За границами дозволенного

      Чимин пытается скинуть с себя тело Чонгука, но это нереально, так как эта махина очень тяжёлая. Чон буквально прижал его своими мышцами в бедный диван. — Чонгук, слезь! — истерит Пак, ведь дверь уже наровят выбить, а звонок не перестаёт трезвонить, а Чимин все так же прижат. — Он заебал обламывать уже, — недовольно заявляет Чонгук, толкнувшись бедрами в пах младшего, заставляя того сдавленно простонать. Тот сразу скалится самодовольно и продолжает потираться своим полувозбуждением об чиминово. Но Пак все-таки находит в себе силы и даёт коленом прямо по причинному месту. Ну, ибо нехуй. — За словами следи, он мой брат, — скинув с себя скручивавшегося и зашипевшего парня, Чимин слезает с дивана и бежит к двери. Сначала он собирает чужие вещи, кидая их в Гука, что тот даже не успев с ориентироваться, получает ботинком в лоб. Ох, не жить потом тебе, Пак Чимин, ну или не сидеть. Тут уж как дело пойдёт. — Бля, прости, иди наверх, в мою комнату и сиди там, — полушепотом проговаривает Пак и начинает открывать дверь, при этом делая растрепанный вид, как будто спал. Чонгук же бежит на второй этаж, агрессивно сопя. Мало того, что опять обломали, так ещё по яйцам получил и ботинком в лоб. Прекрасно, блять! Чонгук зашёл на второй этаж, бегая глазами от одной двери к другой, выискивая комнату. Когда он услышал знакомый, гневный голос брата Чимина и то, как захлопнулась входная дверь, то рванул к первой двери. Благо, она и оказалась комнатой Чимина. Понял он это по запаху, стоявшему в ней и знакомым вещам. Он бросает вещи на пол и валится на кровать, устало выдохнув. Его гневное, глубокое дыхание понемногу приходит в норму и он зажмуривает глаза, пытаясь унять возбуждение в своих штанах. Чонгук представляет самые ужасные и противные вещи из фильмов ужасов, которые когда-то смотрел. И это, вроде как, помогает, но потом в голове всплывают яркие воспоминания того, как Чимин тихо и так сладко постанывает, как не умело, но так крышесносно двигает бедрами, потираясь о пах, и дружок в штанах снова даёт о себе знать, вставая по стойке смирно. — Ну и хули ты встал? — разговаривает с ним Чонгук, а затем опускает голову, смотря в потолок. — Эх… понимаю тебя, я тоже хочу его. Вот так два горемычных и неудовлетворённых друга пролежали, пялясь в потолок. Ну как пролежали… не важно в общем. Пролежав минут десять или пятнадцать, Чонгуку становится дико скучно, а его «приятель» уже давно уложился обратно, поняв, что продолжения тусовки не будет. Гук поднялся с кровати и решил осмотреть вполне уютную комнату. По её дизайну можно было сразу понять, что его выбирал сам хозяин, потому что все было сделано под стать ему самому. Подойдя к письменному столу, он прочитал все записочки, стикеры, которые были приклеены к нему. На них были записаны разные дела, которые должен сделать, какие-то определения по философии и другим изучающим предметам. Но более ему стал интересен открытый ноутбук Пака. Чонгук — не Чонгук, если не заглянет, тем более, что может быть такого необычного в ноутбуке пай-мальчика?.. Проведя пальцем по мыши ноутбука, тот тут же загорелся ярким светом, заставляя Чона слегка пожмуриться от освещения экрана, ведь в комнате было тёмно, а свет он не стал включать, мало ли засекут. Пробегаясь глазами по папкам на рабочем столе, Чонгук обращает своё внимание одной из них, с весьма интересным названием «daddy». Прикусив губу, парень сначала подумал, а стоит ли ему вообще лезть туда, может, там просто фотки его отца с отдыха на море? Но интерес все же подталкивает его согрешить, и он кликает курсивом мыши два раза по папке, и перед ним тут же появляются множество фотографий… его фотографий. Чонгук мягко говоря в шоке, но в довольно приятном. Он рассматривает свои фото, которые выкладывал в соцсети, причём на каждой Чон либо светит торсом, либо всем своим накаченным телом. Он ухмыляется, пролистывая все ниже, находит даже видео с какой-то попойки, на которой он напился до такого состояния, что даже танцевал в одних плавках около бассейна с бутылкой вискаря, а его в этот момент заснял Хосок и выложил в инстаграмм. Недобро усмехнувшись и прикусив внутреннюю сторону щеки, Чон закрывает папку и ставит на режим ожидания ноутбук, вернув все как было. — Папочка, значит…

***

Чимин впускает Юнги в квартиру, потирая глаза, второй же залетает отталкивая брата в сторону и осматривается. Вроде, ничего и никого постороннего. — Почему не открывал, и откуда такая вонь перегара, — Юнги морщит нос и подходит к окну, делая форточный режим, чтобы хоть немного проветрить комнату. — Ну я спал, а перегар тут ещё утром был, ты просто привык к запаху и не заметил, — по-умному врёт Чимин, пожимая плечами, мол: «я — не я, и хата — не моя». Юнги верит Чимину [зря] и успокаивается, начинает снимать верхнюю одежду, влезает в свои удобные и любимые домашние тапочки, плетется устало на кухню. Все как обычно. Юнги ничего не заметил. Чимин может спокойно, незаметно выдохнуть и перекреститься. Придя хвостиком за Юнги на кухню, он садится за стол, ожидая серьёзного разговора. Но старший, видимо, забыл, потому что сейчас смотрит как-то странно на Чимина, который уже всем своим видом извинялся. — А, разговор, — до Мина наконец дошло, почему Пак сейчас себя так ведёт. Выдохнув и взяв только что заваренный кофе [ну куда же без него], Юнги садится напротив Чимина. — Ну, объяснись мне, с чего вдруг такой бунт ушастого? — усмехается по-доброму Мин и отпивает свой кофе, довольно промычав. Вот что-что, а кофе его всегда расслабляет, а если в него ещё и коньячку добавить, то вообще шик. — Это все из-за Господина Кима…– начинает Чимин, опустив голову, вспоминая разговор с психологом о начале лечения, — он сказал, что мне пора начинать лечение, сказал избавляться от своей фобии. Я был шокирован, сам же знаешь, как реагирую на все. Юнги слабо кивает головой, соглашаясь с последними словами юноши. Конечно, он знал о всех приступах и реакций Чимина на что-либо. Но вспоминать их лучше не стоит. — Ну вот, после этого я вышел из больницы очень потерянным и мне не хотелось домой, потому что ты был на работе, а если бы я остался один, то не знаю, что бы со мной было. И тут, как кстати, появился Чонгук и предложил покататься, а я согласился. А потом клуб…– все тише начал говорить Чимин, чувствуя, как тяжёлый взгляд старшего придавливает его. Но Юнги смотрит так не из-за того, что злиться на то, в каком состоянии он его привел, а скорее всего на того, кто был виноват в его состоянии. Блядский Чон Чонгук. — Ладно, забыли про эту ситуацию, но чтобы такого больше не было. Ну или хотя бы говори, куда собираешься идти и с кем. «Снова его эта опека»: думает Чимин, хотя сам понимает, что старший будет всегда за него переживать и опекать, пока тот не станет полностью не нуждающимся в этом. Младший слабо кивает, соглашаясь со словами Юнги, и одним взглядом говорит, что больше не будет. Старший слабо улыбается и поднимается, уходя в свою комнату, потому что день был как всегда тяжёлым, так как решал все дела с бумажной волокитой, которые наконец разрешились, спустя долгие недели. Поэтому он может поспать сегодня спокойным здоровым сном. Дождавшись, когда дверь закроется за братом, Чимин тут же рванул наверх. Преодолев за пару секунд лестницу, он врывается в свою комнату и тут же оказывается припечатанным спиной к двери Чонгуком. У того глаза блестят недобрым огнём, которые стали похожи на глаза какого-то голодного зверя. Даже среди темноты Чимин мог видеть эту ухмылку на губах Чона и его напряженные скулы. — Чонгук?..– шепчет Пак, потому что напавший на него непозволительно близко находится, дыша в пухлые губы. — «Чонгук»? Может, ты хотел сказать «папочка»? — язвит парень, касаясь губами напряженной венки на шее, по которой пробежал кадык, шумно сглатывая. А до Чимина только сейчас доходят сказанные слова Чона. Он лазал в его ноутбуке, увидел папку, смотрел её содержимое. Чертчертчертчерт. — Зачем ты рылся в моих вещах? — пытается строго произнести Чимин, но влажные поцелуи на шее мешают это делать. — Мне было скучно и я решил осмотреться. «Осмотреться», ага, ну вышло у тебя это хорошо, конечно. — И поэтому залез в мой ноутбук? — Чимин попытался отстранить от себя слишком возбужденного парня, но тот перехватил его руки и прижал к двери, подняв над головой. — Ну, я очень любопытный, — басит Чонгук и впивается страстным поцелуем в пухлые губы Пака. Юноша сначала недовольно мычит и вырывается, но с каждой секундой поцелуй становится более развратным и интимным, а тело Чимина сдаётся и ослабевает. Наплевав на все обязанности, на то, что заниматься подобными вещами нужно по любви и в отношениях, Чимин отдаётся полностью моменту, высвобождая руки и обвивая ими крепкую шею. Мальчишка запрыгивает на Чонгука, обвивая своими крепкими бедрами его талию. Чон самодовольно скалится в поцелуй от действий Пака и опускает свои руки на аппетитные ягодицы, с силой сжимает их и шлепает, тем самым выбивая из того томные вздохи и сдавленные стоны. Оторвавшись от двери, Чонгук перемещает их на кровать. Небрежно бросив Чимина на постель, он снимает с себя футболку, являя перед мальчишкой свой идеально накаченный торс. Тот сглатывает и облизывает вмиг пересохшие губы, залипнув на Аполлона перед собой. Если бы они были в мультяшке, то вокруг Чона сейчас была божественная, ослепляющая аура. Чонгук нависает над Чимином, уместившись меж его раздвинутых ног. Своими бедрами начинает делать толчки, имитирующие секс, потираясь о пах младшего. Чимин запрокидывает голову, прикрыв глаза и прикусив губу, чтобы сдерживать хотя бы стоны. Чон же, пользуясь моментом, начал покрывать открывшуюся ему шею влажными поцелуями, прикусывать кожу и засасывать, не оставляя следов. Чимин тихо скулит и двигает бедрами навстречу, иногда резко толкаясь, что вызывало рык со стороны Чонгука и хищный оскал. Пак настолько был возбуждён, что готов прямо сейчас спустить в штаны от сдавленного стона Чона. Парень слишком долго хотел этого, даже не просто хотел, он желал. Спал и видел сны, как грубые и сильные руки будут сжимать его бедра, как эти губы будут терзать его пухлые, как Чонгук будет медленно входить в поддатливое тело, а после же грубо иметь. От одного только представления можно завестись не на шутку. Но увы они сейчас не во сне, и все происходит на самом деле. Пока Чимин был погружен в свои мысли, Чонгук уже избавил его футболки, зацеловывая мокрыми и такими обжигающими поцелуями его подтянутое и худое тело. Он обводил языком ореолы сосков и прикусывал их, втягивал губами в тёплый рот, вызывая скулеж и хныканье. У Чонгука с этого голову напрочь сносит. Он много раз уже слышал, как под ним стонут и плачут от удовольствия, что, в принципе, ничего другое для него не в новинку. Но сладкий и такой томный скулеж Чимина пробуждали в нем нечто, что рвалось наружу. Никогда ещё Чонгука не возбуждало чье-то желание, а уж тем более он не был готов кончить прямо во время прелюдии. Чонгуку Чимина хотелось до трясущихся колен и вспотевших ладоней. Как странно, но этого когда-то в клубе хотел и Чимин… — Чонгук-и… прошу, — шепчет Чимин дрожащими руками дотрагиваясь до мягких волос искусителя, который непозволительно близко находится от его возбуждения, лишая единственного элемента одежды, находящийся на теле юноши. — Что? — рычит Чонгук, обхватывая своей горячей ладонью орган Чимина, заставляя того толкнуться бедрами вперёд и прогнуться. Довольно ухмыльнувшись, он обводит пальцем головку и надавливает на уретру, из которой бежит предэякулят. Он собирает его, пару раз проведя рукой по всей длине, и смазывает свои пальцы, а затем дразнит ими проход, поглаживая и надавливая. У Чимина шарики за ролики от такого заходят, он сильно сжимает постель руками, держась из последних сил. — Я-я… очень хочу, но я еще не разу не… занимался этим, — тихо, неуверенно и слегка хрипло проговаривает мальчишка, смотря поплывшим взглядом. Видок у него сейчас такой соблазняющий. Щеки горят красным, зрачки настолько расширились, что глаза были полностью чёрного цвета, губы припухшие и, скорее всего, уже с маленькими ранками, так как их хозяин с силой их прикусывал, сдерживая стоны. Просто вали и трахай, но увы, Чонгук, не сегодня. — Я не сделаю тебе больно, просто расслабься и доверься, — спокойно и даже ласково отвечает ему Чон, невесомо целуя внутреннюю часть бедра, что Чимин плавится и слабо кивает, давая согласие. Чонгук улыбается и раскрывает ноги парня шире, заставляя того не на шутку смутиться и свести их снова вместе, но ему этого не позволяют сделать, крепко держа. Чон медленно проникает одним пальцем в узкий проход, который тут же сжимается и обхватывает. Ох, как Чонгуку хочется, чтобы сейчас так обхватывали не его палец, а кое-что другое. Чимин хмурится от неприятных ощущений и пытается отстраниться, но большая ладонь, которая поглаживает его по бедру заставляет расслабиться и успокоиться. Он тихо хнычет и решается попробовать сам насадиться на палец, поэтому поддается бедрами вперёд, поджав губы. Чонгук помогает ему и проталкивает палец глубже, надавливая на влажные, горячие стенки. Он начинает медленно двигать им, проникая глубоко и стараясь отыскать заветный комочек нерв, чтобы наконец принести удовольствие. Но выходит это только тогда, когда Чонгук незаметно старается добавить второй палец, сразу войдя уже двумя пальцами на всю длину, надавив на простату. Чимин хватает губами воздух и уже стонет, прикрыв рот ладошкой, кусая её, иначе Юнги может услышать и опять ворвётся, всё испортив. Его тело подрагивает от сильного желания. Маленькие капельки пота поблескивают из-за прорвавшегося в комнату лунного света. Чимин двигает бедрами в такт движений пальцев, прикрыв глаза, получая столь желанное наслаждение. Пальцы Чонгука так идеально растягивают его. В одно время нежно и медленно проходятся по стенкам, тем самым поддразнивая, когда в другое грубо и быстро растрахивают, попадая в нужное место. Чимин как в бреду зовёт имя Чона, смешивая его с томными вздохами и тихими стонами. Он долго не продержится, ведь Чон идеален даже в прелюдиях. Если всего пальцы могут довести его до боготворения Чонгука, то что же будет, когда он войдёт в него своим членом? Ну, в прочем, об этом Чимин узнает явно не сейчас. Свободная рука Чона активно начинает надрачивать Чимину, выталкивая весь воздух из лёгких бедного мальчишки. Пальцы внутри в таком же темпе растрахивают его проход, что тело Пака начинает крупно дрожать и, замерев, он изливается в руку Чонгука, сворачиваясь калачиком и сведя вместе ноги. Вынув влажные пальцы из Чимина, он вытирает свои руки об лежащее недалеко полотенце и садится рядом с затраханным Чимином, который уже ангелочков считает. Спустя пару секунд, юноша находит в себе силы подняться и накрыть себя пледом, а то как-то не хорошо выходит, он получил удовольствие да ещё и по-любому дразнит своим обнажённым телом Чона, который сильно возбуждён. –Чонгук, а как же ты? — интересуется Чимин, смотря на глубоко дышащего парня, который с силой сжимает челюсти, заставляя жиловки пробегаться по скулам. — Ты о чем? — немного раздраженно отвечает Чон, глянув своими чёрными глазами на зажавшегося в подушки Чимина. — Ну… Чон ловит взгляд мальчишки на своём возбуждение, которое просится наружу из штанов. — Оу. Вот тебе и «оу». — Может, я могу как-то помочь.? — сам не зная зачем, спрашивает Чимин, ведь прекрасно понимает, что не сделает ничего, так как полный ноль в подобном. — Воу, а ты хочешь помочь? — привычно ухмыльнувшись, язвительно отвечает Чонгук. Даже в такой ситуации, когда надо просто согласиться, он не упустит момента ляпнуть что-нибудь. Но заметив растерявшегося мальчишку, он понял, что тот чисто из вежливости спросил, нежели из-за того, что реально хочет этого. — Хах, расслабься, просто скажи, где ванна. — Прямо по коридору и налево, — расслабленно выдохнув, выдаёт Чимин. Он уж подумал, что Чон и правда заставит что-то делать ему, но тот, видимо, понял, что большее время потратит на обучение неопытного мальчишки. Чонгук поднимается и тихо выходит из комнаты, прикрывая дверь. Так же тихо он добирается до ванной, постоянно оглядываясь. Зайдя в комнату он садится на бортик ванны и зажмуривает глаза, пытаясь откинуть подальше мысли о таком соблазнительном и извивающимся под ним Чимином. Нет, он сюда пришёл не облегчить себя, а просто откинуть свое нехилое возбуждение. Глубоко вдыхая и шумно выдыхая, Чонгук понемногу успокаивается, приводя своё состояние в норму. Как только он открыл глаза, то понял, что находится в комнате не один, но и вошедший явно не Чимин. Медленно повернув, голову он встречается с парой ещё сонных, но заливающихся злостью глазами. Перед ним стоял никто иной как Юнги. — Твою мать…