Внеклассные чувства

      Погрузившись в ступор, который сказался не только на ее теле, но и на мыслях, Юи обескураженно смотрела на Шисуи в ответ. Все произошедшее перед этим мгновенно уступило тому, что она услышала сейчас. Его слова настолько показались ей невероятными, что, впечатлившись ими, она не знала, как к ним отнестись.       И пока своей безмолвной реакцией Юи способствовала продолжению неловкого молчания, наблюдающая за этим женщина первой решила заговорить, благополучно справившись со своим удивлением:       ― О, замечательно, ― тихо и неловко заключила она, переведя взгляд на девушку. ― Я Орин. Приятно познакомиться, Юики-чан.       ― Да… ― с трудом вернув себе возможность думать и говорить, Юи кивнула в ответ женщине и сильнее сжала простынь на груди. ― Мне тоже… очень… приятно.       ― Думаю, это твое? ― вспомнив о джинсовке, которую нашла на полу в коридоре, Орин повесила ее на спинку стула. ― У тебя очень красивые цветы на куртке.       Нервно сглотнув, Юи испытала очередное смущение, с которым уже не могла справиться. Подумав о том, как и почему ее джинсовая куртка оказалась у входной двери, она вспомнила, что и другая ее одежда была брошена на пол. Поэтому осознав, что Орин увидела остальную разбросанную одежду в комнате, Юи едва не повалилась на колени от давящего на ее плечи стыда.       ― Это ручная работа?       ― Что? ― вновь услышав голос женщины, Оота отвлеклась от своих мучительных мыслей. ― Работа?       ― Цветы на твоей куртке.       ― А, ― Юи бросила взгляд на свою джинсовку и неловко кивнула в ответ. ― Да… Это подруга… нарисовала.       ― У тебя очень талантливая подруга, ― задумчиво улыбнувшись, Орин уже прекрасно понимала, что больше не может смущать гостью. ― Может, выпьем чаю? По пути из аэропорта мы заехали в одну чудесную пекарню и взяли там яблочный пирог. Он так аппетитно пахнет.       ― Почему бы и нет? ― впервые заговорив после своего продолжительного молчания, Шисуи вновь улыбнулся беззаботно и невинно. ― Мы скоро подойдем.       Когда, выйдя из комнаты сына, Орин прикрыла за собой дверь, Шисуи не сдержал шумного и облегченного вздоха. Однако несмотря на то, что вся неловкость окружающей обстановки так же скрылась за дверью, он все еще переживал о том, как мать отреагирует на содержимое холодильника. Но едва подумав об этом, он вспомнил, что дело уже не только в том, что лежит внутри, но и снаружи.       ― Магниты из пиццерии… ― мысленно выругавшись за то, что с каждым заказом оставлял подарочные магниты, Шисуи прижал ладонь ко лбу. ― На дверце и места свободного нет.       И пока он проклинал себя за то, что раз за разом проявлял подобную беспечность, рядом стоящая с ним девушка все больше погружалась в свои мысли. Так и не преодолев то чувство неловкости и сожаления, Юи пристроила взгляд на месте, где до этого стояла Орин. Ее сердце по-прежнему билось в лихорадочном бешенном ритме, а тело оставалось застывшим. С каждой секундой все больше осознавая то, с кем сейчас говорила, она теряла остатки своего спокойствия. Чувствуя, что запоздалая паника вот-вот схватит ее в свои крепкие объятия, Юи затаила дыхание и опустила голову. И лишь благодаря тому, что наконец-то смирился с подарочными магнитиками из пиццерий, Шисуи заметил ее беспокойство:       ― Юи? Ты в порядке?       ― Это… ― тихо начала девушка, с трудом выговаривая слова. ― Т-твоя мама…       Нервно сжимая простынь на груди до побелевших пальцев, Юи опустила голову еще ниже от очередного осознания. Ком горькой обиды и сожаления вновь подступил к горлу, после чего стало невозможно дышать.       ― А я… в т-таком…       ― Все хорошо, ― прикоснувшись к плечам Юи, Шисуи склонился к ней и попытался взглянуть ей в лицо. ― Она все понимает.       Однако едва он произнес эти слова, как ощутил ее реакцию. Стоило ее плечам вздрогнуть от нового испуга и неловкости, Шисуи тут же поспешил объясняться:       ― То есть… Все хорошо, слышишь? ― он прикоснулся к ее горячей от румянца щеке и заставил поднять голову. ― Тебе не о чем волноваться.       ― Но… ― нервно сглотнув настойчивый ком, она встретилась с Шисуи взглядом. ― Что т-теперь твои родители обо мне… п-подумают?       ― Ничего из того, о чем тебе стоит переживать.       Увидев губы, которые не только сбили ее с мысли, но и смутили, Юи уткнулась лицом в его плечо. Не в силах больше бороться со своими надоедливыми мыслями и чувствами, она решила спрятаться. И подобная попытка укрыться от ее собственных переживаний нисколько не удивила Шисуи. Наблюдая за тем, с каким трудом Юи старается взять себя в руки и успокоиться, он уже знал, что надолго ее не хватит. Поэтому, как только она молча и вполне ожидаемо вжалась в его плечо, он не сдержал задумчивой улыбки и обнял ее в ответ:       ― Ты слишком миленькая, чтобы думать о тебе плохо.       Вновь слишком предсказуемо отреагировав на слова Шисуи, Юи устояла лишь благодаря его рукам. От переполняющего ее смущения не только кружилась голова, но и подкашивались ноги. И если для нее данная ситуация была крайне неловкой и в какой-то мере болезненной, то для Шисуи она мало чем отличалась от предыдущих. Поэтому без капли сомнений и зазрения совести он воспользовался этим моментом.       Эта девушка, которая от своего волнения и вовсе боялась дышать, была настолько очаровательной и милой, что он просто не смог сдержаться. Ощутив аромат ее шеи и волос, Шисуи прикрыл глаза и склонился к ее плечу. Глубокий вдох, с которым в его мысли проник образ дождливой осени и вкус горячего какао, заставил его тело напрячься, а руки усилить объятие. Смущенная любительница сладостей, к плечу которой уже прикасались его губы, и сама казалась невероятно аппетитной на вкус.       ― Ты слишком миленькая, ― тихо продолжил Шисуи, усыпая поцелуями ее шею, ― и сладкая…       Это и делало ее соблазнительной и желанной. И чем больше он вдыхал ее аромат и чувствовал пылающую нежную кожу на вкус, тем сильнее убеждался в безнадежной глупости своего былого сопротивления. Упрямо отрицая одни чувства и уверенно заменяя их на другие, он потратил на это слишком много драгоценного времени. Поэтому желая не только разделить эти мгновение с ней, но и наверстать упущенное, Шисуи неосознанно утратил связь с реальностью. Однако пребывая в том же состоянии, что и он, Юи смогла опомниться, когда с ее губ сорвался тихий стон:       ― Шисуи-кун, ― обратившись к нему незнакомым для себя охрипшим голосом, она попыталась открыть глаза. ― Нам… пора.       ― Да…       Вызвав в ней новую дрожь своим горячим дыханием у ее уха, Шисуи обхватил ладонями ее лицо. Желая прикоснуться к ее губам, чтобы напоследок ощутить их теплоту и вкус, он затаил дыхание, однако раздавшийся с кухни голос заставил его опомниться:       ― Шисуи, это что такое?!       ― Кажется, ― тихо начала Юи, наконец-то открыв глаза, ― твоя мама… увидела полуфабрикаты.       ― Похоже на то, ― не скрыв своего разочарования из-за сорванного поцелуя, Шисуи тяжело вздохнул. ― Или она просто увидела те магнитики.       Как оказалось, Юи действительно беспокоилась о том, о чем не стоило. Знакомство с родителями Шисуи прошло без каких-либо недопониманий. То, с каким интересом Орин задавала девушке один вопрос за другим, просто не позволяло последней задуматься о чем-то плохом и ненужном. Госпожа Учиха, как и ее супруг, явно остались довольны состоявшимся знакомством. Юи скромно не без смущения давала ответы, при этом чувствуя теплую ладонь Шисуи в своей руке. Благодаря его вниманию и поддержке, которой он помог ей собраться с мыслями, она окончательно отпустила свое беспокойство. И если в подобной неожиданной встрече с его родителями она не видела ничего плохого, то теперь ее беспокоило лишь произошедшее с подругой.       Разумеется, не шло и речи о том, чтобы отправиться домой. Желая поскорее увидеться с подругой, Юи попрощалась с родителями Шисуи и поблагодарила их за гостеприимство. Это было самое теплое и приятное чаепитие за всю ее жизнь. Но так как глубокий вечер уже медленно начал переходить в ночь, она должна была еще успеть поговорить с Куруми. И отправившись с Юи, чтобы проводить ее до дома, Шисуи знал, что им предстоит сделать.       И помимо того, что он прекрасно понимал, о чем будет разговор подруг, он также испытывал и смятение по этому поводу. Его разговор и прощание с Куруми оказались не только непростыми, но довольно напряженными. Отказав ей по причине, которую она приняла, он все-таки испытывал некоторую неловкость. К тому же уверенный в том, что их новая встреча и ей покажется напряженной и неловкой, Шисуи предпочел бы остаться в стороне. Поэтому с каждой проезжаемой станции метро, он все больше убеждал себя в том, что должен оставить одноклассниц наедине. И когда они прибыли на место и вышли из поезда, он уже принял решение просто дождаться Юи на остановке.       ― Юи?       Погруженный в свои мысли Шисуи отвлекся лишь в тот момент, когда почувствовал, как рука Юи его остановила. Серьезно озаботившись тем, о чем думала всю дорогу сюда, Юи замерла, стоило им выйти из метро. Предстоящая встреча с подругой не только вызывала в ней волнение, но и замешательство. Произошедшие изменения в их жизнях настолько оказались переплетены, что было невозможно обсудить одно, не затронув при этом другое. Поэтому факт того, что в эти моменты подруге слишком непросто и тяжело, заставил Ооту задуматься:       ― Всегда, когда у меня происходило что-то хорошее, я делилась с Руру. Но сейчас я боюсь, что это, ― подняв взгляд на Шисуи, Юи не скрыла мелькнувшую в ее глазах растерянность. ― Это ведь… неправильно?       Благодаря тому, что и сам провел весь путь в размышлениях, Шисуи понял, что она имела в виду. И он полностью разделял с ней это мнение. Но несмотря на то, что Юи предпочла бы скрыть кардинальные перемены в своей жизни, ее подруге все равно станет о них известно. Так как сам столкнулся с тем, как точно и безошибочно Куруми смогла распознать его чувства, Шисуи не сомневался в ее наблюдательности:       ― Думаю, если не сейчас, то чуть позже Куруми сама обо всем догадается. Снова.       И это было не обычным предположением, а предстоящей действительностью. Все, о чем Куруми не услышит от подруги, она увидит сама. К тому же есть огромная вероятность того, что она уже многое поняла.       ― Я буду ждать тебя здесь, ― воспользовавшись задумчивым молчанием Юи, Шисуи прервал ход ее мыслей. ― Позвони мне, как освободишься.       ― Хорошо.       Хоть и пыталась казаться спокойной и готовой к разговору, Юи до сих пор переживала о том, как и с чего начнется их с Куруми разговор. К тому же та и сама морально не была готова что-либо обсуждать. Проводя время в компании своего брата и его жены, Куруми весь вечер немногословно отвечала на их вопросы и редко о чем-то спрашивала сама. Все еще пребывая в своих мыслях и воспоминаниях, она всеми силами пыталась выбросить ту женщину из головы, но это было самым болезненным и бесполезным занятием. Незнакомка в его рубашке не только заняла ее мысли, но и просто отбила аппетит. Даже когда Юки приготовила для золовки на ужин ее любимые отбивные, они остались без внимания.       Куруми сидела за столом и силой пыталась перебороть надоедливый ком, который нес в себе не эмоциональный, а уже физический дискомфорт. Казалось, не просто кусок, но и глоток воздуха не лез в горло. Однако ей пришлось делить трапезу и поддерживать разговор, который в какой-то момент все-таки затронул ее аппетит.       ― Что-то ты совсем ничего не ешь, ― заметила Юки, наблюдая все это время за тарелкой Куруми. ― Заболела?       ― Нет. Сегодня я неплохо поела в обед, возможно, поэтому…       Раздавшийся рингтон входящего звонка из гостиной не позволил Куруми закончить. Узнав свой телефон, который недавно поставила на зарядку, она решила воспользоваться этим шансом. Компания Котуки и Юки хоть и приносила ей комфорт со спокойствием, однако еда, на которую ей тошно было смотреть, все портила. Поэтому едва услышав свой зазвонивший смартфон, Сенджу сразу же встала из-за стола:       ― Спасибо за ужин, Юки-сан. Все было очень вкусно.       Однако подобные слова явно противоречили тому, в каком виде Куруми оставила свою тарелку, на которой ужин был практически нетронут. И как только она покинула кухню, Юки тяжело вздохнула, взглянув на нетронутый салат и отбивную:       ― Как цыплёнок поклевал…       Это заметил и Котуки, наблюдающий весь вечер за сестрой. Отсутствие ее настроения было видно сразу, что могло оказаться и причиной того, почему у нее пропал аппетит. Однако не стоило исключать вероятность того, что она действительно не проголодалась за весь день. Но даже если все эти предположения казались ему разумными, мужчина все равно склонялся к самым неспокойным вариантам. Помимо ее трудного и непростого возраста, при котором настроение у девушек меняется кардинально и по пустякам, стоит не оставлять без внимания другие обстоятельства. И с одним таким обстоятельством он уже пытался бороться, однако отец оказался слишком непреклонен и неуступчив. Поэтому, не забывая о том, что в жизни его сестры возникли трудности, касающиеся ее будущего, Котуки был настроен с этим разобраться.       Но если, в его представлении, неуступчивость отца в вопросе ее поступления имеет такое сильное влияние, то на деле же это было не так. Сейчас Куруми была готова думать о чем угодно, но не о месте, в котором ей предстоит учиться. Все то, что беспокоило ее до этого, обесценилось и стало незначительным за какие-то несколько минут. И чем больше времени с того момента проходило, тем меньше у нее оставалось шансов вернуться к прежней жизни. Однако все еще оставалась надежда на то, что поддержка ее друзей придаст ей терпения и сил.       ― Юи… ― ответив на звонок, Куруми уже испытала неловкость. ― Привет.       ― Привет, Руру. Спустишься? Я буду на детской площадке на качелях.       Явно не ожидая того, что уже сегодня увидится и поговорит с подругой, Куруми пообещала, что спустится через пару минут. Но стоило ей положить трубку и все осознать, она с возникшим волнением подошла к окну, за которым на пустующей детской площадке стояла Юи. И если еще в начале этого дня Куруми была бы не против все ей рассказать и выплакаться, то сейчас это и вовсе казалось ей наглостью.       Однако вопреки тому, что испытывала бескрайнюю вину и сожаление за то, что была невнимательна к своим друзьям и их чувствам, Сенджу все-таки спустилась. Прохладный ночной ветер прогнал ее неуверенность, когда она вышла на детскую площадку, темноту на которой разбавляли фонари. Куруми направилась к качелям, застегивая на ходу пуговицы своей джинсовки. И поймав себя на мысли, что делает это не по причине того, что ей стало холодно, она тяжело вздохнула. Как бы она себя до этого ни успокаивала, в итоге все равно нервничает и волнуется.       ― Не думала, что мы увидимся… сегодня.       Нарушив царящую вокруг тишину, Куруми заставила Юи отвлечься и поднять на нее взгляд. Стоящая перед ней подруга подошла так тихо, что она даже не услышала ее шагов. И пока Оота пребывала в своем легком забавном ступоре, Сенджу продолжила:       ― Ты после подработки?       ― А?       ― Твоя футболка, ― заметила Куруми, после чего Юи опустила на себя взгляд. ― Ты сегодня работала.       ― А, да. Я была сегодня… там.       Оота сразу же ощутила укор совести за свою недосказанность. Но вспомнив слова Шисуи, которые звучали весьма убедительно, она смогла себя успокоить. Как только придет время Куруми сама обо всем догадается и узнает, а сейчас главным остается лишь она и то, что с ней произошло.       Юи в очередной раз сглотнула нервный ком и сделала глубокий вдох перед тем, как перейти к разговору. Пока она мысленно собиралась с силами перевести тему на очень непростую и неприятную, Куруми заняла соседние качели. Так как они уже много лет знают друг друга, Сенджу понимала, что подруге обо всем известно. Об этом говорила неловкость, застывшая на лице Юи, которую она напрасно пыталась скрыть. И, словно в подтверждение этих мыслей, Оота все-таки осмелилась нарушить молчание:       ― Шисуи-кун, ― тихо начала она, чувствуя, как к лицу приливает кровь. ― Он рассказал мне.       Услышав то, что и ожидала услышать, Сенджу не спешила с ответом. Между ними вновь повисло молчание, в котором для каждой была необходимость. Юи пыталась правильно подбирать слова и не сказать чего-то лишнего, а Куруми по-прежнему пребывала в своих мыслях. Пусть и испытала сегодня, в некотором роде, шок и прошла через некоторые трудности, однако она не могла концентрировать внимание лишь на себе. Размышления о том, что она требовала от Шисуи оказать ей весьма специфическую услугу, до сих пор вызывали в ней вину и сожаление. Озаботившись лишь своими чувствами и эмоциями, Куруми едва не причинила этим боль не только другу, но и подруге. И это предположение уже не нуждалось в доказательствах, так как увидев Юи, она убедилась во всем сама.       ― Не только ты ему, но и он тебе нравится, ― Куруми повернула голову к плечу, встретившись с удивленными глазами подруги. ― Я права?       ― Что…       ― Я должна была догадаться раньше, но думала только о себе и своих чувствах, ― не сдержав тяжелого самоосуждающего вздоха, она вспомнила слова одноклассниц, которые поняли все намного раньше. ― Могу представить, насколько больно и невыносимо тебе было, когда я и он… Прости, что хотела использовать его.       ― О, нет-нет, Руру, ― Юи мотнула головой, наконец-то переборов свой ступор. ― Ты не должна за это извиняться. Все хорошо. Ты…       Не сдержав ком в горле, который снова напомнил о себе, Оота замолчала. Стоило ей услышать свой дрожащий голос, она поняла, что должна перевести дыхание. Сожаление, которое она испытывала из-за того, что случилось с подругой, оказалось настолько сильным, что вот-вот могло вызвать слезы. Поэтому заметив, что эмоции постепенно начинают брать верх, Юи взяла недолгую паузу, чтобы продолжить с Куруми спокойный и необходимый им обеим разговор.       И вернув контроль над собой и своими мыслями, в которых все равно преобладали боль и сожаление, Оота продолжила:       ― Я и слов подобрать не смогу, чтобы выразить то, насколько тебе сейчас… тяжело.       ― Думаю, мне было тяжело только днем, а теперь всё прошло, ― наблюдая на лице подруги прежнее беспокойство, Куруми ободряюще улыбнулась. ― Все в порядке. Правда. Как видишь, я больше не плачу. Шисуи накормил меня, выслушал, поддержал и помог мне прийти в себя. Я ему очень благодарна.       Видя то, как подруга искренне улыбается, словно ее не касались какие-либо проблемы, Юи лишь сильнее ощутила ту боль, которую от нее пытаются скрыть. Даже в такой непростой для себя ситуации Куруми озаботилась чувствами ее друзей, а не своими. И желая не только утешить ее, но и разделить все то, что не дает ей покоя, Оота готова была сделать все, только бы облегчить тяготы в жизни подруги.       ― Руру, если я могу хоть что-то для тебя сделать и хоть чем-то тебе помочь, то…       ― Смотри на меня так, как смотрела раньше, ― Куруми протянула ладонь к лицу Юи, которая все-таки позволила себе слезы. ― Без сожаления, сочувствия и боли.       Смахнув пробежавшие слезы по щекам подруги, Сенджу и сама всеми силами пыталась сдержать свои. Однако несмотря на то, что ком в горле оказался слишком живучим и настойчивым, ей все равно удавалось держать себя в руках. Разумеется, этому поспособствовал брат, который только и делал, что пристально следил за ней. Поэтому находясь под присмотром человека, лишние вопросы которого стоит избегать, Куруми не могла позволить себе сантименты, даже если они напрашивались.       ― И больше не плачь, ― продолжила она, на что Юи шмыгнула носом и шумно вздохнула. ― Хорошо?       ― Хорошо.       Мысленно ругая себя за то, что все-таки поддалась эмоциям и позволила себе слезы, Юи принялась стирать их следы с щек. В очередной раз, желая стать для подруги опорой и человеком, который поможет ей набраться сил, она расчувствовалась и проявила слабость. И то, что даже сейчас эта девушка проявляла стойкость и терпение, вызывало не просто удивление, а искреннее непонимание.       ― Как ты…       ― Думаю, я была к этому готова, ― дав преждевременный ответ на вопрос, который ожидала, Куруми задумалась. ― Ведь мои чувства уже с самого начала были обречены. И родись я на пятнадцать лет раньше, ничего бы не изменилось.       ― Руру…       ― И что бы сегодня ни произошло, я очень рада, что увидела тебя и поговорила с тобой, ― Сенджу потянулась к руке подруги и сжала ее ладонь. ― Спасибо.       Сжав ее руку в ответ, Юи улыбнулась. И пусть ее улыбка не выглядела ободряющей и лучезарной как обычно, она была искренней. Однако это не означало, что все ее былые переживания и беспокойство исчезли. Оота понимала, что резкий переход от главной темы к другой говорил о явном нежелании подруги обсуждать произошедшее. И Юи прекрасно знала причины этого, оттого с трудом справлялась со своими слезами и режущим комом в горле.       ― Ты приехала с Шисуи?       ― А? ― услышав голос подруги, Юи прервала ход своих мыслей. ― Шисуи-кун? Да, он…       Она обернулась в сторону остановки, однако тут же опомнилась и с удивлением вернула взгляд на Куруми. Мысленно прокрутив их разговор, в котором до этого одноклассник мелькнул лишь раз, Юи не скрыла своего недоумения:       ― Как ты узнала, что он тоже… здесь?       ― Шисуи не из тех, кто будет говорить о таком по телефону. И вряд ли бы он отпустил тебя одну.       Очередная забавная и до боли милая реакция от Юи не заставила себя ждать. Ее покрасневшие от смущения щеки выделялись даже в ночной темноте, которая слабо разбавлялась фонарями и светом в окнах домов. И это стало новой причиной, по которой, пусть и ненадолго, Куруми смогла отвлечься, а затем кое-что вспомнить:       ― Я ведь так и не спросила, назначили его капитаном или нет?       ― Да, назначили, ― обхватившая свои горячие щеки Юи пыталась успокоить поток смущающих мыслей. ― Шисуи-кун получил повязку капитана сборной. После проведения осеннего фестиваля они сыграют с мальчиками из спортивной школы Хаёки, которая специализируются на баскетболе.       И услышав этот ответ, Куруми даже не была удивлена. Вернувшись в тот день, когда помогала Шисуи с получением учебников и пропуска, она вспомнила и то, как он записался в спортивную секцию. Даже не дослушав до конца список имеющихся кружков, Учиха остановил свой выбор на самой первой, которую озвучила одноклассница. Судя по всему, уже зная, что надолго не задержится в этой школе, он бездумно стал участником секции, в которой уже через полгода проделал неплохую работу и стал капитаном команды.       Все это лишний раз доказывало то, насколько непредсказуемой и интересной может быть жизнь. Переведясь в школу ради мести, в конечном итоге Шисуи через проблемы и череду ошибок познал любовь. И думая об этом, Куруми была искренне рада за друзей, чье былое недопонимание не позволяло им спокойно жить. Этот приятный факт хоть и не помогал ей полностью отвлечься, но грел ее и не давал повода лишний раз беспокоиться.       Но даже при таком позитивном исходе для беспокойства осталось место. Посидев на качелях с подругой еще некоторое время, Юи после их прощания лишь сильнее озаботилась состоянием подруги. Так старательно пытаясь делать вид, что с ней все хорошо, Куруми лишь сильнее казалась неестественной и уставшей. И на это так больно было смотреть, что Оота невольно начала проклинать человека, который оказался всему виной. Да, мужчина, которому призналась в любви юная девушка, не только не обязан, но и не должен отвечать ей взаимностью. Однако то, каким образом он решил прочертить между ними границы, оказалось гораздо хуже и беспощадней прямого отказа.       И чем чаще Юи задавалась простым вопросом «почему?», тем сильнее она начинала ненавидеть учителя и ту женщину. Нетрудно догадаться, каково было Куруми встретиться с ней и выслушать ее. Но каким-то образом она нашла в себе силы не только принять, но и даже поговорить об этом с улыбкой на лице. Это лишний раз доказывало то, каким непростым и трудным выдался для нее сегодняшний день.       ― Уже поговорили? ― увидев подходящую к остановке Юи, Шисуи поднялся со скамьи. ― Как она?       ― Говорит, что ей уже лучше, но…       ― По ней не скажешь.       ― Угу… ― Юи кивнула, опустив голову. ― Я очень люблю ее улыбку, но сейчас мне больно ее видеть. Больно так же, как и ей.       И это было видно невооруженным глазом. Если до этого Юи всю дорогу пребывала в обычном смятении, то сейчас она не только прониклась самочувствием подруги, но и переняла его. Это, разумеется, было вполне предсказуемым и ожидаемым, однако убедившись в том, что теперь страдать будет не только Куруми, но и сама Юи, Шисуи не сдержал тяжелого вздоха. Вина под конец этого дня оказалась такой сильной и настойчивой, что он больше не смог ее сдерживать.       ― Не думал, что все так обернётся, ― Учиха схватился за голову, мысленно проклиная ее за глупые и нелепые идеи. ― Я был уверен, что он к ней неравнодушен, но в итоге… ошибся.       ― Ошибся? ― Юи подняла на него глаза, встретившись с ее виноватым взглядом. ― О чём ты?       ― Тот портрет, из-за которого всё произошло. Это я подбросил его Итачи.       Но каким бы ужасным и предательским ни казался ему этот поступок, Куруми было все равно. Она уже сказала то, что давно хотела сказать, и получила ответ, который ей суждено было получить. Поэтому в этот момент ее мало заботил портрет, внезапно найденный учителем. Все, что предшествовало сегодняшнему дню, стало неважным. Единственное, что ее беспокоило, это последствия, к которым привели ее чувства. И заметив, что такой исход был ожидаемым и ничем ее не удивил, она нисколько не приукрасила свои слова. Возможно, она и не знала, что так скоро и внезапно столкнется с реальностью, однако все равно была к этому готова. Вот только сил, которые помогли бы ей с этим справиться, оказалось не так много, как хотелось бы. Но одно определенно пошло ей на пользу и помогло запастись видимым терпением: присутствие рядом с ней брата.       После того, как поговорила и попрощалась с Юи, Куруми присоединилась к брату и его жене, которые уже сидели в гостиной за просмотром сериала. Устроившись в кресле, она лишь иногда заглядывала в телевизор, отвлекаясь от просмотра своей новостной ленты в социальной сети. Новые публикации ее друзей и блогеров, на которых она была подписана, периодически уступали происходящему в картине, так понравившейся Митоку. Поэтому Куруми знала, что в этот же момент мать сидит перед телевизором за просмотром этой серии.       И, судя по тому, что девушка успела для себя отметить, сюжет мало сдвинулся с того момента, который ей не так давно довелось посмотреть. Главная героиня, попавшая в аварию по вине одного ее недоброжелателя, все никак не может вспомнить детали того самого дня. И такой сюжетный ход действительно доказывал то, что продюсеры этого сериала не желают его заканчивать только по одной причине ― высокие рейтинги. Наверняка, никто из них и подумать не мог, что подобная драма, каких на телевидении несчетное количество, найдет такую бескрайнюю отзывчивую аудиторию. Но если для кого-то этот проект вызывал искреннее восхищение, то более внимательные и невпечатлительные зрители видели секрет его популярности ― главная героиня, которую не так давно признали секс-символом страны.       Обладая своей армией фанатов и почитателей, актриса главной роли могла обеспечить успех любому проекту, за который бы ни взялась. Ее запоминающееся лицо и харизма приковывали к себе все внимание. На высоте также и была ее игра, которая заслуженно была удостоена наградой за ее последнюю полнометражную картину. Но, справедливости ради, стоит отметить и ее эффектную внешность, которая безоговорочно отвечала за мужскую половину зрителей. И особый «эффект» внешности этой актрисы определённо был заключен в ее глазах и в том, что находится чуть ниже. Куруми едва успела об этом подумать, как в подтверждении верности ее мыслей высказался брат, которому однажды довелось встретиться лично с этой знаменитостью.       ― В самом деле? ― Юки отстранилась от плеча мужа и с удивлением взглянула на него. ― Хочешь сказать, что лично сталкивался с ней на улице? С Минабу Ёи?       ― Да, это было в конце лета, ― сравнивая образ в экране с тем, который был в воспоминаниях, Котуки убедился в том, что это одна и та же женщина. ― Точно, это была она.       ― И как ты это понял?       Услышав в голосе супруги проскользнувшие нотки легкого недовольства, Котуки перевел на нее взгляд. Уже пожалев о том, что вообще вспомнил ту случайную встречу, он понял, что Юки теперь не отстанет от него просто так. Однако до последнего не желая преждевременно принимать поражение, он все-таки решил ответить:       ― По ее лицу.       ― Вот как? ― прищурив глаза, Юки заставила мужа нервно сглотнуть. ― Значит, увидев ее сейчас в этом декольте, ты пару недель спустя вспомнил ее по лицу?       ― Конечно. Иначе как бы я ее узнал?       ― Хорошо, ― Юки сделала терпеливый глубокий вдох и скрестила руки на груди. ― И какого цвета у нее… глаза?       Не предугадав такой ход от своей жены, мужчина беспомощно задержал взгляд на ее лице. Но так как в самом деле не помнил цвет глаз женщины, которую все-таки вспомнил по ее декольте, Котуки нуждался в подсказке. Однако стоило ему только покоситься в сторону телевизора, как Юки строго его одернула:       ― Не подглядывай.       ― Дорогая…       ― Цвет, ― тише протянула она, лишив супруга какого-либо шанса выпутаться.       Наблюдая со стороны за недоразумением, которое хотелось бы назвать «убогим», Куруми искренне поражалась примитивности своего брата. Мужчина, который не раз читал ей морали и пытался ее уличить в извращении, на деле оказался ничем не лучше. Необдуманно продемонстрировав свое невежество и распущенность, он даже не догадывался, какой жалкой и неправдоподобной выглядела его попытка оправдаться. Однако понимая, что в данной ситуации должна проявить женскую солидарность и позволить невестке проучить своего горе-мужа, она все равно не могла больше смотреть на его унижения.       И до последнего отказываясь верить в то, что решила помочь брату выпутаться, Куруми устало вздохнула и нарушила царившую в комнате тишину:       ― Она носит контактные линзы, ― пролистывая ленту на странице этой актрисы, Куруми принялась просматривать ее фото. ― В ее публикациях почти на каждой фотографии разный цвет. Голубые, зеленые, серые, и только в сериале карие. Но, думаю, это тоже ненастоящий цвет.       ― Ненастоящий? ― резко переключившись на сериал, Юки уже с нетерпением ждала подходящего кадра. ― Думаешь, это линзы? Выглядят так естественно…       Котуки не сдержал облегченного вздоха, осознав, что смог избежать моральное насилие лишь благодаря своей сестре. Он еще никогда не испытывал настолько бескрайнюю благодарность за то, что она оказалась рядом. Сенджу так сильно нуждался в подобном содействии, что не успел удивиться тому, что в итоге его получил. Но даже в этой ситуации, при которой его застали врасплох его же фразой, были свои плюсы.       Пока Котуки приходил в себя и мысленно благодарил за помощь сестру, она кое-что для себя отметила и даже нашла ответы на некоторые вопросы. Взрослые и эффектные женщины могут заполучить власть даже над женатыми и преданными мужчинами. Конечно, об этом свидетельствовали немало фактов из реальной жизни многих людей. Однако сейчас Куруми своими глазами наблюдала то, на что способна внешность настоящей женщины. Даже ее брат, уже столько лет являющийся примерным семьянином и любящим мужем, не уследил за своими глазами. И это вполне доходчиво объяснило ей неприятную реальность, с которой ей до последнего не хотелось мириться.       Куруми против своей же воли вернулась к мыслям, которые так старалась избегать. Мужчины действительно разные не только в своем поведении и поступках, но и в предпочтениях. Разумеется, примитивная падкость ее брата на женские формы мало подходила к этому примеру, однако она подвела ее к новым заключениям. Невозможно привлечь к себе мужское внимание, не имея того, что его обеспечит.       Минабу Ёи, судя по всему, привлекательна тем, что обладает сексуальным, идеальным по всем параметрам телом. Что же касается той незнакомки, то ее привлекательность обуславливается практически тем же. Вот только первая больше подходит для чего-то провокационного и рейтингового, а вторая для более официального и модного. Однако они обе обладают притягательностью и вызывают восхищение.       К разряду таких впечатляющих женщин Куруми сразу же отнесла и свою невестку, которая красива и сексуальна не меньше. Но подумав в этот момент о себе, она с глубоким сожалением отметила, что и рядом не стоит с такими «конкурентками». И данный факт вовсе не обижал ее и не вызывал чувство несправедливости. Слишком явный проигрыш всем этим стандартам просто лишал Куруми физических и моральных сил. Мысли о том, что она не в состоянии хоть чем-то привлечь этого мужчину, становились наглыми и надоедливыми. В ней нет столько шарма и обаятельности, чтобы соблазнять. Она даже не высокая как эти женщины, которые лишь пройдя мимо мужчин, уже ловят их заинтересованные взгляды. И именно с такой горькой и неприятной правдой Куруми предстояло смириться.       То, что раньше ее лишь задевало и оскорбляло, сейчас просто не давало покоя. Его честная констатация того, что она «не в его вкусе», лишь сейчас стала ей полностью понятна. Увидев своими глазами ту, которая соответствует его предпочтениям и вкусу, Куруми осознала бесполезность своих глупых попыток. Так же теперь она по-другому понимала его слова о том, что невозможно понравиться мужчине через навязывание ему. И именно с этого дня она многое начала не только осознавать, но и принимать.       Разумеется, это осознание не проходило гладко и незаметно. Чем дольше Куруми проводила в этих размышлениях, тем трудней ей становилось на что-то отвлечься. Сердце постепенно ускоряло темп, отчего терялась концентрация внимания и покой. Ей неоднократно приходилось перечитывать не только саму новость в рекомендациях, но и ее заголовок. И помимо этой проблемы возникла и другая ― тот самый ком в горле, который уже несколько часов не давал ей нормально вдохнуть.       ― Кхем! ― в очередной раз попытавшись прогнать ком в горле, Куруми постучала кулаком по груди. ― Кхем…       ― Всё хорошо? ― вновь услышав кашель со стороны кресла, Юки взглянула на золовку через плечо мужа. ― Ты не заболела?       ― Нет-нет. Просто запершило в горле. Ничего серьезного.       Однако на деле все было не так. Дискомфорт в горле, к которому она даже успела привыкнуть за этот вечер, стал слишком заметным и острым. На фоне уставшего от своего биения сердца ощущения уже казались нестерпимыми и малоприятными. Куруми и предположить не могла, что долгое подавление и сдерживание слез приведет к таким проблемам, которые помимо дискомфорта теперь вызывали и тошноту. И все это смешалось с чувством голода, который она так и не утолила.       ― Кхем!       ― Куруми-чан? ― обеспокоенная Юки вновь обратилась к ней. ― Может, принести тебе воды?       ― Не стоит, ― прокашливаясь в кулак, Куруми поднялась с кресла. ― Я сама, кхах… налью.       Подумав о том, что стакан воды действительно сможет помочь ей хоть как-то исправить ситуацию, Сенджу направилась на кухню. Однако было глупо рассчитывать на то, что несколько глотков воды на что-то повлияют. Но даже при таком не самом удачном раскладе, Куруми все равно решила попытаться. Если снова не сможет сделать ни одного глотка, она воспользуется моментом, чтобы просто перевести дыхание.       И такой момент выпал как никогда кстати. Лишь выйдя из гостиной, девушка прижала ладонь ко лбу, который не мешало бы остудить. Эти бесполезные и мучительные размышления заметно ухудшили ее самочувствие несмотря на то, что Куруми пыталась сопротивляться. Но на деле же ни сериал, ни социальные сети не помогли ей держать на расстоянии произошедшее этим днем. На чем бы девушка ни концентрировала свое внимание, оно плавно переходило на ту женщину, которая открыла дверь в его рубашке. Поэтому чем бы Куруми ни пыталась себя отвлечь, она продолжала думать о том, что увидела. И это стало причиной того, что обратно на пути из кухни в гостиную, она остановилась напротив зеркала в коридоре.       Сделав перед этим несколько глотков холодной воды, которая все же внесла ясность в ее мысли и избавила от кашля, Куруми случайно обратила внимание на своё отражение. Она не успела даже одуматься, как занялась тем, что лишь сильнее усугубит ситуацию ― сравнением. Девушка в зеркале, которая умудрилась потонуть даже в толстовке своей невестки, явно не сможет выглядеть по-взрослому привлекательно в мужской рубашке. К тому же небрежно собранные волосы в пучок вряд ли кто-то будет считать сексуальными. Поэтому Куруми, вновь не обдумав своих действий, из наивности и любопытства, сняла резинку.       Однако и это не дало никаких результатов. Перед ней по-прежнему стояла восемнадцатилетняя девчонка, лишенная шарма и той самой женской грации, какой у сероглазой незнакомки оказалось вдоволь. И вернувшись к этим мучительным размышлениям, Куруми вновь задалась не менее болезненным вопросом: каково это ― быть той, кто в его вкусе? Можно и вовсе перефразировать и спросить: каково быть именно той женщиной, которая открыла дверь его квартиры в его рубашке?       Сенджу обреченно вздохнула и покачала головой. Сколько бы вопросов она ни задала, все равно не найдет на них ответ. К тому же мыслить здраво и адекватно не позволяет та самая особа, которая, кроме злости, вызывает бескрайнюю ненависть и зависть. И последняя особенно разгоралась на фоне тех слов, которые все никак не выходили из головы:       «Ему никогда не понравится такое…»       Внезапно отпрянув от зеркала, словно услышала это от своего отражения, Куруми задержала на себе недоумевающий взгляд. Надолго погрузившись в свои мысли и беспокоящие ее вопросы, она вернулась к реальности лишь сейчас. Сколько бы ни стояла перед своим отражением, это ничего не исправит. К тому же та незнакомка хоть и была не рада их встрече, однако сказала слишком правдивую и справедливую вещь. И уместность того замечания подтверждалась словами учителя о том, как и почему она не сможет ему понравиться.       Не сдержав очередной тяжелый вздох, которым невозможно было бы выразить переполняющее ее отчаяние, Куруми выключила в коридоре свет и вернулась в гостиную.       ― Она так ничего и не вспомнила… ― Юки прикрыла ладонью зевок и отдала мужу пульт. ― Я пошла спать.       ― Уже? ― Куруми прошла мимо дивана, направившись к креслу. ― Значит, уходишь завтра с утра?       ― Да, на весь день. У нашей больницы открывается новый корпус, соберётся весь персонал. Хочу хорошенько выспаться перед сменой.       ― День, наверняка, будет не из легких, ― задумалась девушка, устраиваясь в кресле. ― Спокойной ночи.       ― Спокойной ночи, милая, ― Юки улыбнулась золовке, затем поцеловала мужа в щеку. ― Если завтра проснешься вместе со мной, расскажешь, на чем закончилась серия? Хотя вряд ли память к ней вернется за ближайшие пятнадцать минут.       ― Я в этом даже не сомневаюсь.       Котуки пожелал спокойной ночи жене и проводил ее взглядом. И как только Юки покинула комнату, он вернул взгляд на экран телевизора, задумавшись о том, что этой ночью наберется сил не только она.       ― Неужели хоть сегодня отдохну…       ― Отдохнешь? ― успев услышать слова брата еще до того, как надела наушники, Куруми повернулась к нему. ― От чего?       ― Ни от чего.       ― О, ясно… ― сложив некоторые факты воедино, девушка не сдержала задумчивой усмешки. ― Кажется, попытки завести ребенка тебя уже утомили.       ― Утомили? ― мужчина нахмурил брови и покосился на слишком смелую сестру. ― А не рановато ли тебе…       ― Мне уже восемнадцать. О сексе я знаю не меньше, чем ты. Но только в теории. Пока что.       ― Чего?       ― Ничего, ― не желая больше говорить об этом, Куруми надела второй наушник и вернулась к просмотру видео в интернете. ― Рано или поздно мне придется столкнуться с практикой.       Застывший на месте в полном недоумении Котуки пытался прийти в себя от услышанного. Помимо того, что сестра все-таки поняла, что он имел в виду, она еще и заговорила с ним об этом. И тема секса оказалась настолько внезапной, что мужчина даже не смог что-либо сказать ей в ответ. Ее будничный тон, не лишенный подростковой дерзости, удивил его настолько, что он продолжал на неё смотреть. Он, конечно, не раз забывал сколько ей уже лет, однако сейчас с ужасом опомнился. И теперь страшная мысль о том, что рано или поздно его сестра действительно познает ту самую практику, вызывала в нем ступор.       ― Уже готова столкнуться с практикой? Ха, ― издав нервный смешок, мужчина покачал головой и вернулся к просмотру телевизора. ― Ублюдок, которого я с тобой увижу, сначала столкнется с моим кулаком.       Но в этот момент Куруми уже полностью погрузилась в просмотр видеоролика про отношения, в котором ведущий объяснял принципы формирования предпочтений у мужчин. Данная тема оказалась настолько глубокой и бескрайней, что на ее разбор у съемочной группы ушло несколько выпусков. И это было вполне объяснимо, так как даже самая первая часть выпуска не касалась главной повестки, а ушла в предысторию. Повествование о том, каким образом можно понравиться мужчине, начиналось с его детства и юности. Оказалось, что представители сильного пола, как и слабого, обращают внимание на тех, к кому уже давно предрасположены.       На первый взгляд все это не вызывало каких-либо вопросов и непонимания, однако уже после пятой минуты повествования, Куруми поймала себя на мысли, что уже запуталась. Стоило ведущему рассказать про первостепенные факторы, влияющие на вкус мужчин, как он тут же исключил вероятность возникновения тех, что способны его изменить. Девушка поставила видео на паузу, затем пролистала комментарии, в которых некоторые пользователи так же пребывали в недоумении еще в начале ролика. Буквально каждый третий отзыв содержал одну и ту же мысль: неужели настолько важно соответствовать всем критериям, чтобы хоть как-то заинтересовать мужчину?       Но, как бы то ни было, Куруми получила категорический и исчерпывающий ответ на свой вопрос от блоггера, контент которого строился исключительно на психологии семейных отношений. Прочитав последнюю строчку описания к видео, девушка опомнилась. Зачем ей искать ответы у блоггеров, называющих себя психологами, если у нее есть свой личный? К тому же он может ответить на ее вопросы не только как психолог, но и как мужчина, который сам уже как десять лет состоит в крепком браке.       ― Нии-сан?       ― Что?       ― До встречи с Юки-сан… ― осторожно начала Куруми, пытаясь правильно сформулировать вопрос. ― У тебя был определенный типаж девушек, которые тебе… нравились?       ― Типаж? Не помню, ― продолжая следить за происходящим на экране телевизора, Котуки задумался. ― Из-за тебя у меня едва хватало времени на футбол и учебу, не говоря уже о девушках. Но благодаря этому я встретил ее.       ― И, получается, Юки-сан оказалась единственной, кто была в твоем вкусе?       ― Выходит, что так. Но когда делал ей предложение, я мало этим руководствовался.       Вновь услышав довольно непростую и противоречивую вещь, Куруми нахмурила брови. Брат хоть и говорил на понятном для нее языке, однако все равно вызвал лишь новые вопросы. Но так как хотела докопаться до сути и кое-что понять, она решила не упускать возможность и вновь обратилась к мужчине:       ― Если не своим вкусом, то чем ты руководствовался?       ― Чтобы мужчина женился на женщине, недостаточно лишь быть в его вкусе. Ему должно быть удобно и комфортно рядом с ней.       ― Комфортно?       ― Да. Так же в отношениях должно присутствовать полное и взаимное доверие. Порой это не менее важно, чем совпавшие темпераменты и линии поведения, ― дождавшись конца серии, которая закончилась на предсказуем моменте, Котуки взял в руки пульт. ― Юки была права, память к ней так и не вернулась.       ― А что за линии поведения?       Переключив канал на новостной, чтобы посмотреть прогноз погоды на завтра, Котуки покосился на сестру, которая под конец вечера стала слишком разговорчивой. Но так как ее вопросы не были глупыми или лишенными смысла, он счел необходимым дать на них полный и развернутый ответ.       ― В психологии есть одно из направлений, которое основывается на учениях Эрика Берна.Он выделил три эго-состояния личности, задающие линии поведения человека в разных ситуациях. В зависимости от набора качеств, чувств и эмоций в человеке присутствуют одновременно Ребенок, Взрослый и Родитель. И кто-то из них поочерёдно или в большей мере управляет поступками и даже мыслями личности.       ― О… ― Куруми вскинула брови, явно пытаясь изобразить понимание. ― Ясно.       ― Что-то непохоже, ― тихо заметил мужчина, полностью переключив все свое внимание на сестру. ― По отношению к разным людям в той или иной ситуации ты применяешь разные линии поведения. К, примеру, если готовишь вместе с мамой ужин и выслушиваешь от нее сплетни соседей, ты Взрослая. В какой-то момент ты можешь с ней даже поспорить, как и с отцом.       ― Разумеется, спорить с ними от лица Ребенка ― не самое умное решение, ― Куруми представила пример, приведенный братом, и нашла его весьма понятным и доходчивым. ― Но по отношению к папе я могу быть и Родителем, когда переживаю о нем и прошу больше отдыхать от работы?       ― Да, повзрослевшие дети и родители нередко, в некотором роде, меняются ролями. Родители ведут себя как Дети и наоборот. Сама логика поведения диктуется этими тремя основными эго-состояниями. Но зачастую человек опирается на одно определенное преобладающее состояние, особенно после завершения социальной адаптации.       ― О, теперь мне, кажется, все понятно. Очень взрослый человек по-прежнему может быть Ребенком, потому что это основа его эго-состояния?       ― Верно.       ― Значит, в ваших отношениях с Юки-сан она твой Родитель, а ты ее Ребенок?       Задержав немногозначный молчаливый взгляд на сестре, которая решила дерзить ему под маской своего любопытства, Котуки ответил на эту провокацию со всем терпением. Пусть со стороны так действительно казалось, что в их паре с Юки роль Родителя преимущественно только у нее, однако на деле же это было полным абсурдом.       ― В нашей с ней паре Родитель ― это я. Однако из-за того, что за последние несколько лет в Юки часто говорит материнский инстинкт, мне приходится перенимать поведение Ребенка. Понимаешь?       ― Мм, ― задумавшись над услышанным, Куруми уже не скрывала своего категорического несогласия. ― Значит, заглядываясь на грудь других женщин, ты подобным образом демонстрируешь ей то самое «детское» поведение?       ― Ты…       Вновь столкнувшись с наглостью младшей, которую совсем не ожидал услышать, мужчина сбился с собственной мысли. Недавнее недоразумение и без того оставило легкий осадок, а теперь ему вновь пришлось к нему вернуться. И чем дольше тянулась эта непростая молчаливая пауза, тем меньше правильных слов Котуки мог подобрать.       ― Ничего я не пялился, ясно?       ― Ясно, ― убрав телефон в сторону, Куруми опустилась локтями на колени и продолжила. ― Если ты смотришь на других женщин, они все равно тебе не нравятся? Или ты все-таки испытываешь к ним какое-то влеч…       ― Мелкая, ― Котуки нервно прокашлялся в кулак, обернувшись к дверям гостиной. ― Говори потише, ты не представляешь, какой у нее чуткий слух.       ― Я серьезно, Нии-сан. Есть ли в твоем окружении женщина, которая способна заполучить твое внимание и понравиться тебе?       Уже поразившись не ее дерзости, а любопытству, Котуки вернул взгляд на сестру. То, с какой настойчивостью она принялась расспрашивать у него о подобном, вместе с недоумением вызывало и настороженность. Теперь не оставалось никаких сомнений в том, что к этому разговору причастна и его жена.       ― Это что, какие-то тесты из женских журналов? ― мужчина прищурил глаза, намереваясь вывести сестру на чистую воду. ― Она попросила меня проверить? Я заплачу тебе, если сдашь ее. Что она задумала?       ― Ничего, ― Куруми протянула брату мизинец, чтобы закрепить с ним сделку. ― Это нужно мне, а не ей. Поэтому, что бы ты мне сейчас ни ответил, она ничего не узнает. Обещаю.       Опустив взгляд на ее мизинец, который еще с самого ее детства был гарантом не только обещаний, но и настоящих клятв, мужчина задумался. На удивление, она говорила слишком серьезно и правдоподобно. Заинтересовавшись такой странной темой, Куруми выглядела так, какой была несколько лет назад ― чрезмерно дотошной, любопытной и настойчивой. И так как прекрасно знал ее истинную натуру увлеченности и любознательности, Сенджу убедился в правдивости ее слов.       ― Это необязательно, ― подняв взгляд с пальца сестры на ее лицо, мужчина уже встретился с нетерпеливостью в ее глазах. ― После моего знакомства с Юки я не встречал женщин, способных мне понравиться. Но даже если такая и есть, то я уже вряд ли обращу на нее внимание. Моя жена единственная, кто вызывает во мне желание и интерес.       ― И даже такая как Минабу Ёи тебя не заинтересует?       ― Да, ― вновь мысленно упрекнув себя за то недоразумение, Сенджу шумно вздохнул. ― Даже такая как она.       В итоге наконец-то получив ответ на свой вопрос, Куруми теперь могла вернуться к своим мыслям. И по причине того, что услышанное лишь подтвердило ее опасения, ей уже не о чем было думать. Решения у ее проблем попросту не существует. Если мужчина уже состоит в отношениях с женщиной, поздно рассчитывать на то, что когда-то он обратит на нее внимание. И даже тот промежуток времени до тех пор, пока он не женится и не создаст семью, уже не являлся маленьким преимуществом.       ― Это… плохо.       ― Что? ― услышав заключение сестры на его ответ, Котуки вскинул брови. ― И почему это плохо?       ― Ой, я… ― прервав ход своих мыслей, Куруми покачала головой. ― Я уже не про это. Просто… задумалась о своем. Если ты уже посмотрел телевизор, я могу расстилаться?       ― Да. Я постелю.       Выключив телевизор, Котуки поднялся с дивана и взял оставленное супругой постельное белье. И пока занимался тем, что надевал на подушку наволочку, он поглядывал на сестру. Их внезапно начатый разговор прервался так же неожиданно и резко, что вызывало слишком много дополнительных вопросов и недоумения. И то, что беспокоило мужчину больше всего, заключалось в выбранной специфике ее размышлений. Поэтому обдумывая минувшее обсуждение, Сенджу подвел себя к тому, что Куруми, возможно, руководствовалась не просто интересом, а личной необходимостью.       ― Готово, ― закончив с постелью, мужчина накрыл диван одеялом. ― Это самая теплая комната, поэтому…       ― Можно оставить окно открытым, ― закончила за него девушка, направившись к окну. ― Я уже не раз ночевала у вас летом и осенью.       ― Да, точно.       Не в силах преодолеть свое возникшее волнение перед вопросом, который решил задать сестре, Котуки продолжил стоять возле дивана. Тема, которой она заинтересовалась, хоть и была довольно распространена среди девушек и женщин, однако он все-таки чувствовал в этом кое-что еще. Что-то не просто не давало ему покоя, а вызывало у него настоящую озабоченность и беспокойство. Но с его стороны будет весьма странно спросить об этом сестру напрямую. К тому же Сенджу и понятия не имел, о чем должен конкретно задать свой вопрос. И есть ли вообще вероятность того, что сестра даст на него ответ? Наткнувшись на свое мысленное противоречие, он заметно напрягся, стараясь унять это неуместное волнение.       ― Нии-сан?       Услышав голос Куруми, которая уже успела сходить в ванну, почистить зубы и надеть пижаму, Котуки отвлекся от своих мыслей. Повернувшись к сестре, на лице которой застыло легкое недоумение, он отошел в сторону и позволил ей подойти к дивану.       ― Ждал пока я вернусь, чтобы пожелать мне спокойной ночи?       ― Почему ты интересуешься подобным?       ― Что? ― даже еще не успев прикоснуться к одеялу, Куруми повернулась к брату. ― Интересуюсь чем? Тем, что ты стоял тут все это…       ― Нет. Я имею в виду то, о чем мы с тобой говорили до этого.       ― А, ― девушка вернулась к тому, на чем остановилась, и легла на диван. ― Моей подруге довелось влюбиться взаимно. И мне очень интересно, к чему все это приведет.       ― Вот как? Понятно, ― наблюдая за тем, как сестра укрывается одеялом, Котуки уже набирался сил, чтобы задать ей следующий вопрос. ― Ну а ты? Ты, случайно… не влюблена?       ― Влюблена.       Его тело вновь погрузилось в ступор от честного и внезапного ответа, который получил. Котуки даже затаил дыхание, стоило сестре признаться в том, о чем он думал, но не хотел верить. И если до этого он был настроен крайне негативно на подобный расклад, то сейчас же не мог сказать ни слова. Его обыкновенная братская ревность вдруг уступила опасениям за хрупкость чувств юной девушки.       ― Значит, ты…       ― Да, но у него есть другая, ― не придав никакого значения сказанным словам, Куруми отвернулась к спинке дивана. ― Я уже на последней стадии. Так что всё в порядке.       Однако сам Котуки уже не был в состоянии смириться с подобным утверждением. Новый всплывший факт, который он узнал благодаря своему нетерпеливому любопытству, уже не мог оставить его в покое. И то, что сестра предпочла не обсуждать эту тему, не давало ему морального право оставить ее и уйти спать. Поэтому, решив, что должен хотя бы попытаться вывести ее на новый разговор, мужчина подошел к дивану.       ― Эй… ― Котуки похлопал сестру по плечу. ― Не хочешь об этом поговорить?       ― Поверь, чем меньше ты знаешь, тем лучше для тебя, ― не двинувшись с места под натиском руки брата, Куруми прикрыла глаза. ― Выключи, пожалуйста, свет.       ― Я предлагаю тебе свою помощь не как твой брат, а как…       ― Мозгоправ? Это еще хуже, Нии-сан. К тому же уже поздно что-то обсуждать. Я на последней стадии принятия.       ― Ты не можешь знать этого наверняка. В таких ситуациях человек склонен к заблуждениям и самообману.       ― А еще человек склонен к усталости, ― тише заметила девушка, демонстрируя свое явное нежелание продолжать разговор. ― Я хочу спать. Спокойной ночи.