Внеклассные чувства

      Проведя в обоюдном молчании пару минут, за которые мужчина так ей и не ответил, Куруми все равно продолжала терпеливо ждать. Заданный вопрос хоть не был жизненно важным и необходимым, однако сильно ее интересовал. Но перед тем, как озвучить его, девушка и подумать не могла, что учитель столкнется с подобными мысленными трудностями. И так как все еще не видела его глазам, она не могла понять, что именно стало причиной его молчания.       Может быть, он просто подбирает слова, готовый признаться в том, что не придал особого значения тому, что узнал? Или же он просто пытается вспомнить, где и при каких обстоятельствах ему стало обо всем известно? Сколько бы вопросов, глядя на него, Куруми бы ни задала самой себе, она так и не могла понять, о чем на самом деле думает учитель. Поэтому ощутив, что ее терпение подходит к концу, она приняла решение чуть поторопить слишком задумчивого Итачи:       — Сенсей? — с неловкостью напомнив о себе, Куруми склонилась к нему, чтобы заглянуть ему в глаза. — Вы ведь не заставите меня вытягивать из Вас по слову?       — В этом нет необходимости, ― мысленно готовясь к любому исходу этого разговора, Итачи взглянул на девушку в ответ. ― Думаешь, будет лучше, если твой брат об этом узнает?       Так как давно уже понял, что ему больше нечего терять, он действительно был готов открыть Котуки всю правду. И пусть после того, как все станет явным, он может лишиться не только работы, но и друга, хоть и на мгновение, Итачи все равно свободно вздохнет. Однако, если хранимая им тайна частично будет принадлежать не только ему, но и ей, это придаст ему новых сил. Поэтому решив исходить лишь из ее мнения, Учиха позволил ей предопределить весь исход сложившихся обстоятельств. И пока Куруми думала над его вопросом, он покорно и без каких-либо сомнений ждал ее ответа. Если, по ее мнению, брат все же должен знать, кто именно является ее учителем математики, он не пожалеет сил и времени, чтобы тотчас же тому все объяснить.       — Ну, не совсем, — Куруми неловко отвела взгляд в сторону, представив один лишь образ негодующего брата, который узнал правду. — Кажется, станет только хуже и…       Она потеряла мысль, в тот же момент, когда осознала, что ввела в заблуждение уже не только Котуки, но и родителей. И это заставило ее задуматься над тем, что с недоумением всех троих справиться в одиночку просто невозможно. Своими неловкими и растерянными ответами она не только усугубит ситуацию, но и усложнит положение учителя. Поэтому, стоит Котуки узнать лишь один факт, как за ним потянутся другие более интересные и провокационные.       — Будет очень плохо, если он узнает, — тихо придя к этому выводу, Куруми нервно сглотнула и вернула взгляд на мужчину. — Ко мне у него вопросов появится намного больше, чем к Вам. Он не должен знать. Обещайте.       И желая закрепить подобное обещание одним надежным способом, который не подводил ее с самого детства, девушка протянула мужчине мизинец. Пусть этот наивный и ребяческий жест практически не используется в повседневной взрослой жизни, однако он дает свои гарантии и моральные обязательства.       ― Обещайте… что ничего не скажете моему брату.       Опустив взгляд на протянутый ему палец, Итачи хоть и счел подобный метод забавным, однако решил отнестись к нему со всей серьезностью. Так как в свою ложь эгоистично втянул ни в чем неповинную девушку еще с начала учебного года, он убедился, что его недосказанность и обман принесут проблем гораздо меньше, чем всех шокирующая правда. Поэтому полностью разделяя услышанное мнение, в котором прозвучал слишком весомый аргумент, он обхватил мизинец Куруми своим:       — Обещаю.       Уже чуть не ответив ему искренней благодарностью, Сенджу задержала недоумевающий взгляд на их пальцах. Внезапно возникшее ощущение, характер которого было трудно описать, вызвал в теле девушки легкий ступор. Понимая, что дело не только в их пальцах, но и в обещании, прозвучавшем слишком знакомо, Куруми подняла недоумевающий взгляд на Итачи, который уже задал ей вопрос:       ― В чем дело?       ― Мне показалось, что… ― пребывая в прежнем недоумении, Куруми пыталась объяснить то, что вызвало в ней подобную реакцию. ― Либо вы с ним так сильно похожи, либо…       Раздавшийся входящий звонок в кармане ее джинсовки не позволил ей договорить. До сих пор пребывая в легком ступоре, Куруми с непониманием взглянула на учителя и лишь спустя несколько секунд поняла, что это за звук. Неловко разжав их «клятву» на мизинцах, она сунула руку в карман куртки и наконец-то ответила на звонок.       ― Да, привет, ― с улыбкой на лице ответив звонившему, Куруми успела пригубить трубочку своего стакана и сделать глоток. ― Мм. Я не знаю, думаю, мне понравится тот фильм, который выберешь ты. А вот Юи…       Наблюдая за тем, как озадаченно и серьезно она подошла к заданному ей вопросу, Итачи счел неправильным вслушиваться в ее разговор и решил так же заняться понравившимся ему чаем. И пока он любовался пейзажем, открывающимся с этого берега реки, Куруми тяжело вздохнула, когда услышала очередную глупость на другой стороне линии.       ― Про какого еще демона? Только не экзорцисты, ― прекрасно зная, что суеверная и впечатлительная подруга явно на такое не пойдет, Сенджу нахмурила брови. ― Шисуи. Давай без этих твоих… шуток.       Только обретя гармонию в своих безмятежных мыслях, Итачи вновь позволил им сбиться и разбавиться неприязнью к человеку, имя которого услышал. Однако с виду оставаясь безучастным, он смог правдоподобно изобразить непреодолимый интерес к противоположному берегу. И даже несмотря на то, что в итоге делал вид, что любуется пейзажем, Учиха с чистой совестью продолжил вслушиваться в разговор студентки и ее «друга».       ― Я уйду, если вы начнете спорить. Поэтому не надо, ― вновь услышав в ответ лишь глупость, от которой ее едва не передернуло, Куруми отвернулась с телефоном и перешла на шепот. ― Если тебе нравится получать от нее за то, что ты ее злишь, то это твои проблемы… Извращенец. Не вмешивай меня.       С каждым разом, оказываясь между подругой и другом, который делает все, чтобы разозлить первую, Куруми постепенно теряла надежду на то, что эти двое заживут мирно. Но слишком ревнивая и беспощадная Юи при любом удобном случае напоминала ей о том, какой Шисуи беспощадный и мстительный. И, разумеется, являясь не только непосредственным объектом ее обвинений, но и свидетелем, Учиха не жалел сил и энтузиазма для ответных действий. Прекрасно зная, что за его героический отпор в него полетят ручки, книги и портфель, он намеренно не находил в себе силы для молчания. Вот и сейчас, сделав из обычного дружеского похода в кино шанс в очередной раз довести Юи, он уже заранее начал подготавливать план своих издевательств.       ― Они сведут меня с ума, ― закончив разговор с другом, Куруми шумно вздохнула и опустила взгляд на свою ладонь со смартфоном. ― Оба.       Но даже если речь уже шла не только о Шисуи, но и о ее подруге, Итачи невольно игнорировал упоминание последней. Едва услышав имя кузена, который, судя во всему, сегодня встретится с Куруми, он испытал нечто большее, чем просто недовольство. И прекрасно зная, что скрывается за тем самым «нечто», он не мог с этим ничего поделать. Все еще не доверяя Шисуи, в голове которого мысли только об одном, мужчина понимал, что ему остается надеяться лишь на благоразумность этой девушки. Но какой бы разумной и порядочной она ему ни казалось, Учиха посмел допустить ничтожное сомнение на ее счет, за что уже успел себя укорить. Ведь то, какой доверчивой и наивной она может быть, только больше дает поводов для беспокойства.       ― Но в этом плюсов гораздо больше, ― задумчиво начала Куруми, прервав ход мыслей Итачи. ― Благодаря Вам у меня появилось время на отдых и на друзей. Хотя… рядом с ними не всегда удается расслабиться и отдохнуть как с Вами.       Наполнив эти слова чувством благодарности и искренностью, Куруми замерла, когда услышала в них еще один смысл. И подумав о том, что он уже воспринял сказанное точно так же, девушка поспешила объясниться:       ― То есть, ― она повернулась к нему и встретилась с его задумчивым взглядом. ― Не то, чтобы я отдыхала на Ваших уроках или занятиях. Я имела в виду другое, а вовсе не…       ― Я понял. Сегодняшний день и для меня прошел не так, как остальные. Мне давно не удавалось так отдыхать.       Позволив своему былому сожалению смениться на неловкость, Куруми отреагировала на его ответ приятным удивлением. И помимо того, что услышанная откровенность учителя вызвала в ней столько чувств, она также столкнулась и с мысленным успокоением, которое утратила на несколько минут.       ― Правда? ― не сдержав довольной улыбки, девушка чуть склонилась в сторону мужчины. ― Значит, это свидание позволило Вам…       ― Совместный досуг.       ― Досуг, ― нахмурившись в тот же миг, как только услышала это ужасное слово, Куруми отстранилась от учителя и с обидой поднесла трубочку чая к губам. ― Да Вы уже не просто идеальный, а самый невинный и неприступный учитель во всем мире. Непорочный настолько, что… раздражаете.       ― Удивительно, что подобной «непорочностью» не отличаются мои ученики.       Так и не успев пригубить трубочку, Куруми задержала руку на несколько секунд, затем медленно опустила ее. Услышав в его словах не скрытый упрек, а слишком явное и откровенное обвинение, она вернула на него взгляд и уже мысленно готовилась к непростому разговору.       ― Вы на что-то намекаете? ― поинтересовалась она, всматриваясь в профиль лица мужчины, который предпочел вновь изучить противоположный берег. ― Или же Вы хотите сказать, что-то… конкретное?       ― Думаю, ты знаешь, что я имею в виду. Тот портрет.       ― Что?       От навалившегося на ее плечи напряжения, Куруми затаила дыхание. Знакомое чувство паники выбило все ее прежние мысли и заставило один на один остаться с ее страхом. Но даже если успела уже поддаться эмоциям и сделать преждевременные выводы, она осмелилась кое-что спросить:       ― К-какой… портрет?       ― Тот, для которого он позировал тебе, ― ответил Итачи, вернув взгляд на застывшую от оцепенения девушку. ― Обнаженным.       Все еще так и не осознав, что речь идет все-таки не о его потерянном портрете, Куруми так и не осмелилась сделать вдох. Уже мысленно вынеся себе приговор за то, что не уберегла свой набросок и тот секрет, который на нем написала, она с трудом пыталась прийти в себя.       И пока смотрящая сквозь него девушка старалась понять, о чем он говорит, Итачи продолжил:       ― И это только тот портрет, о котором я знаю. Но даже если есть и другие, то…       ― Их нет! ― весьма резко возразила Куруми, вызвав на лице Итачи легкое недоумение. ― Т-то есть… я не это… Боже…       Прижав ладонь к лицу, Куруми не сдержала обреченный вздох, полный самоосуждения. Вновь испытав тот бескрайний и невыносимый стыд за свой язык и глупость, она направила все оставшиеся усилия на то, чтобы уже наконец-то взять себя в руки.       ― Простите, ― тихо извинившись перед Итачи, она сделала глубокий вдох и снова посмотрела на него. ― Я имела в виду, что не пишу портреты. Совсем. А что касается Шисуи, то написанную мной картину вряд ли можно назвать… портретом. Там лишь его плечи и спина.       Так как все еще испытывала вину за то, что не только перебила, но и просто солгала ему, глядя в глаза, девушка сделала успокаивающий глоток чая и перевела взгляд на реку. И хоть она понимала, что предстоящий разговор явно будет ему неприятен, Куруми была настроена его продолжить, чтобы закрыть эту тему раз и навсегда.       ― В том, что Ваш кузен отлично сложен и имеет весьма эстетичное тело, нет моей вины, ― краем глаза взглянув на Итачи, к своему удивлению, она не заметила его возражение или недовольство. ― Думаю, Вы вряд ли согласились бы позировать мне, обратись я к Вам за помощью. Поэтому, как бы сильно Вам это ни нравилось, но Шисуи был мне нужен.       И сейчас в этом ответе правды оказалось гораздо больше, чем в каких-либо. Вспомнив о том, как непросто ей пришлось в тот вечер, Куруми все равно не жалела о своем выборе натурщика и акварели. И по причине того, что хотела бы закрыть эту тему окончательно, она тихо продолжила:       ― Подобные текстуры и тени не так просто нарисовать акварелью, поэтому многие используют пастель или масло… Это дает мне надежду на то, что выбранная мной техника выделит мою работу из остальных, и на нее обратят внимание.       Сравнив свою скромную надежду с настоящим тостом, Куруми решила его запить. Пристроив задумчивый взгляд на беззаботной поверхности реки, она поднесла стакан чая к губам. Хоть и была уверена в том, что сделала, однако она не смогла скрыть своего беспокойства. Поэтому без труда заметив, с какой настороженностью девушка думает о предстоящем конкурсе, Итачи нашел, что ей сказать.       ― Судя по тому пейзажу, который мне удалось увидеть, у тебя достаточно высокий уровень. У меня нет никаких сомнений в том, что твоя работа пройдет конкурс.       Испытав искреннее удивление от его поддержки, Куруми так же поразилась и тому, что он помнит ее рисунок. Но если то, что этот человек уверен в ее способностях, вызвало лишь приятные эмоции, то его воспоминания о том дне заставляли ее лишь краснеть. Едва вернувшись в тот момент, когда уронила альбом и повисла на дереве верх ногами, Сенджу была готова задохнуться от возникающей неловкости. Однако так как прошлого уже не вернуть, а учителю и без того довелось видеть многое, теперь ей оставалось лишь поблагодарить его за поддержку.       ― Спасибо, ― смущенно улыбнувшись, Куруми отвела неловкий взгляд в сторону и снова пригубила трубочку. ― Мне очень хотелось бы, чтобы… прошла.       ― Значит, это твое негласное «правило»? Не писать ничьих портретов.       С трудом подавив в теле дрожь вернувшегося волнения, Куруми сделала глубокий вдох. Лишь несколько минут назад мысленно пристыдив себя за то, что солгала ему, она поняла, что должна сделать это снова.       ― Не то, чтобы правило… Я просто не люблю их писать, ― боясь взглянуть на него, девушка опустила глаза на свой контейнер с оставшимся ньенгао и тофу. ― И не вижу в них никакого смысла. Слишком скучно… и обыденно.       Однако пытаясь убедить в этом Итачи, сама Куруми думала иначе. Пусть, заканчивая очередной портрет учителя, она испытывала бескрайнее волнение и даже страх, что рано или поздно все вскроется, ее рука все равно продолжала тянуться к карандашу. Ведь в процессе того, как очерчивала линиями знакомый образ, она наполняла белые листы альбома чувствами. И относясь к каждому портрету, как к своеобразному признанию в тайной любви, Куруми не считала это занятие обыденным и скучным. С каждым разом, как увеличивалось количество законченных портретов, она, напротив, ловила себя на мысли, что больше не видит свою жизнь без них. Поэтому, невзирая на всевозможные опасности и риски, она продолжала и будет продолжать рисовать портреты этого человека до тех пор, пока не признается ему лично.       И являясь единственным человеком из них, кто попрощался, будучи в напряженном волнении, Куруми попыталась не думать о потерянном портрете. Поблагодарив учителя за лучший в ее жизни обед и приятно проведенное время, за своей теплой улыбкой она скрывала вновь зарождающуюся панику. Периодически вспоминая о своем самом любимом портрете, который нарисовала во время той совместной поездки в Киото, она одновременно обвиняла себя лишь за две вещи. Куруми без конца ругала свою невнимательность за утерянный портрет и корила себя за то, что просто не додумалась сделать фото. Но было и еще одно ― надпись, которая из «случайной» поездки делает ее буквально нечестно подстроенную. И осознав, что уже тогда нагло солгала учителю, девушка просто не могла не думать об этом спокойно.       Поэтому боясь того, что в ее неловкой и едва ли не лихорадочной улыбке Итачи все-таки заметит подвох, Куруми всеми силами пыталась больше не думать о его портретах. Но к тому моменту ее волнение оказалось напрасным. Уже не в первый раз потеряв бдительность от совместно проведенного времени с ней, мужчина ничего не замечал. Позволив ее присутствию буквально себя опьянить, Итачи в любой ее улыбке видел самую неотразимую и искреннюю. Поэтому в этот момент Куруми могла сказать ему и скрыть всё, что угодно.       Однако несмотря на то, что не придал особого значения услышанному, Итачи понимал ― ее резко проявившаяся эмоциональность не была беспричинной. Но в тот момент поддерживать и давать волю ненужным сомнениям просто не было сил и желания. Осознав, что позволил этой прогулке, которую не мог признать свиданием, притупить его бдительность и способность мыслить, Учиха не видел необходимость это исправлять. К тому же он узнал за этот день и кое-что другое, что в разы интересней и приятнее, чем обнаженный кузен на ее «полупортретах». Поэтому, больше не возвращаясь к мыслям об этом, Итачи подвел весьма печальный, хоть и неизбежный итог ― если не перестанет предпринимать попыток узнать ее получше и сблизиться с ней, для обоих это кончится плохо.       Но стоило его более разумной и ответственной стороне прийти к такому выводу, как непокорная мужская выразила протест. И уже привыкнув за последнее время к тому, что его бросает от одной крайности в другую, Итачи в очередной раз выслушивал это внутреннее противостояние. Было забавно и непривычно ловить себя на одной полезной мысли, затем тут же убеждать себя в правильности другой. Не раз упрекая Куруми в неподобающем для ученицы поведении, он сам занимал ее свободное и предназначенное для ее друзей время.       Вместо того, чтобы придерживаться учительской этики, Учиха раз за разом ей пренебрегал. Там, где было место четко установленным границам, он бездумно сокращал расстояние. Но понимая, что уже не раз совершал ошибки, Итачи все равно осознавал одно ― даже если всей душой захочет в этой девушке видеть только свою ученицу, он не сможет. Обзаведясь с ней общением, формальные рамки которого не единожды были нарушены, мужчина окончательно утратил над собой контроль. И теперь его даже не беспокоила извечная и немаловажная проблема ― друг, ко встрече с которым уже без прежних усилий Учиха был готов.       Встретившись с Котуки во второй половине следующего дня в одном из ресторанов крупного бизнес-района, Итачи на какое-то время вернулся в мир, который не так давно оставил. Немало лет проработав в финансовой сфере, сегодня он снова в нее окунулся. Так как вопрос касался средств, необходимость в которых возникнет довольно нескоро, Учиха посоветовал другу не ограничиваться лишь одним банковским вкладом. И когда увидел на лице того вполне предсказуемое недоумение, он одолжил у него ручку и взял со стола салфетку.       Впервые не вписываясь в окружающую обстановку, в которой никогда не появлялся без костюма, сейчас Итачи единственный, кто в белой футболке и синих джинсах выделялся среди присутствующих здесь финансовых акул. Даже Котуки, ни слова не понимая из того, что обсуждалось за другими столиками, для офисных менеджеров, брокеров и финансистов вполне сходил за своего. И пока друг вел расчеты и выписывал какие-то цифры на салфетке, психолог под прикрытием уже ждал свой десерт.       ― Что это с тобой такое? ― удивившись тому, что Итачи решил обойтись без сладкого, Котуки даже слегка обеспокоился. ― Ты заболел? Еще и не доел свой обед.       ― Я в порядке, ― открыв в смартфоне калькулятор, Итачи принялся вводить полученные им числа. ― Думаю, у меня просто нет аппетита. И все же удивительно, что от десерта не отказался именно ты. Или Юки все-таки позволила тебе нарушить вашу диету?       ― Это «её» диета, ― тяжело вздохнув, протянул друг. ― Все, от чего я должен отказаться ― продукты, способствующие росту гормонов, которые подавляют овуляцию. «Её» овуляцию.       Испытывая уже крайнюю степень изнеможения от бесчисленных ограничений, Котуки поблагодарил подошедшего к ним официанта с десертом и чашкой кофе. И вспомнив о том, что кофеин ему тоже «запрещен», мужчина не сдержал очередного тяжелого вздоха. Являясь весьма терпеливым и стойким человеком, он лишь в последнее время начал замечать, что устает. И усталость вызывал не только образ его жизни, но и результат, ради которого он все это терпит.       ― Кто же знал, что заставить женщину забеременеть так нелегко? ― поднеся чашку к губам, Котуки вдохнул аромат горячего капучино. ― Своими схемами Юки только мешает.       ― Значит, твой «план внезапности» не помог?       ― Разумеется нет. Он даже не был реализован.       И мужчина даже тогда понимал, что шансы ничтожны. Взявшая под свой контроль их супружескую жизнь, Юки сразу же пресекла попытку мужа нарушить разработанный ею график. Оставшись непреклонной, она дала понять, что не потерпит «незапланированных» и каких-либо действий без предварительной подготовки. И осознавая, что в этой ситуации в любом случае должен уступать, а не настаивать, Котуки вновь ощутил легкую подавленность и даже не испытывал особой радости при виде десерта.       ― Несмотря на то, что даже ее коллеги в клинике сказали нам просто заниматься любовью и ждать, моя жена продолжает нас мучить, ― пододвинув к себе тарелку с фисташково-малиновым муссовым пирожным, Котуки задумчиво окинул его взглядом. ― Ей хочется, чтобы все прошло так, как надо ей. Если она считает, что ей нельзя кофеин, я должен отказаться от него за компанию. Ей взбрело в голову, что глютен опасен для женского здоровья, значит, мы оба его исключаем. Она переходит уже все границы.       Услышав в этих словах уже совершенно другую интонацию, наполненную далеко не безобидным упреком, Итачи отвлекся от своих расчетов и поднял на друга взгляд. Так как уже достаточно давно являлся его близким знакомым, он знал признаки того, когда терпение Котуки подходит к своему пределу. Хоть он и казался многим решительным и дерзким, на деле же всегда обладал внушительным запасом сдержанности. И лишь сегодня заметив, что друг становится уже слишком откровенным и даже отчаянным, Итачи всерьез обеспокоился.       ― Если ты уже видишь в этом настоящую проблему, почему не решаешь ее?       ― Как? ― оставив изучение своего нетронутого десерта, Котуки поднял взгляд на Итачи. ― Разве есть другой способ ее решить?       ― Твоя работа, ― заметил Учиха, на что друг уже в ответ усмехнулся. ― Ты не пробовал найти подход и просто с ней поговорить?       ― Итачи, речь идет о женщине, которая во время секса говорит мне, когда пора. С ней невозможно разговаривать. Если и попытаться ей что-то объяснить, она сразу же бросается в крайности и утверждает, что я не люблю ее и не хочу от нее детей.       ― Но ты ведь хочешь?       ― Конечно, ― наполнив легкие глубоким вдохом, мужчина устало протер ладонями лицо. ― Но только не таким способом. Я хочу просто заниматься любовью со своей женой. Не по расписанию. Не для галочки. И не с ее витаминами под боком, от которых, мне кажется, у нее и вовсе зависимость. Трясет ими каждый раз, едва мы…       Внезапно взглянув на происходящее со стороны, Котуки замолчал. Прежде являясь лишь участником, то теперь он выступал в роли наблюдателя, так как полноценно оценил и описал ситуацию. И то, что мелькнуло в его мыслях, сразу же наткнулось на неоднозначный ответ. Лишь предположив малейшую долю того, что на самом деле может служить причиной происходящего, он испытал легкое ошеломление. Поэтому, застыв от своих собственных суждений, мужчина уже боялся продолжать думать. Но теперь возвращаясь к деталям, которые уже явили себя в другом свете, он невольно продолжал вспоминать другие. И когда общая картина начала складываться так, как он совсем не ожидал, возникла подсознательная необходимость в отрицании.       И пока Котуки пытался найти новый приемлемый аргумент, чтобы опровергнуть свое нелепое предположение, Итачи прервал ход его мыслей:       ― Возможно, если возьмете отпуск, у нее не будет дополнительных причин для стресса?       ― Что? ― позволив другу вернуть его в реальность, Котуки с возникшим недоумением посмотрел на него. ― Извини, я… прослушал.       ― Я думаю, вам с Юки стоит просто куда-нибудь съездить. Ты отдохнешь от своих «пациентов», она от своих.       ― А, съездить? ― вновь поймав себя на слишком странной и не совсем уютной мысли, Котуки прочистил горло. ― Да-да. Кажется, отдых действительно нам не помешает. А особенно мне. Боже. Я ведь действительно схожу с ума.       Снова прижав ладони к лицу, Котуки мысленно проклял свою разбушевавшуюся мнительность и фантазию, которая вовремя к ней подоспела. Стоило ему выдвинуть несправедливое обвинение в адрес супруги, как в нем тут же проснулась совесть. До последнего отказываясь верить в одну только вероятность выдуманного им абсурда, он выбросил из головы ее графики и те витамины, чтобы всерьез рассмотреть идею с предстоящим отдыхом:       ― И где же более атмосферно можно отдохнуть? В Европе или в Юго-Восточной Азии? А может, в Австралии?       ― Я всего лишь предложил, ― ответил Итачи, вернувшись к своим расчетам. ― Не думаю, что могу подсказать вам самое подходящее место.       ― Ну ты ведь много где был и наверняка помнишь, где более уютно.       ― Я был в тех местах не на отдыхе, а в командировках.       ― Ты серьезно? ― не сдержав усмешки в ответ на аргумент Итачи, Котуки заставил его снова поднять взгляд. ― Думаешь, я поверю, что ты и Мари в свободное от дел время занимались… туризмом?       Хоть и был крайне недоволен и даже возмущен насмешливым выражением лица друга, Итачи ничего не мог сказать в ответ. Не имея никаких весомых аргументов и заготовленных доводов, он лишь сам убедился в том, что поездки с Мари действительно ограничивались лишь деловыми переговорами и примитивным отдыхом в номере отеля. Но если раньше он относился к этому как к чему-то обыденному и привычному, то теперь с нежеланием и даже сожалением возвращался в те времена.       Погрузившись в работу буквально сразу же после окончания университета, он не заметил, что всё своё внимание уделял лишь потребностям и деньгам. Разумеется, в подобном ритме живут многие женщины и мужчины, но, когда действия и мысли носят автоматический и заученный характер, в какой-то момент это может надоесть. Смысла лишаются ценности и привычки, отработанные за целые года. И когда приходит это запоздалое осознание, переосмысляется вся жизнь, которая до этого протекала бесполезно и незаметно.       Итачи задумался над этим вопросом намного глубже, чем планировал. Пройдясь взглядом по присутствующим в ресторане людям, которые, в большинстве своем, вкус и качество еды оценивают лишь по ее стоимости, он признавал, что и сам был из их числа. Но в какой-то момент рисовый омлет и мисо, заказанные недавно в придорожном кафе на заправке, оказались самыми вкусными из всего, что он когда-либо ел. Как и вчерашний обед из тофу и шиитаке на шпажках. Какой бы еда ни была, и сколько бы ни стоила, она покажется вкуснее, если разделить ее с кем-то для тебя особенным.       Поэтому проведенное с Мари время и показалось Итачи напрасным и «невкусным». Дорогие европейские вина, шампанское, десерты явно уступали чаю из крахмалистого овоща на кокосовом молоке и жаренному рисовому тесту. Разговоры о пионах и о том, как они пахнут, оказались в разы интересней и увлекательней, чем обсуждение новостей мира финансов и даже секс. И независимо от того, в скольких местах он успел побывать, теперь самый прекрасный для него вид открывается с берега реки того городского парка.       ― Сколько?       ― Что? ― Итачи перевел взгляд с цветочного магазина за окном на друга. ― О чем ты?       ― Я спросил тебя, сколько раз из всех, что был в Париже с Мари, ты прогуливался по Елисейским Полям?       С нежеланием вспомнив о том, что все еще не закрыл предыдущую тему, которая явно не приносила ему удовольствия, Итачи промолчал. И, разумеется, друг воспринял его молчание за ответ, который и не нуждался в том, чтобы его озвучить. В очередной раз убедившись, что и здесь его предположения оказались верными, Котуки нисколько не был смущен хмурым выражением лица Итачи.       ― Что и требовалось доказать, ― заметил мужчина, позволив своей улыбке растянуться в усмешке. ― Я снова оказался прав. Вам с ней было не до прогулок и… Ох, черт возьми…       Внезапно придя к одному выводу, Котуки сменил свою усмешку на ступор удивления. Стоило ему принять одну мысль за действительность, как ее сменила другая. И до этого, не жалея сил и времени для суждений и догадок, сейчас он развивал одну из них:       ― Получается, что в прошлом ты был руководителем, который спал со своей подчиненной, а теперь, ― в очередной раз проигнорировав черный взгляд, прожигающий его насквозь, Котуки с особым воодушевлением взялся за вилку и свою теорию. ― Вполне возможно, что ты как-то иначе видишь отношения между тобой и твоими подопечными. Может быть, твоя студентка ― это всего лишь ее вторая версия? Новая Мари, но только моложе, желанней и невиннее.       ― Это не так.       Чудом не подавившись от ледяного возражения, которым ответил ему Итачи, Котуки отправил первый кусочек своего десерта в рот. И так как не воспринимал всерьез явное недовольство друга от его слов, он восхитился невероятно нежной текстурой пирожного, уже планируя попробовать его малиновую начинку.       ― Мм, ― протянул Котуки, задумчиво нахмурив брови, чем выдал своё сомнение. ― Ты в этом уверен?       ― Уверен, ― твердо заверил Итачи, наблюдая за тем, как друг беззаботно пробует свой десерт. ― Она не может быть версией Мари или чьей-либо еще, потому что просто ни на кого не похожа. Невероятна и неповторима настолько, что даже сравнивать нет смысла. Она…       ― Моя сестра.       Утратив все последующие мысли, Итачи замер. Смотрящий на него в этот момент Котуки с выражением некоторого осознания и легкого ступора, наделил этим ступором и друга. И наблюдая за тем, как Сенджу пытается подобрать слова и преодолеть какие-то сомнения, Учиха затаил дыхание. Затем началось то, чего он больше всего ненавидел ― безвыходные предположения того, что предпримет Котуки.       Но спустя долгие и непростые мгновения он по-прежнему молчал. За это время Итачи все-таки осмелился сделать вдох, однако сменившееся выражение лица Котуки выбило весь воздух из его легких. Не имея и представления о том, о чем думает друг, и какими будут его следующие слова и действия, Учиха понимал, что рано или поздно молчание между ними надо будет нарушить. И так как ждать уже не было смысла, Итачи решил стать тем, кто начнет первым.       Подавив в теле легкую дрожь и позволив своему застывшему сердцу продолжить биться вновь, он осмелился задать вопрос:       ― Ты…       ― Кажется, она любит такое, ― продолжил Котуки, опустив взгляд на свое муссовое пирожное. ― Пожалуй закажу для этой маленькой колючки парочку и заеду к ним домой в гости.       Все еще не преодолев свой ступор, Итачи пытался осознать, что речь шла не о том, о чем казалось. Уже успев мысленно приготовиться ко всему, что может вытворить сидящий напротив него человек, он не мог поверить в возможность подобных совпадений. Однако тут же вспомнив о том, что с головы до ног еще с весны повяз в этих самых «совпадениях», он расслабил напряженные плечи. И теперь причин для того, чтобы злиться на друга оказалось в разы больше. Мало того, что Котуки нагло продолжает искать подтверждение своим нелепым и оскорбительным теориям, он еще и создает эти напряженные и неприятные ситуации.       ― Прости, я тебя перебил, ― Котуки подал знак официанту, затем встретился с возмущенным недовольством в глазах Итачи. ― Так думаешь, твоя студентка не является улучшенной версией Мари?       ― Нет. Не является.       Мысленно дополнив свой ответ заслуженным ругательством в адрес друга, Итачи вернул взгляд на свою исписанную салфетку и экран смартфона. Не будь она младшей сестрой этого человека, он не смог бы быть таким сдержанным в словах. С трудом пережив разговор, в котором Котуки нахально назвал эту девушку чьей-то улучшенной версией, Учиха глубоко вдохнул. Услышанные слова показались ему не только грубыми, но и оскорбительными. Он всеми силами пытался отвлечься и занять свои мысли расчетами, от которых вновь отвлекся. Но и в этот раз полноценно вернуться к прерванному занятию у него не вышло.       Вслушиваясь в разговор официанта и Котуки, который заказывал понравившийся десерт для сестры, Итачи своими глазами наблюдал, проявление «идеальной» братской заботы. Но до последнего, не теряя веры в друга, он все-таки ждал, что тот удосужиться задать очень важный вопрос. Однако и в этот раз его надежды оказались напрасными. По окончанию беседы Котуки отпустил официанта и продолжил свою трапезу без каких-либо сомнений. И так как дело касалось уже не новых подозрений, а здоровья человека, Итачи не стал молчать:       ― Почему ты не спросил его про мускатный орех?       ― Что?       ― Мускатный орех, ― терпеливо повторил Учиха, наконец-то увидев осознание на лице друга.       ― Черт возьми, ― тихо выругался Котуки, вновь подозвав официанта. ― Извините, в заказанном мной десерте добавлен мускатный орех?       ― Да. Он добавляется при замесе теста.       ― Отмените, ― тихо протянул Сенджу, обреченно вздохнув. ― Лучше заменить их на те, в которых мускатного ореха нет.       ― Если выбирать из муссовых десертов, то могу предложить Вам персиковый, лаймовый, миндальный.       Уже насильно заставив себя закончить начатое, Итачи оставил без внимания то, как друг делает новый заказ. Искренне поражаясь тому, как можно забыть об аллергии родной сестры, он боялся представить через что еще ей пришлось пройти в детстве. Котуки хоть и сделает все ради ее защиты, но что касается заботы и обходительности, то в этом случае он может ей лишь только навредить.       ― Словно тех случаев было недостаточно, ― все еще пребывая в злости на самого себя, Котуки запил свое сожаление глотком горячего кофе. ― До чего же вредная. Даже когда просто хочу ее порадовать, возникают какие-то проблемы.       ― Думаю, таких проблем больше не будет, если ты запомнишь, что ей можно есть, а что нет.       ― Спасибо за совет, но я как-нибудь сам разберусь. Со своей сестрой.       Бросив на друга взгляд, Итачи поразился его ответному упрямству и неуместному весьма ревностному чувству, которое тот не смог сдержать. И упрек, с которым Котуки его «поблагодарил», явно указывал на то, что этот разговор еще не окончен. Поэтому уже прекрасно зная, какой вопрос последует от друга, Учиха опустил глаза на свои пометки.       ― Как ты…       ― На свадьбе Саске, ― дав нечестный преждевременный ответ, Итачи обвел на салфетке итоговые числа и проценты. ― От твоей жены.       ― Вот как? ― Котуки снова поднес чашку кофе к губам, пристально следя за другом. ― Узнал еще тогда, а помнил вплоть до этого момента? Какой же ты все-таки чуткий… и внимательный.       ― Если приложишь немного усилий, тоже сможешь таким стать. Я закончил, ― Учиха закрыл калькулятор в телефоне, затем положил салфетку перед другом на стол. ― Предлагаю воспользоваться этим банком и их услугами брокера.       Мужчина ручкой указал на выписанное им название банка на салфетке, думая о том, что слишком вовремя успел подвести итог. Очень мнительный и временами придирчивый Котуки после одного вопроса наверняка задал бы следующий, а затем и вовсе смог бы докопаться до того, что Итачи предпочел бы скрыть. Поэтому на свой страх и риск упомянув об аллергии, которую вряд ли ученики обсуждают со своими репетиторами, он озвучил первую попавшуюся в мыслях отговорку. И в очередной раз не испытав ни капли раскаяния и сожаления за свою ложь другу в лицо, Учиха продолжил:       ― Эта часть из имеющейся суммы пойдет на небольшой вклад на случай, если в будущем понадобятся средства, которые можно будет вывести сразу. Вся остальная — на фондовый рынок в акции и облигации этих компаний.       Подчеркнув две суммы, Итачи обвел перечисленные индексы. Стараясь до этого не упустить из внимания самые важные детали, он убедился в том, что объяснил всё. Поэтому закончив свои разъяснения, Учиха положил ручку друга на стол и перешел к заключению:       ― С учетом инфляции и волатильности рынка за долгосрочный период суммарная доходность от твоего портфеля должна составить не меньше трехсот процентов.       Явно загруженный неизвестной терминологией на слух, Котуки взял в руки салфетку и окинул взглядом то, чему друг уделил отдельное внимание. Рассчитывая на то, что их встреча закончится лишь одним выбором правильного банка и его подписью в договоре с ним, мужчина признал свое откровенное непонимание. Являясь человеком, который нередко имеет дело с трудностями других людей, свои он старался обходить стороной или просто их не создавать. Поэтому испытав предсказуемое сомнение в том, с чем сейчас столкнулся, Котуки поднял взгляд на Итачи:       ― Что-то всё это слишком сложно. Теперь оставить деньги в банке уже… недостаточно?       ― Зачем, если выгоднее вложить свои сбережения в фондовый рынок? Я подобрал для тебя самый оптимизированный портфель и указал доходность в процентах.       ― В процентах, ― вновь окинув взглядом своеобразную инструкцию, Котуки все-таки увидел ту самую «доходность». ― О. Вот как? Это действительно возможно?       ― Да, ведь речь идет о долгосрочном периоде до двадцати лет. Если периодически на полученный доход по облигациям и процентам будешь пополнять свой портфель, доходность потенциально возрастет.       И исполнив свои финансово-дружеские обязанности, Итачи уже знал, куда направится, как только покинет этот ресторан. Так как обстановка не позволяла забывать о том, в каком районе он находится, наличие цветочной лавки в этом месте сильно удивляло. Среди невзрачных зданий, жизнь в которых явно лишена каких-либо чувств и проходит монотонно, уличная витрина этого магазина привлекала к себе внимание не только цветами, но и просто одним своим существованием. И так как Итачи постоянно бросал на нее взгляды, он уже испытывал обязанность к ней подойти. Поэтому, как только друг дождался упакованные с собой десерты для сестры, он направился к пешеходному переходу.       ― А что скажешь про надвигающийся «финансовый кризис»? ― дожидаясь вместе с другом зеленый сигнал, Котуки все еще с интересом разглядывал исписанную салфетку. ― Сильные будут потери, если он наступит?       ― Рынок имеет свойство восстанавливаться. Потери будут, но через определенный промежуток времени они сгладятся. К тому же я указал тебе на самые стабильные и перспективные компании. Одна из них через некоторое время поглотит своего конкурента, это приведет к увеличению стоимости ее активов.       Поймав себя на мысли, что хоть и понимает язык, на котором они говорят, Котуки так и не уловил суть услышанного им ответа. Но нисколько не сомневаясь в опыте и профессионализме своего лучшего друга, он негласно согласился с его мыслями и предположениями. Поэтому решив больше не забегать вперед и не расспрашивать его о прогнозах, мужчина вернулся к своим возникшим вопросам по части теории:       ― А в чем разница акций и облигаций? Ты сказал, что доход от одних, пойдет на приобретение других. Что это за доход?       ― Если собрался навести сестру, ты можешь задать все эти вопросы ей, ― увидев, что сигнал для пешеходов загорелся зеленым, Итачи ступил на дорогу. ― Она сможет тебе все подробно объяснить.       ― Чего? ― опустив руку с салфеткой, Котуки поднял взгляд на Итачи и последовал за ним. ― Хочешь сказать, эта мелкая колючка знает, что из себя представляет то, что ты мне тут расписал?       ― Не только. Она уже решает задачи из практики финансового факультета. Пусть для составления прогнозов и анализа у нее нет опыта и знаний, но она сможет объяснить, что именно и когда ты получишь от облигаций.       ― Ты серьезно? ― с некоторым неодобрением нахмурив брови, Котуки испытал явное недовольство тем, что услышал. ― Она ведь еще школу не окончила, куда ей до задач финансового факультета?       ― Я думал, ты знаешь, ― Итачи бросил ответный взгляд на друга, удивившись тому, что тот не в курсе сложившихся обстоятельств вокруг будущего сестры. ― Кажется, это была инициатива не ее, а вашего отца. Он хочет, чтобы она поступила на финансовый.       ― А она?       Перейдя дорогу, Котуки замер в своем задумчивом ступоре на тротуаре, чем заставил остановиться и друга. Осознав, что в их семье возникло место навязыванию других интересов, он и не думал, что узнает об этом таким образом. И наблюдая за тем, что Котуки явно озабочен возникшей темой, Итачи решил, что должен сказать так, как есть:       ― Она хочет заниматься тем, что любит. И это далеко не финансы.       Прекрасно зная, что это, если не финансы, Котуки и не думал, что сестру уже подготавливают к поступлению туда, куда она не хочет. И осознание этого вызвало в нем братское и едва ли не родительское возмущение, от которого он шумно вздохнул. Но в этот же момент он почувствовал и свою вину за то, что мало интересовался планами на будущее самой младшей в их семье. Однако даже теперь, если узнал правду, Сенджу понимал, что переубедить отца и попытаться как-то на него повлиять будет очень непросто. И лишь представив, в какой непростой обстановке и напряжении живет сестра, Котуки не сдержал упрека в свою сторону, но вместе с этим упрекнул и ее молчание:       ― Отец давит на нее, а она мне ни слова, ― он вновь тяжело вздохнул и последовал за другом. ― Значит, она поделилась этим…       Но так и не успев закончить свою мысль, Котуки ощутил, как столкнулся с кем-то плечом. Человек, спешил так сильно, что едва не сбил его с ног, но вовремя схватил его за локоть. И вспомнив о том, что именно в этой руке держит коробку с пирожными для сестры, Сенджу опустил на нее взгляд.       — Ох, простите…       Услышав женский голос, Котуки оставил нетронутые десерты без внимания и взглянул на виновницу столкновения. Карие глаза, наполненные испугом, смотрели на него с бескрайним сожалением и виной. Женщина осторожно выпустила локоть незнакомца из хватки и склонила голову, чтобы убедиться в сохранности своих каблуков.       ― Так и знала, что не стоило надевать эти туфли… ― вновь подняв глаза на мужчину, который по-прежнему пребывал в молчании, она впустила руку в свои волнистые каштановые волосы. ― Я так спешила, что не видела ничего вокруг, а потом просто… подвернула ногу. Если бы не Вы… я бы упала прямо на дорогу. О, нет… Ваши десерты! Они в порядке?       ― Десерты?       Позволив своей растерянности смешаться с присущей мужчинам впечатлительностью, Котуки сбился с мысли, когда опустил взгляд с глаз незнакомки на ее облегающее черное платье. И стоило ему обратить внимание на декольте, открывающее вид на весьма богатую в объеме грудь, мужчина нервно сглотнул и попытался опомниться.       — Не волнуйтесь. Все хорошо, — Котуки неловко улыбнулся, всеми силами стараясь смотреть в глаза незнакомки, а не на то, что находится ниже. — Надеюсь, Ваша нога и туфли в порядке?       — Да-да, в полном порядке, ― женщина отмахнулась и беззаботно улыбнулась ему в ответ. ― Спасибо Вам. И еще раз приношу Вам свои извинения.       С пониманием кивнув в ответ, Котуки уже спустя пару мгновений провожал ее задумчивым взглядом. Весьма оперативно вернув себе утраченную способность думать, он посвятил свои мысли тому, из-за чего их недавно лишился. Иногда задаваясь вопросом о том, каково живется женщинам, из-за сложившихся обстоятельств он вновь к нему вернулся:       — Страшно представить, насколько ей тяжело спать и ходить с таким объемом… еще и на каблуках, ― наблюдая за тем, как незнакомка торопливо садится в подъехавший к ней автомобиль, Котуки лишь сейчас полноценно разглядел ее лицо. ― Кстати, она ведь похожа на Минабу Ёи. Может, это она? Как думаешь?       Но так и не услышав ответ друга, которого, как он думал, все-таки успел догнать, Котуки огляделся. И с удивлением заметив то, что все это время стоял на тротуаре один, мужчина бросил недовольный взгляд на найденного им Итачи.       Окруженный цветами, выставленными у входа в магазин, своими действиями Учиха вызывал недоумения больше, чем чего-либо еще. Следя за тем, как друг склоняется к одному букету, затем к другому, Котуки вновь сбился с мысли. Но так как обида за то, что Итачи оставил его одного в самый неподходящий момент, все-таки в нем горела, он стремительными шагами отправился к цветочному магазину.       — Итачи?       — Что? ― задумчиво протянул тот, вдохнув аромат белых пионов.       — Чем ты занят?       — Пионы, ― мужчина склонился к желтым цветам, от которых исходил свежий лимонный аромат. ― Они пахнут по-разному.       — Чего?       — У каждого цвета свой аромат.       — Свой аромат? — Котуки обошел первый ряд с выставленными комнатными растениями и подошел к другу. — Мы столкнулись с женщиной, которая, возможно, является секс-символом всей страны. А ты тут цветочки разглядываешь?       Услышав явный упрек и обвинение в свою сторону, Итачи оставил желтые пионы и взглянул на друга. Весьма предсказуемо наткнувшись на обиду и недовольство, тлеющие в глазах Котуки, он все-таки окинул его взглядом и дал свой незамедлительный ответ:       — Я никого рядом с тобой не вижу.       — Разумеется, не видишь, ведь она уже уехала, ― устало вздохнув, Сенджу обреченно покачал головой и вернул взгляд на место, где последний раз видел ту женщину. ― Теперь я точно уверен, что это была Минабу Ёи. Ее героиня в новом сериале потеряла память и уже несколько серий не может ничего вспомнить. Надеюсь, режиссёр взял ее из-за актёрского таланта, а не за…       — Действительно яблоки.       Склонившись в этот момент к ее любимым розовым пионам, Итачи ощутил фруктовый аромат, напоминающий ее духи. Цветы, внешне чем-то похожие на распустившиеся розы, пахли так, словно он и вправду остановился возле полок с яблоками в продуктовом отделе. И в очередной раз поразившись тому, какие необычные и утонченные у нее вкусы, Учиха захотел увидеть ее в момент, когда она преподнесет цветы к своему лицу. Тогда наверняка ее глаза прикроются, а губ коснется нежная задумчивая улыбка, с которой она вдохнет любимый аромат.       Но каким бы притягательным и заманчивым ни было это желание, Итачи с неприязнью осознал, что для него увидеть ее с цветами будет невозможно. Разбавив и без того уже разбавленные неформальностью их отношения, он лишь больше всё усложнит. Неоднократно нарушая грани, которые лично проводил, он и вовсе рискует сбить эту девушку с толку. И поэтому, являясь лишь ее учителем, в его случае, Итачи должен оставаться им до конца. Как бы сильно ему ни хотелось порадовать ее не только совместным обедом, но и цветами, он при всем своем желании не сможет на это пойти.       — Ох, непросто же тебе.       — Что? ― услышав голос друга, который отвлек его от мыслей, Итачи повернулся к нему. ― Непросто?       — Да. Ты ведь даже цветы ей подарить не можешь, ― заметив по глазам Итачи, что правильно истолковал причину его задумчивости, Котуки окинул взглядом стоящие в ряд пионы. ― И подумал ты сейчас именно об этом — учитель, который дарит своей студентке цветы. Странное зрелище. Тебе как минимум надо дождаться, когда она окончит школу.       — И что же «как максимум»?       Ощутив, что уже в штыки воспринял подобное «минимальное» условие, Итачи уже был готов к следующему. И то, как друг задумчиво улыбнулся в ответ на полученное сдержанное возмущение, не предвещало ничего хорошего. Он уже знал, что услышит правду, которую до последнего будет отрицать, но в конечном счете молча ее примет.       И пока Итачи заранее подготавливался к аргументам, которые ему в любом случае придется оспаривать, Котуки уже начал их озвучивать:       — Ты просто можешь уволиться, чтобы не быть ее учителем. Но даже тогда ты все равно будешь связан, как бы ты сказал «одной силой обстоятельств» — возрастом, ― в очередной раз увидев на лице друга неприкрытое возмущение, Котуки тут же поспешил с уточнениями. ― Нет-нет, ты, конечно, превосходишь тех самых ее «потенциальных» по всем параметрам, но… ты старше ее почти вдвое. А именно это обяжет ее к первым и единственным отношениям с тобой, без возможности набраться опыта.       — Что, — не веря в нелепость, которую услышал, Итачи в легком возражении нахмурил брови. — «Опыта»? Ты действительно думаешь, что переход от одних отношений к другим, это то, что ей нужно от жизни?       — А ты хочешь сказать, что это не так? ― задав искренний недоумевающий вопрос, Котуки получил вполне ожидаемое молчание в ответ. ― Молодые девушки зачастую именно такие. Я, разумеется, не осмелюсь назвать твою смышлёную малышку ветренной, но не забывай о том, что помимо тебя вокруг нее есть и другие мужчины. К примеру, твой кузен, который впечатлил даже мою жену. Будет вполне логично и правильно, если…       — Я уже говорил, что их связывает лишь дружба.       Услышав в своем возражении неприятное чувство отчаяния и попытку себя успокоить, Итачи счел это слишком жалким и никчемным. И так как имел дело с человеком, разбирающимся в людях не хуже, чем он разбирается в финансах, Учиха понял, что снова выдал свои мысли. Но в этот момент серьезно взявшись за обсуждаемый ими вопрос, Котуки не стал обращать внимание на неудачную попытку Итачи переубедить их обоих. Поэтому позволив другу перевести дыхание и унять испытываемое им недовольство, Сенджу спокойно продолжил:       — А я говорил, что это и сможет стать причиной того, что они будут вместе. И почему ты вообще думаешь, что между ними до сих пор ничего не было? Или ты… Подожди, ― вспомнив о том, на какой стадии тогда были эти «отношения», Котуки лишь сейчас понял, что все изменилось. ― Так вы уже сблизились? Вместо того, чтобы продолжать конфронтацию, она все-таки пошла на мировую? Я угадал?       — Разве у нее был выбор? — решив оставить прилавок цветочного магазина, Итачи направился дальше вдоль тротуара. — Прекратить войну со мной, это было самым умным и правильным решением.       — Значит, я прав, ― заключил Котуки, выйдя вместе с Итачи на тротуар. ― И, кажется, я нисколько не удивлюсь, если она перед этим даже пыталась тебя соблазнить.       Вспомнив недавнюю поездку с классом на источники, Итачи прервал шаг и застыл на месте. Все это время относясь к случаю в мужской ванне, как к ее упрямой и очень пьяной выходке, он лишь сейчас подумал об этом с другой стороны. И внезапно возникшие новые мысли вызвали в нем настолько сильный ступор, что он даже не смог продолжить шаг. Но если для него в этот момент услышанный аргумент мало походил на действительность, то для Котуки же, напротив, все стало понятно.       — И ты все еще ее не раскусил? Итачи, эта девчонка пытается обвести тебя вокруг пальца. Естественно, что она делает все, лишь бы казаться тебе правильной и послушной.       — Это не так, ― найдя в себе силы для возражения, Итачи покосился на друга. ― Сколько еще ты…       — Я и не рассчитывал, что ты разделишь со мной это мнение. В данный момент ты слеп от своих чувств и не можешь оценивать ситуацию рационально. Но как бы сильно ты ни идеализировал эту девушку, вскоре ты поймешь, что, скатившись по собственной вине, она решила всё исправить и не прилагать к этому особых усилий. Тебя используют.       Стоило Котуки озвучить суть своего предположения, как реакция Итачи не заставила себя ждать. Однако в этот раз его ответ был менее эмоциональным и импульсивным. Уже не имея сил для того, чтобы яро пытаться переубедить друга, Учиха мог лишь тяжело вздохнуть. Выслушивая этот поистине невероятный бред, он уже не на шутку утомился от мыслей и противоречий. Но так как все происходящее недопонимание и заблуждение Котуки насчет той самой «смышлёной малышки» ― это полная заслуга самого Итачи, он все-таки смог проявить терпение.       — Ты даже не представляешь, как нелепо это звучит, ― шумно вздохнув, Учиха устало прижал ладонь к лицу. ― Особенно от тебя. Ты выставляешь ее едва ли не алчной и…       — О, нет-нет, — Котуки виновато улыбнулся и покачал головой, встав напротив друга. — Ни в коем случае, никакой алчности. Только расчетливость и фальшь. Из-за мыслей о ней ты ничего не ешь, как подросток витаешь в облаках и разглядываешь пионы, не замечая женщину, на которую даже женатый я пустил слюни. А это значит, что под предлогом «я просто хочу Вам понравиться» эта девчонка уже добилась того, чего хотела.       Всеми силами пытаясь не цепляться за услышанные слова, Итачи против своей воли выловил среди них кое-что до боли знакомое. И только подумав о том, что не должен придавать значения тому, что зачастую друг оказывается прав, Учиха сделал именно это. Опустив руку с лица и встретившись с Сенджу взглядом, он увидел в его глазах не просто уверенность в произнесенных им словах, а настоящую обеспокоенность. И едва убедившись в том, что Итачи его все-таки слушает, тот продолжил:       ― Эта хитренькая мерзавка просто пудрит тебе мозги. И я лишь только предупреждаю, Итачи. Не позволяй ей делать из тебя дурака. Какой бы невероятной и идеальной для тебя она ни была, не теряй бдительность. Иначе пожалеешь.