Маленькая мышка для больших опытов

      Доктор Говерфри проснулся от того, что кто-то оказался на его кровати. Он потер заспанные глаза, пытаясь отогнать сонное наваждение. Но наваждение никуда не делось. На дальнем краю оказалась Алайна. Обнаженная. Она смотрела на него светло-серыми омутами, которые в полумраке комнаты казались темнее. — Что ты делаешь? — сон, как рукой сняло, Ри напрягся всем телом. По-хорошему стоило отправить ее в свою комнату, приказать убраться прочь, да что угодно!       Алайна не ответила, она мягко, словно кошка, заползла на кровать, неспешно на четвереньках пробираясь вдоль тела Ри. Правая ладонь опустилась на простынь рядом, затем левая, коленки коснулись бедер. «Остановись» — твердила мысль, непосмевшая быть произнесенной вслух. В комнате стало невыносимо жарко. Вскоре рабыня уже нависала над Ри. На ее лице не было улыбки, оно скорее ничего не выражало. Такая притягательно соблазнительная рабыня. Ри не смог сдержался и чуть приобнял ее за изящный изгиб талии. Лайна склонилась к его лицу, кончики кудрявых волос приятно щекотали. От нее пахло ванилью. Притом не было никакого парфюма, это ее природный запах — едва уловимый аромат ванили. Его можно почувствовать только когда она находилась так близко.       Ничто не разделяло два обнаженных тела. Айна сидела на нем верхом. Его член оказался так близко к ней, одно движение и он с легкостью мог соскользнуть оказаться в ней, начать двигаться. — Помоги мне, — без эмоций произнесла рабыня. Руки Ри перешли на ее бедра, как приятно было вновь ощутить эту бархатистую кожу. — Мы с доктором Браксом работаем над этим. — Нет, — Айна отрицательно мотнула головой, кончики волос взметнулись ворохом, сильнее щекоча грудь. — Что значит — нет? Она поерзала, сидя верхом, словно сама приглашая. Приятная волна томительного ожидания растекалась внизу живота. — Не так. Ограниченный набор слов рабов не облегчал общение. — Как тебе помочь? — Помоги мне, Ри, — словно не слыша его вопроса, вновь произнесла она. А потом, тонкие губы оказались возле лица. Губы Айны коснулись его в нежном поцелуе. Через мгновение все исчезло.       Ритрик проснулся. Еще несколько секунд он оставался в приятной дреме, не желая ее покидать. — Глупые сны, — вслух произнес он, почти смущенно перелег на бок, словно стараясь спрятать выдавшее его возбуждение от самого себя. Разве может ему действительно понравиться рабыня? Нет, это нелепо. Просто он тоже хотел ее трахнуть, вот и все, как сделал это Бракс. Без сомнений, терзаний, отыметь и забыть. Сейчас говорили в нем скорее животные инстинкты, которые нужно держать под контролем. Либо дать выход и выкинуть из головы.       Солнечные лучи давно не пробивались через городской смог. Закончились проливные дожди, теперь утро встречало густым, холодным туманом.       В двухэтажном доме исследовательский кабинет расположился на втором этаже в западной комнате. На выборе этого кабинета под главную работу настоял Бракс. Именно здесь он проводил большую часть времени, впрочем, как и Ритрик.       Сай сделал глубокий вдох, вновь перечитывая отчет по обследованию Алайны. — Тебе осталось три года… — даже с некоторой толикой грусти получилось произнести, скорее, для самого себя. Болезнь Хорраса поражала сердечную мышцу. С годами образуется дефект межжелудочковой перегородки. В стенке, разделяющей желудочки сердца, постепенно растет патологическое отверстие, в результате чего происходит смешение венозной и артериальной крови.       Сай отложил папку и вновь сосредоточил внимание на компьютере, на экране которого была подробная картина нынешнего состояния пациентки. ЭХО КГ показало, что у Алайны пока наблюдается малый дефект перегородки, но в ближайшие годы патология будет развиваться, пока перегородка не исчезнет полностью, а сердце не выдержит такой нагрузки. Легкие пока что в порядке, но и они подвержены воспалению.       Через три года сердце Айны превратится в дырявую тряпку и будет абсолютно не способно функционировать. Были врачи, которые пытались оперировать пациентов с диагнозом болезни Хорраса, сердце удавалось кое-как поддерживать, только потом следовали другие проблемы, они нарастали как снежный ком. Воспаление легких, острая легочная недостаточность. Спасали легкие — отказывали почки. Все это был лишь конечный результат, следствие болезни, а вот причины, именно они интересовали докторов. Во всех случаях результат был один — в двадцать шесть лет, плюс минус два-три месяца, наступала неминуемая смерть пациента. И до конечной даты у них с Говерфри было три года на попытку остановить болезнь, а у Айны шанс прожить долгую жизнь. — Вам звонят, — мягко, но холодно отвлек женский компьютерный голос на консоли управления. Бракс перевел недовольный взгляд на соседнюю панель с монитором, где высветился знакомый номер. Он нажал кнопку ответа, и появилось голограммное изображение профессора Строуна.       Его сейчас хотелось слышать меньше всего. — Здравствуйте, доктор Бракс, — изображение было не в полный рост, только бюст, качество связи немного хромало, отчего изображение то и дело дергалось, и появлялась небольшая рябь. — Что вы хотели, профессор? — Бракс даже не пытался скрыть нерадость общения в голосе. Пожилой Строун, изначально невзлюбивший доктора еще в годы учебы тоже был явно не рад их общению и даже не смотрел на Бракса, продолжая перебирать какие-то документы: — Как продвигаются ваши исследования с доктором Говерфри? — По плану. В этот момент Строун отложил бумаги, с недовольством или презрением посмотрел на подопечного: — Разве по плану? Вы выбились из графика на полгода. — Непредвиденные обстоятельства, — парировал Бракс, стараясь свести их общение к необходимому минимуму. — Мы будем вынуждены отправить комиссию на проверку. Черт тебя раздери, Бракс! — Строун со злостью хлопнул по столу, кажется, впервые на памяти Сая профессор так разозлился, что даже немного позабавило. — Ваши эксперименты не принесли никаких плодов, программа может быть закрыта. — Вы забываетесь, профессор, — чуть повышенным тоном отвечал доктор. — Это ты забываешься, выскочка, — он тыкал в камеру неровным пальцем, словно угрожая. — На это исследование потрачено слишком много денег. — Мы перешли к последней стадии изучения, и нашли подходящего кандидата. Не забывайте, сколько наша семья вложила в ваш хренов институт. — Деньги вашей семьи давно закончились. Но только из уважения к вашим родителям. Комиссия повременит с проверкой. Я тебя предупредил. На этом Строун, не прощаясь, отключил камеру.       Бракс сжимал кулаки до побеления костяшек, он чувствовал, как заходили желваки. Только бы не угробить оборудование в таком состоянии. Наверное, это было последнее предупреждение. Пора ускорить процесс исследований, они больше не могли позволить двигаться в таком темпе. В коридоре что-то промелькнуло, что-то, что едва удалось уловить боковым зрением. — Стой.       По спине пробежали мурашки от голоса. Зачем она стояла здесь и смотрела, слушала? Почему просто не прошла мимо по коридору до комнаты. Алайна замерла в одном шаге от двери, не смея шелохнуться, словно этот холодный голос сковал ее колючей проволокой. — Подойди. К ошейнику будто прицепили невидимый поводок. Лайна повернулась и робко вошла в кабинет Бракса. Она сделала несколько шагов в его сторону и остановилась, нервно теребя в руках край шелкового пояса короткого голубого платьица на ней. — Ближе.       На Браксе был ненавистный белый халат, сегодня он выглядел менее деловито. Халат расстегнут, под ним черная футболка, простые джинсы. Он сидел в кресле и безотрывно смотрел на нее, исподлобья. Ее отталкивало словно магнитом. Ноги отказывались слушаться, и тело сопротивлялось.       Для чего она смотрела на него? Почему не прошла мимо по своим делам. Все же, она рабыня… подчинение у нее в крови. Осознание было болезненным, кололо в каждую клеточку, но убежать от этого ей не дано. Может, лучше и вправду примириться со своим положением? Забыть глупые мечты, которым не суждено сбыться, оставить даже намек на жалкую надежду, от потери которой становилось только больнее.       Лайна подошла вплотную, едва не коснувшись собой его колен. Бракс чуть поправил электрический ошейник на тонкой шее Лайны. — Значит, мышка любит подслушивать? — Нет. Он разом схватил ее за ошейник и резко дернул к себе с такой силой, что Лайна упала в его объятья, едва не вскрикнув от неожиданности. — Если ты скажешь хоть слово Ри, я отрежу тебе язык. Поверь, его отсутствие нисколько нам не помешает. Ты поняла меня? — Да. Он прикоснулся пальцем к ее дрожащим губам. — Сай? — строго окликнул с порога Ри. Доктор отпустил ошейник, освобождая от «объятий» и, словно куклу, поставил Айну на ноги. — Можешь идти в свою комнату.       Айна опустила взгляд и торопливо засеменила прочь, поправив чуть задравшееся голубое платье. Сай проводил ее взглядом, и лишь когда убедился, что она далеко, обратился к Ри: — Ты сегодня поздно. — Плохо спал, — Ри выглядел немного уставшим, может непривычно растерянным. — Твои методы слишком жесткие. — Обычно мои методы работали безотказно, — Бракс потер уставшие глаза. Он еще ночью приступил к работе, и теперь накопившаяся усталость брала свое. — Не понимаю. После совокупления раб должен привязаться к хозяину. Это всегда работало. — У тебя было много рабов с болезнью Хорраса? — Ри старался не выдавать раздражения и злость в голосе. Нет, Алайна не могла запасть ему в душу. Это был просто рабочий интерес. А желание защитить ее от Бракса, это здоровое желание не испортить подопытный материал и ничего больше. — Твоя правда, — Сай продолжал смотреть в пустующий проем коридора, было просто невозможно понять, о чем он думал в этот момент. Потом его взгляд переменился, словно в темно-серых глазах пропала какая-то непонятная тревога, и он посмотрел на Говерфри. — Ри, думаю, надо немного ускорить темпы. — Спешка здесь излишняя.       Не мог ведь он сказать, что если они не ускорятся, то потеряют исследование. Все их труды пойдут насмарку. А все потому, что у Бракса не было ни копейки. Как он мог признаться, что вечный богач, элитный доктор по праву рождения из престижной семьи остался ни с чем. Нет, такого позора Сай не допустит. — Может и так.