Walked out this morning Don't believe what I saw A hundred billion bottles Washed up on the shore Seems I'm not alone at being alone A hundred billion castaways Looking for a home The Police — Message in the bottle
Смоллетта разбудили безжалостные электрические вопли будильника. Повернувшись на бок и увидев, что на циферблате этой дьявольской сирены с секундомером всего шесть часов утра, офицер лишь зло фыркнул и ударил по кнопке отбоя. От удара будильник хрустнул своими внутренностями и затих. Смоллетт лёг обратно на спину, запрокинул голову и выдохнул. По-хорошему, ему стоило просто нажать на кнопку отбоя и подняться, чтобы собраться и отправиться на дежурство. Но планы резко поменялись, и теперь у Алекса было три внеплановых выходных дня.***
С места аварии Смоллетта с напарником подобрал ближайший патрульный автомобиль — напарник Алекса сообщил диспетчеру о происшествии, чтобы разбитую машину забрали с автострады. Пока Форд везли на осмотр — решение о ремонте или списании машины на свалку ещё предстояло принять — двоих полицейских везли в госпиталь. Это была стандартная процедура при аварии: мало ли какие повреждения получили водитель с пассажиром. Однако у Смоллетта эта процедура не вызывала симпатий: она тратила драгоценное время, которое можно было потратить на продуктивную работу. — Ты как хочешь, — гнусаво произнёс Смоллетт, — Но я поеду сразу в участок. Не хочу тратить время на бесполезные проверки. — Чё-т я тебе не верю, — ответил напарник, — Ты звучишь так, будто у тебя этот… как его… слово такое дурацкое. А, гемморой! — Гайморит! И эта заложенность временная. Надо просто подышать посильнее, и всё пройдёт. С этими словами помощник шерифа сделал демонстративный вдох через ноздри. Однако вместо лёгкого свиста раздалось соло на расстроенной тубе. — Эй-эй-эй! — водитель патрульной машины обеспокоенно обратился к пассажирам на заднем сидении, — Я, конечно, понимаю, что ты — помощник шерифа, но это не значит что я твои кровавые сопли буду с радостью соскребать со спинки моего сиденья. Так что прекращай. Смоллетт лишь что-то ворчливо буркнул и отвернулся в сторону окна. Через полчаса машина подъехала к госпиталю города Элой. У входа их уже ждали шериф и доктор Бэрнс. Когда Алекс подошёл к своему начальнику, тот не нашёл ничего лучше, кроме как спросить: — Какого дьявола ты творишь?! — Я преследовал подозреваемого в нападении на патруль. Какие-то гады на мотоцикле разбили задние фонари. — И что?! Мало ли какие реднеки водятся на трассе! Насмотрелись своих «Дюков из Хаззарда», слава Богу что они закончились, и устраивают гонки с полицейскими. И из-за одного разбитого фонаря надо было разбивать машину? — Как будто я сделал это специально! — Смоллетт вспылил, что тут же ему аукнулось: из носа брызнула кровь. — Так, хватит, — доктор прервал спор и обратился к Алексу, — Молодой человек, вам, похоже, нужна помощь в первую очередь. Пройдёмте! Ваш напарник пойдёт после вас. Подтерев кровь под носом, Смоллетт кивнул и последовал за доктором в больницу. — Значит, болевых ощущений в теле и конечностях вы не чувствуете? — спросил доктор Бэрнс. Смоллетт лишь покачал головой. — Сознание не замутнённое? голова не кружится? Смоллетт повторил свой жест. — Что ж, это хорошо. Осталась лишь одна мелочь, потерпите немного. С этими словами Рой Бэрнс прикоснулся к переносице Смоллетта. Боль заставила полицейского невольно поморщиться. — Хм, чувствуется смещение. Для уверенности надо сделать рентген, чтобы понимать клинику травмы, — с этими словами доктор поднялся с табурета и подошёл к рабочему столу. Подняв телефонную трубку, Бэрнс сделал вызов на сестринский пост. — Пришлите ординатора Ливси во вторую смотровую, — отдав распоряжение, врач положил трубку, после чего обратился к Смоллетту, — Простите за небольшую задержку. Просто мне нужно провести осмотр вашего напарника, а с рентгеном, я боюсь, я лишь потрачу время. Вам поможет доктор Ливси: он молодой специалист и ему нужна практика. — Без разницы, — ответил Алекс, с нескрываемой скукой в голосе, — Я тут всё равно застряну надолго: с вами или без вас. Рой Бэрнс пропустил эти слова мимо ушей: после слов «без разницы» он отвлёкся на заполнение карточки помощника шерифа. Через пару минут в кабинет вошёл молодой врач. Несмотря на небольшую разницу в возрасте, он был противоположностью Смоллетта. Если помощник шерифа был аккуратно подстрижен и носил строгую форму, то стилем доктора были цветная рубашка с подходящим по цвету галстуком и длинные, почти до плеч, волосы. — Вызывали, доктор Бэрнс? — спросил ординатор. — Да. Нужно отвести этого, кхм, служителя порядка на рентген носа. Есть подозрения на перелом. Если что выявится — не пытайтесь вправить сами! Отведите его ко мне, и я постараюсь помочь. — Понял, сэр! Пройдёмте, мистер, — Ливси заглянул в карточку, чтобы уточнить фамилию пациента, — Смоллетт. Алекс поднялся с кушетки и последовал за ординатором. Тот оказался на редкость разговорчивым парнем. — Если это не тайна следствия, можете рассказать — как вы получили такую травму? — А это так необходимо для диагноза? По-моему доктор Бэрнс уже успел написать в карточке, что и как. — Ну… «травма носа в результате автомобильной аварии» — это слишком сухая формулировка. — А вам хочется формулировки влажной, док? — Н… нет, — смутился доктор, — просто… — Просто трасса. Просто авария. Просто ударился носом, — голос Смоллетта звучал раздражённо. Ему хватало стыда от того, что он размазал Форд — не без помощи напарника — о бетонное ограждение. Рассказывать эту историю заново он уж точно не хотел. Ливси замолчал, но вскоре решил приободрить помощника шерифа. — Уверен, что за кем бы вы не гнались — вы его нагоните. Алекс молчал. Он обнаружил для себя ещё одну причину отказа посещения больницы — ему будут напоминать о его провале. В кабинете рентгенографии у Смоллетта появилась минута на отдых от расспросов доктора. Но, как только рентген был готов, Алекса ждала ещё одна прогулка с приставучим ординатором. — Знаете, а мы с вами довольно похожи! — сказал Ливси, из-за чего Смоллетт лишь недовольно покосился на него, — Вы спасаете жизни, предотвращая преступления. Я спасаю их здесь, помогая больным выздоравливать. — И сколько тогда у вас «глухарей», доктор? — Чего? — Дел, которые вы не можете закрыть. Одна из проблем работы полицейского, — начал объяснять Смоллетт, не заметив, как втянулся в разговор, — некоторые дела ты не можешь закрыть, потому что не хватает улик, свидетельских показаний. Связующих звеньев в общем. Как часто вы сталкиваетесь с подобным в вашей работе? Ливси задумался. Смоллетт решил уточнить свой вопрос: — Проще говоря, как часто ваше лечение приводит ни к чему? Когда, что бы вы не делали, пациент всё равно не идёт на поправку? Как будто он или его организм отказывается, скажем так, «сотрудничать со следствием»… Иными словами, не хочет лечится. — Ну, — начал Ливси, — у меня такого опыта немного, но порой приходят пациенты с донельзя запущенным диагнозом, потому что вместо похода к врачу они выбрали самолечение. Знали бы вы, как местные… — Знали бы вы, — прервал его Смоллетт, — Как местные себя ведут, вы бы не удивлялись, что они каким-нибудь дерьмом полощут то, что полоскать не надо. Ливси молчал вплоть до самой смотровой. Помощнику шерифа даже стало неловко. С одной стороны, он ликовал от того, что перехватил у доктора инициативу и победил в его же словесной битве. С другой стороны, ему было в какой-то степени жалко этого ординатора, который хотел лишь разбавить рутинные походы от кабинета к кабинету разговором. Перед тем, как зайти с результатами в смотровую, Смоллетт обратился к Ливси. — Эй, док, не заморачивайтесь по поводу того, что я наговорил. Сами понимаете: и так работы невпроворот, а тут ещё и авария эта. Накипело. — Я понимаю, — тихо ответил Ливси. Смоллетт вошёл в смотровую, оставив доктора в коридоре. — Так, похоже всё так, как я и думал! — комментировал снимок Бэрнс, — Вот он, наш переломчик. Есть небольшое смещение, но это мы сейчас поправим. У вас ведь нет аллергии на анестезию? — Нет, — коротко ответил Смоллетт. — Хорошо, — Бэрнс набрал средство в шприц и подошёл к сидящему на кушетке помощнику шерифа. Смоллетт почувствовал неприятное покалывание, но через пять минут область носа онемела. Наркоз подействовал и доктор приступил к вправлению носа. Хоть анестезия и смягчила ощущения, небольшую боль Смоллетт всё же чувствовал и временами тихо шипел. — Так, ещё немного, — приговаривал Бэрнс, приводя в форму нос полицейского, — И готово! Осталось лишь наложить повязку. Закончив, Бэрнс вернулся за свой рабочий стол. — Значит так, я дам вам больничный на три дня — вам нужен покой. — Доктор, единственный покой, который мне нужен — это в границах округа. А убедиться в этом я смогу только на работе. — Мистер Смоллетт, при всём уважении к вашей профессии, вам лучше взять три выходных по болезни. Ваш организм пережил стресс после аварии, к тому же у вас заживает серьёзная травма. В конце концов, я врач и делаю свою работу. За вашу работу можете не беспокоиться — у шерифа хватит людей, чтобы прикрыть ваше отсутствие. Смоллетт снова заворчал. Он понимал, что врач не будет беспричинно давать больничный. Проблема в том, что эта причина не была уважительной для самого Алекса. Не хотелось бить баклуши дома, пока кругом творится подобный беспредел. — Что ж, пожалуйста, — Бэрнс протянул больничный лист Смоллетту, — И давайте на повторный приём через недельку. Всего вам доброго! Алекс забрал лист, пожал руку доктору и покинул смотровую. В коридоре, к своему удивлению, он не обнаружил доктора Ливси. Ему казалось, что он-то наверняка будет ждать его выхода из смотровой с расспросами о диагнозе и лечении. «Ну, работа есть работа», — подумал Смоллетт и направился к выходу из больницы. Когда он добрался до дома, всё что он смог сделать — это стянуть с себя форму и рухнуть спать. Пока утром следующего дня его не разбудил сигнал будильника.***
Пролежав в кровати до девяти часов утра, Смоллетт наконец решил встать. К этому его подстёгивало урчание в животе. Надо было что-то поесть. Поднявшись с кровати, Алекс дошёл до холодильника. Там его встретила гнетущая пустота: обычно помощник шерифа завтракал, обедал и ужинал на дежурстве. Закупался он перед выходными, чтобы дома было что поесть, однако авария сбила его планы. Конечно, по пути из больницы он мог заглянуть в магазин, но в тот момент его мозг думал только о том, как дойти до дома. — Что ж, — вздохнул Смоллетт, — Похоже, придётся выйти за провиантом. Надев свою выходную клетчатую рубашку с джинсами, он покинул свой дом и направился в сторону классической американской закусочной, где он не брезговал питаться. Закусочная напротив участка была ближе, но туда Смоллетт не хотел по двум причинам. Во-первых, там готовит Мигель, у которого и медицинскую книжку невозможно попросить, потому что его словарный запас английского языка не рассчитан даже на такое. Во-вторых, эта закусочная была напротив полицейского участка. Скучать без работы ему не хотелось, а близость к рабочему месту лишь вызвала бы ненужное раздражение. В закусочной было мало народу. В углу зала сидел старичок с газетой и ворчал на проклятых коммуняк в одной из статей. У стойки сидели трое мужчин средних лет. Когда в закусочную зашёл Смоллетт, они на секунду замолкли, но после того, как помощник шерифа прошёл дальше к столику, снова начали о чём-то болтать. Не успел Смоллетт сесть за столик, как к нему уже подоспела официантка. — Что желаете, сэр? — приветливо спросила она. — Яичницу с беконом, чёрный кофе и… — он хотел взять ещё и пончик на десерт, но, зная стереотип о полицейских, закончил заказ, — Всё. Яичница. Бекон. Кофе. — Хорошо! Будет готово через пять минут. Кофе сразу принести? — Вместе с заказом. — Хорошо! Официантка исчезла так же внезапно, как и появилась перед столиком Алекса. Ожидание заказа оказалось не столь спокойным: в закусочную зашёл доктор Ливси. Он не был одет в свою рабочую одежду. В закусочной он появился в фиолетовом поло и белых бриджах, что тут же спровоцировало местных на комментарии. — Ха! Кажется старая добрая Бетт с восьмой трассы действительно залетела от клоуна из бродячего цирка. И родилось вот это! — Классная рубашка! Жаль, для мужиков такие не делают! — Эй, милочка, если ищешь бар для «особенных», то ты ошиблась округом! Смоллетт внутренне напрягся, но лишь продолжил наблюдать. Ливси молча прошёл до столика, но даже сесть ему спокойно не дали. Троица поднялась со своих мест и подошла к столику доктора. — У вас какие-то проблемы, джентльмены? — вежливо поинтересовался ординатор, однако его вежливость не нашла соответствующего ответа. — Ага. Одна, которая пришла сюда, словно тут сопливый коктейль-бар. — Извините, но я не знал, что тут… нужен… дресс-код. — Ага. Единственный «дресс-кот», который тут признают — это видок настоящего мужика, который готов залезть под юбку крали. Вот этой, например, — один из «настоящих мужиков» указал на официантку, которая хотела принять заказ у Ливси. Услышав такое обращение в свой адрес, она отступила на пару шагов назад. Смоллетт заметил, как девушка возмутилась, услышав в свой адрес слова про «юбку крали», но не нашла в себе смелости защититься. Он хотел лишь поесть, но, похоже, придётся внештатно вернуться к обязанностям полицейского. Тем временем «мужики» вернулись к деклассированию Ливси, который продолжал не особенно успешно обороняться: — Я не понимаю, чего именно вы от меня хотите?! — в его голосе уже звучали нотки приближающейся паники. — Чего мы хотим? Ну, дай-ка подумать. Отрастить нормальные мужские яйца, чтобы ходить в мужской одежде, а не в тряпках для девчонки с панели! Что это за цвет у твоей рубашки? Я такой же видел у любимой игрушки моей племянницы. А это — я раскрою тебе секрет — КУКЛА. Так что стань уже мужиком, куколка, или… — Или вы проведёте сутки в обезьяннике за нарушение общественного порядка! — Смоллетт подошёл к троице, пока они увлеклись оскорблениями ординатора. Троица отвлеклась от доктора, обратив своё внимание на полицейского. — Это не ваше дело, помощник шерифа! — вступил в переговоры главарь шайки, — Не обращайте внимание. Мы просто помогаем нашему дружочку-пирожочку стать нормальным членом общества. — Дайте-ка подумать, — передразнил Смоллетт, осмотрев стойку, за которой сидели эти трое, а затем и их самих, — если нормальным вы считаете пить в девять утра, относиться к женщинам как к половому органу на ножках, выглядеть и пахнуть как Нью-Йоркские бомжи, то у меня для вас плохие новости. — Ох-хо-хо-хо, — усмехнулся главный в троице, — я правильно услышал, что он назвал нас бомжами? Оба сподвижника кивнули. — Что ж… Похоже пришла пора научить мистера Смоллетта местным порядкам. Но стоило одному из дебоширов выйти вперёд, как он тут же был оттеснён обратно высоким стулом, который Алекс схватил как оружие самообороны. Хулиган начал пятиться назад, пока не рухнул на своего приятеля. Пока те двое пытались встать, главарь подошёл к стойке. Схватив пустую пивную бутылку, он разбил её о стойку и встал в стойку для удара. Официантка вскрикнула и спряталась за кассу. — Не кипишуй, фараончик! — отшучивался дуэлянт на бутылках, — Всё, что тебе надо сделать, так это закрыть глаза, вернуться на место и закончить свой завтрак. Смоллетт аккуратно поставил стул на место. Главарь хотел было поблагодарить офицера за сотрудничество, как его рука оказалась схвачена и загнута за спину. Разбитая бутылка выпала из руки дебошира. От боли он начал вопить: — Ай! Больно! Больно же, сучий ты потрох!!! — Вызывайте полицию! — Смоллетт обратился к официантке за кассой. Та кивнула и стала набирать номер. — Ах ты ж… дубинконосец! — ругался главарь, — До чего мы докатились, а? Права искренних американцев, любящих женщин как свою Родину, притесняют. И из-за кого? Из-за педиковатого парня, который не знает как Бог завёл себя вести! — Вы телевизор смотрите? — спросил Смоллетт. — А тебе какое дело? — Всё, что вы скажете, может быть использовано против вас. После сказанной фразы, главарь не произнёс ни одного цензурного слова. Его же напарники, наконец поднявшись, даже не попытались его спасти: в окне уже можно было увидеть прибывший полицейский автомобиль. Вместо помощи товарищу они смылись через чёрный вход. Вошедшие в закусочную полицейские удивились увиденному: — Смоллетт? Ты разве не на больничном? — Я на больничном, — ответил помощник шерифа, — Просто подвернулась работа. С этими словами, он передал главаря в руки офицеров. — Задержите его за нарушение общественного порядка: приставал к посетителям, грубо выражался в адрес посетителей и сотрудников, развязал драку. — Ладно. Но на будущее, Ал: старайся хоть иногда смотреть сквозь пальцы. У нас такими темпами места в камерах не хватит. — Поживём — увидим. Удачи, парни! Офицеры кивнули и вышли из закусочной, уводя под руки дебошира. Как только полицейская машина выехала со стоянки, Смоллетт направился к своему столику. Рядом с местом помощника шерифа стояла официантка. — Спасибо вам, сэр! Извините, ваша еда, наверное, остыла. — Ничего. Пока её ещё можно есть — мне будет достаточно. — Примите как благодарность от заведения, — с этими словами она поставила на стол кусок черничного пирога. — О, спасибо! Хотя не стоило. — Приятного аппетита, сэр! — с этими словами официантка вернулась на свой пост за стойкой. «Триумфальный» офицер полиции наконец приступил к своему завтраку. Но не успел он насладиться одиночеством, как к его столику подошёл Ливси. Он слегка дрожал — сказывался шок от стремительности произошедшего. — М-м-м-можно я присяду к вам, сэр? Смоллетт смерил взглядом ординатора. Ему не хотелось сидеть в компании, но тревожный вид доктора заставил его передумать. — Пожалуйста. — Спасибо, мистер… Смоллетт, верно? — Память для доктора у вас довольно выборочная, мистер Ливси. — Ох, извините! Просто эти… негодяи… — Да-да, я понимаю. Успокойтесь, доктор. Переведите дыхание. Вас никто не торопит, как я понимаю. — Верно, — доктор сделал несколько глубоких вдохов и выдохов, после чего обратился к Смоллетту, — Совсем забыл вам представиться: доктор Дэвид Ливси, ординатор. С этими словами он протянул руку Смоллетту. Тот пожал её, несколько стиснув худую руку врача своей сильной хваткой. — Алекс Смоллетт, помощник шерифа. Вы, как я вижу, не из этих мест. — О, нет, нет сэр. Я из Сан Франциско, штат Калифорния. Закончил обучение в медицинском колледже, направили сначала в одну больницу в Рино, но местным заправилам казино не понравилось, что я делаю всё по протоколу. Вот меня и отправили в Элой. — Забавно, — Смоллетт отхлебнул кофе, — Чёрт, холодный, а всё же лучше, чем та дрянь, которую варят в участке. Забавно, на самом деле, что у меня похожая история. Я родился в штате Мэриленд, в Джермантауне. Хотел служить правопорядку. Поступил на обучение в Квантико. Думал стать федеральным агентом — защищать людей, раскрывая дела. Ага. Стоило раскрыть парочку дел, как оказалось, что эти дела на людей, которые нужны ФБР на свободе. Пришлось уйти из агентства, переехать в Аризону и стать помощником шерифа. Даром, что рекомендации у меня были. — Удивительно, как нас двоих сюда занесла судьба. Смоллетт лишь пожал плечами, допивая кофе. — Скажите, доктор, зачем вы так наряжаетесь? — Как… наряжаюсь? — Довольно необдуманно. Вы же знаете, какие нравы у здешних жителей. Сами вчера хвалились мне. Ливси опустил взгляд. — Понимаете, — начал он, — я узнаю о людях только тогда, когда они приходят ко мне на приём. А приёмы у меня нечасто. Я в основном помогаю доктору Бэрнсу, поэтому и общаться с пациентами у меня не всегда получается. А что до внешнего вида, то посмотрите на экраны — Санни Крокетт из «Полиции Майами» одевается в похожие цвета. — Боюсь вас огорчить, док, но местные больше любят «Дюков из Хаззарда», а не похождения детектива из Майами. — Я уже заметил. К сожалению… Эта нотка зацепила Смоллетта. Жизнь Смоллетта можно было назвать одинокой, но он был хотя бы вхож в коллектив, да и с жителями округа ему порой приходилось иметь контакт. Да, он казался нелюдим, но он не мог отвернуться от людей и поэтому был среди них. Ливси же не так повезло. Покинув Сан Франциско, где можно было быть кем заблагорассудится, он оказался в суровой пустыне, где ещё каких-то пару сотен лет назад американские первопроходцы дрались с индейцами и мексиканцами. Он был мягок для этого высохшего места, а его привычки делали его белой вороной среди «мужичья» округа. — Позвольте спросить, доктор… А как у вас обстоят отношения с коллегами? Ливси грустно вздохнул. — Ох, мистер Смоллетт, если бы только у меня были хоть какие-нибудь отношения с коллегами. У меня просто не хватает на это времени. Я… я постоянно на побегушках у доктора Бэрнса. — Да уж, — Алекс закончил с завтраком и вытер губы салфеткой. Вставая с места, он обратился к Ливси, — Хотите мой совет, док? Выработайте характер. Да, Бэрнс ваш начальник, но это не значит, что вы должны горбатиться только ради его прихотей. Если он вас слишком загоняет, скажите ему: «Хватит!» — Но, я боюсь. Вдруг меня прогонят и отсюда. Что мне делать тогда? Смоллетт взял салфетку, попросил у официантки ручку и стал писать. — Если вас что-то доконает в вашей работе, то позвоните мне по этому телефону, — он протянул салфетку Ливси. На бумажке был указан номер и фамилия Смоллетта, а внизу дни и время, когда Смоллетт доступен для разговора по домашнему номеру, — Я готов вас выслушать. Что-то мне подсказывает, что вам это надо. Ливси смотрел на записку как на нечто прекрасное, способное вытащить его из пучины отчаяния и одиночества. Он обернулся к Смоллетту, который был на самом выходе из закусочной. — Большое спасибо, мистер Смоллетт, но почему вы решили мне помочь? Смоллетт остановился в проходе, держа дверь открытой. — Мы — два странника, в этом суровом округе. Нам нужно помогать друг другу. С этими словами он вышел из закусочной.