Сейчас
— Время вышло. Вы узнали, у кого кольцо, мистер Жерар? Тристан проходится заинтересованным взглядом по толпе собравшихся в зале и останавливает свое внимание на Марселе. Мужчина кивает и выходит вперед, чтобы для всех огласить свои умозаключения. Тристан отходит в сторону, приглашающим жестом освобождая место на своеобразной арене и кидает победный, хитрый взгляд на Доминик и стоящих чуть позади по обеим сторонам от девчонки Элайджу и Хейли. Первородный и Маршалл смотрят на графа с предупреждением и готовностью в любой момент, если что, вмешаться, и лишь Доминик легкомысленно улыбается, с интересом наблюдая за разворачивающейся дракой. Уайт то и дело громко охает, хватаясь за сердце, и шепчет подбадривающие слова, когда преимущество вновь переходит в руки Марселя. Тристан улыбается, когда решающий укус оппонента Марселя оказывается смертельным. — Ты проявил хитрость и ум, узнав, кто украл кольцо, и проявил благородство, оставив его в живых, — торжественно объявляет де Мартель, ставя члена своего сообщества перед собой на колени. Собравшиеся замирают в ожидании, Хейли подхватывает под руки отошедшего в сторону, раненого запланированным укусом Марселя. В решающей тишине слышно только хихиканье Доминик. — Мне кажется, или он на ходу это придумал? — Слишком громко даже для существ без супер слуха шепчет она на ухо рядом стоящему Элайдже и кидает веселые взгляды на Тристана. — Поверь, он это заслужил, — граф старается не отвлекаться на посторонние звуки и кивает Марселю, в следующую секунду запуская руку в грудную клетку провинившегося со спины, и вырывает сердце. — Булэх, — Уайт кривится и морщится от кровавого зрелища и издает неопределенный звук презрения. — Поправь меня, если я не права, — хмурится она, но не сбавляет градус веселья в голосе, вновь обращаясь к Элайдже. — Но кровь же сложно с рук смывается? Или уже придумали более быстрое средство? — Усмехается девчонка вопросительно — магическое опьянения стерло в ее сознании все мыслимые и немыслимые тормоза. — Ты должен знать, ты постоянно сердца вырываешь, — разводит руками она и Майклсон довольно хмыкает, краем глаза наблюдая за реакцией Тристана, и кивает как ни в чем не бывало. — Я поделюсь с тобой рецептом лимонной настойки. — Договорились, — довольно посмеивается Дом и поправляет меховое боа на плечах. — Это было зрелищно, Марсель, — граф с трудом отрывает взгляд от веселящейся девчонки и возвращает внимание к Жерару, откидывая мертвое сердце в сторону. — Конечно, — опять посмеивается на ухо Элайдже Уайт. — Потому что он их у-де-лал! Майклсон проглатывает улыбку, но в следующее мгновение подбирается на месте, все еще сохраняя настроение снисходительной добродушности относительно происходящего. Не на такое варварство он рассчитывал, когда создавал это сообщество. — Именно поэтому, мисс Уайт, мы будем рады мистеру Жерару в нашем сообществе. — Вдруг отдает все свое внимание девчонке граф. Дом осекается — на нее теперь смотрят все присутствующие. Но инстинкт самосохранения под пьянящими чарами все еще спит. — Если он доживет до утра со своими фокусами, — снисходительно фыркает граф. — А с вами, Доминик, я надеюсь еще встретиться… В зале повисает давящая тишина. Доминик в мгновение становится серьезной, как и Майклсон за ее спиной — Тристан, очевидно, думает, что ему позволено все, раз пошел на такую подлость — он поставил своими словами на Доминик мишень, официально обратил на нее свое внимание перед всеми собравшимися и это точно не закончится хорошо. Это не идет ни в какое сравнение с танцем, ее общением с первородными или даже с тем, что Клаус Майклсон выделил ее из толпы в своем пьяном монологе. Это похоже на начало войны, будто Тристан посмел посягнуть на запретное, на чужое, и теперь если она промолчит, это будет означать его победу. Поэтому Доминик вздергивает подбородок и сквозь магическую пелену прямо смотрит на графа, выходя вперед. — Было приятно официально познакомиться, Тристан, — кивает девчонка и с вызовом смотрит мужчине в глаза, когда с характерным шлепком хлопает его по окровавленной ладони в воинственном рукопожатии. Уайт улыбается и излучает кожей только один посыл — не на ту напал. — И сообщество ваше… — она картинно запинается, будто не может найти подходящего определения, и наклоняет голову, растягивая губы в многозначительной улыбке. — Занимательное… Смотрит Тристану в глаза, не моргая, а затем ставит наглую точку в разговоре — невзначай, без отвращения, но вытирает испачканную в крови ладонь о бедро, без стеснения пачкая белую ткань платья. Усмехается себе под нос, окидывает взглядом собравшихся и берет Элайджу под руку, направляясь к выходу. — Каков, говоришь рецепт настойки? — Очень заинтересованно обращается она к первородному, будто и забыла о том, что только что вела войну взглядами с тем, с кем не стоило. Будто не чувствует предвкушающий, прожигающий спину взгляд графа. Элайджа вторит ее игре. — Значит, записывай: лимон…***
— Это и был твой гениальный план? — Недовольно вопрошает Элайджа, обращаясь к слабеющему Марселю, когда они садятся в лимузин и отъезжают от особняка. — Не слишком ли? К тому же, Никлаус может не дать тебе своей крови, — с укором смотрит он на мужчину, опирающегося рукой на сидящую рядом Уайт и откидывается на кожаном сидении. — Он даст, — уверенно прерывает его журящий монолог Доминик и хлопает Марселя по щекам, чтобы тот не впал в забытье. — Эй, держись, скоро все кончится, — ободряюще проговаривает она и протягивает мужчине свое запястье. — Выпей, станет полегче. — Доминик… — предупреждающе. — Нет, Элайджа… — ее тон и взгляд не терпит пререканий, так что Майклсон недовольно поджимает губы и решает не выяснять отношения. — Только немного, — она вновь переводит внимание на ослабшего Марселя. — Не знаю, как на тебя подействует это заклинание. Жерар непонимающе хмурится, но от предложения не отказывается, потому что чувствует себя и правда паршиво. Аккуратно прокусывает запястье девчонки и делает всего пару глотков. Уайт ощущает на себе ожидающие объяснений взгляды Майклсона и Хейли. — Я помогла Фрее забрать провидицу, для этого пришлось немного поколдовать. Клаус приходил ради этого. — Это многое объясняет, — вздыхает Элайджа и качает головой. Он, конечно, совершенно не одобряет ни действий Уайт, ни брата, но это уже в прошлом, а главное — результат. — Хейли, — вдруг обращается к гибриду Доминик и наклоняет голову на бок, заразительно улыбаясь, — тебе чертовски идет это платье. И чего только ты была против ярких цветов, когда мы ходили на шоппинг?.. — абсолютным непониманием мотивов поднимает брови Уайт и Маршал скептично хмыкает. — Ты про ту красную юбку карандаш, в которой не вздохнуть, ни?.. ну, ты поняла, — Хейли как-то странно осекается, но Уайт ее понимает — в присутствии Элайджи ей тоже всегда неловко было использовать жаргонизмы. — Не вечно же ты будешь бегать… — Уайт улыбается так по-взрослому и понимающе, будто знает будущее женщины наперед. Хейли поджимает губы и ежится от неожиданных мурашек, будто ей погадали на картах таро и результат вышел неожиданным. — Ладно, сошью тебе что-нибудь в твоем стиле, — весело хмыкает Дом, мол, уговорила. — Не пафосное, но красивое. Может, комбинезон… — Конечно, — Хейли беззлобно фыркает и все же улыбается. — О чем вы разговаривали с Тристаном? — Прерывает непринужденный разговор об одежде Элайджа и почти требовательно смотрит на Доминик. — Он пытался подкупить меня информацией о моих магических симптомах. Мол, его ведьмы могут все выяснить, — фыркает Уайт и только отмахивается. — Такой душный, господи прости, — пьяно посмеивается девчонка, — похоже, Неясыти переняли от своего создателя только худшие черты, ты уж прости, Элайджа. Хейли не сдерживает смешка — потрясающей непосредственности человек, эта Доминик Уайт.***
До особняка Майклсонов компания доезжает в молчании — каждый думает о своем. Дом рисует на запотевшем окне облачка и сквозь пьяную пелену собирается с силами — сейчас она встретится с Клаусом. В груди не остается ни капли злости и обиды — только тихая грусть. Элайджа прикидывает варианты дальнейшего развития событий, Хейли пытается не думать о жаре от кожи первородного рядом, что ощущается даже сквозь ткань пиджака, Марсель пытается не умереть. От крови Уайт ему стало легче, но лечение все равно требуется. Жерар надеется, что Клаус даст его. Хотя, Уайт говорила уверенно — может именно в данной ситуации она и есть его тыл. Клаус начинает монолог сразу, как компания оказывается на втором этаже. — Уверен, там все были в восторге. Ну, что, м? Понравился своим новым дружкам? — Едко хмыкает он, наблюдая, как Марсель обессиленно опирается на спинку дивана. В следующее мгновение Клаус замечает Дом и перепачканное в крови платье девчонки, и подбирается на месте. — Кровь не моя, — тихо отмахивается Уайт и подходит к столу, наливая себе стакан воды. Клаус поджимает губы и возвращает внимание к Марселю — негодование в груди гибрида растет. — Уверен, они были впечатлены твоей наглостью, хитростью и непоколебимостью. Но ты почему-то решил, что после этого я буду согласен и даже рад пролить ради тебя собственную кровь! Мы не знаем, кто нам друг или враг, а ты что сделал? Присягнул на верность тем, кто точно желает нам погибели! — Разгневанно рыкает гибрид, подаваясь вперед, но его тираду прерывает тихий, холодный голос Доминик. — Да, он сделал это. Сделал, — смотрит она в глаза гибриду, подходя ближе, — и это не оправдание, а последствия. Твоих действий, Клаус. Не у каждого есть столько сил, чтобы каждый раз возвращаться… — Она смотрит на него с остаточной грустью во взгляде и поворачивается к Марселю, протягивая мужчине колбу с кровью гибрида, которую достала из ящика стола. — Держи. Марсель со слабым удивлением принимает вещь из рук девчонки и наблюдает за тем, как она ведет перепалку взглядами с Клаусом: она опередила его, не дала выговорить накипевшее раздражение, дала Марселю кровь и смотрит с остаточным вызовом. Жерар приходит в себя и кивает гибриду, когда девчонка отходит в сторону, не завершая поединка. — Я пришел к Неясытям из-за тебя, — соглашается он со словами Уайт. — Но разве у меня был выбор? — Вопрошает он и не может сдержать в глазах разочарование и надежду: сколько распрей между ними бы не было, Клаус всегда для него будет тем, кто спас и вырастил. Всегда будет названным отцом. — Тот, кто нападет на тебя, нападет и на меня. Разве у меня был выбор? Марсель смотрит на гибрида с отчаянием Клаус выдыхает: Марсель требует от него того же, что нужно Дом — доверия. Он смотрит на Жерара внимательно, но видит в глазах мужчины только искренность, и искренность эта остужает его пыл. Клаус берет со стола граненый стакан, прокусывает запястье и не жалея, льет свою кровь — свежую. Протягивает стакан Марселю, как знак перемирия. — Да, те кто нападут на меня, могут напасть на тебя. Но точно также они могут напасть и через тебя, Марсель. — Доверяется он парню и открывает свои опасения. Марсель кивает. — Не забывай об этом. Клаус пожимает Жерару руку и хмыкает — семья всегда найдет способ воссоединиться. С врагами на стороне это всегда, от чего-то, дается легче. Майклсон находит в этом моменте умиротворение, но ничего не говорит — не может сказать, когда Уайт подходит к мужчине вплотную. У нее вековая усталость во взгляде и абсолютное понимание. А понимание рождает тихую грусть. — Ты можешь ему верить, — тихо, уверенно шепчет она на ухо мужчине и коротко целует Клауса в щеку. — Я пойду спать. Гибрид чувствует, как все ее существо сейчас вопит: вот она я, перед тобой, у меня до сих пор есть силы возвращаться и переживать твое недоверие, но если ты ничего не сделаешь, эта грусть останется со мной навсегда. Клаус провожает Уайт взглядом и ничего не говорит. Может, он и правда трус. Может, так и есть, но Клаус сдаваться не собирается. И с грустью этой от своего недоверия жить Уайт не даст. — Тебе не кажется, брат, что пора попросить о помощи? Неясыти не оставят Марселя просто так, ты же знаешь, — Элайджа обрывает тоскующий взгляд гибрида в спину девчонки и небрежно развязывает галстук бабочку. — Знаю, — раздраженно ведет плечом Клаус и оставляет первую часть вопроса без ответа, но Элайджа не отстает. — При всем нашем могуществе и связях за нами не стоит преданная армия… — с легкой издевкой хмыкает он и щедро льет в граненый стакан виски. — Ты говоришь прямо как… — морщится Клаус. — И она была права, — перебивает брата Майклсон и заканчивает за него мысль, беззаботно пожимая плечами, мол, ты и сам это знаешь. — Только скажи, ты не решаешься, потому что это уязвит твое самолюбие или гордость? — Беззлобно поддевает он брата и Клаус с жесткой усмешкой отмахивается. — Мой кошелек. — Отрезает он и Элайджа с усмешкой качает головой. — Когда нибудь ты поймешь, что оно того не стоило, — как-то обреченно хмыкает старший Майклсон, но Клаус лишь снова хмурится и бросает через плечо: — Посмотрим. Ночь опускается на особняк неизбежно, медленно, и приносит за собой тоску: гибрид понимает, что ссора между ними с Доминик сошла на нет, но та грусть в ее взгляде до сих пор сжимала в тисках мертвое сердце. Клаус решает это исправить. Она могла делать раз за разом, и он сможет. Клаус будит ее посреди ночи, когда Дом в пьяном магическом забытье забывается крепким сном, лишь успев стянуть с себя платье. Клаус будит ее и тепло улыбается. — Одевайся. Он помогает сонной и еще нетрезвой Уайт натянуть платье и куртку, а также кутает ее в шерстяной шарф — ночь стоит холодная. Гибрид сгребает девчонку в охапку и сажает в машину, не имея ничего против того, что она тихо недовольно ворчит и клюет носом на его плече. Сквозь сон Доминик слабо понимает, что происходит — перед глазами будто в старой киноленте мелькают салон автомобиля, улица, самолет, улица, окно машины… Крепкие объятия Клауса наполняют с каждой секундой ее теплом и Уайт больше ничего не требуется — грусть уходит. — Париж?.. — удивленно, сквозь слипающиеся тяжелые веки бормочет она и слышит тихий смех Клауса. Шар луны под звездным абажуром пробивается холодным светом через окно автомобиля и делает Уайт в его руках похожей на ангела. — Тебе же нужна практика языка, — слышит она как в тумане и сонно усмехается, не открывая глаз. — Широкий жест не спасет тебя от серьезного разговора, — упрекает она первородного и гибрид улыбается. — От тебя меня уже ничто не спасет, — хмыкает про себя Клаус, — иногда мне кажется, что ты и есть мой разговор. Серьезный разговор с вечностью, — проговаривает он себе под нос и с тихой радостью наблюдает, как Уайт окончательно засыпает с улыбкой на губах. Они обязательно поговорят. Но завтра. Все завтра.