Внеклассные чувства

      Поперхнувшись на слишком знакомой фразе, которую уже слышал от того самого самоутверждающегося психолога, Итачи поднес кулак к губам. И несмотря на то, что попавшая не в то горло крошка доставляла ему дискомфорт и затруднила дыхание, Учиха лишний раз поразился тому, сколько общего между старшим братом и младшей сестрой. Они так хорошо друг друга знают, что выдвигают очень правдивые и довольно точные предположения.       — Сенсей? — с беспокойством взглянув на поперхнувшегося Итачи, Куруми отложила свои палочки. — Может…       — Нет, — покачав головой, Учиха тихо прокашлялся в кулак. — Я в порядке. Всего лишь поперхнулся.       Наконец-то приведя свое дыхание в норму, Итачи снова смог глубоко вдохнуть и облегченно выдохнуть. И если минувшая неприятность уже не грозилась его снова побеспокоить, мужчина уже решил попытаться изменить мнение этой девушки о близком друге ее брата.       — Может, тебе не стоит быть такой категоричной?       — О чем Вы?       — Я об окружении твоего брата. Порой приятельские взаимоотношения выстраиваются между очень разносторонними людьми. Поэтому, если твой брат иногда проявляет грубость и неосторожность, то это еще не значит, что…       — Ах да. Мужская солидарность, — преждевременно сделав крайне неверный вывод, Куруми покачала головой и снова принялась за обед. — Но как бы Вы ни пытались оправдать моего брата и его приятеля, я уверена, что они друг друга стоят. И боюсь представить, как Юки-сан терпит встречи своего мужа с его инфантильным…       — Всё, хватит, — уже не в силах выслушивать подобные предположения о себе самом, Итачи вызвал на лице Куруми удивление. — Я уже понял, что тебя не переубедить. Но все-таки неправильно так отзываться о человеке, которого не знаешь.       — Простите, но сейчас я лишь просто выражаю свое мнение, что в разы лучше, чем обсуждать интрижки в баре, как это делают мужчины. Как дружеский психолог Нии-сан знает, какие у кого отношения, и кто с кем спит. И его приятель однозначно не исключение. Я это осуждаю.       Осознав, что в этот раз никаких аргументов не имеет, так как действительно в данном замечании она оказалась права, Итачи промолчал. И за то, что эта девушка за считанные минуты раскусила всю суть тех самых встреч, мужчина испытал настоящий стыд. Нервно сглотнув подступивший ком неловкости, Итачи постарался последовать ее примеру и вернуться к обеду, однако мысленно все равно возвращался к обсуждаемой теме. И даже при таком раскладе Учиха понимал, что в окружающем его непонимании и накопленной лжи виноват он сам. Поэтому убедившись в том, что не должен пытаться оправдать себя в глазах младшей сестры своего друга, Итачи постарался об этом не думать.       Но если за столом у него и так практически не было возможности погрузиться в размышления, то она появилась, когда он сел за руль. К этому времени с невероятным трудом выйдя из кафе, персонал которого едва не всем составом благодарил ее за нарисованное меню, Куруми увидела машину учителя. Сгорая от неловкости за услышанную похвалу, Сенджу уже с нетерпением желала отправиться в дорогу.       — Они тебя все-таки отпустили, — Учиха задумчиво улыбнулся, когда Сенджу в спешке села в машину. — А я уже думал, что придется остаться на ужин.       — Здесь работают очень благодарные и добрые люди. Администратор буквально силой заставляла меня взять оплату за меню. Я кое-как от нее ушла.       — Она поступила правильно. Любой труд заслуживает того, чтобы его оценили.       — Но не этот, — неловко ответила Куруми, заметив в окне лицо администратора. — Учитель? Может, уже поедем? Мне… неспокойно.       — Я еще не выбрал маршрут к твоему адресу, — просматривая вариант маршрута к ее дому в навигаторе, Итачи бросил взгляд на здание кафе. — Кажется, эта девушка решила тебя проводить.       — Или броситься за машиной.       Сенджу вжалась в сидение и осторожно начала скатываться вниз, чтобы спрятаться. Уже пожалев о том, что проявила излишнюю инициативу с меню и доставила этим людям одни неудобства, девушка вновь натянула на голову капюшон.       — Сенсей?       — Подожди еще немного. Развилка уже через пару десятков метров, поэтому мне нужно знать заранее, куда сворачивать. Сейчас поедем.       — Она все еще… там?       — Нет, — заметил Итачи, снова взглянув на кафе. — Она вышла на улицу и идет к нам.       — Что?! Только не это.       Столкнувшись с тем, что ее опасения оправдались, Куруми резко отстранилась от спинки кресла и с настоящим испугом выглянула в окно. Уже приготовившись вновь категорично отказываться от вознаграждения за то меню, девушка бросила беспокойный взгляд на здание. Однако так никого и не увидев возле машины, Сенджу осознала, что к ним никто не подходил.       — Вы это нарочно, — Куруми повернулась к учителю, на лице которого так и не сошла его задумчивая улыбка. — Решили напугать меня в отместку?       — Нет, — выбрав подходящий маршрут, Итачи повернулся к ней в ответ. — Ты так забавно пряталась от нее, что я просто не сдержался.       — Значит, просто решили потешиться? Хорошо. Тогда напомню Вам, что я забавно не только прячусь или боюсь, но и болтаю, когда это нужно.       — Хорошо. В таком случая я даже отключу радио.       — Так просто? — удивившись тому, что он не имеет никаких возражений, Куруми потянулась к ремню, чтобы пристегнуться. — Может, Вы еще и пообещаете ответить на вопросы, которые я Вам задам?       — Если буду знать на них ответы, то почему бы и нет?       Вновь испытав удивление от того, что он и сейчас пошел ей навстречу, Куруми подняла на него взгляд. Не придав своему ответу никакого внимания, Учиха уже следил за дорогой, на которую они выехали. И так как он действительно не выразил никаких сомнений насчет их предстоящего разговора, Сенджу уже сгорала от нетерпения к нему приступить.       — Почему Вы ушли с предыдущей работы? Все же Вы столько лет проработали в сфере финансов, но внезапно сменили род деятельности. Это странно.       — Странно? — Итачи задумался, сворачивая на нужное им шоссе. — Возможно. Мое решение пойти работать в школу действительно мало кто смог понять. Но у меня была причина.       — Какая?       — Я не стал бы вдаваться в подробности, потому что это ничем неинтересная история. Но могу лишь сказать, что я ушел, потому что понял, что работал не там, где должен был.       — Звучит как-то слишком завуалированно, — старательно всматриваясь в профиль его лица, Куруми пыталась всеми силами понять, что он скрывает. — У Вас есть какой-то секрет?       — Выходит, что так.       Заметив, что подобная тема их разговора заставила мужчину о чем-то задуматься, Куруми поняла, что он и сам еще не уверен в ответе на ее вопрос. Поэтому убедившись в том, что им стоит поговорить о чем-то другом, Сенджу подобралась к более интересной и волнующей ее теме:       — Если не о работе, то поговорим о Вашей… первой любви?       Итачи не успел даже обдумать услышанное им предложение, как тут же отреагировал на него. Стоило Куруми лишь произнести это слишком опасное, но нежное слово «любовь», как по спине мужчины прошлась холодная дрожь. Против своей воли Учиха напряг плечи и сглотнул беспричинно возникший ком неловкости. Не в силах понять подобную реакцию своего тела, Итачи постарался прогнать подступившее к нему волнение. Но оказалось уже слишком поздно, потому что он чувствовал на себе взгляд голубых глаз, заинтересованных в новой теме их непростой беседы.       — Хочешь поговорить, — услышав легкую дрожь в своем голосе, Итачи нахмурил брови, — о первой любви?       — Да, — с нескрываемым энтузиазмом сняв кроссовки, Куруми прижала колени к груди и приготовилась к интересному рассказу учителя о временах его юности. — Какой она была?       Мысленно упрекая себя за неуместное в его возрасте юношеское волнение, Итачи покосился на Куруми, которая уже всем своим видом показывала, что с нетерпением ждет его «захватывающего» ответа. Однако в данный момент он мало чем мог ее впечатлить, так как лишь недавно начал по-другому воспринимать слово «любовь» и его значение. И из-за того, что она является главной причиной подобных изменений в его жизни, сейчас Итачи понимал, что может сказать что-то лишнее.       — Ты действительно считаешь, это самая подходящая тема для разговора?       — Да. Не забывайте, Вы согласились отвечать на все мои вопросы.       И об этом Итачи уже успел пожалеть в тот момент, когда она задала свой первый вопрос. Однако как бы сильно ему ни хотелось обсудить что-то более нейтральное и безопасное, он все равно не в силах взять свои слова обратно. Поэтому не без мысленных сомнений Учиха все-таки решил пойти ей навстречу и сдержать данное ей обещание:       — Хорошо.       — Когда это было? — едва расслышав безвыходное согласие учителя, Куруми уже спешила дополнить свой вопрос. — В средней школе или в старшей? И кто первым признался?       Удивившись этому потоку детальных уточнений, Учиха бросил взгляд на Сенджу. Боясь уже предположить, на какие еще вопросы она решится, мужчина терпеливо втянул в себя воздух и вернул взгляд на дорогу. Ему не стоило забывать, какой дерзкой смелостью может отличаться эта девушка. Но так как из-за последних событий Итачи пережил все, что только мог, он вновь по неосторожности потерял бдительность, за что теперь вынужден расплачиваться хождением по тонкому льду. И пока он мысленно принимал свое поражение в данной ситуации, Куруми вновь решила кое-что добавить:       — Хоть многие и уверены, что Вы еще тот сердцеед, но я думаю, что к девушкам Вы всегда проявляли внимание и заботу.       — Что? — оставив свои размышления, Итачи взглянул на Куруми. — Меня считают… сердцеедом?       — Да. Все же зачастую те, кто имеют такую внешность, пользуются популярностью у женщин. Поэтому они уверенны, что могут заполучить любую, а если получают отказ, то просто переключаются на другую.       — Это не так.       — Не так? — не скрыв своего сомнения, Куруми с подозрением прищурилась. — Хотите сказать, что Вы никогда не признавались?       — Нет.       Дав ей короткий, но честный ответ, Итачи вновь вернул взгляд на дорогу. Но даже следя за движением других машин и за своей скоростью, он все равно чувствовал на себе пристальный взгляд Сенджу, который в этот раз выражал лишь ее подозрение.       — А Вам? — преодолев возникшие сомнения, Куруми решила продолжить этот непростой разговор. — Вы ведь получали шоколад с признанием на День Влюбленных?       — Кажется, что-то получал.       — Что-то? Да Вы скромничаете.       Невольно согласившись с ее заключением, Итачи вспомнил, что в самом деле пользовался вниманием девушек и никогда не был им обделен. Однако, что тогда, что и сейчас в этом он совершенно не видел никаких плюсов, за исключением шоколада и конфет на День Влюбленных.       — И что, ни одна из тех девушек Вам не нравилась? — в очередной раз выдернув мужчину из его мыслей, Куруми покачала головой и сложила руки на груди. — Быть такого не может.       — Тогда в школах не было частного финансирования. На отличников возлагали большие надежды, потому что гранды выделялись только по общему рейтингу учеников. Поэтому я много учился. А в свободное от уроков время играл в…       Внезапно вспомнив ее слова про временами грубоватых тридцатилетних «детей», которые любят футбол и посиделки в баре с друзьями, Итачи невольно решил замолчать. Некоторое время назад выслушав неприятную правду о себе, как о друге ее брата, сейчас мужчина меньше всего хотел бы ухудшать свое и без того безвыходное положение. Поэтому признанию о том, что из кружков он посещал только секцию по футболу, будет суждено остаться не озвученным.       — Вы играли? — уже успев схватиться за услышанное, Куруми вновь не сдержала свое любопытство. — Во что?       — В шахматы.       Испытав от своего же собственного лживого ответа не только неприязнь, но и отвращение, Итачи тяжело вздохнул. Не в силах смириться с тем, что применил такой низкий и бесчестный способ показаться в ее глазах другим, мужчина пытался не забывать, кто на самом деле стал этому причиной. Если бы ее брат не вел себя с ней так бесцеремонно и грубо, то возможно, она бы никогда не придерживалась такого нелестного мнения о его друзьях.       — Значит, Вы посещали секцию по шахматам? Неудивительно. Вы настоящий интеллигент и полная противоположность моему брату. Он же, как Вы поняли, играл в свой проклятый футбол, который всегда любил больше, чем меня и кого-либо.       И вновь испытав укор совести, которая едва не вонзила ему нож в сердце, Итачи попытался перебороть накрывшую его неловкость. Но так как его непреднамеренная и случайная ложь за считанные секунды зашла слишком далеко, ему было непросто взять себя в руки. Поэтому единственное, что ему сейчас остается — набраться терпения и просто сделать вид, что его ничего не беспокоит. И когда наконец-то останется наедине с собой и своими мыслями, Учиха сможет осудить себя за лицемерие по отношению к девушке, в которую влюблен.       — И помимо того, что в свободное время бегал по полю с мячом, Нии-сан находил в себе силы для драк, — переведя задумчивый взгляд на дорогу, Куруми погрузилась в воспоминания. — И нередко причиной тех потасовок была его первая любовь. Но, выходит, что не зря. Она стала его женой. Однако Нии-сан до сих пор думает, что добился ее сам. А на самом деле брат понравился Юки-сан сразу, как только она перевелась в старшую школу, в которой он учился. Выходит, он тоже ее первая любовь.       Обратившись к воспоминаниям разговора с невесткой, в котором она поделилась, каким было их знакомство с Котуки, Куруми осознала, что сердцу действительно не прикажешь. По словам Юки в ее первый день учебы в новой школе, она находилась под всеобщим вниманием своего класса, как и бывает с новенькими. Вот только под конец учебного дня внимание и взгляд одной пары глаз в коридоре оказались намного пристальнее, чем она получала от всех своих одноклассников.       Столкнувшись с однокурсником, который учился в параллельном классе, Юки сразу же поняла, с кем встретилась. Невправленная в брюки рубашка, отсутствие пиджака и галстука сразу же натолкнули ее на мысль о том, что этот несоблюдающий правила формы студент не самый покладистый и прилежный среди их сверстников. Также об этом говорили и глаза незнакомца, в которых горела юношеская заносчивость и самоуверенность. Но по какой-то причине именно они заинтересовали сбитую с толку девушку, из-за чего она задержала взгляд на лице стоящего перед ней парня.       И пусть уже с момента их знакомства общение между ними не заладилось, Юки в тот же день впервые в своей жизни испытывала весьма странную неловкость и сильное смущение. И несмотря на то, что этот парень показался ей своевольным и наглым, позже он заставил поменять о нем мнение. Уже через некоторое время ее проблемы, которые она имела в своей старой школе из-за работы отца, полностью решились. Юки и одуматься не успела, как уже начала искать взглядом того, кто бесцеремонно влез в ее дела и помог.       — Действительно, — задумчиво начала Куруми, оставив мысли об истории знакомства брата и его жены. — Многие встречали свою первую любовь в школе, а кто-то остался с ней и после выпуска.       Что и случилось с Итачи. Вот только встретил он свою первую любовь уже будучи не учеником, а учителем. И даже если в мыслях это звучало вызывающе и слишком нестандартно, то он все еще боялся представить, как это выглядит со стороны. Однако вопреки тому, что подобный разговор все-таки поставил его в довольно неудобное положение, Итачи принял решение уже дать ответ на заданный ему вопрос:       — Не думаю, что по-настоящему влюблялся до этого, но…       — До этого?       Невольно придав этому значения больше, чем стоило, Куруми вернула взгляд на учителя, который в этот же момент понял, что оговорился. Но так как уже привык к тому, что каждое его слово может ему дорого обойтись, Итачи быстро взял себя в руки:       — Я имею в виду, что не влюблялся в то время. Но у меня была однокурсница, которая в старшей школе подарила мне самые вкусные конфеты.       — И Вы приняли ее признание?       — Да.       Пытаясь заметить, понял ли он сам, как прозвучал этот ответ, Куруми всматривалась в лицо учителя. Но так как по-прежнему он был сосредоточен на вождении и на дороге, ей не удалось увидеть слишком много. Однако его молчание позволило девушке убедиться в том, что только ей его слова показались довольно странными.       — Получается, если бы не ее конфеты, Вы бы ей не ответили?       — Не ответил бы? — Учиха обдумал свой рассказ, после чего убедился в справедливости встречного вопроса Куруми. — Получается, что… так.       — Значит, Вы не отрицаете того, что ответили девушке на ее чувства только из-за… конфет?       — Ну… Еще она была очень доброй, — мужчина бросил взгляд на застывшую в недоумении девушку, не зная, как еще может объясниться. — Милой, умной и… Красивой?       — Сенсей…       Все-таки услышав в ее голосе осуждающий тон, который она позволила себе из чувства женской солидарности, Итачи устало вздохнул. С мыслями о том, что сделал только хуже, честно ответив на ее вопрос, он вернул взгляд на дорогу:       — Поэтому я и не хотел говорить с тобой на эту тему. Зачастую мужчины смотрят на такие ситуации по-другому.       — То есть, — тихо задумалась Куруми, не сводя взгляда с учителя. — Потребительски? Ради удовлетворения своих… потребностей.       — Что? — искренне удившись ее предположению, Итачи не сдержал своего желания ей возразить. — Вовсе не…       Однако стоило ему еще раз обдумать смысл услышанных им слов, как перед глазами мелькнул образ его близкой и уже бывшей «подруги». И он в этот же момент осознал, насколько обесценилась его попытка возразить и что-то доказать. Пытаясь убедить мало что знающую о мужчинах девушку, Учиха даже не допускал мысль о том, что в итоге она окажется права. Поэтому так как он сам является тем, кто пользовался женщиной ради удовлетворения тех самых потребностей, он уже утратил какое-либо право и возможность оправдываться.       — Если я имею подобное представления о мужчинах, это не значит, что я считаю Вас таким, — заметив, что вновь заставила его погрузиться в мысли, Куруми решила продолжить их разговор. — Хоть я и говорила, что женщине жизнь с Вами не покажется сладкой, я уверена, что ей с Вами очень повезет.       И услышав в своем голосе нотки едва проскользнувшей зависти к той самой женщине, которая будет рядом с ним, Сенджу в отчаянии прикусила губу и вернула взгляд на окно. Едва представив, как какая-то незнакомка подступает к нему и обвивает своими цепкими руками его шею, девушка нахмурила брови. От увиденной сцены по ее телу прошлась настолько неприятная и холодная дрожь, что Куруми пришлось обхватить себя за плечи. Ком обиды, незаметно подкравшийся к ее горлу, перехватил дыхание, от чего девушке пришлось тихо прокашляться, чтобы прийти в себя. Но даже вновь вернув себе способность дышать, она все равно ощущала внутри то неприятное и ноющее чувство.       — Несправедливо, — тихо озвучив этот ужасный и вынужденный вывод, Куруми снова тяжело вздохнула. — Если не хотели говорить со мной об этом, зачем в итоге согласились?       — Но ты попросила меня отвечать на любые твои вопросы.       — Все равно с Вашей стороны было безответственно соглашаться на это, — все еще не усмирив внезапно возникшую ревность к неизвестно какой женщине, Куруми поджала губы. — Я и в этом проигрываю.       — Проигрываешь?       — Да. Если для того, чтобы Вам понравиться, нужно сделать вкусные конфеты, я могу Вас ими только отравить.       Испытав очередное спонтанное желание выразить свое несогласие, Итачи все же успел опомниться. Как бы сильно ему сейчас ни хотелось сказать о том, что он на самом деле чувствует, ему необходимо молчать. И несмотря на то, что это молчание уже изрядно его измучило и усложнило его жизнь, он должен сделать все, чтобы его не нарушить.       — Кажется, Оота посещает кружок кулинарии. Если она умеет готовить, то может научить этому и тебя.       — Я умею готовить, — Куруми издала очередной усталый вздох и повернулась к Итачи. — Но когда дело касается именно шоколада и конфет… Я превращаюсь в неумелого и очень неуклюжего человека. На прошлый День Влюбленных я хотела приготовить вместе с Юи и другими девочками конфеты мести для моего брата. Но то, во что я превратила школьную кухню… Это было очень ужасное зрелище.       — Ты хотела приготовить конфеты мести?       — Да. Конфеты с невкусной начинкой. Тогда для Нии-сана я приготовила красный перец. И однажды я все-таки их приготовлю. Это будет ответом ему за мое испорченное детство. Все же как бы сильно я его ни любила, отомстить за конфискованные им сладости и за пропущенную Русалочку должна.       Ничуть не удивившись тому, что мужская солидарность в нем не сказала ни слова, Итачи уже представил, как Котуки пробует конфеты, даже не подозревая о том, что внутри. Еще не забыв о тех кардинальных мерах, к которым обращался друг, когда оставался со своей младшей сестрой, Учиха негласно поддержал ее в намерении преподнести брату такой подарок в отместку. И пусть до этого Итачи считал месть очень слабым и неправильным решением, однако в этой ситуации она не казалась ему таковой.       — А какие конфеты нравятся Вам? Только не называйте те, которые делала для Вас Ваша однокурсница. Я постараюсь сделать другие и вкуснее.       — И это тоже будут конфеты мести?       — Вовсе нет. Для Вас я сделаю конфеты благодарности, — открыв заметки в своем смартфоне, Куруми приготовилась записывать любимые начинки учителя. — Что насчет… карамели и арахиса?       — Кажется, тогда это была именно карамель и…       — Я поняла. Никакой карамели. С фисташковой начинкой и манго тоже получится интересное сочетание. А еще… Может, белый шоколад и малина?       — Что бы ты ни выбрала, я уверен, это будет удачным сочетанием.       — Значит, Вы полагаетесь на мой вкус? — девушка озадаченно нахмурила брови, оценивая свои прописанные варианты. — Хорошо. Думаю, можно попробовать что-то и с лаймом. Буду с нетерпением ждать эту зиму, чтобы подарить шоколад Вам и своему любимому брату.       И хоть она всей душой желала поскорее увидеть реакцию Котуки на острую конфету, ей все же не меньше хотелось приготовить шоколад и для учителя. Чего бы ей это ни стоило, она сделает все, только бы вкус ее конфет оставил в жизни этого мужчины только приятные чувства и воспоминания. И уже мысленно определившись с их ингредиентами и оформлением, девушка бросила взгляд в окно и с легкой досадой узнала знакомый район, по которому они проезжали.       — Уже приехали? — Куруми опустила ноги с кресла, чтобы надеть кроссовки. — Быстро…       Она впервые в жизни поймала себя на мысли, что не совсем рада видеть свой дом. Проведя в дороге с учителем считанные часы, Куруми осознала, что не отказалась бы провести с ним еще столько же. И как бы ни хотела сейчас прощаться с этим человеком, она прекрасно помнила, что сама стала причиной того, что он оказался здесь.       — Спасибо, что подвезли.       — Не стоит, — подъехав прямо к дому девушки, Итачи повернулся к ней. — Ты будешь аттестована за этот триместр. Но оценку выше средней я поставить тебе не могу. Что касается отработки на лето…       ― Знаю. Я остаюсь на неё.       ― Нет, — заставив своим ответом Куруми вздрогнуть, Итачи уже отвечал на ее взгляд полного удивления. — Из вашего класса ты единственная не сдала не зачтенные тесты. Если самостоятельно этот материал тебе не дается, я…       ― Обещаю Вам, что я справлюсь. Спасибо, что дали мне шанс. За летние каникулы я точно догоню и освою весь новый материал.       ― Надеюсь, — протянул Итачи с едва заметным сомнением на лице и в голосе. — Но всё же дай мне знать, если у тебя возникнут вопросы. Можешь звонить мне в любое время.       Едва не ответив ему кивком согласия, Куруми вовремя опомнилась. И без того в последнее время получая от него лишь щедрую уступчивость и помощь, сейчас она поняла, что больше не должна пользоваться его снисходительностью.       — Вам не стоит беспокоиться, — Сенджу покачала головой и неловко улыбнулась. — Я справлюсь. Правда.       Потянувшись к заднему сидению за своим рюкзаком, девушка уже ощутила настойчивое и очень надоедливое тепло, подступившее к щекам. Поэтому, как только лямка рюкзака оказалась в ее руке, Сенджу поспешила выйти из машины и проводить учителя.       — Надеюсь, дорога обратно Вас не утомит.       Заметив, что помимо тепла на лице, об испытываемом смущении заговорило и ее сердце, Куруми нервно сглотнула и потянулась к дверной ручке. Но по причине того, что слишком внезапно столкнулась со своим чрезмерно сильным волнением, девушка так и не двинулась с места. И так как все это время наблюдал, с каким отчаянием она пытается выйти из машины, Итачи решил ей об этом сказать:       — Куруми?       Услышав свое имя, в ответ на что ее сердце пропустило удар, Сенджу замерла, затем взволнованно повернулась к учителю. И только заметив, что он склонился к ней, девушка едва не утратила связь с реальностью, в которой все окружающее их пространство поглощало удары ее неспокойного сердца. Поддавшийся к ней мужчина не только лишил ее способности мыслить, но и дышать. Поэтому затаив дыхание, от переполнявших ее чувств, Куруми даже не успела обдумать свои действия, как зажмурилась. И с трудом пытаясь осознать, что сейчас может произойти, Сенджу сжала рюкзак сильнее и застыла в ожидании чего-то.       — Ты не отстегнула ремень.       — Ч-что?       С трудом решившись вновь открыть глаза, Куруми услышала щелчок возле своего кресла, после чего осознала смысл всего произошедшего. И даже боясь представить, как глупо сейчас выглядела со стороны, девушка все же надеялась на то, что он ничего не заметил. Однако у ее смущения и неловкости были свои планы, что уже могло выдать в ней не только волнение, но и подступивший стыд.       — О, я… Забыла, — буквально заново учась составлять из слогов слова, Сенджу полностью освободилась от ремня. — Спасибо.       И теперь с новым усилием пытаясь поскорее выбраться из его машины, Куруми наконец-то схватилась за дверную ручку. Потянув ее на себя, она едва ли уже не предвкушала скорую свободу, однако и в этот раз что-то не позволило ей выйти. С какой бы силой Сенджу ни воздействовала бы на дверь, та ей так и не поддавалась, что вызвало в девушке первые признаки паники:       — Да что же это… т-такое…       — В другую сторону.       — М? — вновь едва не растерявшись от переполнивших ее чувств, Куруми обернулась к мужчине. — Что?       — Она открывается от себя.       — От себя? — нахмурив брови в непонимании, Сенджу опомнилась лишь спустя несколько секунд. — Ох… П-простите.       Осознав, что действительно все это время тянула ручку двери на себя, Куруми обреченно покачала головой. И как только оказалась на улице, она громко и устало вздохнула. Однако теперь ей оставалось самое сложное — снова посмотреть на учителя, чтобы попрощаться с ним и проводить его. Поэтому приложив все к этому имеющиеся силы, Куруми наступила на порог своего дома и повернулась к Итачи:       — До свидания, сенсей, — натянув на лицо беззаботную и милую улыбку, Куруми помахала ему дрожащей рукой. — Удачной Вам дороги!       Получив от мужчины все тот же обеспокоенный и задумчивый взгляд, девушка заметила, что он все-таки ей кивнул и поднял ладонь с руля в ответ. И с этого момента с каждым метром, на который его машина отдалялась от этого дома, улыбка Куруми постепенно исчезала с ее лица.       — Какая же я… Дура! — увидев, что учитель наконец-то свернул с ее улицы, Куруми дала волю своим эмоциям. — Да как же так получилось? Боже…       Простонав от самого настоящего обречения и стыда за свое нелепое поведение, Куруми прижала к лицу рюкзак. Невольно раз за разом вспоминая о том, как замерла на месте и зачем-то закрыла глаза, пока он отстегивал ее ремень, девушка сдерживала желание и вовсе взвыть. Но так как вокруг были невинные люди, Сенджу переборола подобное желание и просто повернулась к двери.       Но оказавшись внутри дома, в котором все равно не почувствовала себя лучше, Куруми на зло себе вспомнила не только недавнюю неловкость, но и минувшую ночь, от чего ей вновь захотелось провалиться на месте.       — Идиотка, — бросив рюкзак на пол, девушка прислонилась лбом к входной двери. — Я идиотка. Какой стыд. Какой… п-позор.       Снова испытав в этот момент желание кричать, плакать и крушить все, что попадется ей на глаза, Сенджу обошлась лишь словесным самоосуждением и тихим постукиванием лбом по двери. И выйдя в коридор на звук закрывшейся входной двери, Рино и Митоку стали свидетелями довольно странной и необъяснимой картины. Наблюдая за тем, как дочь, прислоняясь лбом к входной двери, что-то нашептывает себе под нос, мужчина склонился к плечу супруги:       — Что она делает?       — Не знаю, — Митоку пожала плечами, задержав озадаченный взгляд на спине дочери. — А разве она не должна была вернуться завтра?       Куруми опомнилась лишь тогда, когда услышала за спиной шаги подошедших к ней родителей. И так как перед ними никогда не боялась выглядеть глупо, девушка потерла покрасневший лоб и с обидой поджала губы.       — Я… дома.       — С возвращением, — Митоку улыбнулась, подняв рюкзак дочери с пола. — В чем дело, милая? Ты, кажется, вернулась на день раньше.       — Да. Я просто… вспомнила, что мне нужно исправить… оценки.       — Мы видели табель, — осторожно заметил Рино, заставив дочь повернуться к нему. — Если переживаешь, то это… всего лишь первый триместр. Я уверен, ты справишься в следующем.       — Спасибо, папа, — Куруми опустила голову и тяжело вздохнула. — Мне жаль, что я… не оправдала ваших с мамой надежд. Прости.       — Не говори так. Нет ничего плохого в том, что ты не аттестована по одному предмету.       — Вообще-то учитель меня аттестует, — девушка подняла неловкий взгляд на отца. — Но осенью в начале следующего триместра я должна буду пересдать тесты по пройденным темам. Начну готовиться с сегодняшнего дня. Я обещала ему.       Переполненная этим желанием поскорее выполнить то обещание, Куруми взяла свой рюкзак из рук матери и направилась к себе в комнату. Она соберет все оставшиеся силы и волю в кулак, благодаря чему как следует подготовится к предстоящему тестированию. И случайно вспомнив о том, что он предложил ей свою помощь, Сенджу решительно качнула головой:       — Нет. После стольких проблем, что я ему доставила, я просто обязана справиться сама.       И в первые часы занятий она верила, что сможет освоить когда-то прослушанный материал на уроках математики. Но чем дальше один раздел сменялся на другой, тем меньше Куруми оставалась уверенной в своих силах. Новые правила в понимании оказались не такими уж и простыми, как она думала раньше. Поэтому предстоящая подготовка к пересдачи обещала быть нелегкой и довольно трудной.       Увидев в соцсетях то, как подруги и одноклассники уже беззаботно проводят их последние летние каникулы в старшей школе, Сенджу постаралась найти в этом дополнительные силы. Желая поскорее изучить и освоить материал по не зачтенным темам, девушка буквально с утра и до глубокой ночи сидела за учебниками каждый день. На период ее самостоятельного обучения она так же отказалась от прогулок и встреч с Юи и Шисуи, которые уже ни на шутку начали беспокоиться за подругу. Но так как больше всего хотела сдержать своё слово, данное учителю, Сенджу упрямо продолжала сидеть за уравнениями и задачами.       И в подобном суровом ритме прошла первая «учебная» и очень непростая неделя, под конец которой самочувствие девушки, как и ее нервы, уже требовало к себе отдельного внимания. Но так как толком еще не изучила ни одну тему до конца, Куруми игнорировала перепады своего настроения, для которого вечером в эту пятницу появилось очередное испытание в лице старшего брата.       — Как поживает моя…       Не успев пройти в комнату сестры, Котуки едва не повалился на пол возле двери. Вовремя успев выставить ногу вперед, мужчина сохранил равновесие, после чего опустил взгляд на лежащий возле него портфель, за который он запнулся.       — Мелкая, — тихо закончил Котуки, прислонив портфель сестры к стене. — Думаешь, на полу ему место?       — Может, вам с отцом просто следует научиться смотреть под ноги?       Услышав в голосе младшей легкую дрожь недовольства, Котуки подошел к ней, однако все равно остался без какого-либо внимания. Уткнувшись в свою тетрадь, в которой что-то обводила, затем зачеркивала, девушка разочаровано качала головой и тяжело вздыхала. Но даже этот не самый дружелюбный вид сестры не помешал Котуки спросить о том, что не давало покоя всей их семье:       ― Что с тобой происходит? Мама говорит, ты уже неделю не выходишь на улицу и не видишься с Юи. Даже ее родители забеспокоились.       ― Просто, — Сенджу схватилась за голову и опустила локти на стол, стараясь найти допущенную ошибку в своем решении. — Я учусь.       — Учишься?       Котуки постарался увидеть лицо сестры, после чего не сдержал своего нового удивления, когда заметил ее опухшие и покрасневшие глаза. Теперь связав полное отсутствие ее настроения с обычной физической и моральной усталостью, мужчина окинул взглядом ее заваленный учебниками и тетрадями стол.       — Я, конечно, понимаю, что ты перфекционистка, и твое положение отличницы тебя обязывает, но отдыхать и есть нужно. Мы с Юки заехали в корейский ресторан за твоими любимыми рисовыми штуками.       — Я съем их завтра. Сейчас не могу. И это был китайский ресторан и китайские «штуки».       — Все равно, — Котуки заметил на столе табель с оценками и потянулся к нему. — Как ты окончила триместр? Снова всё на отлично?       Просматривая до скучного отличные баллы по дисциплинам, мужчина уже хотел вернуть табель на место, однако в последний момент обратил внимание на одну из оценок. Стоящее напротив математики «удовлетворительно» настолько сбило его с толку, что он не сразу осознал, что это результат его сестры.       — Вот это новость, — Котуки положил листок на место, затем перевел взгляд на макушку младшей. — И не стыдно тебе порочить имя своего отца такими оценками?       ― Но ты ведь как-то порочил его всю свою жизнь.       ― Что? Вот же, — мужчина схватил тетрадку со стола и стукнул Куруми по голове. — Мелкая псевдоотличница.       ― Нии-сан… хватит. Это не смешно. Я уже на стену готова лезть, — девушка потерла глаза и проглотила ком, чтобы сдержать слезы. — Не знаю, что мне д-делать. Неделю решаю эти проклятые примеры, но так и не поняла, в чем… смысл. А т-ты… издеваешься.       ― Только не реви…       Но стоило Котуки всего лишь обмолвиться об этом, как плечи сестры вздрогнули, а затем по всей комнате раздался ее всхлип. Уже не в силах сдерживать своих эмоций и слез, Куруми с головой погрузилась в отчаяние. И осознав, что в какой-то мере только поспособствовал тому, что сестра истратила оставшееся терпение, мужчина обреченно вздохнул.       — Вот же, — Котуки тихо выругался, опустившись на колени возле Куруми. — Раньше тебя мои шутки лишь закаляли.       ― П-потому что в них не было п-правды, — сквозь плач пробубнила она, уткнувшись в плечо брата. — А теперь все так и есть. Я т-тупица.       ― Ну, для меня это не новость.       ― Н-нии-сан! — Куруми обессиленно сжала рубашку на его груди и всхлипнула от горьких слёз. — Я… Я обещала учителю, что с-справлюсь… Н-но я не могу, потому что… не понимаю… н-ничего.       ― Невероятно, — с осуждением нахмурив брови при мысли о том учителе, Котуки погладил девушку по спине. — И что за козёл тебя учит, что не может такой, как ты, доступно объяснить материал?       Вслушиваясь в то, как от плача сестры уже хрипнет ее голос, мужчина тяжело вздохнул. Чем дольше он слышал ее всхлипы, тем больше начинал ненавидеть учителя, который допустил подобные оценки у круглой отличницы. Поэтому поглаживая все еще вздрагивающую спину Куруми, Котуки уже всерьез озадачился тем, как может ей помочь.       ― Успокаивайся, Куми. У любой проблемы есть решение, у твоей тем более. Мы что-нибудь придумаем, и всё будет хорошо.       ― П-придумаем? Н-но ч-что?       ― Давай просто найдем тебе репетитора.       ― Репети… т-тора? — судорожно втянув в себя воздух, Куруми осторожно отстранилась от брата. ― Ты можешь помочь мне его… н-найти?       ― Да. У меня есть один на примете. Догонишь с ним программу за лето и покажешь своему недоматематику, где…       ― Нии-сан, прекрати.       Вновь не сдержав дрожь в голосе, когда делала выдох, Куруми шмыгнула носом. Не желая выслушивать обвинения в адрес человека, который ни в чем не виноват, она постаралась взять себя в руки.       — Это я подвела учителя, а не он меня.       — Хорошо, — с явным нежеланием решив пойти ей на встречу, Котуки погладил сестру по щекам и смахнул остатки ее слез. — Проблемы с оценками слишком исправимы, поэтому не стоит воспринимать их так близко к сердцу. Умойся прохладной водой и спускайся на ужин. А я пока позвоню тому, кто может нам помочь.       Получив от Куруми кивок, после которого она вышла из комнаты, Котуки поднялся на ноги. Вновь ответив на все произошедшее громким вздохом усталости и категоричного неодобрения, мужчина закрыл оставшиеся на столе тетради и учебники. Мысленно проклиная не только ее математика, но и себя самого за то, что не заметил подступающие слезы в глазах родной сестры, Котуки сунул руку в карман и достал свой кошелек. Несколько лет назад взяв в привычку подсовывать деньги в книги младшей, сейчас благодаря выпавшей возможности мужчина занялся именно этим. И после того, как припрятал несколько купюр для сестры в ее учебниках, он наконец-то заглянул в экран своего смартфона, чтобы позвонить тому самому репетитору на примете.       — Алло?       — Здравствуйте, учитель. Вы всё еще на работе?       — Коту? — удивившись тому, что услышал голос друга, Итачи взглянул на имя позвонившего. — Я даже не заметил, от кого звонок.       — Сейчас же каникулы, почему ты в школе?       — На этой неделе была отработка у тех, кто не аттестован. Я проверял их контрольные. Уже закончил.       — Точно. Ты же вроде в математике понимаешь.       ― Да, — Учиха выключил свой рабочий компьютер и встал из-за стола. — Говорят, я в ней неплохо разбираюсь. Мне даже решили за это платить.       ― Даже так? — Котуки задумчиво усмехнулся, после чего заметил лежащий под стопкой тетрадей альбом. — Еще и платят?       Не сдержав своего любопытства и желания просмотреть содержимое альбома внушительной толщины, мужчина вытянул его из-под тетрадей. Заметив торчащие уголки вырванных листов в середине, Котуки все-таки решил приступить к просмотру рисунков сестры с самого начала.       — И когда она научилась так… рисовать? — искренне восхитившись черно-белыми пейзажами сестры, мужчина вскинул брови. — Поразительно…       — Что в этом поразительного? Ты вообще получаешь деньги за то, что выслушиваешь проблемы других.       — Да, — тихо согласился Котуки, рассматривая детально прорисованный парк, в котором гуляют люди. — Кстати, о проблемах. Позанимайся с одним студентом, который случайным образом оказался со мной в родстве.       — Ты же знаешь, что я не занимаюсь репетиторством. К тому же я уже работаю в школе.       — Знаю, но в самом деле нужна твоя помощь. Куда делись эти хваленные способности, не понимаю. Всё было в порядке, до определенного момента. Но в начале этого года возникли проблемы.       И сам Итачи прекрасно знал, о каких проблемах идёт речь. Пусть соглашаться на дополнительные занятия с сестрой друга, которую и так обучает в школе, слишком рискованно, но Учиха уже понимал, что не может отказаться. Еще в тот момент, когда узнал все суровые и несправедливые детали сложившейся вокруг него реальности, он был готов, что рано или поздно настоящая правда вскроется. А когда именно и при каких обстоятельствах это произойдет, Итачи остается только гадать.       — Хорошо, — согласился он, прервав свое задумчивое молчание. — Раз есть хваленые способности.       — Если нужно, можешь быть строгим. В общем, Итачи, ты можешь делать все, только заставь эту бездарность учиться.       ― Кажется, речь действительно идет о твоей сестре. Я постараюсь.       — И что не хватает этому ублюдку?       — Извини, я не понял… — Итачи остановился у дверей в учительскую, так и не выйдя в коридор. — О ком ты?       — О ее учителе, разумеется, — дав подобное уточнение как ни в чем не бывало, Котуки уже дошел до середины альбома. — Этот козел, каких свет не видывал, измучил мою сестру.       — Сам не лучше…       — Чего?       — Ничего, — подавив в своем теле дрожь возмущения и легкого негодования, Итачи вышел из учительской и прикрыл за собой дверь. — Все же выбирай выражения. Никакому учителю не нужны проблемы. Особенно с выпускником.       — Ох, извините. Я не хотел Вас задевать, однако из-за вашего «коллеги» моя мелочь уже неделю сидит в своей комнате и плачет над этими проклятыми примерами.       — Что? — Учиха нахмурил брови и отстранился от телефона в руке. — Говорил же сказать мне, если возникнут вопросы. Упрямый ребёнок.       — Алло, Итачи? Ты здесь?       — Здесь, — ответил он, вновь поднеся смартфон к уху. — Дай ей мой адрес. Может приехать завтра часам к одиннадцати. Пусть возьмет учебник по практике и тетрадь по профильному курсу.       И в этот момент пока умывалась прохладной водой, как посоветовал брат, Куруми наконец-то смогла полностью взять контроль над собой. Ее дыхание восстановилось, глаза больше не застилала пелена из слез, а мысли прояснились. И как только девушка постаралась поверить в то, что брат действительно ей поможет, Сенджу замерла. Благодаря тому, что мысли теперь не были забиты неправильно решенными задачами и отчаянием, она вспомнила, что оставила Котуки одного в комнате.       — Нии-сан?       Вернувшись в свою комнату, девушка увидела брата, стоящего возле ее стола, и замерла. Легкая дрожь волнения тут же перешла в настоящую панику, когда Куруми заметила в руке Котуки альбомный лист. И услышав голос сестры, мужчина повернулся к ней.       — Это… Итачи?       — Ну, — нервно сглотнув, Сенджу буквально силой заставила себя двинуться с места. — Это… Я просто пыталась нарисовать и…       Ощутив, как страх и волнение уже начали ее душить, Куруми испытала необходимость и вовсе выйти на улицу. И в данном случае ей просто хотелось бы сбежать. Но несмотря на то, что уже не представляла, как будет выбираться из этой запутанной и практически нерешаемой ситуации, девушка вновь прислушалась к своим мыслям. Еще раз обдумав услышанный вопрос от брата, в котором он назвал то самое имя, Куруми уже испытывала искреннее недоумение:       — Ты его знаешь?       — Знаю, — задумчиво ответил Котуки, вновь опустив взгляд на рисунок. — Это же… ласка. Или норка?       — А?       Потупив взгляд на брате, девушка с трудом опустила его ниже, после чего увидела вырванный из ее тетрадки листок. Ей потребовалось несколько секунд, чтобы вспомнить о том, как она вырвала рисунок ласки из тетради, которую все-таки получила обратно. И так как подобная зарисовка тоже была одним из ее «творений», девушка вложила ее в альбом.       — Этот рисунок сильно отличается от других, — продолжил брат, рассматривая детали этой зарисовки. — На ней не только галстук, но и часы?       — Да, — согнав остатки своего ступора, Куруми подошла к брату и схватила со стола альбом. — Это манга. Наброски.       — Наброски манги? И давно ты практикуешься в ней?       — Недавно, — девушка забрала из руки брата листок, после чего вложила его обратно в альбом. — Просто хотела занять себя чем-нибудь… в тот момент.       — И это… всё?       Уже обеспокоившись экспериментами сестры, Котуки взглянул на альбом, который она прижала к своей груди. Жалея о том, что не успел просмотреть всё его содержимое, мужчина допустил вполне возможную, но очень неловкую мысль о других жанрах манги. И зная о том, что последним, в частности, и увлекаются девушки в ее возрасте, Котуки нервно сглотнул.       — Кхем, — он поднес кулак к губам, стараясь не выдать в себе след легкого смущения. — Я имею в виду, ты не рисуешь ещё… кого-нибудь?       — Кого-нибудь?       — К примеру… мужчин?       — Нет, — изобразив на своем лице уверенность и спокойствие, Куруми сильнее прижала к груди альбом, одна треть которого состояла из портретов ее учителя. — С чего мне рисовать их?       — Ну, в твоем возрасте девушки порой увлекаются не только чтением, но и рисованием очень необычных отношений между… мужчинами.       — Необычных отношений?       Озадаченно нахмурив брови, Куруми задержала взгляд на лице брата, который явно пытался подавить в себе возникшую неловкость. И всеми силами стараясь понять то, что же он все-таки имеет в виду, девушка задумалась. Но так как Котуки озадачился беспокоящим его вопросом сильнее, чем стоило, Куруми поняла, о чем он подумал.       — О, Боже, — устало вздохнув, она покачала головой. — Нии-сан, ты ведь знаешь, что манга не ограничивается только этим. Помимо «необычных» отношений между мужчинами, есть и другие традиционные жанры.       — И ты правда ничего из этого не рисовала?       — Сказала же, что нет. Я не рисую и не читаю яой. Лишь иногда.       — Что? — затаив дыхание от услышанного, Котуки вновь покосился на ее альбом. — Иногда рисуешь или… читаешь?       — Скорее просматриваю, — Куруми задумалась над тем, в каких ситуациях обращалась к таким иллюстрациям. — Мангакам таких жанров неплохо поддается анатомический рельеф и…       — Вот только не надо мне сейчас рассказывать, что и как у них лучше получается. Главное, не рисуй… такое.       — Это еще почему? Если меня попросят и предложат за это деньги, я нарисую. А если в выборе персонажей мне дадут полную свободу действий, то я нарисую тебя и… твоего лучшего друга. Как думаешь, кто в ваших отношениях будет активом?       Не прошло и мгновения, как на лице брата вместо его нескрываемой неловкости мелькнуло самое настоящее оскорбление и недовольство. Котуки нахмурил брови и потянулся к лежащей на столе тетрадке, чтобы снова стукнуть сестру по голове.       — Значит, кто будет активом? — протянул мужчина, схватив со стола тетрадь. — Это так ты благодаришь брата, который тебе помогает? Мелкая извращенка!       — Выходит, ты скрытый пассив? Буду иметь это в виду.       — Что?       Скрутив тетрадь до хруста, Котуки замахнулся на сестру, однако та вовремя отступила назад. И заметив, что на одной попытке брат не собирается останавливаться, Куруми бросилась к двери. Внезапно слабость, в которой она пребывала всю неделю, отступила и сменилась на легкость. Девушка оказалась в коридоре быстрее, чем успела это осознать, но как только встала перед выбором, куда бежать дальше, позади нее раздался грохот.       — Чертов портфель!       Застыв от услышанной ругани брата, Сенджу выдохнула. Но несмотря на то, что опасность ее уже миновала, девушка слышала, как колотится ее сердце. Однако прежняя тишина, которая так и не нарушалась шагами Котуки, позволила Куруми набраться смелости, чтобы вернуться в комнату.       — Нии-сан?       Куруми осторожно выглянула из-за дверного проема, после чего увидела брата, сидящего на полу, а затем и свой портфель, за который он снова запнулся. Едва сдерживая свое негодование, мужчина поглаживал ушибленное колено и по-прежнему проклинал попавшийся под ноги портфель:       — Я ведь говорил, что ему здесь не место.       — Тебе просто стоило смотреть под ноги, — Куруми прошла в комнату и опустилась на пол возле брата, чтобы помочь ему подняться. — Пусть ты и сплошная гора мышц, но в твоем возрасте уже каждое падение… Ай!       Вскрикнув от щедрого удара тетрадкой, которой Котуки все-таки стукнул ее по голове, девушка едва не выронила свой альбом. Бросив недовольный взгляд возмущения на брата, Куруми прижала руку к макушке и нахмурила брови.       — Что? — изобразив фальшивое удивление, мужчина нахмурился сестре в ответ. — Не ожидала такого от скрытого пассива?       — Ожидала. Подлость, это ваш конек.       — Невероятно, — устало вздохнув, Котуки прислонился спиной к стене. — И что вы за люди? Одного на школьниц потянуло, а другая просто извращенка. Вам обоим нужно лечиться.       Но задумавшись об этом, мужчина все равно вернулся к мыслям о первом. Хоть он и знал своего лучшего друга со студенчества и сейчас верит ему лучше, чем себе, Котуки все равно испытал братское волнение за сестру. Пусть Итачи всерьез и увлекся лишь одной школьницей, что ему мешает заинтересоваться и другой?       — Действительно, — Котуки повернулся к сестре, сидевшей рядом с ним на полу. — На время своих занятий с ним забудь о своей школьной форме.       — Значит, твой знакомый все-таки согласился? Он правда может позаниматься со мной?       — Да. Завтра к одиннадцати, — мужчина сунул руку в карман брюк, чтобы достать телефон. — Я скину тебе его адрес. Он сказал, что тебе нужно взять с собой учебник с практикой и тетрадь по профильному курсу. И никакой школьной формы.       — Сейчас каникулы. Зачем мне форма?       — И, если заметишь в нем что-то странное, сразу же дай мне знать. Я забуду о том, что он мой друг, стоит ему…       — Друг?       Наблюдая за тем, как Котуки набирает сообщение с адресом в смартфоне, Куруми задумалась. Ей до сих пор было сложно представить, что у такого человека, как ее брат, есть друг, который преподает математику. Но, как показывает жизнь, она все же способна преподносить подобные сюрпризы, которые не только удивляют, но и по-настоящему поражают.       — Первый раз слышу, что у тебя есть друг репетитор.       — Сам удивляюсь. Он лишь недавно подался в учителя, — отправив адрес, Котуки вернул телефон в карман, затем поднял взгляд на сестру. — И то, что он без проблем получил лицензию на преподавание после стольких лет, говорит о том, что у него даже обезьяна научится математике.       — Вот как? Кажется, это довольно талантливый и очень умный человек.       — Еще бы, — мужчина задумчиво усмехнулся, вспомнив времена их студенчества. — Проводил в библиотеке времени меньше всех, но знал намного больше. Ходячая энциклопедия.       — Странно. Кажется, это первый человек в твоей жизни, кого ты похвалил.       И в этот момент Куруми даже не подозревала, насколько хорошо запомнит эти слова. Отужинав с родителями, с братом и его женой, она впервые смогла расслабиться и не думать о накопленном долге по математике. Но предстоящие занятия со знакомым репетитором уже занимали ее мысли намного больше, чем им было необходимо. Разумеется, она была благодарна Котуки за то, что своим приездом он решил самую главную ее проблему. Однако то, с каким удовольствием он нахваливал своего друга, все никак не оставляло ее в покое.       Ничего не изменилось и утром, когда она проснулась и начала собираться. Стараясь вспомнить хотя бы одно теплое слово брата о ней, Куруми все равно осталась ни с чем. И это вновь заставило ее подумать о том человеке, к дому которого она уже приближалась. Хоть и старалась не думать о том, что услышала вчера, однако в мыслях снова мелькали те хвалебные фразы Котуки о его личной ходячей энциклопедии. И к своему собственному удивлению, Сенджу ответила на них усмешкой, которой пыталась скрыть от самой себя обиду на брата.       — Я, значит, у него псевдоотличница, а этот обезьяну математике способен обучить?       Встав напротив входной двери квартиры, девушка нажала на звонок. И уже заведомо ощутив легкую неприязнь к человеку, который является для брата самым умным, Куруми отвела взгляд в сторону. Вспомнив яркую реакцию Котуки на ее обещание про взрослую мангу о нем и его друге, сейчас она уже не считала эту идею шуткой.       — Теперь я просто обязана нарисовать про них сингл.       И уже мысленно пообещав себе, что запомнит лицо своего репетитора настолько хорошо, чтобы сполна поиздеваться над ним и над своим братом на листах бумаги, девушка услышала щелчок опущенной дверной ручки. Заметив, что дверь открывается, Куруми вернула на нее взгляд после чего уже спустя считанные мгновения увидела того, к кому пришла на занятие.