***
Гермиона посмотрела в зеркало. Она сильно изменилась и подумала над тем, что теперь она выглядела так, как чувствовала себя эмоционально. — Голодная, разбитая, одинокая. Она провела пальцем по волосам, которые выбились из косички. Глаза у нее были темные, и даже ее движения казались медленными. Она изучала себя и задавалась вопросом, что с ней случилось, что сделало ее отличной от других, таких как Рон или Гарри. Что ее истощило. — Я сдалась. Она глубоко вздохнула, и по ее щеке покатились слезы. Она подумала о своих мальчиках: Рон и Гарри. — Мне нужны они… Когда слезы начали течь все быстрее и быстрее, она бросилась на кровать и свернулась калачиком. Чем дольше она плакала, тем больше воспоминаний всплывали. — Мама, папа, мне очень жаль, я никогда этого не сделала бы. Она закричала в подушку, чувствуя себя потерянной и расстроенной. — Рон… Гарри, вы мне нужны. Я чувствую себя такой уставшей, я… Ее голос пропал, и она отвернулась. В чем смысл? Она не могла объяснить свою боль. Она просто хотела забыть все. Положив голову на подушку, она всхлипывала, пока не провалилась в сон.***
Минерва взглянула на часы и решила, что Гермиона должна была уже успокоиться. Она прокралась по коридору и тихо постучала в дверь. — Гермиона? Могу ли я войти? — тихо спросила Минерва, прижав ухо к двери, она услышала тихие всхлипывания. Взволнованная, МакГонагалл открыла дверь, ища глазами Гермиону, и обнаружила, что она свернулась калачиком на кровати. Она неудержимо дрожала и плакала. Когда Минерва подошла поближе, она увидела, как слезы текли по ее лицу, что исказилось от боли. МакГонагалл потянулась к ней, не зная, должна ли она разбудить ее или нет. В этот момент Гермиона закричала. — Пожалуйста, нет! — воскликнула она. В отчаянии Минерва подумала о том, что сделала бы ее мать в этой ситуации. — Так, нужно... чтобы кошмары закончились, — МакГонагалл не знала, что обычно делают родители в таких ситуациях. Минерва быстро схватила обезумевшую девушку на руки и начала напевать успокаивающую мелодию. Она неловко качала Гермиону. Увидев метку на руке, Минерва подняла рукав девушки и увидела зубчатый шрам. Она в шоке уставилась на нее, и вскоре поняла, что было написано «Грязнокровка». — Ш-ш-ш… Все в порядке, все в порядке. Это просто сон, не волнуйся, я здесь, и ты в безопасности, — она мягко прошептала эти слова. Казалось, что тот метод не имел никакого эффекта, но через некоторое время дыхание Гермионы замедлилось, и она успокоилась. Минерва медленно опустила девушку на кровать. Она смотрела на Гермиону, которая улыбалась во сне, и гладила ее по волосам. Она долгое время наблюдала за ней. Она сидела рядом с ней до конца вечера, убедившись, что хрупкая девушка спокойно спит. В конце концов, Минерва тоже поддалась сну, но ее начали мучить кошмары. Она почти чувствовала, что снова оказалась в разрушенном Хогвартсе, где вокруг все погибали, боль начала душить ее… — Профессор? — Гермиона проснулась, чувствуя руку на плече. — Вы в порядке? Вы… плачете… Минерва обернулась и потерла глаза, смутившись, что кто-то увидел ее слезы. — Я в порядке, — она сделала несколько вдохов. Минерва решила обернуть разговор в сторону Гермионы. — Что насчет тебя? Гермиона выглядела угрюмой. Она закусила губу и посмотрела на Минерву. — Я все еще чувствую усталость. Счастливая тем, что Гермиона наконец была честна, Минерва ответила так любезно, как только могла. — Может быть, тебе станет лучше, если ты снова поспишь? — МакГонагалл осторожно провела рукой по подушке. Гермиона умоляюще посмотрела на своего профессора. — Я… не хочу видеть кошмары. — Кошмары? — невинно спросила Минерва. — Если ты расскажешь мне о них позже, то тебе станет легче, — она внимательно наблюдала за Гермионой. — Как Вы можете мне помочь, если Вас саму мучают кошмары. Минерва нахмурилась, в конце концов, ребенок был прав. — Я расскажу тебе о своих кошмарах, если ты расскажешь мне о своих, — ответила Минерва, слегка усмехнувшись. Гермиона легла на кровать, но выглядела довольно смущенной. Минерва легла на спину и жестом указала девушке на плечо. — Может быть, тебе будет так более комфортно и гораздо легче рассказать мне все. Иногда зрительный контакт только все усложняет. Моя… Моя мать всегда так со мной разговаривала. Гермиона неловко положила голову на плечо профессора, сразу же расслабляясь. — Мои…сны всегда наполовину реальны и наполовину являются воображением… В прошлом году, когда мы были в бегах, Гарри, Рон и я были схвачены Пожирателями Смерти. Беллатриса Лестрейндж, она… пытала меня. Мои… кошмары всегда начинаются с этого. Затем я вижу, что Рон и Гарри мертвы, как и остальные… Затем они мучают моих…— Минерва увидела слезы: она не знала, что делать, поскольку Гермиона, казалось, невольно произносила остальные слова. — … моих родители, а потом Беллатриса уходит, и они в безопасности, но обвиняют меня. Они думают, что это моя вина, и я не должна была их впутывать в это, и они обвиняют меня, говорят, что это моя ошибка! Гермиона истерически зарыдала. Минерва отчаянно размышляла о своем детстве и о том, как бы отреагировала в таком случае ее мать. Вспоминая что-то из всего детства, она осторожно прижала ребенка к себе и успокаивающе погладила ее по голове. — Это был просто сон, я уверена, что они этого не никогда не сделают… — но она была прервана, когда голос Гермионы достиг октавы. — Это не сон, они винят меня! Они не хотят меня знать… Я одна. Это моя вина! Гермиона вздохнула, пытась успокоиться. Она уткнулась головой в плечо Минервы. Это заняло некоторое время, но она медленно успокоилась и отстранилась от преподавателя. МакГонагалл закашляла, не зная, что сказать. — Я думаю, что ты приняла правильное решение, и если они действительно любят тебя, они простят все, им нужно лишь время, — Минерва расслабилась, когда Гермиона снова положила голову на ее плечо. — Итак… Вы расскажете мне о своем кошмаре? — спросила Гермиона хриплым голосом. МакГонагалл лишь в ответ фыркнула. — Вам не обязательно! Это могло бы помочь… — но профессор ее остановила. — Сделка — есть сделка. Директриса воспользовалась возможностью, чтобы понять саму себя. Она не привыкла говорить о своих чувствах или кошмарах, которые причиняли ей боль. — Мой кошмар, как и твой, был всего лишь серией воспоминаний. Все, что тебе нужно знать, — это то, что я участвовала в войнах и видела, как близкие мне люди умирали. Я постоянно вижу их пытки и смерти в кошмарах, гибель моих любимых учеников, — она говорила без колебаний в голосе. — Я почти не знаю, что сказать. Но знай: ты потеряла многих близких людей, но у тебя все еще есть друзья. — Я знаю, у меня есть Гарри и Рон. Они самые близкие люди. Иногда я просто думаю: «Гермиона, ну, кто кроме тебя поддержит их?» — сказала девушка, пытаясь поднять настроение. — Да, и в обозримом будущем у меня есть ты, но я тот, кто заботится о тебе. Это совсем другое. Поппи поручила мне давать тебе одно лекарство перед сном. Гермиона кивнула, наблюдая, как профессор МакГонагалл взяла в руку ужасное серое зелье. Такое отношение директрисы озадачило ее. Когда она утешала ее, это было мило. Женщина не знала, как проявить заботу, и из-за этого она казалась расстроенной. Минерва была загадкой, еще более таинственной, чем Рон. Гермиона задавалась вопросом о семье своего профессора, никогда не спрашивала об этом, но когда она лежала, прижавшись к ней, девушка думала, сможет ли узнать еще что-то о своем любимом профессоре… — Она действительно не так уж скверна. Стоит только узнать ее получше. Возможно, это будет не так ужасно, — Гермиона вспомнила голос, который успокоил ее во сне. — И, возможно, это действительно поможет… Гермиона подняла голову, когда директриса снова вошла и подала чай. — Итак… Что я буду делать? Я имею в виду, когда Вы работаете, — спросила Гермиона. — Ты будешь сопровождать меня, куда бы я ни пошла, чтобы я могла внимательно следить за тобой. Но я должна сообщить тебе, что я больше работаю с бумагами, поэтому я не буду тебя часто беспокоить. Когда ты здесь, можешь делать все, что пожелаешь, если оно не подвержено штрафам или травмам, — ответила Минерва. Это сильно подбодрило Гермиону, чтение книг считалось приемлемым, и она легла на кровать, уткнувшись в подушку. Услышав, что профессор что-то пишет на пергаменте, она повернулась к ней. — Вы не собираетесь спать? — она озадачено посмотрела на директрису. Минерва сделала паузу, прежде чем ответила. — Я подожду, когда ты заснешь, а затем уйду. Моя комната — первая слева. Гермиона кивнула, засыпая под звук шелеста пергамента.