Справедливость, которую мы заслужили

— Ты как? Лаверна сидела, уставившись в одну точку, и какая-то позеленевшая. Может, не привыкла к гоночным скоростям? Он попросил водителя не лихачить. — Боишься летать? — Не боюсь, — ответила она немного механическим голосом. — Устала кривляться на публику? — Аквилий свёл лопатки, потягиваясь. — Так... — она неопределённо повела плечами. — Дым, свет, крибле-крабле-бумс... — усмехнулся он. — Уверен, это была идея Грации. Идеально, чтобы побесить меня. Но теперь мы направляемся в тихое место. О, сейчас с твоей стороны будет идеальный вид на реку. Смотри, смотри! Она взглянула. И долго не могла оторвать взгляд от разноцветных переливов на глубоком чёрном, от строгой линии излучины, окаймлённой огнями автомагистрали, от вздымающихся рёбер моста — казалось, они дышали, жили, и всё это дышало, жило, как мощный дракон, фантастический змей, чьё тело и есть Капитолий, чьё тело и есть этот мир. Вот он шевельнулся, огромные лапы дрогнули в полусне, приоткрылись подёрнутые мутной плёнкой глаза-светила, из ноздрей поднялся пар — и чудовище соскользнуло в глубины мирового океана, увлекая за собой всё и всех. Пальцы Лаверны сжали ручку двери планолёта. Достаточно было одного движения, чтобы, на долю секунды зависнув над бездной, ринуться вниз и исчезнуть в ней, и чёрная вода погасит надсадный нечаянный вскрик. Страшно умирать. Но жить бессмысленно. — Нравится? — спросил Аквилий. И, не дожидаясь ответа, уверенный в нём, добавил: — Этот вид хорош при любой погоде. Как хорошее вино. Он не даёт мне заскучать. Но мы почти на месте. Планолёт сел на крышу высотки. Лаверна всё делала в какой-то прострации и даже не поняла, как они оказались в причудливом саду внутри стеклянной сферы. Тихая музыка лилась отовсюду. Скрытые в листве, пели птицы. Порхали огромные бабочки. Человек, одетый в зелёное, отодвинул стул, приглашая её присесть. Лаверна села, растерянно озираясь. Аквилий занял место напротив. — Мне нравится здесь бывать, — сообщил Аквилий. — Здесь как будто другая планета. Тебе нравится? — Я бы хотела побывать на другой планете. — Это была самая длинная фраза, которую она до сих произнесла. — Но, наверное, других планет не бывает. — Планет полно, — заверил Аквилий. — Вот есть ли там разумные обитатели — этого не знает никто. И какие они? Может статься, они совсем не похожи на нас, настолько, что мы просто пройдём мимо них, не поняв... Но здесь сейчас только мы с тобой, — закончил он весело. — Что будешь пить? Ты голодная? — Так... — Тебе, наверное, сложно выбрать, — догадался он. — Позволишь мне сделать выбор за тебя? — Можешь. Он подозвал человека в зелёном. Лаверне очень хотелось почесать ногу, но Трисс учила, что так делать нельзя ни в коем случае, хоть умри. Она пыталась отвлечься, глазея по сторонам, но ощущение становилось только навязчивей, мучительней. Аквилий отдал последние распоряжения насчёт вина и блюд и закрыл меню. Лаверна быстрым движением протянула руку и царапнула ногтями по голени. Длинный ноготь зацепился за капрон, по колготкам побежала стрелка. Мужчина напротив даже бровью не повёл, продолжая болтать о пустяках, порхая, как бабочка по цветам, с одного предмета на другой. Может быть, Трисс просто зануда? Человек в зелёном принёс вино, но его нельзя было пить сразу. Об этом Аквилий сообщил таким тоном, каким говорят о чём-то интересном, потом углубился в детали, рассказывал, как пьют вино, как его привозят в Капитолий, как делают, какие сорта винограда самые лучшие... Это оказалось действительно интересно. В каком-то смысле. Лаверна не понимала, зачем так много знать о еде. Когда брат рассказывал про температуру плавления металлов, это было понятно, зачем: он говорил о том, что умел, о том, что его вдохновляло и приносило ему пользу. Аквилий — капитолиец... Быть может, его вдохновляет еда? При мысли о брате стало не по себе. Что сказал бы Рори, если бы увидел её посреди этой роскоши, с мужчиной, который, если она правильно поняла, купил её победу в Играх? — Ты меня не помнишь, верно? — Аквилий резко отвлёкся от рассуждений про вино. — Ты была совсем крохой. — Я ничего не помню, — огрызнулась Лаверна. — Тебе, наверное, забыли сообщить. Крибли-грабли. — Не забыли, — возразил Аквилий серьёзно. — Я имел в виду... — Тебя помню, — нехотя призналась Лаверна. — Не тебя. Тот случай. Будем считать, что ты — тот парень. — Я — тот парень, — убеждённо заявил Аквилий. — Спасибо. — Ты уже говорил мне спасибо, что, забыл? — сердито ответила Лаверна. Взяла с тарелки веточку зелени, повертела в пальцах, вернула на место. — Мой отец тогда остался без двух ног. — Для него можно что-то сделать? — с готовностью предложил Аквилий. — Он умер, — она постаралась произнести это спокойно, в конце концов, она уже привыкла, что отец мёртв. Но голос предательски дрогнул. Дура. Кто её вообще за язык тянул? — Мне жаль, — коротко ответил Аквилий. — А мать? Другие дети? Я могу... — Они все умерли, — оборвала его Лаверна. В её тон просочилась ненависть. Если бы Трисс была здесь, то была бы недовольна, что ж... Лаверна была готова расцарапать эти розовые, откормленные щёки, вцепиться в эти красиво уложенные волосы. Её пальцы напряглись, скрючились, словно превращаясь в когти, словно такое уже бывало с ней — изуродовать лицо человеку, наслаждаться этим... Зачем он хвалится своими деньгами, возможностями, своей непрошеной милостью?! "Я могу!" Минутная прихоть хозяина жизни. Сейчас было даже сладко сознавать, что их никого не осталось. Можно швырнуть это ему в лицо. Поздно. Да, ты хозяин жизни, но не смерти. — Я потерял сестру недавно, — сказал он тихо и отчётливо. — Мне кажется, отчасти... я могу понять, что ты чувствуешь. Мне хотелось бы, чтобы это было так. — Хотелось бы, чтобы это было так... — эхом повторила Лаверна. Было странно слышать, что в Капитолии кто-то умер. Его сестра. Такая же расписная кукла, как все здесь. Они настолько выглядели уверенными в своём бессмертии и вечной молодости, что Лаверна в каком-то смысле поверила тоже. Как будто по истечении срока им выдают в специальной лаборатории новое тело. Спохватившись, она промямлила вежливое "мне жаль", и тут же поморщилась от того, насколько это было лживо. Её эмоции были совсем другими. Прежде она не испытывала настолько сложных эмоций, и все они отражались на её лице. — Презираешь меня? — спросил Аквилий спокойно. Она дёрнулась, как от удара. — Всё нормально, — заверил он. — Трисс велела не перечить тебе, на всё соглашаться, — пробормотала она. И снова подцепила веточку зелени с уже остывшего блюда. — Но ты ничего не требуешь. Мне непонятно, что нужно делать. Он нахмурился. Потом улыбнулся. — Можешь перечить мне сколько угодно, — он откинулся назад, принимая расслабленную позу. — Мне важно знать, где я, а где ты. Если тебе что-то не нравится, так и говори. "Мне всё не нравится! — хотелось крикнуть ей. — Это какой-то тяжёлый сон". — Постарайся только не презирать, — продолжил он. — По крайней мере, пока не узнаешь ближе. Она взглянула исподлобья, то ли не доверяя, то ли не до конца понимая, что он имеет в виду. — Попробуй всё-таки утку, — предложил он. — Люди старались, готовили... Лаверна отщипнула кусочек и вдруг ощутила, как сильно проголодалась.