Внеклассные чувства

      ― Кхем… ― поперхнувшись воздухом во время вдоха, парень застыл на месте и задержал удивленный взгляд на однокласснице. ― Прости… Что?       ― Сегодня после школы в ближайшем отеле. Ты не против?       ― Я… Эм, ― ощутив на себе прожигающий взгляд черных глаз, Шон покосился на подошедшего к ним учителя. ― Я, конечно, не против, но, думаю, сенсей явно…       ― Сенсей?       Изобразив искреннее удивление, Куруми проследила за взглядом Шона, после чего увидела стоящего возле них Итачи. Но его присутствие уже никак не влияло на ее решение и мысли. Напротив, увидев его вновь, она лишний раз напомнила себе о том, что теперь не должна позволять ему вмешиваться в ее планы.       ― Думаю, учитель нас только поддержит, ― задумчиво предположила девушка, встретившись взглядом с Итачи. ― Не так давно он сам сказал мне сходить на свидание с одноклассником.       И чем дольше она на него смотрела, тем с большим нетерпением ей хотелось совершить задуманное. Несмотря на то, что этот поступок безрассудный и опрометчивый, Куруми не испытывала ни капли сомнения. Даже если это не поможет окончательно выгнать его из своего сердца, она должна хоть немного отвлечься. И поставленная на кон невинность ее совершенно не заботит.       ― К тому же, ― продолжила Куруми, вернув взгляд на Шона, ― теперь мне не нужно посещать дополнительные уроки по математике, поэтому я буду свободна сразу после уроков. Значит, встречаемся сегодня у главных ворот?       Дождавшись от одноклассника ответа в виде неловкого кивка, Куруми направилась в ту сторону, из которой пришла. Но вопреки тому, что все досконально объяснила Шону, она все равно стала причиной его легкого ступора и недоумения. Провожая взглядом уходящую одноклассницу, Итока первым же делом вспомнил ее друга, который явно бы не одобрил их предстоящее «свидание».       ― Да уж, ― тихо протянул он, представляя реакцию Учихи. ― Шисуи это точно… не понравится.       ― Трос.       Вздрогнув от ледяного голоса учителя, Шон не успел вернуть на него взгляд, как тот всучил ему веревку. Сила в его руке оказалась настолько щедрой, что парень отступил назад и с трудом подхватил трос. И пока Шон переводил дыхание и приходил в себя от собственного удивления, Итачи продолжил:       ― У Вас пять минут, чтобы всё доделать и вернуться в школу.       Прижимая пучок веревки к груди и пребывая в новом недоумении, Шон провожал уходящего учителя взглядом. За несколько минут уже второй человек показал себя с другой неожиданной стороны. Сначала его с толку сбила одноклассница, которой он нередко говорил пошлые и нелепые глупости, за что каждый раз она благополучно его игнорировала. Затем настал черед учителя, невозмутимость которого, казалось, не знала границ. Однако теперь он явно не был похож на себя прежнего. Чего стоил его взгляд, способный испепелить все, чего коснётся. Математик не просто пребывал в плохом настроении, он буквально был в бешенстве.       ― Что с ними такое? ― задавшись возникшим вопросом, Шон попытался объяснить странное поведение окружающих его людей. ― Магнитные… бури?       ― Эй, Шон! ― вскликнул Судзуки, вновь повиснув на выступе под окном. ― Ты снова отпустил лестницу!       И в этот день Итока был не единственным, кого обескуражил своим настроением учитель. С того момента все его оставшиеся уроки были наполнены гробовой тишиной, так как после того, как он входил в кабинет, учебная атмосфера разбавлялась холодом. И это продлилось вплоть до самого последнего занятия, которое по расписанию стояло у его класса.       Стоило Итачи окинуть взглядом приветствующих его учеников, как некоторые из них затаили дыхание и переглянулись. Учитель, являющийся в меру требовательным, все равно оставался доброжелательным, но не в этот день. Пронзительные черные глаза впервые казались в разы темнее, чем раньше, оттого их взгляд стал совершенно другим. И сам Итачи не был в силах что-то с этим сделать. В этот момент у него было слишком много причин пребывать в подобном настроении. Помимо того, что его заботило предстоящее «свидание» Сенджу и Итоки, он не переставая думал о своем кузене, который это допустил. Шисуи на деле оказался не только злопамятным лгуном, но и безответственным подонком, который лишь воспользовался своей подругой. Но так как уже успел смириться с последним фактом, Итачи больше всего беспокоился о следующем.       Всё занятие бросая взгляд на Сенджу, которая всем своим видом показывала, что находится в прекрасном расположении духа, мужчина не понимал, как обстоятельства могли дойти до такого. Его также не оставляла в покое собственная реакция, вышедшая из-под контроля. Он знал причину, по которой озаботился, однако все равно пытался убедить себя в том, что отношения его учеников ― не его дело. Но чем больше он себя убеждал, тем чаще натыкался на противоречия и сомнение.       И борьба в его мыслях не окончилась после звонка с урока, а наоборот лишь усилилась. Ученики тише обычного благодарили его за урок и прощались с ним, явно опасаясь лишний раз встретиться с ним взглядом. Куруми оказалась одной из немногих, кто не проникся атмосферой минувшего урока и не испытал никакого дискомфорта. Собрав с парт оставшиеся тесты одноклассников, она оставила их на трибуне учителя, затем принялась за доску.       Итачи опомнился лишь в тот момент, когда услышал ее голос. Направившись к выходу, Куруми попрощалась с ним, после чего скрылась за дверью. И с этого момента беспокойство, которое он пытался подавить, вновь усилилось. Этот оконченный урок, являющийся самым последним в школьном расписании, приблизил тот самый момент. Мужчина из последних сил старался не думать об этом, но не смог. Даже оказавшись в учительской под конец рабочего дня, он все равно возвращался к тому разговору.       ― Итачи-сан, слышал последние новости? ― обратившись к коллеге, Акава выключил свой компьютер и поднялся из-за стола. ― Насчет приглашения от Токийского университета. Его получила Куруми-чан.       ― Ах, да, ― опомнилась вошедшая Маи, застав вопрос историка. ― Я ведь забыла Вам сообщить. Так впечатлилась, что сказала только ей.       Однако в этот момент Итачи был озадачен лишь одной новостью. Он даже поверхностно не был вовлечен в разговор коллег, так как занимался тем, что смотрел в окно и провожал взглядом уходящих домой учеников. И как только в школьном дворе мелькнула та самая пара, мужчина заметно напрягся. Теперь сомнений никаких быть не могло. Сенджу тогда хоть и пребывала в своей бескрайней ярости, однако все равно была серьезна. И то, что рядом с ней шел Итока, доказывало, что и он не шутил.       Итачи наблюдал за тем, как они подходят к остановке и садятся в подъехавший автобус. И как только тот скрылся за поворотом, мужчина шумно вздохнул и протер ладонью лицо. Являясь единственным посторонним свидетелем происходящего, он не знал, как ему быть. Было бы странно заявиться в этот момент на тренировку к кузену и сообщить о том, что его подруга поехала в отель с их одноклассником. Однако в этот же момент Итачи напомнил себе о том, что сам стал причиной ее безумного решения. Будь он хоть немного сдержанным и менее с ней строгим, ей вряд ли бы пришла в голову подобная идея.       ― Итачи-сан? ― вновь обратившись к коллеге, который по-прежнему не отзывался, Акава невольно забеспокоился. ― С тобой всё в по…       ― И что она творит?       ― Что? ― Акава вскинул в недоумении брови и задержал взгляд на Учихе. ― Кто?       ― Сумасбродная и глупая девчонка, ― схватив со стола ключи от машины, Итачи обратился к завучу. ― Я сдам Вам ведомости чуть позже. Мне нужно кое-куда съездить.       ― О, конечно. Завтра же фестиваль, ― кивнув ему в ответ, Маи даже не успела закончить, как мужчина прошел мимо нее и вышел из кабинета. ― Можете сдать… в среду. Кажется, это что-то срочное.       ― «Сумасбродная и глупая»… Кого он имел в виду?       ― Акава-сенсей, боюсь, что это относится ко многим девушкам в нашей школе. Сумасбродные они в силу своей молодой своенравности, а глупы от недостатка жизненного опыта и характерной им наивности.       И наивность одной такой завела ее слишком далеко. Беспечно поддавшись эмоциям, Куруми действительно поверила в вероятность того, что после этого вечера ей станет намного легче. И ее даже не заботило то, насколько хватит этого эффекта, и чем именно ей придется за него заплатить. Поэтому, каким бы безрассудным ни был этот шаг, он все равно казался ей правильным. Это и позволило ей сохранять спокойствие весь путь до ближайшего отеля. Однако нашелся человек, которого смущала ее невозмутимость.       Стоявший рядом с ней в автобусе Шон то и делал, что поглядывал на нее и искренне удивлялся тому, что происходит. Если кому-то и расскажет о том, куда едет и с кем, ему никто не поверит. Да и он сам еще с трудом осознавал происходящее. Слишком сдержанная и погруженная в свои мысли Сенджу не выдавала в себе ни капли волнения. И для такой как она, это казалось слишком неестественным и даже нелогичным. Стала бы она соглашаться на такое от скуки или из интереса? Пусть они и не общались вне школы, однако он слишком долго ее знает, чтобы верить в такие неправдоподобные причины. Поэтому всерьез задумавшись над тем, почему она все-таки решилась на это, он допустил самый логичный, однако маловероятный вариант:       ― Я что, тебе… нравлюсь?       ― Нет, ― ответила Куруми, не отводя взгляда от окна, напротив которого они стояли. ― Я делаю это не от симпатии к тебе, а оттого, что хотела бы забыть об одном человеке. А так как ты говорил, что можешь помочь, то…       ― И ты действительно этого хочешь? ― не позволив ей закончить из-за своего любопытства, Шон заставил ее повернуться к нему. ― Просто переспать и всё? Никаких свиданий, прогулок и никаких… «встречаться»?       ― А для этого обязательно нужно встречаться?       ― Нет, но…       ― Тогда не вижу проблем, ― Куруми вернула взгляд на окно, за которым показалось здание с вывеской «отель». ― Наша остановка.       В это время, пытаясь правильно выбрать дорогу, Итачи в очередной раз проклинал сложившиеся обстоятельства и себя за чрезмерную эмоциональность. Он сел в машину, выехал на дорогу и даже элементарно не мог вспомнить, в какую сторону свернул тот автобус. Оставалось выбрать из имеющихся трех отелей в этом районе лишь один. И то, что он мог ошибиться при выборе и потерять время, лишь сильнее сбивало его с мысли и вызывало легкую панику. Но несмотря на беспорядок в его голове и среди эмоций, он понимал, что должен ее остановить. Если в ситуации с Шисуи он изначально не мог ничего поделать, то с Шоном еще было время всё предотвратить. Вопреки ее уверенности в собственных действиях, она все равно будет об этом жалеть.       Однако и в этом вопросе возникали свои сомнения. Итачи не раз приходилось напоминать себе о том, что делает это не для себя, а ради нее. К тому же признавая свою ответственность за происходящее в эти последние несколько дней, он мог винить только себя. Прояви он хоть каплю сдержанности и осмотрительности, то много чего из этих проблем можно было избежать. Но так как сделанного уже нельзя было исправить, оставалось лишь бросить все силы на то, чтобы кое-что предотвратить.       Но чем дальше Итачи уезжал от школы, тем больше в нем возрастала паника, не позволяющая трезво думать. Допустив страшную и неприятную мысль о том, что все-таки выбрал неправильный путь, он уже хотел разворачиваться. Однако стоило ему посмотреть на здания впереди, среди которых размещался один из отелей, как его глаза зацепились за знакомую светловолосую голову.       Мужчина сразу же свернул на парковку, с которой уже прекрасно видел, как те двое заходят в здание. Но даже когда заглушил мотор и спокойно мог выйти из машины, он все равно оставался на месте. Чудом выбрав правильный путь и приехав к нужному месту, Итачи наткнулся на очередной вопрос: под каким предлогом он войдет в отель? Вряд ли сотрудник ресепшена проникнется всей ситуацией и вежливо проводит его до их номера. И обманом тоже вряд ли удастся что-то узнать. Даже если представиться ее старшим братом или, что еще хуже, отцом, он все равно этого не докажет.       ― Но если не докажу, то можно настойчиво попросить? ― невольно схватившись за последнюю идею, Итачи тут же опомнился, после чего перед глазами возник друг. ― Все действительно плохо, раз я думаю… как он.       Котуки даже не стал бы что-то объяснять, как схватил бы работника ресепшена и вытряс из него всю правду. Но даже для такого метода у него была бы почти уважительная причина ― родство. А так как Итачи не имеет никакого отношения к его сестре, то вряд ли может рассчитывать на помощь от сотрудников отеля. Но на самом деле он уже близок к тому, чтобы утратить остатки терпения, едва войдя в здание. Однако в данный момент это грозило вовсе не ему, а той, что уже оказалась там.       Несмотря на то, что не испытывала никакого волнения всю дорогу, Куруми столкнулась с ним, как только оказалась в холле отеля. Особое беспокойство возникло после того, как она и Шон направились к ресепшену. С каждым шагом ей все труднее становилось идти, а в голову лезли бесконтрольные и панические мысли. В один момент среди потока этих противоречий и сомнений мелькнул знакомый голос, который заставил ее вздрогнуть:       «Что-то мне подсказывает, при первой же возможности ты сбежишь из этого места».       ― Нет, ― тихо и упрямо возразила девушка, прогоняя из воспоминаний тот самый разговор с учителем. ― Не сбегу.       ― Что? ― не расслышав ее слов, Шон повернулся к ней. ― Ты что-то…       ― Ничего. Просто… мысли вслух.       Но как бы теперь она ни пыталась это отрицать, к ней все-таки подкралось сомнение. И чем глубже Куруми в него погружалась, тем безумней ей казалась эта затея. На ватных ногах дойдя до лифта с Шоном, в руках которого уже был ключ от их номера, она сделала глубокий вдох. Но никакой ясности мыслям и успокоения это не принесло.       Тем временем двери лифта закрылись, после чего он плавно направился вверх на нужный этаж. Ощутив, что в таком маленьком и замкнутом помещении ей не хватает воздуха, Куруми вновь попыталась глубоко вдохнуть. Однако в ее случае подобная дыхательная гимнастика имела далеко не оздоровительный эффект. С каждой новой цифрой на экране панели управления, она сильнее сжимала ручку портфеля. И когда лифт остановился, а двери открылись, Куруми не могла сдвинуться с места.       ― Наш этаж, ― заметил Шон, выйдя из лифта, в котором все еще стояла одноклассница.       ― Да… ― неуверенно кивнув в ответ, Куруми с трудом поборола свой ступор и вышла в коридор.       ― Судя по всему, нам налево.       Оставшись позади одноклассника, который пошел вперед, Куруми впервые за последние несколько часов задумалась о своем решении. Происходящее лишь сейчас показалось ей слишком странным и даже нереальным. Будь она в здравом уме, то согласилась бы лишиться невинности в номере отеля с человеком, которого она не любит? Ответ на этот вопрос был слишком очевидным. Она не то что близости, но и простых прикосновений не стерпит от другого. Поэтому приглушив свои злость и обиду, Куруми наконец-то смогла прийти в себя и одуматься:       ― Боже, ― испугавшись собственного осознания, она попятилась назад. ― Нет. Я… не могу.       И пока она пребывала в потрясении от самой себя, Итачи все-таки вышел из машины и направился к отелю. Перебирая всевозможные варианты того, кем может представиться и под каким предлогом разузнать о нахождении своих учеников, он не мог остановиться на каком-то одном. Как он и предполагал, чем ближе он подходил к зданию, тем меньше в нем сохранялось терпения и спокойствия. И подобное состояние вряд ли поможет ему в этой непростой…       ― Эй, осторожно! ― чей-то голос, раздавшийся впереди, прервал ход мыслей Итачи.       ― Простите…       Выскочив из отеля на улицу, Куруми едва не сшибла прохожего, однако ограничилась лишь скромными извинениями, после которых продолжила свой путь. Но лишь спустя пару спешных шагов вперед она замерла, встретив человека, которого совершенно не ожидала увидеть.       Да и сам Итачи пребывал в легком ступоре при виде девушки, которая несколько минут назад зашла в отель. Однако то, что вызвало в нем недоумение, спустя пару мгновений уже не требовало никаких объяснений. Запыхавшаяся и явно растерянная она поступила именно так, как он когда-то предположил ― сбежала сразу же при первой возможности.       Но словно прочитав его мысли, Куруми сразу же поспешила им возразить:       ― Я вовсе… не сбежала, ― безрезультатно пытаясь восстановить дыхание, она с трудом подбирала слова. ― Я лишь…       Вздрогнув от вибрации, раздавшейся в портфеле, Куруми замолчала, затем бросилась за ближайшее к ней дерево. Не было даже необходимости в том, чтобы взглянуть на экран телефона и увидеть имя звонившего. Прижавшись спиной к клену, который теперь не просто украшал тротуар, но и прятал ее от вышедшего из отеля Шона, Куруми обхватила руками портфель и снова замерла.       Пребывающий в явном недоумении парень поднес телефон к уху и огляделся. Тем временем продолжительные гудки так и не прерывались ответом, что натолкнуло его на вполне логичный вывод. К этому выводу окончательно пришел и сам Итачи, которому довелось наблюдать то, как Куруми пытается слиться с деревом и панически прижимает портфель к груди.       ― Значит, все-таки сбежала.       Осознав, что своими действиями противоречит самой себе, Куруми с некоторой обидой и упреком покосилась на Итачи. Даже несмотря на то, что в итоге оказался прав в своих предположениях, он не упустил возможности ей об этом напомнить.       ― Да, я сбежала, ― хмуро бросила девушка, усилив хватку на портфеле. ― Но вовсе не из-за Вас, ясно?       ― Ясно.       Однако несмотря на то, что он слишком просто и легко согласился и ничем ей не возразил, Куруми все равно услышала в своих словах неправдоподобность. К тому же это по-прежнему было видно и в ее действиях. Но так как сейчас она думала лишь о том, как бы не попасться Шону на глаза, ее мало заботил собственный вид. Даже если сейчас выглядит странно и глупо в глазах человека, который был прав насчет всего, она должна справиться с возникшей проблемой.       Но к этому моменту, когда она решительно собралась бороться до конца, в этом уже отпала необходимость. Итачи наблюдал не только за ней, но и за Шоном, который направился дальше вдоль тротуара и остановился возле пешеходного перехода.       ― Можешь уже не прятаться.       ― С чего Вы взяли, что я прячусь? ― вновь возразила Куруми, стараясь выглядеть уверенно и гордо. ― Я просто дышу свежим воздухом. Под деревом он в разы чище и полезней.       Повернув голову к плечу и осторожно выглянув из-за дерева, Куруми бросила взгляд на отель. И пока с прижатой спиной к клену она нелепо пыталась все разглядеть, Итачи решил облегчить ее страдания:       ― Он уже перешел дорогу и спустился в метро.       ― Хорошо… ― не сдержав облегченного вздоха, Куруми ослабила хватку и опустила руку с портфелем.       Стоило ей услышать, что одноклассника уже нет поблизости, она окончательно избавилась от своего былого беспокойства. Теперь ее не заботили предстоящие последствия по той причине, что в последний момент она просто не позволила им возникнуть. Но в результате того, что избежала одну проблему, она обзавелась новой. В этот момент, когда едва не отчаялась и чуть не совершила самую большую глупость в своей жизни, она находится рядом с тем, кто был всему виной.       ― И что Вы здесь делаете? ― отстранившись от клена, Куруми принялась стряхивать с плеч пыль. ― На сколько мне не изменяет память, Ваш дом находится в другой стороне.       ― Ты ведь знаешь, что я всё слышал.       ― А, ― задумчиво протянула Куруми, пройдя мимо учителя. ― Значит, нагло решили вмешаться в мои дела? На Вас непохоже.       ― Ты хоть подумала о том, чем всё в итоге могло бы обернуться?       Последовав за девушкой, которая, судя по всему, направилась обратно к автобусной остановке, Итачи хоть и решил с ней не спорить, однако не смог не выразить свое беспокойство. Несмотря на то, что она все-таки передумала в последний момент, в нем по-прежнему догорали тот испуг и паника.       ― Думаю, зайди я в тот номер, Шон дал бы мне возможность еще раз обдумать своё решение.       ― Что? ― услышав подобную глупость, которую ляпнула идущая впереди него девушка, Итачи вскинул брови.       Ее до боли доверчивая натура уже в который раз едва не сбила его с толку. Но если до этого он мог дать хоть какое-то объяснение ее наивности в некоторых моментах, то сейчас он даже не мог подобрать слов. Теперь Итачи понимал чувства Котуки, который больше необходимого переживает за нее. Та фраза о наивных доверчивых котятах действительно имела место быть. Зачастую молодые девушки, пребывая в заблуждении, проникаются слепым доверием к мужчинам и даже не задумываются об их намерениях. Это была та самая правда жизни, за которой зачастую остаются не самые простые и порой даже больные воспоминания. Поэтому то, что Куруми надеялась на целомудрие своего одноклассника, который вдруг ее отговорит, всерьёз задело Итачи.       ― Временами ты хоть и размышляешь как взрослая, однако все равно до безобразия глупый наивный ребенок.       Она остановилась, не в силах принять эти слова. Сейчас причина ее возражения не заключалась в задетой гордости или обиде, к которой она обращалась все последнее время. Услышанное совсем не сходилось с действительностью, так как глупым и наивным детям неведомы те чувства, от которых сердце разрывается на части и режет грудь изнутри.       ― Я уже давно не ребенок, ― ответила Куруми, повернувшись к стоящему позади нее Итачи. ― Вы это знаете. Но по какой-то неизвестной для меня причине продолжаете убеждать себя в обратном.       Как и ожидалось, в ответ она получила молчание, которое говорило само за себя. И так как на этот счет он вряд ли ей возразит, она продолжила свой путь до остановки. Итачи даже не успел выстроить ответный аргумент, как тот сразу же разбился об его невольное согласие. И это согласие по большей части относилось к ее последним словам, в которых она точно подметила его постоянную привычку ― самоубеждение. Стоило Итачи допустить о ней мысли, которые тут же вызывали осуждение со стороны совести, как он принимался себя убеждать. Но действительность заключалась в том, что, как бы ни старался, никакого ребенка он в ней не видит. Однако, как она и заметила, он продолжает доказывать себе обратное. И если Куруми все еще не знала причины, то Итачи она была ясна. Чем чаще он будет напоминать себе кто он, и кем ей является, тем будет лучше.       Но как бы ни старался, в итоге все было напрасно. Из-под контроля вышли не только его чувства, но и вся ситуация в целом. Его несдержанность и нетерпеливость зашли так далеко, что усложнили ему жизнь и лишили покоя. Ведь в противном случае, он и она сейчас были бы не здесь. Сложись все по-другому, Итачи бы не подбирал тщательней слова для предстоящего разговора, которого Куруми уже не сможет избежать.       Хотя в этот момент она предпочла бы сесть на свой автобус и отправиться домой, но до его прибытия оставалось еще несколько минут. И помимо того, что ей придется задержаться здесь еще на какое-то время в компании учителя, остановка оказалась пуста. Поэтому сев на скамью, Куруми не сдержала тяжелого вздоха, когда Итачи лишь с одной целью сел рядом с ней.       ― И о чем ты думала, когда…       ― Мне нужна была его помощь, ― неловко ответила Куруми, опустив голову от вины за свой безрассудный поступок. ― Я думала, что он поможет мне немного забыться и… отвлечься.       ― Отвлечься? От чего?       Услышав непонимание, которым он ей ответил, Сенджу едва не вздрогнула от нахлынувших эмоций. Только она принялась за мысленное осуждение своих собственных действий, как этот человек напрочь отбил в ней желание это делать. Спустя мгновение оставив свой портфель без внимания, Куруми подняла голову и бросила на Итачи взгляд, наполненный упреком. Ее настолько возмутил его вопрос, что ей пришлось взять небольшую молчаливую паузу. Но не успела она обдумать и подобрать слова, как с ее губ слетел один вопрос:       ― Вы серьезно спрашиваете меня о том, о чем сами прекрасно знаете?       Ответив ему его же словами, Куруми не понимала, по какой причине он по-прежнему продолжает делать вид, что ничего не было? Она призналась ему в любви, затем, хоть и неумело, но искренне поцеловала, отчаянно выразив все свои чувства. Но вместо того, чтобы прямо сказать ей, как к ней относится, он продолжает оставаться в стороне и создавать видимость непонимания. Разве, в ее случае, у нее было много причин искать утешения после того, как ее отвергли подобным образом? И как еще она могла отреагировать на его безучастность и безразличие?       Задаваясь подобными вопросами, Куруми не успевала на них отвечать. Но если для нее они казались вполне логичными и уместными, то Итачи уже испытывал трудности после озвученного. Поэтому ему легче было оценить ее находчивость и старание задеть его собственными же словами, чем просто ответить на этот вопрос.       ― Боюсь, что твое остроумие здесь неуместно, ― ответил он после недолгого молчания. ― Я действительно не понимаю, о чем ты говоришь.       И этот ответ стал очередным издевательством, с которым столкнулась Куруми. В ту же секунду, вполне ожидаемо, к лицу хлынула кровь обиды и обескураженности. Ком, о котором ей удалось забыть на несколько часов, вновь напомнил о себе. Раз он действительно решил делать вид, что ничего не было, то как ей теперь с этим быть? Сможет ли когда-то она, как он сейчас, с такой легкостью отпустить произошедшее в классе? Этот вопрос уже с первых слов показался ей нелепостью и полным вздором. Пока она будет помнить саму себя, ей вряд ли удастся его забыть. И оттого, что он так безжалостно решил ее отвергнуть, она не станет ненавидеть его или любить меньше.       Ощутив, что к глазам подкатывают слезы, Куруми отвела от Итачи взгляд и бросила оставшиеся силы на то, чтобы взять себя в руки. Вновь опустив голову, она нервно схватилась за свой портфель, и попыталась перевести дыхание. Вспомнив, как уже думала над тем, куда в конечном итоге приведут ее чувства, она смогла придержать этот режущий горло ком. И пребывая в таком состоянии, в котором даже сидя, чувствовала головокружение, Куруми все равно отважилась ему кое-что сказать:       ― Я хоть и не рассчитывала на взаимность, но… и подумать не могла, что Вы станете ко мне таким… жестоким.       ― Жестоким? ― повторил Итачи, вновь продемонстрировав свое непонимание. ― И чем же я жесток?       Куруми затаила дыхание, боясь слишком громко и нервно вздохнуть. Каждый его новый вопрос напоминал не просто издевательство, а становился настоящим испытанием. И будь в ней достаточно сил, она все-таки потратила бы их на то, чтобы дать подробный и исчерпывающий ответ. Однако, в данный момент не располагая ни силами, ни терпением, она могла позволить себе лишь несколько слов:       ― Тем, что появились… в моей жизни.       Несмотря на красноречивую краткость подобного ответа, в него было вложено гораздо больше смысла, чем можно было себе представить. Куруми не просто сказала то, на что ей хватило сил, она озвучила саму суть и главную причину происходящего. Если бы не появился в ее жизни, ей бы не пришлось сталкиваться со множеством проблем, решать которые уже казалось невозможным.       Но Куруми была не единственной, кто винил в сложившейся реальности их встречу. Оценив ее ответ, с которым был полностью согласен, Итачи также видел в окружающих его трудностях только одну причину. И дело было даже не в их знакомстве, которое оказалось нелегким, а в одном лишь взгляде на нее. С того момента приход в ее школу оказался роковой ошибкой всей его жизни. Итачи утратил покой и все свое прежнее терпение. Он также испортил отношения с женщиной, на которой когда-то собирался жениться, и решился на то, чего никогда бы себе не простил ― лгать лучшему другу. Поэтому слова Куруми не вызвали в нем ничего кроме молчаливого согласия, которое он вновь предпочел вместо ответа.       Однако возникшее между ними молчание нарушилось, когда на телефон Итачи поступил входящий звонок. Подумав о том, что это может быть Маи, которую он оставил в кабинете в полном недоумении, Итачи сунул руку в карман брюк. Но стоило ему увидеть имя контакта на экране смартфона, Учиха не сдержал тяжелого вздоха, однако ответил на звонок:       — Да? ― услышав на другой стороне линии весьма ожидаемый вопрос, он уже приготовился к другим. ― Я не в школе.       И, как он и предположил, после этого ответа последовал новый встречный вопрос. Но по причине того, что позвонивший ему человек был не только настойчивым, но и крайне любопытным, Итачи не горел желанием быть откровенным и многословным в ответ. Поэтому выслушав поток вопросов, которые едва успевали друг за другом, Итачи неодобрительно нахмурил брови:       ― Какая разница, где я сейчас и с кем?       Вновь издав тяжелый вздох оставшегося терпения, Учиха поднялся со скамьи и отошел в сторону. Он хоть и мог быть тактичным в подобных ситуациях, однако в данный момент обстоятельства и настроение силой заставляли его меняться. И как только услышал в свой адрес необоснованное глупое обвинение, он глубоко вдохнул, чтобы ответить:       ― Я помню, что сказал. Приеду, когда освобожусь.       Но подобный аргумент оказался недостаточно убедительным, поэтому Итачи пришлось выслушать новый упрек и просто его принять. Продолжать бессмысленный разговор, который с легкостью мог перейти в спор, не было необходимости и никакого желания. Дав возможность выговориться собеседнице, у которой, судя по всему, тоже был непростой день, Итачи пообещал освободиться пораньше.       Как только разговор был окончен, а звонок сброшен, он вернулся к причине, по которой все еще был на этой остановке. Но стоило ему повернуться к скамье, где несколько минут назад сидела Сенджу, как он услышал звук закрывшихся дверей автобуса. Бросив на них взгляд, Итачи увидел проходящую по салону Куруми, которая спустя пару шагов заняла свободное место у окна.       Чудом вовремя подоспевший автобус спас ее от жутко неудобной и неприятной ситуации. Стоило Учихе произнести лишь пару фраз, она догадалась, с кем он говорит. И чувство обиды, которое она держала под контролем, вновь сжало ей горло. Даже не обратив внимание, на какой села маршрут, она одумалась лишь внутри салона. Стараясь сохранять видимое спокойствие и не давать волю эмоциям, Куруми села у окна, боясь случайно бросить взгляд на остановку.       Однако вопреки тому, что она старательно пыталась избежать зрительного контакта с Итачи напоследок, он наблюдал за ней. Едва он нашел ее взглядом, как автобус продолжил свой маршрут, чем позволил ему полностью погрузиться в свои мысли. Вернув смартфон в карман брюк, мужчина решил не тратить попусту время и направился обратно к своей машине. Несмотря на то, что уже успел отвлечься на другой вопрос, он все-таки вернулся к предыдущему.       И в этот раз размышления о нем вызвали не только болезненное непринятие, но и неприязнь. Итачи явно переоценил себя, когда в ответ на предупреждение друга решил, что будет только рад быть обманутым его сестрой. Но на деле же, в нем оказалось не так много сил, чтобы справиться с правдой, которую он узнал. Всплывшая наружу действительность помимо боли и душевных терзаний вызывала бескрайнюю ярость. Постоянно напоминая себе о том, что в этой ситуации должен злиться только на себя, Итачи бессознательно давал волю своему негодованию. И чем дольше он пытался подавлять в себе эти эмоции, тем чаще терял над ними контроль.       Эта девушка всегда с лёгкостью сбивала его с толку, вызывала в нем ступор и волнение. Она беспрепятственно наводила беспорядок в его мыслях и лишала его возможности прийти в себя. И так как подобным влиянием она обладает и по сей день, ему подойдет любая возможность, которая позволит отвлечься от нее. Пусть ему не под силу сразу забыться, но он должен начать с малого. В итоге, когда он покончит с этими чувствами, станет легче не только ему, но и ей. Как только начнет видеть в ней лишь свою ученицу, это избавит их от непредвиденных проблем и наполнит их школьные будни покоем.       Но это был выход, который видел лишь один Итачи. Что касается Куруми, то в ее мыслях могло мелькать что угодно, но только не желание его забыть. Даже прекрасно осознавая, что эти чувства обрекают ее на одни страдания и проблемы, она не найдет в себе сил от них отказаться. И если из-за своей любви ей предстоит провести часть жизни в одиночестве, то она без каких-либо сомнений решится на это. Поэтому все, что сейчас от нее требуется ― просто собраться с мыслями и силами. Подобное бессилие и чувство разбитости были вполне логичной и, в какой-то мере, нормальное реакцией. Из-за того, что является слишком юной и малоопытной, ей простительна слабость, благодаря которой она совершает одну глупость за другой. Однако после последнего недоразумения она должна усилить контроль над своими мыслями и больше не совершать необдуманных поступков. Также ей следует научиться усмирять горящие в ней эмоции, у которых она идет на поводу. Чем больше сил Куруми приложит для борьбы с самой собой, тем меньше проблем и неудобств она принесет не только себе, но и учителю.       И эти продуманные планы, которые так и хотелось бы назвать грандиозными, начали воплощаться не так, как ожидала Сенджу. Благополучно вернувшись вечером домой, она столкнулась с тем, что ее «контроля» над эмоциями хватило лишь на пару часов, после которых они вырвались на волю. Посидев с родителями за ужином, к которому так и не притронулась, Куруми невнятно объяснилась за свой отсутствующий аппетит, затем отправилась в душ. Напрасно надеясь на то, что вода приведет ее мысли и самочувствие в порядок, она не получила желаемого эффекта. Напротив, как только вышла из ванной, Куруми ощутила тяжесть во всем теле, от которой на мгновение потемнело в глазах и закружилась голова.       Осознав, что не в силах идти вперед, девушка облокотилась на стену в коридоре и попыталась перевести дыхание. Из всех возможных причин подобной странности она схватилась за самую вероятную: усталость. Также вспомнив, что стояла под довольно горячей струей воды, Куруми упрекнула себя в беспечности. Только она решила бороться со своей апатией и пытаться вернуться к прежнему состоянию, как сама стала причиной его ухудшения. И лишний раз напомнив себе о том, что должна собрать все имеющиеся в ней силы, она продолжила путь до своей комнаты. Но приближаясь к кровати шаг за шагом, она даже не представляла, что главная борьба с собой еще ждет ее впереди.       Именно в полной тишине и состоянии покоя ее начали одолевать те самые мысли, которые она пыталась держать на расстоянии. Вполне ожидаемо, о себе напомнил и тот ком, режущий горло. Куруми пыталась игнорировать его, однако, в конечном итоге, не смогла сдержать слез. Единственное, что хоть немного утешало и успокаивало ее, это то, что встреча с той женщиной была единственной и последней. Пережить вновь взгляд ее холодных серых глаз вряд ли будет возможным. Поэтому из всего сгущающегося мрака вокруг она пыталась увидеть хоть что-то хорошее и обнадеживающее. И пока пыталась убедить себя в том, что в скором времени всё обязательно наладится и образуется, Куруми не заметила, как уснула.       Утро вторника, как и было ему свойственно, выдалось менее тяжелым, чем понедельник. Проснувшись в этот раз без будильника, Сенджу осторожно открыла глаза и увидела ясное голубое небо за окном. Начало осени продолжало удивлять своей щедростью на теплую погоду. Однако, не забывая о том, что коварный сентябрь постоянно вводит людей в заблуждение, Куруми не особо радовалась виду из окна. Теплая безоблачная неделя запросто могла смениться на серость и проливные дожди. К тому же новый день не избавил ее от вчерашних проблем и размышлений. А это в очередной раз доказывало, что какой бы теплой и ясной ни была погода, ей не под силу поднять настроение. Даже отмененные на сегодня уроки из-за фестиваля не оказали никакого положительного влияния. Куруми проснулась уже уставшей и лишенной желания куда-либо идти. Но как бы сильно ей ни хотелось провести весь день дома под одеялом, она все-таки поднялась с кровати и направилась в ванную.       ― Доброе утро…       ― Доброе, ― Митоку обернулась, услышав голос Куруми. ― В чем дело? Поздно легла?       Наблюдая за тем, как дочь устало садиться за стол, женщина и вовсе допустила мысль о том, что та умывалась и одевалась через силу. И отчасти все было так. Куруми без особого желания и энтузиазма вышла из ванной и вернулась в комнату, чтобы одеться. Лежа на кровати натягивая на себя джинсы, она пару раз ловила себя на том, что просто не двигалась с прикрытыми глазами. Но, в конечном итоге, услышав сообщение из общего чата, в котором были только одноклассницы, она потянулась к телефону. Прочитав о том, сколько дел у всех запланировано на сегодня, она наконец-то смогла себя перебороть и выйти из комнаты. И стоило ей зайти на кухню, как мать, едва взглянув на нее, уже смогла увидеть ее истинное состояние.       ― Да, ― тихо протянула Куруми, подпирая рукой щеку. ― Вчера я долго не могла уснуть.       ― Могла бы поспать еще немного. Начало фестиваля ведь не с первого урока, ― Митоку задержала взгляд на черной футболке дочери, после чего не сдержала неловкой улыбки. ― Милая, ты надела ее наизнанку.       Наблюдая за тем, как Куруми опускает на себя взгляд и тяжело вздыхает, женщина вернулась к готовке. Так как это был не первый случай, когда дочь проснулась без настроения и сил, она знала, что поможет ей взбодриться:       ― Я заварю тебе кофе.       ― Спасибо, ― Куруми стянула с себя футболку, затем надела ее снова. ― Как-то Нии-сан проспал и опаздывал в школу. Он выбежал из комнаты в рубашке и не заметил, что надел ее наизнанку. Он даже умудрился застегнул на ней пуговицы.       ― И ты ему об этом не сказала, ― вспомнив тот случай из жизни сына, Митоку задумчиво улыбнулась. ― В детстве ты была еще той проказницей. Наверняка, это была твоя месть ему за то, что он не дал посмотреть тебе Русалочку.       Ответив на предположение матери молчаливым согласием, Куруми взглянула на эту ситуацию с другой стороны. Да, она злилась на брата и пыталась расплатиться с ним за то, что он так нагло занимал гостиную и отбирал у нее пульт. Но в итоге, не позволив ей увидеть долгожданный мультфильм про русалочку и принца, он лишний раз уберег ее от наивных девичьих заблуждений.       ― Будь я на тот момент умнее, я бы сказала Нии-сану спасибо.       ― Что? ― удивившись от услышанного, Митоку вновь обернулась к дочери. ― Почему? Ты ведь ее так ждала…       ― Эти сказки про любовь и магию пустая трата времени. В реальности принцы влюбляются не в принцесс, а в королев или… ведьм. К тому же в оригинале русалочка погибает, наблюдая за тем, как ее возлюбленный ведет под венец другую. Любовь к нему обрекла ее на страдания и смерть. Она спасла ему жизнь, затем терпела боль, когда ходила на ногах, за которые отдала свой голос.       ― Но ведь не все эти сказки с таким…       ― Дело не в счастливых или грустных концах, мама, ― возразив ей, Куруми вновь заставила ее удивиться. ― А в том, что героини добровольно подстраиваются под своих возлюбленных. Даже Золушке пришлось измениться, чтобы попасть на бал и увидеть принца. Обратил бы он на нее внимание, увидев ее в невзрачной простой одежде и обычной обуви?       Задумавшись над более глубоким смыслом сказок, о котором поведала ей дочь, Митоку нашла в ее словах правду. Однако то, что она так внезапно и неожиданно с ней столкнулась, сбивало с толку. Куруми заговорила о том, о чем до этого не видела необходимости говорить. Это и вызвало в женщине новое непонимание. И пока она пыталась понять, в чем же причина таких изменений в отношении дочери к ее любимым сказкам, та пришла к новому заключению:       ― Мужчины любят глазами. Поэтому я понимаю, почему брат называл все эти мультфильмы и сказки глупостью.       ― Может быть, тебя кто-то… обидел?       ― Обидел? ― Куруми задержала взгляд недоумения на обеспокоенном лице матери, после чего поняла, чем именно вызвала в ней такие мысли. ― Нет. К такому выводу меня привели собственные наблюдения. И, возможно, мое настроение. Я плохо спала и уже с самого утра устала… Кофе уже сварился?       ― Да, ― пребывая в сомнениях, Митоку все-таки вернулась к кофе, который ставила вариться для дочери. ― Завтрак тоже готов. Ты вчера не ужинала, тебе нужно…       ― Прости, но мне уже пора.       ― Пора? ― женщина повернулась к дочери с тарелкой омлета и кружкой кофе. ― Но ведь еще есть время.       ― Уже нет, ― Куруми разблокировала смартфон, делая вид, что читает сообщение. ― Я нужна, чтобы помочь девочкам. Кстати, у нас были одноразовые бумажные стаканчики.       Подойдя к навесному шкафу, Куруми открыла дверь и окинула взглядом полку. Чувствуя, что не в состоянии проглотить и кусочек омлета, она решила не отказываться от кофе. В ее случае окончательно прийти в себя и влиться в начало непростого дня намного важнее, чем утолить утренний голод.       ― Нашла, ― Куруми взяла с полки упаковку одноразовых стаканчиков и крышек. ― А ты говорила, что не пригодятся.       ― Может, я уберу твой завтрак в контейнер, и ты поешь в школе?       ― Не волнуйся, ― девушка подошла к матери и взяла из ее руки кружку с кофе. ― Я перекушу в лавке Юи. У ее кружка сегодня будет все, что только пожелаешь. Начиная с онигири, заканчивая французскими булочками. Будут даже конфеты с трюфелями.       ― Правда?       ― Да, ― Куруми перелила кофе в бумажный стакан и закрыла его пластиковой крышкой. ― Она практикуется в кондитерской и нередко работает с дорогими ингредиентами. Ее шеф включил в основной каталог пару ее начинок. Одна из них с трюфелями. Ей уже доводилось принимать участие в приготовлении крупного корпоративного заказа.       ― Невероятно, ― Митоку не сдержала искреннего восхищения заслугами этой девушки. ― Кажется, она действительно любит то, чем занимается.       ― Только не говори об этом отцу. Вдруг он и ее заставит поступить на финансовый.       Не обратив внимания на то, что дала волю эмоциям и озвучила эту колкость, Куруми пригубила стакан горячего кофе. И, разумеется, такой ответ не мог быть проигнорирован Митоку, которая даже и предположить не могла, что вновь услышит укор в сторону супруга. Тема, которая уже довольно долго поднимается в этом доме, была не только непростой, но и жутко изнурительной.       ― Куруми, ― тихо и устало протянула женщина, осторожно поставив тарелку с завтраком на стол. ― Я ведь уже говорила, что он хочет для тебя только лучшего. И ты, в конце концов, получила приглашение от этого факультета. Разве тебе не…       ― Ах да, приглашение. Оно ведь решит все мои проблемы. Рутинная работа в сфере финансов, лишенная красок и души, обеспечит меня стабильным будущим и сделает меня счастливой. Ты права.       ― Милая… Я не в состоянии на него повлиять, ты ведь знаешь. Сколько бы ни пыталась, он меня не слушает.       И в этом ее дочь никогда не сомневалась. Глава их семьи редко когда принимал решения, спрашивая мнения и совета у других. Раньше Куруми казалось это нормальным, ведь мать никогда не возражала ему, полностью на него полагаясь. Но как только наступила пора старшей школы, а вместе с ней выбор ее учебного заведения, девушка лично столкнулась с неуступчивостью отца. Не воспринимая ее любовь к рисованию, он сделал выбор за нее, и каждый раз, когда пыталась его переубедить, Куруми оставалась ни с чем. Собственно, как и после разговоров с матерью, она не добивалась никаких результатов.       ― Спасибо за кофе, ― решив, что пора заканчивать разговор, который и так зашел в тупик, Куруми отсалютовала Митоку стаканчиком. ― Как всегда, самый вкусный и ароматный.       Покинув дом, невольно пропитавшийся тяжелой и напряженной атмосферой, Куруми направилась к остановке. Она старалась больше не думать о том, что произошло, только бы поскорее настроиться на предстоящий фестиваль. На ходу отпивая кофе, который уже на глазах справлялся со своей задачей, девушка чувствовала, как к ней возвращаются силы и бодрость. Хоть погода по-прежнему и не вызывала в ней никакого восторга, она больше не испытывала сонливости и желания запереться в комнате. Да, в какой-то момент подобная идея вновь к ней вернется, однако все ближайшее время она должна выложиться на полную и хорошо поработать кистями с карандашами.       И приехав в школу, во дворе которой уже вовсю проводился фестиваль, Куруми смогла прочувствовать его атмосферу. Уже с первых шагов по ярмарке она прониклась ролью не только ее участника, но и обычного посетителя. Несмотря на то, что впервые подобное ежегодное мероприятие не вызывало в ней позитивных эмоций, она все-таки смогла его оценить. Каждая секция и кружок обустроили по тематике свои лавки и шатры.       В начале играли скрипки музыкальной секции, затем были слышны голоса участников кружка пения, чуть дальше разносился аромат выпечки отличниц по домоводству и курсов кулинарии. Также удивил кружок естественных наук, устраивающий зрелищные эксперименты с химическими реактивами. Этот школьный фестиваль мало чем отличался от того, что проводится в праздники на городских площадях. Среди посетителей были не только студенты и учителя, но и приглашенные гости, друзья и близкие участников. Тем, кто учился первый год в этой школе, действительно было на что посмотреть и из чего выбрать вид внеклассной деятельности. И стоило бы признать, что теплая ясная погода лишь усиливала приятные впечатления от данного мероприятия. Однако самые яркие впечатления еще ждали Куруми в белоснежном восьмигранном шатре, в котором разместился ее художественный кружок.       Просторная мастерская, в которой уже помимо художников были и посетители, хоть и находилась в конце этой ярмарки, но все же привлекала внимание. Проходящие мимо гости заходили в шатер, где могли посмотреть не только на картины участников секции, но и понаблюдать за их работой. Особым вниманием пользовались космические пейзажи и абстракции, которые наносились аэрозольной краской одной из художниц школы. Своего ценителя нашла и манга, нарисованная студенткой второго курса. Помимо того, что подробно рассказывала об искусстве и его направлениях, она успевала делать зарисовки на заказ. В данный момент очередной картиной занималась и девушка с баллончиком краски в руках, которая увидела подошедшую наставницу:       ― Доброе утро, Куруми-сан, ― стянув с лица респиратор, она повернулась к Сенджу. ― Мальчики принесли не только твои краски, но и мольберт. Вдруг пригодится.       ― Хорошо, ― Куруми бросила взгляд на мольберт, за которым не планировала сегодня рисовать. ― А где мой…       ― Твой фартук, ― услышав голос с другой стороны, Куруми увидела однокурсницу, протягивающую ей серый фартук. ― Вот.       ― Спасибо.       Взяв фартук из рук девушки, которая вернулась к рисованию натюрморта, Куруми подошла к своему рабочему месту. Выбрав в этом году, как и в прошлом, роспись по ткани, она знала, что этот день будет насыщенным. Предыдущий фестиваль позволил им не только привлечь новых участников в художественный кружок, но и отметить для себя наиболее популярные направления. И, как оказалось, спросом пользуются не только портреты, красочные картины и манга, но и разрисованная одежда.       ― Здравствуйте, я хотела бы рисунок на свой шоппер, ― в шатер вошла девушка, неловко улыбнувшись от обращенного на нее внимания. ― Она уже пришла?       ― Да, ― Куруми повернулась к вошедшей и подняла руку. ― Я уже здесь.       Настроившись на долгую и продуктивную работу, Куруми после первой разрисованной сумки взялась за роспись футболки, затем очередь дошла до чехла для смартфона. Ей хватило несколько минут за рисованием, чтобы позволить своей былой удрученности смениться на воодушевление и легкость. Наблюдая за улыбками владельцев разрисованных вещей, она сама невольно улыбалась в ответ и постепенно отвлекалась от проблем.       Но, к сожалению, этой хрупкой и беззаботной идиллии суждено было прерваться. Юи оказалась первой, кто столкнулся с очень внезапной и необычной новостью. Занимаясь с самого утра приготовлениями к фестивалю, она решила использовать его для своей работы в кондитерской. После того, как ее начинки для конфет вошли в каталог кондитерской, в ней вспыхнула жажда вновь удивить шефа необычным сочетанием. Поэтому презентуя свои конфеты, она начала небольшой конкурс среди них.       ― Ох, Юи-чан, эти конфеты с лаймом выше всех похвал, ― добравшись до лавки одноклассницы, Мико попробовала новую конфету и дала ее откусить подруге. ― Божественная начинка, правда?       ― Действительно, ― задумчиво согласилась Аи, пробуя конфету. ― Определенно… первое место.       ― Тогда не могли бы вы написать, какие еще конфеты вам больше всего понравились? ― Юи указала на доску, стоящую перед их лавкой. ― Там есть маркер. Нужно выбрать три самых ярких вкуса.       ― Конечно, ― Мико подошла к доске с почти заполненной таблицей. ― После этого фестиваля, думаю, ты станешь наставницей для всего первого курса. Невозможно не записаться в твою секцию ради таких конфет.       ― А я бы записался лишь ради такой наставницы.       Услышав знакомый голос, Мико и Аи повернулись к подошедшему к лавке Шисуи. Судя по всему, направляясь на тренировку по баскетболу, он, как и всегда, вовремя появился и не упустил возможности лишний раз вывести на эмоции Ооту. И пока Учиха подходил к погруженной в молчание Юи, ее подруги уже приготовились к очередному противостоянию, которое нередко наблюдали в классе.       ― О… сейчас начнется, ― тихо заметила Аи, склонившись к плечу Мико. ― Как думаешь, чем она его стукнет?       ― Скалкой, возможно. Или…       Однако ожидаемой бурной реакции от Юи не последовало. В разговоре, который завязался между ней и Шисуи, не было места ни ярости, ни злости, которые он частенько к себе вызывал. Со стороны эти двое выглядели не так, как обычно, что сбило с толку наблюдающих за ними одноклассниц. Вместо того, чтобы упрекнуть его в нелепых замечаниях, как делала обычно, Юи угостила Шисуи конфетами, среди которых выбирала самую популярную.       ― Передал Руру обед?       ― Да, ― ответил Шисуи, после чего съел конфету, поднесённую Юи к его губам. ― Передала тебе спасибо и пообещала, что позже поест. Она работает не покладая рук. У них там целая очередь из желающих разрисовать себе куртки и кроссовки. Но, кажется, Куруми только в радость.       ― Это так на нее похоже, ― Юи задумчиво улыбнулась при воспоминании о подруге. ― Когда рисует, Руру совершенно другая. Жутко серьезная, но очень счастливая.       ― Об этом я знаю не понаслышке, ― Шисуи вернулся в тот день, когда был натурщиком для подруги. ― Пока рисовала меня, она успела прочесть мне целую лекцию о живописи. М-м… малиновая начинка? Она нравится мне больше.       ― А первая? Та, что с лаймом.       ― Ну, думаю, я бы отдал им одно место.       ― Тогда не мог бы ты…       ― Перечислить самые вкусные конфеты на доске перед входом? Хорошо.       Направившись к доске, Шисуи улыбнулся стоящим возле нее одноклассницам, которые до сих пор пребывали в ступоре от наблюдаемой ими картины. Но так как был в слишком хорошем и славном настроении, Учиха не заметил явного недоумения на лицах одноклассниц, стоящих на его пути.       ― Дамы, ― Шисуи неловко улыбнулся, встретившись с ними взглядом. ― Позволите?       ― Пожалуйста, ― Мико протянула ему маркер и отошла в сторону вместе с Аи. ― Что с ними происходит?       ― Понятия не имею, ― тихо прошептала в ответ Аи, осторожно покосившись на Шисуи. ― Они оба какие-то… странные.       ― Шисуи, нам пора на тренировку!       Учиха обернулся, увидев махающих ему напарников по команде. Закончив с записями в таблице голосов за самую вкусную конфетку, Шисуи вернул маркер на место и снова подошел к Юи. Испытывая непреодолимое желание остаться, чтобы провести весь этот день рядом с ней, он не сдержал тяжелого вздоха:       ― Я должен… идти.       ― Удачной тренировки, ― подарив ему теплую смущенную улыбку, Юи лишь усилила его нежелание уходить. ― Я уверена, эта пара часов пройдет незаметно.       ― Надеюсь, ― ответил Учиха, опустив взгляд на руки девушки. ― Пока пытаешься всех здесь накормить, не забывай перекусывать сама, хорошо?       ― Хорошо.       ― Увидимся после фестиваля, ― Шисуи прикоснулся к ладони Юи и поднес ее к губам. ― Твои нежные ручки пахнут ванилью.       ― Шисуи-кун, ― с трудом подавляя смущение от прикосновения его губ к ее руке, Юи взглянула на рядом стоящих с ними одноклассниц. ― На нас… смотрят.       ― О… Прости, что смутил, ― неловко улыбнувшись, Учиха вновь прижал ладонь Ооты к губам, на что получил вполне ожидаемую порцию ее милого смущения.       И когда наконец-то вышел из лавки кружка кулинарии, он позволил Юи облегченно вздохнуть. Не в силах уже подавлять в себе смущение и неловкость, она смогла перевести дыхание лишь после того, как он ушел. Теперь помимо ладони, которую он поцеловал, горели щеки, залившиеся румянцем. Юи старалась делать все, чтобы успокоить биение своего сердца, и вновь собраться с мыслями. Но так как она была в лавке далеко не одна, ее старания заведомо оказались бесполезны.       ― Вы только взгляните на это, ― Мико лукаво улыбнулась, окинув взглядом оставленные Шисуи записи. ― Он просто написал ее имя.       ― Что? ― услышав, что одноклассница явно говорит о Шисуи, Юи повернулась к ней. ― Какое имя?       ― Твое, Юи-чан. По мнению Шисуи-куна, самая сладкая и вкусная здесь конфетка — это ты.       Застыв на месте, Юи столкнулась с непреодолимым ступором, который не смогла сразу перебороть. Однако спустя считанные молчаливые мгновения осознав, что сделал Шисуи, она бросилась к доске под смех присутствующих рядом девочек.       ― Юи-чан, а ты уверена, что это маркер для доски? ― Аи залилась новым смехом, когда раскрасневшаяся одноклассница принялась стирать своё имя.       ― Я так и знала, ― наблюдая за реакцией Юи, Мико вернулась к своим ранним предположениям. ― Ты нравилась ему, поэтому он злил и смущал тебя при каждой возможности. Почему я раньше не догадалась? Это было так очевидно…       ― Стирается, ― Юи облегченно вздохнула, увидев, что маркер с легкостью убирается щеткой. ― Он и сейчас сделал это… нарочно. Демон.       ― И, как полагается демону, он тебя совратил, ― заметила Аи, с трудом осознавая, что эти двое теперь встречаются. ― Сегодня я уже ничему не удивлюсь.       ― Ты определенно ошибаешься, Аи-чан, ― всматриваясь в сообщение в общем чате одноклассниц, Мико протянула свой телефон подруге. ― Вот. Девочки сфотографировали.       Как только внимание двух главных сплетниц школы переключилось на что-то другое, Юи мысленно поблагодарила того, кто их отвлек. Однако даже несмотря на то, что смогла собраться с мыслями и побороть свое смущение, она продолжала мысленно ругать Шисуи за подобную шутку. Находя забавным то, как ее переполняет неловкость, он в последнее время действительно злоупотребляет своим положением. Но по причине того, что становится слабой и бессильной при виде его виноватой улыбки, Юи раз за разом все ему прощает. Поэтому, как только упрекнет его, она сразу же забудет причину, по которой на него злилась.       ― А что это за женщина рядом с Итачи-сенсеем?       Услышав, что та фотография заинтересовала уже ее напарниц по кружку, Юи не сдержала своего любопытства и достала из кармана телефон. Увидев десятки уведомлений в чате одноклассниц, она пролистала до самого последнего сообщения, после чего задержала взгляд на том фото.       ― Кажется, это дочь нашего директора, ― задумчиво начала Аи, всматриваясь в профиль лица женщины с темно-каштановыми по плечи волосами. ― Да, это она. В прошлом году она была здесь на вечере встреч выпускников.       ― Значит, дочь нашего директора? ― Мико вернула свой телефон и еще раз взглянула на идущего по школьному двору учителя с его спутницей. ― Она такая эффектная, прямо как модель. Они шикарно смотрятся вместе. Как думаете?       ― Ничего особенного, ― хмуро протянула Юи, с неприязнью всматриваясь в незнакомку в белом длинном сарафане. ― Они явно друг другу не подходят. Не вижу между ними никакой искры.       ― Вот как? А на мой взгляд, у них всё замечательно.       И со стороны всё действительно выглядело так. Однако на деле же, Итачи нисколько не разделял с Мари ее энтузиазма и настроения. Изъявив не только желание посетить этот фестиваль, но и необходимость побывать в каждой лавке, Риеки не могла нарадоваться царящей вокруг атмосфере. Получаемые эмоции от прогулки под теплым солнцем не позволяли ей обращать внимание на немногословного и слишком серьезного Итачи. Погрузившись в ностальгию по своей юности, в которой и сама принимала участие в подобных мероприятиях, Мари даже ощутила тоску по тому беззаботному времени.       ― Я уже и забыла, что такое фестивали и ярмарки, ― остановившись возле стенда кружка фотографии, она окинула их взглядом. ― Здесь особая атмосфера.       Однако даже ей было не под силу хоть что-то сделать с настроением мужчины. Размышления, который он раз за разом прогонял, в конечном итоге, все равно возвращались к нему. И чем дальше это продолжалось, тем труднее становилось от них избавиться. Итачи хоть и знал, что ему потребуется время, но он и предположить не мог, что подобное настроение окажется таким настойчивым. Поэтому поймав себя на мысли, что больше не хочет принимать участия в том, что его лишь тяготит, он обратился к Мари:       ― Думаю, нам можно возвращаться. Мы уже все обошли.       ― Разве? ― Мари перевела удивленный взгляд на Итачи, затем посмотрела на оставшиеся лавки. ― Но ведь мы даже не дошли до конца. Впереди, кажется, кружок рукоделия и… живописи. Я хочу взглянуть.       К этому времени уже закончив последний на сегодня рисунок, Куруми окинула взглядом результат своей работы. Разноцветные ловцы снов вполне неплохо и гармонично смотрелись на белых кедах, на которые с нетерпением поглядывала их владелица. И когда позволила однокурснице увидеть весь рисунок, Сенджу получила в ответ очередной радостный взгляд.       ― Это еще лучше, чем я могла себе представить, ― наблюдая за тем, как ее кеды отправляются в коробку, девушка не могла подобрать слов. ― Они теперь… совершенно другие.       ― Да, первое время в них будет непривычно, ― задумчиво согласилась Куруми, накрыв коробку крышкой. ― Когда вернешься домой, вытащи их, чтобы рисунок лучше просох.       ― Хорошо. Когда рисунок высохнет, буду носить их только под солнышком.       ― Не волнуйся, ― Куруми повернулась к девушке и протянула ей коробку с кедами. ― Эта краска…       Озвучивая эту фразу каждый раз, когда отдавала сегодня разрисованную вещь ее владельцу, сейчас Сенджу напрочь о ней забыла. Стоило ей бросить взгляд за плечо девушки, с которой она говорила, как все мысли и слова разом исчезли. Увидев женщину, которую встретила на прошлых выходных, Куруми затаила дыхание. Внезапно столкнувшись с ней в месте, где впервые за последнее время почувствовала себя комфортно и в безопасности, она не могла поверить в реальность происходящего.       И ее ступор лишь усилился, когда вслед за сероглазой незнакомкой в шатер вошел Итачи. Обстоятельства, которые переменились в считанные мгновения, просто не укладывались в голове. Куруми настолько была удивлена и сбита с толку, что не сразу расслышала голос однокурсницы напротив.       ― Воды? ― вновь повторила девушка, наконец-то встретившись взглядом с Куруми. ― Эта краска не боится воды?       ― Д-да, ― тихо ответила та, прочистив внезапно пересохшее от волнения горло. ― Поэтому их можно…       ― О, здорово! Спасибо, Куруми-чан, ты настоящая волшебница.       В очередной раз убедившись в том, что не зря ждала своей очереди, девушка прижала к груди коробку с кедами и направилась к выходу из шатра. И как только один гость вышел, внимание уделили тем, кто только что пришел.       ― Здравствуйте, ― отвечающая за встречу посетителей студентка вежливо улыбнулась учителю и женщине рядом с ним. ― Добро пожаловать. Слева выставка нашего кружка, а справа рисуются работы на заказ.       ― Вот как? ― окинув взглядом картины и портреты, Мари перевела заинтересованный взгляд на художниц. ― Значит, здесь вы не только принимаете желающих в свою секцию, но и рисуете все, что вас попросят?       ― Конечно. Если что-то разрисовать, нарисовать иллюстрацию или, к примеру, портрет, то…       ― Портрет? А можно наш? ― Мари посмотрела на все еще застывшую на месте Куруми. ― Кто-нибудь из вас…       ― Думаю, не стоит им мешать, ― Итачи прикоснулся к плечу Мари, намереваясь направиться вместе с ней к выходу. ― Идём.       ― Но, Итачи-кун, ― капризно протянув его имя в ответ, Риёки осталась на месте. ― Пусть это будет маленьким подарком на нашу свадьбу. Пожалуйста.       Услышав удивленные перешептывания своих учениц позади, Итачи тяжело вздохнул и не скрыл упрека в своем взгляде на Мари. Но последнюю, как и прежде, мало заботило его мрачное настроение. Уже решив для себя, что обязательно должна уйти отсюда с их портретом, Риеки не намеревалась сдаваться. И увидев на ее лице ту самую бескомпромиссность и настойчивость, мужчина отвел от нее взгляд и случайно бросил его на Куруми.       Призывая в этот момент все силы, какие в ней только оставались, она не могла схватиться за одну определённую мысль. Не скрыв своего удивления, Сенджу продолжала смотреть на учителя и уверять себя в подлинности происходящего. И оно оказалось настолько страшным и безжалостным, что до сих пор не позволяло ей взять над собой контроль. Но, к счастью, стоящие рядом с ней напарницы по кружку, заставили ее опомниться.       ― Свадьба? ― тихо повторила одна девушка, склонившись к плечу другой. ― Значит, учитель действительно больше не холост?       ― Похоже на то, ― шепотом и с сожалением ответила та, взяв свой смартфон в руки. ― Я объявляю траур в нашем чатике…       ― Куруми-чан?       Вздрогнув от внезапного обращения женщины, на которую с трудом заставила себя посмотреть, Сенджу уже встретилась с ее пронзительно-серыми глазами. Но, в отличии от той встречи, при которой была весьма прямолинейной и малодружелюбной, сейчас она улыбалась даже слишком правдоподобно и искренне. И не заметив того, что явно смутила девушку, Мари спокойно решила продолжить:       ― Не могла бы ты нас…       ― Она не пишет портреты, ― вновь возразил Итачи, вызвав недоумение на лице Мари.       ― Не пишет? Но…       ― Всё в порядке, ― Куруми поставила второй стул перед своим мольбертом, затем взяла простой карандаш. ― Мне несложно. Присаживайтесь.       В конечном итоге, осознав, что не в силах идти против этих обстоятельств, Куруми просто их приняла. Покорно пойти навстречу этому безумству намного проще, чем ему сопротивляться. К тому же так и не собрав в себе достаточно сил, сейчас она хотела только одного ― поскорее начать и закончить их совместный портрет.       ― Видимо, Куруми-чан решила сделать для нас исключение, ― Мари повернулась к Итачи, не сдержав новой улыбки. ― У тебя замечательные ученики, Итачи-кун.       ― Это так непривычно слышать, ― издав неловкий тихий смешок, рисующая аэрозольной краской девушка решила отложить свою работу. ― «Итачи-кун».       ― Действительно, ― тихо согласилась ее соседка по рабочему месту. ― Интересно, как давно они знакомы?       ― Почти десять лет, ― ответила Мари, усаживаясь на стул перед мольбертом. ― Мы знакомы с момента окончания университета.       ― Ой, простите. Мы…       ― Не волнуйтесь, ― Риеки бросила понимающий взгляд на девушек. ― Он всегда был слишком формальным и скрытным. Нет ничего плохого в том, что вы хотите узнать о нем хоть что-то.       И судя по тому, что Итачи по-прежнему молчал, любопытство учениц его явно не беспокоило. А вот слишком, на удивление, общительная и ко всему внимательная Мари его явно заботила. Но эти мысли, как и до этого, вызывали в нем лишь одни эмоции, которые он по-прежнему старательно в себе подавлял. Поэтому, когда сел рядом с ней на соседний стул перед стоящей за мольбертом Куруми, он скрестил руки на груди и сделал глубокий терпеливый вдох. И только он занял свое место, как раздался шелест бумажного холста и скользящего по нему карандаша.       Пока Мари отвечала на вопросы девушек и с радостью возвращалась в свои школьные годы, Куруми периодически бросала на нее взгляды, после чего детально прорисовывала её черты. Лицо сидящего перед ней мужчины ее рука нарисовала сама без какой-либо помощи. Всю весну и лето практикуясь в его портретах, она пришла к тому, что теперь способна нарисовать его, просто представив его перед собой. Поэтому все ее внимание уделялось лишь этой женщине, которая, как оказалось, является его...       Услышав треск, который не позволил мысленно озвучить страшное слово «невеста», Куруми обратила внимание на свой карандаш. Углубившись в свои мысли настолько, что не рассчитала силу, она надавила на холст и сломала грифель. Впервые за всю свою жизнь впустив растерянность в процесс рисование, который ранее никогда не прерывала из-за подобной причины, Сенджу наткнулась на свое очередное недоумение. Но так как за ее работой наблюдали, ее ступор не продлился долго.       ― Куруми-сан, нож, ― рисующая натюрморты девушка обратилась к Сенджу, чем вернула ее к реальности. ― Держи.       ― Спасибо…       Взяв в руку нож для заточки, Куруми несколько раз сняла стружку с карандаша. И когда он снова был готов к работе, она взглянула на холст. Не проведя за мольбертом и десяти минут, она уже испытывала усталость от этого портрета. И подобное внезапное утомление было таким сильным и настойчивым, что в мыслях и вовсе мелькнула идея изрезать ножом бумагу или просто сжечь ее вместе с мольбертом. Куруми с радостью бросила бы в этот огонь свой альбом, где по-прежнему хранятся те самые портреты. Однако невзирая на подобные мелькающие желания, ей пришлось продолжить. И пусть ее рука, как и сердце, категорически была против происходящего, она послушно следовала командам.       Приложив немало усилий на то, чтобы не позволять своим мыслям вмешиваться в ход ее работы, Куруми спустя несколько минут уже подвела ее к завершению. До последнего игнорируя человека, которого нарисовала, ни разу на него не взглянув, она наконец-то опустила руку с карандашом.       ― Готово.       ― Уже? ― удивившись тому, что портрет готов за такой промежуток времени, Мари поднялась со стула. ― Я думала, мы просидим как минимум полчаса.       ― Куруми-сан сильна в графике, ― ответила одна из девушек, заглядывая в ее мольберт. ― За столько лет набила руку, что рисует быстрее принтера.       ― Не выдумывай, ― Куруми покосилась на однокурсницу, которая рассматривала готовый портрет. ― Я не прорабатывала фон, поэтому вышло чуть быстрее.       Но не углубляясь в подобного рода причины и объяснения, Мари хотела уже увидеть полученный результат. Поэтому не теряя времени, она подошла к мольберту, вокруг которого уже выстроились все участницы художественного кружка. И, как выяснилось, им действительно было на что взглянуть.       ― Боже, ― увидев нарисованные лица, Мари задержала изумленный взгляд на своем. ― Я и подумать не могла, что ты рисуешь настолько… хорошо.       Несмотря на то, что портрет был выполнен простым карандашом, штрихами и линиями, он все равно выглядел живым. И больше всего жизнь присутствовала в паре черных и серых глаз. Одноцветный грифель не только выделил их по тонам, но и наделил душой. Немало внимания к себе привлекали эмоции, застывшие на лицах и их выражения. Мари досталась ее самая яркая на сегодня черта ― лукавство и нетерпеливый азарт, которые она очень давно не испытывала. Итачи же выглядел более спокойным и, в какой-то мере, отстранённым, но слишком привлекательным, чтобы зацикливаться на его настроении. И отсутствие фона, о котором упоминала Куруми, было удачно компенсировано штриховкой, создающий необычный оригинальный эффект.       ― Ты действительно постаралась, ― заключила Риеки, взглянув на Сенджу. ― Сколько ты за него хочешь?       ― Нисколько, ― ответила Куруми, вытирая салфеткой следы карандаша на пальцах. ― На фестивале мы не берем деньги за наши работы. Я упакую портрет в тубус.       Но так как вряд ли могла в знак благодарности записаться в их секцию, Риеки уже не хотела ничего слушать. Пока девушка стирала серые следы с кончиков своих пальцев, Мари сняла с плеча сумочку и открыла ее, чтобы достать кошелек:       ― Я настаиваю. Ты должна ценить свой труд и давать другим людям оценивать его.       ― Но это…       ― Не спорь, ― встретившись взглядом с Куруми, женщина сунула деньги в нагрудный карман ее фартука. ― Я на фотографиях так хорошо не получалась, как на твоем портрете, поэтому не посмею взять его бесплатно.       И когда наконец-то расплатилась несколькими купюрами за портрет, Мари бросила взгляд на остальные работы художниц. Увидев баллончики с красками и готовые яркие абстракции возле них, она не сдержала вновь возникшего интереса.       ― Невероятно… Пожалуй ваша лавка самая яркая и интересная из всех, где я сегодня была.       Но оказавшись единственной, кто не воспринимала слова Мари за комплемент, Куруми выбросила салфетку в урну. Подготовив свои руки к тому, чтобы снять портрет с мольберта и убрать его в картонный тубус, она сделала глубокий вдох напоследок. Увидев во всей безнадежной ситуации плюс только в том, что теперь эта женщина не мелькает перед ее глазами, Сенджу прикоснулась к холсту.       Очень аккуратно и с привычной осторожностью, которую проявила совсем случайно, она скрутила портрет. Куруми так быстро с этим справилась, что даже не успела одуматься, как уже держала в руках закрытый крышкой тубус. И задумавшись над тем, по какому-поводу передаст его учителю, она бросила на него взгляд.       Со стороны Итачи явно не был под впечатлением от своей приближающейся свадьбы. Было видно, как он, утомленный этим долгим солнечным днем, хотел поскорее покинуть не только шатер, но и фестиваль полностью. Оттого встав недалеко от выхода из лавки, он молча наблюдал за тем, как Мари пристально разглядывает каждую картину, не забывая при этом задавать их авторам вопросы. Никогда не замечая за Риеки какого-либо интереса к живописи и искусству, сегодня он столкнулся с ее безграничным неравнодушием. И чем дальше она уходила от выхода из шатра, тем меньше терпения в нём оставалось.       ― Сенсей? ― слишком тихо и осторожно подойдя к Итачи, Куруми протянула ему тубус. ― Портрет.       Переведя на нее свой тяжелый задумчивый взгляд, мужчина заставил ее вздрогнуть. Однако вовремя взяв себя в руки и не растерявшись из-за того, что посмотрела ему в глаза, Куруми отвернулась. И когда тубус оказался в его руке, в своих она ощутила внезапную легкость. Избавившись от груза, который тяготил ее все последние двадцать с лишним минут, Сенджу облегченно вздохнула. Но как бы ни старалась себя успокаивать, все-таки присутствующая здесь сероглазая женщина ее по-прежнему беспокоила.       Направив взгляд на Мари, Куруми задумалась о причинах, по которым она уже стала его «невестой». В памяти тут же всплыл вечер и разговор с братом о том, как и почему мужчины принимают решение создать семью. Как оказалось, одной любви и взаимного доверия недостаточно. Перед тем, как перевести отношения на новый уровень, не только женщина, но и мужчина должен испытывать твердую уверенность в партнёре и в своем выборе.       И исходя из этих аргументов, приведённых Котуки, Куруми пришла к логичному выводу:       — Значит, именно в ней Вы уверенны настолько, что хотите создать с ней семью?       ― Есть причина, по которой я должен с тобой это обсуждать?       Снова вздрогнув от пробежавшего по спине холода, Куруми вернула взгляд на учителя, которому явно не понравился ее вопрос. И в этот раз не успев вовремя взять свои чувства под контроль, она все-таки растерялась. Пусть до этого он уже проводил черту между ними, однако сейчас это было слишком неожиданно и резко. Но именно благодаря его замечанию она окончательно поверила в происходящие, в котором до последнего сомневалась.       ― Нет… ― тихо решившись на ответ, Куруми виновато опустила голову. ― Я сказала лишнее. Простите…       Ответив далеко не первым за этот день усталым вздохом, Учиха вернул взгляд на Риёки. Именно в этот момент он окончательно лишился последних остатков терпения, которым чудом успел сегодня запастись. Поэтому, как только осознал, что растратил самообладание, он больше не мог находиться рядом с этой девушкой. И так как Риёки была главной причиной того, что они все еще здесь, мужчина обратился к ней:       ― Мари.       Узнав этот тон, который лишь одним словом мог выдать его настроение, женщина обернулась. И как только встретилась взглядом с Итачи, она поняла, что он пришел к своему пределу. Но, как и прежде, на бескрайний холод его глаз Мари ответила понимающей улыбкой.       ― Уже иду.       Поблагодарив напоследок девушек за радушный прием и приятные эмоции от их работ, Мари вышла из шатра вслед за Итачи. И в тот момент, пока провожала их взглядом, Куруми столкнулась с очередной проблемой. Все то время, пока всеми силами пыталась держаться, она не подумала о том, что будет после. Поэтому, как только отпала необходимость делать вид, что все хорошо, подавляемая боль вернулась вместе с удушающей обидой.       ― Куруми-сан? ― обратив внимание на застывшую на месте наставницу, девушка осторожно прикоснулась к ее плечу. ― С тобой все хорошо? Ты, кажется, побледнела и…       ― Д-да, мне… ― прижав ладонь к губам, Сенджу почувствовала подкативший ком к горлу. ― Нехорошо…       Не в силах справиться с подобными проделками своего организма, Куруми осознала, что это далеко не тот ком, который беспокоил ее ранее. Поймав себя на мысли, что испытываемые симптомы и вовсе напоминают тошноту, она поспешила выйти из шатра. И как только оказалась на улице и попыталась сделать вдох, Сенджу ощутила очень редкий, но знакомый привкус, после которого сжало желудок.       Не задумываясь над тем, какой путь быстрее приведет ее к школьному туалету, Куруми побежала за угол здания. Выбрав самую немноголюдную, но долгую дорогу в обход, она спешила как могла. Убедившись в том, что ее тошнит, Сенджу даже не могла предположить, что именно стало этому причиной. Так и не притронувшись к обеду, который передал ей от подруги Шисуи, она пила только воду и сок. Поэтому пока неуверенно прислушивалась к этим странным позывам и сигналам своего организма, Куруми до последнего надеялась, что все обойдется.       Однако, как оказалось, не все идет так, как планировалось. Уже который раз за этот день сталкиваясь с разными внезапностями, Сенджу невольно встретилась еще с одной. Едва она успела вбежать в школу и сделать по коридору несколько шагов, как кто-то идущий ей навстречу схватил ее за плечи и прижал к стене.       ― Стой.       ― Ч-что? ― не сразу узнав человека, который ее остановил, Куруми задержала на нем недоумевающий взгляд. ― Ты…       ― Объяснить мне ничего не хочешь?       С трудом делая один вдох за другим, Куруми смотрела на Шона и старательно пыталась вымолвить хоть пару слов:       ― Прости, ― тихо прошептала она, едва справляясь с головокружением и настойчивым чувством тошноты. ― Мне… жаль.       ― Жаль? ― Итока нахмурил брови, явно не испытывая восторга от услышанного. ― Я тебе не мальчик на побегушках, ясно?       ― Да…       ― Если вздумала поиздеваться или пошутить, то…       ― Ничего такого, правда… Я, ― почувствовав, что ком тошноты уже с трудом сдерживается, Куруми оттолкнула от себя Шона. ― Прости, мне нужно…       Оставив позади себя обескураженного одноклассника, спустя считанные мгновения Куруми добежала до женского туалета. И пока ее не просто тошнило, а выворачивало наизнанку от выпитой воды и сока, о ее самочувствии узнала Юи. Прочитав сообщение от одной участницы художественного кружка о том, что Куруми стало плохо, она сразу же отправилась за ней. Перебирая все возможные причины того, что так повлияло на здоровье подруги, Оота едва не перешла на бег. Но несмотря на то, что фестиваль подошел к концу, по двору по-прежнему ходили гости. Поэтому, как только Юи ускоряла шаг, на ее пути обязательно кто-то появлялся.       Но к этому времени, так как ее мучения уже закончились, Куруми прекрасно справлялась со всем в одиночку. Не исключив того варианта, что ощутила недомогание из-за пережитого волнения, она решила усердней работать над контролем собственных эмоций. И пока умывала свое лицо, которое по-прежнему было бледным, она также подвергла критике свою впечатлительность. Ведь не будь она такой чувствительной ко всему, что происходит, большинство неприятных ситуаций можно было просто избежать. Но вместо того, чтобы держать себя в руках и не реагировать на то, что не заслуживает ее внимания, она продолжала воспринимать все близко к сердцу.       Однако какой бы требовательной сейчас к себе ни была, Куруми лишь сильнее чувствовала свое бессилие. И несмотря на ухудшенное самочувствие, больше всего она испытывала недостаток именно моральных сил. Поэтому ее слабость и легкая апатия были вызваны вовсе не тошнотой, а тем, что не оставляло в покое ее мысли. Но не забывая о том, что все еще на виду у других, она постаралась привести себя в более сносный и приличный вид.       ― Руру!       Выйдя из туалета в школьный коридор, Куруми увидела приближающуюся к ней Юи. Заметив подругу, Оота ускорила шаг, благодаря чему довольно быстро сократила между ними оставшееся расстояние.       ― Как ты себя чувствуешь? ― остановившись перед Куруми, Юи шумно вздохнула. ― Девочки сказали...       ― Да, желудок немного покапризничал.       ― О… ― еще не успев полностью отдышаться, Юи уже принялась за расспросы. ― А сейчас? Как… ты? Ничего не болит? Давай сходим в медпункт.       ― Я в порядке, Юи, ― Куруми улыбнулась, ничуть не удивившись такому чрезмерному беспокойству. ― Все прошло.       ― Я так переживала… Может, тебе стало плохо от онигири, которые я положила в контейнер?       Ощутив укор от собственной совести за то, что так и не притронулась к обеду, который собрала для нее Юи, Куруми нервно сглотнула. Наблюдая в этих ярко-зеленых глазах бескрайнюю заботу и беспокойство, она могла ответить лишь наглой ложью и притворством.       ― Кажется, я просто надышалась краской в баллончиках. Аки рисовала рядом со мной.       ― Вот как? ― ответив подруге с пониманием и сочувствием, Юи покачала головой. ― Еще эти очереди… Наверняка у вас там было не протолкнуться.       ― Как и в прошлом году.       ― Тогда тебе не было плохо, ― заметила Юи, услышав уведомление на своем телефоне.       Наблюдая то, как подруга открывает полученное сообщение и проходится по нему взглядом, Куруми заметила на ее лице новое мелькнувшее беспокойство. И как только Юи озадаченно нахмурила брови и прикусила губу, это стало новым нехорошим сигналом.       ― Что-то случилось? ― поинтересовалась Сенджу, на что Оота отрицательно мотнула головой.       ― Нет. Ничего серьезного.       Но Куруми уже явно не могла воспринимать этот ответ за правду. Подступив ближе к подруге, которая набирала ответное сообщение, она увидела их переписку с Шисуи. Прочитав последнее сообщение о том, что его родители позвали Юи на сегодняшний ужин, девушка обратила внимание на текстовую строчку. И только Куруми прошлась взглядом по ответу, который собралась отправить Юи, она не смогла сдержать своего искреннего недоумения.       ― Что ты делаешь? ― выхватив телефон из рук Ооты, Сенджу встретилась с ее удивленным взглядом. ― Почему ты пишешь ему, что не можешь пойти?       Озадаченная поступком подруги и ее вопросами, Юи в своей прежней растерянности лишь безмолвно открыла рот, так и не найдя подходящий ответ. Но так как уже не нуждалась ни в каких объяснениях, Куруми не стала их ждать и продолжила:       ― Ты должна согласиться и поехать с ним.       ― Но…       ― Речь идет о совместном ужине с его родителями, Юи. Это ваша с Шисуи жизнь. Я и мои проблемы не должны на неё влиять.       Игнорируя ступор подруги, которая все еще не могла собраться и хоть что-то ответить, Куруми вернула взгляд на ее смартфон. К счастью, вовремя его выхватив, она не позволила Юи отправить Шисуи ответ. Поэтому не желая упускать возможность, Куруми стерла набранный текст и написала новый.       ― Чем лучше у вас с ним дела, тем мне спокойней, ― отправив другу сообщение, после чего тут же получила ответ, Куруми протянула смартфон подруге. ― Я ответила ему, что ты пойдешь. Он будет ждать тебя через полчаса возле школьных ворот.       ― Руру…       ― Не благодари.       Ощутив лишь больше неловкости и смущения за то, что Куруми все узнала, Юи опустила голову и взяла свой смартфон. Пусть они уже это и обсудили с ней, но Оота все равно испытывала сомнения и даже вину перед подругой. Поэтому не зная, что делать в подобных ситуациях, она попыталась все скрыть. И это лишь сильнее заставило ее сожалеть о своей глупости, однако так и не избавило ее от прежних мыслей.       ― Руру… кажется, мне все еще стыдно перед тобой за то, что я и Шисуи-кун…       ― Юи, ты такая дурочка, ― обхватив щеки подруги, Куруми заставила ее поднять голову и взглянуть на нее. ― Мы ведь уже говорили с тобой об этом. Не нужно жалеть и стыдиться того, что вы любите друг друга. Да, мне пришлось непросто, но, глядя на вас, я чувствую себя счастливой.       ― Правда?       ― Конечно, ― Куруми вновь задумчиво улыбнулась. ― Поэтому ты просто обязана поужинать с родителями Шисуи и хорошо провести с ним время, поняла?       ― Угу, ― Юи кивнула, неловко улыбнувшись подруге в ответ. ― А… ты?       Вопреки тому, что Сенджу выглядела довольно убедительной, Оота все равно испытывала необходимость лично во всем убедиться. Поэтому с осторожностью затронув непростую тему, она нервно сглотнула и продолжила:       ― Сегодня я видела…       ― Пустяки, ― отпустив лицо Юи, Куруми уже догадалась, о чем та хотела сказать. ― Это не заслуживает никакого обсуждения. И я сама не хочу об этом говорить.       ― Уверена?       ― Абсолютно.       И это оказалось чистой правдой. Однако не желая обсуждать учителя и его спутницу, она против своей воли продолжала их вспоминать. Но когда вернулась в шатер, из которого девочки уже начали уносить свои вещи и картины, Куруми удалось отвлечься. Занимаясь уборкой в художественной лавке, она переключала свое внимание с одной задачи на другую. К тому же, когда на помощь пришли однокурсники, ей пришлось взять их работу под контроль. И совместными усилиями, они освободили шатер, который парни весьма быстро разобрали.       Таким образом, под первые лучи вечернего солнца осенний фестиваль окончился. Учителя и участники, как и полагалось организаторам мероприятия, покидали школьный двор самыми последними. Но несмотря на то, что сегодняшний день прошел и без того насыщенно, ученики строили совместные планы на вечер. Погода оказалась слишком приятной и благосклонной, чтобы не воспользоваться моментом и не провести время с друзьями и одноклассниками.       ― Куруми-чан? ― услышав голос позади, Куруми остановилась на полпути к школьным воротам. ― Не хочешь с нами в караоке?       ― В караоке? ― Сенджу обернулась, встретившись взглядом с Аи. ― Не уверена…       ― Почему? Мико-чан должна отжечь один трек на немецком, а я на русском. Это будет легендарное зрелище. Мы точно попадем в реки.       ― Прости, Аи. Я бы с радостью пошла, но, кажется, за сегодня я слишком устала.       ― Эх, ― разочарованно поджав губы, Аи вздохнула. ― Понимаю, тебе действительно лучше отдохнуть в покое и тишине. У вас в шатре отбоя не было. Кстати… Говорят, ты нарисовала портрет сенсея и его невесты. Это правда?       Уже смирившись с тем, что сегодня вряд ли сможет отпустить и забыть этот день, Куруми просто кивнула в ответ. Хотя на самом деле ей очень хотелось бы шумно вздохнуть и выразить всю свою усталость, накопившуюся за этот день. Но так как приняла решение лишний раз не проявлять слабость, она себя сдержала и не подала виду.       ― А вот и они, ― заглянув за плечо Куруми, Аи заметила проходящего по парковке учителя и его спутницу. ― Такие красивые и сексуальные, что даже… завидно.       Но даже у таких людей, которые сегодня весь день притягивали любопытные взгляды, на деле оказалось не все так просто. От сексуальности и красоты, зачастую, нет никакого толка. С чем, собственно, давно и столкнулась Мари. Несмотря на то, что сегодня немало времени провела в компании лишь одного мужчины, она не получила от него никакого внимания. Поэтому решив насладиться долгожданным выходным, она с легкостью смогла игнорировать настроение Итачи. Ей удалось не только отдохнуть и оценить фестиваль по достоинству, но и уйти с драгоценным подарком, который так и хотелось открыть.       И как только оказалась в машине Учихи, Риёки сняла крышку с тубуса и развернула холст. На тот момент она так сильно впечатлилась увиденным, что не успела все рассмотреть. А так как теперь подвернулась подходящая возможность, Мари решила использовать ее сполна.       ― Поразительно, ― вновь задумчиво заключила она, переведя взгляд на портрет Итачи. ― Она такая молодая, но уже так талантлива.       Наблюдая не просто умение, а труд, в который, как ни странно, была вложена душа, Риёки лишь убедилась в своих словах. У юной художницы уже был не только опыт, но и выработан стиль, особый почерк. Даже для такого человека как Мари, далекого от живописи и искусства, было ясно, что уровень этой девушки уже давно не ограничивается любительским. Желая и вовсе назвать его «профессиональным», она, к собственной неожиданности, задалась вопросом о будущей этой ученицы.       ― Куда она хочет поступить? ― не сдержав своего любопытства, Мари повернула голову к Итачи. ― Она ведь уже выбрала себе профиль.       Но не испытывая никакого интереса к подобной теме разговора, Итачи проигнорировал ее вопрос. Молча пристегнув ее ремень, он завел машину и бросил взгляд в зеркало заднего вида перед тем, как выехать с парковки. И наблюдая его явное нежелание говорить о той девушке, Мари нашла этому лишь одно объяснение:       ― Ты злишься?       ― Пристегнись.       Это и стало очередным доказательством того, о чем думала Мари. Он не просто пребывал в недовольном настроении, а действительно был зол. И то, какое лицо было у той бедняжки, говорило о том, что одной злостью он сегодня не обошелся. Но это уже было не так важно по причине того, что Мари вспомнила весь процесс рисования. И, заметив странность уже в поведении Куруми, она сразу же переключила все свое внимание именно на нее.       ― Я кое-что заметила… ― вновь вернувшись к изучению портрета, Мари задержала взгляд на лице Итачи. ― Хоть и рисовала нас обоих, но она ни разу не взглянула на тебя. Кажется, она настолько хорошо помнит твое лицо, что нарисует его и с закрытыми глазами. Как такое возможно?       Но и в этот раз не отличившись многословностью, Итачи ответил молчанием. Сдав назад, он выехал с парковки и, перед тем как повернуть на выезд, остановил машину. Заметив, что Мари проигнорировала его замечание и даже не притронулась к своему ремню, он наклонился в ее сторону и сам ее пристегнул.       Следя за тем, как он поворачивает руль и концентрирует все свое внимание на дороге, Мари пришла к новому выводу. Оценивая всю эту ситуацию, когда она была иной, сейчас женщина испытывала искреннее недоумение от того, что все так кардинально изменилось. Не понимая, в чем именно перед ним провинилась та девушка, Риёки невольно пожалела ее. И к этому ее привело отношение Итачи, которое раньше он явно бы себе не позволил.       ― Забавно… ― тихо заключила Мари, убирая портрет обратно в тубус. ― Все-таки, Итачи-кун, несмотря на то что ты до боли чуткий и заботливый, ты можешь быть жестоким. И вовсе не по отношению ко мне.       С превеликим удовольствием покинув территорию школы, которая в последнее время вызывает одни лишь грустные мысли, Куруми не спешила домой. Сказав Аи, что очень устала и нуждается в покое, она решила отдохнуть во время прогулки. Погода под конец этого дня все-таки заслужила от нее признание и некоторую благодарность. Поэтому Куруми предпочла пройтись по городу, чтобы провеяться и насладиться приятным теплым вечером.       Начало сентября действительно мало походило на осень. Визуально не наблюдая никакой разницы с августом, Куруми уже начала гадать, спустя какое время сможет наблюдать пожелтевшую листву. А пока, решив не торопить и без того обманчивую погоду, она смиренно наслаждалась летней зеленью и вслушивалась в городской шум. И чем быстрее темнело небо, тем живее становились улицы. Но невзирая на царящий вокруг гул из голосов прохожих, проезжающих машин и доносящейся музыки, Куруми все равно начала отвлекаться на свои мысли.       Пообещав себе, что будет сильной и перестанет вспоминать ту женщину, она все-таки это сделала. Вернув в свои мысли образ Мари, которая и в этот раз была в белом, Куруми бросила взгляд на свое отражение в витрине и поняла, что даже сегодня не просто уступала ей, а проигрывала по всем параметрам. Испачканный краской фартук и собранные волосы в пучок, который она проткнула кисточкой, выглядели до боли глупо и нелепо. И лишь вспомнив о том, что пыталась тягаться с той женщиной, Куруми покачала головой. Теперь ее одолевала обида не на него, а только на себя. В том, что не вошла в категорию его предпочтений, виновата только она сама. Но даже если и понимала это, она все равно не могла что-либо сделать.       ― Боже… ― не сдержав разочарованного вздоха, Куруми подошла ближе к витрине. ― Еще и испачкалась.       Только сейчас заметив, что на ее щеке осталась краска, Сенджу принялась стирать ее. Мысленно ругая себя за свою неосмотрительность и неаккуратность, она и представить боялась, как выглядела в его глазах. Однако стоило ей задаться подобным вопросом, как перед глазами вновь возникли серые глаза и их владелица. Своеобразный ответ, который преподнесли ей воспоминания, явно указывал на то, что ее волнение напрасно. На тот момент ее учитель по большей части смотрел только на свою невесту.       Куруми вздохнула, вновь ощутив подкравшийся к горлу ком. Но теперь он не был похож на тот последний, после которого ее тошнило. То, что она испытывала сейчас, было результатом не волнения, а простой обиды. И именно обида, совместно с вернувшейся досадой, жаром хлынула к лицу. Сенджу попыталась сглотнуть и придержать просящиеся слезы, однако понимала, что не располагает достаточным запасом силы.       ― Только не здесь, ― прикрыв глаза, прошептала Куруми. ― Пожалуйста…       ― Мяу…       Услышав мяуканье возле своих ног, Сенджу замерла от недоумения, затем опустила голову. Черный кот, пытающийся привлечь к себе внимание, терся об ее кроссовки, с которыми уже успел поиграть. Утратив интерес к развязанным шнуркам, он нагло что-то требовал от их хозяйки.       ― Ты развязал шнурки, которые я берегла месяц, ― нисколько не расстроившись из-за этого, Куруми села возле этого наглеца с янтарными глазами. ― Но ты слишком милый, чтобы на тебя злиться.       Проведя ладонью по гладкой черной шерсти своего нового друга, Куруми задумчиво улыбнулась на то, сколько ласки он проявил в ответ. Но, как оказалось, даже такая с виду искренняя нежность не была беспричинной. Учуяв в ее пакете контейнер с едой, который она забрала с собой, кот жалобно промяукал. И подумав о том, что Юи нисколько бы не обиделась на нее за это, Куруми решила его покормить своим несъеденным обедом.       ― Идем, ― она направилась за угол здания, открывая пакет с едой на ходу. ― Кажется, тут были закуски с ветчиной и онигири с тунцом.       Послушно последовав за своей кормилицей, хитрый попрошайка вновь что-то попытался ей сказать на своем. Но занимаясь в это время тем, что открывала контейнер и раскладывала закуски, Куруми пропустила его обращение мимо ушей. Однако стоило этому коту подойти к ней ближе, как она услышала и других.       ― Вас так много, ― обернувшись, Куруми увидела других котов, которые повыходили из переулка. ― Кажется, на всех не хватит…       Заметив, что закуски уже оперативно и благополучно дегустируются уличными четвероногими жителями, Сенджу озадачено нахмурила брови. Окинув взглядом подбегающих котов, она чувствовала не просто желание, а обязанность их всех накормить. И лишь сейчас вспомнив об оплате за портрет, она сунула руку в карман своего фартука. Увидев довольно внушительную сумму, Куруми не сдержала усмешки:       ― Он точно не доверит ей семейный бюджет.       ― Мяу, ― услышав подобный ответ, Куруми восприняла его за согласие.       ― Да, она либо дура, либо просто щедрая.       Но это уже явно не должно было ее заботить. Раз таким образом Риёки решила поблагодарить ее за труд, то Сенджу была вправе потратить такую великодушную благодарность. И она уже знала, для чего именно ею воспользуется. Пообещав пушистым ребятам, что скоро вернется, Куруми направилась в ближайший продуктовый магазин. Обойдя мясной и рыбный отделы, а затем добравшись до полок с кормом для домашних животных, Куруми накупила столько, сколько смогла унести.       Вернувшись с двумя пакетами к этим милым голодающим созданиям, Сенджу увидела среди них новых прибывших. И теперь не переживая о том, что кто-то из них останется без ужина, она принялась всех кормить. Раскладывая в контейнеры мясные деликатесы, морепродукты и кошачий корм, Куруми следила за тем, чтобы никто не остался без угощений. Поэтому она смогла облегченно вздохнуть лишь тогда, когда каждый получил свою порцию.       Сев возле главного виновника незапланированного кошачьего пира, Сенджу записала в телефон адрес этого места. И решив сразу же просмотреть непрочитанные сообщения за этот день, она начала с общего чата. Но стоило ей только открыть беседу и пролистать ее вниз, как на глаза попалась фотография, которая снова вернула ее в прежнее удрученное состояние. И уже не имея сил противиться горькому кому в горле, Куруми погасила экран смартфона и уткнулась лицом в колени.       В итоге, обещание самой себе быть стойкой и терпеливой, оказалось невыполнимым. Как только снова увидела ту женщину, на глаза тут же навернулись горькие слезы. Этот нестерпимый мучительный день стал настоящим испытанием, которое Куруми с трудом прошла. Но под конец, растратив остатки всех сил, она снова испытывала боль и сожаление. Однако в этот момент они казались ей слишком сильными и нестерпимыми. Даже новость о том, что они женятся, не расстраивала ее так, как их совместный портрет и случайное фото. Понимая, что и сейчас эти двое вместе, Куруми не могла справиться с сжигающей ее болью изнутри. Испытывая при этом не только досаду, но и настоящую зависть к его невесте, она не понимала, как долго сможет с этим жить. День за днем проливая слезы и терзая себя бессмысленными надеждами, она так и не чувствовала ожидаемую легкость.       Куруми обхватила колени, когда очередной всхлип сорвался с ее губ. Совершенно не заботясь о том, что может привлечь к себе внимание прохожих с тротуара, она думала только о том, когда уже сможет избавиться от кома в горле и спокойно вдохнуть. Осознав, что не сможет долго притворяться, Сенджу уже не жалела о своей безответной любви. Сейчас все, что ей было необходимо ― обычный душевный покой. Но сталкиваясь с тем, что он ускользает, стоит ей последовать за ним, она уже не верила в то, что скоро все изменится.       ― Когда мне станет… легче? ― отчаянно задавшись этим вопросом, Куруми тихо всхлипнула. ― Хоть самую малость… Совсем… немножко.       Но, вполне ожидаемо, оставшись без ответа, она продолжила тихо плакать. Однако, как только она начала терять связь с реальностью, как в тот день, ее кое-что отвлекло. Ее внимание вновь привлекли ноги, а точнее тот хитрец, который и в этот раз развязал ей шнурки. Но сейчас он на этом не остановился, продолжив играться с ее кроссовками, как с игрушкой. И то, как забавно он это делал, заставило Куруми издать тихий смешок. Наевшись досыта, кот завалился набок возле ее ног и лениво, но упрямо продолжал теребить ее шнурки.       ― Ты всё никак… не сдашься? ― задумчиво улыбнувшись, Куруми шмыгнула носом и смахнула остатки слез. ― Что тебе сделали мои кроссовки?       Однако бросив на них взгляд, она заметила, что дело вовсе не в шнурках, а в лучах от лазерной проекции. Куруми проследила за ней, после чего увидела подсветку от торгового центра напротив. Поэтому причина, по которой ее кроссовки привлекли внимание кота, была ясна. С наступлением темноты мегаполис подсвечивается не столько фонарями, сколько рекламными экранами, фасадной подсветкой и проекторами. Стоит только раз окинуть взглядом то или иное здание, как можно узнать все магазины и организации в нем.       Подобный маркетинговый ход сработал не только с четвероногим гурманом, но и с Куруми. Как только ее взгляд зацепился за рекламу салона красоты, она задумалась. Затем, взяв оставшиеся деньги из кармана своего фартука, она поднялась с земли. И решив занять себя на весь оставшийся вечер, она уже обеспечила себе незаметное и незамедлительное наступление утра.       И то самое утро следующего дня в школе встретили, на удивление, так же радушно, как и сам фестиваль. Отдохнув вчера как следует и расслабившись, ученики были готовы к продолжению учебной недели. Однако тот, кто лишь недавно вступил в официальные отношения, в последнюю очередь думал об учебе. Все то время, пока Юи готовилась к предстоящему уроку английского и прочитывала материал для написания теста, Шисуи смотрел на нее. Даже еще не открыв свой портфель, для полного удобства он подпер лицо ладонью и любовался своей девушкой.       ― Доброе утро.       Заметив перед собой подругу, которая поздоровалась и подошла к соседней парте, Шисуи лишь в тот момент отвлекся и решил поприветствовать ее в ответ.       ― Доб… — Учиха только взглянул на Сенджу, как тут же утратил способность говорить. ― Что…       Смотря на эту девушку, что стояла возле его парты, он с трудом преодолел свой ступор, затем озадаченно нахмурил брови. Но ничуть не смутившись того, что друг потерял дар речи, Куруми покачала головой.       ― Что-то для песика ты слишком тихий и молчаливый, — Куруми улыбнулась и взъерошила его волнистые волосы. — Не рад меня видеть?       Услышав голос подруги, Юи закрыла учебник и повернулась к ней. Однако встретившись с ней взглядом, Оота застыла, затем в следующее мгновение вскочила со стула и с испугом прокричала:       ― Что ты сделала со своими волосами?!       ― А что с ними не так?       ― Что не так? ― взглянув на каре подруги, Юи снова не сдержала эмоций. ― Они короткие и… черные!