Справедливость, которую мы заслужили

— Мы приветствуем победительницу Двадцать Восьмых Голодных Игр! Она растерянно улыбнулась, как ребёнок, которому впервые поручили встречать гостей. — Лаверна Тигль удивила всех нас умением находить выход из самых, казалось бы, безнадёжных обстоятельств! Перед началом Игр ты не верила в себя, но мы верили в тебя, не правда ли? Ведущая повернулась к залу, и зал зааплодировал. Прозвучал экспрессивный женский выкрик "Молодец!". Лаверна прикрыла глаза ладонью наружу, но ведущая — тропический цветок с человеческим лицом — уже обращалась к ней. — Скажи, Лаверна, ты ведь ощущала нашу поддержку на арене? — Я... Да, спасибо... — Давайте вспомним, как всё было. По лицам в первом ряду прошла рябь, словно от брошенного в воду камня. Зал погрузился в полутьму. На большом — огромном — растущем с каждой секундой экране замелькали картинки. Лаверна никак не могла сосредоточиться и уловить их смысл. Вот знакомое лицо... Исчезло, сменившись мордой какой-то твари... Хрупкий мальчишка сжимает ручку двери, его пальцы с грязными ногтями камера схватывает крупным планом. Мальчишка дёргается всем телом и падает замертво. Крупный план берёт его лицо с полуоткрытым ртом. Тело девушки висит в проводах. Трое подростков убегают по плохо освещённому тоннелю. Потом крупным планом руки, испачканные кровью. Какая-то девушка стоит на коленях, размазывая кровь по лицу и одежде. Лаверна посмотрела на свои ладони, словно не узнавая их. Потом посмотрела на расшитый бисером подол платья, в которое была одета. Приподняла подол, чтобы взглянуть на носки туфель. И снова устремила взгляд на экран: крупный план показал человека, лежащего на спине огромной механической птицы, кажется, без сознания, затем экран погас. Стон восхищения вырвался у публики. — Можно ли представить себе более невероятный финал? Лаверна, что ты чувствуешь сейчас? — Мне страшно, — прошептала Лаверна, и микрофон многократно усилил шёпот. — Мне тоже, — понизив голос, поделилась ведущая. — Столько лет на телевидении, а волнение перед публикой никуда не делось. В зале одобрительно засмеялись. — Придётся привыкнуть, ты ведь теперь звезда. Поощрительные аплодисменты. — Твоё участие в играх оставило множество загадок, мы жаждем ответов. — Что я должна говорить? — Лаверна перебирала пальцами в складках платья, будто и впрямь потеряла шпаргалку. — Пожалуйста, что я должна говорить? — Её руки взметнулись вверх, одна вцепилась сзади в причёску, вторая закрыла половину лица. — Я не помню. Эти ребята... Они все умерли. Я их убила? Это я их убила? Её руки бессильно упали на колени. — Не всех, — быстро проговорила ведущая и ласково накрыла своей ладонью ладошку Лаверны. — Поговорим на менее волнительную тему. Отправляясь на арену, ты не взяла с собой ничего в память о доме. Почему? Лицо Лаверны выразило напряжение, как будто это был очень сложный вопрос. Медленно, словно прислушиваясь к голосу внутри себя, она заговорила. — Я взяла... Просто выронила где-то. И тогда я сказала себе... что должна буду начать с чистого листа. — Она помолчала, кусая губу. — Знаете, так не бывает, чтобы вся жизнь поместилась в одну какую-то безделушку. Вот вы бы смогли выбрать? Ведущая выразительно развела руками, переадресуя вопрос залу. — Эти вещи нужны для... как сказать... — Лаверна вдруг резко зажмурилась и помотала головой. — Ну хорошо. Они нужны, чтобы вы воображали, что лучше нас поняли. Я знаю, что я хочу сказать! — Она схватила стакан с водой и залпом выпила больше половины. — Извините. Я хочу сказать, это просто вещи. Сами по себе они не несут смысла. И они не вернут смысл, если он потерян. Поэтому мне всё равно. — Ты очень храбро сражалась, — ведущая не стала отвечать на отзвучавшую бессвязную речь. — И начать с чистого листа — это тоже храброе намерение. — Нет, — девушка прижала ладони к вспыхнувшим щекам. — Это трусливое намерение. Нельзя так делать. Есть люди, я была нужна им. — Лаверна опрокинула стакан таким жестом, будто в нём была не вода, а спирт. Часть жидкости выплеснулась мимо рта. — Но я уже съела гранатовое зерно. Никто не обязан воскресать. Я не хочу смотреть туда... не хочу смотреть туда... Она спрятала лицо в ладонях. — Всегда лучший выбор — смотреть вперёд, — подхватила ведущая. — Мы ещё не раз увидимся в этой студии, а сейчас... Слова ведущей утонули в шуме, который нарастал в её голове. Уже скрываясь за кулисами, Лаверна потянула за проводок, вытащила из уха наушник и отбросила его, как змею. Подошедший ментор вытащил свой наушник, открепил от одежды микрофон. Лицо у него было злое и несчастное. — Мы договаривались: никакой самодеятельности, — он грубо подтянул Лаверну к себе и, наклонившись, зашипел ей в ухо. — Ты должна была повторять за мной. Этот пассаж может стоить мне жизни, когда ты начала загибать про вещи... Простой вопрос, а ты несла какой-то дикий бред. Ты хоть сама поняла, о чём тебя спрашивали? А этот бред про гранатовое зерно? Если собственные мозги съехали набекрень, неужели нельзя было просто улыбаться и говорить то, что тебе сказали говорить? Он втолкнул её в лифт и нажал кнопку, оставив обоих стилистов ждать следующего. Лаверна уткнулась лбом ему в грудь и ничего не отвечала. — Дурочка несчастная. Лучше бы ты сдохла. Она не обиделась. Она сама считала так же.