Ты знаешь. Ты всё знаешь.

— Как твоя нога, м? — спросил Марио, когда они лежали в постели, уже готовые ко сну. — Когда ты рядом, ничего не болит, — Денис пожал плечами и улыбнулся. — Мило, но… если без этого всего? — бразилец ухмыльнулся, имея в виду: «Давай уже без метафор, хватит на сегодня любовных порывов… Варенья, например, и так хватило». — Ну-у, её как-то дергает, — Черышев вытянул ногу и положил руку на колено, хотя повреждён был голеностопный сустав. — Но Марио, честно, когда ты рядом, я о ней не думаю совершенно. — он чувствовал себя каким-то школьником, который только что сознался в любви учительнице. Ему, по непонятной для него самого причине, было неловко. Очень неловко. — Я люблю тебя, — Фернандес словно успокоил его. — Моя черешенка, — бразилец коротко улыбнулся и погладил мужчину по выступающей на предплечье вене. — Я безумно счастлив, что мы сейчас вместе, — спустя несколько мгновений произнёс неторопливо Дэн. — Правда. Так здорово: я тебя весь день жду, пока ты вернёшься с тренировки, — мужчина фыркнул носом, улыбнувшись, находя свои слова сумбурными и странноватыми. — Но этот процесс ожидания совершенно не болезненный. Нет такого, чтобы я мучился без тебя, потому что знаю, что ты вернёшься и… — Буду целовать тебя, — перебил Фернандес и улыбнулся. — Хорошо, если целовать, — усмехнулся русский, прищурив глаза. — Денис, — строго сказал защитник, но голос всё равно был нежным. — Если ты про этот долбанный клубничный сироп, кхм… Ты первый начал! Я просто… Поддался твоим дурацким чарам, в смысле, поддержал в каком-то дурачестве!.. — А я и не спорю, — засмеялся Черышев. — Ну, а что ты тут тогда мне говоришь? — всё с той же интонацией спросил бразилец. — А, — Дэн махнул рукой. — Ладно.       Полузащитник поправил подушку и лёг, укрывшись одеялом; Марио проделал то же. В комнате было темно, но так, что лица друг друга мужчины могли видеть совершенно чётко. Только фонарь на улице светил в окно, но спать при этом нисколько не мешал. — Это твой телефон вибрирует? — спросил Фернандес, даже не успев пожелать любимому спокойной ночи. — М? — Денис оторвал голову от подушки, посмотрев туда же, куда и защитник — О, да, мой.       Черышев взял в руки телефон, показал, удивившись, экран бразильцу и ответил на звонок. — Привет, чего так поздно? — спросил он у матери по-русски, обратно укладываясь на подушку. — Да-а, вот уже с выключенным светом лежал. Ну как рано, когда двенадцатый час? Фернандесу всё-таки же выспаться перед тренировкой надо. Н-нет, мам, почему вместе-то? — Денис засмеялся. — Ну, в смысле… Господи, мама, да, мы ложимся спать вместе, но… по разным комнатам. Одновременно просто. По разным комнатам. По разным кроватям. Я, кажется, забываю родной язык. Почему смеюсь?.. Смешно потому что! Что ты о своём сыне подумала? — он закончил хихикать, становясь более серьёзным. — Как я ему мешаю, если он сам мне предложил с ним пожить, пока я восстанавливаюсь? Чего? — Денис сел на край кровати, скинув одеяло. Около тридцати секунд он молчал, затем интонация его сменилась: — А с чего ей звонить и писать, мам? Я не ругаюсь!.. Прости. Но она… с чего должна что-то тебе писать, я не пойму, мам? Я не хочу говорить об этом. Потому… Мамуль, не хочу. Не будем, пожалуйста… — полузащитник выдохнул, закрывая глаза, и поджал губы. — Поздно уже. Ну блин, мам. Господи, мама, мне почти тридцать лет, я взрослый мужик и живу своей жизнью, я сам разберусь! Точнее, уже разобрался. Почему мы именно сейчас должны это обсуждать? Когда я сижу в одних трусах на кровати не в своём доме, на чужой постели и в другой стране? Зачем? Ради чего, мам? Чтобы я разнервничался и не смог уснуть? Да не кричу я! Боже, мама, зачем ты мне вообще позвонила? Я же почти час назад писал тебе «Спокойной ночи»! Ага… Пока!..       Русский с психом бросил телефон, не заботясь о том, что может его вдребезги разбить, и обратно забрался под одеяло, нервно дыша. — Я половины не понял из вашего разговора… — нарушив тишину, робко сказал защитник, невинно посмотрев на любимого. Впервые он видел Дениса в таком состоянии. — Если хочешь, можешь не рассказывать, что произошло, я пойму. — Да, — поджав губы, махнув рукой, ответил Дэн. — Мне нечего от тебя скрывать, Марио. Просто моя мама, она… Думает, что её сын в почти тридцать лет должен ей отчитываться за каждый чих. Я понимаю, я всё понимаю, но… — Успокойся, пожалуйста, — ласково попросил Фернандес, перебив мужчину. — Я… да-да, конечно, я успокаиваюсь потихоньку… — Не злись на неё, она ведь любит тебя. — Чрезмерно любит! — Неужели ты, когда меня рядом нет, тоже бросаешь телефон после нашего разговора, во время которого я точно так же интересуюсь, как ты? — Нет, конечно. Что за глупости, Марио? — Ну это ведь почти то же самое, родной. — Не-ет! Ты мне не звонишь среди ночи и не упрашиваешь рассказывать то, о чём я говорить не хочу, при этом ещё откровенно обижаясь на меня. — Ну да… Не хочу показаться занудой, но всё равно: не надо так на неё злиться, милый. Я понимаю, что ты теперь не заснёшь так быстро, как хотелось бы, но, пожалуйста, перестань зря нервничать. И телефон твой… — С ним всё нормально, он не такое переживал. — Но… Он так и будет лежать там, — Марио вопросительно повёл бровью и не сдержал ухмылки. — Под шторкой?.. — С утра его подниму. Не охота сейчас вставать за ним. — Как хочешь.       Защитник легонько улыбнулся, пытаясь переварить увиденное и услышанное. Он взял мужчину за руку, несколько раз погладил по ней. — Прости, что я себя в руках не держал, — тяжело ворочая языком, говорит русский. — Не переживай, — Марио чуть улыбнулся и нежно поцеловал Черышева в уголок рта.

***

      Фернандес, только услышав будильник, быстро отключил его, дабы не разбудить полузащитника. Несколько дней бразилец поступал именно так: вставал, собирался, легко завтракал и, уходя, целовал Дениса на прощание, обещая стараться вернуться как можно быстрее, а в ответ получал что-то вроде: «Ы-ы, Мари, я вообще-то сплю».       Марио тихо вышел из комнаты, пошёл умываться. Проделав ободряющие и очищающие процедуры, открыл холодильник, думая, чем ему позавтракать. — Д-доброе, а чего в такую рань-то звонить, мамуль? Да, я зубы только-только успел почистить, и твой звонок,— защитник дёрнулся, услышав в кромешной тишине голос Дениса, и обернулся, чтобы посмотреть на него. — А, ясно… Ты серьёзно хочешь поговорить об этом? Прямо сейчас? Да потому что я не могу уже не ругаться, мам! — прикрикнул Черышев, коротко поцеловал бразильца в губы и продолжил: — Но ты же никогда не скажешь мне: «Ладно, День, не рассказывай сейчас, если не хочешь, расскажешь потом при нужном настроении», поэтому придётся… Вообще, если честно, я думал, ты знаешь уже. Мало ли! Ты же мама. Раньше это был аргумент. Причём убойный. Чего?.. С какого момента? А, ну… — Денис садится на диван, поглядывая на Марио. — Ну, она просто распсиховалась и сказала, что не хочет иметь больше никаких воспоминаний, где буду присутствовать я. Да. Я сказал: «Скатертью дорога», отдал ей её вещи и всё. Ну, да, получается. А что мне, повеситься, что ли? Тогда?.. Откуда я знаю? Мне с чего за неё держаться как за последнюю надежду? В любом случае в такой ситуации идеальное решение — взять отпуск и на две недели уехать в другой город или даже за границу. Вот, собственно, я и уехал. Удачно ногу повредил, — ухмыльнулся футболист. — Вовремя. Вообще, говорят, что якобы смена обстановки и отсутствие постоянных напоминаний о девушке помогут успокоиться. Хотя я… На стенку-то и не лезу. И не собираюсь. И не собирался. А чё мне страдать, мам? Отчего? Обидно просто, что столько времени потрачено абсолютно зря и… получается, очень много лжи с её стороны было. Я ж её сто пятьдесят раз спрашивал, нормально ли ей жить так: почти не видеться. Она сказала, что да, нормально, что любит и прочее. Да почему я должен страдать, мам? Это она пусть страдает и учится или в руках себя держать, или хотя бы думать о том, о чём говорит и… о дальнейших каких-то последствиях. Это уже её проблемы. То, что я, сволочь, категоричный и шанса второго не даю — знают все, кто со мной хоть раз общался. Мам, говорю же: «её проблемы». Всё, я больше не хочу обсуждать это. Потому что не хочу! Блин, мама, нет. Мам, всё… Да какая разница уже: любил или не любил? Скажу только, что у меня нет такого чувства, будто мир рухнул, что я частички себя лишился. Вообще. Ой, да, скотина подзаборная, наверное. Как меня только земля носит, Господи… Да шучу, конечно. Да как привычка какая-то, наверное, просто. Да всё-всё… Да не хочу я об этом говорить! Надоело. Господи, ты меня вчера из-за этой фигни разбудила, сегодня чуть не разбудила. Я высплюсь в этой жизни вообще? Почему ты к Дане так не пристаёшь с вопросами? Я не кричу. Целую.       Русский откинул телефон в сторону и вздохнул. — Мне каждый раз за твой телефон обидно, когда он у так тебя летает, — усмехнулся Марио, присаживаясь рядом с Дэном. — Доброе утро? — Хотелось бы верить, что да, — ответил полузащитник, закрыв лицо руками. — Не нервничай, пожалуйста. Я тебя люблю.       Марио пока взял свой телефон и левой рукой быстро набрал смску капитану ЦСКА и просто его очень хорошему другу — Игорю Акинфееву, информирующую, что он опоздает, потому что на дороге сильные пробки из-за её ремонта. Забавный факт: бразилец набирал сообщения вратарю на португальском, а тому приходилось пользоваться переводчиком, и в ответ писать одноклубнику тоже на португальском. «Марио просто боится показаться неграмотным или сморозить что-то не то, я его прекрасно понимаю, у самого такая же ерунда с английским», – с улыбкой говорил Акинфеев. — Я тебя тоже люблю, солнце. Прости, что я при тебе ругаюсь на собственную же маму. Мне теперь неловко. Получается всё как-то… не очень. Вы оба мне так дороги, только с тобой я нежный и ласковый, а на неё только и делаю, что ору и возмущаюсь. Кхм… — Ничего. Это же обычные семейные дела, — пожал плечами защитник. «И нежный ты далеко-о не всегда, не надо мне тут…» И спустя короткую паузу добавил: — Но подожди, ты… если я правильно понял, ты до сих пор не рассказал маме про вас с Кристиной? Так вы… недели три же уже прошло, если не месяц? Это… Как раз дня за два до матча с «Гранадой», а потом ты травмировался. Денис, ты серьезно ей ничего не говорил?.. — Вау, вот это успехи в русском, Мариэтта. Понял, о чём я разговаривал, — Фернандес был озадачен тем, что не понимал, сарказм это или нет. — Да, солнце, я не рассказал ей подробностей, потому что… Не рассказал и всё. Я не хочу опять воду баламутить. Вспоминать это всё... Хватит! Для всего мира мы расстались. Теперь для всех я — вполне ещё молодой неженатый футболист. Но-о… на самом деле у меня есть ты. И прелесть, знаешь, в чём? Люди-то не знают. Не знают о моём счастье и это замечательно. — Ну хорошо, — ответил Марио спустя несколько секунд. Он не представлял, что ему сейчас надо говорить, поэтому все его слова, к сожалению, были сказаны с большим трудом. Тем не менее, говорил он искренне: — Потому что в таком случае я полностью уверен, что ты мой и только мой. — А как там Марьяна поживает? — съязвил Черышев. — Э-эм… — бразилец сконфуженно ухмыльнулся. — Отныне как: будем подкалывать друг друга бывшими девушками или всё-таки будем жить настоящим, забыв о прошлом? — Мы пойдем завтракать, — полузащитник улыбнулся и встал с дивана, не глядя на Марио. — А то ты окончательно опоздаешь! — Я уже предупредил об этом капитана. — Какой ты быстрый. — Да, — промурлыкал защитник, схватив русского за колени, притягивая к себе так, что задница Черышева была практически напротив лица Фернандеса. — Марио, нет! — сказал Дэн с едва заметной ухмылкой по-русски и испуганно покачал головой, словно предвидя, что сейчас будет. — Марио, да! — ответил ему так же на русском мужчина, продолжая притягивать к себе, и встал.       Наконец, под­хва­тив любимого, как планировал, Фернандес за­кинул его но­ги се­бе на бед­ра, за­бира­ясь пальцами под фут­болку, на­чав вырисовывать непонятные узо­ры на его гру­ди, иг­ри­во обво­дя сос­ки. Отор­вавшись на се­кун­ду друг от дру­га, да­бы на­пол­нить лёг­кие необ­хо­димым для нормального дыхания кис­ло­родом, они ре­шили разобрать­ся с одеж­дой: две фут­болки улетели ку­да-то в угол комнаты. — Милый, ты же опоздаешь! — уже тяжело дыша, произнёс Черышев. — Я же говорю: Игорь в курсе. Смотри, что он мне ответил.       Бразилец с довольным лицом показал смску от Акинфеева: «Ок, Марио) Я, кажется, даже знаю имя этой пробки...))» — Бля… — протянул Денис, смущённо закусив губу. — Ещё эти скобки… Я прямо вижу это ехидно улыбающееся лицо Игоря… — Да ладно, мы с ним храним секреты друг друга. И не ругайся! — Надеюсь, от меня нет секретов? — Ты мой главный секрет.       Защитник припал гу­бами к тон­кой ко­же на ключицах русского, сладко покусывая её и оставляя мокрые следы; ды­хание Черышева сби­лось, и всё, о чём он мог думать сейчас — это его собственное желание, чтобы его грубо отымели. Да-да, этого желает та скромная с виду черешенка, тот самый обаятельный русский испанец, который только что переживал, что Фернандес опоздает на тренировку.       Нем­но­го отс­тра­нив­шись, Марио загля­нул в гла­за полузащитника. Прочитав в глазах, полных вожделения, его желание, он коротко ухмыльнулся и про­вёл кон­чи­ком язы­ка по гу­бам любимого, но так и не давая ему пой­мать его язык гу­бами, вновь отс­тра­ня­ясь. — Ты прости, я не удержался, — промурчал Фернандес, при­кусив ниж­нюю гу­бу русского, чуть от­тя­гивая и слы­ша тихий всхлип. — Я ещё даже толком не проснулся, а ты уже… — усмехнулся Черышев на ухо защитнику, чувствуя, как тот оставляет на шее дорожку поцелуев. — А я в пробке стою, — пошутил бразилец и под­хва­тил любимого под бед­ра. — Ох, замечательная пробка, — полузащитник засмеялся и тут начал целовать, прикусы­вать, ли­зать шею, плечи и грудь мужчины, сры­ва­ясь на корот­кие сто­ны, ког­да ру­ки Фернандеса на его яго­дицах сжи­мались силь­нее и сильнее. — Марио-о…       Защитник по­валил Дэна на диван, а сам ос­тался сто­ять, стя­гивая с се­бя тренировочные брюки. Зачем одевался?.. Впрочем, изначально ведь и не предполагалось, что они будут ранним утром, перед тренировкой друг друга горячо иметь. Но предсказать будущее невозможно, его можно только случайно угадать; тем более, когда дело касается такой штуки, как любовь. Глупо же диктовать своему мозгу, что тебе не делать, когда сердце и душа просят это наоборот сделать.       Бразилец скло­нил­ся над любимым и аккуратно стянул с него боксеры, стараясь не задеть резинкой эрекцию, что сделать было крайне сложно. Черышев же за­кинул но­ги на бёд­ра защитника, не намере­ва­ясь ждать боль­ше ни се­кун­ды. Единс­твен­ное, что он сей­час хо­тел — это член Фернандеса в се­бе. Не тут-то было: Марио цок­нул язы­ком, довольно ухмыляясь, и под­нялся на колени, глядя на Дениса, взгляд которого был полон похоти, свер­ху вниз. — «Милый, ты же опоздаешь!» — передразнил русского защитник и намекнул то­му сесть. Черышев послушно приподнялся на лок­тях таким образом, что теперь ствол Фернандеса был пря­мо нап­ро­тив его губ. — Ты знаешь, что делать? — буквально воркует Марио, беря свой член в руку и про­водя головкой, сочившей­ся смаз­кой, по гу­бам полузащитника, который тут же восхищенно приот­крыл рот, об­ли­зыва­ясь.       Фернандес изо­шёл в гром­ком сто­не, закатив глаза, ког­да футболист дерзко взял его пенис в рот, поч­ти полностью. Бразилец, пролепетав что-то невнятное, дёр­нул бёд­ра­ми, под­го­няя любимого, и тот ус­ко­рил­ся, во­дя го­ловой впе­ред-на­зад и уверенно на­дав­ли­вая языком на взбухшие вен­ы. Об­вив член паль­ца­ми у ос­но­вания, он при­нял­ся дрочить защитнику, це­луя го­лов­ку и сли­зывая капель­ку выс­ту­пив­шей предсеменной жидкости. Дэн рез­ко взял член полностью, не сводя взгля­да с ли­ца Марио, и вы­пус­тил орган изо рта, заставив бразильца ти­хо всхлипнуть. Денис, прикрыв глаза, про­вел до­рож­ку поцелу­ев от го­лов­ки до основания, слушая громкие стоны защитника, вцепив­шись ру­кой в его упругие ягодицы.       Фернандес рез­ко тол­кнул любимого в плечи, ро­няя Черышева на диван и склоняясь над ним, впи­ва­ясь в при­пух­шие алые гу­бы не­дол­гим по­целу­ем. Отстранившись, он под­хва­тил но­ги мужчины под го­лени, на­мере­ва­ясь закинуть их се­бе на бёд­ра, но Денис ловко вык­ру­тил­ся, зас­та­вив Марио удивленно вски­нуть бро­ви и увеличить глаза. Полузащитник под­хва­тил бразильца и быс­тро раз­вернул его над собой, от­че­го тот ока­зал­ся при­жатым к тор­су футболиста; го­лова его бы­ла точно над про­меж­ностью Дэна.       Защитник хищ­но улыб­нулся, закусив губу, и скло­нил­ся над сто­яком русского, по­няв, что тот хо­чет. Про­ведя ши­роким маз­ком язы­ка от ос­но­вания до го­лов­ки, Марио сли­зал со­чив­шу­юся смазку и вернулся к ос­но­ванию, за­сосав тон­кую ко­жу ря­дом, от­че­го мужчина дёрнулся под ним. Положив од­ну ру­ку на яй­ца, он при­нял­ся мас­сиро­вать их, перека­тывая в ру­ке, слыша постанывания. — Больно, — прохрипел футболист; не успел бразилец прис­ту­пить к са­мому минету, как по­чувс­тво­вал, что сильные пальцы раздвигают его ягодицы. — О, ну прости, — защитник ухмыльнулся и по­дал­ся назад, чувствуя тёплое дыхание у самого анального отверстия, и горя от желания. — Так и быть… Прощу, — Черышев поцело­вал неж­ную ко­жу и провел по ней язы­ком, лас­кая стен­ки ану­са, но не вхо­дя во внутрь.       Прог­нувшись в спи­не, слов­но кот после сна, он тихонько взвыл, с си­лой сжи­мая ру­ку на бед­ре мужчины и оставляя красные сле­ды. Бразилец лепетал что-то совершенно невнятное, громко стонав, подава­ясь бед­ра­ми навстре­чу язы­ку любимого. Денис склонил­ся над чле­ном лю­бов­ни­ка, медленно взял его в рот. Рассл­абив своё гор­ло, Фернандес уме­ло взял сра­зу полностью и втя­нул ще­ки, прижима­ясь язы­ком к ство­лу, от­че­го русский простонал пря­мо в зад­ни­цу защитника, и тут же про­тол­кнул язык внутрь, раз­дви­гая им стен­ки. Марио не сдер­жал гром­ко­го и пош­ло­го сто­на, раздви­гая яго­дицы Черышева ши­ре, протал­ки­вая язык глубже и глубже.       Бразилец на­чал дви­гать го­ловой, крепко схватив мужчину за бёдра. Полузащитник на­чал быс­тро дви­гать языком, бук­валь­но тра­хая им футболиста, уткнувшись холодным но­сом пря­мо ему в зад­ни­цу. Сжи­мал и раз­жи­мал паль­цы на яго­дицах, вызывая у Фернандеса непристойный стон. Марио что-то вскрикнул, вы­пус­тив член изо рта, но ненадолго. Теперь защитник об­вил пальца­ми член у основания и на­чал тихонько дрочить, лаская языком и губами на­бух­ший ор­ган.       Дэн вновь ос­тра­нил­ся, от­ки­нув го­лову и сор­вавшись на гром­кий стон и слушая, как его любиый хрипло поскуливает, безустанно тол­ка­ясь бёдрами навс­тре­чу го­ряче­му рту. Тихий и спокойный Фернандес сейчас неп­ре­рыв­но сто­нал, даже не пытаясь сдерживать своих эмоций. Ему было слишком хорошо, чтобы вести себя скромно и строить из себя невинное создание. Бразилец чуть покусывал мужчину и помогал себе рукой, ощущая как полузащитник дёргается от его действий.       Спустя несколько движений по те­лу Черышева прош­ёл оргазм и он с глухим, предупреждающим об этом кри­ком, излился защитнику в рот. Марио, чуть жмурясь, прог­ло­тил сперму мужчтны и, об­ли­знув припухшие мокрые губы, с блаженным видом опустил ру­ку к сво­ему ор­га­ну, начав мастурбировать; спустя несколько мгновений, русский вновь принял­ся толкаться язы­ком внутрь, вызывая новую порцию стонов. Сжав футболисту ягодицы, мужчина впился в них ещё сильнее, отчего Фернандес кончил се­бе в ру­ку, ни в силах больше терпеть, и запачкал сво­ей спер­мой торс полузащитника. Совершив это, бразилец бес­силь­но по­валился ря­дом, пы­та­ясь перевес­ти сбив­ше­еся ко всем херам дыхание. — Вообще, — тщетно попытавшись отдышаться, начал Денис. — Я ожидал немного другого. Но как обычно вслух ничего не озвучил. — Оу, ну… пробки! Сам понимаешь.       Дэн в голос рассмеялся, чувствуя всё ещё бешено колотящееся сердце. — Марио, мне невероятно с тобой, — закрыв глаза, сказал мужчине русский. — Но я боюсь за тебя, солнце, что ты сильно опаздываешь на тренировку! — Не бойся за меня, — усмехнулся Фернандес, вытирая локтем рот.       Потом минут сорок бразилец, не спеша, будто специально оттягивая время, приводил себя в порядок. В первую очередь, естественно, смывал с себя сперму, при этом болтая ни о чём с Денисом, который периодически поторапливал его. Пришлось мыть и голову, потому что семенная жидкость запачкала волосы, а приходить на тренировку с засохшей спермой в волосах, было бы не лучшим решением. Можно, конечно, сказать, что это глазурь от пончиков, но кто поверит-то?       Наконец он покинул свой дом. Точнее, Черышев его с хохотом вытолкнул, бормоча, что очень боится за мужчину. Мол, не повторяй ошибок прошлого и не гневи Ганчаренко своими опозданиями.       Защитник пришёл на тренировку в тот момент, когда все уже отдыхали и пили воду. Думал, успеет хотя бы до перерыва, но нет. Фернандесу стало неловко и он усмехнулся, вспомнив настоящую причину своего опоздания. Первого опоздания на тренировку ЦСКА, за который играет с далёкого 2012 года! — Что, Марио, как ситуация на дороге? — вздёрнул бровями Игорь, хитро улыбаясь и изо всех сил стараясь сдержать хихиканье. Тридцать пятый подошёл к бразильцу и по-дружески приобнял, похлопывая по спине. — О-о, уджясные пропки! — выдохнул Фернандес, радостно обнимая Акинфеева и взглядом выискивая тренера Виктора Михайловича Ганчаренко. — На новый год такого не бывает! — Уджясно, — покачал головой вратарь, хитро прищурившись. — Тс-с… — Да успокойся, никто вокруг всё равно ничего не понимает. Мы же говорим сплошными намёками! — Что?.. — Маруся, блин, — в шутку ругнулся капитан. Маруся. Мило, правда? — Русский давай учи! — Словарь дома остался, — наигранно вздохнул Фернандес.       Игорь коротко бросил «Блять» и зажмурился, смущённо посмеиваясь. Марио был доволен собой как никогда. Его юмор только что явно оценили, а его Словарь ждёт его дома.