Внеклассные чувства

      Выйдя из учительской, Итачи направился в кабинет, в котором его уже должна была ждать Куруми. Царящая в коридоре тишина как раз позволила ему собраться с мыслями и подумать о том, какое дополнительное задание он может ей дать. Открыв методичку, в которой оставался еще один вариант проверочной последней темы, Итачи выбрал примеры, что и послужат ее работой над ошибками. Главное, чтобы в этот раз ей ничего не помешало настроиться. Иначе, если снова допустит глупые просчеты из-за своей невнимательности, он больше ничем ей помочь не сможет. Но, решив все-таки верить в то, что сможет всё исправить, мужчина отбросил свои последние со мнения.       Свернув за угол в крыло точных наук, Учиха проходил мимо кабинета химии. Так как уже за несколько минут своей прогулки по пустующей школе Итачи привык к царящей вокруг тишине, внезапно раздавшиеся голоса привлекли его внимание. Мужчина остановился возле раскрытых дверей, которые в это время уже должны быть закрытыми. И, как только повернул голову в сторону этого кабинета, Учиха замер. Увиденное не только его чрезмерно сильно удивило, но и едва не выбило землю из-под его ног.       Наблюдая за тем, как Шисуи своими наглыми губами оставляет след на шее одноклассницы, затем такими же наглыми руками обхватывает ее лицо, Итачи ощутил ледяную дрожь, пробравшую его тело. Разумеется, первым и главным чувством было возмущение учительского характера, что странным образом слишком быстро возникло в человеке, который преподает относительно недавно. Учиха уже и сам понял, что учительского возмущения было не так много, сколько простого мужского. Ведь следующим мгновением он осознал, кто именно разделяет это уединение с его кузеном. И теперь мужчина злился довольно сильно и обоснованно. Только недавно ему пришлось успокаивать себя тем, что ничего неприличного на трибунах он не увидел, то теперь он наблюдал именно это. Неприличное.       И удержать свое рвущееся негодование наружу Итачи мог с трудом. Его возмущение, что смешалось еще с одним неприятным чувством, из-за которого он сжал кулак, буквально вытолкнуло его вперед. В мыслях сразу же мелькнуло то, что было бы не загляни он сюда. Его тело вновь пробрала крупная дрожь, от которой хватка в его кулаке усилилась. Однако Учиха уже всеми силами старался с долей безучастности наблюдать за тем, что происходит. Но дыхание и даже его собственное тело совершенно не подчинялись его приказам. Итачи и одуматься не успел, как вошел в кабинет и сделал этой парочке замечание.       Он и не следил за тем, каким тоном выйдет эта фраза. Не следил, потому что думать ни о чем другом не мог. Перед глазами стояла все та же вызывающая и мерзкая картина, которой удалось вывести его из привычного состояния покоя. Прекрасно зная, что никаких моральных прав не имеет на то, чтобы вмешиваться в «досуг» своих студентов, Итачи решил воспользоваться должностными. И, как вышло, не зря. Он все-таки привлек внимание учеников, заставив их опомниться.       ― Действительно, — Шисуи не сдержал задумчивой усмешки, отпустив лицо одноклассницы. — В следующий раз держи себя в руках, Куруми.       ― Ч-что…       С трудом лишь несколько секунд назад взяв себя в руки, Куруми уже с новым недовольством и возмущением снова нахмурила брови. Наблюдая улыбку на лице парня, что бесчестно заполучил свою победу в их споре, Сенджу его оттолкнула.       — Тогда ты «в следующий раз», чтобы не провоцировать меня, держи свой язык за зубами, понял?       ― Ох, давай не будем говорить о том, где должен быть мой язык. Иначе это опять может кончится твоим проигрышем.       Наблюдая за тем, как она спрыгивает со стола и встает на ноги, Шисуи улыбнулся в ответ на ее очередной недовольный взгляд. Однако стоило ему столкнуться с ней глазами, как Учиха внезапно изобразил удивление:       — Подожди. У тебя, кажется что-то… на шее. Вот здесь.       С искренним заботливым видом указав ей на то самое место, он без труда заставил девушку вспыхнуть смущением. Та сразу же прикрыла шею, на которой недавно были его губы и неугомонный язык.       — Кстати, а тебе идут распущенные волосы. Видимо, придется походить с ними пару дней. А до субботы, думаю, пройдет.       ― Обязательно, — в своем прежнем возмущении Куруми сделала глубокий вдох, чтобы взять себя в руки. — Пройдет. Но теперь я точно уверенна, что ты…       ― Вы оба.       Строгий голос учителя вновь вызвал в теле девушки дрожь, заставив ее вздрогнуть, а затем замереть. Боясь даже повернуться в его сторону, Сенджу решилась на это с большим трудом. Едва увидев его, девушка уже затаила дыхание, потому что чувствовала, насколько он недоволен и зол.       — Мне повторить еще раз? Если все ваши школьные дела окончены, — Учиха отошел от дверей, освободив им путь из кабинета. — На выход. А ты, Сенджу…       Встретившись с ней взглядом, Итачи увидел в ее глазах след от ее минувшей неловкости и смущения. Ему пришлось напомнить самому себе, о чем он хотел ей сказать, не смягчив при этом и без того жесткого тона:       — Если ты всё еще в состоянии переписать контрольную, в наш кабинет. Чем быстрее, тем лучше. Поняла?       ― Д-да, сенсей, — Куруми сглотнула ком неловкости, бросив недовольный взгляд на Шисуи. — До завтра. Мистер.       ― До завтра, — он улыбнулся в ответ, протягивая однокласснице ее портфель. — Мисс.       Девушка задержала взгляд на его глазах, наблюдая в них полное отсутствие совести и стыда. Разумеется, в случившемся она должна винить только себя и свою опрометчивую глупость, из-за которой позволила однокласснику себя провести. Однако невинная и милая улыбка Шисуи, буквально вынуждала Куруми мысленно его проклинать. Поэтому, больше не желая видеть подобную фальшь на его лице, девушка выхватила у него портфель и направилась к выходу.       Но оставив одну проблему позади себя, она столкнулась другой. Стоящий у дверей учитель вызвал в ней новую ледяную дрожь, стоило ей к нему приблизиться. Ее волнение оказалось настолько сильным, что пересохло в горле. Тихо прокашлявшись, Сенджу нервно сжала ручку портфеля и задержала дыхание. Она не просто прошла мимо Итачи тихо и незаметно, а на носочках проскользнула через дверной проем, как тень. И, как только вышла из кабинета, Куруми наконец-то смогла облегченно вздохнуть.       Теперь, выпроводив объект своего беспокойства из этого кабинета, Итачи смотрел на причину своего недовольства. Прожигая взглядом спину кузена, своевольный и наглый поступок которого до сих пор стоял перед глазами, Учиха даже не успел подумать с чего начать, как уже озвучил свои мысли:       ― Что, для тебя теперь и в кабинете слишком узкие проходы?       ― Ну, можно сказать и так, — Шисуи стянул свой портфель со стола, тяжело вздохнув. — Но все-таки окажись мы там, а не здесь, ты нас вряд ли бы прервал. Поэтому периодика остается моим самым любимым местом.       До сих пор пребывая в победном послевкусии от произошедшего между ним и Сенджу, Шисуи в первую очередь старался взять себя в руки и сохранить остатки своего мужского достоинства. Однако, как бы он ни старался делать вид, что спокоен, раненая гордость так и не позволяла ему собраться с мыслями. Куруми не просто задела его этим нежным и чувствительным «сенсей», она, в буквальном смысле, наступила ему на горло. Поэтому, оставшись один на один с учителем, сейчас Шисуи не был настроен выслушивать его нравоучения и упреки.       Наблюдая за тем, как кузен направляется в его сторону, пребывая в своих мыслях, Итачи встретился с его взглядом. Но даже несмотря на то, что Шисуи явно не хотел сейчас что-либо обсуждать, мужчина не счел это за повод промолчать.       ― Я надеюсь, мне не нужно предупреждать тебя о том, о чем тебе не следует думать или чего не следует хотеть?       ― Да ничего я не думал и не хотел, Итачи. Успокойся.       Но тот возмущенно нахмурился, схватив Шисуи за плечо. Итачи едва успел сдержать свое возникшее недовольство, однако вовремя смог проконтролировать хватку в руке, с помощью которой заставил кузена остановиться.       ― Я видел, как ты ничего «не хотел».       ― Значит, Вам показалось, — устало протягивая слова, Шисуи освободился от хватки Итачи и повернулся к нему. — Учитель. Думаю, даже если Вы стали свидетелем того, что здесь было, это не дает Вам права вмешиваться. До свидания.       ― Я с тобой ещё не закончил.       Итачи снова схватил кузена за плечо, чтобы тот остановился. Однако слишком долго пребывающий в своем недовольстве, Шисуи не сдержал эмоций и резко одернул руку. Но, ничуть не смутившись явному сопротивлению ученика, Итачи продолжил то, на чем остановился.       — Даже не смей что-то предпринимать в ее сторону и…       ― «Даже не смей»? — Шисуи задумчиво усмехнулся, вскинув брови. — Боюсь, что я как раз-таки… смею? Ведь это не тебе решать.       Итачи внезапно ощутил подбиравшуюся к нему беспомощность. Он уже в который раз наталкивается на эту проклятую правду, от которой становится не просто неприятно, а даже больно. Как ни посмотри на это со стороны, а он действительно не вправе решать и вмешиваться в чужие отношения. И в ответ на это он вновь ощутил неприятную дрожь, после которой возникла ноющая боль в груди. Ему стало настолько мерзко и непривычно, что сердце, в несвойственной для него манере, ответило на это нехорошее слово — «отношения».       ― И не тебе решать, чего мне от нее хотеть, — продолжил Шисуи, наблюдая на лице кузена явное недовольство. — Ты как учитель на это повлиять не можешь. Я и спрашивать тебя на самом деле не должен, Итачи. А если ты и дальше продолжишь убеждать меня в обратном, то извини. Я могу это неправильно понять.       Озвучив то, что Итачи прекрасно понимал, но до последнего не хотел принимать, Шисуи получил от него молчаливое согласие. Каким бы сильным ни было его желание возразить, мужчина осознал, что не может себе этого позволить. К тому же, поступив так, как ему хочется на самом деле, он только больше все усложнит и, что немаловажно, привлечет к себе слишком много лишнего внимания. Поэтому, наблюдая то, как кузен покидает кабинет, Итачи уже думал только о голубоглазой причине своего молчания, которая еще должна переписать контрольную.       В это время уже заняв свою парту, Куруми сидела в темном кабинете математики и нервно перебирала пальцами. Не понимая, почему так сильно обеспокоена тем, что учитель застал ее и Шисуи, девушка покачала головой. Однозначно, окажись на месте математика кто-то другой, Сенджу бы не отреагировала так, как тогда. Слишком взволнованно и тревожно.       ― Иди к доске.       Нарушив тишину в кабинете и разбавив одиночество своей студентки, Итачи включил свет. Как только над головой Куруми раздался один за другим звук загоревшихся ламп, она посмотрела на учителя. Пытаясь сохранять спокойствие и не думать о том, что случилось несколько минут назад, Сенджу поднялась со стула и направилась к доске. Заправив прядь все еще распущенных волос за ухо, Куруми замерла. Вспомнив наглое замечание одноклассника о том, что ей придется походить так еще несколько дней, девушка нахмурила брови и продолжила свой путь. Однако переполняемая женской яростью и злостью, она не могла не сделать тихого заключения на свой счет:       ― Идиотка…       Прошептав это слишком спокойно и смиренно, Сенджу понимала, что за то, как глупо повелась на провокацию Шисуи, она заслуживает и более резких слов. Он выразил свое довольство тем, что победил, так заносчиво и самолюбиво. Однако эта победа досталась ему лишь благодаря ей самой. А именно ее мыслями о…       По ее спине прошлась не просто холодная, а леденящая душу и тело дрожь. Сердце на мгновение замерло в тишине, и, когда пришло время для удара, оно стукнуло так сильно, что отдало в груди. Куруми украдкой бросила взгляд на мужчину, который подходил к ней, и постепенно осознавала, что думала в тот момент лишь о нем.       ― Н-нет…       Однако с ее осознанием сразу же возникло упрямое и неправдоподобное сомнение. Она не могла думать об учителе, испытывая те странные и такие смущающие чувства. Может быть, все-таки тогда в ее мыслях был именно Шисуи? Куруми принялась вспоминать в деталях то, что испытывала и «видела» в тот самый момент. Однако результат этой наивной попытки успокоить себя оставил ее ни с чем. Хоть тяжело и неприятно это осознавать, но от Шисуи в ее мыслях и чувствах было совсем ничего. Она видела только учителя. Тогда это были именно его глаза, и его, как сказала Юи, сексуальные и сильные руки. Именно его длинные красивые пальцы с особой нежностью проходились по прядям ее волос. И именно его теплые губы заставили ее испытать то, чего она еще никогда не испытывала, и вызвать тот сладкий стон из ее груди.       ― Кхем, — пытаясь проглотить свое смущение, девушка прижала кулак к кубам. — Только… не это.       ― «Только не это»? — повторил Итачи, подойдя к ней. — Уже передумала?       Сенджу покачала головой, бросив взгляд на методичку, которую он держал в руках. И в ее мыслях снова всплыли те воспоминания и глупые слова подруги. Боясь, что выдаст свое смущение, Куруми сглотнула, затем постаралась спокойно и медленно выдохнуть. Ей не стоило забывать того, что Юи самая настоящая фантазерка. И руки у этого человека, как и его пальцы, самые обычные.       ― Можешь решить этот вариант.       Протянув девушке методичку, Итачи заметил, что ее взгляд задержался на раскрытых страницах. Не желая ее торопить или от чего-то отвлекать, Учиха решил просто проявить терпение. И это оказалось совсем кстати, потому что застывшая на месте Сенджу так и не думала притрагиваться к этой книге. Итачи и гадать долго не пришлось, чтобы понять, в чем причина ее ступора. Наверняка она вернулась в кабинет химии, в котором неплохо провела время с его кузеном. Мужчина также был уверен, что и румянец на ее щеках вспыхнул именно от воспоминаний того момента, на котором он их прервал.       ― Сенджу? — Итачи поддел пальцем ее подбородок, чтобы она подняла на него взгляд. — Ты должна быть со мной.       ― Что…       ― Я сказал, что тебе следует быть здесь. Со мной. Иначе контрольную ты так и не перепишешь. Поэтому возвращайся сюда.       ― Н-но я уже… — тихо решаясь на слова, Куруми позволила себе опустить взгляд на его губы. — Здесь?       ― А мне кажется, что ты до сих пор в кабинете химии, — заметил Итачи, даже не подозревая о том, что сам стал причиной ее румянца. — Поэтому настоятельно тебе рекомендую собраться с мыслями, забыв о том, что там произошло.       Однако хоть и сказал ей забыть, сам же Учиха не спешил этого делать. Ему хотелось закрыть эту тему и обсудить ее одновременно. И снова наткнувшись на свои противоречивые и смешанные мысли, Итачи не знал, к какой именно должен прислушаться. Забыть или же вспомнить? Однако, если он до сих пор не понимал, чего хочет, то настойчивую необходимость упрекнуть ее, почувствовал сразу. Глупое и не очень взрослое проявление своего крайнего недовольства, выраженное нападением, не показалось ему неправильным и неуместным.       ― И если говорить об этом, то следует вспомнить и о том, что мы как-то обсуждали твою порядочность.       И совсем неожиданно для девушки, Учиха пальцем, что держал у ее лица, провел по ее скуле. Затем таким же осторожным и легким прикосновением мужчина добрался до ее шеи, прорисовав по ней линию. Либо ее кожа такая нежная, либо Шисуи оказался не очень осторожным, после чего на ее шее остался этот след. Итачи, как завесу тайны, убрал пряди ее волос за ухо, чтобы полностью увидеть то, что скрывалось за ними.       ― Получается, ты не такая скромная, как мне казалось?       Поделившись своими мыслями, Учиха с трудом заставил себя убрать руку от ее лица и волос. Застывшая на месте девушка до сих пор не решалась сделать вдох. Однако, наконец-то опомнившись и осознав, что учитель опустил свою руку, Куруми вспомнила про свой не озвученный ответ.       ― Это… Это вышло случайно.       Стоило ему провести по ее щеке и шее легкие, едва ощутимые линии, как кончики его пальцев вызвали в ней знакомое тепло. Однако с его взглядом это тепло совсем не сочеталось. Наблюдая за мраком в его глазах, Куруми ощущала лишь заполняющий ее холод, несмотря на нежность и трепет его прикосновений. На мгновение ей даже показалось, что она и вовсе стоит на льдине. И с этим холодом, что смешалось с очередным смущением, ее тело одолевала слабость, от которой она с трудом устояла на ногах.       ― Значит, ты даже не пытаешься его в этом обвинить, — Итачи заглянул в ее глаза, которые она опустила. — Или он все-таки приставал к тебе? Если это так, то я…       ― Нет-нет, — девушка покачала головой, взяв его методичку в руки, чтобы приступить к решению задач. — Мы просто с ним поспорили о том, что…       ― Поспорили? Интересно.       Итачи задумчиво усмехнулся, отойдя от ученицы. Так как несколько минут назад позволил себе небольшое своевольство, Учиха понял, что сейчас ему следует соблюдать между ними дистанцию. Все-таки поговорить они могут и на расстоянии друг от друга, поэтому ему необязательно стоять рядом с ней. Однако именно этого на данный момент ему хотелось больше всего на свете. Но, из-за временно утраченного контроля над собой, Итачи решил собраться с силами, чтобы его вернуть. Встав у первой парты и сложив руки на груди, чтобы не позволять нехорошему теплу расходиться по телу, он взглянул на уравнение, которое Куруми уже переписала на доску.       — Ну, и как далеко зашел бы ваш спор, не пройди я мимо этого кабинета? И, кстати, во время вашего совместного похода в периодический зал между вами тоже был подобный… «спор»?       Куруми заметно напряглась, услышав в его предположении явный упрек. Ее рука, держащая мел, замерла, как и дыхание, которое она затаила невольно. Ощущая спиной его взгляд, Сенджу нервно сглотнула, чтобы хоть как-то подготовить себя к ответу. И, когда ком неловкости и легкой обиды ее больше не беспокоил, Куруми продолжила расписывать пример.       ― Мне не нравится ход Ваших мыслей, сенсей.       ― Мне тоже.       Вызвав в ней яркую на эмоции реакцию, Итачи заставил ее обернуться. Однако, уже больше увлеченный ее решением уравнений, Учиха напомнил ей об этом:       — Продолжай.       ― Теперь я не могу не задать Вам этот вопрос, — Куруми демонстративно положила мел на полку и скрестила руки на груди. — Даже если всё так, как Вы и говорите, и я на самом деле развязная. Вас должно это волновать?       Ничуть не удивившись, что своим словами и предположением вызвал ней новую волну возмущения, Итачи слишком спокойно отреагировал на ее вопрос. Совершенно не задетый ее смелым и не самым прилежным тоном, мужчина уже был готов дать ей ответ, который она так же недовольно и с нетерпением ожидала.       ― Думаю, что… нет? Я не отрицаю, что, в некоторой степени, лезу не в свое дело. Однако я никогда не делаю этого просто так. Если есть вероятность, что рано или поздно ты можешь об этом пожалеть, я не могу наблюдать за этим со стороны, так и не вмешавшись.       ― Я могу об этом пожалеть? Неужели Вы не доверяете своему брату?       ― В последнее время я даже сам себе перестал доверять. Поэтому не уверен, что могу доверять и кому-то другому.       ― Вы говорите загадками, — честно признав свое непонимание, Куруми вернулась к примеру. — Я не совсем понимаю, о чем Вы говорите и… к чему клоните.       ― Отсутствие моего доверия к другим обуславливается тем, что не все люди являются теми, кем нам кажутся.       Куруми замерла. Прежде чем старательно обдумать его ответ, она уже сделала свой вывод. И, до сих пор пребывая в том задетом и нестабильном состоянии, девушка приняла его слова на свой счет. Если он перед этим успел обмолвиться о ее порядочности, то именно сейчас тонко намекнул ей на то, что она лишилась того самого доверия.       ― Вот как? В таком случае, Вы верно делаете, что никому не доверяете. Ни в ком нельзя быть уверенным. Мы знаем о людях лишь то, что они позволяют нам знать. Поэтому, кем бы ни был человек, у него есть секреты. Я ведь казалась Вам скромной, а теперь Вы узнали, что я… развязная.       ― Я не говорил, что считаю тебя развязной, — Итачи устало вздохнул, услышав в ее голосе обиду. — Возможно, слишком доверчивой. Ведь ты наивна, как дитя.       ― Как дитя? Понятно, — Куруми была не удивлена этому типичному «аргументу», поэтому спокойно продолжила заниматься примером. — Вам виднее. Все-таки я признаю, что Вы были правы. Школа, это не место для таких споров. В следующий раз мы воспользуемся отелем, где Вы нас не прервете.       После этих слов в кабинете воцарилось молчание, пропитанное ее детской обидой и его легким возмущением. Однако даже несмотря на то, что в ее ответе мелькнуло до боли неприятное «отель», Итачи все равно смог остаться прежним. Слишком предвзятое и неравнодушное отношение к этой девушке не позволило ему поддаться эмоциям. Итачи понимал, что она сказала это просто так, позволив себе броситься в крайность. В силу своего возраста и опыта, он прекрасно знает, как отличить девушку от женщины. И стоящая перед ним голубоглазая нахалка, определенно смелая лишь на словах, а не на деле.       ― Раз непозволительно здесь, — Куруми с силой надавила на доску, что мел начал крошиться. — То найдется другое место.       ― Что-то мне подсказывает, при первой же возможности, ты сбежишь из этого «другого» места.       ― И что же Вам это подсказывает?       Подчеркивая первый результат решения, она обвела другой слишком размашистыми движениями, подводя итоги решенного уравнения.       ― Действительно, хочешь поговорить об этом?       Ее ярость снова пробило смущение, которое теплом подступило к щекам. Девушка затаила дыхание, до сих пор ощущая его пристальный взгляд. Как и следовало ожидать, ее тело пробрала дрожь, уже не от волнения, а от настоящей злости. Против своей же воли Куруми осознала, что в ней нет столько смелости и сил, чтобы противостоять ему. Поэтому решив уже покончить с этой эмоциональной пыткой, Сенджу обвела свой окончательный ответ слишком размашистым движением. Нарушив царящую тишину в кабинете, она так же неосторожно бросила мел на полку и резко развернулась к учителю.       ― Я… Я не хочу говорить с Вами о… сексе.       ― Видимо потому, что им занимаются, а не говорят о нем?       Она глубоко вдохнула, собираясь ответить ему более остроумней, чем он может. Но вместо ответа получился лишь резкий и тяжелый выдох. Куруми сжала кулаки. То, как громко и лихорадочно началось биться ее сердце, в скором времени скажется на ее лице. Поэтому, заботясь о том, что слишком часто за сегодня краснела, девушка постаралась взять себя в руки:       ― В-вот… именно.       ― Именно, — протянул Итачи, устало вздохнув. — Вот поэтому, что бы ты ни говорила и как бы себя ни вела, все равно наивное дитя.       Он подошел к ней и прикоснулся к ее плечу, чтобы она отступила на шаг, подпустив его к доске. Вновь медленно закипающая студентка всеми силами сдерживала себя, не желая отдавать право заключительного слова учителю.       ― Я не дитя, — повторила Куруми, прожигая взглядом его спину. — Вы меня совсем не знаете. Совершенно. Если Вы думаете, что хорошо разбираетесь в людях, то могу сообщить Вам, что и я это неплохо делаю. Кстати, и последний раз Вы сами убедились в этом. Я ведь оказалась права на Ваш счет, разве нет?       ― Да, ты оказалась полностью права. Но у тебя было достаточно времени и информации, которую ты правильно смогла понять, — он взял мел и стал плюсами отмечать верные решения. — Поэтому в остальном, не в полной мере владея какими-то фактами, ты можешь совершить ошибку. Не всех можно понять, основываясь лишь на догадках и предположениях. И я говорю это не как твой учитель, а как человек, который старше тебя и уже много, что повидал в этой в жизни.       ― И за какие-то несколько лет, думаете, Вы набрались опыта, который дает Вам право учить меня, как разбираться в людях? Вы ведь знаете, что в психологическом возрасте мужчины отстают от женщин на несколько лет.       ― Видимо, я слишком хорошо сохранился, — задумчиво усмехнулся Итачи, отметив очередной ответ плюсом. — И, кажется, нашу психологическую разницу я пережил еще в средней школе.       ― Что?       ― Я засчитываю это решение, все верно, — положив мел, мужчина повернулся к девушке, что с прежним недоумением на лице смотрела на него. — Еще в первом классе начальной школы, когда ты только училась считать и писать, я уже перешел на третий курс университета.       ― На третий... курс?       Столкнувшись с тем, что их разница оказалась значительно больше, чем она предполагала, Куруми с трудом пыталась преодолеть свой ступор. Она и подумать не могла, что он старше нее почти вдвое. Внезапно всё, в чем она настойчиво пыталась его убедить, показалось ей таким глупым и нелепым. Сенджу с настоящей досадой и нежеланием допустила то, что действительно уже не раз в его глазах выглядела упрямым и наивным ребенком.       ― Да. На третий. Опыт за моими плечами намного больше, чем ты думаешь. Поэтому советую тебе прислушаться к тому, что я сказал.       ― Хорошо, — тише начала Куруми, пытаясь собраться с мыслями. — Но если Вы старше меня, это не говорит, что я ребенок или дитя, живущее в наивности. Повторюсь, что Вы ничего обо мне не знаете.       ― Я уже в этом убедился, — Итачи перевел взгляд на след от поцелуя на ее шее. — Я действительно тебя не знаю. Но меня будет успокаивать твое обещание о том, что ты меня не подведешь. Помимо школьных дисциплин, к этому относится и твое нравственное поведение. Не забывай.       ― Я Вас поняла, — вежливо ответила Сенджу, делая глубокий вдох спокойствия и терпения. — За мое нравственное поведение можете не беспокоиться. Оно никаких проблем Вам не доставит. Сегодня произошло недоразумение. И было это в первый и в последний раз.       Итачи ехал домой, как и обычно за эти последние дни, слишком задумчивым. Помимо дороги и проезжающих мимо него машин, перед глазами так и стояли эти двое. Однако будет справедливо заметить, что ему стало гораздо легче после того, как она назвала случившееся «недоразумением». В противном случае, на ее месте, любая бы сочла за дурной тон обсуждать произошедшее. Следовательно, действительно не было ничего, к чему бы она отнеслась серьезно. Но подумав об этом, Итачи сразу же задался новыми вопросами. Что за спор у них был? И почему ее участие в нем оказалось добровольным и осознанным? Но даже несмотря на то, что все эти вопросы остаются без ответов, Учиха все равно продолжал ей верить.       Однако, чем больше Итачи после этих выводов убеждался в ее невинном положении, тем сильнее сжимал в руках руль. Совсем неважно, какой подтекст был у того «спора», ему все равно неприятно осознавать и вспоминать о том, что кто-то к ней прикасался. Прикасался своими… губами.       ― Поверить не могу.       Ведь так и получилось, что всю дорогу со школы он думал именно об этом. Именно о том, что увидел. Только стоило представить то, как Шисуи чувствовал тепло и вкус ее кожи, в груди мужчины что-то сжималось и не давало покоя. Он уже не ребенок, чтобы давать реакцию на такие вещи, потому что уже давно вышел из этого юного наивного возраста. Что в этом такого в конце концов? Это ведь вообще даже не его дело. То, что происходит между учениками — не его забота, а только их. Одно дело, когда случаются драки или конфликты, тогда его вмешательство будет даже обязанностью. Но что касается тех самых ситуаций, то он должен оставаться в стороне. Однако вместо того, чтобы закрыть эту тему в своих мыслях, Итачи снова осознанно возвращался к ней. Дело уже не в том, что она позволила сделать это его брату, а в том, что он просто сделал это. Просто поцеловал ее, оставив свой след. И Учиха ничего лучше не нашёл, как позволить этому задеть его.       ― С возвращением.       Итачи даже не успел полностью открыть входную дверь, как на его шею бросилась Мари.       ― Ты уже здесь? — мужчина неуверенно обнял ее в ответ. — Освободилась пораньше?       ― Да, — прошептала Мари коснувшись губами его щеки. — И я уже приготовила тебе ужин. Ты голоден?       ― Разве есть смысл интересоваться, если наш ужин каждый раз заканчивается другим? — он задумчиво усмехнулся, не понимая какие все-таки чувства испытал от того, что увидел ее. — Давно ты пришла?       ― Пару часов назад. Я останусь на ночь, поэтому поужинать мы сможем. Кстати, ты сегодня позже, чем обычно.       ― Были дела с учеником, — Итачи постарался аккуратно затронуть эту тему, только бы мысленно не углубиться в те самые «дела». — Переписывали контрольную.       ― Что? — Мари отстранилась от него, позволив ему разуться. — Неужели кто-то не угодил новому учителю?       ― Скорее это я не угодил кому-то, — задумчиво протянул Учиха, снимая обувь. — Надеюсь, ничего подобного больше не повторится.       Но если еще не известно оправдается ли эта надежда, то, что касается ужина, он все-таки состоялся. Так как в основном говорила Мари, Итачи лишь кивал и не особо многословно отвечал на ее вопросы. Сегодня он предпочитал только слушать, потому что за этот день наговорил уже достаточно. И, как оказалось, быть на месте того, кто слушает, довольно интересно. Пусть не все студенты с ним согласятся, но во время того, как слушаешь, ты можешь позволить себе расслабиться. К тому же Мари действительно было, о чем ему рассказать. Итачи и не думал, что с его предыдущей работы бывшие коллеги будут интересоваться о том, как у него дела и обрел ли он тот покой, ради которого сменил сферу деятельности. Конечно, его ответ был положительным, однако не искренним. Ведь на самом деле никакого покоя не настало. В его жизни, кажется, только больше все усложнилось, хотя при этом не изменилось ничего.       ― На следующей неделе у моего отца день рождения. Будут его друзья и близкие, — поставив чашку чая для Итачи, Мари села напротив него. — Я сказала, что приду с тобой.       ― Ты хочешь познакомить меня со своими родителями?       — Да, не идти же мне одной. И мы ведь уже как-то обсуждали общий ужин, помнишь?       ― Помню. Но это было до того, как я…       Итачи понял, что осекся, поэтому вовремя остановился. И понятия не имея, что именно сейчас хотел сказать, он с ответным недоумением смотрел на удивленную Мари.       ― До того, как ты что?       ― Устроился. В школу.       ― Что же изменилось после того, как ты устроился в нее? — Мари заметила, как его плечи напряглись, а на лице появилось непонимание и даже легкий ступор. — Итачи-кун, что произошло? Ты какой-то слишком задумчивый. Что-то случилось?       ― Нет, ничего.       ― Ты не был таким раньше. Я уже не в первый раз замечаю, что тебя что-то беспокоит. Но не могу понять что, — стараясь заметить хоть какие-то эмоции в его глазах и на лице, Мари взяла его за руку. — Итачи-кун, ты можешь мне доверять и рассказать обо всем, что не дает тебе покоя. Ты не привык к новому месту?       ― Нет, дело не в этом, — до сих пор обдумывая свои слова, Итачи сжал ее руку в ответ.       ― Но в чем?       Он и сам был бы рад понять, в чем конкретно дело. Все его мысли и размышления, о чем не стоит думать и размышлять, не имеют никаких объяснений. Он обращает внимание не на то, на что должен. И сказать почему он это делает Итачи не сможет ни себе, ни кому-то другому. В его жизни не произошло никаких серьезных перемен, помимо новой работы, которые бы могли его беспокоить. Однако все равно что-то настойчиво и периодически беспокоит. Разумеется, у этого «что-то» есть свое имя, вот только мужчина до сих пор не понимает, почему ему так сложно противиться мыслям о ней. Может быть, ему просто нужно время? Все-таки от многих проблем и даже недугов лечит именно оно, и, если Итачи проявит терпение, то всё пройдет?       ― Возможно, я просто сомневаюсь в верности своего решения стать учителем.       ― Но ты ведь уже стал им. Смена окружения всегда порождает в нас сомнение. Но я уверена, что это пройдет.       ― Пройдет?       Итачи поднял взгляд с их ладоней на Мари, увидев ее улыбку. Желая его не только поддержать, но и успокоить, она прикоснулась к его щеке.       ― Да. В мире нет ничего, с чем бы ты не мог справиться. Ведь это ты, Итачи-кун. И ты разберешься во всем уже очень скоро. К тому же, мой отец тоже учитель. Может быть, он поможет тебе с этим разобраться?       Текущая неделя подошла к концу так же незаметно, как и началась. Вечером в пятницу перед тем, как лечь спать, Куруми сидела на кровати и листала свой альбом. За последнее время изрисованных листов в нем стало значительно больше. И, помимо того, что эскизы незаметно увеличились в количестве, в них так же внезапно сменился «почерк» и стиль. Но творческий человек не особо обращает внимание на то, что рисует, когда к нему приходит вдохновение. Однако если на тот момент вдохновение девушки было осознанным, то вот его результат, что вышел на страницах альбома, лишь сегодня получил ее оценку.       Детально просматривая свои последние рисунки и стараясь при этом обращать внимание на каждую линию, в один момент Куруми пришла к справедливому заключению. Не испытав ни доли сомнения, девушка принялась вырывать листы один за другим с новыми эскизами. Однако, как только в ее руках оказалась стопка спонтанных «творений», она так и не решилась их выбросить, поэтому вложила вырванные страницы обратно в альбом. Тяжело вздохнув, Куруми опустилась головой на подушку и прижала свои рисунки к груди.       — И что теперь стало с моей старой техникой?       Она так сильно озадачилась тем, что ее почерк переживает такие изменения, что вечернюю усталость сняло как рукой. И когда она успела столько всего нарисовать? Да и зачем? Пусть подобные эксперименты и двигают творческим прогрессом, но она такими темпами и вовсе может потерять себя. И, допустив мысль о последнем, девушка схватилась за карандаш. Она не для этого с детства лазила по деревьям в поисках вдохновения, чтобы в один прекрасный момент растратить свой талант.       Утром в субботу, находясь у станции метро, возле которой должен был встретиться с одноклассницей, Шисуи посмотрел на небо. Погода с самого рассвета радовала жителей города. Чистое, безоблачное небо сегодня казалось насыщенней, чем обычно. Легкий прохладный ветер наполнял улицы свежестью, напоминая мегаполису о скором уходе весны, которая сменится теплым летом.       ― Доброе утро…       Услышав знакомый голос, Шисуи оставил любование темно-голубым небом и опустил взгляд на приближающуюся к нему девушку. Без привычной доброжелательности и с неким недовольством во взгляде, Сенджу устало и с трудом сокращала оставшейся расстояние между ними. Увидев ее такой, какой раньше не видел, Учиха невольно погрузился в искреннее недоумение.       ― Здравствуй, — протянув свое ответное приветствие, Шисуи задержал взгляд на лице Куруми. — Да ты ведь не выспалась.       Смотря на идеально выглаженный подол ее широкой джинсовой юбки, он заметил то, как в нее вправлена белая футболка. Не до конца. Казалось, что эта девушка и вовсе могла выйти на улицу неодетой, потому что все делала сквозь сон. И о последнем говорила даже ее причёска. Невольно сложилось впечатление, что еще с вечера Куруми уснула с хвостом, затем с ним же утром вышла на улицу.       ― Я плохо спала этой ночью, — она потерла сонные глаза, подходя к однокласснику. — То есть… вообще не спала. Мне нужен кофе, Шисуи…       Наконец-то прикрыв глаза, Куруми подступила к Шисуи и обхватила его шею. Уткнувшись лицо ему в плечо, девушка заставила все его тело напрячься и застыть в легком непонимании. Испытав весьма странные и противоречивые чувства, он начал думать об одном, как его мысли сразу же сменились на другие. Позволив ей таким нехарактерным для нее поведением сбить себя с толку, Учиха озадаченно нахмурил брови. Но стоило ему предпринять хоть какие-то на этот счет меры, как он услышал ее тихо сопение.       ― Ты чего? Уже спишь? Куруми? — Учиха похлопал ее по плечу, заставив снова открыть глаза. — Ты как вообще сюда добралась, если засыпаешь на ходу?       ― Пешком… Я живу неподалёку.       ― Ясно… Ну, кофе нам, действительно, не помешает. Тогда лучше сразу позавтракать, — он обхватил одноклассницу за плечи и отстранил от себя. — Давай просыпайся, Руру. Впереди у нас долгий и насыщенный день.