Pride and Prejudice

Радбуг, как только они дошли до убежища Мэда, набросился на последнего с расспросами. Полу-орк сразу успокоил его, сказав, что Азог ничего не собирается делать с Гильроэном, что он нужен ему лишь косвенно, и вкратце рассказал ему о сложившейся ситуации с королём Лихолесья. Даже отпустил пару нейтральных шуточек, чтобы приободрить сородича, и сам же над ними улыбаясь. Это немного успокоило орка, и он уже без тревоги смотрел, как Мэд берёт миску с фруктами и кувшин с водой, и идёт с этим к Гильроэну, как тихо объясняет эльфу, что от него требуется, и как эльф вскидывается от его фразы и безумным взглядом окидывает помещение, вскрикнув, когда замечает своего короля. — Владыка, — Гильроэн подбежал к Трандуилу. Тот был очень бледным и выглядел болезненно. Он смотрел на короля, и не мог насмотреться. Эльф и не надеялся увидеть его так скоро. Омега медленно повернул голову, услышав знакомый голос. Может, разум решил подшутить над хозяином? Может, он слышит голос погибшего воина, который пришёл за своим королём? Может, его время уже пришло? Но повернув голову на голос, он увидел живого и целого эльфа. И какого же было его удивление, когда Трандуил осознал, что это реальность, а не игры измученного сознания. — Владыка, — не сумев сдержать чувств, альфа чуть наклонился и обнял своего короля, — вы и правда живы…. — Гильроэн бережно подложил под голову Трандуила кусок медвежьей шкуры. Не было предела радости эльфа. Он неделями думал над планом, но его старания были бы напрасны, если бы Трандуил умер. Но он жив! А значит, осталось только убедить короля сбежать отсюда… Но в таком состоянии он даже говорить не может, не то что ходить. Что же могло случиться? — Ты можешь выйти? — немного неуверенно проговорил эльф, повернувшись к лекарю. — Иначе, я не смогу уговорить его поесть. — Конечно, не больно хотелось смотреть, как ты уговариваешь своего королька, — усмехнулся Медик, — к тому же, мне нужно поговорить с Радбугом, — и вышел из «комнаты». — Владыка, вы меня слышите? — тихо спросил Гильроэн. Конечно, Трандуил слышал, но это не значило, что он слушал. — Если ты здесь, только чтобы покормить меня, то вынужден тебя огорчить. Ничего есть я не собираюсь, — ответ был еле слышен, альфа даже подумал, что мог ослышаться, но вновь сказанное: — Я не собираюсь есть, — дало понять, что это реальность. — Но мой король, я хочу вытащить Вас отсюда, а для этого Вам нужны силы. Трандуил горько усмехнулся: — Спасибо. Я ценю твоё стремление спасти меня, но поверь, мне лучше не возвращаться. Увы, мне нет дороги назад. Меня не примут. Ты должен спасаться сам, если это возможно. — Не примут? Почему вы так считаете? Конечно же, примут. Я уверен, наш народ будет счастлив, как только вы вернётесь! Вы ведь знаете, как безмерно ваш народ любит вас и уважает. — Гильроэн, ты просто не знаешь всего. Как только я договорю до конца, я убеждён, ты сразу сбежишь в отвращении, и тебе противно будет даже смотреть на меня, даже думать обо мне. И от других, если они узнают, я получу в ответ лишь плевки в лицо, — Трандуил немного отдышался и продолжил: — Мало того, что я страшно виноват перед своим народом, погубив десяток достойнейших сыновей Леса и лишив их омег любви, спутников в вечности и счастья стать отцами и матерями, я сам ношу ребёнка, Гильроэн. От бледного орка, от этого чудовища, порождённого Чёрной магией. Я надеюсь лишь, что ты поможешь мне уйти к предкам, вместе с этой зародившейся жизнью, пока ещё не поздно, пока остальные эльфы не узнали о моём позоре, — голос Трандуила был слаб, глаза закрыты, он сам выглядел сломленным, но это не лишило интонацию ни твёрдости, ни горечи, ни убеждённости в сказанном. Гильроэн застыл на несколько мгновений. Он знал, он слышал, что делали с владыкой, но даже не предполагал, что всё настолько ужасно. Стало ясно, почему Азог не убил его — даже у орков силён родительский инстинкт. Как же это страшно. Но владыка не прав — Гильроэн не собирался сбегать, узнав о его бремени, и уж тем более, не собирался бросать его, своего владыку. И конечно же, сородичи его примут, иначе и быть не может. — Вы не правы, владыка. Именно это вы так и не смогли понять — все мы ошибаемся, и ошибка, как бы велика она не была, не означает, что оступившийся до конца дней должен винить себя. Никто не может быть всё время правым. И эльфы это понимают. Вы всегда были немного категоричны в суждениях, — Гильроэн печально улыбнулся уголками губ, — несмотря на то, что одновременно всегда были мудры. И мы любим вас именно таким — мудрым, но не совершенным, именно это роднит вас с вашими поддаными, как ни что. Именно поэтому любой эльф без сомнений отдаст за вас жизнь. И вас ищут, я в этом уверен. А что до ребёнка, он — часть Вас, и что нам до того, кто его отец? Мы не позволим оставить его здесь, и поможем воспитать достойнейшим вашим преемником. Эльфы опечалены без вас, и новость о том, что вы живы и носите наследника, лишь обрадует их. И я тем более не собираюсь бросать вас, что же заставило вас думать обо мне так плохо, мой Владыка? Трандуил долго молчал, лишь слёзы беззвучно текли у него из-под век. — Спасибо.... — Это короткое слово Гильроэн даже не услышал, а угадал по движению губ владыки. — Я и забыл, Гильроэн, насколько чистое и светлое у тебя сердце. Прости, что ранил тебя неосторожными словами. — Думаю, что перестану на вас обижаться, если вы немного поедите, — мягко сказал эльф. — Я вытащу вас отсюда, клянусь вам. А для этого вам понадобятся силы. Трандуил печально покачал головой. — Как бы мне ни хотелось убедить тебя в обратном, я вижу, что это бесполезно. И конечно, я не хочу, чтобы ты обижался на меня. Думаю, со временем ты сам всё поймёшь и согласишься со мной. А пока что — так и быть, я согласен поесть. Гильроэн оставил первые фразы без внимания, широко улыбнулся и потянулся к миске с едой. Фрукты и овощи были нарезаны, и краем сознания оба эльфа даже заинтересовались, где же орки достали всё это посреди зимы. Эльф помог владыке сесть, прислонив к стене, которая тоже была оббита шкурами. А потом, с радостью и печалью наблюдая, как жадно Трандуил набросился на порезанные на дольки яблоки, он сознавал, чего на самом деле беременному омеге стоило отказываться от предлагаемой еды — свежей, сочной, полезной, которая сейчас была ему так необходима. Подождав, пока Трандуил утолит голод, он мягко указал владыке, что ему нельзя сразу есть так много, и стоит немного подождать, а позже доесть остальное, иначе ему может стать плохо. Пока владыка ел, Гильроэн рассказывал ему смешные истории из своей жизни, сыграл на свирели несколько аккордов — старался делать всё, чтобы в светловолосом эльфе вновь проснулась тяга к жизни, за которую его очень любили лесные жители. Всё же, после столетий пребывания в этом мире, к каждому эльфу рано или поздно приходила тоска, жизнь становилась серой, и часто, поддавшись таким порывам, эльфы уходили к предкам. А Трандуил всегда умел вернуть своему народу жизнелюбие, придумывая каждый раз что-то новое. Теперь настала их очередь помочь и поддержать владыку. Так потянулись недели. Каждый день Радбуг приводил Гильроэна к Трандуилу, и мягкими увещеваниями и полу-серьёзными угрозами эльф убеждал Трандуила, что ему нужно есть, что он не имеет права лишать своего ребёнка шанса на жизнь. Расписывал в красках, как здорово будет наблюдать, как будет увеличиваться его живот, как порой можно будет наблюдать очертания ручки или ножки малыша сквозь кожу. Как радостно владыке будет укачивать своё дитя на руках, петь ему колыбельные. И кажется, Трандуил понемногу оттаивал; и всё же из его глаз не уходила тоска. Правда, замечал это лишь Гильроэн, который хорошо знал владыку. Когда омега немного окреп, Гильроэн снова вернулся к теме побега, рассказав владыке об усыпляющем травяном соке, который ждал своего часа в серебряной фляге, припрятанной в логове Радбуга. Трандуил наотрез отказывался возвращаться к эльфам, убеждённый, что лесные жители не примут его, а Гильроэн не уставал убеждать его в обратном. Но согласился на время найти убежище в лесу. По прошествии нескольких недель, Гильроэн поделился с владыкой предположением — возможно, им поможет Радбуг, с которым темноволосый эльф сближался всё сильнее. Перворожённый видел, как испугало орка само предположение о том, что Азог может потребовать эльфа себе в качестве новой игрушки, этот испуг раскрыл то, что Радбуг тщательно скрывал даже от себя. И до сих пор продолжал скрывать, что выглядело бы умилительно, не будь столь печально. И теперь эльф думал, что орк вполне может согласиться уйти вместе с ними, а также не откажет в помощи, хотя они ещё не говорили ни о чём подобном. Но владыка, кажется, воодушевился. Гильроэн также не выказывал не словом ни действом, что догадался обо всём. Просто раньше он думал, что орк испытывает к нему лишь похоть, а на деле оказалось, что чувства Радбуга к эльфу не ограничивались этим ничем не примечательным желанием. В то время как сам Гильроэн испытывал к орку щемящую благодарность — за то, что не принудил его к соитию и обращался с ним достаточно тепло. Эльф порой, сидя за плетением венков, задумчиво хмурил брови над тем, почему Радбуг просто не взял, что хотел — ведь обычно орки поступают именно так, взять хотя бы то, что случилось с владыкой — темноволосого эльфа при воспоминании об Азоге теперь каждый раз затапливала ненависть, которая эльфам обычно была несвойственна. Но Радбуг оказался совсем не таким, как его предводитель. Теперь всё стало на свои места. Кто бы поверил, что орк тоже может влюбиться? На Йоль Радбуг, как и обещал раньше, позволил эльфу зажечь ритуальные костры, в уважительном жесте к предкам, возложив на особым образом уложенные дрова сплетённые им венки, и позволив негромко прочитать положенные катрены. Если бы не вся сложившаяся ситуация с владыкой, их жизнь можно было бы назвать не такой уж плохой, но вечно так продолжаться не могло. Но пока оставалась возможность немного расслабиться и плыть по течению, все с облегчением пользовались этой передышкой. Через пару недель после того как Гильроэну разрешили видеться с владыкой, эльф удивился странному поведению Радбуга — каждый раз, когда Гильроэн приходил от Трандуила, приведённый Мэдом, Радбуг кидал на него хмурый и придирчивый взгляд исподлобья; мало разговаривал — хотя и до этого болтливостью не отличался, стал огрызаться на простые вопросы, а если начинал говорить сам, то ехидно справлялся, как там Трандуил, либо зло шутил на тему того, каким способом Гильроэну удалось уговорить своего владыку от изощрённого самоубийства путём голодания, и постоянно уходил куда-то, пропадая подолгу. Ещё через две недели такого сосуществования, до эльфа дошло, что орк жгуче, неистово, до зубовного скрежета ревнует его к Трандуилу. Немного подумав, Гильроэн, который никогда не видел проблемы в выяснении отношений путём спокойного разговора, очередным таким вечером встал и подошёл вплотную к орку, который остался сидеть на лавке. Радбуг поднял голову и мрачно уставился на эльфа, который отвечал не менее мрачным взглядом. — Как ты меня достал, — миролюбиво сообщил Гильроэн орку. И продолжил, не дав вскинувшемуся Радбугу заговорить: — Давай я просто один раз скажу тебе кое-что, при условии, что ты не станешь меня перебивать. — У Трандуила в замке остался альфа, с которым он собирался Разделить Вечность, правда ответа он ему дать не успел, из-за вашего предводителя-садиста. Стоит ли говорить тебе, насколько верны эльфы выбранному спутнику, пусть даже этому спутнику никогда не станет об этом известно? Поэтому твоё беспокойство о том, что между мной и владыкой могли возникнуть чувства, которые выходят за рамки дружеских, необоснованно. Так же, как и твои нападки и оскорбления. Я никогда не посмел бы предложить владыке нечто подобное, зная, что он уже выбрал того, кто хранил бы его сердце. И уж тем более, я никогда не посмел бы ничего предложить в таких обстоятельствах — когда владыке тяжело переносить даже случайные прикосновения. Ничего, кроме дружеского плеча, помощи и поддержки. Сам я не испытываю к владыке романтических чувств. Уважение — безусловно, готовность умереть за него и помогать ему, невзирая на собственные нужды. Готовность защищать его от всех невзгод. Тоже самое тебе скажет любой лесной эльф. Посему, прошу тебя больше не вести себя, как идиот, — на этом Гильроэн закончил и выжидающе уставился на орка. Радбуг минут пять всматривался в лицо своего эльфа, чему-то криво улыбнулся, и сказал: — Хорошо, я не буду больше вести себя, как идиот. После этого орк со всей возможной для него мягкостью привлёк нахального эльфа к себе, усадив к себе на колени и внимательно наблюдая за реакцией. Эльф явно понимал его намерения, но не кривился в отвращении, и не пытался вырваться. Он сам склонился к губам орка с первым робким поцелуем. — Договорились. Орк фыркнул, крепче обнимая эльфа; перворождённый улыбнулся, положив голову на плечо орку, а угли из тлеющего очага ещё долго освещали несколько оставшихся с Йоля венков и две переплетённые фигуры. Эльф тихонько вздохнул — лгать и изворачиаться не получалось. *** Медику оставалось лишь удивляться, как этому Гильроэну удаётся уговаривать Трандуила есть. Причём эльф не отказывается, а наоборот, каждый раз просит немного больше еды. Черты лица Лесного владыки стали менее резкими, цвет кожи сделался более здоровым, в глазах появился блеск, а в движениях — былая грация. Можно сказать, этот темноволосый эльф, без устали тормошащий омегу вот уже почти месяц, просто сотворил чудо. Синда уже выглядел почти здоровым, и лишь шрамы, оставшиеся от пыток, напоминали о том, что было. Судя по результатам многочисленных осмотров и общему состоянию Трандуила, Мэд мог спокойно заявить, что ребёнок развивается. Это, конечно, радовало. Но полу-орку было интересно, каким образом удалось Гильроэну подавить самоубийственные порывы короля? В один из визитов подданного, он остался у двери и, убедившись, что его не видно, стал слушать. Их разговор был весьма содержательным. Особенно, если учитывать, что эльфы планировали побег. Глупо, чрезвычайно глупо и наивно. И как же они собираются сбежать? С помощью какой-то травки не усыпишь всех, да на всех этого «зелья» и не хватит. Они слишком плохо себе представляли устройство грота, как и отлично налаженную систему охраны. Орки вовсе не были настолько глупы и беспечны, в чём отчего-то были убеждены эльфы. Далее из беседы следовало, что Трандуил должен найти безопасное место, чтобы после родов жить там с ребёнком. Он был убеждён, что эльфы его не примут назад. Хотя Гильроэн убеждал в обратном. Но и это не главное, по-настоящему смешон был их план побега. Мэду было искренне жаль их. Их просто убьют, они не успеют проделать и половины пути, не сумеют даже выйти из грота. Если конечно, с ними не будет орка, который решит посодействовать им. Помнится, он сам хотел помочь Трандуилу. Разумеется, не безвозмездно. Мэд давно хотел расширить лабораторию и заняться более серьёзными исследованиями, а эльфам ничего не стоит профинансировать его начинания. Глупо было бы не воспользоваться таким шансом. Вполне взаимовыгодное сотрудничество. Так почему бы и не предложить свою помощь сейчас? Интересно, пойдёт ли гордое лесное создание на эту сделку? Только как предложить Трандуилу помощь? Сказать напрямую, что он хочет помочь — и омега не поверит. Он истолкует это по-своему, подумав, что об их плане «обречённого на успех» побега знает Азог, и опять попытается с собой что-нибудь сделать. Глупый эльф. Решением любой своей проблемы почему-то считает побег в небытиё. Как будто от себя можно сбежать... А сейчас, когда эльф уже не первый месяц ждёт ребёнка, это слишком опасно. Мало ли, он себе вены перерезал, сейчас он может сделать что-то посерьёзнее. Например, попросить у Гильроэна что-нибудь острое и проткнуть лёгкие или ещё хуже. Вот про хуже лекарю сейчас думать абсолютно не хотелось. Быть может, стоит сказать напрямую? Что в обмен на некоторое количество золота он поможет эльфам бежать, и даже обеспечит всем необходимым для успешного разрешения от бремени, а если они согласятся, то поможет при родах. Всё же этот молодой темноволосый эльф вряд ли слишком опытен в акушерстве. Возможно, этому они поверят. Также Мэда удивляло то, с какой скоростью Трандуил меняется. С каждым днём он становился всё более и более сговорчивее. Отвечал на все вопросы лекаря, не противился и пил зелья, позволял несколько раз в день осматривать себя(Азог требовал, чтобы Мэд делал это как можно чаще), но ел только в присутствии Гильроэна. И вообще вёл себя странно — с чего бы эльфу в плену рассказывать орку, как он проводил время в лесу, вслух вспоминать о брате, которых у эльфов, насколько знал лекарь, кровных быть не может, и смеяться над шутками Мэда. Очень странно. Не может же беременность так отражаться на Трандуиле? Или может? Только вот Медик подслушал лишь один разговор эльфов. Но до него были ещё десятки. Так, в одном из них, лесные эльфы обсуждали, что если Трандуил не выживет, то Гильроэн всё равно вытащит его ребёнка из этой темницы. Как угодно. Любым способом. Что бы не пришлось для этого сделать. Но Гильроэн почти не беспокоился — он был уверен, что Радбуг согласится уйти с ним, забрав заодно ребёнка. Согласится, даже не потребовав ничего взамен. А если и потребует, Гильроэн вовсе не будет против такого расклада — он привязался к орку. Да и Радбуг уже сам хотел уйти с ним — он не хотел рисковать и по-прежнему опасался, что Азогу приглянётся Гильроэн. Радбуг не говорил об этом — это эльф понимал это и сам, по взглядам орка, по его задумчивости и собранности. Как бы Трандуил не отговаривал его — было безрезультатно. Эльф, не слушая своего владыку, поклялся своей магией, что будет заботиться о ребёнке, если Трандуил всё же не выживет. И он смирился. Омега был рад, что у его ребёнка будет шанс на хорошую жизнь. Ведь действительно, кто он такой, чтобы лишать дитя этого шанса? Всего лишь сломленный омега, по нелепой случайности оказавшийся королём. *** Медик, как и Гильроэн, слишком поздно понялл, что Трандуил просто пытается вызвать их доверие. Это доказала попытка эльфа отравиться. По непонятным самому себе причинам, Мэд разрешил омеге приготовить кое-какое снадобье. Был празник, Имболк, и Мэд, в котором всё же сильны были эльфийские корни, был довольно добродушен — зима постепенно разжимала свой ледяной, железный захват, и весна вот-вот должна была начать пробуждаться ото сна. Солнце стало греть сильнее, дни становились длиннее. Это заставляло обычно не показывающую носа сентиментальность полу-орка возжелать сделать что-то хорошее — например, помочь своему почти сородичу вернуть покачнувшееся здоровье, ведь в этот день эльфы обычно пели, разжигали костры, приносили дары богине Брид, устраивали весёлые посиделки, — одним словом вовсю подбадривали и приветствовали весну. А Мэд в этот день почему-то частично плюнул на свою обычную манакальную дотошность и подозрительность. Трандуил уверял, что лекарство совершенно необходимо Гильроэну. Говорил, что его эльф захворал и лишился голоса. Медик не стал спорить с Трандуилом, как-то позабыв, что эльфы, в отличие от тех же орков, не заболевают человеческими болезнями. Принёс все ингридиенты и стал наблюдать, как готовится это зелье. Всё было очень просто, и лекарь не заметил подвоха. Решив не терять времени зря, он задался целью пополнить запас антипростудного снадобья — орки бывало простужались, а по весне особенно часто. И за помощью приходили всегда к нему. Точнее, приползали, забрызгивая всё вокруг вонючими соплями. Поэтому, занятый собственным зельем, на эльфа Мэд поглядывал лишь изредка. Потому не заметил, как на последнем этапе эльф добавил в зелье вытяжку из бледной поганки, которая, будучи добавлена в определённой пропорции в некоторые лечебные зелья, имела свойство повышать иммунитет. Вот только, если пропорция была увеличена, это перевешивало все целебные свойства гриба, превращаясь в смертельный яд, к счастью, не мгновенного действия. Всё то время, что каждый колдовал над своим варевом, они весело переговаривались и шутили. По окончанию готовки, Трандуил попросил позвать Гильроэна. Медик, не подозревая ничего, и беззлобно бурча что-то на счёт того, что он не слуга, поплёлся искать их. — Радбуг, как твой эльф? — спросил Мэд. — А что с ним не так? — искренне удивился воин. — Так захворал же, голос потерял. Э-э? — Тут до Медика дошло, и он бегом направился обратно. «Чёртов эльф! Азог мне голову оторвёт, если с ним что-либо случится!», — думал по дороге обратно лекарь. И как же он не заметил ничего? Почему так легко поверил в правдивость слов этого лживого создания? Полу-орку казалось, что он живёт слишком далеко. Что он может не успеть. Учитывая, что он убрал все острые предметы, но оставил там яд, ошибочно приняв за лекарство. Но добежав, наконец, до своего логова, Мэд обнаружил Трандуила спокойно сидящим перед столом. Взгляд нормальный, эльф дышит, руки двигаются. Но склянка, которую безуспешно пытается спрятать омега, пуста! Мэд подбежал к нему. В глазах Трандуила читался страх. Ведь так уже было, вот точно также к нему подбегал Азог, а затем была боль. Он зажмурился, прикрывая живот руками. Что бы он с собой ни делал, инстинкты брали верх. Защититься магией он не мог, лекарь предусмотрел это и давал какую-то настойку. Поэтому сейчас он сильно боялся, понимая, что конец ему не грозит. Будет лишь боль, а потом, если повезёт, покой. Ведь, узнай об этом Азог, этого не будет. — Ты с ума сошёл? — Медик встряхнул омегу. — Что ты выпил? Отвечай! Ответа не последовало. — Отвечай же! Думаешь, Азог это так оставит? Думаешь, он ничего тебе не сделает, раз носишь его ребёнка? О, ты сильно ошибаешься. Он может избивать тебя, не причиняя ему вред, может морально уничтожить, может убить! Но пока воздерживается! Что ты выпил? — Мэд отпустил эльфа, боясь навредить. — Теперь ему не обязательно что-либо делать со мной, — тон эльфа показался насмешливым. — Ах ты, эльфийская… — и тут Мэд вспомнил одно очень полезное средство. — Ну, посмотрим, как тебе это понравится. Бросив эльфа на пол, лекарь отошёл к шкафу. Медлить было нельзя, ведь неизвестно, какую гадость выпил Трандуил. Медик быстро нашёл нужное ему зелье. «Вот оно. Спасибо, Риног, пригодилось. Пусть и не так, как ты планировал». Не медля, Мэд подошёл к эльфу и попытался заставить выпить зелье. Это было весьма проблематично. Ведь Трандуил был взрослым мужчиной, прекрасно владеющим искусством борьбы, да ещё и беременным омегой, которого инстинкты обязывают защищать потомство. Но, в конце концов, удалось силой влить в эльфа примерно пол склянки. Остальное было на полу. — Что это? — отползая, спросил эльф. — Это? — Мэд покрутил склянку в руке. — Это специальное зелье, которое не позволит яду долго задержаться в твоём организме. Времени прошло мало, следовательно, он ещё не успел полностью впитаться. Да к тому же, из этих корешков не приготовишь такого быстродействующего средства. Мой друг когда-то подарил мне его, сказав, что если меня кто-либо достанет, я смогу вдоволь поиздеваться над ним. Оно вызывает жуткую тошноту. Это не даст твоему «лекарству для Гильроэна» пробыть в организме слишком долго. «Лекарство» помогло. Но Мэду казалось, что эльф что-то скрывает. Медик, удовлетворившись страданиями Трандуила, решил больше не мучить эльфа и дал своего рода противоядие. Но эльф только мотал головой. — Глупый омега! Если хочешь мучиться дальше, пожалуйста, — махнул рукой лекарь и вышел из комнаты. Сейчас он точно ничего не сможет сделать. Пойти ли к Азогу? Сказать ли, что омежка снова пытался что-то сделать, или нет? Конечно, жалко синду, но сам нарвался. Нельзя же манипулировать другими. Втираться в доверие, а потом так обманывать. Но может, не стоит? В прошлый раз он потерял много крови. Больше потерял от пореза на руке, но и Азог постарался. Всю спину разодрал эльфу, ударяя беднягу о стены грота. Но, если подумать, то сам нарвался. Может, как раз-таки будет думать в следующий раз, прежде чем пакостить. — Азог, — бледный орк вздрогнул. Единственным, кто мог назвать его по имени, был Мэд. А он, когда был обижен, обращался к предводителю только официально. Значит, отошёл. — Что? — Твой омега решил отравиться. И выпил какую-то гадость, — поведал Медик. — Но сейчас он страдает за свои действия. Так что не обязательно его трогать, — добавил он, видя, что предводитель начинает злиться. *** — Как ты посмел? Снова? — на этот раз Азог сдерживался, но стоял слишком близко к эльфу. Искушение было велико, а терпение готово было вот-вот покинуть орка. — Не тебе меня учить, что делать, — зло ответил омега. — Ты не имеешь права разговаривать со мной в таком тоне! Кулаки орка сжались. Смелый. Наглый. Глупый. Эльф. Трогать нельзя. Сволочь. — Заткнись, пока я сдерживаюсь. Иначе… — Иначе что? — лёгкая усмешка на потрескавшихся губах. Мгновение, и сильная боль обожгла впалую щёку эльфа. Алое пятно вспыхнуло на мертвенно-бледном лице. Азог приложил немало силы в удар. Он знал — это не навредит эльфу, лишь немного напугает. — Нравится? Хочешь ещё? — спокойно спросил орк. Напряжение потихоньку начало спадать. Молчание. Полный ненависти взгляд. Одинокая слеза, скатывающаяся с лица и падающая на едва наметившийся живот. *** Прошли ещё пара месяцев. Близился день Остары, весеннего равноденствия. Земля начала оживать, холод уходил и снег почти растаял. Даже орки, невосприимчивые к каким-либо праздникам и изменениям погоды, заметно оживились. Живот Трандуила стал гораздо заметнее. Лекарь видел, что с эльфом что-то не так. Мэд стал опасаться, что ребёнок эльфа погибнет — его и до этого поддерживала в основном лишь запертая в теле магия омеги, а тут эльф снова начал впадать в уныние, угасая с каждым днём. После неудавшейся попытки отравления, Трандуил начал мало есть. Снова вернулся к своему прежнему плачевному состоянию. Скинул вес, побледнел, даже с «ложа» не поднимался. Максимум, мог сесть. С Гильроэном разговаривал только на эльфийском. Это, мягко говоря, напрягало. Ну что опять? Обиделся из-за пощёчины? Ну так, сам нарвался. Травиться не надо было. Да и Гильроэн выглядел уныло. Мог и слезу пустить. И всё время что-то говорил, будто отговаривал владыку от чего-то. Но от чего? По ночам Мэд слышал, что эльф плачет. Почти всю ночь. А утром делает вид, что этого не было. Неужто он надеется, что орк может уснуть под эти всхлипы? Или снова нарочно? Он давно не высыпался, и хотел было потребовать в это утро, чтобы ночные рыдания прекратились, но услышав вскрик эльфа, эти мысли вылетели из головы. — Что с тобой? — он быстро подбежал к пациенту. — Он… пнул меня, — неуверенно сказал Трандуил. — Только что… Я просто не ожидал. Он двигается! Мэд взглянул на лицо эльфа — горькая, неуловимая усмешка с налётом помешательства, сумасшедшие, повлажневшие глаза, посмотрел на его позу — казалось, он боялся пошевелиться, застыл, прислушиваясь к чему-то, — и сказал, обращаясь к животу эльфа: — Парень, пинай его посильнее. И почаще — может, хотя бы твои пинки поставят мозги твоего папочки на место. Выдав эту фразу под нервный смешок Трандуила, Мэд, негромко матерясь — он опять не выспался — отправился готовить витаминную смесь — кажется, в игру включился ещё один помощник, который явно проголодался.