Внеклассные чувства

      Как только лифт проехал пятнадцать этажей вниз и прибыл на первый, Итачи весьма широким и поспешным шагом пересек холл. И, оказавшись за пределами этого дома, он не сделал вдох свободы, а просто выдохнул. Так нетерпеливо и громко, словно, пока находился там, задержал дыхание и ждал этого момента. И как ему только удалось сдержать себя в руках и не воспользоваться этой рукой снова, чтобы вкрадчиво и тихо ей поведать о том, какие мысли не стоит допускать о его… Студентке. И это пугало его больше, чем то, что он понял. Он бы не смог причинить боль Мари физически, но, кажется, был на пороге этого. Однако увидев, что перед ним женщина, он позволил телу расслабиться. Но не языку. С такими людьми, как Мари, надо бороться их же способами. Словами. А если она и предпримет что-то, то он сам таким сдержанным уже не будет.       Бар, в котором его ждал человек, вовремя вытянувший его из тех стен ловушки, был довольно проверенным и любимым местом молодежи и тех, кто постарше. Также, находясь в известном районе Токио, он пользовался вниманием и туристов. Каждый бар, знающий себе цену и уважающий себя, подает разный, на любой вкус и возраст, виски. От того даже европейцы находят здесь покой после непростых будней. Итачи вошел внутрь, повернувшись к самому дальнему столику, за которым не раз были встречи с тем самым Икоши-саном. Подальше от барной стойки, от всех туристов, работников и прочих людей. И подальше ото всех не по причине того, что хочется покоя, а потому что неважно, насколько сильно ты устал. В первую очередь с другом хочется поговорить, а не просто отдохнуть.       Неяркий, оформленный вполне под классический вид, бар освещался приятно теплым освещением, не приносящий глазам лишнего дискомфорта. Аромат деревянных полов, кожаной мебели и ненавязчивых ароматизаторов лишь иногда разбавлялся дымом сигарет посетителей, курящих в стороне. Бармены, одетые в строгую форму, больше напоминающую форму официантов не самого дешевого ресторана, доброжелательно и с толком изъяснялись с иностранцами и советовали напитки местным. Стена за барной стойкой, уставленная бутылками элитного алкоголя, действительно наводила мысль о предпочтениях сдержанных, европейских стандартов. Но вот только этот образ серьезного и классического заведения разбавляла трансляция начинающегося футбольного матча по телевизору, что висел в другой части зала.       ― Вы опоздали, учитель.       Увидев подходящего к нему Итачи, высокий, темноглазый мужчина, с короткими светлыми волосами, поднялся с дивана. Расстегнутые пуговицы его голубой рубашки и ослабленный галстук, говорили о том, что дома, как и сам Учиха, он пока не был. Это один из тех людей, когда что бы ни говорил, будет смотреть только в глаза. Про таких еще говорят совершенно беспардонный и даже бесстрашный. И бесстрашие выражалось в его чрезмерно сильном рукопожатии. И все видимо от того, что будучи таким крепким в плечах, ему сложно контролировать свою силу. Отсюда вытекает и еще одна вещь, характерная для него — это импульсивность в его мыслях и словах. Но он такой только по знанию его близких и друзей, для других же — прекрасный психолог, ведущий правильный образ жизни по наставлению его не менее бесстрашной и импульсивной жены.       ― Я угощаю, — Итачи подошел к нему ближе, и как только тот поднялся, он заглянул ему в глаза.       Глаза у него, возможно, не просто черные, а скорее слишком темно-синие, и довольно мягкие черты лица. Итачи обратил на это внимание только сейчас. Видимо потому, что он видел его чуть больше месяца назад. Однако Итачи все равно сразу заметил, что в друге определенно что-то изменилось. И стоило заметить эту перемену, как разница того, что он долго его не видел внезапно исчезла.       ― Мне поприветствовать тебя поклоном?       ― Думаю, неформальное рукопожатие будет уместней, — Итачи протянул ему руку, которую он сразу же пожал в ответ.       ― Давно не виделись.       ― Да, — Учиха не мог отвести взгляда от его лица, не понимая, что его заставляет буквально рассматривать каждую черту в нем. — Давно.       ― Ты чего? Забыл, как я выгляжу?       Икоши прикоснулся к своему лицу, сев на место. Итачи занял кресло, что стояло по другую сторону их круглого стола.       ― Моя женушка следит, чтобы я не ужинал, если прихожу очень поздно вечером. Говорит, что детей заводить нужно на голодный желудок. Думает, я ей верю. Но все равно не могу ничего поделать. Кажется, от этого я немного похудел.       ― Возможно, — Учиха перевел взгляд на его светлые волосы.       ― Ты какой-то странный, — страдающий от отсутствия поздних ужинов провел ладонью по волосам. — Что это с тобой? Глаз с меня не сводишь, словно я девица какая-то…       ― Мы не виделись с тобой месяц, а такое ощущение, что я видел тебя только вчера или… Даже сегодня.       ― Настолько соскучился? — Икоши снова улыбнулся, опустив взгляд на два стакана с виски, стоящих на столе. — Тебе, как обычно. А этот с содовой, — он недовольно пододвинул один стакан к себе. — Мне. Чтобы уменьшить концентрацию алкоголя.       ― Твоя жена может тобой гордиться. Ты действительно стараешься ради нее.       ― Скорее… ради ребенка, — Икоши не сдержал очередного тяжелого вздоха, покрутив свой стакан на столе. — Как только она забеременеет, я неделю не буду выходить из баров.       ― От радости?       ― От чувства свободы. Я смогу пить и есть то, что захочу.       ― Кажется, во время беременности, она будет давить на тебя, и ты будешь есть только то, что она захочет.       ― Я не для этого изучаю психологию четырнадцать лет, чтобы мной манипулировали, — мужчина задумчиво усмехнулся, поднося стакан виски к губам. — Пусть она думает, что пока ей это удается, а потом игра будет по моим правилам.       Но по причине того, что женщины еще те любительницы манипуляций и игр, каким бы гордым и стойким мужчина ни был, ему все равно придется поддаться. Но все может измениться, если в один момент он переиграет чужие правила, установив свои. Однако сам Итачи предпочел из игры выйти, так и не понимая, кем остался. Проигравшим или тем, кто выиграл? Ведь то, что стояло на кону, так и не досталось ему. И достанется ли вообще, если он уже изначально оказался в проигрышной позиции?       ― Рассказывай.       — Что? — прервав свои мысли, Учиха поднял взгляд со своего стакана с виски на друга. — О чем?       — О работе. О чем же еще?       ― О ней мало что можно рассказать. Школа одна из лучших в префектуре. Директор давал частные уроки племяннику премьер-министра. И, кстати, мне сразу же достался класс выпускников. С этим поколением не все так плохо, как я полагал. Есть и те, кому интересно учиться.       ― Мы до этого с тобой редко, когда говорили о работе, — Икоши откинулся на спинку дивана, переведя взгляд на телевизор. — Но я вспоминаю себя в выпускном классе. Теперь представляю, насколько тебе непросто. Я ведь не единственный такой.       ― Ученик с прошлым хулигана?       ― Меня поглотила школьная любовь. Черт меня дернул приударить за этой неадекватной.       ― Она твоя жена.       Учиха задумчиво улыбнулся, отметив новую характерную для его друга черту. Под видом недовольства и возмущения этот человек нередко пытается скрывать свою любовь и заботу.       ― Да, но с ней было столько проблем. Я буквально выгрызал ее взаимность, когда за мной бегала другая половина школы.       ― Именно в таких ситуациях и говорят, — Учиха вспомнил одно из высказываний, которое неплохо выражала суть его проблемы. — «Сердцу не прикажешь»?       ― Мужчины любят мозгом, — Икоши оставил наблюдение того, как английские клубы проводят жеребьевку, и посмотрел на Итачи, отстранившись от спинки дивана. — Ты еще долго будешь уходить от темы? Я ведь сказал тебе рассказывать не только о том, кем был твой директор в молодости. У тебя что-то случилось.       ― С чего ты взял, что у меня что-то произошло?       ― Я тебя знаю достаточно давно. Поэтому подобные сказки, что тебя ничего не беспокоит, можешь рассказывать кому-то другому, Итачи. Во что ты вляпался? Судя по твоему настроению, тебя не просто что-то беспокоит.       ― Я похож на того, у кого…       ― Ты им являешься, — заметил друг, услышав, как из того угла донесся свисток начала матча. — У тебя слишком опечаленный лоб что ли.       ― Ну, раз опечаленный лоб, — Учиха тяжело вздохнул, вновь опустив взгляд на свой виски со льдом. — В самом деле есть то, что меня не просто тревожит, а не дает мне спокойно жить и, кажется, начинает рушить мою жизнь.       ― Даже так? — Икоши снова переключился с телевизора на друга. — Я весь во внимании. Ни один матч не принесет мне столько эмоций, как твои «проблемы».       ― Действительно, это намного острее и зрелищней.       Не вдаваясь в особые детали, Итачи пытался выдать все собранно и со смыслом. С каждым его предложением брови этого человека, что привык выслушивать, тянулись вверх. Удивление все больше и больше проявлялось на его лице, а Учиха продолжал. И продолжал он с такой честностью, словно пришел на исповедь, а не к психологу. Возможно, выскажи он все это раньше, ему давно стало бы легче, как и сейчас. И уверенность в этом позволила ему еще раз убедиться в том, что это день выдался не таким уж ужасным, как предыдущие.       Действительно, единственная вещь, которая не любит молчание и тишину — проблема. Она на половину уже решается, когда озвучиваешь ее вслух, потому что порой ее решение может быть в самой формулировке. В ней была студентка, о которой Итачи начал думать со дня своего выхода на работу, затем появилась Мари, что спустя некоторое, время стала просто лекарством и способом утешить его. Перед этим человеком ему нечего было бояться. Ни критики, ни осуждения. Ничего. Учиха даже рассказал о том, как не сдержал себя и назвал Риёки совсем не ее именем, что повлекло за собой не самые приятные и необратимые последствие. И рассказ об этом был завершением этого непростого, но содержательного признания, после которого Итачи впервые за долгое время ощутил легкость в плечах и в груди.       — Вот же черт, — на лице Икоши после услышанной истории застыло замешательство. — Да ты шутишь.       ― Нет, — Итачи поднес стакан с виски к губам. — Это и называется «вляпался по уши»?       ― Не то слово, — друг тяжело вздохнул, даже не представляя, что сказать. — Тут не просто все может кончиться выговором или штрафом, но и увольнением.       ― Знаю, — сделав глоток, Итачи посмотрел на тающий лед на дне, чувствуя, как виски приятно обжигает горло. — И увольнение, это даже снисхождение.       ― О тебе слишком хорошие отзывы с предыдущей работы, никто и не подумает заявить в полицию. Если, конечно, нет за что.       ― Разумеется нет, — Учиха нахмурил брови, поставив стакан на стол. — Я умею держать себя в руках и никогда не причиню ей вреда.       И здесь все-таки отчасти ему пришлось немного украсить свой образ стойкого и терпеливого. Он уже три раза чуть не позволил себе прикоснуться к ней губами, однако все равно остался за чертой учителя. Все-таки верно утверждать, что это и называется — держать себя в руках? Внутренний голос нагло и в оправдание кинул ему этот вопрос-утверждение, на что Итачи лишь молча его выслушал, не смея возразить.       ― Ну и как с тобой это произошло? Тебе что, мало девушек вокруг? И куда тебя только понесло? Таких, как Мари, еще стоит поискать. Умна, красива, сексуальна. А ты как-то умудрился и с именем прогадать. Ты только представь, что с ней было после этого. Как она тебя еще только не убила.       ― Я думал, мне станет легче, если я расскажу тебе обо всем, но стало только хуже.       ― Да мой друг просто извращенец! Куда еще хуже? — улыбка этого «понимающего» товарища стала шире. — Может быть, вы просто подберете для Мари костюм школьницы? И все снова наладится. Один поход в нужный магазин, и ты ее не узнаешь.       ― Дело не в том, что мне нужна школьница.       Итачи снова потянулся к виски, чтобы запить неприятную горечь от осознания того, в каком неприятном положении он оказался. Снова.       ― Но ты ведь хочешь эту школьницу только потому, что этого захотело твое мужское начало.       ― Вот поэтому, что бы Мари ни надела, — Учиха вернул стакан на место, взглянув на друга, — мое мужское начало думает о другой.       ― О школьнице.       ― Да, — сдержанно протянул Итачи, но далеко не сдержанно при этом нахмурившись. — О школьнице.       ― А в фантазиях она обращается к тебе «сенсей»?       ― Она по-другому меня не называет.       ― Вот же, — Икоши показал свое ответное возражение, так же нахмурив брови. — Итачи, ты просто хочешь «школьницу», потому что она именно школьница. Если она везде обращается к тебе, как к учителю, она ассоциируется у тебя с очень сексуальным, но запретным объектом. Всем известный факт, что каждый второй, хотел бы свою партнершу в образе школьницы. Один, — он указал на себя, затем на Учиху, — два. Смотри, как твоя любимая статистика поставила тебе диагноз.       ― Может, начнешь отсчет с меня?       ― Даже если и так, — мужчина подался вперед, сцепив руки в замок на столе. — К примеру, я бы тоже мог представить себя учителем, который «наказывает» за плохие оценки свою ученицу. Но это ученица моя жена, и хотеть я буду именно ее, в каком бы образе она ни была.       И, поймав себя на мысли о том, что ему это знакомо, Итачи понял, что воспринимает свою студентку не совсем, как студентку. Для него она девушка, привлекающая к себе его внимание и все мысли без остатка. Если Учиха и позволял своему телу вожделенный настрой в ее сторону, то мыслями понимал, что внутренняя реакция важнее. Дело зашло глубже, чем его задетый разум. Сенджу Куруми тронула его душу и сердце, а не только его… «мужское начало».       ― Тебе все это неважно, потому что ты просто любишь Юки?       ― Разумеется, — Икоши пожал плечами, воспроизводя в мыслях образ своей супруги. — Но дело не просто в этом. Она возбуждает меня даже тогда, когда дома надевает свою рубашку, которая в два раза больше, чем она. И еще рванные джинсы.       ― Я видел ее не в школьной форме, — Итачи все-таки решил поделиться и этими воспоминаниями. — И не имея явных и видимых различий между нами, она интересовала меня, как девушка, а не как моя студентка.       И, помимо всего прочего, из своего путешествия в Киото он до сих пор в мелочах помнит то, в чем она была, и какой немолчаливой оказалась вне школы. Странно, но даже сейчас Итачи не смог сдержать легкой, задумчивой улыбки, вспомнив и то, как старательно она пыталась его переглядеть, и как мило радовалась, когда он проиграл.       ― Ты так и хочешь поставить под сомнение мои способности к психологическому анализу? — увидев его улыбку, Икоши воспринял ее на свой счет, как усмешку на свои слова. — Конечно, я за всю свою практику не сталкивался с вопросами о любви, потому что я не семейный психолог. Все мои пациенты хотят преодолеть свои фобии, оправиться после сильных потрясений и прочего. Обычно люди разбираются в вопросах чувств сами. Но я не могу принять то, что ты находишься в таком смятении и, как твой друг, боюсь, что ты можешь наделать немало ошибок.       ― Ошибок?       ― Итачи. Речь идет о твоей студентке. Сначала ты испытал к ней чувство страсти и обычное сексуальное влечение, с которым может столкнуться любой мужчина, когда обучает молодых девушек. Она тебя просто возбудила. Все же ты не будешь это отрицать, верно?       ― Да, верно, — тихо согласился Учиха, сложив руки на груди, после чего откинулся на спинку кресла. — Не буду.       И в этом согласии оказался огромный плюс для Икоши, как для человека, который знает психологию так, как Итачи математику. Однако в его случае, как психолога, нет никаких границ и пределов в понимании того, что происходит в мыслях и голове других. Итачи уже не раз задумывался о том, как друг видит некоторые причины и мотивы там, где их пытаются скрыть. Даже новость о том, что он уходит из компании в школу, Икоши воспринял с явным сомнением, потому что ему показалась слишком неубедительной причина. И молча согласившись с тем, что тем сомнениям действительно есть место быть, Учиха плавно перешел к другой теме. Однако рано или поздно им все равно придется вернуться к тому вопросу вновь, потому что этот психолог невольно начинает тянуться к сути. Возможно, подобное природное понимание других людей у этого человека было развито лучше, чем у кого-либо. Материал любой науки недостаточно просто изучить и освоить, его также необходимо научиться правильно использовать и применять. И, кажется, за года своей десятилетней практики, его друг в этом неплохо преуспел.       ― Затем ты стал узнавать ее, — продолжил Икоши, прервав ход мыслей Итачи. — Ты столкнулся с тем, какая она вне класса и школы. И тогда эта милашка заинтересовала тебя, как личность. Так?       ― Так, — Итачи снова слишком послушно и без возражений ответил, подражая тихому тону друга. — Зачем ты снизил голос? Ты, кажется, и без того располагаешь моим доверием.       ― Видимо, это уже привычка. Но все же тебе будет полезно побывать на месте не моего друга, а обычного пациента. Предположим, — он задумался, оглядевшись по сторонам. — Смотри, сколько здесь молодых парней и взрослых мужчин.       ― Ты хочешь, чтобы я свои мысли перенаправил на кого-то из них? Сразу признаюсь, что мужчины меня не привлекают.       ― Ох, не волнуйся. Я в любом случае приму тебя любым и останусь твоим другом, даже если ты пересмотришь свои вкусы и предпочтения.       — Я это ценю. Спасибо.       — Всегда пожалуйста. Но, если серьезно, просто представь, что сюда войдет та самая ученица, в каком-нибудь откровенном наряде. Твои действия? К примеру, ты предложишь ей свой пиджак или…       ― Предложу?       Учиха вскинул брови, возмущенно усмехнувшись. Подавив неприятную дрожь в теле при мысли, что кто-то посмотрит на нее, мужчина покачал головой.       — Мне и спрашивать ее не стоит. Я накрою ее и вытолкаю из этого места быстрее, чем она мне что-то скажет.       ― Неплохо, — Икоши не скрыл своего искреннего удивления. — Ты первый, кто предложил свой вариант событий, да еще так внезапно. Видимо, ты детально реализовал увиденное. В чем она была?       ― Ты просил ответить, что я сделаю в этом случая, я ответил. Какая разница, в чем она была?       ― Возможно, она была в каком-то образе? В костюме медсестры? Или зайки? Неужели… в образе развязной…       ― Она была собой.       ― Хорошо.       Икоши послушно кивнул, дополнив этим свой ответ. Но пытаясь смириться с тем, что услышал от Итачи, он снова задумался о следующем вопросе.       — А ты ревнуешь ее, к примеру, к одноклассникам? У нее ведь есть друзья, среди которых водится какой-нибудь потенциальный дружок?       ― Да. Мой кузен.       И теперь Шисуи казался в разы опасней, чем все присутствующие здесь парни и мужчины вместе взятые. И только по причине того, что он просто ближе находится к ней. Приблизился настолько, что и минуты не проведет с Сенджу порознь. Итачи снова пришлось с трудом унять неприятную дрожь в теле, что холодом прошлось по его коже с головы до ног при мысли о его кузене и Куруми.       ― Вьется вокруг нее, как пёс.       ― Как же это иронично, — на лице личного психолога Итачи появилась издевательская улыбка. — Мало того, что ты думаешь о школьнице, так еще какой-то школьник может получить то, о чем ты в тайне мечтаешь. Кто же знал, что этот перевод на новую работу так изменит твою жизнь?       ― Откуда такая уверенность, что он ее… получит?       Решившись на этот вопрос и мысленно построив его перед этим, Итачи затаил дыхание. Но стоило ему только представить, каким будет ответ друга, Учиха почувствовал, как его сердце внезапным импульсом провалилось вниз.       — Ведь она настаивает на том… То есть, — от необоснованного и нехарактерного для него волнения, Учиха сглотнул и протянул руку к виски. — Она утверждает, что он ей просто друг. Еще с детства.       ― Да, конечно. Такие «друзья» потенциально могут располагать доверием своих подруг. Особенно, если еще и с детства. Даже если она не испытывает к нему каких-то чувств или малейшей симпатии, это не помешает тому, что он, к примеру, может стать ее первым половым партнером.       Итачи замер, задержав руку навесу, так и не сделав глоток виски. Всматриваясь в честное и профессиональное лицо Икоши, которому на подобную тему удается говорить этим назидательным тоном, Учиха сжал стакан сильнее.       ― Как она…       ― Такова психология женщин, Итачи, — Икоши снова как ни в чем не бывало пожал плечами. — Они ведут слишком откровенную и тесную дружбу с мужчинами только для того, чтобы искоренить свои недостатки. Первый поцелуй, первая близость, даже ее внешний образ. Она на все будет спрашивать его мнение. Но это только в том случае, если мы говорим о настоящей дружбе. Если же есть какое-то малейшее романтическое влечение, то она его и близко к себе не подпустит.       Высшая математика такому не учит. Ни финансы, ни экономика, ни налоги… Все, что Итачи знал, с чем имел дело, ничто не наталкивало его на мысли, которые рождаются у психолога, сидящего напротив него. И это не просто мысли, как предположение. Икоши говорит все это с такой уверенностью, словно пересказывает известную ему историю и ход событий.       ― Почему?       Даже сейчас Итачи не мог думать о том, как это выглядит со стороны, поэтому снова решился на вопрос. Являясь самодостаточным, довольно взрослым мужчиной и, с недавних пор, учителем, сейчас Учиха ощутил себя неопытным юнцом, который совершенно не знает жизнь такой, как она есть. И его друга это даже позабавило, на что он тихо посмеялся, наблюдая легкий ступор на лице вечно собранного Итачи.       ― Ты, кажется, за всю свою жизнь столько вопросов не задавал? — Икоши покачал головой, опустив локти на стол. — Все просто. Смущение. Природа смущения в том, что оно первостепенно является защитной реакцией у женщин. Если твоя студентка стесняется его или будет испытывать смущение при нем, то тебе и мысли ни о какой дружбе допускать не следует. Раскрепощение перед партнером всегда может рассматриваться как полное доверие ему. Несмотря на то, что она только оканчивает школу, с уверенностью ее можно относить к типу молодой, но неопытной женщины.       И прослушав лишь первую часть этого ответа, Итачи уже позволил ей себя убедить. Если посмотреть со стороны на то, о чем говорит друг, то действительно невольно можно прийти к таким выводам. В первую очередь, выражая свое смущение, человек пытается защититься. Вот только если сейчас пытаться вспомнить о том, в какие моменты Сенджу демонстрировала его, Итачи рискует задержаться в кабинете химии еще очень надолго. И, пока он мысленно старался избежать своих мыслей о том недоразумении, которое увидел тем вечером, психолог продолжил:       — Пусть ей никто этого не скажет, но она на подсознательном уровне понимает, что ей нужен опыт — начиная от того, как правильно ответить на поцелуй, заканчивая тем, как надо держать голову младенца при кормлении. Женщины, как и мужчины, всю жизнь учатся, как им жить, пользуясь помощью их друзей. Так что твои дети не исключение, — он заметил мелькнувшее возражение в глазах друга, поэтому поспешил исправиться. — Студенты. Я хотел сказать… «студенты».       ― Не понимаю.       То самое возмущение не относилось к этому нелепому «дети». Итачи давал реакцию на то, что ему стало известно. Не контролируя своего наивного желания верить каждому слову друга, Учиха понял, что сбит с толка.       ― Если у нее и будут эти чувства, — Итачи прочистил горло, сдержав желание громко и недовольно вздохнуть, при одном только представлении тех двоих вместе. — Разве, это не станет причиной того, что они… сблизятся?       ― А, разве, они уже не сблизились под предлогом дружбы? — увидев, что Учиха задумался не самыми добрыми мыслями, Икоши стало понятно и еще кое-что. — Ты позволил себе лишнего, когда поинтересовался у нее об этом. Да, я уверен, что ты напрямую спросил у нее, что их связывает.       ― Я поинтересовался лишь в рабочих целях. Как ее классный руководитель.       ― Да-да, — мужчина усмехнулся, не скрывая своего полного несогласия, и вдобавок отмахнулся рукой. — Как правило, девушка, если хочет что-то скрыть, никогда не ответит на вопрос честно. В ее предпочтении, будет весьма холодный уклончивый ответ или молчание. Потому что, сенсей, это не Ваше дело, какие отношения ее связывают с Вашим кузеном, верно?       Слишком правдиво и точно подмечено, чтобы отвечать на это согласием. Все действительно так. Итачи позволил себе лишнего, когда буквально вынудил девушку рассказать ему о том, почему Шисуи получил ее прощение. И дело вовсе не в целях воспитания и внимания к своим студентам, потому что тогда Учиха интересовался их отношениями не как их учитель.       ― Но, если она сказала тебе о том, что их связывает дружба, то лично я склонен предполагать, что все именно так. Ах, да. И еще ты ревнуешь ее к своему кузену. Какое тонкое совпадение, не находишь?       Итачи тяжело вздохнул, понимая, что ситуация в самом деле выглядит иронично.       ― Тебе смешно? Однако я вот думаю, — Учиха перевел взгляд на стакан, стоящий перед другом. — Разбавлять двадцатилетний шотландский виски содовой, куда смешнее, чем то, что происходит в моей жизни. Не находишь?       Однако друг все равно уже продолжил строить новую формулировку своего следующего вопроса из этого небольшого приема. Учиха посмотрел в его темно-синие глаза, которые снова показались черными, и задумался о том, что уже видел подобного рода потемнение в цветах.       ― Если у тебя будет возможность того, чтобы препятствовать их контактам, то какое бы это время было? Выбирай совершенно любое время суток.       Итачи удивленно вскинул брови, желая завершить его психологический тест, но этот вопрос все-таки показался ему довольно интересным. И он задумался, вспоминая девушку и этого пса, бегающего вокруг нее. Если была бы возможность растаскивать их по углам, то, возможно, это будет время, при котором ей необходим покой и концентрация.       ― Мои занятия, — еще раз подумав над ответом, Итачи задумчиво качнул головой. — Я бы выбрал время, когда они учатся. Порой он отвлекает ее, что не всегда положительно сказывается на ее внимании и результатах тестирования.       ― Ты ломаешь все стереотипы и мое первоначальное впечатление. Теперь мне в самом деле стало все понятно.       ― Ты сомневался в том, что я могу быть добросовестным учителем?       ― Нет. Мои сомнения были о другом, — сделав глоток до смешного разбавленного виски, Икоши вернул взгляд на Итачи. — Ты мог выбрать любое внеклассное время. Тот же вечер, когда они будут проводить его вдвоем. Но решил мешать им в школе. Кажется, твоя влюбленность переросла во что-то большее. В первую очередь тебя заботит ее комфорт и будущее, а не утоление своих желаний. Даже как-то не верится.       ― Во что?       ― Ты позволил девушке занять все твои мысли и принимать решения только в ее интересах. И я вижу, что ты настроен делать все это безвозмездно, не рассчитывая на взаимность.       Итачи задумался над тем, что, возможно, было бы предпочтительнее, если бы друг просто ударил его по лицу. Хотя и такой суровый диагноз ничем не легче той пощечины, что недавно подарила ему Мари. Но даже в такой ситуации, выслушивая не совсем приятную правду от человека, который знает о чем говорит, Итачи не сдержал усталого вздоха от очередного осознания. Он никогда бы не подумал, что будет жалок даже в глазах своих друзей и самого себя.       ― Ты всем делаешь такие прямолинейные заключения?       ― Не всем. Но думаю, что именно сейчас настал момент, когда я могу тебе только посочувствовать и дать номер одного пациента, который мечтает изобрести машину времени. Возможно, когда-нибудь он вернет тебе пятнадцать прожитых лет, и ты сможешь учиться с ней в одном классе. И тогда твои чувства не будут противозаконными.       ― Поверить не могу, — Итачи шумно наполнил легкие воздухом, затем выдохнул так же не тихо. — И почему я до сих пор все это выслушиваю?       ― Знал бы я, чем тебе помочь, Итачи, то сделал бы все ради этого. Но слишком очевидно, что вы находитесь по разные стороны. Так как ты старше, ты должен быть ответственным за все, что между вами происходит. У меня все же больше причин быть на стороне социального порядка и норм, чем на твоей. Прости.       Учиха промолчал, показывая, насколько мысли друга совпадают с его собственными. В этой ситуации Итачи просто обязан вести себя как «взрослый», думая только о ее благополучии и будущем.       ― Но то, что касается Мари. Может быть, все же не будешь рубить с плеча, а дашь вам время?       ― У меня нет желания. И я считаю, что это будет обманом.       ― В чем же обман, если у тебя с этой студенткой ничего не было и нет?       Учиха и сам уже задавался этим вопросом не один раз. Но все равно какое-то чувство не давало покоя. Может быть, ему действительно не хочется использовать Мари? Все-таки этот вариант похож на правду. Но как только этот ответ ему предоставил его внутренний голос, он тут же выдвинул противоречивый аргумент. А, может быть, ему просто не хочется обманывать вовсе не ее? Итачи отвел взгляд в сторону, отвернувшись от сидящего напротив него советчика. Странно, но именно сейчас он задумался над тем, что его «встречи» с Мари проходили за спиной той, о ком и были все его мысли.       ― Кажется, — тихо и осторожно начал Итачи, — обман по отношению не к ней.       ― Тогда к кому? Ты ведь не думаешь, что…       Ход его мыслей и речи перебил входящий вызов на смартфон, что лежал возле него на столе.       ― Неужели? — Икоши удивился, поднеся телефон к уху. — Извини, я не могу пропустить этот звонок. Алло? Что же такого случилось, что ты сама мне позвонила?       Легкая усмешка сошла с его лица, когда он прислушался к звукам с другой стороны линии. Минувшее удивление от того, чье имя Икоши увидел на экране смартфона, внезапно сменилось на недовольство.       — Ты сейчас где? Время видела? — он посмотрел на свои наручные часы. — Живо домой и в кроватку. С каким еще другом? Да я… Что? Она знает, где я.       Выслушивая чьи-то речи, Икоши тяжело вздохнул и устало подпер свободной рукой лицо. Для полноты образа он бы мог еще зевнуть, но, видимо, для приличия сдержался. Он бросил взгляд за спину Итачи, увидев вошедшую в бар девушку.       ― Ты чего на меня кричишь, мелкая? Страх потеряла? — мужчина снова нахмурился, следя за приближающейся к ним сероглазой брюнеткой. — Она уже тут. Твоя любимая Юки-сан меня нашла, довольна?       Учиха обернулся, увидев супругу своего друга, который в этот момент уже прощался с кем-то по телефону.       ― И как они живут с этой женской солидарностью? — Икоши выдохнул и вскинул брови, когда положил трубку. — Задевает до дрожи.       ― Привет, Итачи-кун.       К их столику подошла девушка с длинными распущенными волосами и выразительными серыми глазами. Даже не смотря на холод глаз, ее улыбка была слишком нежной и даже по-детски доброй. Мягкие черты лица выдавали в ней игривый и даже местами наивный характер. Однако стоит этой девушке приняться за что-то всерьез, она становится совершенно иной.       Порой Итачи проводил некоторое сравнение между ней и Мари. У них довольно схожая внешность. Волосы, глаза, фигура… Но вот то, что внутри, не имеет ни малейшей схожести. Юки искренне отвечает на вопросы и спрашивает других, вкладывая искренности и интереса не меньше в слова. Живая и наполненная жизнью, которая привлечет внимание даже слепого. Совсем как она. И все равно, с той жизнью только в одном взгляде, которым обладает Сенджу, не сравнится никто. Даже весь мир.       ― И тебе привет, — Юки недовольно сложила руки на груди и повернулась к супругу. — Мой глупый муженёк.       ― Когда мы проезжали под летящим над нами самолетом, ты подумала о том, что он остановился, — Икоши пододвинулся, чтобы она села рядом. — Кто же из нас глупее?       ― Извини, Итачи-кун, — Юки оставила без внимания слова мужа и посмотрела на Учиху, расстегнув молнию на своей джинсовой куртке. — Я на минутку одолжу его?       ― Конечно.       ― У меня сел телефон, — она сменила улыбку на хмурое выражение лица и снова повернулась к супругу, сев возле него. — Я просила тебя заплатить за свет. И ты, конечно, не заплатил.       ― И вправду забыл, — он задумался, вспомнив о том, что действительно не оплатил счета за квартиру. — Значит, будем спать при свечах. Ты же хотела романтики.       ― А телефон ты тоже зарядишь от свеч? — она взяла его телефон со стола. — Поставлю на экономный режим. Вся надежда теперь на него. Боже… Он у тебя тоже садится. У меня внешний аккумулятор не заряжен. Точно просплю.       ― Родная, завтра выходной.       ― Но не у меня, — Юки вернула телефон супругу, заметив его стакан. — Ты… — она поднесла стакан к лицу, вдохнув аромат напитка. — Ты что, разбавил виски содовой?       ― Мы же договорились, — помня про точное замечание Итачи и не удерживая своей легкой обиды, Икоши взглянул на свой стакан в руках супруги. — Не больше двухсот грамм разбавленного алкоголя, как ты и просила.       ― И ты разбавил такой дорогой виски содовой ради меня? — Юки поставила стакан на стол и посмотрела на супруга, почувствовав просящиеся слезы на глаза. — Каждый день вынуждаешь говорить меня о том, как сильно я тебя люблю.       ― Вынуждаю? За десять лет брака ты ни разу не говорила мне этого добровольно? — он перевел взгляд на Итачи. — Возможно, у нас ситуации с тобой не так отличаются друг от друга.       ― Да, но мне кажется, у тебя все намного сложнее.       ― Так все же, — Икоши посмотрел на супругу, которая положила голову ему на плечо, взяв его под руку. — Почему у тебя не выходной?       ― Завтра я иду с твоей сестрой по магазинам, чтобы выбрать ей платье на свадьбу.       Итачи показалось, что он ослышался. Никогда не слыша ничего о том, что у его друга есть сестра, которая оказывается, уже готовится к свадьбе, Учиха выразил свое удивление. Он заметил, как Икоши задумался, не понимая, что ответить жене, поэтому решил воспользоваться его молчанием.       ― У тебя есть сестра, которая выходит замуж?       ― Он не говорит о ней со своими друзьями, — Юки решила ответить за мужа, не сдержав улыбки. — Потому что боится, что ее уведут. Вот он и прячет ее от всех потенциальных…       ― Да где же тот безумец, что свяжется с ней? Мелкая заноза.       Икоши до сих пор пребывал под впечатлением от телефонного разговора с сестрой, которая за оставленную без связи невестку была готова перегрызть ему глотку.       — И мне особых-то усилий прилагать не приходится.       ― Ты что, до сих пор злишься за то, что тебя отчитала младшая сестра? — Юки ткнула его локтем в бок. — Неблагодарный. В таком случае я лично займусь тем, чтобы найти ей кого-то. Гарантирую, что безумец найдется. Может, даже и на этой свадьбе. А может быть, кто-то найдется и среди ее друзей.       ― Только сначала он будет иметь дело со мной, — Икоши недовольно нахмурился от этих мыслей, намереваясь допить свой виски.       ― Выходит, ты все же заботливый брат, — Итачи улыбнулся, наблюдая неподдельное недовольство на лице друга.       ― А как иначе? Мне не оставили выбора. Родители на мое четырнадцатилетие сделали мне два подарка. Я ведь уже тогда понял, что не во всех подарках и сюрпризах есть плюсы. Мне подарили новый велосипед и новость о том, что у меня скоро родится сестренка. И единственный минус, который оказался в последнем, это то, что от него нельзя было отказаться.       ― Говоришь так, словно она тихий ужас какой-то, — Юки снова толкнула мужа в плечо. — Итачи-кун, только взгляни на эту малышку и убеди его в том, что эта лучшая в мире сестра. Миленькая, как котеночек. У тебя ведь есть ее фото, — она потянулась к телефону супруга, но тот завибрировал, затем отключился. — Сел. Мм… Если бы увидел ее, то ты точно согласился бы со мной, Итачи-кун.       ― Я поверю тебе на слово, — ответил Учиха, переведя взгляд на друга. — Занимая сторону твоей жены, я тоже утверждаю, что у тебя лучшая сестра в мире. И мне даже не терпится увидеть твое лицо, когда в ее жизни появится тот самый безумец, который уведет ее из-под твоего крыла.       ― Главное, чтобы на тот момент мое лицо не было за решеткой.       ― Муженёк, — Юки нежно улыбнулась его ревнивому, но сдержанному виду. — Ты же доктор. Как ты можешь причинить кому-то вред?       ― Я доктор психологических наук. И, кстати, меня ничего не сдержало, когда тот выпускник тебе и шага не давал ступить. Страшно представить, что такое может случиться и с моей сестрой.       ― Кажется, — Итачи увидел на лице Юки мелькнувшую грусть и волнение при упоминании о том времени. — Ты наделал немало шума?       ― Да, — Юки потянулась к щеке супруга, подарив ему легкий и нежный поцелуй. — Однажды он вовремя появился. Его чуть не исключили на первом курсе. Кажется, тот парень учился на твоем факультете, — она перевела задумчивый взгляд на Итачи. — Он пролежал в больнице. Достаточно долго.       ― Да, помню. Я был тогда ещё первокурсником, когда это произошло, — Учиха задумался, вспомнив громкую историю с дракой, что случилась возле общежития на территории кампуса. — Но я не помню, чтобы там фигурировало твое имя. Ты ведь сменил фамилию перед тем, как мы познакомились.       ― Да, позже мы с Юки поженились, и я взял другую фамилию. Это был конец второго курса. Она не хотела съезжать со студенческого общежития, поэтому мне пришлось поселиться на территории кампуса. Так мы и стали с тобой соседями, благодаря ее упрямым принципам.       ― Скажи спасибо, что я вообще согласилась выйти за тебя замуж во время учебы. Весь курс думал, что я беременна.       ― Ты права, — Икоши улыбнулся, повернувшись к супруге. — Сейчас бы я не был таким настойчивым.       ― Что?       Юки нахмурила брови и поджала губы, отдавив мужу ногу под столом, на что он тихо прошипел от боли.       — Сегодня возникнет возможность того, что на твоем лице окажется подушка, любимый.       ― Значит, — Итачи перевел взгляд на девушку. — Икоши, это твоя фамилия, Юки?       ― Нет-нет, не моя, — она улыбнулась, повернувшись к Учихе в ответ. — Икоши — это фамилия его деда. Все его дочери взяли фамилии мужей. Поэтому, в намерении не прерывать род Икоши, он потребовал, чтобы их первые дети взяли девичьи фамилии матерей. И он, как старший, сменил фамилию отца на фамилию своего дедушки.       — Да, — тихо протянул Икоши, бросив напряженный и задумчивый взгляд на трансляцию матча. — К тому же смена фамилии помогла мне уладить то, что случилось на первом курсе. Так что до своего совершеннолетия у меня с сестрой была одна фамилия. Сенджу.