Obsession

Чуя вздыхал, таща Осаму вдоль длинных и пустых коридоров. По пути не встретилось ни одного учителя или смотрителя Хогвартса. С одной стороны это радовало, но с другой... Дазаю с каждым мгновением становилось всё хуже, а он ничего не может сделать, кроме того, как дотащить, донести до медпункта. — Эй… Дазай, как ты? — голос у Накахары с нотками ненаигранного волнения; в нём кипит не храбрость и совсем не благородство. Страх за чужую жизнь сковывает сердце и заставляет заходиться руки в мелкой дрожи. — Ещё немного и я увижу свет в конце тоннеля, — лениво отшучивается Дазай, на что староста только слегка улыбается. Понимает, что тому плохо, ужасно плохо, но факт того, что даже так слизеринец пытается вести себя, как обычно — греет душу. — Не торопись идти на него, — предупреждает на всякий случай Накахара и сворачивает прямо к медпункту. Чуя думает о финишной прямой, только быстрее шагая к дверям и стучась в них. Дверь открывает молодая медсестра, скептично окинув их взглядом и пропуская внутрь. — Что случилось? — голос медсестры серьёзнее некуда, она сразу же помогла истощённому старосте довести Осаму до постели и опустить на неё. Парень колеблется, но отвечает: — Дазай заболел, а ещё дело в том, что… на нас напали и мы провели большое количество времени на улице. — Кто напал? Женщина по имени Йосано, сразу смотрит на Накахару и поджигает свечу у постели. Руку прикладывает ко лбу больного и шикает, производя свои действия для того, чтобы сбить температуру. Чуя наблюдает за этим крайне внимательно, готовый в любой момент подскочить и помочь. Только смотря на сокурсника понимает, что устал и чертовски замёрз. — Волк… точнее, какой-то магический волк, на него заклинания не действовали. Гриффиндорец рассеянно продолжил следить за тем, что делает медсестра, брови которой сошлись у переносицы, показывая то, насколько она напряжена. Чуя просто молчит, не зная, что ещё сказать и попросту дожидаясь ответа от женщины. Он бродит глазами по помещению, рассматривая ночь за окном и занятые некоторыми учениками койки у стен. Кажется, медсестра пыталась пресечь на корню медленно нараставшую эпидемию гриппа. Осаму пал одной из жертв. — Я должна позвать директора. Наверное, надо просто тебя к нему отправить, но я вижу, что ты сам в не лучшем состоянии, так что я пошлю кого-нибудь из домовых эльфов. Акико вздохнула и ненадолго скрылась за дверями своего кабинета, а после вернулась обратно, вместе с какими-то склянками и мокрой тряпкой. Последнюю женщина положила на лоб Дазая, который чуть приоткрыл глаза и вздохнул, слегка хрипло. — Лежи и не дёргайся, надейся, что ты не обморозил себе ничего. Выбежать на улицу в этих тонких мантиях! Уму непостижимо! — Йосано возмущалась, бегло осматривая Чую и давая ему одну из своих многочисленных микстур. Директор подошёл к тому моменту, когда Накахара согнулся пополам и грозился вывернуть из своего желудка отвратительную на вкус жидкость. Он даже потянулся для того, чтобы ногтями поскрести по языку, как над ним раздался учтивый кашель. Чуя сразу выпрямился, подскочив на месте и натянувшись, словно струна. — Д-добрый вечер, директор Фицджеральд! — слегка запнувшись, всё-таки поздоровался гриффиндорец, смотря на директора снизу-вверх и пытаясь понять, насколько сильно им влетит. — Не знаю, насколько он добрый, Накахара-кун, — пожал плечами Френсис и усадил парня обратно на кровать, одним лёгким движением руки. «О, чёрт, он знает моё имя! Я вроде бы не косячил, — сразу запаниковал внутри Чуя, но тут же едва не отвесил себе звонкую пощёчину. — Я же староста, конечно он знает, как меня зовут.» — А-а, да, совсем не добрый, — запоздало среагировав, кивнул староста. — Не расскажешь, как всё было? Мне надо разобраться, чтобы принять меры. Чуя уже было открыл рот, чтобы начать свой увлекательный рассказ, как в медпункт вошли ещё двое. В темноте они не сразу стали известны, но стоило подойти к освещённому участку, как личности обоих раскрылись. Декан факультета Гриффиндора и Слизерина: Фукудзава Юкити и Мори Огай. Первый довольно грозно осмотрел старосту, в то время как зельевар обеспокоенно посмотрел на Дазая. — Накахара-кун, не тяните резину, времени не так много, да и вам бы тоже уже попасть в тёплую кровать, — директор скрестил руки на груди, дожидаясь рассказа о произошедшем. Чуя кивнул, подмечая, что тот выглядит уставшим и взъерошенным, о чем говорят залёгшие под глазами круги. — Простите… Всё началось с того, что я направлялся из библиотеки в свою башню, было где-то ещё пятнадцать минут до отбоя. По дороге я встретил Дазая и он попросил меня довести его до больничного крыла. И мы правда двинулись в его сторону, как возле выхода из школы услышали за воротами чей-то крик, — с этого момента староста принялся врать. — Но в таком случае, вы должны были сообщить кому-нибудь из профессоров, — сразу выступил профессор Фукудзава, но был остановлен одним движением руки Френсиса. — Да, я знаю, но в тот момент, что-то кричало мне, что может быть поздно. Вот мы и побежали на помощь… Но немного ошиблись и оказались позади школы. Хотели уже вернуться, как на нас со спины напал волк, судя по всему, магический. — А тут подробнее, — сразу оживился Огай, переводя взгляд на Накахару. Гриффиндорец кивнул, описывая животное, как только мог вспомнить: его смоляно-чёрную шерсть, горящие жаждой убийства глаза, массивное тело, огромную зубастую пасть. — Ммм, занятненько. — Ну, а после, мы хотели побежать в школу, но нам преградило путь это существо, и мы не придумали ничего лучше, чем убежать в лес. — продолжил рассказ Чуя, далее уже рассказывая, как всё было, не упоминая только их личные диалоги, о которых им знать необязательно. Ловя взгляды всех взрослых, парень так и думал, что они поняли его маленькую ложь в начале и теперь осуждают. А может быть и вовсе снимут с должности старосты. Чуе бы не хотелось лишиться своего привилегированного положения. И даже Дазай умудрился кинуть на него взгляд, в котором читалось «Зачем ты соврал, глупый староста?». — Вот оно как, — задумчиво протянул Фицджеральд, почёсывая свой подбородок. — Хорошо, спасибо за рассказ. Ложись и отдыхай. Накахара облегчённо кивнул и принялся стягивать с себя мокрую от растаявшего снега мантию, вместе с этим прислушиваясь к дальнейшим словам Скотта. — Завтра вы, Фукудзава, проверите весь периметр Хогвартса, на предмет треснувшего в каком-то месте барьера, а вы, Огай, после того, как ваш студент вылечится, проследите за тем, чтобы он с Накахарой-куном выполнили своё наказание, за нарушения ряда правил школы, но со смягчающими обстоятельствами. Староста не знал, обрадоваться ему или испугаться. Значит, всё не так плохо и можно хотя бы сегодня спокойно поспать. Учителя и директор ушли, Йосано махнула рукой и оставила их вдвоём со всё ещё не спящим Осаму, который всё это время искусно притворялся таковым. — Эй, Чибик, зачем ты соврал? — стоило всем подозрительным покинуть поле зрения, как Дазай повернулся к нему и получше укутался в одеяло. Если честно, ответа на этот вопрос не знал и сам Чуя. Скорее всего, чтобы им не попало за то, что они выбежали за пределы замка, а после ещё и в Запретный лес свалили, где главное слово «запретный». Волшебник пожимает плечами. — Если бы я сказал, что ты спровоцировал, то тебя бы наказали больше, чем меня. Ну, а так мы оба хороши, так что, не думай об этом. — Ты позаботился обо мне? Я сражён… — Ты сражён болезнью, идиот, поэтому лежи и лечись, а не выпендривайся, — фыркнул Чуя и разделся, складывая свою одежду на стул и закутываясь в мягкое пуховое одеяло. — И всё-таки, я должен сказать тебе спасибо, — настоял на своём слизеринец. Чуя покраснел и отвернулся, ощущая, как что-то тягучее сворачивается внизу живота. Дазай с улыбкой посмотрел на это и прикрыл глаза, давая себе провалиться в спасительный сон.

***

На следующее утро ни старосты, ни его вещей не было. Осаму только покачал головой, которая отдала нещадной болью. Дазай поморщился, дотягиваясь до стакана воды на тумбочке. На занятия его вряд ли пустят, поэтому придётся лежать в больничном крыле и думать. О многом, например, о произошедшем. И о Чуе в том числе. После обеда Накахара так и не появился. Возможно, полагал Осаму, тот не заболел, вот его и отпустили. Лежать в одиночестве в медпункте было до ужаса странно, особенно, когда напился разных склянок непонятного содержания. В голову настойчиво лезли разные темы и выводы, о которых нельзя было сказать что-то конкретное. Зато после занятий, к нему заглянули однокурсники, в лице Фёдора и Николая, переговаривавшихся между собой на бытовые темы. — Как ты себя чувствуешь? — вместо приветствия, сразу подскочил к нему Гоголь. Осаму окинул его хмурым взглядом и пожал плечами. — Могло быть лучше. — Но ведь наш герой не должен так унывать! — немного едко усмехнулся ему в ответ Дост, на что слизеринец только поднял брови в вопросительном жесте. — По школе уже вовсю ходят слухи о том, как вы с Накахарой бесстрашно выбежали из замка, чтобы спасти неизвестного. Так что не строй из себя удивлённого. — Шибусава нам все мозги проел, что нельзя выходить за пределы замка после отбоя, — тоскливо проныл блондин и присел на край кровати. — Ну… а если быть честными, в кои-то веки, всё было так, как говорят? Дазай качает на такой вопрос головой и рассказывает настоящую версию, замечая реакцию друзей. Только хмыкает, откидываясь обратно. — И верь после этого людям, — Федя закатывает глаза и всё равно расплывается в улыбке. — Ну и какие ты выводы сделал, после такого приключения?  — Я влюбился, — заявляет шатен, и сам удивлённо хлопает глазами. Соответствующие выводы, хотел сказать Дазай. Блестящие, великолепные, самые правильные и лучшие выводы, хотел сказать Дазай. Хотел, но вместо этого выдал тот вариант, который отметал в самый дальний угол, стараясь не вспоминать о нём, ведь мысли сразу казались какими-то приторно-сладкими, а гордость отрицала его начисто. — Так, — произнес Коля, сделав самое умное лицо, на которое только был способен. У Достоевского это вызвало небольшую усмешку, а у Дазая — воспоминания. Ему вспоминалось собственное недоумение, когда он сам же спросил, почему эти двое учатся не в Дурмстранге, раз из России. И Гоголь тогда, с точно таким же лицом, на ломанном английском заявил: — Мы слишком классные для какого-то там Дурмстранга. И Дазай услужливо напомнил, как они месяц косились друг на друга, пока в один из дней Фёдор, говорящий, к слову, более свободно на чужом языке, совершенно по-русски произнес заядлое: «Как же я заебался». Николай в тот момент подскочил и повис на нём, щебеча уже на их родном о том, что так рад встретить кого-то родного в этом сплошном пиздеце. Что такое этот загадочный «пиздец», Осаму ясного разъяснения так и не дали. Да и сейчас Гоголь произнёс тоже самое, откинув длинную косу за спину. — У тебя просто жар, вот ты и несешь всякий бред, да, Дост? — он обратился за поддержкой к своему парню, а тот лишь пожал плечами. — Ты только недавно перестал сохнуть по этому старосте Чуе. Может, конечно ты и влюбился, тогда поведай, в кого же. Слова Фёдора звучали логично и правдиво. Вот только самому Дазаю было почему-то неловко. Но раз уже сказал, так сказать, признался, надо и ответить за свои слова. — В Чую… в первый раз это было приворотное зелье! Наверное, сразу оправдываться было плохой идеей, потому что глаза обоих слизеринцев удивлённо распахнулись, в упор уставившись на шатена. Тот только улыбнулся, пытаясь как-то повернуть ситуацию в нужное русло, вот только не получилось. Снова. — Коль, с тебя деньги, я выиграл, — прокашлявшись и выпрямившись, произнес Дост. Он чуть ухмыльнулся, откидывая прядку тёмных волос за спину. — Вы делали ставки?! — Конечно! Такое событие, как не сделать? Коля до последнего верил в искренность твоих чувств, — хихикнул брюнет и сунул вытащенные деньги в карман. Коля обиженно надулся. — Ну вот. Зато в этот раз это честная любовь! — Да-да-да, ну и что теперь-то делать? — усмехнулся Федя и перевёл взгляд на скрестившего руки больного. — А ты лежи, тебе отдыхать нужно. — Это ты сейчас намекаешь на то, что любовь ранит или на мою температуру? — выгнул бровь Осаму и всё-таки улёгся, удобнее укрывшись. Он только сейчас заметил, что одеял два, а на соседней кровати вообще ни одного. Стало как-то радостно сразу. — И то, и другое. Дост слабо улыбнулся, думая добавить что-то ещё, но Йосано, появившаяся из ниоткуда, недовольно посмотрела на парней и спровадила их за дверь, говоря, что время для посещений не было назначено и лечить их никто не будет. Дазай только посмеялся и прикрыл глаза, вновь ощущая нарастающую боль в голове. Как же хочется увидеть Чую.