Сад для одной розы

Если смотреть с дороги, то в кустах не было видно ничего. Конечно, свой псевдо-шпионский костюм из разряда "черный, чернее и самый черный" Артур оставил дома, на кухне с чаем, а надел что-то похожее на военную форму, скроенную на скорую руку ребятами - удобно, незаметно, просто великолепно. Для Вани предполагалось что-то вроде плаща. Нет, правда, не штаны же надевать там, в лесу! Прибывшие недавно Скотт и Алли разбудили его от двухчасового сна под покровом низких еловых ветвей. Как замечательно, что они нашли это дерево, где ветви почти вросли в землю, а у ствола было вполне себе уютно, если нормально одеться! А уж одеваться он нормально умел. - Ты готов? - прошептал Арти, раскладывая по карманам инструменты в порядке надобности. Алли нервно кивнул. Да, тяжело ему придется... Скотт, глядя на него с сочувствием, приобнял за плечи и мягко поцеловал в лоб, стараясь хоть немного успокоить. Артур покосился на них и скорчил рожицу, за что и получил не очень болезненный тычок от Келли - ну не умел он нормально тыкать, что уж тут. И только Скотт заметил искру зависти и боли в зеленых, как у него самого, глазах. Но ему оставалось только сочувственно качать головой и получить в ответ усталую отмашку, мол, что поделать: кому-то - все, кому-то - ничего и жизнь разбитая в придачу. Законы подлости работают на всех, но, черт, выборочно, к сожалению. - Поехали. Аллан, - он обернулся к омеге, все еще слегка подрагивающему от напряжения, - рассчитываю увидеть вас вдвоем через... - он сверился с часами, - ...час десять. Тебе нужно занять этого ублюдка всего на двадцать минут минимум, чем больше - тем лучше, ясно? Сейчас десять двадцать шесть, сверяйтесь. - Зачем? - голос Алли нервно дрогнул. Скотт вместо ответа взял его за руку, отодвинул рукав и, поглядев на старенький разбитый циферблат, слегка подкрутил колесико. - Потом поймешь, - махнул рукой Артур. - Расходимся. Ровно через пятнадцать минут его не должно быть дома, ясно, крошка? Аллан кивнул и поднялся на нетвердых ногах. Не сказав ни слова, он развернулся и, пробравшись через кусты, вышел на дорогу. Несколько минут кроме шума листвы и их обоих дыхания не было слышно ничего. - Ты уверен, что он справится? - спросил Артур. - Я ни в чем не уверен, мой дорогой, - с напускным спокойствием ответил старший. - Но у нас ведь нет выхода? - Да-а-а, - протянул омега. Как-то некстати ему в голову пришла шальная мысль. - Ты ведь его правда любишь? Перед "делами" на него, бывало, нападало такое игривое настроение, отчасти вызванное, наверное, скрытым нервным возбуждением. Хотелось дразниться, обижать, делать гадости. Великолепное времечко, если честно: ему обычно за это ничего не бывает, а ходить безнаказанным - сильное удовольствие, в голову бьет. А тут еще и Алли так удачно подвернулся: как бы подколоть половчее-то... Скотт наклонил голову и улыбнулся опасно. - Не-ет, - произнес он, глядя точно в глаза брату. - Плохой повод для издевательства надо мной, Розочка. Кажется, ты сильно волнуешься? Обычно ты более изобретателен. Маленький втрескавшийся дурак. Артура нервно передернуло - он разъяренно зашипел на мужчину. Тот только хмыкнул - да и что ему будет, безнаказанность на обе стороны распространяется! Омега вдохнул со свистом сквозь зубы и всеми силами постарался не услышать последней фразы и сосредоточиться на первых. Ну да, конечно же, не любит, как он вообще мог подумать? Они же вообще из разных миров и тра-ля-ля, хотя, вроде, и живут по соседству, душа в душу, и ночуют постоянно в одной кровати, и укрывают друг друга. Артур хмыкнул сквозь пробивавшуюся злость и обиду. Захотелось, чтобы ему тоже кое-кто так же сказал это длинное "не-ет" с улыбкой и легким насмешливым прищуром. Или курить. Да, курить больше. Он взглянул на часы. - Пошли. Там еще подождем. Я не волнуюсь, - он поднялся и отряхнулся, стараясь убрать хмурые интонации из голоса. Получалось плохо, как у капризной принцессы. - Если честно, жду не дождусь, когда мы вернемся домой и будем на кухне пить чай за пятнадцать минут до открытия. - Нам бы выбраться живыми. Пусть так и будет, - привычно ответил Скотт и тоже поднялся. И, как в старые добрые, они кивнули друг другу и замолчали, чтобы не разговаривать друг с другом до конца экспедиции. Что поделать, воровские традиции есть воровские традиции, пусть даже выдуманные еще в детстве. Подходя ближе, они вслушивались в происходившее около входа. Да, похоже, Алли уже успел выкурить Джонса из норы, отсчет до того, как тот вернется пошел. Надо торопиться... Итак, первое препятствие: забор. Скотт осторожно подсадил Артура, а тот, крепко уцепившись, достал два каких-то незамысловатых инструментика вроде пассатиж и отвертки и принялся копаться где-то сверху. Пару раз там что-то щелкало, как если бы вылетала искра, но Артур, скрипя зубами, не проронил ни звука, хоть, кажется, ему было страшновато до жуткой дрожи в коленях. Закончив с этим делом, он подал немой знак Скотту и тот приподнялся чуть выше. Артур зацепился за край и, в два счета перебравшись на ту сторону, протянул руку брату. Сотый раз так делали - для его не таких уж и холеных ручек такая тяжесть уже не чувствовалась. Главное - не отпустить. Этап два: решетка. Самоуверенный Джонс не держал у себя камер, чем, несомненно, облегчал задачу - пробежали маленький дворик они практически без препятствий. Сам виноват, придурок. Первый пункт повторился: Артур снова болтался на расстоянии около двух метров над землей, орудуя чем-то у основания решетки и изредка надавливая то одной, то другой ногой на плечи Скотта, прося его подвинуться. Минут десять уже прошло, черт... Затем, подтянувшись, встал на скользкий отлив и принялся за верхнюю часть решетки. Пару раз он опасно соскальзывал - Скотту приходилось подставлять руки, чтобы брат мог снова зацепиться. Руки предательски скользили, мало за что было удержаться. На эту чертову решетку они потратили времени вдвое больше, чем планировали, гори она адским пламенем! Алли, Алли, только продержись... Два железных прута едва не снесли голову стоящему внизу Скотту - с легкостью щелкнув замком, Артур, наконец, шмыгнул в щелочку. Старший, подтянувшись, вскочил следом. Когда он появился в комнате, Артур уже успел предусмотрительно завязать Ване рот, глаза и руки: вряд ли он что-нибудь сейчас понимает и, скорее всего, начнет сопротивляться и кричать. В полутьме не было видно часов, но Артур кожей запястья чувствовал, как они тикают, все приближая момент их позорного раскрытия, если они сейчас же не сделают ноги. Скотт привлек его внимание постукиванием по оконной раме. Черт! Черт-черт-черт, как же он мог так оплошать? Вместе с Ваней они никак не пролезут, надо срочно расширять проход. Не открутить - так отпиливать, черт! Время, время, время! С грохотом свалилась соседняя балка. Артур принялся, было, за еще одну, но, похоже, у брата был немного другой план. Взвалив на плечи младшего ничего не понимающее тело, он спрыгнул вниз и, развернувшись, выставил руки вперед. За дверью уже слышались поспешные шаги - Артур что было сил приподнял Ваню к окну и позволил соскользнуть, а затем проворно шмыгнул следом, дергая штору и молясь, чтобы карниз, сволочь, не сдал их и не обрушился к чертовой матери. В ту же секунду дверь в комнату отворилась. Лишь бы не поглядел в окно, лишь бы не глядел в окно! Они вжались в стену. Артур мягко поглаживал по волосам едва сопротивляющегося Ваню, стараясь успокоить - Скотт вслушивался в происходящее наверху. Затем, по прошествии нескольких секунд, сделал немой знак брату и они тихо, по тени, двинулись к забору. Каким образом они перевалили Ивана через забор, он не помнит. Руки от волнения тряслись, в голове шумело от отсутствия кислорода, а Скотт, едва уложив спасенного на траву, тут же ломанулся обратно, влюбленный придурок, оставив Артура наедине с проблемами. В глотке свистело и хрипело при каждом вдохе, ноги пока не ходили, пальцы на руках едва шевелились. Доза адреналина закончилась и Артур отчетливо почувствовал, как на лбу выступает холодный пот, а внутренности сводит от непонятного чувства тревоги. Похоже, его все-таки шибануло разок на подлете - ну да вроде терпеть можно, ничего. Он бы отлежался... Вслушивавшийся отчаянно во все происходящее Ваня, кажется, постепенно начинал осознавать, что конкретно происходит, потому как затих и сосредоточенно нахмурился. Надо брать себя в руки, Артур, не будь тряпкой, здесь жизнь товарища на твоей совести. Спокойно. Надо как-то показать ему, что все хорошо... Одеть, для начала. Арти приподнял Ваню и осторожно накинул на его плечи подготовленный плащ. Затем, проковырявшись немного, освободил глаза, прикрывая их рукой, чтобы не сильно светило, а то так и ослепнуть недолго. И лишь после того, как в обезумевших от страха глазах Вани блеснуло понимание происходящего, он приложил палец к губам и освободил рот, а затем, раздраженно хлопнув себя по лбу, еще и руки. И его тут же заключили в крепкие объятия, из которых не так-то просто выбраться. По крайней мере у него, как бы он ни старался все эти пятнадцать минут, ничего не получалось - то ли травма сказалась, то ли дыхалка после недавних сигарет совсем решила прекратить работу. - У меня отбой. Видел бы ты его глазищи, когда мы его запирали, ты бы... Ух ты! Кажется, мой братик нашел того, кто мог бы его утешить, да, Алли? - грубовато заметил Скотт, приближаясь. Аллан неловко улыбнулся, переводя дыхание и сверкая бешенными глазами, Артур только махнул рукой: не обращай, мол, внимания, так принято. - Пусти, Вань, я сейчас задохнусь. Как прошло? - это уже было обращено к взволнованному сверх меры Келли. - Тяжело, - выдохнул он нервно и признался, потупившись. - Я секунды считал... Меж тем Артур старался поднять освобожденного товарища на ноги. Ноги отчего-то совершенно не слушались - Ваня, словно извиняясь, хрипловатым голосом прошептал что-то вроде "я больше месяца не мог встать с постели" и, жалко улыбаясь, откинулся обратно, прислонившись к дереву. - О, неужели? Прямо-таки считал? - старший ловко подхватил Ивана на руки, словно этого и ожидал. - И как тебе? Быстро время идет? Ваня удивленно повернул голову к Аллану, кажется, наконец заметив его. Тот только с радостным возбуждением кивнул в знак приветствия. - Невозможно медленно. Если честно, я считал секунды до твоего появления, Скотт... - почти совсем не смущаясь, сказал он. Кажется, адреналин еще не спал - он теперь может говорить все, что взбредет в голову. Как под наркотой, ей-богу... Ваня только раскрыл шире глаза от удивления, переводя взгляд то на Скотти, то на Аллана. Артур скривился и отвернулся, собирая вещи. А сам альфа довольно улыбнулся, прищурившись и наклонив голову, как сделал раньше, разговаривая с братом. - Арти ведь был прав - ты теперь знаешь, для чего нужны часы, крошка, не так ли? - мурлыкнул он и, наклонившись (Ваня нервно ухватился за его плечи и пискнул), мягко провел носом по светло-рыжим с чернотой волосам. - И сколько же ты насчитал, если не секрет? В надежде хоть что-то понять в том, что происходит, Ваня развернулся к Артуру - но тот делал вид, что не видит ничего этого, и что трава и птички заслуживают гораздо большего внимания, чем все эти проявления постылой любви. - Остановился на бесконечности, - улыбнулся омега и с легким пафосом все еще дрожащей рукой взъерошил чужие рыжие волосы. - Прекратите, а то меня сейчас стошнит, - безразлично бросил за спину молчавший до сего времени Артур. - Я хочу домой, так что поторапливайтесь и бегом к дороге, ловить приключения на жопу! - Попутку? - робко переспросил Ваня. - А я не так сказал? Живее! Впереди еще был долгий путь до дома. Ничто еще не было кончено. *** Спустя долгих три часа непрерывного голосования все уже были готовы идти пехом. Их едва останавливал здравый смысл, и каждые пятнадцать минут один из них говорил что-то типа "еще десять минут и - снимаемся домой!". Иван успел заснуть на руках Скотта еще в лесу и теперь мирно посапывал, завернувшись в плащ. У дороги дежурили посменно Аллан и Артур, меняясь каждые пятнадцать минут. Ноги уставали почему-то круче, чем обычно. Солнце уже перевалилось за середину неба и постепенно начало стремиться вниз. Весь солнцепек они простояли, с чем сначала в шутку, а затем и с какой-то кислинкой поздравляли друг друга, сменяясь. Иногда Скотт просил поддержать Ванину голову, чтобы размять затекшие руки. Впрочем, ничего уж слишком необычного, все в пределах "нормы". Наконец, спустя тысячи две прочитанных молитв и проклятий к ним со свистом подкатила какая-то развалюха. - Эй, крошки! Давно стоите? Полезайте! Водитель - преступного вида лысый коренастый мужик-бета, присвистнул, подгоняя сжарившихся в край аферистов. Скотт тяжело поднялся, предварительно запахнув и застегнув на Ване плащ и, бросив настороженный взгляд на водителя, чуть пошатываясь, пошел следом за обрадованными Алланом и Артуром. - Ты уверен? - он мимолетом наклонился к уху брата. - Ты готов до смерти здесь просидеть? Я - нет, поэтому мы поедем на этой машине, чего бы это ни стоило. И он бодро открыл дверь, пропуская брата и его ношу вперед, на заднее сидение. Аллан уместился тут же, рядом, уложив на себя ванины ноги. Артур уселся на переднее сидение. И лишь только за ним захлопнулась дверь, щелкнул замочек, отрезая их от остального мира. Артур и Скотт быстро и настороженно переглянулись через стекло заднего вида. Аллан, кажется, ничего не заметил. Конечно, пока водитель не заговорил. - Вы же не думали, что сможете прокатиться просто так, не так ли? - с хитрым опасным прищуром он обратился почему-то к Скотту. - Эм... Какую плату вы хотите? - напряженно спросил Арти, явно уже подозревая, куда клонит этот человек. - Ну, сам посуди: здесь три хорошеньких омежки, - он с сомнением покосился на Ваню, но, как только Скотт прижал его к себе, стараясь отгородить, удовлетворенно кивнул, - и альфа в моей власти. Естественно, натурой! Причем с каждым! Скотт скрипнул зубами, Аллан в отчаянии оглянулся на Артура - но тот был спокоен, словно ожидал этого. На его лице растянулась кривая ухмылка. Кажется, он хотел ответить. - Ну-ну, придержи коней! Не думаю, что ты и меня одного выдержишь! - хмыкнул он высокомерно. - Я готов даже поспорить. Водитель насмешливо и снисходительно наклонил голову - говори, мол, говори, да все равно все по-моему будет. - Если я смогу заставить тебя ну... сделать дело дважды, ты понимаешь... - Нет уж, пока я не скажу "достаточно", хитрая омежья морда! Вас здесь все-таки четверо! - фыркнул он. - Пока не будет "достаточно", - покорно согласился Артур, глядя точно в глаза странному человеку, - то ты не трогаешь остальных, давай? Было слышно, как Скотт недовольно зарычал, но Арти резко осадил его одним лишь взглядом. Некстати вспомнились францисковы отметины от груди до ног... У Скотта во внутренний карман он лет пять назад белила положил, должно сработать! - Но если ты не справишься, крошка, - пошленько ухмыльнулся водитель, явно заметив этот быстрый жест, - то следующим попу подставит вот он, этот, огромный и рыжий! Ну, по рукам? Артур только дернул плечами и протянул руку. - И еще, - сказал он, с силой сжимая пальцы на чужом запястье, - мне нужно подготовиться, с вашего позволения. Нечасто же такое происходит! Не хочу потом шариться по больницам. - Эй! За такое по морде дают, вообще-то! - А я и не про тебя, живи со своими болячками сам, - фыркнул Арти, делая знак брату, чтобы тот готовился выходить, - и потом презервативов никто не отменял. Открой двери. Водитель перевел взгляд на Скотта, что уже готовился выходить и подозрительно сощурился. - У вас есть пять минут. И я начну. Замочек щелкнул. Братья тут же оказались на улице. - Как ты собираешься готовиться? Это мне надо готовиться! - тихо зарычал старший. - Я... - Не мели чепухи, - шикнул Артур. - Я мастер своего дела! - Но... Черт побери, я не позволю, чтобы все так произошло! У меня есть пистолет, я всажу ему между ног, чтобы у него больше там ничего не шевелилось! Я... Артур тяжело вздохнул. - Скотти. Мой хороший, мой добрый Скотти, послушай, - ласково сказал он и мягко коснулся ладонями раскрасневшихся от ярости щек брата. - Хозяин запретил, ты же помнишь? Он обещал сдать нас полиции со всеми нашими делами. Я не хочу потерять тебя, ты - моя единственная надежда. Нас ведь лет на сорок посадят, понимаешь? - Тогда давай я лягу вместо тебя! Я не могу так! - в зеленых глазах сверкнули слезы. Он схватил и сжал руки младшего чуть пониже запястий. - Я не желаю, чтобы меня защищал какой-то жалкий омежка! Артур улыбнулся с трудом. Пальцы его дрожали, а голос срывался. - Мне ничего не будет. Ну, подумаешь, старый извращенец! - он нервно хмыкнул. - Я и не с такими встречался, опытнее меня - единицы! ("Даже когда я так устал" - с огромным сомнением про себя добавил он) - старший зарычал, крепче сжимая пальцы. - Подожди-подожди, я договорю... Но ты - понимаешь? - если ты сейчас... заменишь меня в этом деле, то на кого тогда опираться Аллану? - он скривил рот. - И, если тебе этого мало: кто тогда понесет Ваню до дома, м? Мы с Келли только надорвемся, понимаешь? Он опустил руки. Но старший все еще в каком-то отчаянном порыве сжимал тонкие запястья, будто упрямый капризный ребенок, все никак не желающий подчиниться родителям. Но затем, постепенно его хватка слабела - и вскоре он стоял перед омегой, готовый слушаться любого его слова. - Хватит. Мой крем, Скотт, - просипел Артур неуверенным голосом, громко скрипя зубами, поднимая футболку и приспуская штаны. - Какой? - старший покорно опустил голову, понимая, что с братом он сейчас не поспорит, ведь все, что тот сказал - самые неоспоримые на данный момент времени аргументы. - Тот, старый? - Ядреный. Самый ядреный. И... да... Артур замялся. Скотт напряженно ждал. Просто так он долго не протянет и отключится на середине процесса - это он знал по самочувствию. Значит, нужно что-то, чтобы он продержался. - Мой запах хорош, да? - тихо спросил юноша, и плечи его жалко поникли. - Лучше всех других, - серьезно, не колеблясь ни секунды, произнес старший. Страдальчески сморщившись, омега наклонил голову вбок, словно хотел, чтобы его шея сейчас переломилась надвое. Брат напряженно ждал. - Тогда... не найдется у тебя немного "любви" для меня? Когда Скотт безропотно вытащил из-за пазухи пакетик с белым порошком и шприц, Артура одолели противоречивые чувства. С одной стороны он обрадовался: теперь его не замутит от неприязни: шутка ли - когда этот ублюдок скажет "достаточно"! А с другой - как же он не хотел, чтобы в этом потайном кармашке оказалась эта дурь... ...Через минуту все было готово. Артур протянул руку и отвернулся. Скотт затянул тугую повязку чуть выше локтя и ни разу не дрогнувшей рукой вмиг нашел вену... ...Когда они вернулись, человек уже пытался приставать к испуганному Аллану. - Отойди от него, - Артур криво улыбнулся и, медленно стянув ботинки, встал на сиденье на колени. - Я - первый. И единственный! Это последнее, что отчетливо помнил Артур перед тем, как его глаза подернулись дымкой. ...Есть чувства "реальные", а есть те, что внушила тебе отрава в твоих жилах. И иногда так тяжело отличить реальное от... Руки скользят по разгоряченному телу. Холеные холодные руки, нежные пальцы, касаясь где-то возле поясницы привычно срывают с губ стоны. Нет, никто не заставлял его так стонать, ни разу в жизни - так тонко, так унизительно, нет! Когда он наклоняется, чтобы сказать какую-нибудь несуразную пошлость, его длинные мягкие волосы щекочут спину, когда он отодвигает волосы с шеи и целует там, царапая своей бородкой - все плывет. А он все ведет губами по шее, иногда останавливаясь, дразнит так, словно они играют в лотерею: сдержится или укусит? Он никогда не отдавал полностью бразды правления Артуру - иногда вообще мог провернуть все так, что ему оставалось лишь извиваться и стонать, стараясь вырваться из цепких объятий. И теперь, сквозь жаркую, возбуждающую дымку к Артуру потянулись эти властные руки, приклонили к земле, заставляя упереться носом в ширинку. Но что-то было не то, что-то было не так... Он поднимал глаза вверх и видел, видел усмехающееся презрительно лицо Франциска. Он чувствовал, как его волосы вырывают с корнями, как голову возят из стороны в сторону... нет, черт, не в этот раз, не так просто! Артур пьяно ухмыльнулся и, сглотнув, дразняще отстранился... ...- Оу, крошка, так ты еще свободен? - ухмылялся извращенец, все ускоряя темп и отодвинув волосы с шеи. - Может, стоит пометить? - Ах!... Фр... а-ах! - счастливо стонал Артур, прогибаясь и скребя по обшивке. - Да! Да! Пожалуйста! Водитель победоносно шлепнул по блестящей попе и презрительно сморщился. - Ну, нет, кто захочет жить с такой шлюхой? Как ты вообще мог подумать? - и с громким стоном он ближе прижал Артура к себе. Арти извивался на сидениях, бесстыдно выставляя напоказ блестящую от крема и пота гибкую напряженную спину. - Да... да... я шлюха... давай, накажи меня! Ну же! - исступленно шептал он, криво улыбаясь. Пьяно сверкали его зеленые глаза: в широких зрачках отражался серый больной потолок. Как отличить "реальный" мир от "отравленного"? Водитель уже выудил откуда-то старую бутылку и, примерившись, с силой вогнал ее, заставив Артура пьяно взвизгнуть. Затем выдернул из брюк ремень и, согнув вдвое, наотмашь хлопнул по блестящей коже. - Вот так! - он выдохнул удовлетворенно, когда услышал, как Артур зашелся в крике. - Я, если честно, не люблю шлюх, но их, наверное, любят другие, поэтому дай-ка сюда ручки, детка, м? Не дожидаясь, когда омега хоть как-то отреагирует, водитель резко дернул его за руки назад и, натянув на запястьях ремень, крепко привязал его к верхней ручке. - Теперь хорошо. Теперь поедем! - водитель завел машину и крепко схватился за донышко бутылки. - Готов, крошка? Мы стартуем! И он снова еще глубже втиснул горлышко. Артур не смог сдержать ни крика, ни слез, слепыми глазами упершись в окно, где альфы из других машин без стеснения пялились на него, хищно оскаливаясь. Отравленный, отравленный, отравленный, за что? Артур вглядывался замутненными глазами в окно и видел, как за рулем каждого автомобиля сидел Франциск. Он улыбался ласково, звал к себе, пригнуть ласточкой через окошко на полной скорости, протягивал руки - и Артур рад бы взять и протянуть руку, взять и сказать: "Я больше так не могу. Не хочешь - не люби, только давай ты тогда убьешь меня, ублюдошный подонок?" Но что-то, что-то из реального мира мешало, заставляя выть от боли и бессилия. Пусть лучше, черт побери, он будет полностью отравлен! Что такое "отрава"? Что такое "реальный мир"? Катись!... - А-а-а! - Артур бессильно зарыдал и, вздернувшись в последний раз от боли, отключился... *** ...Скотт, вытащив безвольное тело брата из машины, непечатно выругался, попутно стирая с его щек грязь и слезы и стараясь на ходу нацепить хоть рубашку: остальную одежду он понесет сам. - Держи! - крикнул он испуганному Аллану и оставил тело у него на руках. Затем вернулся и выволок на улицу шипящего и ругающегося Ваню. На последних километрах приходилось зажимать ему рот и держать руки. А этот извращенец и не заметил, сволочь! Плюнув напоследок под колеса машины, Скотт сделал знак Келли и они потащили товарищей по подворотням. - Почему ты это позволил?! Что произошло?! Он не в себе был! - орал, как резанный Иван на Скотта, колотя руками по плечам и груди. - Какой дурью вы его накачали?! Отвечай! Отвечай, подонок! Керкланд стоически выдерживал эти удары, только сжав зубы, пока они не дошли до борделя. Там их уже встретили. - Этого - в подвальные комнаты. Постелите там и не выпускайте, пока не успокоится, - сквозь зубы распорядился старший, оставив вырывающегося Ваню на попечение ребят. - Ты! - он кивнул на какого-то мальчишку. - Подменишь меня первые пару часов. Келли - за мной, живо. И он поднял волочившееся за омегой тело брата и широкими шагами проследовал на кухню. Слушались его беспрекословно, как всегда. Алли испуганно и безропотно засеменил за барменом, даже не представляя, что теперь будет... - Внимательно слушай. Верхняя полка справа от окна - успокоительные, рядом - нашатырь. Достаешь, готовишь к применению, нашатырь - сразу мне. Воду вскипятить, никаких промедлений, ясно? - наставлял его по дороге Скотт. Алли только затравленно кивал, бросая испуганные взгляды на позеленевшее бессознательное лицо Артура. Ногой отворив дверь, Скотт тут же опустил тело брата на пуфики. Аллан последовал за ним, стараясь ступать тише и боясь побеспокоить товарища. Увидев это, альфа только зарычал рассерженно. - Выполняй быстро, не заботься о шуме! - Но он так спокойно... - Не смотри на то, что он такой спокойный: с минуты на минуту очнется - тебе ад цветочками покажется! Живо! - шипел Скотт, подкладывая под голову Артура лишнюю подушку. И Аллан послушался. Через пять минут возле старшего стояло успокоительное и вода, у носа Артура маячила ватка, щедро смоченная спиртом. Он хмуро кивнул и, взглянув на постепенно сереющее лицо Арти, вдохнул поглубже. - Отодвинь подальше. От рук, - произнес он необычно хрипло. Глаза младшего открылись, не предвещая ничего хорошего. Несколько секунд все было тихо, мирно. Артур смотрел вверх, в потолок, а Скотт и Аллан напряженно ждали. И... дождались. Серое лицо исказилось в гримасе ужаса и ненависти. С нечленораздельным криком Артур бросился на Скотта, но тут же был вжат в пол. - Тихо-тихо, - мягко и успокаивающе, насколько можно в такой ситуации, шептал старший. - Сейчас станет легче, сейчас все будет хорошо... Алли, передай! В руках его тут же оказался стакан. Артур, увидев его, зашипел и неистово завертел головой. - Подержи его, солнышко, - Скотт говорил нежно и ласково, но в глазах его четко читалась паника. - Пожалуйста, быстрее, он тебе не пушинка! Несколько минут возни - и смешанная жидкость покинула стакан. На лбу у Артура появилась холодная испарина. - Хороший, хороший, молодец, - старший поглаживал его по волосам, все еще придерживая другой рукой у пола. - Сейчас, сейчас, все пройдет, тише, тише. Алли, воды! Секунда - и другой стакан оказался у него в руках. - Тише, тише... Вот, выпей, вся дурь из крови... Тише, тише, мы дома, все хорошо... Он осторожно сжал виски брата и начал массировать кругами, надавливая то чуть сильнее, то вообще почти не касаясь. Теперь он приказывал только шепотом и только мягко, будто они ведут какую-нибудь интимную беседу. - Солнышко, масло... - Малыш, марганцовку... - Еще воды, детка... Сколько уже времени они так провозились было неизвестно. Сначала Артур только стонал, дергался и шипел озлобленно. Затем в его неразборчивой, бессмысленной речи появилось первое слово: "еще". Брови Скотта, едва он это услышал, страдальчески изогнулись. Он улыбнулся и пролепетал ласково: "Нет, моя крошка, у меня больше нет, я тебе не дам". Артура это приводило в бешенство: он истошно визжал и неистово молотил руками и ногами по полу, будто маленький капризный ребенок, насколько хватало воздуха. Потом он выдыхался и принимался кусаться и царапаться, уже беззвучно. Правда потом его снова ненадолго отпускало, и он даже послушно пил, что ему давали - но вот снова это отвратительное "еще" и сценарий повторялся. Келли уже сбился с ног, носясь по крохотной кухонке то за тем, то за другим, то за третьим, когда в глазах Артура появилась осмысленность. - Все. Я почти. Пусти меня, придурок, - зашипел он, стараясь перевести сбившееся дыхание, и, лишь только брат убрал руки, вскочил злобно. Старший поднял руки и сделал едва заметный знак Аллану, чтобы не болтался на дороге. - Твой пустырник - мерзкое дерьмо, вышвырни его в окно, больной ублюдок! - шипел Артур, с размахом ударив своим заварным чайником по столу. Он не разбился, но скрипнул так жалостливо, что Келли испуганно вжался в стену. Отсюда отчетливо было видно, как руки Артура сильно тряслись, расплескивая все вокруг. - Что ты делаешь? - голос Скотта теперь был лишен излишней нежности, он был спокоен и холоден. - А то ты слепой, дурак? Чай себе завариваю! Ты его за столько лет нормально готовить не научился! - А руки? - кажется, старший тоже заметил. - Руки - это все еще с нервишками совладать не можешь? - Да! - гаркнул Арти, а затем, резко передумав, так же громко крикнул. - Нет!... Не... Не только в этом дело, идиот! Артур резко развернулся и зыркнул на Аллана так, что тот едва под землю не провалился. - Мой любимый, - тихо позвал бармен, не отводя взгляда от разъяренного Арти, - пожалуйста, солнышко, пойди проверь Ваню. Он еще не закончил говорить, как простыл след испуганного Аллана. Должно быть, он еще долго не вернется. Скотт бы и сам рад уйти, пока братишка в таком поганом настроении, но если он его сейчас бросит, то Артур пойдет искать барыгу. И найдет, можно не сомневаться. Или, чего хуже, взберется на крышу соседского дома. Пятый этаж, вниз головой. Меж тем закипал чайник. Артур, непривычно резкими движениями, едва не ломая вдребезги все вокруг, доставал две чашки, ложку и сахар. Едва не просыпал свой улун, который еле-еле смог достать по каким-то полулегальным каналам. Попутно он нервно расчесывал шею, сзади, кажется, уже до крови. Чесались и руки, и грудь: уже по всему голому телу виднелись кровавые расчесы. Видимо, теперь его настроение пережило то, что переживает белье в стиральной машинке. Управившись, наконец, со всеми делами, он робко, трясущейся рукой и будто извиняясь, поставил перед братом его кружку. - Отбой. Все кончено, Скотт, - голос омеги дрожал, в нем слышались скрытые рыдания. - Кончено! Это финиш! Он истерично всплеснул руками. Старший молча ждал продолжения. Артур затих и уронил голову на грудь. - Ты помнишь наше самое первое негласное правило? - выдохнул он. - Ты про "Нельзя представлять на месте клиента другого человека"? - Да, черт побери! - Артур скривился. - Это для того, чтобы не принимать желаемое за действительное, и не свихнуться, и все такое. И я... я все. Старший склонился над столом и заглянул в изможденное неестественно синего оттенка лицо брата. - Что - "все"? - спросил он осторожно. - Везде этот чертов виносос мне виделся, - Арти снова нервно почесал шею, а затем, помолчав, захныкал, укладывая голову на стол и сжимая ее руками. - Раньше никогда такого не было! Раньше от "любви" у меня такого не случалось, ну... по крайней мере, у него не было лица или все они были разными людьми, которых я случайно запоминал! Я не могу так. У-у-у, как мне плохо! Мужчина спокойно встал и, взяв с кухонного стола оставленный Алланом тюбик, влил несколько капель прямо в чай. - Пей. Все хорошо, - он пододвинул кружку ближе. - Не вижу в этом ничего плохого. Мы же не собираемся больше употреблять эту дурь, м? - Ты что, не понимаешь, кретин?! - взвился Артур и тут же снова схватился за раскалывавшуюся голову, снова укладывая ее на холодный стол. - Это значит, что я не смогу больше заниматься работой! Я бесполезен, сволочь, придурок, идиот! Он вдохнул тяжело. - Он... ну, виносос, Франциск... черт, он был лучше всего, что у меня случалось... И из-за него теперь я не могу ни помочь семье, ни поддержать тебя... ну, с Алланом... Тряпка, мусор!... Приподняв голову, он исподлобья взглянул на брата, явно ожидая от него какого-либо ответа. Что-то вроде... чего? Он не знал. Просто было так привычно - ожидать чего-то от брата, так... по-старому. А Скотт, все еще стоявший над братом и глядевший куда-то в стену, сделав глоток из своей кружки, вздохнул, кажется, даже облегченно, и потрепал Артура по жестким волосам. - Я не против, - сказал он, наконец. - Но!... - Подожди, послушай меня, - он улыбнулся и уселся снова на свое место, мягко и ласково глядя на брата. - Знаешь, наверное, я тогда должен быть благодарен этому твоему Франциску. Я рад, что ты не можешь больше заниматься этой работой. - Да что ты такое... - Послушай. Я всегда был против этой работы. Да, мы занимались делами и похуже проституции, но, знаешь ли, там я хоть как-то мог повлиять на ситуацию: подставиться под пулю (он нервно потер плечо), отвлечь внимание на себя, или в крайнем случае вытащить тебя из-за решетки с помощью говна и зубочистки. А здесь - что я могу сделать? И ты знаешь, как я не люблю, когда ты вынужден обо мне заботиться. Теперь ты больше не будешь заниматься такими опасными делами, - Артур попытался что-то возразить, но Скотт одним движением попросил его замолчать. - И не думай, что для тебя все так просто кончится. Ты не бесполезен, о, совсем нет - даже здесь для тебя найдется столько дел, что ты за двести лет не управишься. Хочешь, когда в следующий раз придешь, подменишь меня у стойки? Я хочу позаниматься с Алли. Артур удивленно приподнял голову. - Позаниматься? Скотт улыбнулся. Лицо его слегка покраснело. - Мы учимся танцевать, Арти. Ему, видишь ли, тоже не сильно нравится роль содержанки. Он просил пока что никому не говорить, но ты же сдержишь мою тайну, да? Младший кивнул. За разговорами буря в его душе постепенно успокаивалась. Он знал, что скоро ему снова станет плохо, он будет кричать и биться в истерике, терпеть головную боль станет невыносимо и Скотту придется снова насильно держать его за руки и за ноги. Но это - потом, а пока они мирно пьют чай на их старой родной кухонке, как он и предсказывал. Ваня здесь, Аллана хоть помяли, но он справился, Скотт тоже сидит здесь, живой. Все хорошо. Внезапно скрипнула дверь. Двое обернулись - в дверях стоял Аллан. В руках он тревожно сминал края своей рубашки, дышал часто. Не дожидаясь вопросов, он заговорил. - Ваню тошнит. Скотт непонятливо сощурился. Разве это проблема? Но Алли не дал ему высказать свою мысль. - Тошнит сильно. И запах, он изменился. Я раньше не заметил, но теперь чувствую отчетливо. Стал сильнее, и к нему что-то еще примешалось... - Ну так он же с Альфредом... - Да нет же! - зашипел омега. Артур постепенно начинал его понимать. - Я чувствовал его запах сразу после Альфреда, и я знаю, что сейчас он изменился! Аллан замолчал, переводя тревожный, отчаянный взгляд с одного на другого и обратно. - Если это... Ох... - выдавил из себя Скотт и нервно потер лоб. - Ребята его уже обхаживают, - Аллан смотрел прямо на него. - Это, конечно, замечательно, но запах... Он ведь усилился. И, я уверен, сюда придет этот... - Скотт встряхнулся незаметно и тихо зашипел. - Иди, скажи, чтобы коридор и стены обрызгали духами. Прикройте вентиляцию еще как-нибудь, я не знаю... Ваню старайтесь не беспокоить, скажите, что, я не знаю... Я не знаю, придумай что-нибудь! Келли кивнул и выскочил за дверь. Несколько секунд было тихо. Потом омега поднялся на нетвердых ногах, слегка шатаясь, подошел к брату и бухнулся ему на колени. Тот не отреагировал, стараясь думать, что теперь им следует сделать. Артур всхлипнул и бессильно положил голову на плечо мужчине. Кажется, началось. - Скотти, а, Скотти? - захныкал он, нервно расчесывая руки. - Подгони мне таблетки от беременности, ладно? Подгонишь, а? Скотт только хмуро опустил голову, бессознательно поглаживая спутанные волосы непутевого брата. *** Последний, третий день его "выгула", постепенно подходил к концу. Этой же ночью он должен покинуть Скотта, Алли и Ваню и вернуться обратно. Последний, когда ему рассказали о его возможном положении и попросили не выходить из комнаты (ближайшие эдак месяцев девять), постарался воспринять все спокойно. Ребята всячески ему в этом помогали. На Скотта он кидался до тех пор, пока Артур сам на следующий день не пришел, будучи в полусознании, и не сказал, что, мол, сам попросился, привел все аргументы, сказал, что грозил брату ножом, если он не сделает все, как нужно. Ваня смотрел на него с недоверием и неодобрением, а Скотту как будто объявил молчаливую войну. Ну-ну, перебесится. После "любви" Арти еще долго приходил в себя. В эту ночь Аллан все рабочее время занимал место бармена и впервые бодрствовал ровно столько, сколько бодрствуют обычные работники. Для него это было настолько долго, что к утру он едва держался на ногах. Скотт поскорее уложил его спать, отойдя, наконец, от уснувшего беспокойным сном брата. Теперь, получается, была очередь Артура немного отработать, хотя бы первые несколько часов. "Любовь" еще гуляла где-то в крови, вызывая тревогу и нервное напряжение, и в добавок еще ломку во всем теле и боль в шебутной голове. Но он старался держаться, даже вроде улыбался. Сейчас еще не очень много посетителей, они набегут через часик-другой - тогда его заменят. А пока он мог спокойно попивать крепкий ядреный чай, переговариваясь "непринужденно" с сегодняшними посетителями и работниками, и посматривать по сторонам по старой профессиональной привычке. Нет, не будь его тело и разум сейчас в таком незавидном положении, он бы даже, может быть, советовал бы молодым, куда подойти, где подмигнуть, ну, и по мелочи. Но тут что-то вспыхнуло в его воспаленном мозгу: какой-то звук отразился, как условный инстинкт, заставляя его задрожать. Вспыхнуло - и пропало, оставляя неприятный осадок. Звук, что это? Он огляделся, дыша все чаще и чаще. Нет. Нет, похоже, это глюк... Пусть это будет глюком! Между тем Франциск, Торис и Гилберт вышли из машины Альфреда. Тот попросил обождать его и не входить так сразу - он припаркуется где-нибудь незаметно и безопасно. Махнув рукой на нерасторопного друга, Гилберт подошел к окну и принялся разведывать обстановку. Франциск и Торис встали неподалеку. -Оп-па! И давно твой малыш Арти ушел от тебя, Франц? - хмыкнул он, стараясь разглядеть лицо сквозь затемненное окно. - Это ведь твой цветочек? - Где? - тот напряженно встрепенулся. Он же говорил, что не будет заниматься "работой"! - Да вон там, у барной стойки. Этот, что ли, у Ала из под носа пару увел? - Гиль присвистнул насмешливо. - Вот тебе и "цветочек"! - но, увидев, как хмуро взглянул на него его друг, он улыбнулся самодовольно. - Да я знаю, что у них есть другой, не кипятись ты так! Остальные двое уже подошли к окну и вовсю разглядывали работающего Артура. Тот, будто услышав, что речь идет о нем, настороженно огляделся, а затем снова нервно зачесал неестественно красную шею и кровящие руки. Несколько секунд они смотрели. Франциск сейчас же, даже сквозь затемненное стекло, подметил, каким нездоровым бледно-зеленым цветом отливала кожа Артура, как истерично дрожала его улыбка, как тревожно бегали глаза: хоть с первого взгляда казалось, что он был совершенно невозмутим, но какие-то мелкие детали, неровные движения и взгляд выдавали его. - Эй, Франц, - сказал Лит, внимательно вглядываясь в омегу. - А твой цветочек часом не наркоман случайно? - Я не знаю... - тихо, с нараставшей тревогой прошептал Франциск. - Пф, серьезно? - Гилберт укоризненно покачал головой. - Такое очень тяжело скрыть, если за человеком приглядывают. Какой-то ты слишком беспечный в его отношении! Франциск ничего не ответил, только поежился неприязненно. Да, он сам давно об этом думал. Примерно дня два, сегодня третий. Он ведь многого совсем не знает. Кем Артур был раньше, чем он занимался? Нет, понятно, что чем-то нелегальным, но чем конкретно? Где его семья, кто его родители? Где и как он провел всю свою жизнь? Вопросов было бесконечное множество - он не был уверен в том, что Артур сам хоть на один из них ответит честно. - Я могу, кстати, его сегодня уже забрать. Перед операцией все равно полежать нужно, осмотреть, подготовить, - спокойно сказал Торис. - Там и узнаем, что да как. - Да, - Франциск задумчиво кивнул, не отрывая глаз от лица Арти. - Да, да, пожалуйста. Прямо сейчас, мы по дороге заедем. И тут случилось кое-что. Блуждающий взгляд Артура зацепился за какую-то знакомую фигуру, поднялся до лица и... Их глаза встретились. Недоверие, непонимание и жуткая ненависть скользнули во взгляде омеги. Наверное, те же эмоции он читал сейчас и в глазах напротив. Он кого-то подозвал и, не отрывая полных злобы глаз, что-то тихо сказал. Человек тут же исчез, а сам Артур, поднявшись, обошел стойку и направился к выходу, до крови расчесывая запястья. Франциск жестко усмехнулся. - Эй, Лит. Помнишь, я говорил что-то вроде "как только захочет уйти - отпущу"? - Торис взглянул на него непонятливо. - Так вот, я солгал. Я его больше ни за что от себя не отпущу. Даже на три дня, присмотреть за чужим ребенком. Гилберт тихо усмехнулся, отворачиваясь. "Еще одна победа"? Нет, это победа над тобой, дружище! Из борделя плавной походкой вышел Артур и, криво улыбаясь, встал напротив Бонфуа. Все затихло. - Закатай рукав, - негромко и тяжело приказал Франциск. Омега, с такой же острой улыбочкой, повиновался. Да-да, именно эта рука, которая давеча днем повстречала иглу! Зачем скрываться? - Торис. Тот, не до конца понимая, что сейчас произойдет, со спокойным недоразумением подошел и взглянул на расчесанную кожу. Чуть выше локтя виднелся синий след, а возле самой вены расползся лиловый синяк. - Да, это оно, - вынес он свой вердикт и отошел к остальным, стараясь не мешать. Артур хмыкнул. - Какой ты у меня непослушный, - медленно, угрожающе произнес Франциск. - Действительно стоит посадить тебя на цепь. - Ну так давай! - истерично хихикнул Артур. - Ты ведь знаешь такую штуку, которая свяжет покруче самой прочной цепи, не так ли? Он медленно развернулся. Рукой придержал волосы и наклонил голову, открывая расчесанную шею. Из полузасохших и новых царапин медленно стекали темные капли крови. Франциск в секунду преодолел разделявшее их расстояние. Слегка напрягшись, омега выдохнул, подрагивая: горячее дыхание коснулось раздраженной кожи. Горячая рука тронула поврежденное запястье, заскользила вверх, заставив Артура всхлипнуть и задрожать еще сильнее. Он чувствовал кончик языка, касавшийся запекшихся и все еще кровящих царапин. Он чувствовал - и волнение захватывало его душу, заставляя сердце, словно бешенное, тарабанить в грудную клетку. Он чувствовал, как без видимой причины ему не хватает воздуха, он не может вдохнуть. На глаза наворачивались слезы, он впервые в жизни не мог двинуться, парализованный накрывшим с головой трепетом. - Садись в машину, - прошелестел мягкий голос у него над ухом. - Живо. Торис, проводи. Словно очнувшись, Артур вздрогнул и отстранился, разворачиваясь глядя на Франциска огромными глазами, в которых удивление граничило с отчаянием. Дрожащая рука нервно прикрыла шею. - С-слабак! - слегка заикаясь, неверным голосом прохрипел он, глядя на победно усмехающегося Франциска и поспешно засеменил за Торисом, стараясь не оборачиваться. Потому что он отчетливо почувствовал, как острые клыки прочертили еще одну длинную царапину, почувствовал, что в следующий раз там будет зиять метка...