***
Даже не смотря на это, я всё-таки был доволен. Знаешь, чем бесспорно хороша была академия? Да, ты правильно понял. Рассвет в этих лесах и это пение птиц просто завоевали моё сердце. Какими же красивыми бывали эти цвета, когда рассветало солнце… Эй! Я не сентиментальный! И совсем не поэт, ко всему прочему. Мне просто нравится природа. Это уже не смешно! Ты обещал меня не перебивать! Так-то лучше.***
Это было раннее весеннее утро. Рассвет, приятное пение птиц, нежно налегающее на уши, роса на траве, на капельках которой игриво отражался свет, местами создавая радугу. Хвойные деревья излучают ауру спокойствия и умиротворения, а запах их заставляет тебя дышать чаще. Нежно-голубое небо, по которому плыли редкие облачка, воздушные, словно сахарная вата, было освещено лучами тёплого, уже почти летнего солнца. Под огромной елью, в трёх сотнях шагов на север, начиная от сторожевой башни, теперь были четыре свежевырытых холма, над которыми возвышались четыре деревянных креста, сделанных из другого дерева, что недавно повалилось во время непогоды. Теперь это место было осквернено кровью… На каждом из крестов был вбит гвоздь, на котором висела цепь и металлическая пластинка с уникальным номером, которая издавала лязг, качаясь от дуновений ветра. Хоть и было видно, что кресты делались с не особо большим усердием и не из самой свежей древесины, но это были мелочи, которые терялись на фоне этого пейзажа, будто просившего прощения за то, что его кто-либо видит. Тишина, покой и смирение… Теперь это место было пропитано печалью жизни и торжеством смерти. Четыре молодых парня нашли себе последний приют под этим старинным деревом, конечно же не желая того. Но это была целиком их вина. Они решили добиться своего слишком подлым способом. Они были лишь жалкими убийцами. Грабителями и разбойниками. А убивший их был ревенантом, который решил мстить, не дожидаясь своей кончины. Он поступал правильно, убив их и одновременно благородно освятив их последний путь, упокоив их тела. По крайней мере, я себя так успокаивал… Я убил их, полностью осознавая что делаю. Я не испытывал ни капли жалости к ним. Я хотел жить, а они хотели обратного. Здесь нужно было решать, что важнее — их хорошая и безбедная жизнь, или моя. И знаешь что? Я выбрал, ни секунды не колеблясь.***
Каким бы красивым не был вид, нужно было возвращаться обратно в нашу часть. Надеюсь, мои биологические часы не обманывают, и у меня в запасе около десяти минут. Как раз прийти к построению. Чёрт, как же болит голова… Нужно срочно… В строй… Я бегу, слабо разбирая перед собой дорогу, натыкаясь на хвойные ветви, которые неприятно укалывали тебя при каждом касании. В виски била разгорячённая кровь, а в голове играли боевые барабаны, что, устрашая, подбадривали и, подбадривая, устрашали. Главное — не потерять равновесие и ощущение дороги ни на секунду… При беге это столь же важно, как и дышать. Меня чертовски заносило вправо, а ноги то и дело хотели заплестись одна за одну, обрекая моё тело на столкновение с землёй. Я подумал, что если остановлюсь хоть на секунду, то точно упаду и отключусь, а потом меня найдёт Хардтри… Минимум три наряда вне очереди… От этой мысли меня словно вырвало из сна и понесло вперёд. Новый всплеск адреналина, разогнавшего сердце, что тот оксид азота, который в мгновение повышает обороты движка, буквально приказал мне бежать к плацу, не взирая ни на что. Я должен был успеть. Старая мелодия, которая с шорохом проигрывалась через старый рупор, подвешенный на высоком столбе, непонятно как державшемся в ровном положении. Шатаясь из стороны в сторону, я кое-как дохожу к началу строя и занимаю свою позицию. Что-то не так. На меня все смотрят. Какого чёрта им от меня нужно? Главное — принять более-менее подходящую стойку.***
— Равняйсь! Смирно! — отдалённо прозвучал голос главного по строю. — Утро доброе, сучьи дети! — Здравия желаем, сэр! — Отлично. Как всегда бодрые. Готовы к новому дню тренировок? — Да, сэр! — Отлично. Вольно! — после этих слов он начал идти вдоль строя, всматриваясь в каждого стоящего в по струнке воспитанника во множестве рядов. Он спокойно прошёл меня и уже отошёл на пару шагов, как вдруг его что-то остановило. Он резко повернулся и в мгновение встал рядом со мной, смотря на меня взглядом, вобравшим в себя смесь из гнева, непонимания и растерянности. — Рядовой Титан-3-Золото! Выйти из строя! — чёрт побери, всё-таки он что-то заметил. — Есть, с-сэр! — дёргающимся голосом сказал я. Что же меня так коробит? — Что с тобой такое, мать твою?! Что с твоей формой, рядовой?! — С ней что-то не так, сэр? — Ты издеваешься?! Ты, если ещё не заметил, весь в каком-то дерьме вперемешку с кровью! Что вообще с тобой происходило во время ночного дежурства?! — С-сэр, я… — собирался я начать оправдываться, как в голове будто разлился чан со свинцом, окатывая мой череп изнутри раскалёнными волнами острой боли, а ноги предательски подкосились в коленях. Капля крови, оставляя горячий след на подбородке, падает на асфальтированный плац. За ней последовало ещё несколько. Я уже не мог стоять по стойке смирно и стоял на своих двух только лишь на честном слове. В глазах начало двоиться. Подле ног уже образовалась мелкая лужица крови, в то время как на подбородке уже не осталось чистого места. Лицо сэра Хардтри источало новые эмоции, которую доселе никто из нас не видел — страх и растерянность. Остатки сил уже были израсходованы той мелкой пробежкой до плаца. Тело было перегретым и уставшим. Нужен был хладагент и отдых. В ушах нарастал гул. Стало тяжело дышать. По телу пробежал неприятный холодок. Это плохо. Мышцы ног отказали первыми. Резко падаю вперёд, на колени, но успеваю сделать упор на руки. Чуть не упал лицом в плац. Кровь из носа полилась новым, уже почти обжигающим кожу потоком. Привкус соли и железа появился во рту. Из уголка рта появилась новая струйка, уже почти полностью чёрной крови в перемешку с какой-то чёрной смолой, которая разбавляла свою более светлую капиллярную версию. Рвотные позывы подступили к глотке. Словами не описать, каких усилий мне стоило держаться. Время начало замедляться, а гул, закладывающий уши, всё нарастал. Мне срочно нужна помощь. — Рядовой, ты в порядке? Что с тобой вообще происходит, мать твою? — Да, сэр… Я в полном… порядке… — с хрипом в голосе ответил я. Все, кто стоял в строю рядом со мной, хотели подойти и помочь, но не могли — боялись мешать воеводе. Да и кто они такие, чтобы действовать без дозволения? Как же хорошо он их выдрессировал… — Какого, чёрт побери, хрена вы стоите?! Медиков сюда, живо! — выкрикнул он и опустился ко мне, придерживая меня над землёй. Честно сказать, лишь благодаря ему я не упал окончательно. Мышцы не откликались, а перед глазами всё было размыто настолько, что я понимал происходящие лишь по звукам. — Парень, не вздумай сдохнуть здесь, на моём плацу! Я лично подниму тебя из могилы и заставлю оттирать то, что ты здесь оставил! — Т-так точно… Сэр… — на последнем выдохе выдавил я из себя. В один момент всё резко потеряло значимость. Я вдруг осознал, что мне просто незачем держать эти руки и удерживать своё тело от падения, что мне незачем держать глаза открытыми — свет лишь неприятно слепил глаза, и то, что я ужасно хочу спать. Я уже мало что соображал. Сознание вновь гасло, как увядающий цветок костра, в котором остались лишь угли. Я слышал утихающие выкрики и топот берц, но мне уже было плевать. Я слишком устал. Я должен передохнуть. Это было слишком, даже для меня.***
Знаешь, что происходило во время моей отключки, а? Конечно, не знаешь… А я тебе расскажу. Я никогда не думал, что сны могут быть настолько… Странными…***
— Ты! Резкий выкрик, похожий на выстрел большого калибра, вывел меня из транса, в котором я пребывал не меньше часа. Что со мной? Где я? Обычная комната, обставленная недорогой мебелью, которая отдавала непонятным ощущением комфорта и безопасности. Кажется, это ощущение уюта? Так, что-то здесь не так. В ноздри пробрался приятный аромат. Где-то рядом со мной готовили что-то очень сочное и вкусное. Я не смог разобрать ни компонента из букета запахов, которые так и манили к себе. Как будто зная, куда и как идти, я уверенно зашагал прямо к запаху. — Что? Нет… Какого чёрта?! — Тобиас! А мы тебя здесь ждём! Мама сегодня приготовила утку, как ты и просил. — Заходи и присаживайся. Это всё тебе, хороший ты наш! — Спасибо мама… Папа… — что? Что я несу?! — Что-то не так? Сегодня же твой день рождения! Почему ты такой грустный? — Тоби, с тобой что-то случилось? — после этих слов женщина подошла ко мне и взяла за руку, чтобы прощупать пульс, и приложила тёплую ладонь ко лбу. — Какой ты холодный, ужас! Может тебе плохо? — Нет, всё хорошо… — что происходит? Это не я! — Ну тогда садись за стол. Будем праздновать! — радостно воскликнул отец семейства. — И вправду. Присаживайся, Тоби! — улыбнулась мне «мама» и села рядом с мужем. Я не контролировал процесс. Это был не я. Я не хотел видеть того, что было дальше. Рука опустилась в карман, откуда взялась за рукоять пистолета маленького калибра, сделанного специально, чтобы убивать тихо. Рассчитан пистолет был ровно на два выстрела. Тело резко выдёргивает пистолет и в мгновение берёт на мушку голову «отца». — Прощай, папочка… — холодно говорит моя оболочка и нажимает на курок. Слабая отдача, звук выстрела и женский крик, полный боли и отчаяния. Рука уводится чуть вправо, прямо туда, где сидела уже бывшая счастливая домохозяйка. — Прощай, мамочка… — всё так же холодно, но уже с улыбкой ответил убийца и без доли сомнения ещё раз нажал на спусковой механизм. Ещё минуту назад в этой квартире должен был начаться праздник… Любимому сыну любящих друг друга супругов, должно было исполниться шестнадцать лет… Они успели подготовить хорошие подарки и приготовить еды, чтобы сделать его лучший день в году максимально приятным. Столько заботы и доброты было вложено в него, а он, ни разу не дрогнув, дважды нажал на курок. Садится за стол и наливает себе дорогого вина, с которым в этот день его собирался познакомить отец. Выпив стакан залпом, он ставит его на стол, не спеша убрав руку. Где-то с минуту он задумчиво сидит и молча смотрит на пол, на котором уже растеклась чёрная лужица из крови. Тело начинает трястись, а его рука всё сильнее сжимает гранёный стакан. Чёрт, больно! Этот придурок раздавил в руке стакан, заставляя куски стекла впиваться в руки, в некоторых местах протыкая тонкую ладонь насквозь. Откуда столько силы в этом гадёныше? Он всё сильнее сжимал битое стекло, а я чувствовал, как кусочки стекла изрывали плоть изнутри, заставляя кровь вытекать всё более интенсивно. Он совсем конченый, да?! Стряхнув с руки налипшие остатки стекла, этот урод встаёт и берёт в руки нож. Чем он ещё меня удивит? Медленно идёт в коридор и поворачивает в ещё одну жилую комнатку. Он встал в проходе и уставился на детскую кроватку, напоминавшую собой большую деревянную клетку, не отводя взгляда и перебирая нож в повреждённой руке, принося мне дополнительную боль. Чёрт, кажется, я понял, что он хочет сделать. Вот же псих. Он подошёл к кроватке и, положив руки на бортики, смотрел сверху на младенца в розовых пелёнках. Она безмятежно спала, тихо посапывая. Будто даже не заметила те два хлопка, что лишили её родителей. Кажется, эта прелестная малышка проснулась. Улыбается, смеётся и тянет маленькие ручки к братику. Это… Мило… Кажется, этот урод улыбается. Он, роняя нож на пол, берёт её на руки и обнимает, вкладывая в объятия максимум нежности и доброты, стараясь не задеть её повреждённой ладонью, из которой всё ещё торчали куски стекла. С ней на руках он идёт в ванную комнату. Он перекрывает слив и кладет её на дно ванны, включая максимальный поток воды. Он стоит и смотрит, как его младшую сестру окружает вода. Розовая пижамка постепенно намокает, темнея цветом. Уровень воды всё поднимается и поднимается. Младенец кричит во всё горло и захлёбывается, пока этот ублюдок смотрит на всё это с улыбкой. Брызги и глухой хрип этой маленькой ещё толком не пожившей девочки навсегда останутся у меня в памяти. Но… Зачем всё это?.. Спустя минуту всё закончилось. Маленькое тельце больше не совершало попыток двигаться и лежало мёртвым грузом на дне ванной. Немой ужас сковал моё сознание. Столько вопросов и так мало ответов. Когда же это закончится? Он вышел из ванной, всё ещё улыбаясь, и вернулся обратно в жилую комнату. Следы крови были разосланы по всему полу, образовывая непонятные следы и разводы. Он подошёл к кроватке и взял нож. Кажется, он собрался со всем закончить. Что же, замечательно. Он сел на диван и тяжело вздохнул. Оголил свои предплечья и, поочерёдно меняя руки, сделал несколько длинных надрезов, стараясь пройтись ровно по линии венозных сосудов. Холодное прикосновение металла, как масло прорезающего плоть и пускающего кровь, даже не были болезненными. Это было скорее неприятно, чем больно. Тёмные струи медленно поползли вниз, постепенно охлаждая тело. Он сидит, истекая кровью, и пялится в потолок с потупленным взглядом и безумной улыбкой. Он умирал с осознанием того, что он забрал с собой всех остальных. Его глаза сомкнулись, и, испустив последний дух, он закончил свою жизнь на полу жилой комнаты, в квартире родителей, которых он заранее прикончил, и недалеко от утопленной им же сестры. Чёрт, а он умер улыбаясь! Зачем он это сделал?! Они любили его! У него всё было! Он был им нужен! У него была любящая семья! В чём они были виноваты, а?! Почему он стрелял?! Как он мог так поступить со своей сестрой?! Какого хрена он сделал это?! Ярость ключом била во мне. Ураганная ненависть, унять которую было невозможно, рвалась наружу. Как же мне хотелось лично прикончить эту мразь. Достать с того света и отправить обратно. Я кричал, вернее сказать, пытался кричать в пустоту, не имея возможности даже пошевелиться. Но почему я всё это видел? Почему ощущал? Кем они были, и почему мне так плохо от этих смерти этих людей? Я не догоняю, почему?! А нет, дошло. Я понял, что это. Это зависть… Зависть и презрение. Безумная агрессия и непонимание. Он так легко сделал это… Даже, блять, не моргнул. Он не был психом, нет. Я в этом уверен. Скорее всего, он был просто несчастным разбалованным ублюдком, задавшим себе один очень страшный вопрос: «А что если…» Почему этот вопрос страшен? Всё просто. Человек — самое любопытное животное на этой планете. Любой вопрос существует как информация. Информация есть элементарные составляющие, пусть даже и нули с единицами, если будет угодно. А наше сознание являет собой механизм, который не может себе позволить пропустить ни крупицы информации без объяснения или ответа, пусть это и будет сущая мелочь. Такая мелочь, как вопрос: «А что будет, если я убью свою семью?» А любопытство до добра никогда не доводит. Его точно не довело. Кажется, он был помешан на этой идее достаточно долго, чтобы настолько основательно подготовится. Даже пистолет добыть смог смог… В какой-то степени это было иронично. Человек, у которого не было детства, да и семьи в целом, вынужден был наблюдать за тем, как другой своими же руками вырезает её, как ненужный ему мусор. Это равносильно тому, как бочками проливать воду на глазах какого-нибудь африканского ребёнка из района, где бушевала засуха. Забавно… Я бы усмехнулся, да не могу, ведь всё ещё привязан к пустоте, которая была везде и нигде одновременно. Забавное ощущение, когда находишься в своеобразном небытие, полностью осознавая себя, но не ощущая ничего ни физически, ни морально. Просто сознание в капсуле, не подверженное никаким внешним воздействиям. Правда, есть и минусы. К примеру, я полностью потерял тогда счёт времени. Прошла минута, прошёл час, прошёл день или даже год, а я этого не ощущаю. Я надеялся или надеюсь, что это кончится быстрее, чем я сойду с ума. Хотя, если копать глубже, то и у безумия найдутся свои плюсы…***
Что-то голова начала побаливать. Кажется, я что-то чувствую. Пахнет хлором. Тусклый белый свет. Холодно. Здесь довольно легко дышать. Помещение, которое ни с чем ни спутать. Обычная палата в больнице. Значит, я в обычной больнице. Или госпитале. Значит, они успели. Я попал куда нужно. Белая плитка на стенках, особый аромат, до боли стерильные помещения и тяжёлые металлические двери с засовами. Стоп, тяжёлых дверей в обычный поликлиниках не было. Надо подняться… Не могу. Фиксированная больничная койка для психов. Я, чёрт побери, пристёгнут! Ремни железной хваткой держат запястья, шею и пояс. Похоже, что ноги не закрепили.Всё же, в не совсем обычную клинику я загремел. Ээх, ну что тут можно сделать? Придётся выбираться.