Нашествие

      Спустя час они останавливаются возле какой-то заправки в глуши. Караван растет — за ними уже едет как минимум тройка новых машин. Оккупировав всю площадку, автомобилисты вылезают наружу на свежий ночной воздух.              Роберт оглядывает навязавшихся «зайцев» и недовольно гремит:              — Вы на кой-черт за нами поперлись?              Неизвестные водители, опешив, глядят под ноги, заминаются, млеют, прежде чем поднять наконец глаза и ответить. Серсея отворачивается к бензоколонке.              «Что за бесхребетные слизняки! Вечно им нужно к кому-то присосаться. Сами разобраться не могут».              Мужчины помогают ей выкачивать бензин. Этот новый знакомый Джори, Григор, весьма занятный тип, орудует одной рукой, как двое мужчин — четырьмя. Она редко видела людей таких размеров и, особенно, с таким звериный характером — приставучего комара эта гора мышц нетерпеливо бьет наотмашь на своем плече так, что остается один огромный красный след, но Григору хоть бы хны. Серсея исподтишка его осматривает. Ей кажется, что она его где-то видела.              Пока Роберт и Джори на повышенных тонах выясняют отношения с остальными водителями, Джоффри походит к матери и оглядывает работающего амбала с еле приглушенным присвистом. Серсея с таким же раболепием кивает головой.              — Вот это мощь, — говорит ей сын тихо. — Ты представляешь, на что он способен?              — Да, — отвечает ему Серсея с улыбкой. — Да, сын, представляю.              Гора не слышит их, продолжая лить бензин в бензобак. Неспешной походкой, завернувшись в кашемировую шаль поверх белой майки и узких джинс, Серсея подходит к нему и спрашивает:              — Григор, так?              — Так, — отвечает он, не поворачиваясь к ней.              — Я Серсея. Ланнистер. Может, знакомы? Просто у меня такое чувство, что мы где-то встречались.              — Я работал у Тайвина, — ставит пистолет обратно в колонку и расправляет он свои гранитные плечи в резком жесте, отчего видно каждую прорисованную из-под футболки мышцу.              Серсея удовлетворенно усмехается. Тайвин — имя ее отца.              — Как ты попал на Север?              — Дела.              — По поручению моего отца?              — Да.              — Ты смог его выполнить?              — Нет.              — А где мой отец, ты не знаешь, случаем? — спрашивает она, но в ответ ей доносится лишь тишина.              «И как это понимать?!» — теряется от такого красноречивого ответа Серсея.              Но ее мысли прерываются, потому что ее зовет муж, уже чем-то рассерженный сверх меры, что ясно по его излишне недовольному звериному рычанию вместо привычного голоса. Прежде чем уйти, она слышит вопрос подошедшего к Горе Джоффри, в котором чувствуется еле осязаемое нездоровое любопытство:              — Тебе приходилось убивать, Григор?              Серсея хмурит переносицу, но не оборачивается к ним, а идет к троице мужчин.Страшнее всего то, что она вдруг слышит и доносящийся ответ Григора:              — Да.              Она сжимает тонкой нитью губы, но не решается обернуться.              «Ясен пень, он убивал. Служба у Тайвина и не такое предполагает. Но Джоффри… Зачем ты интересуешься?» — начинает она волноваться, отходя все дальше от переговаривающего с Григором сына.              Но она решает выпытать об этом странном вопросе позже, когда заговорит с ним с глазу на глаз.              Потому что сейчас вдруг понимает, что не может думать ни о чем другом, кроме как о том, что видит перед собой — о трех мужчинах, стоящих чуть поодаль около черного ланд-крузера Роберта и раздраженно о чем-то переговаривающихся. Рядом с искренне недоумевающим Джори и явно злящимся мужем она видит чей-то до боли знакомый силуэт.              Тонкие мужские икры в черной коже мотоциклетных штанов, развязная, решительная поза с опорой на левую ногу, узкий торс с широкими плечами, как всегда, слегка ссутулившимися. Одна рука держит мотоциклетный черный шлем, другая по привычке небрежно опирается пальцами в костяшку таза. И слегка запрокинутая златокудрая голова, будто ее носитель с издевкой смотрит на собеседника, не всерьез относясь к происходящему.              Серсея не доходит нескольких шагов, как мужчина оборачивается. Она не может себя сдержать и бежит к нему навстречу, хотя знает, что не должна. Особенно при муже.              — Джейме! — она кидается ему навстречу. — Джейме, ты приехал за мной!              — Да, сестренка, приехал, — почти что шепчет он ей в золотые кудри и закрывает глаза, прижимая ее к себе.Она прерывисто вздыхает, улыбаясь с еле заметными капельками слез в глазах.              Но люди смотрят, поэтому они отходят друг от друга. Муж опять начинает закипать, поэтому она тут же напускает на себя свой привычно-стервозный вид. Роберт недовольно пробегает глазами от Серсеи к Джейме и обратно и молча скалится в своей недовольной гримасе. Все вокруг начинают подходить к ним.              — Дядя Джейме? — не верит своим глазам подошедшая Мирцелла, радостно улыбаясь.              — Мирцелла… — тот выдыхает в счастливой улыбке и спешит обнять ее.              — Дядя! — так же счастливо ухмыляется Джоффри. — Дядя, ты смог нас найти.              — Да, Джоффри. Я вас нашел, — хлопает его по спине Джейме с радостной улыбкой и смотрит при этом на затихшую Серсею, которая из-за рядом стоящего мужа не выказывает излишней радости и только бросает брату короткие взбудораженные взоры.              Все вокруг оживляются, начиная наконец вспоминать, зачем они тут собрались, на заброшенной мрачной заправке к западу от Королевского тракта.              — Варли? — видит Теон знакомого среди других водителей. — Варли, офигеть, это ты! Как ты так нашел нас?              — Варли? — недоуменно оборачивается на них Роберт, забывая о жене.              — Увидел вашу машину и понял, что на юг тоже не проехать. Вот и… — подходит тот к мужчинам, кивает Роберту и рассказывает о том, как углядел их ланд-крузеры, и, наплевав на верещания жены, устремился за ними.              — А эти откуда? — подходит к Серсее Джоффри, сощурено глядя на других новоявленных попутчиков.              — Откуда я знаю? Навязались нам по дороге, — скрещивает руки на груди она, бухтя под нос. К ним подходит Джейме. — Теперь не отвяжутся. Смотри в оба. Мало ли что они из себя представляют.              — А Григор что, — осведомляется Джоффри, усмехнувшись, — уже не опасен, по-твоему?              — Опасны все, Джоффри, даже Григор. Но он человек отца, и, кажется, не забыл об этом. По крайней мере, он нам помогает.              Они осматривают остальных попутчиков, среди которых видят невысокого мужчину, переговаривающегося с Кейтилин. К ним подходит еще одна такая же рыжая женщина с ребенком.              Но Серсее не до них. Ее сердце бешено колотится от одного лишь факта, что Джейме жив и рядом. Он смог их найти, вопреки всем преградам, что предстояли на пути из Ланниспорта до Севера.              — Как ты смог пробраться через баррикады? — еле слышно спрашивает Серсея у Джейме, когда Джоффри отходит к Роббу. — Я слышала, там расстреливали не только ходячих.              Джейме переминается с ноги на ногу. Ему так же, как и сестре, неловко, что они отстоят от остальных, поэтому они медленно бредут в сторону шумно обсуждающих что-то людей. Они слышат, что Роберт почти пришел к согласию относительно новых попутчиков и готов ехать.              — Меня не задерживали. Видимо, блокада только в одну сторону. А на тех, кто едет сюда, наплевать. Мне повезло, что я нашел вас на дороге. Думал, в санатории еще сидите.              Вдвоем они останавливаются перед толпой под навесом заправки, бок о бок, оба отстраненно наблюдающие за дискуссией. Кто-то из толпы решает напоследок обчистить магазинчик в заправке, раз уж дело приняло опасный оборот, и его поддерживает несколько мужчин. Зачинщиком оказывается какой-то мужлан по имени Бронн, от вида которого Серсея тут же морщится.              «Больно уж бандитская рожа. Как бы не оставить с ним Мирцеллу или Джоффри наедине», — думает она, выглядывая в округе дочь и сына. Она находит их среди детей Кейтилин и успокаивает слегка напрягшиеся нервы.              — Хорошо, что ты нас нашел, — тихо говорит она брату. — Я не доверяю Роберту. С ним я никогда не чувствую себя в безопасности.              — Он тебя бил хоть раз? — будто бы невзначай спрашивает Джейме, моментально напрягшись. Спрашивает так, будто никогда раньше не задавал этого вопроса.              — Нет. Но всегда замахивается, когда злится, — повторяет, словно в первый раз, Серсея, незаметно улыбнувшись.              Они стоят молча, ожидая чего-то. Тут она вспоминает и обращается к Джейме:              — Ты не знаешь, что с отцом? Ты его когда в последний раз видел?              — Два дня назад, когда началась свистопляска с блокирующимися новостями. Он же там в курсе всего этого.              — В Ланниспорте?              — Да. За городом, в его особняке на побережье. Он в последнее время болеет и постоянно кашляет. Говорит, море помогает.              Серсея кивает, сжимая край шали в ладони. Они стоят почти в темноте, посреди заправки, освещаемые ярким отблеском фар, не зная, что еще можно сказать.              И вот Роберт уже в скором времени подзывает их к себе.              — Собирайся, — обращается он к жене, смиряя ее рядом стоящего брата презрительным взглядом, — мы едем обратно в санаторий.              — Что?! Ты хочешь вернуться в ту дыру? — как ошпаренная, дергается Серсея, кипя от негодования.              — Дыра дырой, а там у нас есть все для выживания. Если не хочешь остаться на дороге бомжевать, бери детей и садись в машину.              — Но Роберт… — начинает она спорить, но муж ее тут же резко обрывает:              — Не спорь, женщина! Это самый лучший вариант из возможных. Бери детей и этого громилу Григора и садись в тачку наконец. Хватит, надоело уже твое брюзжание слушать.              Он уходит к разбирающим остатки продуктов из магазина мужчинам, и у Серсеи даже не остается возможностей ему возразить. А возразить ей ох как хочется. Она от ярости кривит губы, готовясь уже погнаться за мужем, чтоб высказать ему все, что она думает об этой затее прятаться в небезопасном санатории, прямо на пороге смерти, что долгое время скрывалась за Стеной, но чувствует, как ее останавливают.              Джейме берет ее за талию, удерживая уже порывавшееся в бой тело, и говорит:              — Не стоит, Серсея. Твой муж прав. Пока не кончатся беспорядки, и военные не разберутся с ситуацией, нам лучше оставаться в этом вашем санатории. Как он там называется? Медвежья лапа?              Она недовольно сдвигает брови и оборачивается на брата.              — Именно, — зло проговаривает сквозь зубы Серсея, все еще удерживаемая его руками. — Эта гребаная, сраная Медвежья лапа.