Lupus

Боль — это часть жизни, просто кто-то должен получать её больше, чем другие.

Н.А.

      По всему лесу пронесся оглушительный крик.       Катсуки, нервничая, с высока наблюдал, как черноволосый ублюдок оставляет ожоги на руках Изуку, своей наполовину тлеющей сигаретой. Наблюдал, но сделать ничего не мог. В мыслях он уже оторвал голову Широ. – Нравится? Кричи громче! Ну же! Кричи, Деку!       Мидория захлебывался в собственных слезах. Адская боль, медленным импульсом проходила по всему телу. Деку не сопротивлялся, не мог. Широ оставлял всё новые и новые ожоги на тонких руках. И нарочно медлил убирать сигарету от его рук. Надавливал всё сильнее и сильнее, пока та не сломалась. Одновременно с этим, зеленоволосый потерял сознание. Теперь на руках красовалось больше десятка уродливых ран.       Недовольно цыкнув Широ ушёл, не забыв напоследок ещё раз ударить Изуку по голове, оставив небольшую ссадину.       Стоило голубоглазому уйти достаточно далеко, как Катсуки тут же оказался рядом с Мидорией. – Изуку! Изуку! Открой глаза! — парень никак не реагировал. – Чёрт! — его сердцебиение было очень слабым, еле ощутимым.       Недолго думая, Катсуки взял его на руки и отправился к пещере, где проводил большую часть времени. Ожоги на руках начали сильно краснеть, а позже и вовсе приобрели тёмно-синий цвет, и ужасающую форму. Теперь они никогда не заживут. Приложив горстку снега к рукам, Катсуки принял сидячее положение и взял Изуку к себе на колени, непроизвольно убаюкивая. Теплом своего плаща и тела, снег быстро растаял, оставляя после себя лишь воду.       Мидория стал подрагивать ресницами и скоро открыл глаза. – Изуку! Как ты? Сильно болит?       Тупой вопрос. – Спасибо, Каччан. – Кто был тот ублюдок?       Повисло минутное молчание и вскоре, собравшись с силами и отведя взгляд, Изуку заговорил. – Широ. Когда я только переехал сюда, сначала он начал дразнить меня, а после избивать. Год назад оставил порез на спине. А теперь и это, — Изуку посмотрел на свои руки и прижал их к сердцу. – Покажи, — горячее дыхание опалило ухо, заставляя зеленоглазого сильно покраснеть.       Невзирая на холод, Мидория снял с себя куртку, затем кофту и футболку. Повернувшись к Катсуки спиной, он ждал его реакции. Бакуго наблюдал. Красивая бледная кожа, которую портил лишь уродливый шрам. А точнее, надпись — «Широ Кацу». Шрамы были неглубокие, но ярко выделялись на фарфоровой коже. Ярость закипала. Кулаки сжались. Глаза налились кровью. На шее выступили вены.       Вдруг зеленоволосый ощутил горячие сухие губы на спине, отчего сильно дернулся. Они бережно обводили каждую букву. Стало слишком жарко. Катсуки взял его руки и так же стал обцеловывать каждый миллиметр кожи, едва задевая сами ожоги. Словно крыло бабочки нежно коснулось руки. Мидория закрыл глаза, наслаждаясь этими ощущениями.       Блондин так же резко остановился, как и начал. – Деку…       От услышанного прозвища подступила тошнота. – Почему он назвал тебя Деку? – Деку — означает «бесполезный». – Но ведь любое слово может иметь несколько смыслов. Может, Деку означает не «бесполезный», а «ты все сможешь»?       Все неприятные воспоминания с этим словом исчезли. Теперь, Изуку не стыдится прозвища. Он с гордостью может назвать себя «Деку». – Только я. – Что? – Теперь только я буду называть тебя так, — пояснил красноглазый, зарываясь носом в непослушные зеленые волосы и вдыхая их аромат.       Изуку лишь сильнее прижался к нему, засыпая.       А тем временем, Катсуки подал немой приказ.