***
Знаешь, я тут подумал… Не буду утомлять тебя тем, что было, и как «озеро» превращалось в «болото», пока в Афганистане работали мы. Слишком уж я мало знаю, да и то, что я знаю, и так оказалось в открытом доступе. Как, спрашиваешь, тогда все обнаружились? Да. По факту, это из-за меня. Вертолёт всё же смог передать изображение, пока догорал. Просто не смогли перехватить сигнал, а там, у русских на верхушке, идеи лучше не нашлось, как заорать на весь мир об этом, попутно обвинив Евросоюз и Америку в испытании нового оружия и организации тайных военных заговоров. Классика? Не скажи… В тот раз пережали они — сломалась педалька «можем повторить»… Помню, как тогда весь мир бесновался: если Европе было всё равно на какого-то алкоголика, который повторяет печальный опыт старого союза, то Американская гордость не позволила молчать. Прямые обвинения, насилие в мировых парламентах, угрозы… Нам это было на руку. Чёрт возьми, как же всё прошло идеально. Даже того не хотя, словно по волшебству, я ошибкой дал ход своей старой мечте, а русские, сами того не зная, помогли мне. Мы поняли, что пора действовать, и наша маленькая команда начала прокручивать этот дрянной механизм… Самый большой террористический акт против всего мира — вот каков был наш план. Сразу после того, как штаб «уснул», она решилась помочь нам в самое подходящее время — когда мы колебались, думая: делать или не делать. Поступила она, так сказать, простенько, но со вкусом. Это именно Лидия оповестила разведку штатов о «чёртике из табакерки». Сразу ей, разумеется, не поверили. Но тогда она, уже обнаглев от вычислительной мощности, просто заставила эту «хлопушку» дать залп в небо. Целилась она, благо, отлично, и никто тогда не пострадал. Практически… Подлодку потопили в течении получаса. Загнали, как дикого и страшно тупого зверя, и спустили торпеды. Жертвы составили три тысячи человек, включая оружия на сотни миллионов… Ну, зато, хоть тогда до самонадеянных идиотов дошло, что парковать ядерную подлодку у берегов державы противника, перед этим не загрузив ни грамма оружия, для которого та создавалась — плохая идея. Войны тогда было не миновать. Это был знак. Только благодаря ей мы смогли начать революцию, смогли использовать ресурсы Фонда на благо. И знаешь что? Я даже не знаю, как бы могло всё повернуться сейчас, не решись она так радикально действовать, если бы захотела переждать… Были бы целы ребята? Была бы цела Ева? Был бы я жив? Неясно. Неизвестно… Жаль, что ничего нельзя изменить. Ух, я бы тогда…***
— Паря, ты, часом, не железный? — с удивлением спрашивал Хардтри. — Али совсем боли не чувствуешь? — Х-херня!.. П-пусть кал-либруют д-дальше. — Стиснув зубы выдавил. — Я в полном порядке! Я лежал, будучи закованным. Всё ещё не могу адекватно контролировать тело — слишком уж сильно «чувствуется» процесс. — Сэр, сейчас будет очень больно — я присоединяю последний пучок нервов, и можно приступать к отладке сервоприводов, с постепенным заполнением кровью. — Агх, понял. Давай. — Через три… две… Сейчас! Ровно после того, как щёлкнул последний затвор в блоке управления руки, я закричал. Это было настолько болезненно, что мне казалось, будто такой боли я не испытывал даже тогда, когда горел. Нервы по чёткому такту пульсировали и дёргались, и абсолютно все мышцы свежевключенной руки извело в судороге, исказив её в невероятном узоре из металлических волокон, перекрученных в ломанные канаты. — Нет, вот же зараза! — резко выпалил хирург и зажал блок руками. — Забыл подключить! — Твою мать, как же жжётся-то! — Держитесь! Я-я сейчас! Я всё сде… — Делай, а не говори, чтоб тебя! Пока всё моё тело дёргалось, а я стонал от боли, он живо сорвал с потолка очередной кабель и воткнул в паз рядом с блоком управления, который сейчас был очень сильно перегрет. Мало-помалу боль утихала. Механические мышцы, одну за другой, отпускал электронный мозг, давая им расслабиться и прийти в нормальное состояние, а блок, наконец, перешёл в тихий и размеренный режим работы. Я, тяжело дыша и смотря обессиленными глазами в потолок, устало спрашиваю: — Парень… Ты с-сколько операций… Уже п-провёл, а?.. — В-всего три, сэр… — Господи… Молись, чтобы… В следующую… Неделю… Ты мне на глаза не… Не попался… — Кхм… В общем, всё готово. Через две минуты она будет полностью готова к доливанию. В этот период вы можете ощутить тянущие боли в районе плеча — сращивание сосудов, не более… Тут в разговор включился старик. — Видишь, до чего прогресс дошёл, пока ты дрых, а? Впечатляет, не правда ли? Пластинка, которая скрывала за собой основной блок соединения биологических и бионических механизмов этой конечности, что находился с внутренней, обращённой ко внутренней стороне моего тела, и располагался между бицепсом и трицепсом, издала мелкий, еле слышимый писк и немедля закрылась, по звукам, надёжно герметизируя пространство внутри. Я, напрягая мышцы до своего предела, не без труда поднял вверх странный, состоящих из десятка пластин протез, оканчивающийся стандартной человеческой пятернёй, но всё так же выполненной из мощного по одной своей сути металла. Он издал приглушённое шипение, которое напомнило мне «выдох» машины дальнобойщика-большегруза, когда тот останавливался после долгой изнурительной дороги. Рука вздрогнула, после чего, издав три коротких и один длинный писк, в раз дёрнула все сервоприводы, а затем сразу же их отпустила. Наступило приятное облегчение. Будто с меня сейчас сняли не дюжую кипу мешков, набитых кирпичами. Достаточно странное ощущение… Будто бы на плече висит неподъёмный рюкзак, но сама рука невесома. Я стал всматриваться в её контуры и… Она меня поразила. Чёрные с золотыми контурами пластины выглядели словно декор к фильму о далёком будущем, которого нам, увы, не достичь. Я уже начал думать, что это какой-то очень хитрый розыгрыш, но нет — протезированная конечность, которая подчинялась мне и сейчас, по факту, была частью меня, начиная от плеча и лопатки до самых кончиков её холодных, мёртво-металлических пальцев, идеально копировала мою руку в подвижности. Я вытянул её вперёд, после чего согнул в локте, приближая к взгляду странного устройства ладонь, дабы рассмотреть её поближе. Сервоприводы, сидевшие внутри механизма, аккурат между новыми, уже состоящими из титановых расплавов костями, плавно шли в такт каждому моему сгибанию этих металлических манипуляторов, создавая некоторое подобие человеческих мышц, скрытых под плотным слоем карбоновой ткани, которые были скрыты за такими же пластинами, что и остальная рука. — Мой шедевр. — Неожиданно отвлёк меня своей фразой хирург, который замялся, когда я перевёл на него взгляд, всё ещё держа ладонь близко к лицу. — Э-это я спроектировал… Мне д-доверили проект… И у-установку… Как оно ощущается, сэр? На моё новое, уже роботизированное плечо мягко легла морщинистая плоть руки моего давнего наставника. Я это почувствовал… Но как? Я резко обернулся. Он, улыбаясь, другой рукой дал положил в мою новую конечность жестяную банку, которая так и пестрила цветами. — На-ка вот, попробуй, хе-хе… Я аккуратно сомкнул пальцы на краях «Зарядки» — странно названного энергетика, который дал мне Хардтри. Да, неплохо. Шутку я оценил. Усмехнувшись, я аккуратно сжал банку в ладони, после чего второй, здоровой рукой, вскрыл крышку и, медленно поднося к лицу банку, отпил. Да уж, действительно, «Зарядка» была той ещё… Штукой. Кислотный вкус, чем-то напоминавший яблоко, который был загазован до предела. Отвратительно. Однако бодрит. Там наверняка была недельная доза кофеина для здорового человека, не меньше. Но это уже не волновало — вкус перестал вызывать отвращение уже после второго-третьего глотка, ведь неожиданно подступившая жажда заставила пить ещё и ещё, пока я и вовсе не осушил этот мерзкий напиток. — Что это ещё за дрянь? — с нотой флегматичности спросил я. — На вкус отвратительно. — Ха, немудрено, — старик снова похлопал меня по плечу. — Все это дерьмо на вкус одинаково плохо, но… — Бодрит, — закончил я его фразу. — Чертовски хорошо пробуждает, да и давление поднимается… — В точку, боец. Тут решил напомнить о себе молодой хирург. — Эмм… Сэр Хардтри, сэр Т-титан-3-Золото! П-по моим подсчётам, всё готово к доливанию крови и нам следует уже начинать, чтобы успеть к сроку… — К сроку? — А, точно! — старик, посмеиваясь, мягко хлопнул себя по лбу. — У тебя же через час первый тест! — Тест? Какой ещё тест? — Узнаешь, узнаешь… Давай, мальчонка, начинай. — Как скажете… Он, сняв со стены странный прибор, ужасно похожий на скарт-кабель, провод от которого свисал аккурат с потолка, сжал его, из-за чего последний выплюнул ему в свободную руку маленький пульт. Прямо «Матрица» какая-то… Правда, стоит сказать, что тот был раза в два больше, чем-то, что я помню. Подойдя ко мне, он, аккуратно нажав где-то между пластин, открыл лоток с разъёмом, точь-в-точь подходящим для этой установки, после чего одним нажатием завершил установку. Держа в руках пульт от этой вещицы, он щёлкнул на нём пару кнопок, из-за чего рука, коротко завибрировав, начала нагреваться. Тогда хирург посмотрел на меня и сказал: — С-сейчас я включу п-подачу крови. Будет немного неприятно, но не более того. — Давай уже, начинай! Не заставляй моего паренька ждать. И насос заработал. Медленно, методично гудя, он заливал неспешным потоком крови новые, уже силиконовые сосуды, вены и капилляры, заставляя руку местами вздыматься от резкого наплыва красной реки. Немного жарко. Хочется свежего воздуха, если уж быть поточнее. Эх, как же давно я не видел свет? Не знаю… — Пошевелите рукой. — А? Протезом? — Да. Это ускорит процесс и минимизирует шанс появления тромба. — Без проблем… С каждым движением, с каждым махом механической конечности она будто бы теплела — то начинала работать их «инновационная технология». Вверх-вниз, влево-вправо, кулак-локоть и так далее. Но в один момент я ощутил до боли знакомое, но уж очень необычное чувство — запястье механической конечности… Зачесалось? Вот уж да — чудо… Я с удивлением рассматривал еле пульсирующую руку, которая слегка подсвечивалась золотистым цветом в местах сочленений тяжёлых пластин, тон в тон попадая в раскраску новой руки. Это чувство неописуемо. Ощущать металлом прикосновения живой плоти, но в то же время чувствовать холод металла, исходящий от протеза. — Процесс завершён. Теперь рука в полной готовности. Понимаю, что вам будет трудно принять металл вместо родного тела, но… — Не стоит. Я не так дорожу плотью, как остальные… — П-прошу прощения? — Всякая плоть слаба, друг. А металл… — Я вновь перевёл взгляд на новую руку, которая так красиво блестела в свете ламп. — Металл не подводит… Металл усталости не знает… Он смотрел на меня с удивлением и непониманием. Я на сто процентов уверен в этом. Этот парень меня не поймёт — другой тип мышления. Пацифист, да и в целом добрый парень, который имеет великий талант — спасать людей от их слабостей. Меня, к примеру, он уже от двух избавил… Я одним лёгким движением вынул странного типа прибор из руки и захлопнул разъём. Нам уже нужно идти. Скорее всего, именно сегодня, я, наконец, встречу мистера Меркурия. Теперь уже пришлось сидеть на краю операционного стола, смотря в пол. — Кхм… С техническими характеристиками протеза вы можете ознакомиться в архиве номер… — А с ногой моей что? — А? П-простите? — В ногу ничего не нужно? Ну там, масло какое, может, тоже загрузить? — Э… Н-нет. Ваша нога устроена по совершенно другой технологии, не требующей никакой дополнительной связи с организмом, кроме как нервной системы и центровочной опоры в виде кости… — Понятно… — Я перевёл глаза на него и усмехнулся. — Сэкономили на мне, значит? — Ч-что?! Нет, сэр, ни в коем случае! — начал он оправдываться, не поняв моего юмора. — Мы не могли… — Хватит тут разглагольствовать, боец! Сейчас — дела, шутки юмора — потом! — Д-да, сэр… — Понял. Мы можем выдвигаться? Уже спина затекла… Мне нужно размяться. — Переоденься сперва, уберменш, — он указал на шкаф в тени кабинета. — Там всё, что тебе необходимо. Жду тебя за дверью. На всё у тебя пять минут! И это со скидкой на адаптацию к новым… Механизмам, да! Марш! — Так точно, — безынициативно сказал я и в миг, по выученному рефлексу, встал на свои левую и «железку», при этим чуть не упав — протез всё же чувствовался не так хорошо, как тот, что был на месте руки. — Грр, как только на ноги встану, так сразу…***
Металлические «крылья», создающие собой двери причудливой формы, были сейчас в пяти метрах от меня. Что ждёт меня там — пока что загадка. Мне подали это, как подарок на Новый Год, или как на Рождество, но стоила ли игра свеч? Ладно, к чёрту пафос. Пора идти. Медленный и размеренный первый шаг и неглубокий вдох. Поднимается правая, после чего скоро и со стуком опускается к металлическому полу. Левая и… Глубинный выдох, когда слышу её лязг. Даже сквозь берц было слышно, как двигались шарниры и мелкие пневмодвигатели, которых там было навалом. А уж амортизация, которую создавали простейшие пружинные механизмы, была на отличном уровне. Шаг-шаг-шаг, стук-стук-стук, и я почти у цели… Как только я оказался в метре от прохода, эти самые «крылья» открылись передо мной… — Титан-3-Золото… Мой дорогой мальчик… — сказала фигура постаревшего лидера миллионов. — Как же долго… Мы тебя ждали… Комната темна, а пространство в ней будто бездонно. Окна отсутствовали, и из-за этого сюда практически не проникал свет. Маленькая лампа накаливания стояла на массивном фигурном столе для письма из дорогого дерева и освещала всё своим тёплым жёлтым светом. Мало что было видно. Пахнет дорогим и старым алкоголем, качественным табаком и каким-то мужским одеколоном с интересным запахом. Такой набор выдавал в человеке, что сидел в кожаном кресле, старого ценителя. Классика прошлого, что сейчас отлично контрастировала с этой дряблой рукой, спокойно лежащей на этом столе. — Сэр… Меркурий? — спросил я у лица, что глядело на меня из темноты. — Вы… — Не стоит, право… Всё же, мы должны были с вами встретиться… Этот воистину волшебный момент — знакомиться с кем-то из прошлого… С кем-то таким, кто помнит этот мир в лучшие времена, хех… Присаживайся, присаживайся, не скромничай… Я в миг занял предложенный мне стул, обитый каким-то мягким и удобным материалом. Он кашлянул, после чего в этом густом чёрном тумане сверкнула сталь маленькой бензиновой зажигалки. Тусклое пламя на секунду осветило пространство, наконец показав мне его лицо, до этого скрытое во мраке комнаты. На секунду, мне это лицо показалось до ужаса знакомым. Да, я видел его раньше. Видел множество раз. Его практически всегда «надевала» на себя одна моя частая «гостья», имён у которой в разных языках полно, но суть их едина. Череп, с практически белыми зубами, обтянутый скудным слоем кожи, старые, остекленевшие глаза с, возможно, карим оттенком, а во рту, если им можно назвать этот бедно оснащённый кожей участок лица, лежала сигара, которая стоила как некоторые бюджетные авто. Чёрный, смолянистый табачный дым пополз своими душными лапами по ровной поверхности стола, стремясь ни то чтобы убить, но удушить всё, до чего сможешь хотя бы дотянуться. — А я ведь запомнил тебя как тогда… Когда получил первую газету с твоим именем… На-ка вот, кстати, почитай… Рука, что уже практически была скелетом, передвинула под свет лампы старый, уже выцветший новостной номер с до боли знакомой мне датой. — Ты на второй странице, прямо после оглавления… Я протянул руку и, подтащив к себе, взял эту ветхую и потерявшую весь свой глянец бумагу. «Подросток-маньяк», «Ужас бедных районов» и «Убийца в зелёном районе»… Как оригинально… Снимаю шляпу перед жёлтой прессой. Она смогла пробить свои «прорывные» тенденции создания заголовков даже в газеты государственного масштаба. Я глубоко вдохнул, стараясь впитать всё это в себя, как-то уложить внутри разума… — А я так и не понял, почему «Дьявол во плоти»… — На выдохе сказал я уставшим голосом и положил газету обратно. — Разве настолько всё было плохо?.. — Нет, нисколько… Не переживай, мальчик мой… — Спокойно говорил он, пока старая рука утаскивала номер куда-то в непроглядную темноту. — Это всё лишь часть прошлого… Оно тебя больше не настигнет… Оно не догонит… — Я хотел бы на это надеяться. Правда, хотел бы, но… — …Но? — От себя не убежишь. Опять пауза, сопровождавшаяся очередным никотиновым выдохом. — Это твоё право: помнить или забыть… Я лишь желаю помочь… — Я понимаю. И я вижу её… — Слегка выдвинув руку вперёд, я ещё раз оглядел эти причудливые формы механизмов. — Вижу вашу помощь. Как я понимаю, я здесь не просто так… Нам, насколько я помню, нужно обсудить детали того, что должно меня заинтересовать. — Помнишь ещё… — Не жалуюсь, сэр. — Хорошо… — Он тяжело выпустил последнее чёрное облако и затушил сигару, бесцеремонно затушив её огонёк в пепельнице. — Я буду краток... Хрустнув шеей, он приподнял оголовье лампы, которая теперь осветила весь стол, указав моему взору на несколько картонных папок в твёрдом переплёте, которые лежали так, чтобы можно было прочесть их названия с боков. На них были надписи «ПРОЕКТ САТАНА 1983/PROJECT SATAN 1983», «Личное дело агента специального назначения 341», «Манипулятор-протез ручной Плечо Янычара; ПРОТОТИП», «Опорно-двигательный аппарат-протез База; ПРОТОТИП», «Проект ЕВА 202*/PROJECT E.V.A. 202*» и какая-то непонятная надпись на одном из восточных языков с карандашной пометкой «Печь». — Что это за названия? — Это весь ты, сынок… Здесь всё: от самого начала и по сегодняшний день… Даже планы на будущее затесались, как видишь, хе-хе… — Но… Можно мне?.. — Я расскажу всё, что ты хочешь знать, мальчик мой… Но сперва ответь мне на один вопрос… Он, пускай и не без труда, привстал и, наклонившись над столом, приблизился ко мне. Казалось, что его дыхание исчезло, а зрачки и вовсе пропали. Будто на меня смотрит бездна… — Ты хочешь отомстить тем, кто убил твою мать?..***