Милые Игры или Десять Свиданий с Фуюми

Меня ловят на большой перемене в четверг. Королевская свита Такеши Кея во главе с Итсуей Ньёко и отошедшей от отравления, но всё ещё немного бледной, Азукой Сакурой находят меня в пустом коридоре и преграждают путь. Самого принца в школе нет, уехал на товарищеский матч с командой из другого города. Ребята, похоже, не знают, чем себя занять в отсутствие лидера. — Йошида, на пару слов, — говорит Итсуя. Выглядит и звучит она при этом как настоящая королева. Я стараюсь запомнить типаж, вежливо вынимаю наушник из уха и вопросительно приподнимаю бровь. Похоже, это последняя сцена для Хикару, надо отыграть как следует. Моё лёгкое пренебрежение, похоже, злит её величество, она держит себя в руках, только в голосе сквозит напряжение. — Что за отношения у вас с Такеши? Я немного раздумываю, пожимаю плечами, отвечаю: — Ну, отношения, как отношения, а что? — Отвечай нормально! Вы с ним встречаетесь? Боже, да она восхитительна! Как пылают глаза, как вздымается грудь. А ненависти столько, что можно человека по стенке размазать. Я настолько заворожён, что забываю ответить на вопрос. — Эй, ты уснул? — Итсуя щёлкает пальцами перед моим лицом. — Это правда, что у вас двоих было свидание в субботу? — Ну да, седьмое по счёту. Я должен Кею десять свиданий, так что приходится ходить. Хотя, в принципе, мне нравится, если бы только не приходилось надевать женскую одежду и терпеть его домогательства, это так смущает! А вообще, он умеет быть милым, но ты и сама это знаешь. Итсуя багровеет от злости, у остальных отвисают челюсти. Сакура выходит вперёд. — То есть ты, мерзкий червяк, хочешь сказать, что Такеши заставляет тебя надевать женскую одежду, а потом пристаёт к тебе? Да зачем ты ему сдался? — Он говорит, что любит меня. И не то, чтобы прям заставляет. Хотя некоторый элемент принуждения, как часть игры, у нас всё-таки присутствует… Но это же нормально, если обоим нравится? Я прекращаю рассуждать, когда какой-то парень из свиты, не выдержав, швыряет меня на стену. — Заткнись! Он не может тебя любить! Вы же оба парни! Ты со своей симпатичной мордашкой просто морочишь ему голову! Держись подальше от Такеши-куна! Выглядит он при этом по-настоящему свирепым, я даже немного пугаюсь, но продолжаю развлекаться: —Эй-ей-ей, полегче! А то может показаться, что ты злишься от того, что ревнуешь. Не переживай, ты тоже симпатичный, ещё найдёшь своё счастье в крепких мужских объятьях! Толкнувший меня парень краснеет, бледнеет и орёт: — Заткни свой рот, выродок! И у меня создаётся впечатление, что я сейчас получу по лицу, но меня и это не останавливает. Хикару должен уйти с блеском. Хотя, это уже не Хикару, это неотыгранный Меркуцио. — Ударишь меня, и все поймут, что я прав. — Ах ты!.. Он хватает меня за воротник пиджака и заносит руку для удара. — Хирата, перестань! — спокойно и властно останавливает его Итсуя. — Этим ничего не добьёшься. Отпусти его, надо по-другому. Хирата слушается, нехотя отпускает меня и отходит в сторону. Его место занимает королева сборища. — А ты, Йошида-кун, ты тоже его любишь? — Больше жизни, — отвечаю я, и это правда, я люблю его больше этой своей жизни, и поэтому она летит сейчас к чертям. — Тогда ты должен знать, как ваши отношения отразятся на нём, — голос у неё вкрадчивый и проникновенный, только чистые факты, никаких эмоций. — Тебе-то всё равно, ты Никто из Ниоткуда, а он второй сын влиятельной семьи. Что станет с его репутацией и его будущим, если о вашей связи узнают? Ты думал об этом? Я напускаю на себя грусть-тоску, тяжко вздыхаю и говорю с болью в голосе: — Да, ты права, всё так… И когда на её прекрасном лице появляется торжествующая улыбка, добавляю: — Всё так и было бы, если бы мы оба были парнями. — Что? — переспрашивает она, остальные тоже непонимающе переглядываются. — Дело в том, что я — девушка! — говорю я, радостно улыбаясь. — Правда, здорово? — Что ты несёшь? Ты… ты — девушка? — лицо Итсуи искажается от злости. — Да быть такого не может! Парни из свиты меж тем расслабляются и начинают перебрасываться фразами, типа: — А что, это всё объясняет… — Да вот именно, Такеши не стал бы с парнем…. — И почему он нам ничего не сказал? — Ну, конечно же! Парень не смог бы так сыграть Джульетту…. — Да вы что? — перебивает их Азука. — Это бред! Не может он быть девушкой! Пусть докажет! Конечно же, у меня не было ожиданий, что мне поверят на слово, доказывать придётся, по-другому и быть не могло. Но сердце всё равно прыгает в пятки от её слов. Раздеться перед ними? Я, правда, это сделаю? — Нет проблем, — говорю я, продолжая держать невозмутимое лицо. — Итсуя, Азука, извольте пройти со мной в женский туалет. Я беззаботно вышагиваю впереди своего конвоя. Добравшись до туалета пинком распахиваю дверь и говорю находившимся там ошеломлённым девчонкам: — Спокойно, я свой! Привет, Като. Като Хитоми, первогодка из театрального клуба, растеряно кивает мне, а я снимаю пиджак и протягиваю ей. — Подержи. Затем разворачиваюсь к Итсуе и Азуке и начинаю расстёгивать рубашку. На лицах остальных девчонок возмущение сменяется любопытством. Надо же, сколько зрителей для моего маленького спектакля! Распахнув на себе рубашку, я демонстрирую зрителям эластичный корсет, а потом расстёгиваю ремень на брюках. Я делаю это не торопясь, кривлю самодовольную ухмылочку. Не важно, что в душе, шоу должно продолжаться. Мои брюки соскальзывают с бёдер. Сегодня на мне трусики-шортики розового цвета с серой окантовкой, вполне себе девчачьи. Зрительницы охают. — Грудь у меня небольшая, но, если вам ещё не всё понятно… — говорю я и берусь за края корсета. — Не утруждайся, нам всё понятно, — останавливает меня Итсуя. Азука запинаясь спрашивает, показывая на мои «разукрашенные» ноги: — Что с тобой случилось? — Ах, это! — холодно улыбаясь, говорю я. — Ничего особенного, просто два года назад я попалась одному маньяку. И после того, что он со мною делал, мне уже не хотелось быть девочкой… Спину показать? Там я ещё «краше»! — О, боже! — сдавленно произносит Азука и отворачивается, прикрывая рот рукой, такое впечатление, что её тошнит. Другие девчонки, судя по лицам, испытывают что-то типа отвращения и ужаса. Только Итсуя держится на злости и выдаёт с презрением: — Да что он в тебе нашёл? Ты же никакая! — Кей или маньяк? — уточняю я, возвращая брюки на место. — Маньяк, — кривит губы она. — С Такеши всё понятно, он вечно жалеет всякую мерзость, типа побитых котят или больных птичек. Да уж, похоже, с таким убожеством как ты, мне не тягаться. Пошли отсюда, Азука. И врёт она всё про маньяка, о таком так просто не рассказывают. — Может и вру, — легко соглашаюсь я. — Врать-то я умею. Не смею вас больше задерживать, девочки. И передайте мальчикам, чтобы не беспокоились, Такеши Кей стопроцентный натурал. Итсуя и Азука уходят, остальные девчонки тоже быстро сматываются, ещё до того, как я успеваю застегнуть рубашку. Остаётся только Като, я застёгиваю ремень и протягиваю руку за пиджаком, говорю: — Спасибо. Она отдаёт мне пиджак и тоже убегает, стараясь на меня не смотреть. Я заканчиваю одеваться и закрываюсь в одной из дальних кабинок. Вот и всё, вот всё и закончилось. Из глаз текут слёзы, становится мерзко внутри и снаружи. Я дожидаюсь звонка на урок и сбегаю домой.