Я тебя никогда никому не отдам

... Конец февраля, проходила зима. Тяжёлыми, грузными каплями падал дождь на асфальт, разбивая его, выворачивая наизнанку нутро. Куда не глянь – везде полая вода оснащала улицы лужами, мало где можно было проехать, без резиновых сапожек до колен никуда не пройти. Каждое дерево, погибнув месяцами ранее, вновь обретает цвет, небольшими почками цветут крохотные веточки, маленькими ленточками вьются, колышутся грустные листочки. А по городу трещат, скрипят и грохочут трамваи, сверкая тихим, редким электрическим огнём, вместе с троллейбусами. То и дело куда-то спешат автобусы навстречу невиданным приключениям, едут в никогда не показавшееся будущее. А где-то в столице высится, пытаясь оторваться и улететь, красное, величавое полотнище, с запада на восток перегибая свой чисто красный конец. Живя с Ульяной, я полюбила свою страну больше. Она постоянно приносила домой «правду», «комсомолку» и иногда читала мне вслух важные новости. В такие моменты Ульяна казалась постаревшей, выглядела старше, важнее, суровее. Благодаря Ульяне я за долгое время в первый раз почувствовала себя девушкой, а не тем человеком, которые ходит на работу, чтобы у него были силы потом снова пойти на работу. Ульяна стала меняться после нашего разговора, будто какой-то невиданный переключатель щёлкнул у Неё в голове, после чего Она для себя решила, что за всё нужно брать ответственность Ей. Если сломалась полка, Ульяна, хоть и не без придури, чинила её. Научилась закручивать лампочки, а что ещё более странно – прочитала какую-то книжку по электротехнике, и даже получалось так, что я один раз Её застала с разобранной розеткой в руках, правда, собирала Она эту розетку потом около двух часов, и холодильник пришлось потом размораживать, но какое у Неё было счастливое лицо, когда Она наконец вернула всё на свои места! Когда у меня было плохое настроение, Ульяна бросала все свои дела и пыталась меня утешить, развеселить и поговорить. Иногда я, вспоминая родителей, плакала, перед собой вспоминала лицо постаревшей матери. В такие моменты я всегда звала Ульяну, чтобы поговорить, потом уже заикалась, заговаривалась, и лишь когда Ульяна в плотную прижималась ко мне, я, не стесняясь, утыкалась в Её небольшую, только-только начавшуюся расти грудь и плакала, ничего в себе не оставляя, и в такие моменты Ульяна не могла меня понять, но так усердно помогала и утешала, что Ей удавалось до последней капли выдавливать из меня все слёзы и печали. А потом целовала меня, и я полностью забывалась, казалось, мне уже никто не был важен, кроме Неё. Я была бедна, грустна и низка пред Ней, лежала у Неё на коленях и тихо всхлипывала, а Она аккуратно брала меня, подносила ладошки к щекам и убирала мои слезинки, вытирала нос. Я не могла не заметить, что Она жаждет, моего скорого успокоения, но иногда мне казалось, что Ульяна делает все усилия, чтобы я полностью забыла о своём прошлом, в том числе и о родителях. Когда я говорила о прошлом, Ульяна сначала выслушивала, а потом сравнивала моё настоящее с прошлым, и всегда в Её сравнениях побеждало настоящее, а я соглашалась, потому что Ульяна преподносила такие аргументы, спорить с которыми не хотел бы даже самый хороший философ. И постепенно я стала забывать своё прошлое, тонула в постоянных ухаживаниях, в Её ласках, поцелуях, объятиях… Моя новая жизнь наливалась целой гаммой разнообразных красок, ведь если раньше в своей жизни я видела лишь серые тона: серые стены, серая работа, серые отношения, то сейчас, приходя домой с работы, видно было яркое, светло-жёлтое солнце, каждый раз бегущее ко мне навстречу. Вокруг него яркими палитрами окрашивалось пространство, и я постепенно становилась зависима от этого. Я влюблялась всё больше и больше, но вместе с этим ожидала от Неё чего-то большего, стала воспринимать Её, как маленького мальчика, который безумно влюблён в меня и пытается быть мужественнее, чтобы я его не разлюбила. Конец февраля, начиналась весна. … Проблемы голода, плохого отношения ко мне со стороны родителей и товарищей связывали нас с Ульяной ещё сильнее. Мы были вдвоём против целого мира, а больше у нас никого не было. По рассказам учителей (принимающих меня за Её мать), Ульяна редко общается в школе с одноклассниками, а друзей с улицы, как я поняла, у Неё не было; как только я развелась, со мной перестали общаться все, с кем я разговаривала давно, лишь на работе изредка могу перекинуться несколькими словами. Таким образом, мы могли рассчитывать только на нас и на нашу любовь. Пока я была в городе одна после лагеря, думала, что после развода нам будет очень тяжело с Ульяной, и мне придётся прилагать огромные усилия, чтобы мы хоть каплю были счастливы, но как же я ошибалась! Ульяна заботилась обо мне, как никто другой в моей жизни. Никогда мне не было скучно с Ней, никогда я с Ней не была несчастна, никогда не грустила. Она взялась за рычаги управления нашей семьёй и так хорошо руководила ими, что я, просто встречая Её, радовалась как никогда в прошлой жизни (прошлая жизнь – эта вся моя жизнь, когда я не знала Ульяну). Она забегала ко мне на обед, приносила какой-нибудь разогретый суп с хлебом, желала мне приятного дня и убегала на работу, а я потом, как дурочка, этот суп ела полчаса, вспоминая милую, запыхавшуюся Ульяну. Ульяна становилась мужественнее и серьёзнее, и даже Её возраст не мешал мне верить в это, доходило даже до того, что я так сильно влюблялась в Неё, что не считала достойной этой красивой, маленькой, целенаправленной девочки. Видя мою любовь к Ней, мою верность, Ульяна всячески поощряла меня, а это безысходно привязывало меня к Ней ещё больше. … Проходили месяцы, росли волосы… Ульяна закончила восьмой класс на «хорошо». Оказалось – как Она мне говорила – Ульяна разговаривала в школе редко, но метко, и только по поводу партии или же о самом СССР, - Её заметили, и получилось так, что уже в свои четырнадцать лет Ульяна стала, хоть и неофициально, комсомолкой. Самой, наверное, ярой комсомолкой, так как Она очень часто любила рассказывать, какие лентяи сидят в «комсомолах». Окончив начальное обучение в школе, Ульяна быстро нашла ещё одну работу, а остановить это уже я никак не могла. Как-то раз Она пришла домой вся запыхавшаяся и сразу стала собирать рабочую сумку, чтобы куда-то уходить. Я подошла ко входной двери и закрыла её на ключ, а дверь у нас такая, что закрыв на ключ, с квартиры без ключа дверь не откроешь. Только Она хотела уйти, я преградила ей дорогу. - Ты куда это? - А я сейчас пойду амперметры настраивать учиться, там на Московской у нас стоит лаборатория, я туда заглянула, помощники, говорят, нужны. Разряд какой получу и даже не один. - Какой ещё разряд?! Тебя там током бьёт?! Ульяна звонко рассмеялась. - Да нет же! Разряд по, ну, элекронике, наверное… Разряд - в смысле доказательство моего умения что-то делать в этой отрасли. Чем больше разряд, тем лучше электрик. Я скрестила руки и ещё сильнее натопырилась на Неё. Ульяна удивлённо вобрала и слегка повернула голову. - Ты всё равно никуда не пойдёшь, - победоносно начала я. - Почему? - Потому что летом отдыхать надо! Да и ты же девочка, какая тебе электрика?.. - Электроника, - поправила меня Ульяна. - …да, зачем она тебе? - Зачем она мне? Чтобы дома вещи чинить. Твою кровать мы сколько чинили-прикручивали? Полдня ушло, а если машинка стиральная сломается? Или ты мастера вызывать будешь? Хлебом с водой накормим его, он нам всё и починит. - Не прибедняйся, - смущённо сказала я. - Ладно, не буду, - пожала Она плечами, - но мне неудобно, что моя девушка работает с утра до вечера, а я в школе прохлаждаюсь. Если я решила быть главной, значит, основной заработок должна приносить в дом я. Это выражение меня несколько расслабило. Я усмехнулась и отвернула голову, закрывая рот. - Чего ты смеёшься? Отойди, я в пять часов приду. Ульяна подошла ко мне в плотную и серьёзно посмотрела снизу вверх мне в глаза, грозно сдвинув брови. - Нет, не отойду. Ты всё лето так проработаешь! Во время школы работала, постоянно дома сидела, сейчас тоже постоянно занята… Ты почти не гуляла на улице, с тех пор как переехала ко мне. - Зачем мне с кем-то гулять, если я могу с тобой дома посидеть? - Все же с кем-то гуляют, когда в школу ходят. - А я тут причём? Пусть гуляют, у меня есть ты, мне никакие друзья не нужны, тем более мальчики. - Нельзя же так… - Можно! А теперь отойди, а то вдруг опоздаю… Она плечом задела меня, но пройти не смогла. - Ульяна, ты же девочка! Ульяна сначала приподняла бровь, потом медленно сменила выражение лица на враждебное. Она сильно прижала губы, а значит, про себя скалится и злится. Несколько промолчала, сделала небольшой шаг назад и, задумавшись, серьёзно сказала: - Только это девочка должна нести ответственность за свою девушку, которая, видимо, этого не понимает. Я не сразу нашла что ответить. Ульяна смотрела на меня и уже перебирала пальцами – признак того, что вскоре Она перестанет меня слушать. - Ты же так… - Алиса, зимой мы с тобой договорились, что я буду главной в нашей семье. Так? - Да, - я забыла свою прошлую мысль, моё внимание было приковано к Ней. Мне хотелось узнать, что Она скажет дальше. - А значит, в семье принимаю решения по большей части я. С недавних пор я стала управлять нашими деньгами, теперь нашла работу. Неужели не так должен вести себя мужчина в семье? - Но ты же не мужчина. - Если мы с тобой решили, что теперь главная из нас двоих я, то в плане устройства семьи принимай меня за мужчину, пожалуйста. Потому что после того разговора у меня появились не только права, но и обязанности. А я обязана сделать так, чтобы ты была счастлива, затем и иду работать. Она надвинулась на меня, я не сошла с места. Ульяна подошла так близко, что почти наступила мне на ногу, но вовремя остановилась, понимая, что я не отойду. - Отойди, пожалуйста. - Я не хочу, чтобы твоё детство пролетело за разными работами! Это самое счастливое время твоей жизни! Как же ты не понимаешь… ~ Единственная радость у меня была в годы юности и отрочества, когда не было никаких проблем и никаких забот. Зачем же Ты тратишь своё детство на всякую чушь? Погулять бы сходила, повеселилась, поиграла бы с кем-нибудь... А ты занимаешься… ~ Ульяна подняла на меня голову и посмотрела так, будто учитель смотрел на пятиклассника, а потом выдохнула, улыбнулась и обняла меня, положив голову на ключицу. - Я буду счастлива всю жизнь, пока ты рядом. Мне не нужны никакие друзья, чтобы с ними проводить время, не нужны никакие увлечения. У меня есть ты, замечательная девушка, которая связала мою и свою судьбу, и я хочу тебя отблагодарить, но как бы я тебя ни благодарила, это никогда не покажет в полной мере, как я счастлива и рада, что ты сдержала обещание и забрала меня с детского дома. Как только появляется возможность сделать тебя хоть чуточку счастливее, я обязательно использую её, а потом радуюсь, что ты улыбаешься. Мне так нравится на тебя смотреть в такие моменты… - Ульяна посмотрела в мои глаза. – Когда улыбаешься, ты всегда прищуриваешься, по-своему выдыхаешь воздух и говоришь мне приятные слова. В такие моменты я становлю самой счастливой девушкой на свете! Именно ради этого я сейчас иду заработать денег, чтобы как-нибудь потом тебя удивить или же просто обрадовать. Ульяна поднялась на носочки, обняла мою голову и поцеловала в носик. - Я же ради тебя стараюсь, дурашка ты моя, чтобы мы с тобой не голодали, ели хорошую еду, красиво одевались, не мёрзли… Я же люблю тебя, хочу сделать приятно, а ты опять мешаешь мне. Это уже не первый раз, когда Она так говорит, меня уже этим было не купить, хоть и сердечко стало биться сильнее… - Но зачем же так себя нагружать, миленькая? Мы не голодаем, есть вода, крыша над головой, одежда. Ульяна обняла меня за талию, слегка ущипнула бок, оставив закреплённую руку, приподнялась и прошептала мне на ушко: - Я всё равно пойду туда, что бы ты мне ни говорила, и ты знаешь, что с этим ничего не поделаешь. Лучше дай мне ключик, а взамен я не укушу тебя. Я обняла Её в ответ и также приблизилась к её ушку. - Я тебе ничего не дам. Тогда Ульяна улыбнулась и укусила меня за нос, а сама стала медленно водить руками по моему телу, забегая в карманы, чтобы найти ключ. Дойдя до шорт, в которых я всегда ходила дома, руки Ульяны залезли в задние карманы, ущипнули меня там, забрали ключ, снова ущипнули и лишь после этого оставили мои бёдра. Отпустив мой носик, Ульяна обошла меня и открыла дверь, но вышла не сразу, а лишь после того, как снова подошла ко мне и тихо сказала, что за моё плохое поведение снова укусит меня сегодня, но только уже не за нос. А когда дверь закрылась, оставив меня одной в комнате, я обняла себя и за что-то благодарила Ульяну. Моё сердце неизвестно от чего до сих пор не сбавляло обороты. Не оттого ли это, что теперь Ульяна делает со мной всё, что хочет, да ещё и заперла меня, чтобы я никуда не ушла? Ключ-то свой Она тоже забрала. … Ульяна ушла с середины выпускного, как только попалась такая возможность. Тихо ускользнув от своих учителей и получив аттестат, Она пришла домой, позвала меня за собой. Я решила нарядиться, надев нынче модные штаны для девушек (мои были бежевого цвета, просторные и длинные, что мне пришлось их немного подшить снизу) и самую простую футболку, но Ульяне не понравились, как я оделась, и Она попросила меня надеть что-нибудь другое. Я вышла в синей футболке, заправленной в белую юбку чуть ниже колен. За моей модой, кажется, следила, ничего не понимающая в красоте и современности, Ульяна. ~ Ладно хоть никакие куртки со свитерами не попросила надевать. ~ Выйдя из дома, Она повела меня на набережную. Мы сели в трамвай, заплатили за проезд и встали с краю сзади. И лишь когда Ульяна отвлеклась, захотев увидеть природу в окне, я наконец увидела Её сзади. Сегодня мы встали рано, и заплетённые и ухоженные волосы Ульяны – моих рук дело. Красиво и ещё более по-детски торчавшие в разные стороны Её огненные (иной раз кажется, что и вовсе красные), длинноватые для такой причёски волосы были закутаны на вершине яркими, белыми бантами, на самой голове аккуратная бежевая полоска вдоль по середине, расчищенная от волос. На ножках были девичьи бардовые сандалики, а чуть выше красовались длинные, узорчатые носочки белого цвета до колен. Само же Её платьишко, доставшееся от меня, было не один раз подшито, но всё же на стандартном школьном каштанового цвета - с белыми оборками, фартуком и кружевными манжетами спереди - платье эти швы могли заметить только мы с Ульяной. Ульяна, ничего интересного не разглядев сзади, видя только автомобили, за которыми большими тучами валит пар современности, повернулась обратно, крепче взяла мою руку (её Она держала на протяжении всего времени, как только мы вышли из дома). Моя голубоглазка взглянула на меня, схватилась за подол платья и быстро прокрутилась вокруг своей оси. - Я красивая в этом платье? - Конечно же! Она хищно улыбнулась и прищурила глаза. - А ты всегда красивая, в чём бы ни была. И уткнулась мне в грудь, прижав меня к стенке. Пассажиры на миг все повернулись на нас, но, ничего не заподозрив, снова вернулись к своим делам. Подъехав к площади, мы вышли, когда солнце заходило за горизонт. На протяжении всего пути Ульяна занимала меня разговорами о доме, о политике, но больше всего делала мне комплименты. Иной раз заведёт меня за угол, бегло осмотрится и быстро поцелует в губы, лишь на миг давая мне насладиться детским, невинным вкусом. А потом всё время спрашивала: «Тебе понравилось?» И так несколько раз. Иногда я отводила взгляд от дороги и осматривала улицы. Магазины выпечки, одежды, техники, хрущёвки, иной раз попадались рынки, постоянно ездили машины. Вокруг нас было много людей, и обычно Ульяне такие места очень не нравятся, но на этот раз нам нужно было пройти через площадь. И только я двигала куда-нибудь не вперёд голову, Ульяна сразу заканчивала мне что-либо рассказывать и начинала прищуриваться, устраивая молчанку, пока я обратно не стану смотреть на дорогу. Подобных вещей у Ульяны было предостаточно, иной раз Она ведёт себя очень странно, например, когда я вдруг заговорю о Лене, то сразу начнутся расспросы о том, когда я с ней разговаривала, где её видела и часто ли о ней думаю. И не дай Бог мне вдруг краем глаза посмотреть на своего ровесника - начинаются допросы. На улице я всегда хожу с бежевой, кожаной сумкой, которую недавно мне обновила Ульяна. Вышло так, что я нечаянно уронила сумку, когда мы стояли и ждали светофора. Её поднял на вид двадцатипятилетний, крепкий, выбритый, с небольшой пролысиной на лбу мужчина и подал мне. - Аккуратнее, - добродушно улыбнулся он. - Спаси… Но только я к ней потянулась, Ульяна, стоявшая с другой стороны от меня, надвинулась наперёд, нечаянно наступила мне ногу и сама схватила сумку, а потом передала мне. Загорелся зелёный свет. Незнакомец что-то хотел мне ещё сказать, но Ульяна рывком потянула меня вперёд, со скоростью увеличивая расстояние между ним и мной. Хмурая и злая, Она сжимала моё предплечье, проходя всё дальше и дальше по дороге, пока мы не вышли к месту, где людей было меньше. Лишь там Она остановилась, в первый раз отпустила мою руку, отошла и положила руки на пояс, наклонившись ко мне. - Чего это у тебя около того мужика сумка вдруг упала?! - Да я же нечаянно… Упала и упала. - Нечаянно? Конечно, нечаянно! Что же она околь меня не падает вдруг? - У меня сумка на правой руке обычно висит, вот и упала справа. Что случилось-то такого? - Значит, теперь сумку свою носи только с моей стороны, так она на мою руку перелезет и не упадёт. - Да я как удобно ношу… - Нет уж, давай теперь где я, туда и вешай сумку. Её у тебя так никто точно не украдёт, а если она вдруг спадёт, то окажется на моей руке, а не на полу. Так хоть чище будет. - Ну, ладно… - ничего не понимая, ответила я. – Давай тогда ты справа теперь чаще ходи. - Договорились! Ульяна взяла меня теперь за правую руку, и мы дальше продолжили своё путешествие на вечерний пляж, хотя мне до сих пор сложно понять, из-за чего Ульяна так иногда себя ведёт. Тяжёлые, грузные волны вершинами полого падали на ночной, грязный песок, принося с собой шипящий, успокаивающий звук и редкие, потрепанные, белые шапки пены. Но как только вода уходила, набираясь сил снова осадить сушу, пена быстро растворялась, оставляя на песке свой мокрый, мёртвый след. Если идти вдоль набережной на север, можно выйти на безлюдную местность, где никто не купается из-за окутанного в острые камни дна. На суше в этом месте обвалился в прошлом причал, и весь фундамент с уровня города упал вниз на десять метров, на берег, и теперь внизу вместе с песком делят свой дом огромные асфальтные, цементные валуны, рядом с которыми то и дело просачивается щебёнка. На одном из самых ровных таких камней мы и сели. Ульяна держала меня за руку, смотрела на ночную реку, и за тёмной пеленой ночи не могла видеть противоположный берег. - Я сегодня ещё раз хотела сказать, что люблю тебя. Немного помедлив, я обняла Её и поцеловала в красные щёчки. - Я тебя тоже люблю, ты же знаешь. - А я очень хочу, чтобы мы с тобой никогда друг друга не разлюбили. Я сама поклялась всем, что у меня есть, что я тебя никогда не разлюблю, и помогаю тебе, делая всё, чтобы мы были вместе и тебе хотелось всё больше проводить со мной времени. Ульяна грустно и грузно вздохнула, вдыхая ночной, влажный воздух. - И сегодня я снова хочу тебя немножко порадовать. Она неловко улыбнулась и неправильно сунула руку в нагрудной карман, доставая оттуда два кольца. - Ой, мамочки… - Я купила эти колечки для нас, чтобы мы с тобой были как… супруги. Она дала мне одно кольцо. При свете луны позолоченное худенькое колечко, переливаясь, блестело, выглядело очень дорого. - Извини, они не очень дорогие… Когда я вырасту, куплю тебе дорогое колечко, золотое, со всякими алмазами. А пока что давай носить такие? Просто мне будет очень приятно, если мы будем похожи на супругов. - Это замечательные колечки, Ульяночка! Они такие красивые! Я встала с камня и обняла Её, да так сильно, что чуть приподняла на воздух. - Тебе нравится? - Очень! Очень нравится! - Ну, самое главное… Ты же девушка, тебе должно такое нравиться. - Угу! – крякнула я, никак не в силах отойти от восторга. Ульяна с облегчённой улыбкой смотрела на меня, следила за мной. Несколько подождав, пока я насмотрюсь, моя девочка предложила: - Давай обменяемся кольцами? Как будто мы на свадьбе. Я охотно согласилась. Ульяна поставила меня чуть дальше от камня, сама встала напротив. Мы поменяли кольца, чтобы ими обменяться. Ульяна подготовилась и прокашлялась. - Кхм… Вступают в брак граждане Союза Советских Социалистических Республик: Алиса Двачевская и Ульяна Двачевская. Эм… Я забыла… Кхм… Готова ли ты, Алиса Двачевская, всю жизнь быть моей верной женой? - Да! – вскрикнула я, подыгрывая ей. - Готова ли я, Ульяна Двачевская, быть верной женой моей девушки, Алисы Двачевской, всю жизнь радовать её, делать счастливой и любить? – она немного промедлила перед ответом. – Да. Я готова всю жизнь заботиться о тебе и любить, Алиса. Я широко улыбнулась и поцеловала её. - Кхм… Это… Тогда обменимся кольцами! Ульяна нежно взяла мою руку и аккуратно надела кольцо. В обмен я тоже аккуратно надела Ей небольшое колечко на маленькую ручку. - Хорошо… - совсем тихо произнесла она. – Теперь можешь прочитать это? Ульяна достала из того же кармана небольшую бумажечку, развернула её, дала мне, а сама двумя руками взялась за мою руку. На срезанном вдвое тетрадном листе красовался текст, написанный почерком Ульяны. Немного прочитав про себя, я позабавилась, немного взволновалась, хотела сказать пару замечаний, но Ульяна с таким ожиданием смотрит на меня, что я подумала: ~ Ну, и ладно! Как я могу в такой момент делать замечания ей? ~ Я начала читать: - Я, Алиса Двачевская, обещаю моей супруге, Ульяне Двачевской, любить Её, быть верной Ей и только лишь Ей до конца своей жизни. Обещаю никогда не изменять, крайне редко и лишь по надобности разговаривать с противоположным полом, смотреть на него и прикасаться к нему. Обещаю слушать мою супругу, Ульяну, и беспрекословно подчиняться Ей, принимать Её подарки и делать всё, что Она говорит. Обещаю принимать Её как главную в нашей семье и никогда не возражать Ей. За нарушение обещания разрешаю делать Ульяне со мной всё, что Она пожелает. Я люблю Ульяну Двачевскую, и никогда больше никого не полюблю. Лишь Ульяна будет в моём сердце, и никто другой. Я теперь лишь твоя, Ульяна, и лишь Ты можешь командовать мной, лишь тебя я буду слушать. После прочтения я опустила лист и взглянула на Ульяну. Она плакала, пытаясь из-за слёз разглядеть меня, и улыбалась. Волны громко бились о камни рядом, поднялся ветер, взъерошил нам волосы, но Ульяна стояла непоколебимо. - Алиса… Ты и вправду это обещаешь? Я не помнила всего, что там написано, но суть поняла. - Да, всё, что я до этого сказала – сущая правда. Всё это я обещаю. - Тогда и я обещаю сделать твою жизнь самой счастливой. Только со мной… ты будешь счастлива. - Да, я знаю. Я хотела обнять Её, но Ульяна опередила меня и кинулась в объятия раньше, до одури прижимая меня к себе. - Теперь ты навсегда будешь моей. - Я только твоя, не волнуйся. Теперь-то уж точно. ~ Я очень надеюсь, что теперь Она перестанет меня так сильно ревновать. ~ Ульяна отошла от меня и взяла за руку. - Давай в этот праздничный день походим по берегу? - Как скажешь, моя главненькая. Я негромко рассмеялась. В этот день мы пришли домой только в полдвенадцатого. Когда мы возвращались домой, Ульяна отняла мои пакеты с продуктами из магазина и сказала, что теперь только Она будет носить тяжёлые вещи. Мои протесты Она не замечала… Да и теперь вряд ли Ульяна будет слушать меня, когда я буду Ей что-либо запрещать.