бездна, в которую мы упадем

Ханна Бейкер, щурясь на весеннее солнце, стояла на школьном крыльце и наблюдала, как парень по имени Стив кружит в объятиях ее лучшую подругу, Нэнси Уилер. Нэнси, такая мягкая и улыбчивая, такая славная и прехорошенькая, так и сияла от счастья — Стив долгое время был ее тайной мечтой и вот, мечта сбылась — они стали парой. Ханна, конечно, была искренне рада за подругу — уж она-то как никто другой знала обо всех секретах и переживаниях Нэнси, они были дружны годами и поверяли друг другу сначала свои детские тайны, а потом и девичьи. Вот только сама Ханна вот уже некоторое время скрывала от Нэнси кое-что, и это кое-что невыразимо отравляло сейчас ее теплые и светлые чувства. Крохотный червячок ревности вгрызался в сердце Ханны каждый раз, когда Стив Харрингтон появлялся рядом с Нэнси, или когда Нэнси даже упоминала его имя — о, это нужно было слышать, каким нежным становился в те моменты ее голос, как блестели глаза! Дружеская ревность — обычное дело, когда ты долгое время был с кем-то неразделим, а затем в ваш уютный мирок внезапно вторгается кто-то третий и разбивает его на части. Но Ханна не склонна была утешать себя классическими клише, пусть даже они и жизненные. Ее ревность была совсем другой — в этом и заключались и тайна, и трагедия. Осознание того, что она влюблена в Нэнси, влюблена по-настоящему, пришло к ней внезапно и стало озарением — вот она, причина того, что ей не нравились назойливые осторожные Зака, более раскованные знаки внимания от Джастина Фоли и многих других: ее сердце было уже занято, просто она долго не понимала, кем именно. Конечно, она не могла рассказать обо всем Нэнси, хотя порой ей этого ужасно хотелось: например, когда Нэнси с пылающими от смущения и удовольствия щеками рассказывала, как Стив совершил что-то невероятно глупое и романтическое. Прерви ее Ханна и заяви что-то вроде: «Эй, а если я сейчас тебя поцелую, есть шанс, что тебе понравится и ты забудешь о Стиве?», что бы тогда сделала Нэнс? Засмеялась бы и перевела все в шутку? Удивилась бы и огорчилась? Ей стало бы противно? Нет, нет, конечно, Ханна не готова была рисковать своей дружбой с Нэнси ради романтических порывов. По крайней мере, уж точно не тогда, когда Нэнси летает на крыльях любви к Харрингтону — может быть, потом, однажды, когда Стив перестанет быть для нее центром вселенной? Когда Стив станет для нее чем-то привычным, обыденным, когда он сделает что-то дурацкое и огорчит ее, когда Нэнси уже не будет глядеть на него сквозь розовые очки… Да, Ханна уверяла себя, что такой день настанет, и она непременно дождется своего часа — она ведь умеет ждать, она упорная. А пока что — пока что Нэнси оборачивается, ловит ее взгляд на себе и радостно машет ей, и Ханна поднимает руку и машет в ответ. На ее губах такая же радостная улыбка, как и у самой Нэнси, и все прекрасно, кроме того, что ей бы хотелось, чтоб Стив Харрингтон хоть ненадолго провалился сквозь землю.

***

Джонатан Байерс грянул как гром среди ясного неба — Ханна даже понять ничего не успела, а Нэнси уже то и дело упоминала его имя и ходила с ним в фотокружок. Стив и его образ, как и надеялась Ханна, со временем померк — у Нэнси было обостренное чувство справедливости, а у Стива оно было куда более размытым, и настал тот день, когда Харрингтон остался не у дел, превратившись в унылую тень, плетущуюся где-то за спиной у Нэнси и ее нового друга. Ханна с удивлением обнаружила, что и сама плетется где-то рядышком с Харрингтоном — лучшая подружка, на которую почти не остается времени, и которая изнывает от тоски по прежним денькам полнейшего единения. — Можно составить компанию? — Стив, кажется, тоже распознал в ней соратницу, поскольку однажды присел за столик Ханны во время ланча в школьном кафетерии. — Нэнси все равно не придет ведь. — О, да, они с Джонатаном фотографируют что-то там где-то там, — фыркнула Ханна чуть более раздраженно, чем ей хотелось бы. — Садись, если хочешь. Но я не в настроении болтать о том, как ты хочешь вернуть ее обратно. — Я тебе никогда не нравился, так ведь? — проницательно поинтересовался Стив, но безо всякой обиды. — Ничего личного, — подняла ладони вверх Ханна, как бы отгораживаясь невидимой стеной. — Или, напротив, что-то очень личное, да? — Стив попал прямо в яблочко, и Ханна хотела было огрызнуться, но во взгляде Харрингтона не было ни насмешки, ни осуждения — лишь безмолвное и немного печальное понимание, так что Бейкер уныло согласилась: — Или что-то очень личное, да. — Ну, кажется, теперь у нас обоих новый конкурент, может, наконец поладим? — Только давай подбадривать друг друга не будем, умоляю, — усмехнулась Ханна, мысль о том, чтоб подружиться со Стивом, показалась ей забавной. — Без проблем, — согласился Харрингтон и откинулся на спинку своего стула, оглядываясь вокруг. — Как думаешь, про нас будут сплетничать, что у нас интрижка? — Нэнси, я боюсь, это даже понравилось бы, — закатила глаза Ханна. — Ее доброта и мания все прощать и принимать, как есть, иногда меня просто убивают. — Да, она такая, — улыбнувшись, согласился Стив, а затем, чуть помедлив, решился спросить: — Так почему же ты не расскажешь ей? — Потому что… — Ханна задумалась на миг, а затем сказала правду, о которой много думала в последнее время: — Потому что она не такая, как я. Она не сможет ответить взаимностью так, как хочу этого я, и она будет корить себя и жалеть меня, а я… Жалости я не хочу, только не от Нэнси. — Прости, что спросил. — Все в порядке, Стив, — слабо улыбнулась Ханна. — Мне нужно было сказать это вслух.

***

— Барб говорит, за ланчем к тебе подсел Стив, — Нэнси многозначительно ведет бровями, когда они с Ханной идут домой после школы. — Ага, — подтверждает Ханна, — Так и было. Мы поболтали немного. — Обо мне? — Нэнси спрашивает безо всякого кокетства, Стив для нее уже в прошлом, но она не считает его плохим: всего лишь не тем, кто подходит именно ей. — Или у вас появились нормальные темы для общения? — Ничего такого, — отмахивается Ханна беспечно. — У нас точно не будет романа на осколках вашей любви, и он точно не станет преследовать тебя через меня. Просто болтовня, не больше. — Ну, я ведь не против, если вдруг у вас и случится роман, — Нэнси берет подругу за руку и сжимает ее пальцы своими — это теплое, дружеское прикосновение, и Ханна, глядя на свою руку в руке Нэнс, почти готова сказать ей о том, что роман ей хотелось бы завести вовсе не со Стивом, а с ней, с Нэнси Уилер. Но тут Нэнси говорит: — Знаешь, Джонатан позвал меня в кино. Ну, на свидание, по-настоящему. И я даже не знаю, как быть! Он мне нравится, очень нравится, только я не знаю… Ханна пожимает пальцы Нэнси в ответ и поворачивает к подруге улыбающееся лицо: — Соглашайся, Нэнс, — говорит она. — Он тебе нравится, и только это важно. Будь счастлива прямо сейчас, а что будет потом — это мы узнаем потом. Нэнси смеется, и они идут дальше, размахивая сплетенными руками и обсуждая, что же надеть мисс Уилер на свидание. Ханна Бейкер прячет свой секрет поглубже в сердце и довольствуется тем, что у нее есть — дружбой, которая делает ее счастливой, пусть и немного иначе, чем сделала бы взаимная любовь, но это ведь и так немало.