Сборник "Сны-видения": ЕХО

☼ ☼ ☼ ☼ ☼ ☼ ☼ ☼ ☼ ☼ ☼ ☼ ☼ ☼ ☼

       Календарь с вычеркнутыми датами. Замаранными, тщательно зарисованными, чтобы не было видно цифр. Долго. Слишком долго ждал. Просыпался с его именем на губах и засыпал с ним же. Ни работа, ни сумасшедший график, ни пандемия и долгое расставание не играли роли. Отношения, что и отношениями не назвать, давали сил жить дальше. Жить и ждать.        К Минсоку невыносимо тянуло. К глазам причудливой формы, к сочным ягодам губ, к улыбке, к волосам, к тону, к тембру, к знакомым ноткам, к запаху, к крепким мышцам, в конце концов. Ко всему тому, чего так долго не хватало.        У сердца что-то тёмное и непонятное, отзывающееся болью, от которой не по себе. Было невыносимо с самого начала, но не угодить в эту ловушку не вышло бы ни при каких обстоятельствах. Разве что… нет, лучше пусть так, чем травмированный на облегчённой службе. Но всё равно невыносимо, даже с пониманием. Бэкхён несколько дней боялся выпустить телефон из рук, потому что на границе что-то назревало, готовилось прорваться гнойным фурункулом, но так и не прорвалось.        А Бэкхён смог уснуть впервые за несколько дней напряжённого сканирования малейших новостей. Минсок не облегчал задачу, но наверняка и сам ничего не знал. А знал бы, не имел права рассказать, потому что он в спецвойсках, а не на отдыхе.        Петля всё сильнее затягивалась, превращала его в пленника времени, тыкала носом в бессилие. Бэкхён не отпускал ни во снах, ни в потоке рабочих будней, разорванных редкими выходными. Никакие дела и никакие встречи с друзьями не могли разорвать замкнутый круг тишины, что возвращалась раз за разом, от которой холодело сердце.        Оно будто замирало, под рёбрами будто шло трещинами. Он морально выдыхался и невероятно уставал, потому что хотел хотя бы услышать, но ему почему-то не было даровано небом этого счастья. По вискам било чужое молчание, но Минсока он не винил. Во сплетшихся узлом внутренностях была лишь горечь и ожидание.        Бэкхён знал, что Минсок не на войне. Что вернётся, лишь только подойдёт срок. Но пальцы всё равно холодели, не желали согреваться даже в жару, а здравомыслие отказывало. Словно не вернётся, что-то случится. Бэкхён гнал мысли, но выходило плохо.        Слишком больно, невыносимо жестоко грезить тем, что пока недостижимо. Его едва не сорвало в истерику, когда, взявшись за маркер, чтобы зачеркнуть очередной день ожидания, увидел наведённую десятки раз дату. Ожидание тяжким грузом рухнуло ему на плечи, погребая под собой. До встречи ещё оставалось время, которое начало тянуться настолько бесчеловечно медленно, что он едва не сошёл с ума.        На записи они вели себя непринуждённо, болтали, пили, смеялись над шутками Кюхёна и общались на разные темы. И пусть Бэкхён не подавал вида, но его безбожно крыло, потому что рядом сидел такой долгожданный, такой любимый сердцем Минсок.        Может, потому Бэкхён так непростительно набрался. Может, потому сил не было уехать в то время, как Минсок с Кюхёном наверняка могли ещё и Чанмина позвать, чтобы прилить встречу.        Он пришёл в себя внезапно, сунул нос в каждую комнату, пока не отыскал Минсока сидящим на диване, сел у его ног, обнял их, глядя в глаза и получая в ответ такой же долгий взгляд.        Бэкхён пьяно улыбнулся, ткнулся лицом Минсоку в колени, давясь слезами облегчения, когда Минсок опустил грубые ладони на голову, перебирая волосы. Бэкхён слышал его сиплое дыхание, будто Минсок тоже боролся со слезами, и прошептал сквозь сводящие горло всхлипы, не считая нужным скрывать, хотя и озвучивать тоже казалось глупостью:        — Я так соскучился.        — И я страшно соскучился. Прости, что так долго молчал. Боялся, что иначе сорвусь и сойду с ума.