Сестры ночи

Эмма хотела задать вопрос. Но я не дала. Она просто смотрела на меня, явно ощущая то, как я переживаю все то, что случилось со мной сегодня. Странно, до того дня как ко мне пришел мистер Веббстер, назвавшись моим хозяином, я не чувствовала в себе никаких перемен. Ничего такого, что заставило меня ощутить себя как-то иначе. Я считала себя прежней. Все той же Эдисон Кингсли, не смотря на то, что порой мне снились странные сны. Я не могла сказать, что это значило, даже толкования австрийского доктора не давали никаких ответов. Все сны были похожи на чудные картинки из прошлого. Такие настоящие. Такие живые, словно еще чуть-чуть и они станут реальностью. Мне казалось, что я нахожусь в чудной стране, где грезы — это не греховная вещь. Эмма снова улыбнулась мне, словно угадывая мои мысли. Я потупила взгляд, ощущая обжигающее пламя внутри себя. Оно билось под кожей, моему гневу, накопленному за столько лет проживания в огромном особняке, нужен был выход. И я знала, что нужно делать. Теперь точно была уверена, что это мне поможет освободить своего личного демона. Интересно, что сейчас делает Эстер, где она? Чем занимается? Я привела ее к Веббстеру. Отдала ее на съедение волку, но как мне показалось она сама была не прочь познать эту сторону жизни, увидеть то, что находится на изнанке образа благопристойной девушки Лондона. Наверное, она так же переживает сейчас лавину чувств внутри себя, или, может быть, ощутив свою силу, начала устраивать разные шалости. Я помнила, что ждало ведьму в стародавние времена. Да, обвинить могли любую. Просто за красоту отправить на костер, но таких как мы, уж точно сразу же кинули на костер, ибо колдовство было очевидным. Ведьмами считали тех, кто имел на своем теле особую отметку в виде бородавки, огромной родинки или же просто синяка, достаточно было самой малости, чтобы оказаться в тюрьме. Если с женщиной проживала кошка, сова или мышь — она тоже считалась ведьмой. У меня жил дома кот, но времена сильно изменились с тех пор. Скорее всего, сейчас все будут с любопытством смотреть как колдуют. Сейчас куда актуальней охота за шпионами, чем за ведьмами. — Мы приехали к вам домой? — спросила Эмма. — О, да, — выдохнула я, ощущая, как мне становится хорошо на душе. — Сейчас будет самое интересное. Мы прошли в большой холл. Эмма сразу же стала осматривать картины. Я напряглась, слыша шаги брата. Какое чудо, что он был сегодня дома! — Эдисон, — он вышел из полумрака коридора. — Ты уже вернулась… А это… Мы, кажется, договаривались, что дома не принимаем гостей, если я не одобрю. — Мне не нужно твое одобрение, — я положила зонт и шляпку на столик. — Ты больше не имеешь власти надо мной. — Эдисон? — его голос дрогнул. — Я бы познакомила вас с ее новым хозяином, но думаю, что не нужно, — проворковала Эмма. — Что здесь происходит? — еще чуть-чуть и он будет так напуган, как я, когда он подходил ко мне. — Возмездие, брат мой, — выдохнула я. — То, что давно должно было произойти. — Ты… Эмма даже не пыталась меня остановить. Она наоборот толкнула меня в сторону моего брата, не давая ему возможности отступить. Я хотела, чтобы он умер. Хотела, чтобы ему стало больно. Я жаждала крови, совсем не задумываясь о том, что может быть дальше, ведь я — настоящее, а оно всегда живет лишь только одним мигом. Только эхо отвечало нам из темных коридоров особняка. Дэвид так не любил яркий свет, словно стал вампиром из этих бульварных викторианских романов. Возможно так оно и было, ведь столько моей крови он выпил за столько лет, он наслаждался моей беспомощностью. Он подавлял всех, кто был вокруг него. Подчинял своим прихотям, может быть, он не вампир, а просто продал душу дьяволу, но почему я не видела в его взгляде пустоту. Не видела того, что он совсем давно прогнил внутри. Темнота стояла вокруг, как толпа молчаливых теней. Только свет, проникающий с улицы, освещал комнату, словно вспышки фотокамеры. Это была странная игра света, которая всегда поражала гостей, стоило им только войти в дом. Так были построены окна, чтобы казалось будто среди мрака есть всполохи света, словно в аду все же можно найти спасение. Именно адом и был этот дом. — Эдисон? — прохрипел Дэвид. — Пожалуйста… — но, его сердце уже мучительно сжималось в груди. Ответа не было. Мне ничего было сказать. На столике у стены я разглядела подсвечник и коробку спичек. Руки закоченели так, что только с пятой попытки удалось зажечь спичку. Эмма стояла где-то позади меня, явно очарованная тем, что происходит сейчас в моем доме. — Эдисон… — голос брата становился все тише и тише. — Эдисон, позови, пожалуйста, врача. — Нет, — отрезала я, зная, что уже отступать совсем некуда. Над городом нависли тучи, и солнце перестало проникать в дом. Я подняла над собой мерцающий слабый свет. Комната призрачно вырисовалась передо мной, стал виден вход в коридор. Тени скользили по стенам, бросаясь в углы, когда молния сверкала в окна. Белая мебель спала мертвым сном. Из этой залы вела вниз мраморная лестница наверх. Такой знакомый дом, ведь я здесь выросла, и такой чужой теперь, словно здесь никогда не была до этого. Я смотрела на все другими глазами, будто была слепа до этого, а еще чудесно прозрела. Нет, это было совсем другое: просто я освободилась от пут, крепко державших меня. От чувства стыда. От осознания своего греха. Ничего больше не существовало. Была только я и Эмма, стоявшая вдали. — Он мертв? — спросила Эмма. Ее голос не дрожал. Она была спокойна, словно ничего не случилось. — Да, — радостно произнесла я. — А теперь уходим. Сегодня прислуги дома нет, так что никто ничего не заметит. Мы покинули дом, ощущая, что полностью обрели себя. Теперь мы точно сестры, владеющие темной силой. Приспешницы Дьявола. Мы теперь покинуты и брошены Богом, и обратного пути нет, но никто из нас не сожалел об этом. Я совершила грех. Такой непростительный. Грех братоубийства. Но разве не мой брат начал все это первым? Он стал причиной всего того, что творилось со мной все эти годы. И теперь он мертв. Я так и слышу, как голос Бога становится все тише и тише, наверное, еще пару дней назад можно было подумать: заблудшая душа все же вернется назад в лоно истиной церкви. Но этого уже никогда не будет. На улице лил сильный дождь, но нас это нисколько не волновало. Казалось бы, даже небо гневилось, готовясь смыть все плохое с земли, но мы с Эммой думали совсем иначе. Мы поймали онимбус, и поехали к мистеру Веббстеру. — Об этом, наверное, нельзя говорить вслух, — тихо произнесла Эмма. — Стоит все же молчать, — согласилась я. — Это будет наша тайна. — Тогда их будет слишком много, — Эмма взяла пальцами влажные пряди, с которых капали холодные капли. — Это было очень красиво. — Спасибо, — согласилась я, ощущая, как ее пальцы трепещут под моими. Мы больше ничего не говорили друг другу, словно слов больше не было и они все застряли на языке. Но дело было не только в этом, но и в том, что мы были не одни, и наши разговоры совсем не предназначались для чужих ушей. Только, когда мы остались одни, Эмма обернулась ко мне и собралась что-то сказать, но я не дала ей это сделать: — Мы теперь презренны светом. — Да, — согласилась она. — Именно этого я и хотела больше всего. Слиться с тьмой, которая всегда жила во мне. Я слышала, как она пела. Звала меня за собой. И вот я здесь. — Еще не здесь, — прошептала я. — Я читала… Читала, что для начала нужно будет пройти через обряд. Шабаш… — О, это то, о чем постоянно слагали в легендах, — радостно ответила Эмма. — Не совсем, — я опустила глаза. — Там многое романтизировано, но самом деле все выглядит иначе. — Что бы это ни было, я думаю, что это будет весело, — онимбус остановился. Мы приехали. Пока мы шли к дому мистера Веббстера, у меня все сворачивалось внутри в комок. Я не знала, что происходит со мной. Не понимала, как это оценить. Я лишь только ощущала, как тьма все больше и больше охватывает меня, не оставляя никакой надежды на то, что я смогу вернуться к прежней Эдисон. Ее больше нет. Вот так. В его доме горел свет лишь только наверху. Это был слабый огонек, как от настольной лампы. Наверное, он, Дьявол, был один, а может быть, с ним была очередная юная ведьма, которой он предлагал все за малую плату. Странно, но мне почему вспомнился «Молот ведьм» [1], то как я читала его несколько лет назад, удивляясь глупости людей. Но разве я сама могла предполагать, что когда-то окажусь на месте одной из дам книги? Нет, конечно. Я помнила, чем оканчивалась каждая история. Там всегда было два пути развития: костер или самоубийство ведьмы. Люди того времени считали, будто именно хозяин всей тьмы искушает и доводит юных чаровниц до этого. Наверное, так оно и было, но с тех пор столько воды утекло. Теперь Дьявол среди нас, а ведьм не сжигают на костре. Эмма открыла дверь. Она была здесь и не раз, а я всего лишь довела Эстер до порога и скрылась, словно не хотела больше встречаться с новым владельцем моей души и тела. Эмма взяла меня за руку, закрывая за нами дверь. На стенах было много картин. Все — портреты. И все — одних и тех же женщин. Я узнала их. Это были те самые ведьмы, которые постоянно перерождались, словно фениксы из пепла. Этими ведьмами были мы. Черты лица были разными, но глаза… этот дьявольский блеск был на каждой из них, в каком бы одеянии героини не были, но легко было дать им имена. Великолепное исполнение портретов, магия линии и краски поразили меня почти сверхчеловеческим совершенством, и я спросила себя: кто же автор портретов? Было очевидно, что он один, что все портреты — одной кисти. Наверное, он тоже продал душу Дьяволу, чтобы вот так рисовать, а может быть он решил жить вечно, лишь бы только творить. Менял имена, личины, но талант оставался тем же. Вот уж правду говорят, что не все даровано Богом, но и есть то, что дает нам Дьявол. Дамы, казалось, смотрят на меня сразу со всех сторон, и сходство ее со мной или с Эммой, или может быть, с Эстер, так и бросалось в глаза. Того же рисунка губы на бледном, почти прозрачном лице. Та же стать, та же фарфоровая стройная хрупкость. Тот же блеск в шелке волос. — Пойдем, — Эмма дернула меня за руку, и я оторвала взгляд от портретов. — Да, — выдохнула я, следуя за ней. Она провела меня по коридору. Мы остановились у двери. И мое сердце забилось сильней. Я встречалась с ним лишь однажды. Всего лишь раз. Но мне запомнилось, как он трогал меня, как грубо говорил со мной, соблазняя лишь только взглядом. Наверное, я легковерна, раз продалась лишь только за слова, но мне было все равно. Тьма была частью меня. — Проходите, — услышала я. Эмма вошла первой, и мне осталось лишь только последовать за ней. — На колени, — мне стало дурно, комок застрял где-то в горле. Но я не смела ему возразить. Мы с Эммой опустились на колени, не видя Веббстера, лишь только ощущая, как он скрывается в полумраке комнаты. Он совсем не собирался подходить к нам. Хотел просто наблюдать за всем со стороны. — Кто вам давал право вершить зло в этом городе? — Мы… — Эмма подняла лицо на Дьявола. — Мы думали, что вам будет приятно. — Я думал, Эмма, что ты все хорошо поняла, и все усвоила, — прохрипел он. Все же решив, подойти к ней. В нос ударил дурман. Это была похоть. Соблазн. Я знала запах греха. Слишком хорошо знала. Столько лет мне казалось это чем-то постыдным, чем-то плохим, но сейчас я была полностью свободна от подобных предрассудков. Я могла делать все, что угодно, не думая, что делаю нечто плохое. Я забыла как молилась когда-то Богу. — Да, я все усвоила, — дерзко произнесла она. — Дитя моя, — он дотронулся до нее. — Глупое мое дитя. Да, все это всего лишь способ поиздеваться над стайкой этих снобов, беспокоящих лишь только над тем, что будут говорить про них другие. Но убийство?.. — Не думала, что вас это волнует, — вставила я, обретая некую смелость. — Эдисон, — взял меня за подборок, поднимая лицо вверх. Наши взгляды встретились. В его голубых глазах не пылал праведный взгляд, скорее всего, настоящая страсть. — Ты убила того, что принадлежал мне. — Но я… — вот тут я совсем не знала, что сказать. Кажется, я сделала глупость. — Но этот ничтожный червь, не сумевший принять то, что подарила ему тьма, заслужил это, — мистер Веббстер улыбнулся мне. — Так ты прощаешь нас? — голос Эммы почему-то дрожал. — Прощение мне совсем не знакомо, — прохрипел он. — Оставьте это своему чертову Богу, пусть он прощает заблудшие души, считая, будто их можно вернуть на путь истинный. — Но ты… — я пыталась подобрать нужное слово, но они не находились. — Я не прощаю. Я просто даю то, что так хочется человеку. Я сею хаос и тьму, и не более того, — мистер Веббстер нагнулся ко мне, целуя в губы. — Такая сладкая. Еще чуть-чуть невинности в тебе осталось, — он улыбнулся. — Можете встать дамы. Эстер, пожалуйста, подойди к нам. Я знала, что она в этом доме. Ощущала ее силу. Но не могла понять, что она в этот миг именно здесь. Эстер вышла из полумрака комнаты. Она совсем изменилась. Я больше не видела в ней милую девушку, какой я нашла ее в кафе. Не знаю, это было очень трудно объяснить, как произошла метаморфоза и в чем она проявилась. Но это было очевидно. Милая девушка превратилась в сильную ведьму. — Дамы, собирайтесь. Нас ждет шабаш. А пока я оставлю вас втроем, чтобы вы могли пообщаться между собой. Он вышел из комнаты, оставив нас втроем. Мы переглянулись. Вот мы и вместе. В доме Дьявола. В центре Лондона.