(Don't) Leave Me Alone

      Следующие несколько дней были отличными: я поближе познакомился с ребятами, мы гуляли по территории клиники, играли в игры вроде «Кто я?», «Активити» и «Я никогда не…» и даже один раз смотрели вместе фильм (Моблит и Леви посчитали, что «Эквилибриум» с огромным количеством экшена, но при этом с шикарной антиутопичной историей, придётся нам по вкусу). Мне казалось, что в последний раз я что-то смотрел лет сто назад, хотя, конечно же, прошло уж точно не больше четырех месяцев с последнего похода в кино.       Каждый день я ходил на терапию к Леви, и мы общались на разные темы, в конце концов, возвращаясь к моему состоянию. Он внимательно слушал, что-то записывал, делал за меня выводы, которые я начинал опровергать и говорить, как есть на самом деле. Он кивал, опять что-то строчил в моей карте и беседа продолжалась.       Конечно же, этот разговор должен был настать, и Леви спросил о том, как я начал употреблять наркотики. Мне стало неуютно, и я обнял себя руками. Мужчина почувствовал мою скованность, встал из-за стола и отошел к окну, разглядывая что-то на улице, чтобы не смущать меня своим взглядом.       — Однажды Армину написал Жан, что у него появилось какое-то качественное дерьмо, и родители как раз были в длительном отъезде. Я тогда не сразу поддержал идею, ведь был категорически против наркотиков. Но Армин так уговаривал, что мы пришли к выводу типа «один раз — не пидорас», — Леви едва улыбнулся на это выражение. — Микаса, которая всегда соглашалась на все, на что соглашался я, и тут себе не изменила. Так мы попробовали какие-то таблетки, которые сняли все барьеры. Абсолютно все. Наутро Жан и Армин краснели перед нами, а мне было неловко перед Микасой, которую, казалось, вообще ничего не смущало, — произнести это вслух оказалось сложнее, чем прокручивать мысль в голове. — В тот день мы с ней переспали, пока рядом сосались Жан и Армин. И мне понравилось это ощущение безграничной свободы от моральных устоев, навязанных с детства, от комплексов, от чужого мнения, от своих собственных тревожных мыслей. Знаешь же, как это бывает, — Леви кивнул, показывая, что согласен и внимательно слушает. — А я склонен преувеличивать. Так я узнал, у кого затарился Жан, и купил пару марок ЛСД. Я думал попробовать один, но решил, что мне все же нужен верный друг, чтобы не было страшно. Так я позвал Микасу. На часть денег, что я откладывал на путешествие с друзьями после школы, я и купил наркоту, а потом снял квартиру, где мы вдвоем решили попробовать что-то новенькое.       Я попросил воды, потому что от бесперебойной речи и волнения в горле пересохло. Леви подал мне стакан и обратно отошел к окну, а я продолжил.       — Знаешь, это был один из лучших трипов в моей жизни. Наверное, потому, что он был первым настолько мощным. Мы с Микасой просто лежали на ковре, который под действием марки стал еще мягче, хотя, казалось, куда уж, и смотрели в потолок. Там взрывались фейерверки нереальной красоты, летали существа, которые были фантастическими — я таких даже в кино не видел! Я ощущал одновременно радость, счастье, возбуждение и восторг. В ту ночь мы с Микасой занялись сексом еще несколько раз, и кончали настолько ярко, что если бы у меня была возможность что-то изменить, то я бы просто с удовольствием повторил, но купил бы марок побольше и снял бы квартиру на подольше.       Я замолчал, ожидая от Леви хоть какой-то реакции, но и он не торопился заговорить. Возможно, ушел в свои мысли, а, может, ждал продолжения моей истории.       — Это всё? — его тихий голос неожиданно оглушил меня, и я вздрогнул. — Больше ничего не хочешь рассказать? ЛСД довольно безобидная вещь, по сравнению с тем, что с тобой происходило дальше.       Мне не хотелось говорить о том, что дальше, потому что большую часть я просто не помнил. А то, что помнил, отдавало болью и отчаяньем. Леви повернулся ко мне лицом и испытующе посмотрел. Он знал, что в итоге я заговорю, и дал мне время, чтобы собраться с мыслями.       — Дальше нам предложили порошок. Это оказался кокаин. Он вставлял не так мощно, как ЛСД, но отходняки были полайтовее. Мы с Микасой просидели на нем что-то около пары недель. Плюсом кокса было то, что спалить тебя было сложно. Приход наступал быстро, отпускал почти без последствий. Тогда наша успеваемость с Микасой начала скатываться, но родители списали все на переходной возраст и предоставили возможность самим разобраться с этой проблемой. Нам же это оказалось на руку, и мы продолжили осваивать волшебный мир наркотиков, — начиналась самая тяжелая часть нашей с Микасой истории. — В один из дней у нашего дилера закончился кокс. И он предложил кое-что «поприкольнее». Мы засомневались, на что он предложил нам по дозе бесплатно. От такого было невозможно отказаться. Дилер рассказал как, что и куда. Даже шприцы дал, чтобы нам не пришлось париться. Мы еще раз сняли квартиру, уже на деньги Микасы и, щепетильно следуя инструкции, впервые вкололи себе героин.       Рассказывая об этом, я как будто сам смотрел на себя со стороны. Я рассказывал страшную историю двух подростков, в итоге которой жизнь одного из них чуть не закончилась преждевременно. Слезы застилали глаза от осознания кошмара, в котором мы жили, и от желания в него вернуться. Мне казалось, что я уже избавился от зависимости, но сейчас, перебирая в голове ощущения от приходов, я понимал, что готов еще раз рискнуть здоровьем Микасы, чтобы испытать это. Я запрокинул голову к потолку в попытке не пролить слез.       — Ты слышал подобные истории миллион раз! Зачем ты заставляешь меня рассказывать? — голос сорвался. Я накрыл ладонью лицо и уже не мог сдерживаться. — Я не хочу об этом говорить! Не хочу!       — Мы должны, Эрен, — голос холодный, стальной. Он не терпел возражений. Он приказывал. Со мной сейчас был не заботливый и учтивый Леви, это был жесткий профессионал, которого не разжалобить слезами. Мне хотелось сбежать и забиться в угол. Опять проснулась смертельная тоска по героину, и сгибы локтей сильно зазудели. Я начал дергаться. Стало понятно, что мое стабильное состояние было лишь иллюзией — очевидной для Леви, почти неразличимой для меня. Я ни на грамм не исцелился, я так же желал трипа, как и две недели назад.       — Я не хочу, не заставляй, умоляю, — я шептал, рассчитывая на его понимание, но ни один мускул на лице мужчины не дрогнул. Он все еще ждал продолжения истории. Я встал и рванул к двери, но только я схватился за ручку и был готов потянуть на себя, как рука, молниеносно пролетевшая мимо моей головы, захлопнула единственный выход, а вторая повернула в замке ключ, затем предусмотрительно вытащив его. Леви стоял прямо за моей спиной, ровно дыша.       — Ты расскажешь мне все до конца. Сегодня. Ну же, парень, осталось совсем чуть-чуть, — он сказал это тихо, чтобы не быть дополнительным раздражителем для и без того взвинченного меня. После я почувствовал, что Леви покинул мое личное пространство и отошёл на расстояние, которое я счел безопасным. С обреченным видом я прошаркал обратно и рухнул на стул.       — Правда, Леви, ты вот считаешь, что наши с тобой бесполезные разговоры, укол от Ханджи в задницу и дурацкие лошади сделают меня прежним?! Серьезно? Ебаные лошади вернут мне былую жизнерадостность и принятие мира без наркотиков?! — кажется, меня опять накрыло истерикой. Я абсолютно разучился хоть немного себя контролировать. — Да, мы кололись с ней, нам не нужны были вода, еда, секс, сон — вообще ничего не нужно было! Это было охуенно! Лучшее, что произошло со мной в жизни, — это героин! А вы отняли у меня мой мир, которым я дорожил! Мне нравилось там, мне там нравилось, — я рыдал, кричал, топал ногами, бил руками по подлокотникам, по столу, по себе.       Леви спокойно наблюдал, прекрасно понимая, что скоро это закончится. Я всегда истерил бурно, но недолго. Когда я остановился, он заговорил:       — Видишь ли, Эрен, в предыдущих наших беседах ты неосознанно пытался меня убедить, что почти уже поправился, что желания побыстрее выбраться на свободу и уколоться у тебя нет. Возможно, ты и сам в это поверил. Я же продемонстрировал, что тебе предстоит приложить еще много усилий. И первое, что необходимо, — увидеть ситуацию со стороны. Тебе тяжело, но ты должен преодолеть это. Здесь и сейчас ты должен рассказать мне полную версию своей истории: что ты чувствовал не только во время трипов, но и после них. Не все же было гладко, так?       Я обиженно взглянул на Леви, понимая, что от дальнейшего повествования мне не отвертеться. И я рассказал, как мы с Микасой погибали во время первой ломки, как пару часов надеялись, что хоть немного отпустит, но уже на третий побежали за новой дозой, как начало сокращаться время кайфа и увеличиваться время и сила ломки, как кончались деньги, как я бросил умирать Микасу, просто забыв о ней. Я рассказывал подробно, не отводя взгляда от внимательных глаз Леви. Он полностью погрузился в мою историю и ни на что не отвлекался. В конце я почувствовал себя опустошенным, морально уничтоженным. Я никак не ожидал, что вспомнить все будет так сложно.       — Что ж, я услышал все, что хотел. Давай я открою тебе дверь, и можешь идти на обед, — Леви не делал никаких выводов, не осуждал и не ободрял меня. Он сказал просто сухое «ясно» и поспешил от меня избавиться.       — Тебе не кажется это нечестным, док? — дверь уже была открыта, но сил встать не было. Я оставался сидеть спиной к нему. — Я выворачиваю себя наизнанку перед тобой. А ты не даешь мне ничего взамен.       — Я даю тебе свои услуги психотерапевта, — заметил Леви.       — Тебе за них платят мои родители, значит, и услуги ты оказываешь им. Я об этом не просил, — я повернулся и хмуро посмотрел на него. — Я хочу знать твою историю. Или из нас не выйдет хорошей команды.       Я встал и прошел мимо ошарашенного мужчины, даже не остановившись. Я был уверен, что Леви тоже хранит в шкафу свои скелеты, и мне было очень интересно на них взглянуть.       Я пропустил обед, отправившись в комнату, и лег на кровать, отвернувшись к стенке. Не хотелось никого видеть или слышать. Я просто дал себе уснуть.

***

      Проснувшись ночью, я обнаружил своих соседей крепко спящими в кроватях, из чего стало ясно, что я пропустил еще и ужин. Пациентам не разрешалось гулять ночью по корпусу, но если тебя поймают, всегда можно придумать отмазку типа «шел в туалет и заблудился».       Для заведения, где лечатся наркоманы, тут было слишком мало охраны, что настораживало. Я уже почти дошел до входа в столовую, когда расслышал голоса. Аккуратно выглянув, я обнаружил, что один из интернов Леви, кажется, его звали то ли Оруо, то ли Олуо, который иногда пытался настроить со мной контакт, что не всегда выходило, очень старался подкатить к Петре. Она же, сидя за столом с книгой, только закатывала глаза. Но иногда на ее лице можно было заметить тень улыбки.       Увлекшись открывшейся картиной, я не заметил, что за спиной кто-то стоит.       — Ну как? Интересно? — кто-то прошептал почти на ухо.       — Ага, — шепотом ответил. Я поворачивался медленно, как в топовых фильмах ужасов. И лучше бы там стоял монстр, чем недовольный Леви. Я вскрикнул как девчонка, и на этот писк сбежались объекты моего наблюдения.       — Доктор Аккерман, что происходит? — вспетушился интерн.       — Это я у вас двоих хочу спросить. Почему этот сопляк следит за вашей личной жизнью из-за угла? — голос Леви был раздраженным и уставшим. Оруо порывался отвести меня обратно в комнату, но Леви сказал, что точно справится лучше. Покрасневшая Петра уставилась в пол и не поднимала глаз, наверное, до момента, пока мы не скрылись из виду.       — Ночь же! Почему ты здесь?! — я вырывался из его стальной хватки, а он все продолжал сжимать мою руку выше локтя. — Я не хочу в комнату! Я выспался! Мне там скучно!       Кажется, я выбрал неверную тактику, начав капризничать, потому что Леви резко развернулся ко мне и приблизил свое лицо к моему, отчего у меня перехватило дыхание и по позвоночнику побежали мурашки.       — Ты, похоже, еще не усвоил, что меня мало волнует то, чего ты хочешь, а когда волнует, я сам спрашиваю. Если я считаю, что сейчас ты должен быть в своей комнате, ты должен быть там, — он говорил тихо и почти мне в губы. Таким же, мягко говоря, неприветливым он был и в нашу первую встречу, но что произошло, что мы опять вернулись к тому, с чего начали?       Я не знаю, что мною двигало в тот момент, когда я положил ладонь ему на щеку, а потом еще и провел ею по волосам. Леви замер и, похоже, даже перестал дышать. Я прислонился своим лбом к его и попытался взять себя в руки, дабы не натворить еще больших глупостей. Близость с ним в темном коридоре, где мы только вдвоем, опьяняла, хотелось попробовать больше. Именно сейчас мне казалось, что Леви может быть мощнее героина, если его правильно употреблять.       Внезапно он перестал сжимать мою руку и быстро удалился в сторону, откуда мы пришли. Я же так и остался стоять в смятении и страхе, что теперь Леви от меня, как от пациента, откажется. Что он зол и разочарован во мне. Я сел на корточки, прислонившись к стене, и начал биться об нее головой, причитая о том, какой я идиот. Когда оставалось только расшибиться в лепешку, я все же решил пойти в комнату и ждать утра.

***

      Первая половина дня прошла очень спокойно. Мы позавтракали, поиграли с Фарланом в шахматы, потом я посмотрел, как он играет с Ханнесом, и вот уже настало время обеда. Там Изабель рассказывала про какую-то девчачью книгу, которую она уже почти дочитала, пересказала весь сюжет, биографии всех героев и надежды на то, что все поженятся. Я слушал ее в пол уха и следил за влюбленным взглядом Фарлана в надежде, что не смотрю на Леви так же.       Отправившись в комнату, я был как раз им перехвачен.       — Собирайся. Надень удобную одежду и накинь сверху какую-нибудь ветровку. Жду тебя у выхода через полчаса.       Ни здравствуй, ни прощай. Вообще, я так понял, что Леви применял шоковую терапию для лечения наркозависимых. Другого объяснения не было.       Через полчаса я уже сидел в машине, и мы определенно выезжали за пределы клиники. Я насторожился, не совсем понимая, куда он меня везет. И находиться с ним в одной машине после ночного происшествия было неловко.       — Куда мы едем? — Леви вздернул бровь и посмотрел на меня, как на кретина.       — Наверное, кататься на «ебаных лошадях», — ответил безэмоционально, а я немного смутился. Это были мои слова. И, наверное, я погорячился, когда так сказал. — Вчера я говорил тебе об этом, но ты, похоже, прослушал. Пристегни ремень, пока я не высадил тебя посреди этого леса.       Я поспешил исполнить его приказ, после чего уставился в окно. Также меня обрадовало, что Леви не отказался от меня, еще и на лошадях повез кататься. Я невольно улыбнулся и повернулся к водителю, чтобы поблагодарить, но слова застряли в горле. Он был сосредоточен на дороге, и это та картина, которую не стоит нарушать своим вмешательством. Объем моих чувств увеличивался в геометрической прогрессии просто от того, что я увидел его за рулем.       — М? Со мной что-то не так? — Леви же продолжал делать вид, что не понимает, в чем дело. Наверное, занял позицию, что если на проблему не смотреть, она как-нибудь исчезнет. Я же решил, что пока не время махать тряпкой перед разъяренным быком.       — Все в порядке. Просто хотел попросить остановиться, кажется, меня сейчас стошнит, — Леви плавно вывернул на обочину, и я выпал на землю. Водительская дверь тоже хлопнула, и мужчина встал рядом.       — Можем поехать обратно, Эрен, попробуем в следующий раз.       — Нет! Нет! Мы поедем сейчас! Дай мне немного времени, подожди, — я стоял, опершись о колени руками, и тяжело дышал. Тошнота всегда настигала внезапно, но я надеялся, что меня не вывернет. Когда я уже двинулся по направлению к автомобилю, плотину все-таки прорвало. Я выблевал все: и завтрак, и обед, и кукурузные палочки Кристы. И уже привычным жестом Леви вытирал мой рот бумажными салфетками, даже не морщась. Мы сели в машину, и он протянул мне бутылку воды.       — Попробуй поспать. Нам еще долго ехать, — но мне не хотелось спать. Мне хотелось смотреть на него. Следить за сгибом выразительных бровей и взмахом коротких, но густых ресниц. Приятный шум машины успокаивал, тишина окутывала, и сон все же одолел.

***

      Я стоял на полянке недалеко от конюшни и ждал. Мы были на территории какого-то шикарного поместья, где Леви, судя по всему, был частым гостем. Людей здесь не было видно, и это не могло не радовать. Сегодня я определенно не был настроен ни с кем знакомиться. Но выводы я сделал рано. Леви вел за поводья одну из лошадей, а вторую вел высокий блондинистый мужик с лицом таким же эмоциональным, как и у моего психотерапевта. Скорее всего, это стало почвой для их дружбы.       — Эрен, познакомься, это Эрвин. Владелец поместья и лошадей. Когда я жаловался, что один из моих пациентов жуть как мечтает научиться скакать верхом, Эрвин просто загорелся желанием помочь, — Леви явно преувеличивал, но Эрвин все же решил подыграть.       — Да, Эрен, приятно познакомиться. Леви действительно сделал предложение, от которого я не смог отказаться. Тем более что мне самому не всегда удается лишний раз объездить своих скакунов. Сегодня твоей спутницей будет очаровательная Хоуп. Можешь подойти познакомиться, — я неуверенно пристроился сбоку к кобылице и погладил ее морду. — Похоже, ты ей нравишься. Что ж, оставляю тебя на Леви, он уже опытный инструктор. Меня ждут дела.       Я гладил лошадь в ожидании, когда Эрвин скроется, а потом вопросительно посмотрел на Леви.       — Что дальше? — мужчина закатил глаза и жестом призвал внимательно следить за ним.       — Одну ногу на стремя, руками держишься за седло, затем подтягиваешься и перекидываешь другую ногу через лошадь, вставляя во второе стремя. Вот так, — медленно, но грациозно Леви взобрался на лошадь, а я старался взглядом поймать каждое его движение. — Когда сидишь верхом, то осанку держишь ровно, стремена натягиваешь. Держишься одновременно за поводья и седло, чтобы позиция была более устойчивой. Когда лошадь переходит на рысь, то приподнимаешься вот так, чтобы не отбить себе кое-что жизненно важное. Думаю, что скачки галопом мы оставим на будущее.       Я кивнул и попробовал взобраться на лошадь. Засверкав улыбкой от того, что у меня получилось с первого раза, я поймал его одобрительный взгляд. Он подъехал ко мне и начал корректировать мою позу.       — Так, осанку ровнее. Еще ровнее, не сиди как крючок, иначе легко слетишь. Так, стремена натяни, ага, хорошо. Схватись за седло, ты еще хреново держишься. Ты вообще слушал, что я тут объяснял? — Леви ворчал почем зря. — Ладно, сойдет. Сейчас мы сделаем тестовый кружок на этой поляне, а затем двинемся осваивать угодья Эрвина. Если лошадь начнет вести себя странно, главное — не паникуй. Это напугает ее еще больше, и она сделает все, чтобы избавиться от источника раздражения, то есть от тебя. Следи за тем, как я управляю лошадью, это сложно объяснить, нужно прочувствовать. Основное, что нужно запомнить, что если тянешь поводья направо, кобыла пойдет направо, если налево, то налево.       Когда мы сдвинулись с места, меня одолел дикий восторг. Рот никак не мог избавиться от широченной улыбки. Держаться в седле было странно и непривычно, но очень круто. Мне казалось, что Хоуп все понимает лучше, чем я сам. Мы прошли круг по поляне шагом, а затем попробовали рысью. Это было просто невероятно. Я уже порывался поскакать галопом, но Леви отвесил мне подзатыльник, сказав, что еще рано и чтобы сегодня я даже не думал о подобном, если не хочу, чтоб меня собирали, как конструктор «Лего».       Когда мы поехали по поместью Эрвина, я немного напрягся, ведь дорога была не очень ровной: бугристой, холмистой, с оврагами, ямами и прочим декором от природы. Но Хоуп справлялась безупречно. Она спокойно везла меня на себе через эти прелести ландшафта. Я взглянул на Леви и уже в который раз очаровался им: я впервые видел его расслабленным и увлеченным, сидя верхом он выглядел моложе. И сейчас в моем рейтинге это было самым прекрасным, что я видел в своей жизни.       — Ну что, Йегер? Попробуем рысью? Я смотрю, ты шаг освоил, раз так неустанно сверлишь меня взглядом, — Леви подкатил ко мне и шлепнул мою кобылицу по бедру, от чего она перешла на бег. Я закричал от неожиданности, и от этого лошадь начала скакать еще быстрее.       — Спокойно, без паники, все хорошо, я еще не вылетел, — я пытался не разрыдаться как девчонка от страха. Умирать от рук своей мечты страх как не хотелось. — Давай же, Хоуп, притормози, — я потянул поводья на себя, и лошадь действительно сбавила темп, а я удовлетворенно прикрыл глаза. Леви был прав — к галопу я пока не готов.

***

      Когда настало время возвращаться, мне стало грустно. Я проникся к своей лошадке самыми светлыми чувствами и уже с нетерпением ждал новой встречи. Леви завел скакунов в конюшню, и мы двинулись к автомобилю.       — Нам не нужно попрощаться с Эрвином? Я бы хотел поблагодарить его.       — Можешь поблагодарить меня, — скромности моему психотерапевту явно было не занимать. — Тем более что Эрвин уже на полпути к Австралии. Его бизнес не терпит ожидания.       Похоже, этот друг Леви был птицей высокого полета, и мне оставалось только догадываться, что их могло связывать. Отъехав от поместья на какое-то расстояние, я решил поговорить.       — Расскажешь мне что-нибудь о себе? — мужчине мой вопрос явно не понравился, и он одарил меня скептическим взглядом.       — С какой стати? А, или ты о той нашей беседе, когда выдвинул мне ультиматум «или все обо мне, или ничего о тебе»? Хорошо, я расскажу, но только после того, как объяснишь мне, что за хрень произошла ночью.       Леви не давал даже шанса подумать и крыл одну карту за другой. И вот я сам загнал себя в тупик.       — Но это нечестно! Я все тебе о себе рассказал! — это было по-детски, но мне оставалось только защищаться.       — А я научил кататься тебя на лошади. Давай продолжим мериться заслугами друг перед другом, и я определенно выиграю. Так что я даю тебе один шанс. Что было ночью, Эрен? — он говорил со мной, не отвлекаясь от дороги, и не мог видеть, как я волнуюсь. Я не знал, что сказать. Что-то отрицать было глупым.       — Ты мне нравишься. Очень сильно нравишься.       Леви начал нервно кивать. Думаю, его не очень воодушевило мое признание. Он начал крепче сжимать руль, его челюсть напряглась. Он определенно догадывался, но все надеялся, что ему кажется. Затем он свернул на обочину и заглушил мотор.       — Эрен, ты вообще понимаешь, что ты говоришь? Ты признаешься в симпатии мужчине, который намного старше тебя и который занимается твоей реабилитацией. Ты ведь анализировал ситуацию? Больше похоже на то, что во мне ты видишь спасителя. Человека, на которого можно переключиться вместо наркотиков. Но тут нет чувств. Тебе просто нужно куда-то деть свое внимание, и я для этого — наименее подходящая кандидатура. Ты должен постараться пересмотреть свое отношение ко мне, пока это не зашло слишком далеко. Иначе это доставит нам кучу проблем.       Я вжался в кресло. Каждое слово Леви било наотмашь. И если этой речью он планировал погасить огонек, то в моей душе наоборот разгорелся пожар. После такого завуалированного отказа мне показалось, что я не проживу и дня без Леви. Он стал необходим, как воздух, вода или еда. Было видно, что он расстроен не меньше.       — Ты нужен мне, — я пытался сказать громко, но вышло почти беззвучно. — Я жить без тебя не смогу.       — Эрен, прекрати себя накручивать. Ты меня почти не знаешь. И обо мне ты тоже ничего не знаешь. Я лечу тебя, и мне за это платят твои родители. Больше нас ничего не связывает, понимаешь? Я занимаюсь тобой не потому что ты мне нравишься, а потому, что это моя работа. И чем быстрее ты с этим смиришься, тем быстрее мы будем пожинать плоды твоего восстановления.       Леви был жесток. Я понимал, зачем он это делает, но никак не хотел принимать. Было почти так же больно, как во время ломки, но по-другому. Меня трясло: хотелось одновременно сбежать из машины и остаться с ним в ней навсегда. Оставшуюся часть пути мы оба молчали. Леви погрузился в свои тяжелые мысли, а я глотал слезы обиды. Но так же осознавал, что никак нельзя допустить, чтобы Леви от меня отказался. Я засуну свои чувства подальше, если это необходимо, чтобы просто видеть его рядом.