Pride and Prejudice

Зайдя в темницу, орк удивлённо воззрился на спящего Трандуила. Что его так удивило? Возможно то, что Азог привык при своём появлении видеть страх пленника? Или то, что эльфы должны бодрствовать в это время суток? Или же он… Орк подошёл к Лесному королю и успокоился, увидев, что грудная клетка эльфа равномерно приподнимается и опускается. Это было странно. С чего ему волноваться из-за какого-то омеги? Тем более эльфа, тем более пленного. Он всего лишь средство для утоления мести. С помощью пищи утоляется голод, с помощью воды — жажда. Месть — это тоже потребность, которую нужно утолять, чтобы жить полноценно, — так считал Азог. А ещё он считал, что никто не смеет вызывать в нём слабость. А это странное, внезапно появившееся стремление заботиться, беспокойство о том, чтобы эльф не оставался голодным, настолько сильное, что он забывал об остальных своих делах — он считал проявлением слабости. А ещё этот запах... Именно поэтому он пришёл сюда сейчас, чтобы выяснить, понять, в чём дело. Но не понимал. — Вставай, принцесса, пора обедать, — сказал он достаточно громко. Трандуил мгновенно проснулся. Этот голос мог разбудить его, даже если эльфу дадут сонного зелья. Слишком хорошо запомнился королю этот бас, который был неразрывно связан для него с болью и опасностью. Он резко вскочил на ноги и пошатнулся. Голова кружилась. Ну почему его не могут просто оставить в покое? — Обойдусь, — сухо вымолвил он, хотя резко обострившееся обоняние дало ему знать, что на этот раз орк принёс что-то гораздо более съедобное, чем обычно приносил. Рот наполнился слюной, он едва сдержался, чтобы не выхватить еду, которая, как он чуял, находилась в кармане орка. Инстинкт требовал насыщения, но привитые за столетия принципы не позволяли уподобиться неразумному животному. Хотя он был как никогда близок к тому, чтобы поддаться инстинктам, которые последние несколько дней словно взбесились. Эмоции могли измениться внезапно и резко, на прямо противоположные тем, что были секундой раньше. — Ты ещё и отказываешься. Истинный король! — орк издевательски расхохотался. — Будучи в таком положении, ты всё никак не можешь забыть о своей гордыне. Надеюсь, ты не забыл, что именно она привела тебя сюда? Я бы на твоём месте поумерил спесь. К тому же, помнится, всего сутки назад ты не привередничал. Ешь, пока дают. — Я не собираюсь больше брать еду у такого животного, как ты! — злобный выкрик вырвался против воли. Унижение и боль, причинённые орками, вдобавок к напоминанию о его ошибке, внезапная злость, заставили сказать это. Его держали, словно какое-то животное — без души, без чести, без права на жизнь. С ним обращались, как с подстилкой. Каждый день, проведённый в заточении, он слышал в свой адрес многое — грязные шуточки и предположения, уничижительные прозвища — орки не скупились каждый раз придумывать что-то новое, в этой области их фантазия была так же безгранична, как в придумывании заковыристых пыток. И он не забыл, как безжалостно убили его народ. Злость всё больше и больше разрасталась в светлой душе эльфа. Гнев заполнил всю его сущность. Обычно светло-голубые глаза заволокло чёрным. Эльф был в ярости, которая с каждой минутой пробуждалась, постепенно доходя до предела. Это было подобно плотине, которая под напором воды рано или поздно прорывается, и горе тому, кто окажется у неё на пути. В темнице поднялся небольшой ветер. Магия, пусть не такая сильная, вернулась к нему. Эльф откинул голову назад, чувствуя, как она наполняет его. Через мгновение он устремил свой взгляд на ошарашенного орка. — Что... ты… — всё, что смог сказать Азог, прежде чем его отбросило на железную дверь. Эльф с немного безумным оскалом смотрел на сползающего вниз орка. Ему хотелось крушить всё, что попадалось на глаза, всё, что представлялось угрозой, а затем, убедившись, что в живых не осталось ни одного врага, забиться в тёплую и светлую нору в окружении деревьев, и, наконец, насытиться, а после снова уснуть. На шум сбежались несколько охранников. Они были в шоке, увидев измученного эльфа, который всего два месяца назад был на грани смерти, крепко стоящим на ногах, с чёрными глазами. Это было страшно — по идее, эльф вообще не должен был быть способен стоять на ногах, физические повреждения были слишком сильны, не говоря уже об истощении. Орки с криками бросились на Трандуила, на что он лишь снова безумно оскалился, и их отшвырнуло к стене с такой силой, что никто из них не выжил. Азог не мог поверить в происходящее, этого просто не могло быть. Он же был... таким слабым! Какого Моргота его магия пробудилась сейчас? Он не смог никак защититься, даже когда его насиловали, даже когда убивали его народ. А тут, из-за обыкновенной фразы, он взбесился, словно какой-то берсерк. Орк с ужасом смотрел на подходящего к нему обезумевшего эльфа, который дрожал от ярости. Вот уж не этого он ожидал, когда шёл к эльфу, чтобы прояснить для себя происходящее. — Ты заплатишь, — громко сказал он, пытаясь напугать свихнувшегося омегу. Хотя подозревал, что в таком состоянии его не способно напугать ни что. И всё же, умирать не хотелось, а сейчас эльф был вполне способен убить его. Поэтому стоило хотя бы попытаться. Видимо, фортуна была сегодня на стороне Азога — ветер, вызванный магией, успокоился, к глазам эльфа вернулся прежний цвет, а сам он с трудом стоял на ногах. «Он теряет силу», — со злобным предвкушением подумал Азог. Так и оказалось. Трандуил, обхватив себя руками, словно в попытке не то отгородиться от Азога, не то защититься от несправедливости этого мира, не то желая отгородить кого-то ещё, медленно упал на пол, потеряв сознание. — Ты заплатишь, как я и обещал. Но сперва мне нужно кое-что выяснить насчёт тебя. Мне не нужны больше подобные сюрпризы, — сказав это, орк крепко связал эльфа остатками его рубища, а затем вышел из темницы. Нужно было отдать несколько распоряжений и найти одного орка, который способен дать ответы на некоторые его вопросы. *** Выйдя из темницы, Азог быстрым шагом пошёл прочь, стараясь упорядочить мысли. Сначала он, ничего не объясняя, приказал нескольким подчинённым забрать из темницы тела орков и сжечь их. Орки выполнили приказ, но шока скрыть не смогли — они не могли понять, как так случилось, что несколько лучших бойцов лежали мёртвыми на полу темницы, со странными выражениями лиц, навсегда застывшими без движения. Они выражали помесь страха, удивления и неверия, словно они увидели нечто, чего увидеть никак не могли, и это что-то было очень страшным. И лишь слабый намёк на боль. Очевидно, они даже не успели ничего осознать, а в следущую секунду были уже мертвы. Но Азог сказал лишь, что нет времени на объяснения, и отправился на поиски орка, единственного, которого почти уважал — за его ум, за его знания и мастерство. «Почти», потому что, несмотря на его ум и непревзойдённые умения, их взгляды на жизнь кардинально различались. Азог не понимал его, а он не понимал Азога. Но в помощи не отказывал, хотя Азог нуждался в ней достаточно редко. Его имени никто не знал, только кличку, как нельзя лучше говорящую о его роде занятий. Медик — или же просто Мэд, был лекарем, которых среди орков почти никогда не водилось. Он был, можно сказать, фанатиком своего дела, именно поэтому был так ценен. И разбирался Мэд не только во врачевании, но и в магии. А вот жить он предпочитал в отдалении. Большинство орков тоже не любило его, из-за крайне своенравного характера. А ещё этот орк был полукровкой. Наполовину орком, наполовину эльфом. Эльфийка, давшая ему жизнь, умерла, едва он родился и его воспитал отец-орк. И Мэд очень не любил говорить о своих родичах. Когда Азог пришёл к нему, Мэд был занят очередным экспериментом. На Азога он глянул лишь мельком, кивком указав ему на скамью, стоящую около стены его жилища, и Азог без пререканий сел. Отвлекать этого фанатика от работы было себе дороже. Когда Мэд закончил, — прошло около часа — Азог сразу выпалил, немного нервно: — Мне нужна твоя... консультация. Мэд оглядел его, чему-то кивнул, и спокойно выдал: — Вижу. Выглядишь помятым, Твоё Темнейшество. И чем-то сильно взбудораженным. — Орк ответил злобным взглядом. — Что ты знаешь о магии эльфов? — Смотря каких. Тёмные, светлые, нейтралы, или говоря проще — серые, они же синды. Какие тебя интересуют? Да и мне интересно, чем вызван твой интерес, — скорчил шутовскую рожу орк. — Вот за это Азогу порой хотелось его убить, но характер Мэда было не переделать. — Тёмные... — с некоторым сомнением произнёс Азог. — Ведь эльфы Лихолесья считаютя тёмными? — Балда ты, Твоё Темнейшество. Эльфы Лихолесья были, есть и будут нейтралами. То бишь серыми, — снисходительно поведал Медик. — С чего это тебе понадобилась такая информация? Хотя... Помнится, несколько месяцев назад, ты взял в плен несколько эльфов. Кажется, они были как раз-таки из Лихолесья. И, насколько мне известно, ты убил их всех, кроме одного. Этим одним, если верить слухам, оказался сам Владыка Лихолесья. И что же случилось на самом деле? — с преувеличенным интересом спросил Мэд. «Когда-нибудь я точно убью этого придурка», — мрачно пообещал себе Азог, глянув на Мэда, который, казалось, отлично понял, о чём подумал Азог — уж больно насмешливым стал его взгляд. Предводитель орков коротко пересказал всё, что случилось за эти несколько месяцев, сделав упор на произошедшем сегодня. Как-то незаметно для Азога, Мэд вытянул из него все подробности, включая и странные желания, испытываемые в последнее время бледным орком. После чего задумался, время от времени что-то уточняя у Азога. Затем снова надолго замолчал. — Дела-а, — с азартной рожей протянул Мэд, очнувшись от размышлений. — Если я не ошибся — а я не ошибся, эльф носит твоего ребёнка, друг мой. — Азог сидел, словно оглушённый, а Мэд продолжал рассуждать: — Вся наша грёбаная природа завязана на инстинктах, основным из которых является инстинкт продолжения рода. Ты не просто так воспылал интересом к этому эльфу, просто судьба решила снасмешничать, и так оказалось, что именно король Лихолесья оказался наиболее подходящим омегой для вынашивания твоего ребёнка. Поэтому ты не убил его. А когда зачатие произошло, снова вмешался инстинкт — когда омега находится в тягости, его запах изменяется, и служит для альфы-отца ребёнка сигналом к тому, что нужно обеспечивать омегу всем необходимым для того, чтобы плод развивался здоровым. Поэтому тебе всё время так хочется накормить его, — Мэд снова насмешливо взглянул на орка, находящегося в прострации, и продолжил: — Ну и у самого эльфа также пробуждаются инстинкты — он больше спит, острее чувствует голод, обостряется обоняние, и сам он становится несколько... агрессивным, если видит опасность для зародыша. А в тебе и убитых им орках он видел опасность для своей жизни, а значит, и жизни ребёнка. Даже если он не знает о нём, он будет защищать его любой ценой. Такова природа омег — потомство превыше всего. Именно инстинкт заставил его магию пробудиться. — На этом Мэд закончил, и выжидающе уставился на своего предводителя. Азог был шокирован, выбит из колеи, ошарашен. Эльф носит его ребёнка? Что за абсурд. Это невозможно, немыслимо. Или всё-таки возможно? Он и не предполагал, что его «игры» с эльфом могут завершиться таким образом. Он просто хотел отомстить. И, демон побери, ему нравилась эта месть. Но ребёнок... У него когда-то был ребёнок. Но он был убит в одной из войн с эльфами. А теперь — какая ирония, эльф носит его дитя. Что же, в таком случае он имеет полное право забрать его взамен погибшего. На убитых орков ему было, по сути, плевать. Правда, злили обострившиеся инстинкты, которые, как он теперь осознал, требовали оберегать своего беременного омегу. И немного настораживала преобретённая эльфом способность защищаться с помощью магии. Но всего через несколько месяцев неудобства окупятся, если родится здоровый наследник. Что же, в итоге всё складывается достаточно удачно. Азог поднял взгляд на Мэда: — Ты сделаешь всё, чтобы этот ребёнок родился. Родился здоровым. А так же придумаешь что-нибудь, чтобы магия эльфа перестала представлять для нас угрозу на время беременности. После это перестанет иметь значение — как только мой наследник появится на свет, я, наконец, убью его «мамочку», — холодно и с расстановкой произнёс Азог. — Он яростно глушил в себе эмоции, задвигая их вглубь сознания. Похороненные десятилетия назад воспоминания настойчиво вставали перед глазами. У орков не было такого понятия, как любовь и привязанность, но членов своих семей они по-своему ценили и дорожили ими. Азог тогда был достаточно молод, и ему повезло встретить достойную мать своего сына, которой он мог довериться, и даже показать слабость. Он сам был одним из немногих, кто пришёл в этот мир естественным путём, а не с помощью тёмного ритуала, как большая часть орков. Это даровало силу, выносливость, гораздо более высокий уровень интеллекта. Его сын должен был стать не менее сильным, а однажды превзойти Азога по всем параметрам, но он был убит совсем юным. Убит эльфами. Тогда шла война, и погибло множество орков и эльфов, но на остальных ему было плевать, он лишился своей гордости и своего будущего. Его самка, родившая Больга, тоже прожила недолго, но это время он запомнил, как самое... счастливое и безмятежное? Вероятно, так и было. Это короткое счастье казалось отобранным лакомством, которое успел лишь раскрыть от упаковки, вдохнуть сладкий аромат и немного полюбоваться. Как обещание чего-то восхитительного, но несбывшегося. И теперь, спустя время, когда стало казаться, что давно прошедшее отболело, на языке вновь появилась полынная горечь. Ему казалось, что он уже не способен на подобные эмоции, что он отомстил, с корнями выкорчевал из головы все эти глупости, но память прошлась кипящей водой по оголённым нервам. И почему именно этот паршивый эльф? В душе Азога сражались между собой полчища противоречивых эмоций. Он разрывался на части между желанием немедленно убить этого остроухого омегу, превратить его тело в кровавое месиво, и желанием наблюдать, как постепенно увеличивается его живот, как в его утробе растёт часть Азога, а когда придёт срок, принять на руки своего сына. Почему-то он был уверен, что это именно сын. Подобного раздрая Азог не чувствовал уже давно. В итоге желание получить наследника возобладало над желанием убить, но эмоции, тревоги и желания, не хотели успокаиваться. Позабытое чувство привязанности, ненависть, желание заботиться, причинять боль, сама боль, ослепляющая, лишающая рассудка; вымораживающий холод, ярость, злость, любопытство — какого это, быть беременным, что сейчас нужно эльфу, можно ли противостоять инстинктам? Обессиливающая грусть, глухая тоска, грозящая вывернуть внутренности наизнанку — всё перемешалось, слилось воедино, и орк абсолютно не представлял, что надо сделать, чтобы снова привести себя в порядок. Поэтому он решил пока что остаться наблюдателем, боясь сорваться. Мэд до поры должен справиться. Азог встал и ещё раз грозно глянув на лекаря, встал на ноги. Мэд только молча кивнул в ответ на сказанное предводителем, хотя всё в нём противилось такому отношению. Он ведь тоже был полукровкой, смесью двух совершенно непохожих друг на друга расс. Его мать погибла при родах, не успев даже приложить к груди, не то, чтобы научить чему-либо. И его отец абсолютно не был огорчён этим. Но кое-что в наследство она ему оставила — его уникальность, его индивидуализм, способность к самостоятельному мышлению и умению отстаивать свою точку зрения, пусть и не высказывая её вслух. Он не был добряком. При отце-орке ему это не светило. Но нечто, отдалённо напоминающее сострадание, у него было. К тому же, ему было интересно лично наблюдать появление на свет гибрида, а это было огромной редкостью. Поэтому он решил, что сделает всё, чтобы ребёнок родился здоровым. И, если омега выживет при родах, он поспособствует его побегу вместе с ребёнком. Он считал, что Трандуил будет более достойным и любящим родителем, чем орк-садист. Да и, всё-таки, интересно будет посмотреть, как Азог будет беситься. С этими мыслями Мэд, вместе с Азогом направился лицезреть своего нового пациента. Их молчаливо сопровождал один из орков-охранников. По дороге Азог выспрашивал остальные малозначительные мелочи про то, как протекает беременность у омег, что-то злобно бормотал себе под нос, всё время повторяя, что заберёт то, что отняли у него, и выглядел не то раздражённым, не то радостным, не то до странности мрачным. Мэд искоса изучал его лицо, мимику, выражение глаз. Вот значит, как. Оказывается, Его Темнейшество вовсе не до такой степени бесчувственный кусок дерьма, каким хочет казаться, и в чём старается убедить прежде всего себя. Да так успешно, что верит во всё, что говорит, неосознанно противореча своим словам действиями. Хотя он, безусловно, несмотря ни на что, был и остаётся бесчувственным куском дерьма. *** В реальность Трандуила возвратила боль. Тело не подчинялось, невозможно было пошевелить даже кистью руки. Использование магии выжало все силы, что копились на протяжении нескольких месяцев. Как же было глупо использовать всё сразу, это был чистейший идиотизм, который наверняка будет стоить Трандуилу жизни. Как можно было так сглупить? Ведь он мог бы сбежать, если бы использовал накопившуюся магию с умом. И что теперь делать? Единственным, что знал эльф наверняка, было то, что его не оставят живым без серьёзных на то причин, которых как раз-таки и не было, он был в той же темнице, а теперь ещё и связан. И ещё, во время вспышки магии ему показалось, что в логове орков есть ещё одна светлая душа, может, это тот эльф, которого забрал орк? Неужели он тоже жив? Но зачем? Зачем держать кого-то, кто не может принести никакой пользы? Неужели его тоже… Мысли эльфа прервал звук приближающихся шагов. Через пару минут в темницу вошёл Азог, за ним стояли двое орков, один из них был, судя по всему, охранником, другой стоял в тени, и его толком не удавалось разглядеть. Бросив на Трандуила взгляд, полный какой-то бессильной ненависти, Азог что-то сказал одному из орков. Лесному королю удалось разобрать лишь: «Я заберу его, как и они забрали моего». Да и вообще — что он хотел забрать у него? Эльфу казалось, что у него и так уже забрали всё, что только можно было забрать. А кто и что забрал у Азога? Трандуил недоумённо оглядел своих посетителей. Ещё раз посмотрев на эльфа полными холода, тоски и… грусти? глазами, Азог, вместе с охранником, ушёл. Высокий орк спокойно вышел из тени ближе к Трандуилу. По сравнению со своими сородичами, он выглядел намного лучше. Во взгляде карих глаз эльф не видел ненависти, только интерес. — Почему Азог не убил меня? — вырвалось у перворождённого. — Он не может убить тебя, — последовал тихий ответ. — Пока не может, — подумав, добавил орк. — Почему? Я только что убил нескольких орков. Или вы хотите произвести сделку с эльфами для, — тут он скривился, — возмещения ущерба? Эльфы никогда не поведутся на подобный трюк, — пытаясь скрыть растерянность, произнёс король. Почему Азог не убил его сразу? Разве он не достаточно мучил эльфа? Неужели ему всё мало? — Мы не настолько глупы, — фыркнул орк. — К тому же, от эльфов нам ничего не нужно. — Тогда почему? Ведь он должен был уже наиграться, — неуверенно произнёс эльф. — Несомненно, — Мэд развязал Трандуила, не боясь магии. Эльф сильно истощён, физические повреждения довольно серьёзны, он недавно растратил свои силы, а значит, в ближайшее время бояться не стоит. — Сам идти можешь? — Про себя Мэд только фыркнул — конечно, не может, но конечно, попробует. Несмотря на месяцы плена, гордости во взгляде эльфа было хоть отбавляй. Интересный экземпляр. Вздрогнув, синда, как и предполагал полу-орк, попытался подняться на ноги и сделать шаг, но сразу же полетел на пол. — Сказал бы — нет, так нет же, решил попробовать, — пробурчал Мэд, перекинул эльфа через плечо и понёс в своё жилище, находящееся в самом дальнем и труднодоступном месте общего грота. Он знал, что так будет, но ведь побурчать никто не запрещал. — Куда ты меня тащишь? — выдохнул Трандуил. Попытки брыкаться причиняли боль, поэтому он быстро оставил их. — В лабораторию. Буду опыты на тебе ставить. Вдруг получится уши удлинить или хвост вырастить. Или ещё лучше, вырежу у тебя органы и сварю целебный суп из эльфа, — убийственно серьёзным тоном снасмешничал полу-орк. — Н-не надо, — эльф снова стал пинаться, пытался высвободиться. Его измученное сознание не воспринимало сейчас чёрного юмора, так любимого Мэдом. Его накрыла паника, атакованный гормонами и инстинктами организм соображал слабо. — Эй, спокойно. Я шучу. И лучше не двигайся. Тебе ведь больно? Мой дорогой друг, Его Темнейшество, попросил осмотреть тебя и обеспечить уход за твоей тушкой. И категорически запретил хоть как-то вредить тебе, — Мэд попытался успокоить остроухого, который явно был не в себе. — Зачем? Что ему ещё от меня нужно? — уже без особого интереса спросил эльф. На него внезапно накатило равнодушие. Если бы этот странный орк сейчас действительно попытался сделать из него суп, он бы даже не стал сопротивляться. — Ребёнок, которого ты носишь под сердцем, — сухо ответил лекарь. Судя по тому, что синда перестал сопротивляться и повис, как кукла, то он либо в шоковом состоянии, либо без сознания. Так даже лучше. Мэд любил тишину и ненавидел, когда ему кто-то мешал. А после этой новости эльф точно будет молчать какое-то время. Лаборатория оказалась довольно просторной. Часть грота была отведена под экспеременальную, а часть под жилую. Деревянный лежак, закиданный шкурами животных, деревянный же шкаф, содержимое которого было неизвестно, ввиду его закрытых створок, каменные полки, заполненные личными и необходимыми в быту вещами, огромный стол с различными приспособлениями, стол поменьше со всякими склянками и пучками трав. Здесь было довольно... уютно. Орк без особых почестей положил эльфа на свою кровать, немного раздосадованный тем, что теперь ему самому теперь спать на полу пещеры, и подошёл к столу с инструментами. — Не боишься? — спросил он, вернувшись к эльфу. Тот даже не удостоил его взгляда. Он смотрел куда-то наверх. Видимо, не смирится очень долго. Осмотр не занял много времени. Мэд промыл некоторые повреждения, полученные при последнем посещении Азога, обработал их дезинфецирующим раствором, зашил особенно глубокие порезы, смазал восстанавливающей мазью, перевязал их, и заставил апатичного эльфа выпить несколько лечебных зелий. Трандуил всё также ни на что не реагировал, покорно позволив провести с ним все вышеперечисленные манипуляции. Закончив, полу-орк убрал зелья и бинты, и отправился к Азогу с отчётом. Дойдя до логова повелителя, он с порога произнёс: — Какой-то он странный. То брыкается, то молчит. Очевидно, что его не обрадовала новость. Интересно, как он будет вести себя, когда немного оклемается и осознает своё положение. Но проведя с ним всего-ничего времени, одно мне совершенно ясно — гордец он ещё тот, и, в целом, чрезвычайно забавный эльф. Все повреждения я обработал, и дал ему несколько зелий. Немного позже нужно будеть накормить его. — А что он делает сейчас? — спросил Азог. Он немного успокоился, но всё ещё был довольно нервным. — А сейчас он мирно лежит на моей койке и что-то обдумывает, — ответил Мэд. Какая-то мысль не давала ему покоя, но ему всё никак не получалось ухватиться за неё. Что-то он выпустил из виду. — Ты оставил этого омегу одного со своими инструментами? — воскликнул Азог, и пазл встал на своё место — Мэд понял, что упустил из вида эмоционально-нестабильное состояние эльфа, а так же то, что в его лаборатории слишком много колюще-режущих предметов на каждый квадратный метр пространства. — Ты рехнулся, из ума выжил? Он в таком состоянии может сделать что угодно! Мэд мысленно с ним согласился и, не сотрясая понапрасну воздух, бросился к своему пациенту. За ним бежал Азог. *** Для Трандуила всё в очередной раз потеряло смысл. Он пожалел, что до сих пор изо всех сил цеплялся за жизнь. Он думал, что сможет сбежать, что возможно, в случае успеха, со временем что-то наладится. Но теперь... Этого просто не могло быть. За что ему такое? Он виноват, о да, но неужели эта кара соразмерна? Внутренний голос надменно молчал в ответ на этот беззвучный же вопрос. Но слабый шёпот в голове подсказывал: соразмерна. Да, но виноват он, а не этот ещё неродившийся ребёнок. Но если бы не он, у тех эльфов родились бы свои дети. Так что, всё по заслугам. Но всё же Трандуил был вне себя от горечи. Взгляд холодных глаз был устремлён в потолок. Не так себе представлял владыка леса новость о наследнике. Он думал, что всё будет иначе. Узнав эту новость, эльф первым делом поведал бы своему альфе. Радость их была бы безгранична, они бы вместе отсчитывали дни. Но жизнь его не готовила к тому, что синда окажется в плену и понесёт от предводителя орков. И что теперь? Глупо ожидать, что его оставят в живых после рождения ребёнка. Но как же он оставит своё дитя оркам? Пусть и зачатое таким способом, от отвратительного создания. Но всё же наполовину его ребёнок эльф. И он будет обречён на ужасную судьбу… Нет, этого нельзя допустить. Ни за что. Трандуил повернул голову. На столе лежали какие-то непонятные вещи, всякие склянки и, конечно, целое собрание самых разных ножей, заточенных на совесть. Вот оно. Если сейчас найти в себе силы, то он освободит и себя, и невинное дитя из лап этих порождений Тьмы. Он должен это сделать. Так будет лучше. Если на себя Трандуилу было уже плевать, то своему ребёнку он не желал подобной участи. Эльф медленно сел. Боль была уже не так сильна, видимо зелья лекаря полу-орка ему помогли. Встать на ноги с первого раза не вышло. Он был слишком слаб. Предприняв ещё несколько попыток, он, наконец, сумел сделать это. Каждый шаг стоил невероятных усилий. Ноги не слушались, но синда упрямо шёл. Сумев-таки добраться до этого стола, и схватив первый попавшийся острый предмет, он сполз на пол, и не давая себе времени для раздумий, сделал глубокий разрез на руке вдоль вен, ничего не почувствовав. Может от шока, а может, всё те же зелья притупляли ощущения. На пол стремительными струйками начала стекать тёмно-алая жидкость, а вместе с ней утекали куда-то остатки сил. Теперь оставалось надеяться, что оркам здесь ничего не понадобится в ближайшее время, и он будет свободен. *** Азог с полу-орком быстро шёл к комнате Мэда. И как этому глупцу удалось додуматься оставить эльфа одного? По дороге он успел высказать лекарю всё, что копилось на протяжении довольно долгого времени, а так же выпустить всё своё раздражение от не желающих оставлять его воспоминаний. Мэд был молчалив и сосредоточен и на излияния предводителя не отвечал. Добравшись до комнаты, орк застыл у порога. Около большого стола на коленях сидел эльф с ножом в руке, на другой был длинный, глубокий порез. На пол уже успело натечь довольно большое количество крови. Глаза эльфа были закрыты, а пересохшие губы беззвучно шевелились. Бледного орка охватило бешенство. Он подбежал к омеге, схватил за горло, поднял и прижал к стене так, что ноги эльфа не доставали пола. — Какого Балрога ты делаешь? Мне абсолютно наплевать на твою дальнейшую судьбу! Но только попробуй загубить мне ребёнка! Ты! Меня! Понял?! — при каждом слове Азог сильнее сжимал руку и ударял эльфа об стену. — Хватит! Ты его убьёшь! — вмешался Мэд, и постарался помочь вновь потерявшему сознание, теперь от нехватки кислорода, Трандуилу. — Он сам хотел умереть! Почему бы мне не помочь? — злобно оскалился Азог, не ослабляя хватки. Ещё пара минут, и он увидит, как жизнь покидает это тело, ещё пара минут и он вновь лишится своего ребёнка, пусть пока и не рождённого. — Он же беременный! Все омеги в это время бывают нервными, непредсказуемыми! Стараются сделать что-то во благо будущего потомства! Ты же видел, что он сделал с теми орками? — Медик не прекращал попыток отодрать лапу предводителя от горла Трандуила. — Значит, убив себя, он облегчит жизнь ребёнку? Ты свихнулся? — голос Азога сорвался на крик. — Твой омега не идиот, он прекрасно понял, что ты не оставишь его живым после рождения наследника. Он, как истинный эльф, просто не может оставить ребёнка оркам. Понимаешь? В тот момент он думал только о том, как бы ему найти выход! И очевидно, это единственное, что пришло ему в голову! — Мэду всё же удалось высвободить эльфа. Вся спина того была в крови. Стены грота были довольно острыми. Медик аккуратно уложил его на живот и стал обрабатывать раны от встречи со стенкой. Но, вспомнив о кровоточащей руке, быстро переключился на неё. — Выйди, Азог. И не приходи, пока не позову. Я сам разберусь с эльфом, — тихо сказал лекарь. — Да кто ты такой, чтобы отдавать мне приказы? — остывший гнев снова набирал силу. — Ты всего лишь полукровка, недо-орк, недо-эльф. Надо было убить твою мать раньше, чем она успела родить тебя! Лицо Мэда помрачнело. Он мог стерпеть всё, что скажут о нём, но только если это не касалось его происхождения. — Я тут стараюсь спасти твоего ребёнка! Точно такого же полукровку! А ты чуть не угробил эльфа! Ты так хочешь потерять и его? — он мог спокойно перекрыть голос Азога, что и сделал. Кинув на него убийственный взгляд, он вновь попросил его удалиться. Полный ярости орк отправился в своё логово. Да как посмел сказать этот чёртов лекарь, что Азог хочет избавиться от эльфа и ребёнка. Нет, конечно, он не против убить эльфа, но своё дитя… никогда! Пусть и полукровку. Слишком ещё свежа память от потери первого сына, чтобы затрагивать сейчас эту тему. Не стоит сейчас думать об этом. Его уже не вернуть, пора бы давно понять это. А ещё нужно убедить себя, что нельзя трогать Владыку Леса, как бы тот не старался вывести его из себя, что бы ни делал. Или же Азог будет жалеть о своей ошибке очень долго. *** Эльф пришёл в себя, но есть и пить отказывался. Его состояние не сильно, но ухудшилось. В основном эльф спал, не проклинал подлых пленителей, не высказывался о своей жестокой судьбе, не истязал себя морально за допущенную ошибку — вообще не проронил ни слова, просто спал. Конечно, омеги любят поспать в таком состоянии, но не целый же день! Так долго продолжаться просто не могло, и Медик решил сказать Азогу. Нанесённое в его адрес оскорбление ещё долго будет сидеть в памяти, сосредоточенно царапая нервы, но сейчас нужно, хоть и на время, забыть о нём. Ещё не известно, как он отреагирует на это. Но выхода нет. — Здравствуйте, Ваше Темнейшество. Не будь на то нужды, я бы не пришёл, — начал разговор Мэд. — Это хоть как-то связано с эльфом? — спросил Азог. Увидев, что лекарь кивнул, он впился в него взглядом: — Говори. Почему Медик пришёл к нему с разговорами об эльфе? Что он опять учудил? Во всяком случае, просто так бы лекарь не явился. — Омега, понёсший от Вас, — Мэд придерживался строго делового тона, — отказывается употреблять пищу и воду. Уже второй день. Это отрицательно скажется на ребёнке. Можете даже не сомневаться. Но я об этом подумал. Возможно, он согласится поесть, если еду принесёт его сородич. И, кажется, у нас есть решение. Напомню, во время взятия в плен этих эльфов, Вы разрешили нашему дорогому другу Радугу взять одного себе? Если он ещё жив… и цел, то нам стоило бы попробовать привести его к Трандуилу. Не обещаю, что это увенчается успехом, но попробовать стоит. Как вы считаете? И ещё, попрошу держать эмоции под контролем. Ведь одна из причин, по которым эльф отказывается есть, это страх. Помните, что Вы сделали с ним в прошлый раз? — Конечно, стоит попробовать. Я поговорю с Радбугом. Можешь идти, — как же сильно было желание Азога двинуть по морде этого недо-орка пару раз. Подумаешь, сорвался, всего раз! Но теперь их общение сойдёт к строгому — предводитель-подчинённый. Не более. А ведь это был единственный из свиты, кому мог хоть немного открыться бледный орк. Глядя вслед уходящему Мэду, он приказал одному из стражников привести Радбуга. *** — Твой эльф ещё жив? — поинтересовался Азог. Вопрос озадачил прямо с порога. Сердце упало в пятки. Зачем ему Гильроэн? Всё, что он мог вымоливить: — Да. — Отлично. Сейчас ты отведёшь его к Мэду. Ты понял? — Да, — хрипло ответил Радбуг. Зачем Азогу понадобился его Гильроэн? — Зачем он Вам? — сорвалось с губ, промолчать было выше его сил. — Я обязан отчитываться перед тобой? Делай, что говорят, — холодный приказ без тени понимания. Неподчинение — смерть. Нужно исполнять. Но Радбуг не собирался отдавать своего эльфа. *** Радбуг ворвался в логово с совершенно невменяемым лицом. Прислонился к двери, немного отдышался. Нет. Азог не отнимет его. Не для того он приложил столько усилий к тому, чтобы эльф поверил ему. Пусть он пока и не насладился его телом. Не отдам, никому не отдам. Только когда возникла угроза потери Гильроэна, Радбуг осознал, как привязался к нему, как нуждается в нём, как... Впрочем, сейчас не о том речь. Азог потребовал себе Гильроэна. Радбуга чуть не разрывало от ярости при мысли об этом. Значит, он уйдёт, уйдёт вместе со своим эльфом, с его бесполезными, но красивыми венками, самодельной свирелью, со своим наваждением с фиалковыми глазами. Гильроэн принадлежит только ему. — Радбуг? Что с тобой? — эльф немного встревоженно смотрел на него. — Ты выглядишь так, будто за тобой мчатся все Мёртвые Всадники. — Гильроэн плёл очередной венок, когда услышал, что пришёл Радбуг, и оставил его. И подняв глаза на орка, поразился обилию эмоций на его обычно бесстрастном лице. — Мы уходим, — орк сказал, как отрезал. — Вставай и идём. Гильроэн ошарашено уставился на орка. Что могло произойти? Куда он хочет уйти? Зачем? Почему? — Что случилось? — требовательно спросил эльф. Радбуг в ответ подошёл к нему, и аккуратно, насколько позволяли габариты, взял лицо эльфа в свои огромные ладони, заставив посмотреть себе в глаза. — Ты зачем-то понадобился Азогу. Я не знаю, зачем. Отдавать тебя ему я не собираюсь. Но и ослушаться не могу, иначе он убьёт меня. Поэтому мы уходим, — горячечно, нервно произнёс орк. Голос, пока он говорил, то и дело срывался от волнения. Гильроэн подумал, что волнение плохо сказывается на умственных способностях орков, и сказал: — Как ты себе это представляешь? Насколько я понял, здесь повсюду орки, и сейчас мы просто не сможем уйти, да и в любое другое время тоже не сможем. Нас всё равно поймают и убьют. Возможно, лучше сначала выяснить, что ему нужно? — здраво рассудил эльф. Страшно ему не было. Разве что чуть-чуть. Да и от того, что орк беспокоился о нём, стало как-то теплее. Радбуг выпустил из рук лицо эльфа и громко, отчаянно зарычал. Гильроэн был прав, выхода просто не было. — Он сказал что-нибудь? Азог? — спросил эльф. — Он сказал привести тебя к Мэду. Мэд — это чёртов эксперементатор, фанатик науки, ко всему прочему лекарь и специалист по нескольким направлениям магии, а потому немного псих. И я даже представлять не хочу, зачем ему мог понадобиться эльф. Может, что-то случилось с твоим правителем, Трандуилом. А может, Азог наконец прикончил его, и ему понадобилась новая игрушка, и он попросил Мэда усовершенствовать её, чтобы пользоваться дольше. Я ничего не знаю! — мечась, как варг в клетке, рычал Радбуг. Гильроэн никогда не видел его таким. Судя по всему, он был на грани истерики. Предположение Радбуга о смерти Трандуила на мгновение парализовало ужасом, но эльф сразу отогнал от себя эти мысли — он бы почувствовал смерть владыки, раз он находится не далеко от него. А что до остального, он решил решать проблемы по мере наступления. — Успокойся, Радбуг, всё равно мы ничего не сможем поделать. Придётся пойти к нему, — он встал, и взял орка за руку. Это немного успокоило Радбуга. Он взял себя в руки. Нечего истерить, ведь он орк. Он решил выспросить у Мэда все подробности. Этот полу-орк был одним из немногих, кто умел хранить тайны и не использовал выведанное против рассказчика. Они были неплохими приятелями, хотя общались достаточно редко. И он надеялся, что Мэд не откажет ему в помощи. — Идём. Время дорого. *** Орк вёл за собой Гильроэна к самому дальнему гроту, где жил Мэд. Крайне редко кто-либо забредал к нему случайно, обычно орки приходили, если им что-то было нужно — залечить серьёзную рану, или просто за советом. И обычно Мэд не отказывал. Они подошли к «покоям» лекаря. Дверь была открыта, а значит Медик не был занят очередным экспериментом. Пока Радбуг нервно перешёптывался с Мэдом, сам эльф был занят мыслями о том, как ему быть дальше, поэтому он немного отрешился от реальности. Он размышлял, когда ему представится случай сбежать, ведь в одном Радбуг был прав — время дорого, нужно вызволить владыку как можно скорее, а один он не справится. Из размышлений его вывела тень, упавшая на него. И каково же было удивление Гильроэна, когда, подняв голову, он увидел перед собой улыбающегося полу-орка, держащего в руках кувшин с водой и миску с нарезанными фруктами. — Что это? — нервно спросил он. — Это для твоего короля. Тебе нужно уговорить его поесть, — спокойно произнёс орк. Гильроэн долгую секунду смотрел на лекаря, затем быстро обвёл взглядом помещение, в котором они находились — почему-то, войдя сюда, он не сделал этого сразу. И заметил лежак, укрытый шкурами, на котором безучастной статуей застыл... — Владыка!