Внеклассные чувства

      Но так как догадывалась о том, что именно такая реакция будет у друзей, Куруми нисколько не удивилась. И не забывая о том, что они с Юи уже обсуждали разные прически, она не видела в своих изменениях ничего серьезного и шокирующего.       ― Родители тоже не были в восторге, ― начала Куруми, сев за свою парту. ― Но ты ведь как-то сказала, что хотела бы увидеть меня с каре.       Все еще не веря в то, что разговаривает со своей Руру, Юи всеми силами пыталась привыкнуть к ее новому образу. Но сколько бы ни всматривалась в знакомое лицо, она не могла его связать с тем, что видела вчера. Благодаря светлому цвету волос, который Куруми беспощадно перекрыла черным, она была теплой и нежной как весна. Однако теперь из-за бледной кожи и голубых глаз от нее стало веять зимним холодом.       ― Да, я была уверена, что каре тебе пойдет, ― ответила Юи, постепенно преодолевая свой ступор. ― Но черные волосы… Руру, у тебя ведь был такой прелестный цвет, сладкий и приятный как миндальная… нуга.       ― Согласен, — не скрывая своего явного неодобрения, Шисуи принялся подготавливаться к уроку. — Поговорю с тобой, когда ты станешь прежней.       ― Прежней? ― Куруми бросила взгляд на друга, который капризно и едва не в обиде надул губы. ― Но я осталась той, что была. Это всего лишь волосы.       Однако ни для Шисуи, ни для Юи этот аргумент нисколько не показался убедительным. Не в силах принять ее новый образ, они оба углубились в свои мысли. Но если для них перемены подруги были восприняты близко к сердцу, то на зашедших в кабинет Аи и Мико ее новая прическа определенно произвела эффект.       ― О! ― вскрикнула Аи, застыв в ряду между парт. ― Куруми-сан, ты… такая необычная теперь. Жгучая брюнетка. Вылетая Микаса.       ― Или Селин из Другого мира.       ― Та что была вампиром и влюбилась в оборотня? ― Аи задумчиво нахмурила брови, пристально всматриваясь в лицо Куруми. ― Действительно… и глаза по цвету похожи. Хоть и непривычно, но мне нравится.       ― Спасибо, ― Сенджу неловко улыбнулась, заправив прядь волос за ухо. ― А вот моим друзьям не очень.       ― Ну, думаю, они еще привыкнут. Теперь для школьной вечеринки на Хэллоуин у тебя, как минимум, есть два образа. Для Микасы потребуется шарф, а для Селин пистолеты.       Закончив обсуждение своего нового образа на такой интересной ноте, Куруми начала готовиться к приближающемуся занятию по английскому языку. Но, разумеется, на этом удивление окружающих не закончилось. Вошедшая учительница, окинув взглядом весь класс, с недоумением задержала его на одной студентке. Но как только разглядела в ней знакомое лицо, женщина опомнилась:       ― Куруми-чан, я тебя даже не узнала. Словно совсем другой человек.       ― И Вы настолько удивились, сенсей, что сами нарушили свое правило, ― заметила девушка в первом ряду, сидящая напротив учителя. ― «После звонка в этом кабинете говорят только на английском».       ― Oh, really… Кхем, ― прочистив горло, чтобы избавиться от возникшей неловкости, женщина повернулась к доске. ― Please forgive me.       И наблюдая за тем, как сбитая с толку женщина извиняется за нарушение главного правила, Куруми все-таки задумалась о кардинальности своего нового образа. Вчера она оказалась в слишком непростом и отчаянном положении, что подтолкнуло ее на подобное решение. Однако столкнувшись с тем, что для близких и знакомых она стала казаться абсолютно другой, Куруми все равно не испытала сожаления. И даже если все ближайшее время она будет вызывать у окружающих подобный ступор и удивление, в ней найдутся силы это пережить.       Поэтому, ничуть не обижаясь на учителя по английскому, а затем и на недоумевающего историка, Сенджу пыталась сконцентрироваться лишь на учебе. И если временами у нее возникала свободная минутка о чем-то подумать, она тут же себя одергивала. Стараясь не пускать в свои мысли его и ту женщину, Куруми, на удивление, снова хорошо справлялась. Горький ком, который еще этой ночью не давал ей глубоко дышать, хоть и напоминал периодически о себе, однако уже не был таким настойчивым. Погруженная в учебу Сенджу не давала себе поводов для плохих воспоминаний и слез, что помогло ей постепенно приблизится к тому состоянию, в котором она была раньше.       Однако след пережитых эмоций и чувств все-таки проявил себя на большом перерыве, когда, войдя в школьную столовую, Куруми озадачилась выбором обеда. За последние несколько дней чувствуя сильный голод она так и не смогла его утолить. Поэтому, желая в первую очередь обезопасить себя и свое самочувствие, она решила избегать любимых блюд и остановила выбор на самом легком.       ― Что это? ― увидев обед подруги, которая села напротив нее за стол, Юи уже пребывала в своем новом недоумении. ― Одни огурцы и капуста. Руру… где гречневая лапша? Где мясо? Я все расскажу Шисуи-куну.       ― О чём?       Вовремя подойдя к столику, за которым сидели Куруми и Юи, Шисуи застал весьма интересное обсуждение. Решив сегодня пообедать вместе с девушками, он оставил шумную компанию одноклассников, после чего убедился в правильности своего выбора.       ― Ты посмотри, что она ест, ― начала Юи, жалуясь севшему возле нее Шисуи. ― Один салат и больше ничего. Это не моя Руру, это какая-то… другая.       Помимо того, что подруга внешне до сих пор казалась ей незнакомой, она теперь и своим поведением не напоминала себя прежнюю. И это было уже больше, чем просто непривычным. Сколько бы усилий Юи ни приложила, она все равно не видела в девушке напротив свою лучшую подругу. Подобный факт вызывал беспокойства столько же, сколько удивления. Поэтому допустив мысль о том, что это лишь начало подобных перемен, Оота пошла на поводу своего отчаяния:       ― Верни мою Руру, самозванка! Она и дня не могла прожить без любимого мяса.       ― Ты же знаешь, что вчера мне было плохо, ― Куруми взяла приборы, морально подготавливая себя к началу трапезы. ― Поэтому чем легче и проще еда, тем лучше.       ― Хоть и говоришь убедительно, но все равно мне верится с трудом, ― Юи прищурила глаза и скрестила руки на груди. ― Если ты забыла, то тебе не нравятся капуста и огурцы.       ― Я взяла самое простое из всего, что было.       Опустив взгляд на чашку с салатом из морской капусты и огурца, приправленного соевым соусом, Куруми нервно сглотнула. Однако напомнив себе о том, что проглотить кусочек мяса или лапшу ей все равно не под силу, она смогла подавить свою легкую панику. Если в данный момент она может довольствоваться лишь этим салатом, то вряд ли должна заботиться о его вкусе.       И с такими мыслями, в которых не было место сомнениям и трусости, Куруми поднесла самый маленький кусочек огурца к губам. Несмотря на то, что все это время Юи пристально следила за ее реакцией, она не испытывала никакого волнения. Старательно прожевывая огурец, в котором попадались эти неприятные маленькие семена, Сенджу спустя некоторое время его проглотила и тут же запила водой.       ― И как тебе? ― поинтересовалась Юи, наблюдая за тем, как подруга с той же осторожностью пробует полосочку морской капусты. ― Сойдет для полноценного обеда?       ― Вполне.       Так как до этого не питала никаких иллюзий относительно нелюбимой еды, Куруми действительно нашла ее сносной и легкой, что было важнее всего. Невзирая на странную текстуру и вкус морской капусты и огурца, она надеялась получить от них хоть малейшее чувство сытости. Однако на деле же этот внутренний настрой и надежды имели явный контраст с выражением ее лица. Это и стало причиной, по которой Шисуи всерьез озаботился наблюдаемой им картиной.       Постепенно убеждаясь в том, что выбранный подругой обед не просто ей не нравился, а вызывал настоящее отвращение, Учиха втянул в эти мысли и ее новый имидж. К сожалению, все произошедшее в жизни этой девушки за последнее время доставляло ей не только проблемы, но и боль. Шисуи слишком хорошо помнил то, с каким трудом и испугом искал Куруми в ту субботу под дождем. Неожиданная и неприятная встреча ее сломила настолько, что на какое-то время лишила рассудительности и здравомыслия. И, что было немаловажным, вчера подобная встреча состоялась вновь. Поэтому, задумавшись над состоянием подруги, Учиха вспомнил прошедший фестиваль и женщину, которую видел рядом с кузеном.       И новое озарение не заставило себя ждать. Стоило Шисуи представить образ сероглазой незнакомки, как он тут же поставил рядом с ней девушку, напротив которой сидел в данный момент.       ― Новая прическа, легкий обед… — начал он, заставив Куруми поднять на него глаза. — Ты что, хочешь быть похожей… на неё?       ― Что? На кого? — удивленная Юи повернула голову к плечу, но тут же опомнилась. ― О… на ту…       ― Вовсе нет. Я не хочу быть ни на кого…       Ощутив удар в плечо, Куруми замолчала. Прошедший мимо нее студент задел ее с такой силой, что рука выронила приборы. И, опустив взгляд на упавшие на пол палочки, девушка увидела ногу, которая на них наступила. Тот, кто «нарочно» задел ее плечо, повернулся к ней, чтобы что-то сказать:       — Ох, прости, Куруми-сан… Я случайно.       Услышав в его голосе слишком наигранное сожаление, Куруми подняла голову и увидела стоящего перед ней Шона. Взгляд и выражение его лица не только выдавали ту самую фальшь в словах, но и говорили о его скверном и даже агрессивном настроении. И несмотря на то, что явно не был настроен на дружеский диалог с ней, он все равно продолжил:       — Я тебя не заметил, ― неловко улыбнувшись, он перевел взгляд на ее волосы. ― Точно, ты ведь сменила имидж. Довольно неплохо. Думаю, твоему…       Шон перевел задумчивый взгляд на Шисуи, чем заставил его нахмуриться и насторожиться. Поднятая тема и контекст явно уже не нравились никому за этим столом, однако Итока и не рассчитывал на иную реакцию. Напротив, чем больше он видел в глазах Учихи неприкрытое недовольство и злость, тем сильнее ему хотелось его задеть.       ― О, кажется, теперь я понял, ― выразив свое внезапное озарение, Шон усмехнулся. ― У вас, как это называется… «отношения без обязательств»?       — Итока, ― протянул Шисуи, с трудом сдерживая свое раздражение. ― Ты что несёшь?       ― Правду.       Получив от Шисуи новое недовольство, выражаемое в его черном беспросветном взгляде, Шон уже не думал о последствиях. Даже понимая, что терпение одноклассника небезгранично, он счел необходимым затронуть более пикантную и провокационную тему.       — Одно время она зажимается с тобой на лестнице, в другое ходит с парнями по отелям, ― Шон перевел взгляд на застывшую Куруми, в глазах которой мелькнула паника. — Куруми-сан, оказывается, такая скрытная и ничего не рассказывает своим друзьям.       Услышав перешептывания за столиками позади нее, Сенджу ощутила на себе взгляды. И подумав о том, что эти подробности удивили не только окружающих, но и подругу, Куруми уже боялась на нее взглянуть. Но если с Юи она рано или поздно все обсудит и поговорит, то разговор с Шоном стоило закончить именно сейчас.       ― Кстати, не мог не припомнить, ― начал Шон, прервав ход мыслей Куруми. ― Во время той поездки на источники я видел, как под утро ты шла со стороны мужского крыла. Вот только с Шисуи у меня была одна комната и я тебя там не видел. Забавно, правда? И где же в итоге ты спала?       — Кажется, это не твое дело, ― тихо заметила Сенджу, заметив в его глазах вчерашнее недовольство. ― Тебя не должно касаться то, где я ночевала.       — Конечно, не должно. Но, Куруми-сан, если ты все-таки не станешь известной на весь мир художницей, то знай, что как потаскуха, ты уже состоялась. Причем весьма… знатной.       Столкнувшись с тем, что не в силах была поверить в услышанное, Куруми даже не обратила внимание на новую волну перешептываний. Впервые получив подобный «комплимент» в свой адрес, она задумалась над тем, как смогла всё это допустить. Это уже была не просто насмешка, а настоящее оскорбление, на которое Сенджу не нашла в себе силы ответить. Однако на услышанное незамедлительно отреагировал Шисуи, позволив своим эмоциям взять верх.       — Тебе жить надоело? ― резко вскочив из-за стола, Шисуи подступил к Шону. ― Сейчас же извинись.       — С каких пор ты указываешь мне, что делать? — Итока бросил взгляд на типичный английский обед одноклассника и не сдержал новой усмешки. — Лучше пей свой чай с пудингом и молись за Короля и единство островов.       — О, вот как? Значит, пить чай и молиться?       — Шисуи-кун… ― настороженно обратившись к нему, Юи нервно сглотнула. ― Пожалуйста, только…       — Нет-нет, все в порядке, ― Шисуи улыбнулся, взглянув на девушку. ― Не волнуйся. Скоро же five o’clock tea, Шон прав. Это не просто стереотипы.       Опустив взгляд на тарелку со своим нетронутым десертом, Учиха взял ее в руку. И под заинтересованные взгляды окружающих и легкое недоумение Шона, он повернулся к нему и продолжил:       ― Но, как твой бывший сосед по комнате, я тебя уверяю, что пить пятичасовой чай с лимоном и ореховым пудингом в разы приятней, чем мастурбировать на грудастых актрис в душе. Так что… вот. Попробуй.       Шисуи протянул тарелку с пудингом Шону под смешки одноклассников, среди которых один смеялся громче всех. Оценив ответ, который получил Итока, Судзуки даже потерял интерес к своему обеду и обратился к Учихе:       — Не шутил бы ты так с ним, Шисуи. Шон вспыльчивый и скор на расправу.       — Да, ― согласился Учиха, улыбнувшись в ответ на ярость на лице Итоки. ― И шаловлив на руку.       Вновь сделав Шона объектом насмешек и причиной несдержанного смеха Судзуки, сам Шисуи не находил ситуацию забавной. Все еще помня о том, что стоящий напротив него человек перешел все границы дозволенного, он не мог спустить ему всё с рук. Если так и не принесет свои извинения девушке, которую оскорбил, Итока Шон пожалеет, что подошел к этому столу.       Однако в этот момент Шон уже вряд ли мог позволить себе извинения перед одноклассницей, друг которой окончательно вывел его из себя. К тому же уже не в силах слышать смех позади, Итока утратил остатки своего терпения.       — Заткнись, Судзуки, — Шон бросил взгляд на одноклассника, затем выбил тарелку с пудингом из руки Шисуи. — Думаешь, тебе все можно? Британский выскочка… Считаешь, что эта лазящая по деревьям стерва стоит того, чтобы за нее умереть?       — Если ты ее хоть раз еще…       — Что? — бросил Шон, подступив к Шисуи. — Если я еще хоть раз как-то назову эту… шлюху?       Все это время пребывающая в своих размышлениях Куруми опомнилась лишь в тот момент, как Шисуи ударил Шона по лицу и сбил его с ног. Вскрикнув от испуга, Юи вскочила из-за стола и застыла на месте. Завязавшаяся в столовой драка обескуражила каждого, кто ее увидел. Такой внезапный и неожиданный исход словесной перепалки хоть и имел свое место, однако не был ожидаем.       Позволив своей ярости принимать решения, Шисуи дал ей полную свободу, что все-таки привело к своим последствиям. Несмотря на то, что он оказался полностью охвачен собственным гневом, его тело не лишилось рефлексов. Ударив первым, Учиха обеспечил себя преимуществом и не оставил Итоке ни единого шанса. К тому же имея весьма мощную мотивацию в лице оскорбленной подруги, он не позволил бы себе поражение. Поэтому бездумно бросившись отстаивать честь девушки, Шисуи не жалел для этого сил.       Но так как невольно стала причиной этой драки, Куруми уже не думала о сказанных Шоном словах. Опомнившись самой первой из всех присутствующих, она уже озаботилась проблемами, которые могут возникнуть у друга. И наблюдая за тем, как он, забравшись на Итоку, продолжает бить его по лицу, Сенджу обратилась к стоящим рядом одноклассникам:       — Да остановите же вы их кто-нибудь!       — Зачем? ― ответил Судзуки, чем повергнул одноклассницу в шок. ― Шон первым перегнул палку.       ― Судзуки…       Получив ответ, на который явно не рассчитывала, Куруми не поверила своим ушам. Позиция, занимаемая одноклассником, вызывала столько удивления, что сбивало с толку. Но так как время шло, а драка продолжалась, Сенджу переборола свой ступор и решила сама остановить друга.       — Шисуи, хватит! Остановись!       Бросившись к нему, Куруми попыталась схватить его окровавленную руку, которую он вновь занес для удара. И как только смогла поймать его кулак, дрожа от волнения и паники, она привлекла к себе его внимание.       ― Хватит, ― повторила Куруми, встретившись с ним взглядом. ― Пожалуйста…       Увидев то, как с застывшим на лице беспокойством, Куруми восстанавливает сбитое от паники дыхание, Шисуи вернул взгляд на Шона. Успев за эти считанные мгновения разбить ему губы и нос, он все равно испытывал безудержное желание продолжить. Однако чувствуя дрожь в руках Куруми, он уже не мог идти на поводу собственных эмоций и вновь заставить ее волноваться. Поэтому шумно и устало вздохнув, он освободился от ее ослабевшей хватки и вернулся к тому, с чего все началось.       — God save the King,— бросил Шисуи, встретившись с взглядом Шона. ― Пока я пью чай и молюсь, ты, ублюдок, учись достойно принимать отказы от девушек, понял?       — Шисуи-кун, ― тихо начала Юи, наблюдая за тем, как он поднимается на ноги. ― Тебя могут исключить, если…       ― Не исключат, ― Судзуки окинул взглядом всех присутствующих. ― Эй, никому ни слова! Тебя это тоже касается, Шон.       ― Что здесь происходит?!       Услышав голос вошедшего в столовую директора, студенты обернулись. Те, кто стоял вокруг дерущихся, спешно разошлись и вернулись за свои столы. Однако уже заметив толпу, директор Такахара намеревался все выяснить, поэтому направился к самым заметным ученикам, один из которых прикрывал свое лицо. И пока мужчина стремительными шагами проходил через обеденный зал, Куруми опустила взгляд на свои ладони.       Лишь когда все закончилось, она осознала, что сыграла в этом далеко не первую роль. Став причиной потасовки, из-за которой Шон пострадал, а у Шисуи начнутся проблемы, Куруми даже не знала, что может сделать. Из-за того, что все произошло слишком быстро, она реагировала на это с несвойственной ей медлительностью. Новая возникшая неприятность оказалась настолько необъятной, что невозможно было собраться с мыслями. К тому же, помимо того, что столкнулась с трудностями в собственных раздумьях, Куруми начала испытывать недомогание.       Рассматривая ладони, на которых остались засохшие следы крови Шона, она ощутила во рту неприятный солоноватый привкус. Теперь вместе с виной за произошедшее и сожаления к ее горлу незамедлительно подступил ком, который сразу же вызвал дискомфорт. И, возможно, от вида чужой крови или от вкуса съеденной капусты и огурца, ей снова стало плохо.       — Руру? ― осторожно обратившись к подруге, Юи прикоснулась к ее плечу. ― Тебе снова плохо?       ― Да… ― почувствовав запах крови на своих руках, Куруми нервно сглотнула. ― Кажется, меня сейчас… вырвет.       ― Идём скорее.       Ведя подругу в сторону выхода из столовой, теперь Юи могла беспокоиться лишь о ее самочувствии. Вовремя взяв себя в руки, она чудом заметила перемены на ее лице. Однако озаботившись проблемой одного близкого человека, она была вынуждена оставить позади другого. Но, в случае Шисуи, ее присутствие мало бы чем помогло, ведь за содеянное предстояло отвечать только ему самому. И по-прежнему считая, что Шон получил лишь то, что заслужил, он был готов абсолютно к любому исходу.       ― Это еще что такое? ― подойдя к Шисуи и только что поднявшемуся Шону, директор окинул взглядом последнего. ― Кто начал драку?       Однако получив в ответ молчание, на которое он явно не рассчитывал, Такахара сделал терпеливый вдох. Хоть драки в старшей школе ― явление нередкое, однако в данный момент отсутствие каких-либо ответов вызвало напряжение. Перед ним стояли студенты, один из которых заметно пострадал. Поэтому все еще нуждаясь в деталях и принципиальной конкретики, мужчина решил узнать все у свидетелей.       ― Ты, ― Такахара обратился к ученице, на которую бросил случайный взгляд. ― Расскажи, что здесь произошло. Кто из них ударил первым?       — Извините, директор, ― виновато начала девушка, пожав плечами. ― Я ничего не видела. В столовой достаточно шумно, поэтому…       — Шумно?       Мужчина нахмурил брови, чем заставил девушку неловко отвести взгляд. И теперь каждый, на кого он смотрел, просто отворачивался и продолжал трапезу. Впервые столкнувшись с тем, что разговоры с его собственными студентами не дают никаких результатов, он вновь глубоко вдохнул. Продолжительное и феноменальное молчание, царящее в столовой, указывало на то, что никто из присутствующих не собирался пойти с ним на контакт.       — Повторю еще раз, ― продолжил мужчина, обращаясь к присутствующим. ― Кто-нибудь может рассказать мне, что здесь произошло?       Но, как и следовало ожидать, произошедший инцидент уже никого из учеников не интересовал. Однако прекрасно зная, что подобным решением они просто кого-то покрывают, Тахакара решил сам все узнать. Поэтому вернув взгляд на стоящих перед ним нарушителей, он обратился к самому пострадавшему из них:       — Что у тебя с лицом, Итока?       Прижимая рукав пиджака к разбитому носу, Шон покосился на Шисуи. Пусть во всей этой ситуации он винил именно его, но понимая, к чему могут привести последствия, ему все-таки пришлось последовать совету Судзуки.       — Поскользнулся… ― ответил Шон, вернув взгляд на директора. ― На пудинге. Он лежит у ваших ног.       Совсем не впечатленный данным ответом, Такахара все-таки посмотрел вниз, после чего действительно увидел разбитую тарелку и пудинг на полу. Но так как причина для подобного рода травм была слишком незначительная и неправдоподобна, мужчина перевел взгляд на того, кого подозревал с самого начала.       — А ты? — обратившись к Учихе, который завел руки за спину, директор сразу же это заметил. — Я их уже видел. Что у тебя?       — Отжимался.       — Вот как? ― Такахара нахмурил брови, скрести руки на груди. ― На кулаках?       — Да, так удобнее. У меня начинаются осенние сборы по баскетболу. Я начал набирать форму.       — О, значит, один форму набирает, а другой на пудингах поскальзывается? Ясно… ― мужчина перевел дыхание, однако все равно не смог сдержать вспыхнувшее возмущение. ― За идиота меня держите?! Живо рассказывайте, кто начал драку!       Но потерявший терпение директор ни для Шисуи, ни для Шона не был причиной рассказать правду. Более того утомленный подобным допросом Итока хотел уже просто умыть лицо и привести себя в порядок. Поэтому, не сдержав усталого шумного вздоха, он ответил:       — Я же сказал, что просто… упал.       — Невероятно... ― не скрывая и своей усталости от этой возмутительной ситуации, Такахара достал из кармана брюк телефон и набрал один контакт. ― Ты нужен в столовой. Я жду.       Понимая, что его собственных наблюдений и догадок будет недостаточно для принятия более серьезных мер, мужчина окинул взглядом подслушивающих студентов. Являясь единственными, кто мог рассказать всю правду от начала и до конца, из них так никто и не решился поднять даже взгляд. И этот факт раздражал не меньше, чем сам инцидент. Подобная студенческая солидарность хоть и была доказательством единства их коллектива, однако все равно мешала воспитательному процессу.       ― По-прежнему будем молчать? ― вновь обратившись к присутствующим студентам, Такахара вернул взгляд на Шона и Шисуи. ― Несусветная наглость.       — Такахара-сан?       Услышав голос человека, которого попросил прийти в столовую, мужчина обернулся. Подошедшей к нему Итачи сначала встретился с ним взглядом, затем увидел стоящих перед ним учеников. И как только на глаза попалось лицо Шона, Учиха не сдержал недоумения:       ― Что…       — Один утверждает, что поскользнулся, ― заметил Такахара, покосившись на Шисуи. ― А второй говорит, что отжимался. Покажи нам свои руки.       — Я их мыл, если Вы об этом.       — Ты сейчас не в том положении, чтобы шутить, остряк, ― строго заметил директор, опустив взгляд на ладони, которые продемонстрировал ученик. ― Переверни.       Без какого-либо удовольствия следуя команде Такахары, Шисуи перевернул ладони. И увидев покрасневшие разбитые костяшки пальцев кузена, Итачи все понял без слов. Бросив недовольный и осуждающий взгляд на Шисуи, на что в ответ получил полное отсутствие сожаления, мужчина перевел его на Итоку. Несмотря на то, что Шон явно мог спровоцировать одноклассника, по понятным Итачи причинам, он все равно являлся пострадавшим. Поэтому для начала придется говорить с тем, кто в состоянии это делать.       — Думаю, Итоку стоит отпустить, ― начал Итачи, заметив в глазах Шона мелькнувшую неловкость. ― Сходи в медпункт. Мы поговорим с тобой позже.       Не без чувства благодарности Итока ответил задумчивым кивком, после чего прошел мимо директора и направился в сторону выхода. И стоило одному участнику драки покинуть столовую, как все внимание присутствующих было направлено на другого. Оставшись наедине с кузеном и директором, настроение которого по-прежнему было крайне раздраженным, Шисуи был готов к продолжению непростого разговора. И так как воцарившееся молчание в столовой отнимало у всех время, Такахара решил его не терять и вновь обратился к ученику:       — Значит, ты у нас спортсмен и любишь отжимания? Ну и какой твой рекорд?       — Сто. За минуту.       — Весьма внушительный результат. Хочу проверить. Показывай, как ты тут отжимался на кулаках. Итачи-сенсей засечет тебе время.       Итачи хоть и был готов назначить кузену наказание, однако испытал категорическое возражение в ответ на услышанные слова директора. Помня о том, что на руке Шисуи была не только кровь Шона, но и его собственная, он явно не был в восторге от идеи с отжиманиями. Поэтому вместо того, чтобы послушно выполнить его просьбу, Итачи к нему обратился:       — Такахара-сан? Может, ему…       — В противном случае он здесь больше не учится, ― не желая слушать возражения, директор взглянул на Итачи в ответ. ― Засеки для него время.       Наткнувшись на хладнокровную принципиальность директора, который уже ни при каких обстоятельствах не отпустит Шисуи просто так, Итачи повернулся к последнему. Все это время помня о том, что сам выбрал подобную «правду», он не нуждался ни в каких объяснениях. Поэтому по причине того, что был вынужден доказывать свои слова делом, Шисуи снял пиджак и закатал рукава рубашки. И вместе с тем, как принял упор лежа на кулаках, он попал под пристальное внимание не только директора и кузена, но и обедающих студентов.       Итачи опустил взгляд на секундную стрелку часов, затем дал Шисуи команду. Наблюдая за тем, с каким усиленным темпом и без особого труда отжимается этот набирающий форму спортсмен, Такахара услышал восхищенные комментарии позади. Молчаливые наблюдатели лишь в подобной ситуации решили отличиться своей внимательностью. Теперь вместо того, чтобы молча отводить свои взгляды, они с интересом обсуждали физическую подготовку капитана их сборной по баскетболу. И это стало новой причиной, по которой директор испытал невероятной силы раздражение. Желая проучить виновника драки, он позволил ему не только оправдаться, но и стать героем в глазах других.       И когда за еще неоконченную минуту подсчитанные им отжимания уже перешли за сотню, Такахара не выдержал:       — Достаточно.       Хоть в этот раз ему не удалось использовать его наглую ложь против него самого, с сегодняшнего для он возьмет его поведение под личный контроль. И найдя в себе силы для того, чтобы смириться со своим неудавшимся наказанием, мужчина склонился к поднимающемуся с пола Шисуи:       ― Если ты думаешь, что я оставлю это просто так, ты ошибаешься. В третий раз я тебя сразу же исключу, даже не разобравшись в причинах, понял?       Молча приняв это предупреждение, Шисуи взял со скамьи свой пиджак. С виду он хоть и был собран и спокоен, однако внутри его все еще переполнял гнев. Мысленно направляя свое негодование на в край обнаглевшего Шона, он также не забывал винить во всем Итачи. И то, что ему пришлось отжиматься на разбитых кулаках, заботило его в разы меньше, чем состояние его подруги.       ― Итачи, ― перед тем, как вернуться к своим делам, Такахара решил обратиться к нему напоследок. ― Парень отбился от рук и каждый триместр устраивает нам представления. Постарайся повлиять на него не только как учитель, но и как старший брат.       — Да. Я за ним присмотрю.       Проводив взглядом ушедшего директора, Итачи подождал, пока кузен наденет пиджак. И, судя по выражению его лица, он не особо был рад предстоящему разговору. Шисуи не скрывал своего настроения, которое за считанные мгновения Шон умудрился испортить. Поэтому направившись вместе с Итачи к выходу, он пытался уже унять свой пыл и тлеющую в нём ярость.       Но даже если причины этой драки все равно были ему ясны, Итачи все равно было, о чем спросить. Выйдя в коридор из столовой, под взгляды учеников, мужчина прикрыл за собой двери и отошел с кузеном в сторону. По-прежнему выражая свое слишком явное отношение к их воспитательной беседе, Шисуи принялся собирать оставшееся в нем терпение для того, чтобы не позволить себе лишнего.       ― Значит, теперь именно так ты решаешь свои дела?       ― Именно так? ― недовольно протянул Шисуи, изобразив непонимание. ― Это как?       ― Кулаками, ― строго заметил Итачи, нахмурив брови в ответ на неуместный сарказм кузена. ― Если ты не заметил, ты разбил ему нос.       ― Не вижу в этом ничего плохого. Он оскорбил девушку и пытался ее унизить. Ублюдок получил по заслугам.       — Даже если, по-твоему, он «заслужил», в этом стоило знать…       — Да что с тобой такое, черт возьми?       Не сдержав эмоций от осознания того, что они говорят лишь о парне, который перегнул палку и обидел невинную девушку, Шисуи наткнулся на искреннее недоумение. Мужчина, стоящий перед ним, даже словом не обмолвился о той, которой через столько пришлось пройти. И чем дольше он об этом думал, тем меньше в нем оставалось сил держать себя в руках. Его подруга страдает из-за человека, которому нет до нее никакого дела. И вспомнив то, в каком состоянии нашел ее на прошлой неделе в тот самый день, Шисуи дал волю своим чувствам:       ― Ты за этого недоноска переживаешь больше, чем за… ― не в силах подобрать слов из-за собственных воспоминаний, он покачал головой. ― Все, что сейчас она переживает… Вина и ответственность полностью лежат на тебе. А тебя заботит лишь его разбитый нос?       Не в силах все-таки совладать с переполнявшими его эмоциями, Шисуи помимо досады и злости испытал разочарование. Пусть их отношения с Итачи продолжали быть напряженными еще с самой весны, однако он был уверен в его честности и неравнодушии. Но, как выяснилось, его кузен оказался не только невозмутимым и непреклонным, но и по-настоящему жестоким. Однако это нисколько не смущало девушку, которая осознанно продолжала из-за него страдать. И благодаря своим наблюдениям, Шисуи взвесил все имеющиеся обстоятельства и кое-что осознал:       ― Лучше бы я тебе врезал, а не Шону. За такое и грех не отчислиться.       Нисколько не удивившись подобному заявлению, Итачи был готов к тому, что в итоге окажется виновен в произошедшем конфликте. Но, в какой-то мере, понимая чувства Шисуи, он не мог винить его в таких громких и откровенных словах. К тому же все еще находясь под властью своих эмоций, он был вправе говорить что угодно. И понимая, что сейчас не самое лучшее время и место выяснять отношения, Итачи решил закончить их недолгий разговор.       ― Не будь ты капитаном сборной, я бы отстранил тебя от занятий, но не могу. Поэтому в качестве наказания будешь помогать дежурным до конца этого триместра.       ― Думаешь, мытье полов заставит меня сожалеть?       ― Нет, ― возразил Итачи, направившись в сторону кабинета математики. ― Оно займет твои кулаки. И когда будешь их сейчас отмывать, не забывай, что за опоздание я не допущу тебя к уроку.       И хоть подобное правило не распространялось на старост и заместителей, Куруми с радостью бы хотела быть не допущенной к уроку. Уже с начала большого перерыва морально готовя себя к самому проблемному для нее предмету, она все равно не была готова к встрече с учителем. В ней еще не собралось достаточно сил для того, чтобы смотреть на него и слышать его голос. Поэтому даже тогда, когда ее тошнило и кружилась голова, она думала о предстоящей математике, которую очень хотела пропустить.       Однако осознав, что прогул следующего урока принесет ей очередные проблемы, Куруми смирилась с безвыходностью своего положения. Если вчера, как и все последнее время, он старательно не бросал в ее сторону взгляд, то и сегодня вряд ли что-то изменится. Это давало ей хоть маленькую, но все-таки надежду быть незамеченной. И убедившись в том, что не стоит переживать из-за следующего урока, Куруми решила заняться собой и своим видом.       ― Руру, я принесла тебе воду, ― в туалет вбежала Юи и увидела вышедшую из кабинки Куруми. ― Тебя больше не тошнит? Я читала, что рвота может привести к обезвоживанию.       ― К счастью, я съела немного, поэтому обезвоживание мне точно не грозит…       ― Но все равно выпей воды, ― Юи поставила бутылку на раковину, в которой подруга мыла руки. ― Маленькими глотками.       ― Спасибо. Прости, что…       ― За что ты извиняешься? Если бы ты не постриглась, я бы еще подержала тебе волосы.       Следя за тем, как вода стекает из крана по ее ладоням, Куруми не сдержала задумчивой улыбки. Все-таки с какими бы проблемами не сталкивалась, она не решала их в одиночку. И пусть сейчас ее усталость достигла слишком опасного предела, поддержка друзей все равно придавала ей сил.       ― Мне повезло, что у меня есть вы.       ― Руру…       ― Скоро начнется урок, ― заметила Куруми, умывая прохладной водой лицо. ― Лучше найди Шисуи.       ― Но разве я могу оставить тебя одну?       ― Можешь. Сейчас ты ему нужнее, чем мне. Дальше я справлюсь сама, не волнуйся.       Но даже если призовет все имеющиеся в ней силы и искренне того захочет, Юи все равно не избавится от своего волнения. Являясь слишком чувствительной и ранимой, ее настроение нередко зависело от подруги. Поэтому сейчас, наблюдая за тем, сколько трудностей раз за разом выпадает на долю Куруми, она ни на секунду не сможет об этом забыть. Однако даже в такой ситуации Юи понимала, что ее чрезмерное желание поддержать и помочь в первую очередь утомляет подругу. Поэтому услышав в ее словах завуалированный намек «я хочу побыть одна», Оота с нежеланием кивнула.       ― Хорошо… ― тихо протянула она, погладив подругу по спине напоследок. ― Увидимся в кабинете.       Услышав, что наконец-то осталась одна, Куруми шумно вздохнула. Несмотря на то, что поддержка и помощь от Юи придавали ей сил, иногда она все равно нуждалась в одиночестве. Особенно сейчас обдумать случившееся Куруми могла только наедине с собой. К тому же взять эмоции и чувства под контроль ей удалось только в полной тишине, не отвлекаясь на малоприятные воспоминания и объяснения.       И одно из объяснений, которое отняло бы много времени и сил, это причина, по которой она позвала Шона на свидание в отель. Разумеется, подобное решение, принятое спонтанно на эмоциях, нисколько ее не оправдывало. Однако Куруми и подумать не могла, что все в итоге обернется подобным образом. Пусть Шон никогда не отличался вежливой тактичностью, но его сегодняшнее поведение сбило ее с толку. Вместо того, чтобы вновь выловить ее в коридоре и высказать ей в лицо все, что о ней думает, он решил разобраться с ней публично. И в этой ситуации ее больше заботило не количество свидетелей, а тот, кто среди них оказался. Не будь рядом с ней Шисуи, то их разговор закончился бы чем угодно, но только не дракой из-за нее.       ― Дура…       Вновь издав шумный усталый вздох, Куруми закрыла кран и подняла взгляд на своё отражение в зеркале. Несмотря на то, что умывалась прохладной водой, от которой лицо всегда краснело, сейчас оно по-прежнему оставалось бледным. И совместно с тем, что еще не привыкла к новой прическе, Сенджу в первые секунды взгляда на себя столкнулась с легким замешательством.       Все-таки окружающие ее люди были не единственными, кому еще потребуется время, чтобы привыкнуть. И судя по тому, с каких сюрпризов начался этот день, эти перемены не облегчили жизнь Куруми, а лишь усложнили ее. Нагрянувшие трудности коснулись не только ее, но и друга, который снова ей помог. Поэтому, не заботясь о том, что из-за слов Шона по школе о ней могут пойти слухи, она испытывала лишь вину перед Шисуи. Но стоило ей услышать звонок на следующее занятие, как волнения прибавилось.       По-прежнему не желая идти на урок, на котором будет он, Куруми видела в этом очередное неприятное испытание. Вопреки тому, что сегодняшний день вызвал достаточно эмоций и впечатлений, она еще не отошла от вчерашних. Поэтому предстоящая встреча с учителем, перевернувшим ее жизнь с ног на голову, заведомо была тяжелой и больной. Оставалось лишь надеяться на то, что он, как и вчера, не будет без надобности обращать на нее внимание.       И эти надежды были оправданны. Зайдя в кабинет после звонка, Итачи окинул всех присутствующих взглядом и заметил, что одной ученицы нет. Но так как позволял старостам и заместителям задерживаться, он не увидел в опоздании Сенджу ничего критичного. Поэтому, когда спустя несколько минут с начала урока дверь в кабинет тихо открылась, он даже не кинул на нее взгляд, так как знал, кто именно вошел.       ― Здравствуйте, ― поприветствовав учителя, Куруми осторожно закрыла за собой дверь. ― Извините за опоздание. Я…       ― Можешь пройти.       Не отрывая взгляд от списка учеников, Итачи продолжал отмечать присутствующих. И мысленно поблагодарив его за то, что по-прежнему не обращает на нее внимание и не бросает в ее сторону взгляд, Куруми на носочках прошла между рядами и села за свою парту.       ― Руру? ― шепотом обратившись к подруге, Юи заставила ее обернуться. ― Как ты?       ― Всё хорошо.       Куруми улыбнулась, стараясь выглядеть искренне и естественно. Но даже если и выглядела слишком правдоподобно, она все равно вызвала в Юи сомнение. Однако понимая, что в ближайшее время она вряд ли будет верить ее словам, Куруми повернулась к тому, кого эти слова лишь злили.       Шисуи хоть и переживал за нее, однако не мог скрыть в своем взгляде обвинения и упрека. Помимо того, что он явно не одобрял наблюдаемые им перемены, он нуждался в деталях, о которых упоминал Шон. И осознав, что после этого урока между ней и Шисуи назревает непростой разговор, Куруми и ему постаралась улыбнуться. Но так как своей виноватой и неловкой улыбкой вызвало эмоций гораздо больше, Учиха не сдержал тяжелого вздоха и покачал головой.       ― Сегодня закрепим пройденную тему, ― Итачи открыл тетрадь с практическими заданиями, затем вернул взгляд на журнал. ― Продолжим по списку. Сначала Сенджу, затем Судзуки.       Вернувшись к уравнениям, среди которых принялся выбирать необходимые для решения у доски, Итачи услышал шаги. Однако краем глаза заметив, что вместо Сенджу к нему подошла Ватабэ, мужчина обвел нужные примеры и обратился к ней:       ― Кажется, я вызывал не тебя, Ватабэ.       ― Сенсей, ― неловко обратилась та, сидя напротив него. ― Я… здесь.       Задержав на уравнениях недоумевающий взгляд, Итачи поднял его на Ватабэ, затем перевел на ту, что к нему подошла. И как только его глаза коснулись лица стоящей возле него девушки, он невольно погрузился в ступор:       ― Ты…       С трудом узнавая ее черты, Итачи все еще сомневался в том, что видит. Совершенно другая и на себя непохожая Сенджу лишь одним своим видом сбила его с толку. И бескрайнее недоумение вызывали не только ее черные волосы, но и ее лицо. Эта девушка не просто не казалась ему знакомой, она и вовсе не выглядела живой. Если раньше в ее глазах можно было увидеть любую эмоцию начиная от смущения, заканчивая недовольством и упреком, то сейчас на ее бледном как полотно лице не было ничего.       ― Сенджу Куруми, ― первой нарушив молчание, она постучала по бейджику пальцем. ― Это я. Ничего страшного, если Вы меня не узнали.       ― О, точно, ― задумалась девушка во втором ряду. ― Помимо Микасы и Селин, Куруми-чан может косплеить даже Ватабэ.       ― Да, ― задумчиво согласилась Куруми, встретившись взглядом с одноклассницей. ― Кажется, теперь я, действительно, могу быть кем угодно. Но только не собой.       Вновь с трудом сдерживая эмоции, Шисуи нахмурил брови. Переполняющая его злость, несмотря на добрую потасовку с Шоном, все равно не унималась. Его раздражал уже не только факт того, что подруга отказалась от себя самой, но и то, что окружающие ее в этом поддерживают. И особое осуждение в его мыслях получал кузен, который даже в этой ситуации мало чем отличался от других.       ― Я могу приступать? ― опустив взгляд на методичку учителя, Куруми протянула руку. ― Кажется, Вы уже отметили примеры.       Чудом опомнившийся Итачи прервал ход своих мыслей, после чего передал книжку Куруми. Но даже когда она подошла к доске и начала переписывать на нее уравнение, он все равно продолжал следить за ней и пребывать в своем прежнем ступоре. Его собственное удивление оказалось таким сильным, что не позволяло ему двинуться с места.       ― Сенсей? ― вновь обратилась к нему Ватабэ за первой партой. ― Извините, но нам из-за Вас… не видно.       Бросив взгляд на учеников, следящих за доской, Итачи оставил трибуну и направился к своему столу. Он хоть и пытался дистанцироваться и избегать мыслей об этой девушке, но в итоге все равно оказался не готов. И теперь игнорировать ее, старательно отводя взгляд, однозначно не удастся. Ведь вместе с тем, что искренне удивился, Итачи всерьез обеспокоился. Его заботила не только причина таких кардинальных изменений в ней, но и ее внутреннее состояние. Он был уверен, что увидел не просто ее усталость. Лицо, на которое он сейчас смотрел, выражало ее разбитость и эмоциональное истощение.       И задумавшись над причинами того, что заметил, Учиха не мог не вспомнить своего кузена, на которого сразу же бросил взгляд. В памяти также мелькнул понедельник и ее желание «забыться» в компании парня, с которым в итоге и подрался Шисуи. Итачи даже не успел провести между этими событиями логическую связь, как сразу же убедился в верности своих предположений. Поэтому, спустя недолгие секунды размышлений, он пришел к выводу, который напрашивался еще в тот день ― его кузен разбил сердце девушки, как только его получил.       Но со своей стороны Итачи мог лишь оставаться наблюдателем, который не имел права лезть в личную жизнь своих учеников. Однако, будь у него такая возможность, он бы попытался поговорить с Шисуи и кое-что ему объяснить. Наблюдаемые им события с каждым новым разом становились все более тревожными и мучительными для девушки, у которой начало этого года и так не задалось. Но даже если и хотел бы ей помочь, для Итачи по-прежнему оставались свои рамки и границы. Его попытка хоть что-то исправить может привести к тому, что ситуации лишь сильнее усложнится и повлечет за собой новые проблемы. И так как обязан оставаться зрителем и не принимать в этом участия, он решил более внимательно следить за своим кузеном и Куруми.       Несомненно, на его решение не упускать Шисуи из вида повлияла та самая месть. Итачи в какой-то момент хоть и проникся доверием к этой девушке, однако до последнего с осторожностью относился к ее другу. И если в итоге был готов простить ей ложь и обман, то по отношению к кузену он был непреклонен. Даже заступаясь за нее и ввязываясь в драки, он мог преследовать не самые благородные цели. Поэтому всерьез озадачившись поведением Шисуи, Итачи был готов не спускать с него глаз, чтобы в итоге увидеть его истинные мотивы.       И проведя в подобных размышлениях и догадках весь оставшийся день, Итачи пребывал в них и на следующий. Заранее собрав все свои силы и терпение, он с самого первого урока старался беречь их для последнего. Возможно, дело было в его предчувствии или обычной мнительности, но его моральная подготовка к этому занятию оказалась не напрасной. Учиха словно предчувствовал, что в его классе снова что-то намечается, однако с первых минут урока ничего не предвещало беды.       С прозвеневшим звонком после большого перерыва Итачи вошел в кабинет, после чего сидящие ученики поднялись из-за парт. Окинув взглядом всех присутствующих, среди которых не было ни одного отсутствующего, Итачи произнес:       ― Садитесь.       Положив на трибуну ведомости и методичку, он повернулся к доске. Висящий плакат с тригонометрическими формулами, который сегодня не пригодится, однозначно был лишним. Поэтому, не придав этой странности никакого значения, Итачи снял плакат и повесил его на место. Однако не успел он взять мел и вернуть взгляд на доску, как в кабинете тут же раздалась волна перешептываний.       Увиденное обескуражило и удивило каждого, кто взглянул на доску. Подобные чувства испытал и сам Итачи, когда задержал взгляд на оставленном кем-то сообщении. И услышав, что среди обсуждений мелькнуло ее имя, Куруми подняла голову и увидела доску, а точнее надпись, написанную черным маркером:       «Сенджу Куруми ― потаскуха, покоряющая мир. Тел:…»       Сидящий на своем месте Шисуи едва успел понять смысл написанного, как тут же вскочил на ноги и бросился к последней парте Шона:       ― Ты, сволочь, с первого раза не понимаешь?       ― Но я…       ― Шисуи!       Услышав голос Итачи, раздавшийся на весь класс, Шисуи замер. Перед этим успев лишь схватить Шона и занести руку для удара, он с нежеланием обернулся к доске и встретился с недовольным взглядом кузена.       ― Сядь, ― строго продолжил тот, не смягчив свой тон. ― Живо.       Вернув взгляд на ничего непонимающего Шона, Шисуи все-таки отпустил его. Не позволив своим эмоциям вновь взять верх, он попытался вернуться к прежнему состоянию. И несмотря на то, что все-таки направился к своей парте, он не избавился от подозрений в сторону Итоки, который был способен на подобную подлость.       Атмосфера в кабинете пропиталась напряжением и накалилась до предела, когда Шисуи занял свое место. И как только Итачи направился к последнему ряду, за которым сидел Шон, воцарилась гробовая тишина. Однако вопреки тому, что царящая в классе обстановка повлияла почти на каждого, Шон не позволил себе растеряться. Поэтому, как только учитель оказался рядом, он поднялся из-за парты и поднял на него взгляд.       ― Мы, кажется, с тобой вчера говорили.       ― Это был не я, ― уверенно заявил Шон, покосившись на надпись. ― Я этого не делал.       ― Да? ― тихо протянул Судзуки, сидящий рядом с ним. ― И чем докажешь?       ― Этим, дебил, ― Шон повернулся к нему, указав на свой фингал под левым глазом. ― Я хоть и сволочь, но не тупой, ясно?       Став новым объектом обсуждений и перешептываний, Шон вернул взгляд на учителя, в черных глазах которого до сих пор царили мрак и недовольство. Но хоть и наблюдал явное недоверие к себе, это никак не повлияло на решительность Итоки:       ― Это не я. Клянусь Вам.       ― Даже если не Шон, это кто-то из наших, ― задумчиво начала Мико, чем прервала обсуждения одноклассников. ― Я мыла доску после третьего класса перед тем, как пойти на обед. На ней ничего не было.       Мико слишком быстро вернулась в воспоминания и вспомнила, как даже прикрыла за собой дверь пустого кабинета. Это позволило ей в очередной раз убедиться в верности своих слов. И пока кабинет снова погружался в тишину, а одноклассники в раздумья, она повернулась к последним рядам и обратилась к учителю:       ― Сделавший это однозначно среди нас. Он прикрыл надпись плакатом, потому что первым вошел в кабинет и остался на урок.       По какой-то причине Итачи и сам склонялся к подобному варианту. К тому же в словах Мико действительно была логика, доказывающая уместность ее предположения. Если кто-то планировал просто оставить оскорбительную надпись и сбежать, вряд ли бы ему пришла идея спрятать ее под плакатом. Была огромная вероятность того, что ученик, сделавший это, один из первых закончил с обедом и вошел в этот кабинет. И судя по тому, сколько глаз было обращено на Итачи в этот момент, предположение Мико оказалось убедительным не только для него. Поэтому не тратя время на ненужные размышления, он решил проверить ее теорию прямо здесь и сейчас:       ― Всем показать содержимое портфелей.       Итачи направился обратно к доске под обескураженные взгляды учеников. Затея вытрясти содержимое сумок хоть и была необходимой, однако все равно казалась странной. Но так как дело касалось не только доски, испорченной маркером, но и оскорбленной девушки, все переглянулись между собой, после чего принялись выкладывать учебники и тетради на парты. И наблюдая за тем, как студенты вытряхивают все из портфелей, Итачи обратил внимание на старосту. Рё оказался единственным, кто вместе с Куруми не притронулся к своей сумке.       ― Рё? ― Итачи обратился к нему, чем заставил его опомниться. ― Я сказал «всем». Без исключения.       Растерявшись от внимания, которое учитель направил на него, Рё опустил взгляд на свой портфель и прикоснулся к нему. К этому времени, пока одноклассники уже демонстрировали Итачи пустые портфели, староста только открывал свой. И это уже не казалось результатом его забывчивости, которую он весьма грамотно изобразил. Но только допустив мысль о том, что такое поведение уже вызывает подозрение, Учиха решил подождать.       Выложив все свои тетради и учебники, Рё перевернул портфель и потряс им надо партой. И добросовестно выполнив то, что от него требовалось, он уже хотел складывать всё обратно, как Итачи снова к нему обратился:       ― Карман.       Бросив взгляд нового удивления на учителя, Рё даже не сразу понял, о чем идет речь. Однако проследив за тем, куда в этот момент смотрели глаза мужчины, он увидел молнию на задней стороне портфеля. Но то ли от растерянности, то ли от любопытных глаз, направленных на него, Рё продолжал лишь смотреть на замок.       ― Я жду, ― вновь вернув старосту к реальности, Итачи заставил его плечи напрячься. ― Мы не продолжим занятие, пока ты его не откроешь.       Пробыв в своем ступоре еще несколько секунд, Рё все-таки расстегнул молнию кармана и перевернул портфель. И уже увидев мелькнувшее отчаяние на лице ученика, Итачи знал, что за этим последует. Выпавший черный маркер прокатился по парте Рё и упал на пол. Погрузив в новую напряженную тишину весь кабинет, парень опустил руки с портфелем и потупил взгляд перед собой.       ― Боже… ― начала Аи, первой нарушив молчание в классе. ― Рё-кун, ты… Почему?       Несмотря на то, что вопрос был достаточно простым, он не спешил на него отвечать. Все разрешилось так быстро и стремительно, что Рё еще не успел этого осознать. Поэтому вместе с тем, как пребывал в своем волнении, он постепенно начал осмыслять сложившуюся ситуацию. И то, что вновь причиной его проблем стала одноклассница, быстро согнало с него ступор. Смятение и растерянность, в которых он замер на месте, мгновенно сменилось на раздражение и злость. Все его терпение, которое он проявлял весь последний год, внезапно уступило его истинным эмоциям. И не в силах больше сдерживать себя и молчать, Рё сжал кулаки и поднялся из-за парты.       ― Это я должен был получить их приглашение.       Оставив исписанную доску без внимания, Куруми перевела взгляд на Рё, который, судя по всему, обратился именно к ней. И как только посмотрела на него в ответ, она тут же наткнулась на бескрайнее недовольство и злость в его глазах. Он выглядел настолько разъяренным и напряженным, что продолжал нервно сжимать кулаки и тяжело дышать. Однако переполняющие его через край обида и зависть не помешали ему продолжить:       ― Ты даже не пошла на встречу с их представителями, пропустила презентацию, ― с упреком припомнив ей тот день, Рё осмелился озвучить слишком логичный вывод. ― Очевидно, что ты не хочешь там учиться. Но они почему-то пригласили тебя.       Однако, вопреки всем его ожиданиям, от Куруми не последовало никаких извинений или оправданий. Переживая на этой неделе одно потрясение за другим, она к этому моменту испытывала не только сильную усталость, но и безразличие. И подобная бесстрастность самовольно проявлялась ко всему, что могло бы ее раньше озаботить. Поэтому даже нисколько не удивившись, что приглашение вызвало такую реакцию у второго отличника их класса, Сенджу решила просто молча его выслушать.       Однако если она решила промолчать, это не означало, что ее примеру последуют другие. Разумеется, вновь став свидетелем, как подругу в очередной раз обидели и оскорбили, Шисуи не мог молчать.       ― Значит, в том, что ты не получил приглашение, виновата она? ― заставив Рё посмотреть на него, Шисуи нахмурился. ― Не только за написанное, но и за свои претензии ты должен…       ― Извиниться? ― Рё вскинул брови, не сдержав презрительной усмешки. ― А если не хочу, то что? Побьешь меня так же, как и Шона? Давай, если хочешь сменить школу.       ― Ты ведь действительно напросишься. Исключение меня не остановит.       ― Так ударь меня, избей. Вот только даже если буду при смерти, я все равно перед ней не извинюсь.       ― Рё-кун, ты сейчас действительно неправ, ― вмешавшись в напряженный разговор, Мико встретилась с взглядом не менее напряженного Рё. ― Оскорблять и обвинять Куруми-чан, с твоей стороны, не только подло, но и…       ― Я со средней школы ждал это чертово письмо! ― не сдержав новых эмоций, Рё заставил одноклассницу вздрогнуть. ― Как ты, находясь семидесятой в общем рейтинге, можешь говорить мне, что правильно, а что нет?       Лишь сильнее усложнив и без того напряженную обстановку, Рё вновь повергнул в шок одноклассников. Факт того, что его взяли с поличным и при этом пытаются учить, окончательно развязал ему руки. Но если у большинства наблюдаемая картина вызывала недоумение, то некоторым она уже казалась непозволительной.       ― Ты палку-то не перегибай, ботаник, ― Судзуки привлек внимание Рё, на лице которого по-прежнему было презрение и недовольство. ― Продолжишь в том же духе, костей не соберешь.       ― Тогда становись в очередь, ― ответил староста, бросив взгляд на Шисуи. ― Сначала этот британский…       ― Ты ошибся, ― раздался голос Куруми, решившей закончить этот бессмысленный спор. ― В номере.       Она встала из-за парты и направилась к первому ряду, за которым сидел Рё. Несмотря на то, что во всей ситуации у старосты была главная роль, не стоило упускать из внимания его «соучастника», который до сих пор ненужный лежал на полу. Поэтому подняв упавший маркер, Куруми протянула его владельцу и продолжила:       ― У меня тройка на конце, а не восьмерка.       Рё опустил взгляд на ее руку, в котором был его маркер. Однако, по-прежнему не испытывая ни угрызения совести, ни сожаления, он не собирался отступать. Осознание того, что все и так уже стало явным, напротив, придало ему сил и дало полную свободу слов и действий. Подняв взгляд с ладони на лицо одноклассницы, Рё решил озвучить давно возникшую у него мысль:       ― Ты заваливала один тест по математике за другим, но, в итоге, все равно получила от них приглашение. Какая «неожиданность» для дочери налогови…       Замахнувшись на него раньше, чем успела об этом подумать, Куруми пощечиной заставила Рё замолчать. Стоило ей только услышать что-то о своем отце и наглое обвинение в его сторону, как рука сама дернулась. И пока обескураженный одноклассник осознавал случившееся, а его щека наполнялось теплом и жжением, Куруми добавила:       ― Не смей вмешивать моего отца.       Но к этому моменту Рё уже не был в состоянии воспринимать слова. В ответ на проявленную к нему силу и грубость, он в следующее же мгновение схватил одноклассницу за галстук и замахнулся на нее другой рукой. Однако лишь встретившись с ее напуганным взглядом, он ощутил, что запястье его поднятой руки уже кто-то успел поймать. И сила этой хватки оказалась настолько крепкой и болезненной, что спустя пару секунд онемела рука.       ― Отпусти ее.       Услышав голос учителя, ледяной тон которого вызвал в его теле дрожь, Рё повернул голову к плечу. И в следующее мгновение, наткнувшись на суровое выражение лица мужчины, чья рука сжимала его запястье, он нервно сглотнул. Рё настолько растерялся, что даже не сразу понял, о чем говорил Итачи. И так как остался не услышанным, а галстук напуганной девушки до сих пор был в кулаке ученика, мужчина продолжил:       ― Тебе повторить дважды? ― наткнувшись на прежнее молчание и ступор Рё, Итачи прикоснулся к запястью его другой руки. ― Сейчас же отпусти ее галстук.       Каждое мгновение напоминая себе о том, что имеет дело с учеником, он всеми силами пытался быть сдержанным. Однако факт того, что Рё уже схватил девушку и готов был ее ударить, стал для Итачи самым провоцирующим и опасным. Поэтому силу в его руках и хватке невозможно было контролировать.       И когда уже второе его запястье оказалось в ладони учителя, Рё смог прийти в себя и разжать кулак с галстуком одноклассницы. Она тут же отступила назад, как только это стало возможным. Пребывая в недоумении от того, что только что пережила, Куруми пыталась унять остатки своего испуга и волнения. И подобные чувства испытывали остальные ученики, на чьих глазах развернулась подобная картина.       ― Она получила приглашение, потому что участвовала в их олимпиадах по экономике, ― вновь нарушив напряженное молчание первым, Итачи отпустил запястья Рё. ― И два года подряд она занимала первое место. Насколько я знаю, тебя не было среди участников.       Не скрыв своего удивления от того, что узнал ту самую причину, Рё осознал и то, на что конкретно указал учитель. Услышав в его последних словах замечание «ты недостаточно старался», парень отвел взгляд в сторону. Но, к его сожалению, эта ситуация не могла закончиться просто так.       ― На сегодня уроки для тебя закончены, ― начал Итачи, направившись к трибуне. ― Ты отстранен от занятий на всю оставшуюся неделю.       ― Что? ― прервав ход своих мыслей, Рё повернулся к учителю. ― Это еще почему?       ― У тебя что, память как у рыбки? ― раздался чей-то голос с последних парт. ― Взгляни на доску, придурок. Как нам заниматься с этой писаниной?       И как бы Рё этого ни хотелось, принять свое наказание за содеянное ему все-таки пришлось. К тому же лишний раз спорить с учителем, который явно не был в настроении, ему совершенно не хотелось. Поэтому пересилив себя, он начал собирать учебники и тетради с парты. И сложив все свои вещи в портфель, Рё бросил взгляд на одноклассницу, которую продолжал мысленно во всем винить.       Куруми опомнилась лишь в тот момент, когда староста забрал свой маркер из ее руки и направился к выходу. И затем всеобщее молчание и тишина в кабинете продержались буквально пару секунд после того, как главный герой последнего инцидента прикрыл за собой дверь.       ― Это надо чем-то оттереть, ― осторожно начала Юи, взглянув на доску. ― Может, взять растворитель в художественном кабинете?       ― Или можно попробовать жидкость для снятия лака, ― Аи открыла свой пенал, найдя в нем бутылек. ― Вот, у меня есть. Сейчас ватный диск найду.       Аи подошла к доске и принялась стирать надпись, оставленную Рё. Жидкость для снятия лака действительно оказалась эффективной, поэтому спустя несколько секунд от маркера не осталось ни следа. Но к этому моменту Куруми уже совершенно не заботилась об этом. Маленькое объявление, которое украшало доску, нисколько ее не отвлекало и не мешало. В какой-то момент смысл тех слов даже показался ей подходящим к тому, что произошло в ее жизни. Ведь решившись провести время в одном номере с одноклассником, она вряд ли могла бы отнести себя к целомудренным и невинным девушкам. Поэтому то оскорбление, что написал Рё, не вызывало в ней абсолютно никакой реакции, так как казалось ей вполне заслуженным, но не для Шисуи.       Еще со вчерашнего дня, когда узнал все подробности от подруги, он не находил себе места. Кроме того, что нарушила свое обещание не делать глупостей, она не видела в поведении Шона ничего вызывающего и непозволительного. И когда услышал это от нее после занятий, он разозлился еще сильнее, чем во время драки с одноклассником. Несмотря на то, что Куруми решилась поделиться с другом обстоятельствами того, почему пригласила Шона в отель, Шисуи не проникся ее искренней честностью. Он продолжал злиться на подругу за то, что она вновь решила справляться со своими проблемами в одиночку. Поэтому, пребывая в своем напряженном и натянутом настроении, он сразу же вскочил с места, как только увидел ту надпись. Но даже во всей этой неприятной и непростой ситуации был единственный плюс ― Юи, взгляд на которую успокаивал его и придавал сил. И подобный способ собраться с мыслями не мог обойтись без последствий и остаться незамеченным.       ― Ой, смотрите. Кое-кто снова засмотрелся на Юи и не успел выполнить весь тест, ― поднявшись из-за парты после звонка, Мико перевела взгляд с Шисуи на краснеющую Юи. ― Прекратите быть такими милыми, иначе мы начнем завидовать.       ― Кстати, она уже завидует, ― заметила Аи, не сдержав издевательской улыбки. ― Особенно после того, как Шисуи-кун назвал свою самую любимую конфетку.       ― Не только самая любимая. Юи-чан для него самая сладкая и вкусная конфетка.       ― Вы… ― не в силах больше это слушать, Юи прижала портфель к груди и бросила на подруг укоризненный взгляд. ― Вы ведь обещали.       ― Всё-всё. Больше ни слова о ваших нежных и очень милых отношениях.       Наблюдая за тем, как Юи по-прежнему продолжает злиться и одновременно смущаться, Шисуи задумчиво улыбнулся. Но какими бы издевательскими ни были их слова, Мико и Аи указали на главную причину, по которой Шисуи вовремя не успел закончить с проверочным тестом. Поэтому оставшись единственным, кто решил воспользоваться переменной, он продолжал решать последнее уравнение. Но сконцентрироваться на подсчетах не позволила подруга, которая осталась в кабинете на пару с ним.       ― Ты… еще долго? ― не без осторожности в голосе и движении, Куруми подошла к другу и опустила взгляд на его тест. ― Мне нужно…       ― Я еще не закончил, ― ответил Шисуи, не взглянув на нее в ответ. ― Я сам уберу с доски и сдам все тесты. Иди.       Убедившись в том, что после минувшего инцидента с Рё он злится еще сильнее, чем из-за вчерашнего, Куруми виновато опустила глаза. Она хоть и знала, каким характером обладает друг, но все равно не была готова к его реакции. Но то, как Шисуи воспринял ее бездумные и глупые методы, помогли ей все осознать и опомниться. Теперь она не будет забывать о том, что, если возникнут какие-то проблемы или эмоции снова возьмут верх, он обязательно ей поможет. И пообещав себе больше ничего от него не скрывать, Куруми тихо ответила:       ― Хорошо. Увидимся… на стадионе.       Оставив на его парте тесты одноклассников, Куруми взяла свой портфель и тихо, совсем бесшумно покинула кабинет. Но если для нее подобная осторожность была необходима для того, чтобы просто не отвлекать друга, то для Итачи все казалось гораздо сложнее. Делая пометки в ведомостях, он с особым вниманием следил за тем, как вел себя кузен по отношению к Сенджу. Несмотря на то, что доблестно защищал и отстаивал ее честь, он позволял себе слишком грубый и бесцеремонный тон в разговоре с ней. К тому же прекрасно слыша разговор учениц, в котором мелькнули очень интересные и занимательные подробности, Итачи поверить не мог, что все обернулось подобным образом. Этот наглый и лживый мститель не просто разбил ей сердце, но и на ее глазах открыто начал интересоваться ее подругой. И чем дольше мужчина думал о том, насколько непросто и больно в подобной ситуации девушке, тем сильнее в нем горело желание высказать все кузену в лицо.       Увидев перед собой оставшиеся тесты учеников, которые положил на трибуну Шисуи, Итачи вернулся из своих размышлений в реальность. Пока кузен стирал с доски оставшийся материал прошедшего урока, он принялся отмечать сданные ему проверочные. И несмотря на то, что до последнего не хотел лезть не в свое дело, он все-таки решился на этот непростой разговор и обратился к Шисуи:       ― Это тоже была своего рода месть?       Шисуи опустил руку с щеткой, услышав весьма странный вопрос за своей спиной. И погрузившись в легкий ступор и непонимание, он повернулся к кузену, который все еще оставлял пометки в ведомостях напротив фамилий.       ― Какая еще месть?       ― То, как спешно ты переключился на её подругу, ― заметил Итачи, продолжая заниматься списками. ― Чуть не добившись ее исключения в начале года, ты решил воспользоваться ее чувствами, чтобы снова причинить ей боль и отомстить?