Внеклассные чувства

      ― Учиха-сан?       Услышав голос, который выдернул его из мыслей в реальность, Итачи обернулся. Увидев перед собой женщину, чей взгляд выражал легкую обеспокоенность и неловкость, он не сразу ее узнал. Под конец самого страшного и невероятно тяжелого дня в его жизни ему даже потребовалось время, чтобы вспомнить, в какой стороне он живет. И чудом добравшись до дома, он вновь с головой погрузился в свои мысли, стоило ему выйти из машины.       И пока Учиха молча смотрел на управляющую домом, она в очередной раз убедилась в том, что его определённо что-то беспокоит.       ― Лифт, ― продолжила женщина, бросив неловкий взгляд на двери лифта. ― Уже приехал.       Итачи вернул взгляд на опустившийся лифт, который, как оказалось, ждал уже какое-то время. Волнение, с которым он сегодня столкнулся, не оставило его и сейчас. Поэтому ему не показалось удивительным то, что он не заметил, как двери лифта перед ним успели открыться и закрыться вновь.       ― Да, ― тихо ответил Итачи, нарушив свое молчание. ― Спасибо.       ― Рада была помочь. Спокойной ночи.       Проводив взглядом мужчину, скрывшегося за дверьми лифта, управляющая снова задумалась. Но так как знала относительно немного о жильце, который поселился здесь лишь с начала весны, она связала его поведение с обычной усталостью. Но, как оказалось, эта была лишь часть из всего, что он сейчас испытывал.       Оказавшись в лифте, тишина в котором вновь погрузила его в бесконечный поток мыслей, Итачи невольно вернулся на несколько часов назад. Волнение и страх оказались сильными настолько, что он боялся дышать. Особенно напряженными выдались мгновения, когда телефонный разговор с бригадой скорой помощи был окончен. Он вновь остался наедине с девушкой, помощь которой был не в состоянии оказать. Ее умиротворенное лицо, не показывающее никаких признаков жизни, лишь усиливало его растерянность и испуг. И с того момента каждое мелькнувшее мгновение тянулось как бесконечность.       Однако несмотря на то, что тогда секунды длились как часы, время пролетело незаметно. Городской шум разбавился воем сирен прибывших машин скорой помощи. Но так как в тот момент единственным, что Итачи слышал, было биение его колотящегося сердца, он не заметил подъехавших медиков. По-прежнему пребывая в шоковом, ни на что неспособном состоянии, он мысленно убеждал себя в том, что она будет в порядке. И вопреки тому, что все сложившиеся обстоятельства настойчиво ему противоречили, мужчина продолжал их игнорировать.       И в какой-то момент ему даже удалось побороть свое оцепенение и страх. Он осторожно прикоснулся к ее ладони. Не ощутив в ней ожидаемого тепла, Итачи постарался пресечь свои страшные навязчивые мысли. Какой бы холодной и бледной ни была ее рука, это не гарантировало того, что…       ― Кровотечение в височной области, ― раздался голос медика, склонившегося над девушкой. ― Пульс сто семьдесят. Давление шестьдесят на тридцать. Сердечно-легочная…       ― Да, сейчас.       Услышав второй голос, Итачи повернул голову к плечу. Сев возле Куруми, сотрудница скорой помощи открыла медицинскую сумку. И, как только в ее руках оказался дыхательный мешок, она бросила взгляд на Учиху:       ― Пожалуйста, отойдите.       С трудом осознавая, что не должен своим присутствием им мешать, Итачи вернул взгляд на Куруми. Как и ожидалось, его тело не способно было беспрекословно выполнять приказы. Мысли о том, что он больше не возьмет ее за руку, не позволили ему ослабить хватку. Поэтому для того, чтобы прийти в себя и наконец-то опомниться, ему пришлось проявить немало усилий.       Подавив в себе беспокойство на несколько секунд, он все-таки смог отпустить ее руку и встать на ноги. Женщина сразу же заняла его место и принялась ассистировать своему коллеге. Наблюдая за тем, как медики оказывают девушке помощь и пытаются привести ее в чувства, Итачи постепенно начал сомневаться в происходящем. Чем дольше ему приходилось быть свидетелем этой картины, тем менее реалистичной она ему казалась. И вместе с этим возникшим недоверием появилось желание того, чтобы все действительно оказалось сном, который вскоре должен закончиться.       Но время шло, вынуждая эти страшные видения продолжаться. Несмотря на то, что до последнего сомневался, Итачи начал верить в суровую действительность. То, что она по-прежнему не приходила в себя, оставалось неприятным, но реальным фактом. И даже если он вновь усомнится в происходящем, багровое полотно на асфальте в очередной раз его переубедит.       ― Как… она?       Несмотря на то, что был полностью погружен в себя и не обращал внимания на шум вокруг, Итачи услышал знакомый слабый голос. Повернувшись в его сторону, мужчина обошел автобус, из-за которого все произошло, и погрузился в новый ступор.       ― Итока…       Узнав ученика, лежащего на дороге по другую сторону от автобуса, Итачи не сразу осознал, что именно здесь произошло. Но даже при всей своей растерянности и неспособности мыслить здраво, он понял, что Шон был именно тем, кто в тот момент звал Куруми. И, судя по тому, в каком состоянии сейчас находился, он успел до нее добежать и оттолкнуть.       ― Я… ― хрипло начал Итока, стараясь подняться через жгучую боль в груди, ― д-думал, что… успею, но… кхах…       ― Не двигайся. Здесь… ― заметив новых прибывших врачей, Итачи обратился к ним, — еще один пострадавший.       Подбежав к лежащему на земле парню, медики начали осмотр. Переговариваясь между собой и задавая Шону вопросы, который по-прежнему оставался в сознании, они уже спустя несколько минут переложили его на носилки и повезли в сторону одной из машин.       ― Пациент с переломами ноги и ребер, ― ответив диспетчеру по рации, сотрудница подбежала к Шону. ― Да, он в сознании. Его забирает вторая группа. Девушка поедет с первой. Предупредите реанимацию. Они прибудут через пару минут.       ― Водитель автобуса в порядке! ― вышедший из автобуса медик направился к коллегам. ― Пассажиры тоже не пострадали. Можем ехать.       Невольно оказавшись под воздействием царящей вокруг суеты, Итачи постарался привести себя в чувства. Но обстоятельства до сих пор оставались сильнее, что не позволило ему вернуться к прежнему состоянию. Следя за тем, как в одну машину забирают Шона, а в другую Куруми, он задержал взгляд на последней. То, с каким волнением и спешкой медики окружили девушку, не сулило ничего хорошего.       Но несмотря на то, что понимал, что сейчас происходит, Итачи по-прежнему не знал, как это принять. Страх сковывал не только все его тело, не позволяя двинуться с места, но и препятствовал всем его мыслям. Вместо того, чтобы выразить надежду и постараться себя успокоить тем, что с ней все будет в порядке, он слышал лишь свое беспокойство. Вопреки любым его стараниям внутренний голос оставался безутешным. И, казалось, даже если все это прекратится, он уже не сможет быть прежним.       ― Мы отвезем их в эту больницу, ― оказавшись перед Итачи, сотрудница скорой помощи протянула ему визитку. ― Здесь есть адрес и все необходимые контакты.       ― Почему она… не приходит в себя?       Заметив, что мужчина по-прежнему смотрит на машину позади нее, женщина обернулась. По суетливости коллег, которые оказывали девушке помощь, можно было и без лишних уточнений понять, в каком состоянии их пациентка. И даже не оказывая помощь этой девушке лично, она уже достаточно услышала о положении ее дел по рации.       ― Она потеряла много крови, ― ответила женщина, нарушив свое недолгое молчание. ― Но мы приехали вовремя, поэтому…       ― Готовьте дефибриллятор!       Услышав то, что лишний раз усилило его беспокойство и панику, Итачи не заметил, как его тело двинулось вперед. Он попытался обойти стоящую перед ним женщину, но она оказалась быстрее и настойчивей.       ― Зачем им…       ― Все что могли, Вы уже сделали, ― женщина заградила ему путь и вложила в его ладонь визитку. ― Остальное зависит от врачей. Кажется, Вы знакомы с пострадавшими лично. Пожалуйста, свяжитесь с их родными.       Беспомощно наблюдая за тем, как машина скорой помощи уезжает и торопливо скрывается за поворотом, Учиха все еще не набрался сил прийти в себя. Лишившись контроля над собственными мыслями, он и понятия не имел, что должен предпринять. С этого момента в нем и вовсе отсутствовало представление о том, как дальше жить. Завтра, еще даже не успев наступить, уже казалось пугающим и неизвестным.       ― Вы слышите меня? ― наконец-то заставив мужчину посмотреть на нее, сотрудница скорой облегченно вздохнула. ― Если Вы на машине, я не рекомендую Вам садится за руль. У Вас шок…       И для того, чтобы преодолеть его, Итачи потребовалось призвать все оставшиеся в нем силы. Чудом удержав себя у пропасти отчаяния и обреченности, в которую едва не канул, он смог опомниться. Несмотря на то, что до последнего не мирился с произошедшим, он нашел в себе силы оповестить обо всем родителей. И это были очередные непростые минуты в его жизни.       Связавшись с семьями, у которых вызвал шок своими чудовищными новостями, Итачи еще долго сидел в машине в полной тишине. До сих пор не помня о том, как смог доехать до дома, он поразился тому, что все еще не сошел с ума. Момент, поделивший его жизнь на до и после, занял все его мысли и погрузил в лихорадочное ожидание. Понимая, что следующий день будет не менее простым, он все равно не смог запастись новым терпением и силами.       Бессонная ночь, наполненная прежними мыслями и переживаниями, незаметно сменилась на утро. И несмотря на то, что небо в этот день с самого начала уже было чистым и ясным, пейзаж за окном все равно казался невзрачным. Наблюдая за тем, как солнце неторопливо поднимается над городом, Итачи нетерпеливо следил за временем. Сейчас для него самым важным оставалось узнать, в каком состоянии находится Куруми. Поэтому, как только прошедшая минута стала началом очередного часа, он позвонил по указанному номеру в визитке.       ― Пожалуйста, назовите их имена. Они поступили сегодня или вчера?       ― Вчера вечером, ― Итачи поднялся с кровати и прошелся по комнате. ― Сенджу Куруми и… Итока Шон.       Незамедлительно упрекнув себя в том, что не сразу вспомнил имя ученика, Учиха тяжело вздохнул. Однако, не скрывая от себя того, что беспокоится о ней намного сильнее, он весьма быстро избавился от укоризненных мыслей.       ― Если звоните по этому номеру, значит, Вы родственник или…       ― Я их классный руководитель. Я был тем, кто вызвал скорую, и этот номер мне дала одна из ваших сотрудниц.       ― Хорошо, ― задумчиво протянула диспетчер, уже найдя нужную информацию. ― Вчера действительно поступили студенты старшей школы. Итока Шон: перелом ноги, ребер и легкое сотрясение. Личное посещение разрешается уже с завтрашнего дня после десяти утра и до пяти вечера. Что касается Сенджу Куруми, она все еще в реанимации на аппаратном дыхании. В данный момент ей…       ― Что? ― застыв на месте, Итачи затаил дыхание, как только понял смысл услышанных слов. ― На аппаратном…       ― Да. К сожалению, девушка впала в кому вследствие полученной черепно-мозговой травмы. Но врачи делают все необходимое для поддержания функций ее организма.       Поверхностно прослушивая все то, что было предпринято персоналом больницы, Учиха уже утратил способность правильно вести диалог. Его одолело то самое состояние, которое еще вчера он переборол с большим трудом. И вновь столкнувшись с похожими обстоятельствами, он без какого-либо сопротивления уступил. Но несмотря на то, что сам не вымолвил ни слова, его собеседница продолжала что-то говорить:       ― Вижу, по поводу ее случая было немало обращений со стороны СМИ. Боюсь, что скоро нам запретят разглашать любую информацию, поэтому о ее состоянии будет сообщаться родным и в администрацию Вашей школы.       По-прежнему упуская из внимания все, что ему говорят, Итачи ощутил навалившуюся на него усталость. Вся ситуация и бессонная ночь в итоге не просто истощили его морально, но и физически лишили сил.       ― Я могу Вам еще чем-то помочь?       ― Нет, ― ответил Итачи, нарушив свое продолжительное молчание. ― Спасибо…       Сбросив вызов, после которого все вокруг погрузилось в пугающую тишину, он уперся рукой в стену, чтобы не упасть. Захлестнувший его ужас оказался таким сильным, что вызвал головокружение и погрузил все тело в холод. Несмотря на то, что еще вчера проникся произошедшим, Итачи лишь сейчас полностью его осознал. Реальность, с которой он столкнулся, оказалась в разы безжалостней, чем была вчера. Теперь не было никаких сомнений в том, что последствия аварии могут стать пагубными. Девушка, чья жизнь в любой момент может оборваться, столкнулась с самым роковым и непреодолимым испытанием.       Итачи покачал головой, категорично возразив своим мыслям. Какими бы трудными ни были эти испытания, она их обязательно преодолеет. Став солнцем в его жизни, эта девушка ни при каких обстоятельствах не погаснет. Поэтому всё, что сейчас он может для нее сделать ― быть готовым оказать помощь в любой момент, когда потребуется. И безответственно отдаваться в объятия отчаяния сейчас не самый лучший выход. Даже если его одолевают сомнения и сердце предательски сжимается в груди, он не должен подпускать к себе панику.       ― Телефон…       Тихо нарушив царящую тишину в комнате, Учиха вспомнил о ее смартфоне, который принес с собой. Проглотив ком, подкативший к горлу, он вновь отбросил все плохие мысли и вышел в коридор. Уверенность, с которой он прервал свои размышления, хоть и несла с собой определенные риски, но все равно смогла помочь. И несмотря на то, что этого чувства не хватит надолго, оно по-прежнему оставалось самым предпочтительным. Ведь благодаря ему Итачи сможет еще раз окунуться в произошедшее и прикоснуться к нему рукой. И, как оказалось, это стало очередным препятствием за это утро.       Обнаружив на столике ее смартфон, который выложил вчера из кармана вместе с ключами от машины, Учиха наполнил легкие глубоким вдохом. Но, как бы он ни старался, пополнить запас терпения уже было невозможно. Разбитый экран, трещины которого заполнились пылью и кровью, вызвал новый ком в горле. Действительно находясь в шоке, вчера он смог все наблюдать своими глазами. Однако уже сегодня видеть напоминание об аварии оказалось намного сложнее. Диагноз, о котором он узнал, звучал не как трагическая новость, а как настоящий приговор.       Однако приложив некоторые усилия, Итачи снова переборол себя. Вопреки тому, что подсознательно уже был готов поддаться панике и броситься в больницу, он проявил стойкость. Разум возобладал над испугом и вновь позволил ему сохранить спокойствие. Прикоснувшись к разбитому телефону, который явно не подлежал ремонту, Учиха подавил в теле возникшую дрожь. Багровое пятно на асфальте вновь ворвалось в мысли и напомнило о себе. Но старательно концентрируясь на проблемах настоящего, Итачи все-таки вывел себя из ступора.       Предстоящий день и без того обещал быть непростым, и даже малейшая тревога могла всё усугубить. Поэтому решив постепенно заниматься вопросами, которые в состоянии разрешить, Итачи начал собираться на работу. По приезде в школу ему предстоит еще не раз вернуться к минувшим событиям, поэтому на сегодня от него потребуется максимальная концентрация и неимоверный запас сил.       И это, на удивление, оказалось выполнимой задачей. Заехав по дороге на работу в место, где проблема с разбитым смартфоном была решена, Итачи уже мысленно перебирал темы, по которым ей потребуются конспекты. Как только придет в себя и будет проводить время в больнице, рисование и учеба станут для нее единственным доступным занятием. И несмотря на то, что лично занялся ее документами о переводе, Учиха не мог оставить ее без учебного материала и лекций.       ― Да, безусловно, данная инициатива правительства вызывает особый интерес. Остается лишь дождаться по ней решения…       Голос ведущей радиостанции вытянул Итачи из размышлений, когда он свернул на улицу школы. Не обращая внимания на работающее фоном радио, он пропустил утреннюю сводку, в которой нередко ждал новостей о своей бывшей компании.       ― Однозначно, подобная инициатива необходима, ― ответил соведущий женщины, подводя к следующей новости утреннего эфира. ― Однако, на мой взгляд, помимо вопросов в налоговой сфере, нужно уделить особое внимание безопасности и проблемам среди молодежи. Вчерашняя авария с участием двух студентов старшей школы в районе Анагава в очередной раз доказала, что мы не справляемся с нашими детьми. Нам стоит усилить меры по снижению риска самоубийств среди уязвимых групп и…       Итачи не успел даже обдумать слова ведущего, как тут же выключил радио. С опозданием осознав, что сам едет по району Анагава, он отказался слушать обсуждение вчерашней новости. Мелькнувшее «самоубийство» вызвало в нем настолько бурную реакцию, что мужчина с трудом подавил в себе крайне редкий для него гнев. Неправильно понятая и до безобразия искаженная информация не только оскорбляла, но и порочила имя пострадавшей девушки. Поэтому любое упоминание о ней в подобном ключе вполне обоснованно можно будет считать издевательством или насмешкой. И похожее провокационное обсуждение Итачи предстояло услышать еще не раз.       Стоило ему войти в здание школы, по коридорам которой уже разошлась та самая новость, как к нему один за одним посыпались вопросы. Было бы глупо полагать, что история с аварией могла обойти стороной общественное внимание и интерес. Однако увидеть настолько безумную школьную атмосферу Итачи явно не был готов. И если от прочих вопросов он мог уходить и никак не комментировать, то ответить перед своим классом, который ждал его возле учительской, ему все-таки пришлось.       ― Сейчас они оба в больнице, ― Учиха остановился перед стоящими в коридоре учениками. ― Уже с завтрашнего дня к Итоке можно будет прийти в часы посещения.       ― А… к Куруми?       Услышав знакомый дрожащий голос, Итачи призвал оставшееся в нем терпение, после чего перевел взгляд на Юи. Смотрящие на него зеленые глаза, в которых из последних сил догорала надежда, едва сдерживали слезы. И даже если еще ничего не сказал, он знал, какой будет реакция на его ответ.       ― К ней пока нельзя. Она в реанимации.       ― Значит, это правда? ― неловко предположил другой девичий голос со стороны. ― То, что писали в интернете. Куруми-сан… в коме?       Тихий всхлип Юи, которая все-таки не сдержала слез, нарушил короткое молчание. Уже не нуждаясь ни в каких деталях и уточнениях, она накрыла ладонями лицо и отвернулась к Шисуи, который прижал ее к груди. И разделяя с ней это отчаяние и боль, он затаил дыхание перед очередным ответом, который дал кузен.       ― Да.       ― И она действительно пыталась покончить с собой?       Услышав новый вопрос, который раздался с другой стороны, Итачи в очередной раз попытался успокоить себя глубоким вдохом. Стараясь не забывать о том, что говорит с ничего не знающими напуганными учениками, которые уже нахватались разных слухов, он нашел в себе силы сохранить спокойствие. Еще находясь в машине, когда впервые услышал версию о попытке самоубийства, он подготовил себя к тому, что будет все опровергать.       ― Нет, ― возразил Итачи, продолжив путь в учительскую. ― Авария произошла по неосторожности.       ― По неосторожности кого?       Вновь несдержанное любопытство кого-то из учеников вызвало в его теле дрожь протеста и недовольства. Но благодаря тому, что смог собрать в себе достаточно выдержки и самообладания, Итачи повернулся к студенту, задавшему вопрос.       ― Разве сейчас это так важно? ― поинтересовался Учиха, наткнувшись на ответную обескураженность ученика. ― В данный момент тебе известно столько же, сколько и мне. И даже если не знаю, по какой причине произошла авария, я уверен в том, что твоя одноклассница ни за что не хотела бы лишать себя жизни. Единственный, кто все видел своими глазами, Итока. Если навестишь его завтра, он обо всем тебе расскажет.       Нисколько не пожалев о том, что его ответ вышел строгим и достаточно укоризненным, Итачи перевел взгляд на оставшихся учеников. По неловким взглядам, которые еще несколько минут назад были наполнены любопытством, он понял, что наступил подходящий момент закрыть этот вопрос:       ― Урок скоро начнется. Идите в кабинет.       Оставив класс в прежней неловкости и недоумении, Итачи скрылся за дверью учительской. Переглянувшиеся между собой студенты хоть и получили ответы на свои вопросы, однако не спешили расходиться.       ― Мне бы его нервы… ― задумчиво начал Судзуки, покосившись в сторону учительского кабинета. ― Выглядит так, словно ему все равно.       ― А мне кажется, что нет, ― тихо ответила Мико, чем заставила одноклассника обернуться. ― Каждый человек справляется со стрессом по-разному. Думаю, учитель лишь кажется таким… спокойным.       ― Но в любом случае говорить о произошедшем он явно больше не захочет.       И несмотря на то, что это была чистая правда, Итачи все-таки пришлось рассказать о произошедшем своим коллегам. Особое внимание к деталям аварии проявила завуч, до которой утренние новости уже донесли свою версию. Но, к счастью, Маи оказалась из тех, кто сразу же подвергла сомнению все, о чем успела услышать или прочитать. И мысленно отблагодарив ее за то, что не заклеймила свою ученицу суицидницей, Учиха ответил на задаваемые ему вопросы, затем отправился на урок.       С головой погрузившись в мир графиков и формул, Итачи вполне неплохо справлялся с периодически возникающим беспокойством. Одно занятие мимолетно сменялось другим, благодаря чему день прошел быстро и незаметно. Но вопреки тому, что пролетевшее время в школе не было наполнено никаким напряжением или происшествиями, под конец Учихе все-таки пришлось вернуться к неприятной реальности.       Оставшись допоздна в кабинете, в котором помимо него еще сидела Маи, Итачи невольно вслушался в ее разговор по телефону. Не скрывая своей моральной усталости и некоторой разбитости, женщина тяжело вздохнула, когда попрощалась с собеседником и положила трубку.       ― Боже… ― тихо вздохнула она, протирая ладонями лицо. ― Даже представить не могу, каково сейчас ее родителям.       ― Есть какие-то новости из больницы?       ― Без изменений, ― Маи опустила руки и посмотрела на Итачи в ответ. ― Она все еще…       ― Ясно, ― тихо протянул мужчина, вернув взгляд на тест, который проверял. ― На Вашем столе ее обходной лист. Я собрал все печати, осталась только Ваша.       ― Обходной?       Удивленная Маи прошлась взглядом по лежащим на ее столе документам, к которым ни разу за сегодня не притронулась. И как только заметила листок с печатями и подписями, она вспомнила, о более ранней новости, которая удивила ее вчерашним днем.       ― Я и забыла, что она переводится в другую школу… ― женщина взяла обходной лист в руки, затем подняла взгляд на коллегу. ― Итачи-сан, мне бы твою выдержку. Сегодня я растерялась настолько, что у меня абсолютно все вылетело из головы.       ― Думаю, Вы не одна в подобной растерянности, ― подписав полученный балл на тесте ученика, Итачи переложил его в папку к остальным. ― Еще помимо обходного Вам нужно составить и подписать ее характеристику. Моя уже готова. Я отправил Вам ее на почту, чтобы Вы могли распечатать их вместе и…       ― Итачи-сан?       Подняв взгляд на женщину, которая осторожно прервала его и не дала закончить, Итачи увидел на ее лице мелькнувшую неловкость. Сомневаясь в собственных догадках и мыслях, Маи попыталась выбрать самую логичную и правильную. Но по-прежнему сомневаясь в своих наблюдениях, она позволила своему молчанию затянуться.       ― Да? ― отозвался Итачи, нарушив возникшую в кабинете тишину. ― Что-то не так?       ― Не то, чтобы… ― с трудом подбирая правильные слова, Маи прочистила горло. ― Просто… У тебя все в порядке?       ― Простите?       ― То, как ты… ― опустив взгляд на обходный лист, женщина снова замялась. ― То есть… Пока ей нездоровится, эти документы ведь могут… подождать. Разве нет?       ― Конечно. Я Вас не тороплю. Вы можете составить ее характеристику, когда она выпишется из больницы.       Вновь посмотрев на коллегу, который продолжил заниматься своими делами, Маи так и не избавилась от необъяснимого чувства беспокойства. Однако, понимая, что может и ошибаться, она решила не зацикливаться на собственных предположениях.       ― Да, точно, ― неловко улыбнувшись, ответила женщина. ― Как только Куруми-чан поправится… Так и сделаю. Спасибо, что уже позаботился об остальном.       ― Это моя работа.       Уняв желание вновь кое-что его спросить, Маи выключила свой компьютер и поднялась из-за стола. Под размышления о минувшем дне и обо всем произошедшем она направилась к выходу. Но как только до дверей осталась лишь пара шагов, женщина все-таки доверилась своему странному предчувствию и напоследок обратилась к Итачи:       ― Но все равно… ― начала она, повернувшись к нему. ― Если тебя что-то будет беспокоить, ты всегда можешь обратиться ко мне.       Не совсем понимая причину подобных слов, Итачи не стал задавать лишних вопросов, а просто кивнул в ответ. И, как только остался один в кабинете, он смог наконец-то расслабить напряженные плечи и шумно вздохнуть. С трудом справившись с тестами, некоторые из которых пришлось проверять по несколько раз, Учиха наконец-то закончил с делами на сегодня. И несмотря на то, что за этот день сделал больше, чем стоило, ему с трудом далась такая концентрация. Поэтому под вечер испытывая явный недостаток сил, Итачи решил последовать примеру Маи и отправиться домой. Но, несмотря на проявленное им терпение и собранность, в дороге не обошлось без провокаций со стороны его собственных чувств.       Не имея иного выбора, как снова оказаться на том перекрестке, Итачи с откровенной неприязнью повернул на дорогу. Ненавидя и проклиная все, что попадается ему на глаза, он проехал по месту аварии. Отчаяние, которое он весь день подавлял, вновь попыталось взять верх. Однако, к его удивлению, он оказался сильнее и не позволил этим чувствам потеснить невозмутимость. И после неудачно проявленной тревоги Учиха остался в прежнем состоянии, благодаря чему быстро и без происшествий вернулся домой.       Но, как и было вчера, тишина и покой в квартире нисколько не располагали к себе и не способствовали спокойствию. Идя по темному коридору, в котором уже сутки не загорался свет, Итачи направился на кухню. Зная, что должен занять себя хоть чем-то пока не поздно, он решил приготовить ужин. Однако задумавшись над тем, какие именно продукты ему потребуется, он не получил от себя ответа. Лишь сейчас осознав, что ничего не ел со вчерашнего обеда, он и в этот момент не испытывал аппетита. И это вызвало новый шумный вздох, которым он выразил всю усталость в нем.       Вечер стремительно близился к своему завершению, провожая очередной тяжелый день. Несмотря на то, что испытывал явные трудности при выборе ужина, Итачи все-таки принял решение. Заменив бутылкой воды вечернюю трапезу, он направился в душ, чтобы смыть остатки усталости и бремени минувшего дня. Не расслабляясь ни на мгновение, он подавлял неспокойные мысли и не давал им ни малейшего шанса. По-прежнему удивляясь тому, что справляется вполне неплохо, Итачи искренне надеялся, что запасов его терпения хватит надолго. Но даже если и пытался дистанцироваться от всего, что связано с этими событиями, он понимал, что не сможет их полностью избегать. Не так давно став учителем пострадавшей девушки, он уже много лет является лучшим другом ее брата. Поэтому, несмотря на то что обсуждение вчерашнего давалось ему с большим трудом, он не мог не связаться с ним.       ― Как ты?       ― В целом… неплохо, ― тихо начал Котуки, поднеся стакан с виски к губам. ― Я в порядке.       Но услышав, что убедительности в его словах столько же, сколько и правды, Сенджу устало вздохнул. Начав с примитивной лжи, до которой никогда не опускался, мужчина упрекнул себя за самообман и отрицание. И вновь испытав разочарование не только в жизни, но и в самом себе, он сделал глоток виски.       ― На самом деле… не совсем, ― Сенджу поставил стакан на столик перед диваном и вернул взгляд на окно. ― Уже ночь… Я с самого утра не выпускал из рук бутылку. Пройдет еще один день, я… точно сойду с ума. Не понимаю, как Юки еще работает после того, как лично реанимировала… ее.       Итачи ответил молчанием, понимая, что в этой ситуации это единственный способ поддержать его. Являясь человеком, который постоянно выслушивает проблемы от других, сейчас Котуки нуждался в возможности честно выговориться самому. И несмотря на то, что никогда не считал алкоголь лучшей идеей для решения проблем, Итачи с пониманием отнесся к состоянию друга.       ― В тот день… ― задумчиво продолжил Сенджу, погрузившись в воспоминания. ― В последний раз, когда с ней виделся, я поспорил с отцом и даже не остался с ними на ужин. Привез ее домой и сразу же уехал. Даже не обнял.       Вновь ощутив ком в горле, Котуки перевел дыхание и постарался не давать волю эмоциям. Раз за разом вспоминая одну и ту же встречу, он уже неоднократно обвинил себя в том, что торопливо оставил родительский дом тем днем. Сожаление и упреки, поглотившие его, заставляли все больше ненавидеть себя. Если бы он знал, что спустя какое-то время в его семье случится подобное горе, он ни за что бы не позволил недопониманию с отцом встать между ним и сестрой.       ― Не думал, что окажусь такой… тряпкой, ― Котуки покачал головой и прижал ладонь к лицу. ― И как я только помогаю другим, когда сам не в силах справиться со своими проблемами? Вместо того, чтобы поддерживать своих родителей и жену, я жалею себя. Я люблю эту колючку, но… я так на нее зол. Как только очнется…       Запнувшись на месте, о котором не хотел бы говорить, мужчина вновь почувствовал удушающий ком. Однако в этот раз подавить или сдержать его уже не удалось. Лишь на мгновение представив, что его слова в итоге так и останутся неоправдавшейся надеждой, Котуки дал волю слезам. До последнего успокаивая себя тем, что все образуется, он слишком близко подпустил к себе реальность, в которой почти никогда не бывает чудес.       И пока Сенджу обдумывал этот ужасный вариант развития событий, Учиха продолжал молчать. Прекрасно понимая, что стало причиной возникшей тишины на другом конце линии, он при всем своем желании не смог бы найти подходящих слов. Поэтому решив, что в этом случае друг должен быть единственным, кто говорит, Итачи просто ждал. И благодаря тому, что он не стал нагружать беседу стандартными обнадеживающими фразами, Котуки уже снова взял себя в руки.       ― Хкем… ― прочистив горло, он смахнул слезы с щек. ― В общем… я в норме. Моя сестра сильная. Она обязательно проснется и снова будет меня злить.       И не сомневаясь в том, что так и будет, Итачи пожелал другу спокойной ночи. Искренне надеясь, что Котуки действительно сможет крепко и беззаботно заснуть, сам он еще несколько часов не смыкал глаз. И как только смог успокоить свои мысли и провалиться в сон, ему уже пришлось вставать.       Новый день уже с самого начала ничем не отличался от вчерашнего. С трудом добившись ответа от справочной, которая отказывалась давать ему информацию из-за звонков от СМИ, Итачи поехал в школу. Надеясь, что услышит хоть какие-то новости, он вновь проявил терпение и стойкость. Однако в этот раз перебороть смятение и некоторую нервозность с самого утра оказалось весьма непросто. Но Учиха из последних сил заставлял себя оставаться прежним, особенно перед очередным рабочим днем. И решив избавить себя от возможных раздражителей, он первым же делом выключил в машине радио. Но, как оказалось, это не избавило его от встречи с более неприятной провокацией.       Подъезжая к перекрестку, который уже возненавидел всем сердцем, Итачи совершил первую за этот день ошибку: заметил на тротуаре то, чего не было вчера. И увиденное настолько обескуражило его и сбило с толку, что он не сразу понял, на что смотрит.       Остановившись перед автобусной остановкой, Учиха вышел из машины и направился к фонарному столбу, который и привлек его внимание. Зажженные свечи и разложенные цветы явно напоминали собой мемориал, который возникает по инициативе неравнодушных прохожих. Но несмотря на искреннее намерение тех, кто принес сюда цветы, Итачи испытал едва ли не самое яростное отвращение. И стоило ему бросить взгляд на фотографию девушки, в чью память были зажжены свечи, он не справился со своими чувствами.       Лишь заметив одну прощальную надпись, Учиха схватил рамку с фотографией и сорвал с нее траурный бант. В считанные мгновения возмущение смешалось с яростью и стало бесконтрольным. От внезапно вызванных эмоций у него перехватило дыхание и потемнело в глазах. Все, что он сдерживал и подавлял в себе, разом вышло из-под контроля.       Однако, каким бы ни было состояние Итачи, остатки рассудка заговорили с ним, когда он вернулся в машину. Держа фотографию девушки, которая, по мнению некоторых, умерла, он пытался себя успокоить. Хоть и понимал, что не все люди располагают достоверной информацией, он все равно злился на тех, кто поверил этим слухам и новостям. Мысль о том, что она может не очнуться, стала для него запретной и непозволительной. Поэтому, как только увидел фотографию Куруми и траурную ленту, он так бурно отреагировал. Но стоило бы отметить, что Итачи был не единственным, кто возмутился при виде возникшего мемориала.       О том, что перед школой люди начали приносить цветы, говорил едва ли не каждый ученик. Обескураженные студенты, которым явно не нравились последние новости, обсуждали их даже во время занятий. И ведя одно из таких, Итачи услышал тихие голоса за своей спиной, когда выписывал на доску уравнения.       ― Я чуть дар речи не потеряла, ― начал кто-то на задних партах. ― Оказывается, в новостях была информация, что она погибла на месте.       ― Но ведь она еще жива, ― осторожно и неловко заметил второй девичий голос. ― Как можно…       ― Кажется, люди делали это по незнанию. У первых новостей охват всегда больше, чем у их опровержений.       И сам Итачи смирился с этим лишь спустя несколько часов. Но даже если и оставил размышления о том, что увидел на улице, он не избавился от прежней напряженности. Эмоции, которые он пережил утром, не ушли без последствий. Раз за разом обращая внимания на разговоры учеников, которые обсуждали шансы на выздоровление их однокурсницы, Учиха постепенно растрачивал терпение. Поэтому, когда день подошел к концу, он не без облегчения встретил вечер. Но, вопреки всем ожиданиям, его состояние ничуть не изменилось за минувшую ночь.       Стараясь не обращать внимание на разговоры других, Итачи пытался сконцентрироваться исключительно на работе. Абсолютно любое упоминание о произошедшем игнорировалось им и не занимало его мысли. Однако, как и вчера, испытанные эмоции по-прежнему не отступили. Чем дольше Итачи пытался забыть обо всем, тем сильнее становился напряженным. Необоснованное раздражение, которое он испытывал ко всему, что видел, мешало не только работать, но и думать. Из-за того, что невольно отвлекался на неутешительные «прогнозы» других, он не мог сконцентрироваться. И это вновь стало причиной, по которой ему пришлось задержаться в школе.       ― Ты еще не закончил?       Услышав голос историка, вошедшего в учительскую, Итачи бросил на него взгляд. Не изменяя своим привычкам, Акава, как и всегда перед предстоящим выходным, посетил библиотеку, чтобы взять пару книг и несколько исторических журналов. И с предвкушающими мыслями о завтрашнем дне мужчина положил на свой стол нескромную стопку литературы, которую будет изучать.       ― Нет, ― ответил Итачи, вернув взгляд на непроверенное уравнение. ― Мне нужно закончить с практическими.       ― Возьми их с собой. Все равно завтра выходной. Отдохнешь и проверишь свои примеры.       ― Их осталось не так много.       Взглянув на математика, который за последнюю пару дней явно отстранился от всего коллектива, Акава даже не задавался вопросом «почему». Прекрасно зная, что стало причиной такого поведения коллеги, мужчина не без волнения наблюдал за все ситуацией. И то, как Итачи погружался в работу, явно игнорируя действительность, беспокоило Акаву больше всего. Словно, отрицая очевидное, он продолжал делать вид, что ничего не произошло и не произойдет.       ― Хорошо, ― задумчиво протянул историк, направившись к столу Итачи. ― Слушай… может, пока пересядешь на метро? Не нравится мне твое состояние. Кажется, ты не высыпаешься. За руль тебе однозначно нельзя.       ― Буду осторожен.       В подтверждение своих мыслей, Акава вновь наткнулся на отрешенность и немногословность коллеги. И то, что им уже явно игнорируется собственное самочувствие, лишь усиливало о нем беспокойство. Хоть и не сомневался в компетенции Итачи, но Акава имел опыта в преподавании намного больше. Он прекрасно знал, что от подобной отстраненности учителя в первую очередь пострадают его ученики. Поэтому, даже если обсуждение этой темы вызовет новое недопонимание, ее все равно не следует пускать на самотек.       ― Врачи не дают никаких прогнозов, ― начал Акава, заметив, как пишущая рука Итачи замерла. ― Чем дальше Куруми-чан не приходит в себя, тем меньше у нее шансов. Я понимаю, что это непросто, но ее одноклассникам и друзьям… Им потребуется твоя поддержка, поэтому ты должен быть готов.       ― Готов? ― тихо повторил Итачи, задержав взгляд на своем недописанном уравнении. ― К чему?       ― К тому, что она не очнёт…       Акава не успел договорить, как вскочивший из-за стола Итачи схватил его за рубашку. Стоило лишь одной фразе затронуть его слух, как он поддался вспыхнувшей в нем ярости. Напряжение, накопившееся за последние дни, с легкостью взяло над ним верх и развязало ему руки. Не осознавая, что делает, Итачи позволил своему необузданному гневу разойтись. Тряхнув обескураженного историка, он уже был готов ударить его, как в кабинете раздался чей-то голос:       ― Вы что здесь устроили?! ― вошедший в учительскую физрук застыл в дверном проеме. ― Вы ведь не собираетесь драться? Итачи!       Подавив в себе удивление, Кито спешным шагом пересек кабинет и подошел к коллегам. К этому времени вернув контроль над собой, Итачи увидел недоумение в глазах Акавы, которого чуть не ударил по лицу. И наконец-то осознав, что вспылил и разозлился на того, на кого не стоило, он ослабил хватку и выпустил рубашку историка из рук.       ― Извини, ― Итачи отступил назад и устало прижал ладонь к лицу. ― Я не знаю, что на меня… нашло.       ― Все в порядке, ― тихо ответил Акава, стараясь понять, что сейчас произошло. ― Это мне не стоило лезть со своими советами.       ― Нет, ты был прав. Я действительно…       Вовремя одернув себя, Итачи замолчал. С его стороны глупо жаловаться на бессонницу, когда девушка, которую он любит, борется за жизнь. И срываться на любого, кто ему что-то говорит, является не только никчемным, но и слабым поступком.       ― Мне не стоило задерживаться, ― тише продолжил Итачи, нарушив свое недолгое молчание. ― Я пойду.       Наблюдая за тем, как он забирает телефон и ключи со стола, Кито уже не мог отпустить его просто так. Подступив к Учихе, он прикоснулся к его плечу, чем не позволил ему направиться к выходу:       ― Итачи, стой, ― встретившись с бездонным черным взглядом, мужчина увидел в нем след нервозности и гнева, которые еще не сошел. ― Ты уверен, что тебе можно за руль в таком состоянии?       ― Да. Я в порядке. Всего лишь перенервничал.       ― Перенервничал? ― вскинув брови, повторил Кито. ― Да ты явно был готов его убить. Уж что, а нервы у тебя сейчас точно ни к черту. Сколько ты спал за последние несколько дней?       Услышав вполне простой вопрос, на который мог с легкостью дать ответ, Итачи промолчал. Невольно задумавшись о том, как именно проходили последние трое суток в его жизни, он нашел причину, в которой заключилась его раздражительность и утрата концентрации. Ведь стараясь сосчитать, сколько времени он провел за сном, Учиха осознал, что за минувшие семьдесят шесть часов он от силы проспал лишь несколько.       И увидев по его лицу, что задал вопрос, на который уже получил ответ в виде молчания, Кито тяжело вздохнул:       ― Ясно. Я их забираю, ― потянувшись к руке Итачи, он взял ключи от его машины. ― Езжай на метро или на такси. В понедельник можешь ударить меня за проявленную наглость, но сейчас я их тебе не верну. Ни за что.       Акава настороженно покосился на математика, реакцию которого было трудно предсказать. Осознав, что до безобразия спокойный Учиха все еще может удивить своим настроением, он решил проявить бдительность на случай, если тот снова утратит над собой контроль. Но, к их с Кито облегчению, Итачи никак не возразил. Бросив тихое прощание коллегам, он доверил ключи от машины одному из них и вышел из кабинета.       ― Фух, ― не сдержав облегченного вздоха, Акава опустился на первое попавшееся кресло и ослабил галстук. ― Кито-сан, как хорошо, что ты пришел… Я и понятия не имел, что он может быть таким. Если бы знал, что он так отреагирует, то ничего бы ему не говорил.       ― И что же ты ему сказал, что его так взбесило?       ― Я всего лишь сказал ему правду, которую он никак не хочет принимать. Чем сильнее он замыкается в себе, тем дальше становится от своего класса. Куруми-чан в конце концов не с простудой лежит, которая лечится таблетками и уколами.       ― Акава, ― ответив явным неодобрением на услышанный аргумент, Кито покачал головой. ― Ты что, предложил ему преждевременно ее похоронить?       ― Конечно же, нет. Я лишь сказал, что он должен быть готов к тому, чтобы поддержать ее одноклассников. Итачи-сан, кажется, еще просто не осознал, чем все в итоге может закончиться.       ― А ты думаешь, это так легко? Всё ведь произошло буквально на его глазах. Он был тем, кто вызвал скорую и видел всё, что там происходило. Разумеется, он будет оставаться тем, кто надеется на лучшее.       Но именно в этот вечер та самая надежда, которую Итачи хранил, дала трещину. Слова Акавы по-прежнему вызывали категоричное отрицание, однако уже не казались вопиющими и недопустимыми. Убедив себя в том, что должен воспринять их, как очередное постороннее мнение, Учиха смог уберечь себя от ненужных размышлений. Поэтому, отправившись домой, он продолжал держаться подальше от всего, что настойчиво лезло в его мысли.       Однако, чем ближе подступал предстоящий выходной, тем больше это вызывало опасения. Осознавая, что все это время успешно уходил от проблем лишь благодаря погружению в работу, Итачи видел в завтрашнем дне риски. И, как оказалось, он беспокоился не зря. В очередной раз наблюдая за тем, как за окном ночное небо неторопливо светлеет, он старался построить планы на этот день. Испытывая усталость во всем теле, которая уже пару дней сопровождалась головной болью, Учиха все равно решил взбодрить себя пробежкой. Физическая нагрузка пусть и не прибавит ему сил, зато не позволит остаться наедине со своими мыслями.       И такой способ себя отвлечь действительно показал результат. Пробегая по пустующим дорожкам парка, в котором люди появятся лишь через пару часов, сам Итачи уже с нетерпением хотел начать день. И несмотря на то, что на его плечи давила тяжесть окруживших его обстоятельств, Учиха был уверен, что это день пройдет так же, как и предыдущие.       Утренний свежий воздух, наполняя легкие, избавлял от остатков сонливости и бодрил своей прохладой. От подобного способа проснуться, впервые за последнее время, появился аппетит. Поэтому, вернувшись домой, Итачи направился в душ, после чего занялся приготовлением завтрака. Чудом погрузив себя в беззаботную атмосферу, в которой пребывал несколько месяцев назад, он позабыл о нависшей над ним проблеме. Но, к сожалению, эта утренняя идиллия была нарушена звонком, который снова не оправдал надежд.       Узнав, что за минувшие сутки не произошло никаких изменений, Итачи невольно вспомнил о том, о чем подумал в день аварии. Вероятность того, что он держал ее за руку в последний раз, хоть и напугала его тогда, однако теперь казалась даже очевидной. Но стоило Учихе услышать собственный вывод, как он снова себя одернул и заставил опомниться. Ударившись в привычное за последнее время отрицание, он попытался собраться с мыслями. Вновь вернув дистанцию между собой и сложившимися обстоятельствами, он решил вернуться к своим планам на сегодня.       Закончив с завтраком, который все равно ел через силу, Итачи уделил время уборке. Дважды протирая пыль там, где ее не было, он с явной нетерпеливостью бросал взгляд на часы. Только что начавшийся день длился неторопливо и даже не думал приближать наступление завтра. И это постепенно начинало вызывать беспокойство и раздражать. Каким бы делом ни был занят, Учиха без конца ловил себя на тех самых ненужных мыслях. Но это не стало поводом для того, чтобы он сдался.       Когда в квартире воцарилась идеальная чистота, Итачи вышел на улицу. Несмотря на то, что после завтрака его аппетит не планировал появляться вновь, он отправился за продуктами. И, к счастью, пару часов ему удалось скоротать за дотошным выбором овощей. Но так как этого по-прежнему было мало, по возвращению домой Учиха занял себя чтением. Однако стоило ему устроиться на диване и открыть книгу, которую начинал читать еще на предыдущей работе, как тишину в гостиной нарушил зазвонивший телефон.       ― Да?       ― Неужели решил ответить? ― раздался недовольный мужской голос на другой стороне линии. ― Я тебе со вчерашнего вечера пишу, а ты молчишь.       ― Прости, я еще не проверял сообщения.       ― У тебя все хорошо? Что-то голос у тебя немного странный.       ― Да, все в порядке, ― ответил Итачи, пролистав книгу до места, на котором остановился полгода назад. ― Просто немного заработался.       ― Котуки, кажется, тоже? Ему, как и тебе, сейчас не дозвонишься. Ты не знаешь, что у него стряслось?       Итачи не сдержал усталого вздоха. Та самая тема оказалась настойчивой до того, что поджидала его даже в разговоре с другом по университету. Но несмотря на то, что уже получил вопрос, напрямую ему заданный, он не хотел вдаваться ни в какие подробности.       ― В последнее время он очень занят. Выйдет на связь, как только…       ― Освободится?       ― Да, ― тише протянул Учиха, представив, каково сейчас другу. ― Как только освободится.       ― Ясно. Но хоть ты придешь сегодня? Все-таки такой день.       ― Какой?       ― Как же… Ман Сити против Арсенала. Мы ведь договаривались еще на свадьбе Саске, что с финальных матчей Премьер-лигу будем смотреть все вместе.       Пытаясь припомнить подобное обсуждение, Итачи вернулся в день свадьбы и увидел лишь одно: образ девушки, с которой он не мог отвести глаз. В каких бы разговорах в тот вечер ни участвовал, он помнил только те, что вел с ней.       ― Так ты подъедешь? Мы будем там же, где и обычно.       ― Прости, не могу. Мне… ― не зная, какую подобрать причину, Итачи и в этот раз решил обойтись без конкретики. ― Мне нужно закончить кое-какие дела.       И эти дела, в виде коротания оставшегося выходного, еще не раз за этот день доставят ему проблем. Но благодаря тому, что был уверен в своих силах, Итачи и не подозревал, к каким заключениям придет уже этим вечером.       Погрузившись в чтение, которое помогло ему не допускать неправильные и беспокойные мысли, Учиха больше не следил за временем. День за окном постепенно и неторопливо готовился к своему завершению. Голубое небо окрасилось в ярко-оранжевые оттенки, которыми щедро делилось уходящее солнце. Переведя взгляд на новую очередную главу, Итачи наткнулся на красное пятно, которое расползлось по краю страницы. С недоумением пытаясь понять, что это такое, он лишь через несколько мгновений нашел ответ. Буквально силой заставляя себя не отвлекаться от чтения, Учиха даже не заметил, что порезался об лист.       Итачи захлопнул книгу, мысленно упрекая себя за неосторожность. Он хоть и понимал, по какой причине это произошло, однако все равно не мог смириться с подобной невнимательностью. Поэтому, как только обработал порез на пальце и заклеил его пластырем, он пообещал себе, что это была последняя оплошность на сегодня. Но у предстоящей готовки ужина, которая стала новым способом отвлечься, были свои планы.       Оставив на огне сковороду с жаренным мясом, Итачи взялся за нарезку овощей. С малых лет помогая матери по дому и в уходе за младшим братом, он уже тогда научился готовить. Затем в студенчестве ему нередко доводилось заниматься приготовлением ужина для себя и своего соседа по комнате. Также не без следа прошли годы холостой жизни, которые заставляли его заботиться о себе. И имея внушительный опыт за плечами, Итачи за всю свою жизнь ни разу не резался во время готовки. Умело обращаясь с ножом, он даже не прилагал никаких усилий, так как руки все делали за него. Но именно сегодня во всем проявляя невнимательность, он допустил очередную оплошность.       Тихо прошипев в ответ на то, как провел лезвием по пальцу левой руки, Итачи оставил нож. Восприняв новый инцидент как настоящее издевательство, он открыл кран и подставил ладонь под струю воды. Для того, чтобы унять вспыхнувшую в нем злость, ему пришлось неоднократно сделать глубокий вдох. Медленно наполняя легкие воздухом, Учиха постарался не зацикливаться на череде странностей, который начал допускать. Заклеив порез на том же пальце, но только уже на другой руке, он с собранным по крупицам терпением вернулся к готовке.       День окончательно приблизился к своему завершению. Встретив вечер ужином, который не осилил и наполовину, Итачи уже всеми мыслями находился в завтрашнем понедельнике. Непростой и очень напряженный выходной уже был позади, а после него снова наступят дни, наполненные работой и прочими заботами. С размышлениями о том, что завтра обязательно должен принести коллегам новые извинения, Учиха встал из-за стола и направился к раковине.       «Чем дольше она не приходит в себя, тем меньше у нее шансов…»       Внезапно возникший голос Акавы потревожил мысли Итачи и заставил его замереть. Но не позволив себе хоть как-то отреагировать на всплывшее слова, Учиха покачал головой, чтобы прогнать любое упоминание о том неудачном разговоре. Потянувшись за стаканом, оставленном на столе, мужчина прикоснулся к нему. Однако даже если он и проявил сопротивление собственным мыслям, они уже смогли на него повлиять.       В следующее мгновение тишину на кухне нарушил звон разбившегося стекла. Не уследив за хваткой в ладони, из которой выскользнул стакан, Итачи уже смотрел на разбросанные осколки на полу. Стакан, которому не страшны были резкие перепады температур, на деле оказался таким уязвимым и очень хрупким. Хрупким, как и она…       Увидев в разбитом стакане жизнь, которая так же может быть прервана одним лишь неловким движением, Итачи впервые за последние несколько дней подумал об этом и наконец-то многое осознал. Принимаясь собирать осколки с пола, он уже не смог сдержать давно подступающий к горлу ком. Глаза, не так давно отказавшиеся смотреть правде в лицо, наполнились горячими слезами. Реальность, от которой он трусливо бежал и скрывался, наконец-то настигла его и заставила прийти в себя. Какими бы страшными и чудовищными ни были последствия случившегося, он не должен их отрицать.       Благодаря лишь вовремя разбившемуся стакану, Итачи нашел в себе силы задуматься о том, чего так избегал последние несколько дней. Если все произойдет так, как говорил Акава, то после одной трагедии наступит другая и самая тяжелая из всех. И это пугало Итачи не меньше, чем сама авария. Его дальнейшая жизнь показалась ему не только страшной и мучительной, но и просто невозможной. Находясь в данный момент в разбитом и нестабильном состоянии, он и представить не мог, каким станет его будущее, в котором не будет ее. И поставив себя перед этим вопросом, он невольно задался следующим: наступит ли это будущее вообще?       Лишившись оставшихся в нем сил из-за слез и тяжелых мыслей, Итачи уснул сразу же, как только добрался до кровати. Измотанный бессонными ночами и отсутствием отдыха, он наконец-то перестал игнорировать усталость. Поэтому, едва прикрыв глаза и шумно вздохнув, Учиха оказался в месте, наполненным безмятежным покоем и умиротворением.       Зеленое поле, греющееся под лучами яркого весеннего солнца, расстилалось ковром до самого горизонта. Теплый ветер тревожил листву и игриво нарушал царящий в этом месте покой. И помимо того, что своевольно разбавлял тишину звенящим шелестом, он наполнял свежий воздух душистым ароматом фруктов и цветов.       Не без восхищения наблюдая за открывающимися перед ним просторами, Итачи услышал позади себя шорох. И как только обернулся, он вновь затаил дыхание от увиденного. Это оказалось слишком невероятным, чтобы справиться с возникшими в нем чувствами. Помимо того, что оказался в умиротворяющем и волшебном месте, он увидел ее, смущенно прижимающую к себе букет пионов.       И пока она с неловким восторгом смотрела на свои любимые цветы, Итачи любовался ей. И вместе с тем, как наслаждался ее образом и присутствием, он осознал, что уже очень давно не видел ее улыбку. Искреннюю и до непозволения нежную, с которой она смотрела на него. И сейчас наблюдая слишком милое смущение на ее лице, Итачи уже знал, что предпримет в случае самого ужасного исхода. Даже если она в конце концов устанет бороться и покинет его, он без раздумий отправится за ней. Поэтому, какие бы испытание ни принесли ему предстоящие дни, Итачи уже не испытывал былого волнения.       Заметив, что ветер с подола сарафана переключился на ее распущенные пшеничные волосы, Итачи протянул руку к ее лицу. И, как только заправил ее прядь за ухо, он встретился с ее смущенным взглядом, после чего первым нарушил молчание:       ― Я не отпущу тебя одну…       Вполне ожидаемо, увидев на ее лице легкое непонимание, Учиха против своей воли проснулся. Однако открыв глаза и наткнувшись взглядом на потолок комнаты, он не спешил так быстро отпускать свое видение. Посетившая его мысль не терпела отлагательств, поэтому Итачи пришлось погрузиться в нее с головой. И, когда в процессе его размышлений возник лишь один нерешенный вопрос, он потянулся к тумбе, на которой лежал смартфон.       ― Извини, что так поздно, ― начал Итачи, поднявшись на кровати. ― Но мне нужна твоя помощь.       ― Шеф? ― мужской голос нисколько не скрывал ступор и удивление своего владельца. ― Все хорошо, я еще даже не ложился. И Вы можете звонить мне в любое время. Только… если сейчас Вы со мной связались, значит, все очень плохо. Я прав?       ― Почему?       ― То, как внезапно Вы покинули компанию. Совет директоров еще несколько месяцев не мог успокоиться. Многие думали, что Вы ушли к конкурентам, но никто так и не смог узнать, где Вы работаете.       ― Я ушел работать в старшую школу.       ― Куда? В школу? Вы шутите.       ― Нет, ― ответил Итачи, нисколько не удивившись подобной реакции бывшего подчиненного. ― Теперь я учитель математики.       ― Ха… Финансовый директор, который вдруг стал учителем? Не знал, что у Вас такое чувство юмора, Итачи-сан. Но что касается моей помощи… Что Вас все-таки заставило связаться с юридическим отделом?       ― Я хотел у тебя кое-что спросить. Мои вопросы покажутся тебе странными, но мне очень нужны на них ответы.       Наступивший понедельник, для кого-то нежеланный, а для кого-то ожидаемый, радовал прекрасной погодой. Время беспощадно шло, однако уходящее лето все никак не могло оставить город. Радуя жителей теплым ветром и ясным небом, оно до последнего отстаивало свое право потеснить осень. И, судя по тому, что жаркий сентябрь мало чем отличался от августа и июля, осень явно уступала в их борьбе.       Добравшись до школы на метро, в которое снова решил спуститься, Итачи принес извинения своим коллегам. Также поблагодарив Кито за то, что тот не позволил ему сесть за руль, он получил свои ключи обратно. И как только прозвенел первый за сегодня звонок, Учиха вновь погрузился в работу. Однако в этот раз ему не пришлось без конца занимать себя разными делами одновременно. Так как необходимость отвлечь себя с сегодняшнего дня окончательно отпала, Итачи вернулся в свой прежний ритм. Выспавшись и набравшись сил, он просто делал свою работу так, как и задолго до всего произошедшего.       ― Итачи-сан? ― Обратившись к нему, Акава нервно сглотнул, когда встретился с ним взглядом. ― Ты идешь?       ― Куда?       ― На обеденный перерыв, ― уточнил мужчина, переглянувшись с физруком. ― Ты уже который день остаешься без обеда.       ― Что неудивительно, ― заметила Маи, поднявшись из-за своего стола. ― Двое его учеников попали в аварию и до сих пор лежат в больнице. Один с многочисленными переломами, другая с травмой головы. Думаю, мне тоже кусок в горло бы не лез.       ― Да, но такими темпами он и сам угодит в больницу.       Понимая, почему Акава говорит об этом с такой осторожностью, Кито бросил задумчивый взгляд на Итачи. То, что тот по-прежнему не собирался никуда идти, означало лишь одно: его волнение все еще не отступило.       ― Были хоть какие-то новости? ― Поинтересовался Кито, переведя взгляд на завуча. ― Конечно, помимо тех, что раздувают в интернете.       ― Да. Сегодня с созванивалась с родителями. Шон-кун идет на поправку и уже принимает гостей в палате. Но что касается Куруми-чан… Все пока без изменений.       ― Ясно, ― вспомнив, как ругался на Куруми на стадионе в последнюю их встречу, Кито не смог не отметить запас ее сил. ― Эта девушка настоящий борец. На последнем занятии на турниках побила все рекорды среди парней. Я уверен, она придет в себя.       И пока коллеги обсуждали сложившиеся на сегодняшний день обстоятельства, Итачи бросил взгляд на смартфон, который завибрировал от входящего звонка. Планируя связаться с этим человеком уже сегодня, он хоть и не горел желанием говорить с ним прямо сейчас, однако все равно решил ответить.       ― Итачи-кун, пообедаем? ― не тратя время на ненужные приветствия, Мари сразу перешла к делу. ― Я сейчас в офисе, можем встретиться в том ресторане, где…       ― Хорошо.       ― Алло? ― Риёки нахмурила брови, когда услышала гудки на другой стороне линии. ― Он снова? Ну просто сама любезность.       Однако несмотря на то, что явно был не в настроении, он довольно быстро приехал в назначенное место. И так как добилась встречи с ним, Мари была готова простить ему этот нрав, с которым близко познакомилась лишь недавно. К тому же это место помогало не обращать внимание на его задумчивую немногословность. Пусть через серьезные проблемы и недопонимания, но они снова оказались в ресторане, в котором раньше немало совместных ужинов и обедов проводили вдвоем.       Но сам Итачи, в отличие от Мари, не поддался ностальгии и не видел в этом месте ничего особенного. Позволив ей самой сделать для них заказ, Итачи пристроил взгляд на витрине, за которой своим чередом шла городская жизнь. И даже когда официант принес им блюда, он продолжил рассматривать пейзаж по другую сторону стекла.       ― Я заказала платье, в котором буду на встрече с инвесторами, ― Мари пригубила вилку с креветкой, которую выбрала из своего салата. ― К нему подойдет твой темно-синий костюм. Черный тоже будет неплохо смотреться, но только с тем темно-красным галстуком, в котором ты был на последнем собрании директоров, помнишь?       Так и не получив ответа на свой вопрос, Мари подняла на него взгляд. Не принимая никакого участия в разговоре, Итачи явно дал понять, что ему все равно, в чем будет он и она на предстоящем корпоративном мероприятии. Также не скрывая того факта, что согласился сопровождать ее на этой встрече лишь из обязанности и долга, он не горел желанием обсуждать ни ее платье, ни свой костюм.       ― Итачи-кун?       Оставив городскую суету без внимания, Итачи перевел безучастный взгляд на Мари. По-прежнему пребывая в своих мыслях, он решил молча дождаться момента, когда она продолжит. И по причине того, что была в курсе всех обстоятельств, Риёки не заставила себя долго ждать:       ― Понимаю, сейчас ты ненавидишь меня и во всем винишь, но…       ― Это не так, ― задумчиво возразил Итачи, вернув взгляд на витрину. ― За все, что случилось, я виню и ненавижу только себя.       Искренне поразившись тому, что услышала, Риёки даже с облегчением расслабила плечи. С нежеланием осознавая, как много значит для него та девчонка, Мари была благодарна ему за то, что не оказалась крайней. Но факт того, что не является для Итачи виноватой, все равно не заставил ее быть осторожной и выбирать слова.       ― Это, несомненно, ужасная трагедия для нее и всей ее семьи. Желание привлечь к себе внимание едва не стоило ей жизни, ― с невероятной легкостью озвучивая подобные мысли, Мари поднесла бокал с водой к губам. ― Бедняжка. Надеюсь, с ней все будет хорошо.       Однако, вопреки сказанным ею словам, Мари надеялась совсем не на это. Не зайди она так далеко ради этого мужчины, то тут же ужаснулась бы от собственных мыслей. Но так как уже давно перешла черту и добралась до самых подлых, местами незаконных приемов, она могла честно признаться себе в том, что не испытывает ни капли сожаления к пострадавшей девушке. Оттого думая лишь о своей жизни, Мари решила перейти к следующему вопросу, который хотела обсудить:       ― Скоро будет месяц, как мы помолвлены, но ты так и не познакомил меня со своими родителями. Как долго ты будешь меня от них скрывать?       ― До тех пор, пока ты не родишь.       ― Что? ― явно не рассчитывая на подобный ответ, Риёки задержала недоумевающий взгляд на Учихе. ― Ты это серьёзно?       ― Да. Я уже говорил, что частью моей семьи станет только ребенок.       И заявив ей об этом, он даже не удосужился посмотреть на нее. До сих пор рассматривая улицу, на которой не происходило абсолютно ничего, Учиха и в этот раз счел пейзаж за витриной более интересным, чем его спутница. Но хоть и была готова проявлять терпение, в этой ситуации Риёки не могла не возразить:       ― Итачи-кун, ― опустив бокал на стол, она скрестила руки на груди. ― А тебе не кажется, что это…       ― Жестоко? ― тихо предположил Итачи, приметив через дорогу цветочный магазин, в котором когда-то был. ― Да, возможно.       ― Возможно? Удивительно, но скромности тебе точно не занимать. Может, есть что-то еще, о чем…       ― Я отправлюсь за ней, если она не очнётся.       Погрузившись в ступор от услышанных слов, Мари вздрогнула, когда он посмотрел на нее. Выражение его лица нисколько не изменилось от того, что он ей сказал. Поэтому, с трудом осознав смысл его очередного заявления, Риёки решила кое-что у него уточнить.       ― Ты… ― так и не преодолев свое недоумение, Мари пыталась подобрать слова. ― Ты хоть понимаешь, что только что…       ― Абсолютно. Как только я узнаю, что ее сердце остановилось, мое станет следующим.       Погрузив ее в очередной ступор, который застыл на ее недоумевающем лице, Итачи и не рассчитывал на другую реакцию. К его удивлению, он сообщил о своих планах с той же лёгкостью, с которой на них и решился. И пока она пребывала в шоке, Учиха воспользовался ее молчанием и продолжил:       ― Перед этим всё свое имущество и сбережения я оставлю тебе. Мацуба из юридического отдела сможет помочь с оформлением всех необходимых документов.       ― Что… ― тихо и неуверенно выдавила из себя женщина. ― Документов?       ― На их оформление потребуется не больше трех дней. Что касается моей недвижимости, то по желанию ты сможешь ее продать. Также по доверенности тебе перейдет мой брокерский счет, с которого ты сможешь распоряжаться моими активами. Этого хватит, чтобы обеспечить ребенку…       ― Ты сошел с ума!       Больше не в силах его слушать, Риёки вскочила со стула. Не зная, что испытывает сильнее ужас или злость, она покачала головой. Сидящий перед ней человек уже явно не был тем, каким она его знала. Поэтому, как только он заговорил о страшных и недопустимых вещах, она не сдержала себя в руках.       ― Из-за этой девчонки ты… Ты обезумел! Боже…       Не заботясь о том, что привлекла своим криком внимание всех присутствующих, Мари прижала ладони к лицу и вновь опустилась на стул. Происходящее настолько не укладывалось в голове, что она с трудом возвращала себе утраченное спокойствие. Но, как и следовало ожидать, сам Итачи остался в прежнем состоянии и даже с некоторым пониманием наблюдал за реакцией Мари. И так как уже сказал ей обо всем, о чем хотел, он нашел взглядом их официанта и подал ему знак.       ― Поверить не могу, ― тихо прошептала Риёки, шумно вздохнув. ― Ты точно не в себе…       И в отношении его это было легко сказано. Отказываясь верить в то, что он серьезно решится на подобный шаг, Мари уже слышала зарождающееся в ней сомнения. Учиха Итачи не из тех, кто будет шутить над такими вещами. К тому же если уже озаботился будущим своего «ребенка», то он определено подготовился на случай, если уйдет. И понимание этого вызывало в Риёки лишь новую волну возмущения и несогласия.       ― Пожалуйста, ваш счет.       Подошедший к столику официант оставил возле Итачи счетницу, затем с неловким взглядом на Мари тихо и незаметно ушел. И пока Риёки старалась собраться с мыслями, чтобы сказать ему что-то напоследок, Учиха открыл бумажник, чтобы оплатить их счет.       ― Я смирилась с тем, что ты, являясь нашим директором, без объяснений причины и предупреждения покинул должность, ― наконец-то набравшись сил, Мари взглянула на Итачи. ― Затем я ни слова не сказала, когда ты устроился… учителем. В школу. Но теперь… Теперь, Итачи-кун, думаю, тебе нужно обратиться к специалисту. Мысли, которые тебя посещают, они… Они ненормальны.       ― Какими бы они ни были, это сути не меняет, ― оставив деньги за обед, Учиха закрыл счетницу и поднялся из-за стола. ― Я не вижу смысла жить, если ее не станет.       Наблюдая в глазах Мари прежнее недоумение, которое вряд ли когда-то сменится пониманием, Итачи направился к выходу. Никогда не воспринимая происходящие странности в жизни людей как целенаправленные знаки откуда-то свыше, в этот раз он все же решил прислушаться к ним. А точнее присмотреться. Вспомнив, что еще в августе проходился с другом по этому тротуару, Итачи направился к тем самым цветам, которые видел тогда и вчера в своем сне.       За минувший месяц цветочная лавка нисколько не убавила в своем ассортименте. Являясь самым ярким и красочным островком в этом невзрачном сером месте, она по-прежнему могла издалека привлечь внимание любого. И вовремя оказавшись здесь, Итачи просто не мог не бросить на нее свой взгляд. Раз за разом возвращаясь в дни, проводимые с Куруми, он вспомнил, что именно ей нравится в розовых пионах. Разумеется, ни о каких букетах в реанимации не может идти и речи, но, если проявить усилие и немного настойчивости, то это обязательно к чему-то приведет.       И в то время, пока Итачи прислушивался к своему странному предчувствию с надеждой на то, что это хоть как-то сможет помочь, его лучший друг продолжал погружаться в депрессию. Как и сказал недавно во время их телефонного разговора, Котуки оказался намного слабее, чем все его родные.       Не в силах взять себя в руки хоть на несколько часов, он бессмысленно убивал время на одном и том же месте. День за днем незаметно сменяли друг друга, а он так и не получал хороших новостей от жены. И чем дольше это продолжалось, тем мрачней и туманней казались перспективы. Поэтому, чтобы не слышать свои собственные размышления и догадки, Сенджу пытался перебить их очень вредным, но действенным способом.       ― Ты не голоден? ― Юки вошла в гостиную, в которой последние несколько дней жил муж. ― Я приготовила тебе обед. У меня смена через пару часов, вернусь завтра утром.       Получив в ответ молчание, к которому уже привыкла за несколько дней, Юки тяжело вздохнула. Решив перед работой хоть немного навести порядок в этой комнате, она начала собирать с пола и дивана опустошенные бутылки. Но заметив, что и сейчас муж поднес стакан с виски к губам, готовясь его опустошить, она подступила к нему.       ― Может быть, хватит? ― выхватив у него стакан, Юки бросила его в пакет с мусором. ― Ты «успокаиваешь» себя уже с самого утра и весь день. Не пора ли уже остановиться?       ― Я не могу по-другому… успокоиться.       Встретившись с взглядом мужа, который даже при таких обстоятельствах выглядел как брошенный и потерянный ребенок, женщина все равно больше не могла проявлять сожаление. Напомнив себе о том, что смотрит вовсе не на ребенка, а на взрослого мужчину, который просто опустил руки и сдался, она нашла, что ему сказать:       ― Ты выводишь людей из депрессий и лечишь их от фобий. Уж кто, но ты точно знаешь, как себя успокоить. От страшных надоедливых мыслей можно отвлечься только делом. Алкоголь лишь все усугубит. Если продолжишь в том же духе, станешь зависимым.       Посчитав, что отчитала его в достаточно понятной и доходчивой манере, Юки подошла к окну. Впустив наконец-то в эту комнату свежий воздух и солнечный свет, она заставила мужа зажмуриться. Привыкнув за последние несколько суток к темноте, Котуки не сразу адаптировался к проникшим в комнату лучам.       ― Не только мне, но и своей сестре ты нужен трезвым и готовым прийти на помощь. Пусть сейчас она без сознания, но в любой момент это может измениться.       ― Тогда… ― тихо начал Котуки, посмотрев на супругу в ответ. ― Могу я ее… увидеть? Что, если она услышит знакомый голос и проснется?       ― Коту, я говорю с ней каждый день, ― с досадой заметила Юки, опустившись на диван возле мужа. ― Даже если сильно попросить ее лечащего врача, тебя к ней все равно не пустят. Особенно в таком состоянии.       И искренне надеясь, что муж сдержит свое обещание и завтра встретит ее уже в другом состоянии, Юки отправилась на работу. Предстоящая смена, как и все предыдущие с середины прошлой недели, была наполнена лишь надеждой и ожиданием. Уделяя каждую свободную минуту своим коротким встречам с Куруми, Юки с трудом сдерживала слезы. Понимание того, что не может позволить себе эмоции и чувства на рабочем месте, помогало ей держать себя в руках. Поэтому, каждый раз, когда входила в палату девушки, она старалась начинать с ней беседу с чего-нибудь хорошего. И сегодня как раз появился новый повод поделиться с Куруми радостью.       ― Здравствуй, милая, ― Юки прошла в палату и бросила взгляд на угол, в котором стоял букет цветов. ― Чудесный аромат, не правда ли? Они настолько прекрасны, что твой лечащий врач разрешил оставить их прямо здесь. Тот, кто их принес, был очень настойчив.       Лишь на мгновение восхитившись розовыми бутонами, от которых исходил чудесный цветочно-фруктовый аромат, Юки перевела взгляд на Куруми. Мирно спящая под работу включенных аппаратов и шум за окном, она и сейчас не издала ни звука. И в очередной раз не получив от нее никакого ответа, Юки проверила показатели на мониторе, после чего не сдержала шумного вздоха:       ― Пора бы тебе уже проснуться, ― тихо начала она, прикоснувшись к холодной руке девушки. ― Куруми, я понимаю, что ты очень устала и хочешь отдохнуть, но, прошу тебя… поторопись.       Но даже если бы сильно этого захотела, в данный момент для нее не было возможности поторопиться. Все это время, пребывая в одном и том же сне, она сидела на очень знакомой и безлюдной остановке. Уже привыкнув тому, что находится здесь одна, Куруми просто ждала свой автобус, который явно задерживался.       Пустующая дорога, отсутствие прохожих и абсолютная тишина не вызывали в ней никакого подозрения. Уже и не вспомнив, как давно сидит на этой скамейке, Сенджу даже и не думала куда-то пойти. Чувствуя, что должна дождаться прибытия автобуса и сесть в него, она продолжала терпеливо ждать. Все, что ей оставалось: наблюдать за тем, как ветер тревожит деревья и разбрасывает по дороге их листву. Это было единственным развлечением и средством от тоски, которое она нашла.       Однако в какой-то момент окружающее ее место странным образом изменилось. Теперь вместо сухих листьев ветер разбрасывал лепестки розовых цветов. И задержав недоумевающий взгляд на дороге, Куруми попыталась понять, что происходит. Но стоило ей задаться одним вопросом, как внезапно возник очередной.       ― Что? ― почувствовав, как что-то ударилось об ее ногу, она опустила взгляд вниз. ― Откуда здесь яблоки?       Поднявшись со скамейки, Куруми вышла на тротуар, который оказался усыпан цветами и яблоками. Осознавая, что находится возле остановки недалеко от своего дома, она не могла найти ни одного объяснения тому, что видит. Место, в котором она оказалась, больше походило на яблоневый сад, чем на улицу города.       ― Странно…       «Значит, твои любимые цветы пионы?»       ― Что? ― Услышав чей-то голос, Куруми обернулась. ― Кто здесь?       Увидев перед собой лишь пустующий тротуар, на котором по-прежнему никого не было кроме нее, Сенджу озадаченно нахмурила брови. Вместо привычной скуки и покоя, которые наполняли ее все время пребывания здесь, впервые возникло беспокойство и подозрение. Но посмотрев по сторонам и не обнаружив того, кому мог бы принадлежать этот голос, Куруми решила вернуться на остановку. Однако не успела она сделать и пары шагов, как тишина вновь была нарушена:       «Белые пахнут чем-то свежим и цитрусовым, а аромат розовых напоминает…»       ― Не понимаю, ― тихо протянула Куруми, узнав свой собственный голос, который раздался по округе. ― Я что, схожу с ума?       «Каждый раз, когда в лавке возле моей остановки появляются розовые пионы, мне кажется, что я стою в отделе фруктов. Пахнет…»       ― Яблоками, а не цветами? ― невольно закончила Сенджу, обернувшись на раздавшийся шум позади. ― Автобус?       Надеясь, что как только сядет в него и уедет, происходящие странности закончатся, она решила не задерживаться. Наверняка, как только остановка окажется позади нее, то раздавшиеся голоса стихнут, а разбросанные яблоки и цветы исчезнут. Но стоило ей лишь подойти к открывшимся дверям автобуса, как кто-то схватил ее за локоть и резко развернул к себе.       ― Ты поедешь со мной.       ― Что? ― возникший рядом Учиха усилил хватку и направился вдоль дороги. ― Но я не могу. У меня автобус.       ― Это небезопасно, ― категорично возразил он, утаскивая девушку за собой вопреки ее сопротивлению. ― Мне будет спокойнее, если я отвезу тебя сам.       ― Но он сейчас уедет, ― Куруми обернулась на ожидающий ее автобус и попыталась выбраться из хватки мужчины. ― Позвольте мне вернуться.       ― Вернуться?       Внезапно остановившись от наивной глупости, которую услышал, Учиха посмотрел на напуганную девушку. Являясь из них единственным, кто точно не видит в том автобусе ничего хорошего, он ни за что не смог бы ее отпустить.       ― Если сядешь в него, ты уже никогда не вернешься, ― наблюдая в голубых глазах застывшее удивление, он взял ее за руку. ― Поэтому прошу тебя… идем со мной.       И после того, как осознала, что больше не может возражать ему, Куруми уже видела новый сон. Время в нем, как и в предыдущем, так же тянулось слишком долго и мучительно. Но несмотря на то, что пребывание в том видении казалось ей бесконечным, наступившая ночь за окном все-таки сменилась утром.       И для всей больницы наступил очередной день, наполненный новыми испытаниями. Все отделения с приходом новой смены оживились и приступили к работе. Кто-то из пациентов уже готовился к выписке, а кто-то шел по коридорам на исследование или процедуры. Врачи спешно проходили из одной двери в другую, иногда давая распоряжения медсестрам. Но если последние привыкли к подобной суматохе и экстренным случаям, то их коллеги из справочной и архива редко когда сталкивались с рабочим ажиотажем. Однако именно сегодняшний день, как и вчерашний стал исключением для одной из сотрудниц.       ― Снова Вы? ― администратор регистратуры задержала недоумевающий взгляд на мужчине и цветах. ― Я клянусь Вам, что вчерашний букет оставили возле пациентки. Врач был против и запрещал, но в итоге согласился.       ― Да, ― с пониманием кивнув, Итачи положил на стойку регистрации цветы. ― Но все же я буду Вам очень благодарен, если Вы и этот букет оставите рядом с ней.       ― Но ведь нельзя… ― тихо взмолилась девушка, так и не найдя понимания у незнакомца. ― Хорошо. Обещаю, я что-нибудь придумаю.       ― Спасибо.       Кивнув мужчине в ответ, администратор взяла букет в руки и скрылась вместе с ним за дверью. И понимая, что после своего очередного своевольства вряд ли получит какую-то информацию, Итачи направился к выходу.       ― Сенсей?       Услышав знакомый удивленный голос, Итачи обернулся. Ему потребовалось несколько мгновений, чтобы преодолеть свой ступор и узнать в стоящем перед ним парне своего ученика.       ― Итока, ― увидев его с костылем и капельницей, мужчина обреченно вздохнул. ― Ну и что ты здесь делаешь? Твоя палата не на этом этаже.       ― Спускался к автомату с напитками, ― Шон достал из кармана халата банку газировки. ― Как только разрешили ходить, я буквально прописался возле него.       ― Это точно не способствует твоему выздоровлению.       ― Зато способствует поднятию настроения, ― гордо заметил парень, убрав газировку обратно в карман. ― А с Вами что? Выглядите так, словно не спали с того момента, как я здесь оказался. Вам капельницу не одолжить? Она мне уже все равно надоела.       Выкатив перед собой штатив с раствором, Итока встретился с мрачным взглядом учителя, который явно не оценил эту шутку. И так как уже давно смирился с тем, что его чувство юмора понимают немногие, парень с неловкостью притянул стойку обратно к себе.       ― Ха, ― издав нервный смешок, Шон прочистил горло. ― Кхем. Да-да, согласен, это не самая удачная шутка. Но выглядите Вы все равно паршиво. Вам явно не хватает сна.       Услышав звон прибывшего лифта, парень направился к нему. Дождавшись, когда кабина опустеет, он вошел в нее, однако злополучная стойка для капельницы осталась снаружи. Удерживая равновесие на одной ноге и костыле, Шон постарался закатить штатив в лифт. Но предприняв уже не одну неудачную попытку, он так и не смог сдвинуть его с места.       ― Вот же…       ― Я помогу, ― подойдя к ученику, Итачи закатил штатив в лифт и вошел в него сам.       ― Я на самом деле и сам мог бы, но в этом проеме иногда застревает колесико.       ― Оно не будет застревать, если не пользоваться лифтом во время лечебных процедур.       ― Это так на Вас похоже, ― протянул Шон, покосившись на Учиху. ― Иного я от Вас и не ожидал, сенсей.       Наблюдая за тем, как на дисплее отображаются этажи, Итока не без любопытства задумался о причинах его встречи с учителем. И благодаря возникшему молчанию, которое уже стало неловким, он решился на вопрос:       ― Так и что Вы здесь делаете? Мои часы посещения начнутся только после капельницы, значит… Вы пришли узнать о самочувствии Куруми-сан?       ― Да. Но администраторы не особо разговорчивые.       ― Верно, ― согласился Шон, вспомнив суровых сотрудниц первого этажа. ― Те дамочки не сказать, что дружелюбные. Постоянно делают мне замечания. Но что касается Куруми-сан… Она еще и до аварии была слаба. Как же это называется? Анасти… Анами…       ― Анемия?       ― О, точно. Анемия.       Уже простив Шону его излишнее любопытство из-за того, что узнал новые подробности, Итачи вышел вместе с ним на его этаже. Не отойдя далеко от лифта, Итока поставил костыль возле стены и сел на скамейку, чтобы насладиться газировкой.       ― Как только наберется сил, Куруми-сан быстро восстановится, ― достав из кармана банку с напитком, Шон пододвинулся, когда учитель сел рядом с ним. ― Но все же головой она ударилась серьезно. Хоть и вышла из комы, ей предстоит…       ― Что? ― Не справившись с внезапно накрывшим его удивлением, Учиха двинулся к ученику и схватил его за плечи. ― Она… Она пришла в себя? Как? Когда?       ― Сегодня ночью, ― осторожно ответил Шон, недоумевая от подобной реакции мужчины. ― Значит, в школу еще не сообщали?       По-прежнему не зная, как воспринимать подобную новость, Итачи не мог совладать с эмоциями. Услышав о том, о чем мечтал услышать каждый день после аварии, он растерялся и разволновался до того, что закидал ученика бесчисленными вопросами.       ― Что с ней сейчас? Как она?       ― Сенсей… ― Шон повел плечами, не скрывая в них дискомфорт. ― У меня сейчас от вашей хватки руки отвалятся.       Ответив на замечание Итоки лишь новым недоумением, Учиха опомнился не сразу. Однако, как только осознал, что своей впечатлительностью причинил ученику неудобства, он отпустил его плечи:       ― Извини.       ― Все в порядке. Я сам удивился, когда узнал, ― Шон открыл газировку и пригубил банку. ― Куруми-сан еще до всего случившегося была слабой. Врачи полагают, что она голодала или сидела на диете. И куда ей еще худеть? Не понимаю. Девчонки в этом плане немного того. Чокнутые.       Невольно погрузившись в воспоминания, в которых вел себя недостойно по отношению к однокласснице, Шон смог понять причину ее странного поведения. Хоть он и не знал всех деталей, однако теперь понимал, почему она себя так вела. Если бы раньше обратил внимание на ее просьбу помочь ей излечиться от безответной любви, он не совершил бы ошибок, о которых пожалел.       ― Я хоть и сволочь, но ее определенно кто-то обидел намного раньше, ― погрузившись в свои размышления, Шон уже не думал, рядом с кем сидит. ― Поэтому она так странно себя вела. И, кажется, это был не Шисуи, а другой кретин, который не ответил ей взаимностью. Настоящий идиот.       ― Да, ― тихо согласился Итачи, понимая, что он и есть тот самый идиот. ― Еще тот…       ― Что? ― Удивленный тем, что услышал, Шон в недоумении повернулся к учителю. ― Вы сейчас что-то…       ― Ничего, ― мужчина поднялся со скамейки, решив напоследок обратиться к Итоке. ― Не напрягай ногу без надобности и прекрати пить эту ерунду. В ней один сахар и химикаты.       Проводив взглядом учителя, Шон не сдержал усталого вздоха. Они не провели и пяти минут наедине, а он уже устал от его бесконечных замечаний и упреков. Мало того, что постоянно отчитывал его в стенах школы, так он еще и вздумал воспитывать его в больнице.       ― Тц… ― недовольно щелкнув языком, Итока покачал головой. ― Ну точно Мистер истинный кайфоломщик. И здесь меня отчитывает как ребенка. Зануда.       ― Итока?       ― А? ― тихо отозвался Шон, повернув голову к плечу. ― Что?       ― Я еще не ушел.       ― О, ― осознав, что учитель все слышал, Шон нервно сглотнул. ― Э… Ясно. Это… тогда я пойду?       Едва не наступив на гипс, Итока вскочил на ногу и потянулся за костылем. Каждое мгновение проклиная себя за то, что снова не смог удержать язык за зубами, он повернулся к учителю и продолжил:       ― Все-таки Вы тоже себя берегите. И не волнуйтесь. В Вашем возрасте… Ой! ― вновь поддавшись панике, Шон помотал головой. ― Т-то есть я хотел сказать «состоянии». В Вашем состоянии это…       ― Иди уже.       ― Спасибо.       С облегчением выдохнув, Шон стремительно направился в сторону своей палаты. Задействовав все имеющиеся в нем силы, он и не догадывался, что бежит от учителя, которому уже явно было не до него.       Зайдя в лифт, Итачи нажал на кнопку первого этажа. Весьма быстро погрузившись в состояние, в котором ноги держали его с трудом, он схватился за поручень. От хлынувшего бесконтрольного волнения закружилась голова и бешено заколотилось сердце. Все еще с трудом веря в то, что она пришла в себя, Учиха уже пребывал в ожидании момента, когда сможет с ней увидеться. И он даже не догадывался о том, сколько сил и терпения ему потребуется для того, чтобы дождаться их встречи.       Юки оказалась одной из немногих, кому довелось увидеться с Куруми раньше всех. И в тот момент, когда наблюдала ее утренний осмотр, она и подумать не могла, чем все обернется. Нервно перебирая пальцами, она не отводила взгляда от девушки, глаза которой наконец-то были открыты. Благодаря Всевышнего за то, что этой ночью заглянула в ее палату в нужный момент, Юки уже с нетерпением хотела связаться с мужем и его родителями, чтобы пригласить их в больницу.       ― Следите за пальцем, ― мужчина повел пальцем перед лицом девушки, всматриваясь в ее зрачки. ― Отлично. Как Вас зовут?       Готовая ответить на такой легкий вопрос, Куруми лишь безмолвно разжала губы, с которых не слетел ни звук. Ее тело казалось настолько бессильным, что даже держать глаза открытыми было болезненно и непросто. И столкнувшись с тем, что слова даются ей с трудом, девушка не скрыла своего волнения.       ― Ничего страшного, ― успокоил ее мужчина, приободрив улыбкой. ― Вы несколько суток лежали без сознания. Тяжесть в теле и неспособность говорить вполне нормальное явление. Пройдет немного времени, Вы сможете говорить. Главное, не волнуйтесь.       ― Куруми? ― наконец-то решив о себе напомнить, Юки осторожно подошла к девушке. ― Ты меня помнишь? Моргни раз, если…       ― П-пом…       ― Помнишь! ― не сдержав радости, Юки накрыла свои губы ладонями. ― Слава Богу! Знаешь, как мы волновались? Коту места себе не находил. Я позвоню ему и родителям, чтобы…       Заметив, как брови девушки слегка нахмурились, явно выражая ее несогласие, Юки растерялась. То, что при упоминании родных Куруми отреагировала подобным образом, не сулило ничего хорошего.       ― Не хочешь? ― с недоумением повернувшись к врачу, Юки теперь могла надеяться только на него. ― Я не понимаю… Кио-сан, что делать?       ― Делаем то, что и обычно, ― ответил мужчина, вернув взгляд на девушку. ― Вы хотите увидеться со своей семьей и близкими? С отцом? С матерью?       Затаив дыхание, Юки наблюдала за тем, как глаза Куруми наполнялись немой горечью и болью. Такая реакция была мало похожа на ту, которую проявляют пациенты, соскучившиеся по своим близким и родителям.       ― Н-нет…       Получив тихий и слабый ответ на свой вопрос, Кио переглянулся со старшей медсестрой, на лице которой застыло искреннее недоумение. Даже если приложит все усилия и постарается понять, почему Куруми не хочет никого видеть, Юки все равно останется без единого варианта.       ― Хорошо, ― нарушив возникшую в палате тишину, Кио обратился к Куруми. ― Пока займемся Вашей реабилитацией и лечением. Как только Вам станет лучше, обязательно позовем родных. А сейчас можете отдыхать. Если хотите спать, закрывайте глаза и ничего не бойтесь.       Взглянув на коллегу, все еще пребывающую в ступоре, мужчина кивнул ей на дверь. С трудом опомнившись, Юки пообещала девушке вернуться, после чего поспешила за Кио в коридор. И как только прикрыла за собой дверь, он обратился к ней:       ― Такое часто бывает, ты же знаешь. Думаю, она не хочет, чтобы они видели ее в таком состоянии. Объяснишь все своему мужу и родителям?       ― Да. Я с ними поговорю.       ― И вот еще что, ― задумчиво начал мужчина, бросив взгляд в конец коридора. ― Проследи, чтобы ей подготовили ту саму одноместную палату, в которой не открываются окна.       ― Что? Палата для… ― Юки вскинула брови, не сдержав своего нового удивления. ― Вы ведь не думаете, что Куруми-чан…       ― Мы не можем знать наверняка. Клинический психолог будет посещать ее, и только после его заключение все станет известно. А пока лишь пластиковая посуда. Никакого стекла, острых и колющих предметов. Вазу для цветов лучше тоже заменить. На этом пока все.