День в цветочном магазине и эпизод на балконе в чиминовом номере.
— И на этом я буду ездить? — спрашивает Чимин, едва сдерживая смех. — На мопеде? — Это не просто мопед, — объясняет Юнги, похлопав по рулю. — Это мопед на пятьдесят кубов с корзинкой для цветов. Соломенная корзина приделана позади мопеда. Юнги тянется к ней, чтобы поднять и опустить лоскуток ткани, которым она накрыта. Чимин приподнимает брови. — Спасибо, Юнги, — говорит Чимин, всё ещё продолжая сдерживать смешки. Он и правда собирается на этом гонять по Пусану. Чимин. Убийца. — Я не смог раздобыть машину, — оправдывается Юнги, играясь с «крышкой» от корзинки. — И я… — Я серьёзно, Юнги, — он подходит ближе, и их взгляды пересекаются. — Я правда благодарен. Спасибо. Он не знает точно, что заставляет Юнги краснеть: утреннее солнце или же его слова. Тот склоняет голову и негромко произносит: — Это меньшее, что я мог сделать. «Но это не так, — хочет возразить Чимин, — это много. Никто не покупал мне мопед». Чёрт, возможно, Юнги действительно настолько милый, насколько кажется. Они возвращаются внутрь. Чимину нравится запах цветов в магазине. Он привык к запахам пота, травки, пороха, бензина и всяких химикатов, но сейчас он может наслаждаться этим природным ароматом. Это классно. Работать здесь классно. Его утро состояло из того, чтобы позвонить на базу, чтобы отметиться, проверить почту и просмотреть бумаги о семье Мин, которые Намджун передал ему. Обычно у него не возникает проблем со звонками в логово, но сегодняшний был раздражающим. Существует правило: звонить на третий день от начала миссии, а после – спустя каждые пятнадцать дней. Просто чтобы отметиться. Обычно на звонки отвечают заместители, не главари. Их трое, как и баз организации, и каждый из них управляет одной из них. На этот раз Чимину ответил главарь. Чимин застыл. Его голос заставил Чимина захотеть содрать с себя кожу заживо. Он постарался притвориться, что его это не волнует, и молил Бога, чтобы ему поверили. Он не помнит ничего положительного от главаря, но зато у того был позитивный опыт с ним. Чимин содрогается, вспоминая об этом. Он прикрывает глаза и делает глубокий вдох. Ему нужно прекратить думать об этом и просто сосредоточиться на том, что он делает. Что он делает? Он открывает глаза. Он подрезает стебли позади стойки. Он в порядке. Юнги здесь, помогает посетителю, который ищет какой-то необычный цветок. Он в порядке. Он в порядке. Он продолжает подрезать стебли и ставить цветы в вазу, а затем наполняет её водой. — Чимин? — Да? — он оборачивается, едва не сбив вазу. Юнги стоит в дверях кладовой, нахмурив брови. — Ты в порядке? — Конечно, ты просто немного меня напугал, — говорит он, успокаивающе улыбаясь. — Что случилось? Кажется, Юнги остается доволен его ответом. Он оглядывает кладовую. — Можешь помочь мне найти один горшок? Покупательница хочет горшок в черно-белую клетку, и я уверен, что у нас такой есть, но не могу найти его… Чимин кивает и торопится на помощь. Как только он входит в кладовую, единственное, на чём он может сосредоточиться, – это белый рояль, стоящий в углу. Он замирает и пялится, пока позади него хлопает дверь. Юнги осматривает его и вздыхает, когда понимает, на чём подвис Чимин. — Это… Странно, я знаю, — говорит он, краснея щеками. — Просто не обращай на него внимания. Чимин отводит взгляд от инструмента и переводит его на коробку позади Юнги. И он видит обернутый в пупырчатую плёнку горшок в чёрно-белую клетку. — Ничего, если я спрошу, почему у тебя здесь стоит рояль? — задаёт он вопрос. Юнги медлит. — Это… Личное. Но я расскажу тебе. Прежде, чем Чимин успевает сказать ему, что он не обязан рассказывать, Юнги уже начинает, продолжая искать горшок. — Когда я был маленьким, у меня был рояль. Стоял возле окна в гостиной. Однажды мама купила Счастливый бамбук и поставила на подоконник прямо рядом с ним. Спустя какое-то время бамбук стал выглядеть… Здоровее, чем был до этого. Когда я спросил почему, мама сказала, что ему нравится музыка, — Юнги прерывается, начиная искать в другой коробке. — Когда я только открыл магазин, около года назад, она купила мне рояль, чтобы я мог играть для растений. Я посмеялся, сказав, что не смогу поставить его в магазине, но в конце концов сделал это ради нее. Людям это нравилось, и они всегда просили меня сыграть. — Почему ты перестал? — тихо спросил Чимин. — Она умерла. Моя мама умерла, — Юнги останавливает поиски и вздыхает. — Я не мог больше играть. Не мог даже смотреть на него. Он просто стоял здесь, собирая пыль сто… О! Я нашёл! Юнги хватает тот черно-белый горшок, завёрнутый в пупырчатую плёнку. Он достаёт его на свет, оборачиваясь. — О, я так рад, — восхищается он, стаскивая плёнку, — она очень хотела его, и я знал, что он есть. Между тем, Чимин не может оторвать от него взгляда. «Моя мама тоже умерла, — хочется сказать ему, пока Юнги продолжает распаковывать горшок. — Они оба умерли, когда я был маленьким. Я не знаю, каково это, потерять маму уже взрослым, но в каком-то смысле я понимаю». Юнги ловит его взгляд и его торжественный вид слегка спадает. — Чимин? — Моя мама тоже умерла, — говорит Чимин, вместо того, чтобы воспользоваться возможностью спросить об отце Юнги. — И папа тоже. Я был… Маленьким. Мне было девять. Счастливое выражение исчезает совсем. — Ох, Чимин… — Я просто хотел сказать тебе это, — он упирается взглядом в свои конверсы. — Ты же поделился со мной. Вот я и… Юнги подходит ближе, опуская тёплую руку ему на плечо. — Я ценю это, Чимин. А теперь давай, леди хочет получить свой клетчатый горшок.***
— А твой отец? — говорит Чимин, после того как очередной покупатель уходит, и у них не остаётся работы. Он сидит на стойке и болтает ногами, пока Юнги собирает букет. — Погиб? Неа, он в Америке. Он уехал, когда я ещё был ребенком. У него были проблемы с психикой, так что в Америке он ищет себя. Чимин удивлён. Либо Юнги врёт, либо врёт его отец, потому что Мин совершенно точно не в Америке. — И вы совсем не общаетесь? Юнги пожимает плечами. — Иногда. Когда умерла мама, он был на похоронах. Это был первый раз, когда я видел его лично. Он обнимал меня и рассказывал истории о маме, — Юнги улыбается. — Было неплохо. Он оказался приятным человеком. Чимину хочется смеяться, но вместо этого он просто хмыкает, наблюдая за тем, как тонкие пальцы флориста достают очередной цветок, чтобы подрезать стебель. — Ты не чувствуешь себя одиноким? — тихо спрашивает он. Чуть помолчав, Юнги отвечает: — Такое бывает, но у меня всегда есть компания цветов. «А я чувствую, — думает он, пока Юнги ставит цветок обратно в вазу. — Я будто всю свою жизнь был одинок». Это правда только отчасти. Когда он был маленьким, у него были родители, а потом, когда их не стало, появились друзья. Эта дружба не была долгой, что неудивительно. Намджун стал его жестоким сторожем, Чонгук отстранился от него, а Тэхёна похитила другая группировка, к которой он присоединился. Намджун странный. И он стал таким не из-за того случая с Тэхёном, как Чонгук. Он не знал, почему Намджун изменился. Раньше они могли не спать всю ночь, разговаривая друг с другом. Иногда они наблюдали за звёздами. Теперь они не покидают номер после девяти. Они делились книгами, и им нравилось читать. Они защищали друг друга и готовы были прийти на помощь. А потом в ничем не примечательный день Намджун просто не захотел читать то, что порекомендовал Чимин. Он отправился спать в комендантский час, вместо того, чтобы посидеть с Чимином. Они больше даже не разговаривали. Всё, что они теперь обсуждали, – работа. Работа. Работа. Работа. Чимин сомневается, что вообще когда-нибудь узнает о произошедшем с Намджуном. И не был уверен, что хочет узнать. Юнги приближается к нему, чуть склонившись, и это вырывает Чимина из мыслей. Он настолько близко, что Чимин думает: «Вот чёрт, он собирается меня поцеловать», — пока не осознаёт, что Юнги смотрит не на него, а куда-то ему за спину. А потом он чувствует, как что-то проходится по его волосам. — Что ты делаешь? — бормочет Чимин. — Вплетаю цветок тебе в волосы, — он отстраняется. — Это космея. — Косм… — Космея. Вид цветка. Тебе очень идёт. У Чимина лицо горит. К счастью, Юнги отворачивается, продолжая собирать букет, пока румянец не спадает. — Нет, не идёт, — вставляет он. Юнги смотрит, хочет что-то сказать, но молчит. Чимин хмурится, но Юнги, несмотря на это, смеётся так, что у его глаз собираются морщинки. — О, заткнись, цветочный мальчик! — фыркает Чимин. — Я ничего и не говорил, — он задерживает взгляд на Чимине, прежде чем снова вернуться к своему занятию. — Замолчи. — …Я впервые увидел, как ты краснеешь. Чимин стонет. Он спрыгивает со стойки и идёт к двери, пока Юнги зовёт его обратно, смеясь. «Он такой милый, — думает он, пока возвращается к смеющемуся парню. — Мин Юнги – самый милый человек на Земле».***
Солнце медленно исчезает за линией горизонта, и на небе проступают первые звёзды. Чимин сидит на балконе, прохладный воздух обдувает его. Город начинает вспыхивать огнями. В ладони Чимина зажата ручка, а перед ним лежат документы. И в документах всего три предложения из всей информации, которую удалось накопать по этому делу. Он постукивает ручкой по губам. Он так и не узнал ничего, кроме того, что Юнги – очаровательный флорист, который носит милые пушистые свитера и издаёт приятнейшие звуки, когда смеётся. Да, он говорил о своей матери, но… По каким-то необъяснимым причинам Чимин не хочет писать об этом. Он даже об отце Юнги писать не хочет. Потому что это личное. Написанного не вернуть, и если он напишет о чём-то, то это станет известно. Но он не хочет, чтобы другие люди знали об этом. Юнги рассказал об этом только ему, а не кому-то другому. И это кажется неправильным, выставлять напоказ информацию о его личной жизни. «Перестань, блять, быть таким идиотом. Ты в любом случае собираешься убить его». Чимин подпирает лицо ладонями. Ему просто нужно пару минут посидеть вот так, глотнуть свежего воздуха. На базе никогда этого не удавалось. Там едва удавалось вдохнуть. Обязательно втянул бы вместо свежего воздуха запахи серы, химикатов и других непонятных вещей. И, конечно, невозможно было бы просто посидеть и подышать. Вот почему он так любил быть на заданиях. Но, может, долгие раздумья и не идут на пользу. Может, поэтому главари всегда нагружают их делами? Чтобы они не думали и не потерялись в собственных мыслях? Он ещё раз глубоко вздохнул и дописал ниже: «По словам его сына, Мин, вероятно, в Америке». Он щёлкает ручкой и позволяет ей упасть вниз. А сам еще несколько часов смотрит на городские огни.