(Don't) Leave Me Alone

      В один из дней, когда Леви срочно понадобилось на работу, он завез меня к родителям, чему была несказанно рада мама. Она тут же запланировала ужин со мной и отцом, где мы втроем должны были играть обычную семью. Я понимал, что ей хотелось как лучше, но идея мне показалась откровенно бредовой, потому что как раньше уже точно не будет, ведь я бывший наркоман и гей, которого резко начал презирать отец, но сбавил обороты, когда единственного сына покалечили из-за его ориентации. И между нами моя мать, трепетно хранившая мечту, что однажды все будет как раньше.       — Подай тот нож поменьше, Эрен. Этот затупился. Твоего отца тяжело заставить наточить эти дурацкие ножи, — она улыбалась, но чувствовалось, что весьма натянуто. Зачем-то мне пришла в голову идея постоянно крутиться рядом, что на данный момент однозначно заставляло мать держать себя в руках. Передав нож, я начал заинтересованно следить за тем, как ловко она нарезала сельдерей для салата.       — Я могу наточить, — женщина посмотрела взглядом, преисполненным материнской любви, и, на секунду опустив на стол нож, левой рукой погладила меня по щеке, легонько ущипнув, а затем продолжила готовку.       — В другой раз, сегодня я хочу, чтобы ты просто был рядом, — покончив с сельдереем, мама достала из холодильника тарелку с куриным филе — одним из ингредиентов салата. — Как Микаса?       — Хорошо, мы говорим. Иногда, — я покачался на пятках, опустив голову в пол, но мать не стала настаивать на подробностях.       — А Леви? Он звонит мне иногда, но голос у него, конечно, уставший, — она все старалась поддерживать непринуждённую беседу, а я старался подыгрывать. Думаю, со стороны я напоминал сына-студента, давно не приезжающего домой.       — Со мной бывает…сложно, — я пожал плечами и отошёл к раковине, чтобы набрать воды в стакан, так как очень захотелось пить. Мать понимающе кивнула, продолжив нарезать курицу.       — Что говорит врач? — на секунду она остановилась, ожидая ответа.       — Говорит, что все заживает. Леви очень тщательно следил за моей диетой и помогал с… ну ты поняла. С ранами, — мама кивнула ещё раз. — Вы как?       — Хорошо, все ждём, когда ты вернёшься, — уже добавив заправку, мама начала нервно замешивать.       — Я обязательно вернусь. Но мне хочется быть там, с ним.       — Может быть, Леви стоит отдохнуть? Хотя бы пару дней? Может, у него есть дела.       — Он и так уехал по делам! — голос непроизвольно повысился, а кулак ударил по столу, отчего мама вздрогнула. — И он высыпается. Мы вместе засыпаем и просыпаемся. С ним все в порядке.       Когда Леви был рядом, я не чувствовал в нем нужды. Чаще всего его любовь и забота казались навязчивыми. Исключением был день, когда мы съездили к Эрвину, где мне показалось, что я влюбился в него вновь. В остальное время мне хотелось одиночества, я игнорировал его вопросы, не вставал с кровати, притворялся спящим, иногда даже переговаривался и грубил. Леви же просто давал мне время остыть. Со временем он начал молча приносить еду в постель и уносить грязную посуду. По вечерам продолжал обрабатывать мои раны, по ночам крепко прижимать к себе, что абсолютно не доставляло удовольствия.       Но сейчас без мужчины я чувствовал себя незащищённым. Хотелось быть в поле его зрения, чтобы в случае чего у него получилось меня защитить, но приходилось держать себя в руках, успокаиваясь тем, что вечером Леви должен был забрать меня. Мне хотелось броситься к нему в объятия и почувствовать на своей талии тепло и силу его рук. Но семейный вечер никак не хотел заканчиваться. Точнее, он даже еще не начался. Я часто доставал телефон, надеясь, что пришло сообщение от Леви. Может быть, его дела могли бы закончиться пораньше, и он бы меня забрал.       — Хорошо. Отнеси, милый, — мама всучила мне хлебную корзинку и салатницу.       Застолье было весьма напряженным. Отец нарезал мясо на тарелке, отчего раздавался мерзкий скрип, который меня раздражал. Мама была то ли слишком напуганной, то ли расстроенной моим поведением. Она часто прикладывалась к бокалу с вином, вилкой перемешивая свой салат на тарелке. Я же ел с аппетитом и яростью, ожидая, когда ненавистный вечер подойдет к концу.       — Гриша, я предлагала Эрену остаться дома на несколько дней, что думаешь? — я понял, что мать решила попробовать повлиять на меня при помощи отца, в надежде, что я все еще стараюсь наладить контакт, но что бы ни сказал отец, я уже твердо решил уехать к Леви.       — Думаю, что наш сын достаточно взрослый, чтобы самому выбрать, где ему комфортно, — невозмутимость отца так же бесила, потому что он говорил это не с целью позаботиться. Ему хотелось, чтобы я уехал и не напоминал лишний раз, что его сын педик.       — Спасибо, пап. Я невероятно взволнован твоей заботой, — гневно задышав, допил стакан сока. — Я устал за сегодня, хочу поваляться в кровати, если вы не против.       Едва ли не свалив стул, я вышел из-за стола и направился на второй этаж. Мама отчаянно шептала отцу, чтобы тот немедленно исправил то, что натворил. Было слышно, что она плачет от бессилия. Но я был слишком зол. Мои нервы ждали, когда на горизонте появится Леви, и они смогут успокоиться. Я стянул с себя толстовку, а затем и футболку и полуголый упал на кровать. Какое-то время удалось полежать, даже изредка проваливаясь в дрему, но резко сознание взбунтовалось. Телефон поднимался на уровень глаз с завидной регулярностью, но ни сообщений, ни звонков — ничего не поступало.       Через час я все-таки не выдержал и сам набрал Леви. Через монотонные гудки, длившиеся, казалось, бесконечность, мне все же ответил как всегда спокойный голос:       — Алло.       — Где ты? — от облегчения, что трубку все-таки подняли, голос дрогнул.       — Еду за тобой.       — Хорошо.       Сердце забилось быстрее от предвкушения долгожданной встречи. Нужно было быстрее одеться и свалить в наш мир, где только я и Леви. Я ходил по комнате, достал пару книг, которые захотелось взять с собой, и откуда-то выпал прозрачный мешочек с таблетками. Я поднял его, ощущая, как учащается пульс и сбивается дыхание. Это оказалось неожиданно. Идей, откуда он тут, не было, но, скорее всего, я положил его во время одного из приступов или приходов когда-то давно.       В дверь постучались, и я быстро спрятал мешочек в карман. Вошла мама. Она обняла меня и начала тихонько плакать, прося простить отца, её и всех вокруг. Умоляла остаться, немного пожить дома. Я выпутался из нежных женских рук, когда телефон завибрировал, и побежал вниз, забыв о книгах.       — Мам, Леви приехал, мне пора. Заеду как-нибудь в другой раз, — я натянул свои любимые кеды, которые подарил мой мужчина, и мимолетная улыбка от воспоминаний нашего похода в магазин немного смягчила мое лицо.       Машина стояла рядом с домом, Леви из неё не вышел. Я, не дожидаясь, пока меня выйдут провожать родители, запрыгнул на переднее сидение и поцеловал своего мужчину. Наверное, это его слегка ошеломило, потому что изначально он не шевелился, но все же ответил.       — Поехали домой, — это было сказано прямо в губы, и я отстранился. Машина тронулась. Ни о чем не получалось думать. Лишь о том, что Леви рядом и по-прежнему меня любит. Никогда не оставит и защитит.       — Я так ждал тебя. И так боялся, что ты не вернёшься, — весь мой вид показывал, как присутствие мужчины рядом радует. Чтобы это понять пришлось провести несколько часов вдали от него. — Что ты делал?       — Расскажу позже, — Леви выглядел уставшим, даже замученным.       — Ты в порядке? — меня странным образом обеспокоило его состояние. Что-то не давало ему покоя, и это передавалось мне.       — Да, просто устал. Все хорошо, — он положил руку мне на колено и не убирал ее, пока мы не доехали до дома. Разве что, чтобы переключить скорость.       По приезде мы тут же направились в спальню, чтобы сделать вечерние процедуры и лечь спать. Я привычно зашел в ванну и начал раздеваться. С самого начала у меня возник вопрос, зачем Леви помогает мне даже сейчас, когда я сам могу справиться. Но задать его мешало то, что я был слишком мертв для заинтересованности.       Пока мужчина не пришёл, я рассматривал себя в зеркале: ярко-выраженные ребра, острые ключицы, непропорционально большие глаза, острые скулы и подбородок. Диета заставила сильно сбросить в и без того малом весе. Я провел по выступающим костям, безразлично наблюдая, как руки оглаживают рельеф на коже, надеясь, что Леви любит меня таким, какой я есть: худого, болезненного и нервного. Вообще, осознание, что он, такой сильный, принадлежит такому слабому мне, пьянило и кружило голову. Я не заметил, как Леви подошел сзади. Его руки легли на мою талию, а я положил свои поверх и начал перемещать их сначала к центру живота, а затем все ниже и ниже, пока правая не накрыла мой член. Он шумно выдохнул, но не отстранился.       Я часто задышал, откинувшись головой назад и подставляя шею, которую мужчина начал целовать. Приходилось вжиматься в него, чтобы тонко намекнуть на свое сильное желание сделать это здесь и сейчас, пока он бережно водит рукой по возбужденной плоти.       — Я хочу, чтобы ты меня трахнул. Сейчас, — шепот, но очень громкий. Невозможно было не услышать. Леви развернул меня лицом к себе и поцеловал глубоко и влажно, прижимая к мраморной стойке раковины.       — Сначала в душ, — он все-таки оторвался от меня и подтолкнул к кабине, но мне не хотелось разрывать контакт, поэтому я не поддавался и все старался стать ближе. — Ну же, Эрен, несколько минут в душе. Вместе.       — Тогда ты тоже, — я облизнул губы, — тоже раздевайся. Я хочу видеть тебя.       Леви под моим жадным изучающим взглядом неуверенно снял футболку, отбросив в сторону, затем стянул штаны вместе с бельем. Я закусил губу, разглядывая идеальное тело. Можно было упасть на колени и молиться своему личному богу, который еще и благосклонен к своему единственному жрецу.       Уже в душевой кабине, когда температура воды была отрегулирована, мы целовались, словно в последний раз, тесно прижимаясь друг к другу. По возбуждению Леви было понятно, что происходящее нравится ему не меньше. Раньше такого никогда не было, потому что чаще всего он отталкивал. Сейчас наоборот старался показать, как нуждается в выплеске всей своей любви и страсти, которую старательно сдерживал уже больше года. Его рука медленно по спине пробиралась все ниже, к ягодицам. Эти касания оставляли после себя мурашки, заставляя дрожать. Первый палец вошел свободно, потому что каждый день мы проделывали эти манипуляции со свечами. Второй вызвал дискомфорт. Тем не менее Леви старательно двигал ими внутри меня, рождая невероятную волну возбуждения, которая заставляла хныкать, требуя покончить с прелюдиями. Но Леви считал, что так не пойдет, поэтому в ход пошел третий палец, который заставил вскрикнуть, но мужчина быстро отвлек меня глубоким поцелуем. Уже совсем скоро я пошло стонал. И уж точно мне не было неприятно. Мы продолжали целоваться, пока Леви трахал меня пальцами. Я прижимался к мужчине, по которому за день успел соскучиться и осознать, насколько сильно зависим от его присутствия рядом.       — В комнату, — на выдохе прошептал Леви. Даже не промокнув тела полотенцем, мы как-то телепортировались в комнату и упали на кровать. Мужчина устроился меж моих разведенных ног, которыми я обхватил его талию, прижимая вплотную к себе. Я не хотел заниматься с ним пресловутым сексом или чувственной любовью. Мне хотелось с ним трахаться, чтобы кричать его имя и сходить с ума от безумия, с которым он будет в меня вбиваться. Он терся своим членом о мой, что заставляло захлебываться в ощущениях, хныкать и вскрикивать, когда чужие пальцы вновь врывались внутрь. — Погоди минуту, — на секунду Леви слез с меня и что-то достал из прикроватной тумбочки. Очень ловко и быстро надев презерватив и распределив смазку, он посмотрел мне в глаза, на что я пошло улыбнулся, закусив губу. Снова поцеловав меня, мужчина приставил головку ко входу. Это заставило неосознанно дернуться к изголовью кровати, чтобы отстраниться, но Леви крепко держал меня, просунув руку под талию, но входить не решался. — Ты в порядке? Хочешь, прервемся? — мужчина тяжело дышал, а я никак не мог наглядеться затянутыми поволокой возбуждения глазами и припухшими, покрасневшими от поцелуев губами.       — Пожалуйста, давай избежим этих неловких разговоров, — взяв себя в руки, я начал нетерпеливо ерзать под ним, желая как можно скорее оказаться насаженным, дабы самому не испугаться в последний момент. Он вошел резко, отчего я восхищенно вдохнул. Я чувствовал боль, но оставался в предвкушении. Какое-то время мужчина не двигался, ожидая знаков, что я передумал или что мне неприятно.       — Эрен, ты в порядке? — он внимательно вглядывался в мои глаза, ожидая какой-нибудь реакции, а я все пытался представить, что может быть еще лучше, если он, наконец, начнет двигаться.       — Мне повторить? Я хочу, чтобы ты трахал меня, — прошептал я, готовый сорваться на крик от пика, до которого дошло желание.       Глаза Леви хищно блеснули, а я, немного подавшись бедрами, дал знак, что готов к дальнейшему. Леви вышел и снова вошел, набирая темп. Я стонал, теряясь в ощущениях. Было слишком приятно и непривычно. Происходящее уж точно никак нельзя было назвать просто трахом. Несмотря на резкость и размашистость движений, которые заставляли кричать и стонать, Леви следил, чтобы это приносило мне исключительно наслаждение.       — Мой мальчик, — он почти прошептал это, впустив пальцы в мои волосы и слегка оттянув назад, открывая доступ к шее. Так он назвал меня впервые. Вообще не помню, чтобы меня называли как-то иначе, чем «Эрен».       В один момент его темп мне показался недостаточно безбашенным, и он позволил мне опрокинуть себя на спину и быть сверху. В позе наездника я старательно насаживался, запрокидывая голову. Затем я взял его руки и положил себе на задницу. Леви сильно сжал мои ягодицы, и сомнений, что завтра проявятся синяки, не возникало. Я наклонился, чтобы поцеловать, но меня опрокинули на спину, не разрывая поцелуя, и продолжили вбиваться все быстрее и быстрее. Хотелось рыдать от безграничного счастья каждый раз, когда член проходился по простате, и жуть как не хотелось, чтобы это кончалось.       — Я люблю тебя, Эрен, — от такого искреннего признания охрипшим голосом и почерневших от возбуждения глаз напротив, что смотрели прямо в душу, зажмурившись, я кончил и дернулся в сильнейшем за всю жизнь оргазме, так и не успев ответить, что я люблю Леви тоже. Больше жизни. Леви кончил следом, когда стенки моего ануса сжали его член. Он простонал на грани рыка и несильно укусил мое плечо, затем упал рядом, стараясь отдышаться.       — И я тебя, — мое дыхание было сбито. Голова абсолютно не соображала, что нужно сказать, но Леви понял и, поцеловав меня в щеку, ушел в ванную, чтобы снять презерватив и надеть одежду. Он вернулся с влажным полотенцем и начал бережно вытирать с моего живота следы спермы.       — Не оставляй меня больше никогда, — пробормотал я, засыпая и абсолютно не отдавая себе отчёта. — Без тебя мне плохо.       Леви не ответил, но я почувствовал целомудренный поцелуй в лоб перед тем, как уснуть.

***

      Когда я вернулся из колледжа взбудораженный чем-то мужчина встретил меня прямо в дверях дома.       — Эрен, у меня для тебя сюрприз! Пошли, — в жизни я не замечал за ним столько энтузиазма. Его невероятный порыв меня слегка смутил, но я последовал за ним. Мы поднялись на второй этаж и замерли около двери в гостевую комнату. — Так, закрой глаза. И не открывай, пока я не скажу. Хорошо?       — Ладно, — происходящее почему-то пугало, хоть я и пытался убедить себя, что это Леви, и бояться его не стоило. Но его поведение было далеко от нормальной отметки. Словно неестественное. Я подумал, что это все посттравматические синдромы, которые заставляют зажиматься даже при виде самого близкого человека. Леви любил меня, и никогда бы не навредил. Он, скорее, отрубил бы себе руки, чем ими причинил мне боль.       Я честно закрыл глаза, мужчина взял меня за руку и повёл внутрь комнаты. Он как-то странно водил меня, но в итоге я упёрся в кровать и осторожно сел, ощущая под пальцами мягкий шёлк. Даже сквозь закрытые глаза я понимал, что в комнате светло. Слишком светло. Было интересно открыть глаза, но я не решался, ведь Леви ещё не дал команду, что можно. Почему-то мне не давала покоя вся эта ситуация, поэтому я сжал простыни. — Я могу посмотреть? Леви? — мужчина не отзывался, и это заставляло нервничать. — Леви? Леви? Леви? — я быстро повторял его имя, словно призывая, но никто не откликался. — Умоляю, ответь, — я никак не мог открыть глаза от ужаса, не уверенный, что меня не испугает увиденное. Паника сжала холодными пальцами горло, из-за чего у меня начались проблемы с дыханием, которых не было больше полутора лет. — Леви, отве-еть, — я заикался и запинался от чёртовой темноты. Плакать почему-то не получалось. — Мне не нравится этот сюрприз. Не нравится.       — А зря. Ведь мы купили тебе подарки, — это был не Леви. Это был чёртов Купер, неизвестно как попавший в наш дом. Я соскочил с кровати и все-таки открыл глаза. Наша гостевая комната была совсем на себя не похожа. Везде камеры, над кроватью висел микрофон, а освещение в виде софитов ослепляло. Купера тут не было. Казалось, что я совсем один.       — Не-ет, только не это. Только не это, — испуганно шептал я. Красные простыни раздражали и злили ещё больше.       — Тебе нравится? — руки на талии и тихий шёпот со спины.       — Да, — я сказал какую-то чушь, потому что испуг взял верх.       — Отлично. Пошли, я покажу, что я для тебя приготовил, — Леви подвёл меня к столику, на котором, подобно орудиям пыток, были разложены различные игрушки. Он любовно провел по ним пальцами и с несвойственной ему приторной улыбкой посмотрел на меня. Надо признать, что выглядел он потрясающе: в дорогом чёрном костюме и чёрной рубашке, расстегнутой на пару пуговиц, но до конца оценить его чувство вкуса к одежде не давала абсолютно ненормальная ситуация.— Красивые, да? Хочу увидеть, как ты играешь. Они все хотят, — когда я оглянулся свет софитов погас, дав мне возможность заметить людей, что сидели на стульях вдоль стены и с интересом наблюдали за происходящим. У них не было лиц — лишь белые маски.       Мне захотелось убежать из комнаты и из дома, и когда я попытался, Леви перехватил меня и толкнул на кровать, оседлав сверху.       — Может быть, это тебя вдохновит? — я совсем не сопротивлялся, и в вену аккуратно вошла игла, из-за чего я закричал.       Резко все изменилось, софиты погасли, а комнату одолел мрак. Передо мной сидел обеспокоенный Леви, который, кажется, звал меня и тряс за плечо. Страх, что он собрался меня к чему-то принуждать, заставил бороться. Я ударил его кулаком в челюсть, отчего он едва не упал на пол, но это дало мне фору в пару минут, чтобы все-таки сбежать из этого чертового дома. Одетый в домашнюю одежду, я выбежал на улицу, где шёл первый в этом году снег. Я его безумно ждал, но сейчас он играл явно не в мою пользу. Пришлось бежать на пределе сил, надеясь, что никто не преследует. Поскальзываясь и едва ли не падая, мне удалось скрыться в нескольких кварталах от дома. Жутко трясло, мороз начинал пробираться под тонкую хлопковую одежду, а ноги сбились в кровь. Абсолютно не представляя, где нахожусь, я крутился на месте и все-таки упал. Было холодно, страшно и одиноко.       Только сейчас, придя в себя, я понял, что мне все приснилось. И из дома убегать не стоило. С собой, конечно же, не оказалось ни телефона, ни денег. Я продолжал оглядываться — на улице не было ни души. Дыхание участилось — в гости решила нагрянуть старая подруга истерика. Я слабо помнил сон, но совершенно точно там был Леви, и он меня определённо напугал.       Сейчас же я мечтал, чтобы он меня нашёл и забрал. Нижняя губа тряслась то ли от холода, то ли от страха. Я пытался восстановить ход событий: мы вернулись от родителей, сходили в душ, потом был секс и, кажется, я уснул. Не помню, чтобы одевался, но, похоже, Леви решил, что так будет лучше, и сам одел меня. Потом этот сон, и вот я оказался на улице. Вспомнить, сколько раз повернул и что пробегал, вообще не представлялось возможным, потому что все дома выглядели одинаково. Да и я не особо вглядывался в антураж.       — Без паники. Он меня уже ищет. Нужно встать и пойти в обратную сторону, — пришлось говорить вслух, чтобы не было так жутко, потому что тишина давила на мозг. Снег уже покрыл голову тканой паутинкой, но я стряхнул его и, прихрамывая, пошёл в сторону, из которой прибежал. Ноги болели, кожа на ступнях лопнула, но я упрямо двигался вперёд, желая оказаться дома как можно скорее. Слезы все-таки хлынули из глаз, и раздался позорный всхлип. Мне уже не было страшно. Лишь дикая обида крошила остатки нервов, желая оставить там пустоту и освободить от всех страданий, лишив всех чувств. Каким бы ничтожеством и эгоистом я не был, я точно не заслужил того, что на меня свалилось. Сопротивляться становилось все сложнее и сложнее, пагубные мысли начинали все чаще заходить на огонёк в плавящийся мозг. Я так и шёл, упрямо всхлипывая, но не опуская головы, когда рядом остановился автомобиль.       — Эрен, — Леви обнял меня всего на секунду, выдыхая с облегчением, и потащил в сторону машины. Он усадил меня на заднее сидение, достал уже ставший родным плед и сел рядом, укутывая в кокон из шерсти и своих объятий. — Могу прибавить ещё температуры.       Я отрицательно помотал головой и, уткнувшись в его шею, горько зарыдал. Мужчина снова укачивал меня, как маленькое дитя, нашептывал что-то отвлекающее и успокаивающее, а я все не мог остановиться. Этот срыв должен был когда-то произойти. Я откладывал его слишком долго. Плач становился все громче, я захлебывался в своих слезах и криках, а Леви продолжал меня гладить, просто оставаясь рядом и давая выплеснуть переполненную чашу.       Через, как мне показалось, вечность я все-таки успокоился. Точнее, перестал рыдать, продолжая всхлипывать и икать. Леви одной рукой обнимал меня, а другой гладил по волосам, периодически целуя в лоб. Я почти согрелся и от перепада температуры и внезапно обрушившегося покоя задремал. Мужчина старался не двигаться, чтобы не нарушить чуткий сон и дать мне передохнуть.       Мы просидели в машине до утра. Я очнулся уже на рассвете.       — Как ты? — хриплый голос свидетельствовал, что меня раскусили.       — Нормально, — я привстал, немного вылезая из кокона. — Ты не спал?       — Не помню, возможно, немного, — мужчина потянулся, затем снова обнимая и притягивая к себе.       — Прости, не знаю, что на меня нашло, — я глядел заспанными глазами на Леви, стараясь передать все свое сожаление.       — Зато теперь я знаю, что ты не такой беззащитный, каким кажешься, и можешь хорошо за себя постоять, — он слабо улыбнулся и пригладил мои растрепанные волосы, а я, вспомнив, что ударил его, виновато улыбнулся в ответ.       — Могу я поцеловать тебя? — я знал, что Леви не одобряет поцелуи до утреннего свидания с зубной пастой.       — Почему ты спрашиваешь?       Объяснять не хотелось, и я прижался своими губами к его, не углубляя поцелуй. Мне казалось, что я вампир, высасывающий из Леви все силы, чтобы поддерживать жизнь в себе, а он — моя жертва, бескорыстно ставшая постоянным донором, готовым пожертвовать всем, лишь бы я оставался на плаву. Я любил Леви, но мне начинало казаться, что он любит меня гораздо больше, чем можно себе представить, ведь он не только терпел номера, которые я выкидывал, но и не уставал меня успокаивать, ухаживать и заботиться. В клинике мужчина был гораздо строже, но происходящее со мной ранило его не меньше, отчего чувство вины, которое Леви научился скрывать, заставляло становиться более уступчивым.       — Домой? — я лишь легонько кивнул, и он перебрался на переднее сидение, заводя мотор.       Воспаленные от слез и сна глаза тяжело смотрели на припорошенную снегом улицу. От чистого белого цвета приходилось щуриться. Я все продолжал кутаться в тёплый шерстяной плед, мысленно предсказывая себе скорую простуду. Леви часто смотрел в зеркало, наблюдая за мной — я этого не видел, но чувствовал. В маленьком пространстве автомобиля, где совсем рядом за рулём сидел Леви, я чувствовал себя в безопасности, и покидать салон не хотелось.       — Приехали. Подожди здесь, я сбегаю за какой-нибудь обувью, — мужчина быстрым шагом направился к дому и вернулся с парой тапочек. — Надень их и не вылезай из пледа. Пойдём, — он вёл меня, слегка приобнимая, хотя я мог бы справиться сам. — И снова мне стоит набрать горячую ванну, да? — Леви усадил меня на диван и потрепал по волосам, словно говоря, что все в порядке, ничего страшного, после этого быстро вышел и через несколько секунд я услышал, как полилась вода. — Всё, скоро сможешь отогреться.       Леви сел рядом и запрокинул голову на спинку дивана. Его смертельная усталость была заметна невооружённым глазом, на скуле начал проступать синяк, а глаза слипались, требуя отдыха после бессонной ночи. Конечно, причина крылась во мне и моей съехавшей крыше, но что сделать, чтобы хоть немного отплатить в ответ, я не знал. В итоге, просто схватившись за рукав на плече, слабо потянул на себя, и мужчина, не отказываясь, расположился головой на моих бёдрах, так и не открыв глаза, но, несмотря на это, все еще не спал. Я гладил его по волосам, стараясь передать всю благодарность за то, что он для меня делает, прекрасно осознавая, как наши заслуги друг перед другом несопоставимы. Я ничего не сделал для него, но он все равно был готов ради меня на все.       — Иди в ванну, а то мы затопим коридор, и придётся долго убирать, — Леви не двигался, приваленный тяжестью переутомления. Я аккуратно встал и подложил под его голову подушку.       Горячая вода расслабляла, даря ощущение кайфа на короткие доли секунд. Я застонал, потому что забитые мышцы приятно заболели от согревающего жара. Глаза снова закрывались, от каждого, даже малейшего движения, раздавался успокаивающий плеск воды, но я старался держаться, чтобы ненароком не утонуть.       Я размышлял о том, стоит ли жить дальше и, может быть, даже было бы неплохо наглотаться воды и отправиться в ад — все эти хваленые муки и страдания вряд ли меня смогут удивить. Ад преследовал меня на земле, а ангелом, что крепко держал за руку и не давал пламени преисподней меня догнать, был Леви. Я все лежал и думал, а вода почему-то быстро остывала. Когда температура перестала быть комфортной, я все же вылез, совсем забыв про израненные ноги, которые после ванны никак не терпели лишних передвижений. Я зашипел, ощущая тупую боль от каждого маленького шажочка. Быстренько промокнув тело полотенцем и одевшись, я достал из шкафчика несколько пластырей и залепил особенно назойливые болячки, затем медленно и осторожно поковывалял в гостиную.       Мужчина лежал на диване в той же позе, в которой находился, когда я его оставил. Мне казалось, что он не дышит, но я не дал страху овладеть собой и просто сел рядом, вновь заменяя подушку. Он устроился удобнее, как бы обнимая мою ногу, и немного нахмурился. Я улыбнулся и наклонился, чтобы поцеловать Леви в щеку.       — Не сплю, дай мне еще пару минут, — его тихий голос прозвучал слишком внезапно, отчего я вздрогнул. Он сел и, словно потрепанный воробушек, начал смотреть по сторонам, пытаясь разглядеть где-нибудь время. Несобранный и сонный Леви выглядел очень мило, но наблюдать его таким приходилось крайне редко. Он щурился, пытался немного пригладить волосы, а по лицу было ясно, что котелок остыл, но постепенно нагревается, чтобы работать в обычном режиме. Я с интересом разглядывал мужчину, когда он повернулся ко мне. — Я задремал. Сколько сейчас?       — Десять утра. Я недавно вылез из ванной. Вода остыла, — он кивнул и отправился на кухню. Его организм совершенно точно требовал чая, без дозы не собираясь работать и что-то воспринимать.       — Как ты себя чувствуешь?       — Нормально, — я неловко плюхнулся на стул, продолжая следить за перемещениями мужчины по кухне. Кажется, он спал на ходу, полагаясь на выработанный алгоритм заварки чая: поставил кипятиться воду, ополоснул чайник, достал заварку, обдал чайник кипятком, насыпал заварку, залил и сел ждать. Обычно Леви быстро приходил в себя, но сейчас сосредоточиться никак не выходило, и он постоянно смотрел на время, чтобы выяснить, как скоро чай заварится.       — Почему бы тебе просто не лечь и не поспать? — мужчина поднял на меня тяжелый взгляд и подавил зевок, накрыв рот ладонью и глубоко вдохнув. Черные круги под глазами напоминали мои во время ломки. Он растер лицо ладонями и встал, чтобы налить чай, так ничего и не ответив. Просто потому, что то ли уже забыл мой вопрос, то ли не понял, о чем я вообще спросил.       Первая кружка чая пропала слишком быстро, не отходя от кассы, мгновенно взбодрив Леви, вторую он налил и сел за стол, глядя на меня уже более осознанно, но все еще не до конца проснувшись.       — Я выспался, — и это была наглая ложь, но загнать его в постель у меня бы все равно не получилось, и я пожал плечами. — Так что такого тебе приснилось, что ты от меня так резво удрал, даже толком не проснувшись?       — Хм, — я задумался, пытаясь вспомнить. — Понятия не имею, но в моем сне ты был явно антагонистом.       — Ясно, — Леви продолжал потягивать чай, затуманенным взглядом глядя в другой край кухни. — Боишься меня до сих пор?       — Нет, когда я окончательно очнулся на какой-то из улиц, то сразу понял, что убегать было глупо, — я теребил край домашней футболки, взволнованно вспоминая прошедшую ночь. — Вспомнить дорогу так и не получилось, но ты все-таки меня нашел. Спасибо.       Леви встал и вымыл чашку. Было что-то еще, что его волновало, но он не сознавался, а я почти решился спросить, но передумал, посчитав, что мое присутствие в его жизни и без того слишком сильно давит. Главной мыслью было, что стоит что-то изменить, и, пожалуй, начинать стоило с себя. Горько усмехнувшись, я понял, что эта идея уже не нова в моей жизни и за последние несколько лет наведывалась с завидной частотой, гонимая дурацкими событиями. В надежде, что ничего больше не произойдет, я ярко улыбнулся мужчине напротив, пытаясь показать, что теперь точно все будет хорошо, но это почему-то заставило его нахмуриться. Реакция Леви меня рассмешила, но, дабы не подкинуть ему поводов считать меня окончательно спятившим, я встал из-за стола, чмокнул его в щеку и похромал наверх: ночью выпал первый снег! Мы просто обязаны были прогуляться как самая обыкновенная пара. Ну или хотя бы проехаться на машине и осмотреть город. Вдруг его уже начали украшать.