35
24 сентября 2018 г. в 13:59
Мне снится красный снег. Он падает и падает, а мне становится всё холоднее. От холода рождается боль, тупая, тягучая, она заполняет всё тело, и никуда от неё не деться. Я не могу пошевелиться, я не могу закричать, не могу даже закрыть глаза. Багровое небо и красный снег, снежинка за снежинкой.
После таких снов я обычно долго не могу прийти в себя, полдня пытаюсь осознать, что я не там, а здесь. Почти месяц мне ничего такого не снилось, и вот опять.
— Фуюми… — слышу я, и что-то тёплое касается моих губ. — Фуюми, просыпайся, мы приехали….
Ещё одно прикосновение, потом ещё одно. Я не сразу понимаю, что это поцелуи, и всё никак не могу проснуться. Не сон, а болото.
— Так, Спящая Красавица, похоже, поцелуями тут не обойтись.
Он касается моего лица, его пальцы скользят к моему правому виску под прядь волос, что его скрывает.
— Знаю, что нельзя, но поскольку ты всё равно меня ненавидишь….
Грустная усмешка. Он находит мой шрам. А я по-прежнему плаваю в каком-то мутном полусне и не могу помешать этому.
— Бедная моя девочка, — говорит он, пока его пальцы поглаживают рубцы на моей коже, — если бы я мог забрать хотя бы часть твоей боли….
Я уже могу открыть глаза, но не делаю этого, потому что знаю, как он сейчас на меня смотрит. Я могу выдержать безразличие, презрение, гнев, отчуждение, но понятия не имею, как справиться с его нежностью.
— Всё бы вам, коварным самцам, что-нибудь забрать у бедной девушки, — бормочу я, убирая его ладонь со своего лица.
Теперь можно открыть глаза. Он понимающе улыбается, слезает с меня, позволяя сесть.
— Мы у цветочного магазина. Какие цветы любила твоя мама?
Я сразу мрачнею, вспомнив, зачем мы здесь.
— Лилии и маргаритки.
Мы покупаем и лилии, и маргаритки.
Меня не спрашивают, как проехать к кладбищу, похоже, водителю это и так известно. Я сосредоточенно рассматриваю букет, лежащий на моих коленях, потому что нет никакого желания смотреть на то, как изменился мой родной город за два года. Наверное, я боюсь просто ничего не почувствовать. Что это будет значить?
Кей берёт меня за руку.
— С тобой всё хорошо?
— Всё нормально, — отвечаю я.
— Какая-то ты тихая.
— Радуйся, несчастный, — отвечаю я в своей обычной манере, но без особого энтузиазма.
«Я рада, что ты со мной», — следовало бы мне сказать.
Машина останавливается перед воротами городского кладбища. Внутри у меня пусто-пусто, и мне совсем не хочется покидать тёплый автомобильный салон ради кладбищенского холода. Я уже и забыла каким пронизывающим и безжалостным бывает ветер в Тэяме. Сколько продержатся цветы на этом морозе? Хотя не важно, они уже мертвы.
Я не сразу нахожу семейный памятник, приходится звонить тёте и спрашивать, а заодно отчитываться о поездке и о своём состоянии. Наконец, мне удаётся отыскать небольшой каменный склеп с надписью «Йошида». Я сметаю ладонью снег и кладу цветы на мраморный выступ. Вот убей Бог, не чувствую, что возложенные на памятник цветы — это что-то важное или полезное. Но я знаю, что положено выстоять некоторое время у куска камня, в котором хранятся урны с прахом твоих предков, делая вид, что что-то с тобой происходит. Их же здесь нет. Они ушли. Мои родители и Хикару ушли втроём, им хорошо было втроём. Ничего удивительного, что меня оставили здесь.
Сегодня так холодно, что стоять не хочется даже ради приличия, поэтому я говорю:
— Ну, дело сделано, пошли.
И тяну Кея к выходу.
— Подожди, — говорит он, останавливая меня, а потом поворачивается к семейному памятнику: — Господин Йошида, госпожа Йошида, Хикару-кун, я очень люблю вашу Фуюми и хочу заботиться о ней всю свою жизнь. Жаль, что мне не удалось увидеться с вами, я хотел бы попросить у вас её руки, как положено….
И пока он произносит эти слова, со мной происходит что-то странное. Что-то больное и тяжёлое поднимается изнутри, и мне кажется, я задохнусь, если не взвою сейчас же. Я закрываю рот ладонью и отворачиваюсь. Слёзы не заставляют себя долго ждать, я начинаю всхлипывать. Кей подходит ко мне и обнимает, прячет моё заплаканное лицо от ледяного ветра.
— Слушай, плакать на морозе не лучшая идея, давай вернёмся в машину.
Я киваю, и он ведёт меня к выходу. Мы выходим за ворота, сразу же появляется Курода, чтобы открыть нам дверцу. И тут со мной опять происходит что-то странное. Мне становится дико страшно, слёзы тут же высыхают, я с ужасом смотрю на автомобиль и начинаю отступать.
— Фуюми?
Кей отпускает меня, ничего не понимая.
— Я не сяду в эту машину! — шепчу я и разворачиваюсь, чтобы бежать.
Но мир вокруг начинает кружиться, ноги подкашиваются. И теряя сознание, я успеваю почувствовать, как меня подхватывают на руки.