Любовь и Смерть

      Я встретил миссис Эддингтон рядом с булочной, которая располагалась прямо напротив нашего дома, поскольку ее оттеснила все увеличивающаяся толпа. Марта стояла, кутаясь в чужое пальто и молча смотря на полыхающее здание. Ее губы были сжаты в тонкую полоску, а пальцы с силой сжимали предплечья. Подойдя, я произнес:       — Какое счастье, что вы в порядке, — мне действительно было важно знать, что домовладелица не пострадала, поскольку я явственно чувствовал свою вину и ответственность за случившееся.       — Миссис Эддингтон, где Уильям? — я напряженно смотрел на нее, ожидая ответа.       — Ох, — она покачала головой, — вы только посмотрите на это, Джонатан! — Марта всплеснула руками и тяжело вздохнула. — Уильяма не было дома, и слава Богу, бедный мальчик бы не просто надышался дымом, но и получил бы жуткие ожоги, ведь первой вспыхнула ваша гостиная. Должно быть, я не досмотрела за камином, такое часто случается… — она пребывала в самом настоящем шоке из-за случившегося, а потому казалась слишком спокойной для подобной ситуации.       — Миссис Эддингтон, он не сказал, куда ушел?       — Нет-нет, — она покачала головой и тяжело вздохнула, — но я видела из окна, как за ним поспешил какой-то человек в очень дорогом пальто и шляпе, с каштановыми волосами до плеч. Красавец, что уж говорить, — домовладелица задумалась, — явно из высшего общества. Уильям с ним поздоровался, как со старым знакомым, а потом свернул на соседнюю улицу.       — Вам будет, где переночевать? — не оставлять же миссис Эддингтон на улице в холодную зимнюю ночь!       — Думаю, что могла бы пожить у миссис Беррингтон, — она пожала плечами.       — Не беспокойтесь на счет проживания, — я вытащил несколько банкнот крупного номинала и передал их домовладелице. — Примите в счет оплаты полного месяца, — когда миссис Эддингтон с удивлением приняла купюры, я улыбнулся. — Здесь хватит на проживание в добротной гостинице на несколько недель.       — Ох, Джон, — она приобняла меня и потрепала по плечу, — надеюсь, что все образуется.       Распрощавшись с теперь уже бывшей домовладелицей, я отправился к единственному человеку, который мог мне помочь в поисках, кому я мог действительно доверять, когда дело касалось Уильяма. Таким образом, в течение часа я оказался на пороге родового поместья, которое принадлежало Адама Холту. Мне открыл дворецкий, который, пожалуй, мог видеть еще старшего Холта в младенчестве. Он, не желая меня пускать, твердил о том, что первым делом стоило сообщить хозяину дома о визите, но терять драгоценное время было глупо. Я отстранил дворецкого от двери, резко оборвал его причитания и быстро поднялся в кабинет, «где Адам проводил все свободное время», как говорил Уильям.       Постучавшись ровно три раза, и то для приличия, я вошел в комнату, встречая удивленный взгляд и особенную озадаченность на лице вечно невозмутимого британского чиновника.        Адам безошибочно понял причину моего визита — Уильям, и обратился во внимание, отложив стопку документов, которую держал в руках. Я впервые видел старшего Холта в рубашке с закатанными рукавами, брюках, с накинутым на плечи домашним халатом, но времени оценивать внешний вид брата Уильяма не было, а потому я произнес:       — Адам, мне нужна ваша помощь.       — Что произошло? — Холт, видя, как я решительно настроен и взвинчен, сперва предложил мне сесть. — Расскажите по порядку.       И я рассказал ему всю историю, связанную с графиней фон Штосс, опуская факт существования вампиров, надеясь, что мои словесные излияния были как можно более правдоподобными. Я передал ему также и слова миссис Эддингтон о том, что Уильям, повстречав «старого знакомого», скрылся за поворотом.       — У Уильяма много знакомых, но он не поддерживает с ними дружеских отношений. Если он действительно поздоровался с ним, как со старым знакомым, как сказала миссис Эддингтон, вероятно, этот человек не учился с ним ни в школе, ни в университете. По описанию подходит только один человек, и, если он действительно очень красив, то это может быть только Себастьян Уиттейкер.       — И что в этом Себастьяне особенного? — я налил себе виски в пустой стакан, поставленный Адамом возле меня. Графин стоял откупоренным.       — Он умен не по годам, образован и совершенно не ограничен в суждениях. Впрочем, все намного проще — этот мальчишка был другом Уильяма в детстве. Мы жили в этом поместье всей семьей и недалеко располагался их собственный дом, так что братец знал сына Уиттейкера с младенчества.       — Он может быть замешан в чем-то, связанном с подпольными организациями вроде той, в которой может состоять Эржебет фон Штосс? — мое терпение держалось на виски.       — Как и любой другой отпрыск богатых английских аристократов, — Адам взял с одной из полок книжного стеллажа толстую папку. — И, полагаю, нам не составит труда выяснить, в какой именно, — он раскрыл ее и стал перебирать документы.       — Адам, вы что-то знаете, — я сделал еще глоток виски, — иначе вы не были бы так спокойны.       — Вы наблюдательны, Джон, — он перелистнул еще несколько страниц и разгладил разворот. — Некоторые обстоятельства заставили меня изучить вопрос о пандемии, называемой «оккультизмом», а потому я хорошо осведомлен о деятельности подобных организаций, типа орденов в Великобритании. Посвятительные ритуалы, практическая магия, жертвоприношения. Вопрос заключается только, в какой организации состоят Эржебет фон Штосс и Себастьян Уиттейкер, все остальное будет ясно и так.       — И как нам найти этого Себастьяна? Заявиться к графине в особняк с оружием, конечно, дело недурное, но это может сделать только хуже.       — Именно. А потому, Джон, я могу сказать только одну очевидную вещь: все аристократы посещают клубы.       — И нам необходимо узнать, завсегдатаем какого клуба является отпрыск Уиттейкеров?       — Нет, Джон, — Адам усмехнулся, — нам необходимо наведаться в него, — старший Холт повернул ко мне папку и указал пальцем на нужную строку. Это было досье на Себастьяна, в котором были перечислено все от даты рождения и учебных заведений, до отношений с кем бы то ни было и увлечений. Детально.       — Вы на всех знакомых Уильяма досье имеете? — я выразительно посмотрел на собеседника.       — У меня один младший брат, — он допил свой виски и, отставив бокал, закрыл графин. — А потому я должен знать, с кем он общается, с кем ведет дела и с кем спит.       — И большой список по последнему пункту? — я ухмыльнулся.       Адам пронзительно посмотрел мне в глаза и произнес:       — Один документ и тот — заполненный лишь наполовину, человек попался занятный. Скрытный и совсем не англичанин.       — Занятно, — я также допил виски и отставил стакан. Он столкнулся стеклянным боком с бокалом Адама. — Что делать дальше?       — Через пятнадцать минут будет подан экипаж, — Холт встал из-за стола, захлопнул папку и вернул ее на место.       Беспокойная аристократия, которая искала развлечений иного рода, нежели танцы, приемы и распитие вина, оказывалась здесь — в клубах, где можно было достать хороший крепкий алкоголь, опиум и секс. Это были не те клубы, в которых достопочтенные джентльмены говорили о политике, о женщинах, философствовали о жизни и распивали бренди, куря сигары. Это был уголок разврата, где каждый мог расслабиться, получить удовольствие, не раскрывая своей личности, если, конечно, не был на особом счету у «британского правительства». Пока я писал последнее предложение, меня аж бросило в смех. Это действительно забавно.       Как только мы попали в помещение, нас сразу же окутал тяжелый аромат благовоний и опиумного дыма. Если говорить начистоту, то мы оказались в самом настоящем притоне. Казалось, что Адам уже был здесь — так скоро и споро он шел по коридору мимо шелковых ширм, за которыми точно происходило что-то распутное, но не мне об этом вообще судить.       Я решился спросить:       — Вы уже бывали здесь?       — Так очевидно? — Адам вздохнул. — У Уильяма было много увлечений. Не все из них были одинаково положительными, — он покачал головой. — Опиум, лауданум, а после он перешел на кокаин. Сюда приходят за дешевой любовью и наркотиками. Уильям — за наблюдением, за понятием человеческой природы и тишиной в собственной голове.       — Что вы имеете ввиду?       — Уильям, у которого не было друзей и которому все было скучно, предавался бичеванию, изведению себя самого, силясь понять свою собственную личность. Он всегда молчал об этом, не рассказывал никому о своих беспокойствах, и в конечном итоге разочаровался как в себе, так и в мире в целом. Ему было лет пятнадцать тогда. Из всех его «увлечений» остался только кокаин, но за эти восемь лет он, после очередной неудачной дозы, практически не принимал.       — За эти несколько месяцев он ни разу не был замечен мной за чем-то подобным, — я задумался.       — Потому что появились вы.       — И что же изменилось, на ваш взгляд?       — Он больше не один.       Мы прошли в роскошно уставленную комнату, полностью в восточном стиле. Я никогда не бывал в Китае, но, думаю, мне еще доведется побывать в столь далекой и неизведанной стране. На кушетке лежала женщина с причудливой прической, одетая в традиционный наряд. Откуда-то доносились звуки китайской музыки — я бы заслушался, если бы не был обеспокоен происшествиями того дня. Адам начал первым:       — Здравствуй, Мейфенг, — Холт кивнул женщине, что двинулась к нам навстречу, поднявшись с софы, — прости, что побеспокоили.       — Неужели ко мне пришел сам Адам Холт, — она лукаво улыбнулась. — Ты все-таки решился? — она прильнула ближе, недвусмысленно смотря в его глаза.       — Нам нужна твоя помощь, — Адам достал из внутреннего кармана пальто деньги и вложил их за пояс кимоно, — пожалуйста.       — Какая жалость, — она притворно вздохнула. — Чаю?       — Да, пожалуйста, — старший Холт кивнул. — Не мешало бы позабыть о суете на несколько мгновений и настроиться на созерцательный лад. Когда Мейфенг удалилась, чтобы приготовить чая, я одернул Холта:       — У нас нет времени распивать чай!       — Джонатан! — он нахмурился. — Мы находимся в китайском доме, где принято соблюдать традиции. Хотите помощи — научитесь ее просить, — тихий шепот возмущения раздался мне прямо в ухо.       Впервые в жизни я почувствовал себя пристыженным.       Хозяйка заведения разлила по пиалам зеленый чай и пригласила нас за деревянный чайный столик. Устроившись, считая в голове минуты, которые мы уже потеряли, я старался не нервничать. Адам выглядел чрезвычайно спокойным. Когда Мейфенг присела, воззрившись на нас обоих и закурив, то произнесла:       — В чем заключается моя помощь? — старший Холт разом посерьезнел.       — Кто из твоих юношей обслуживает Себастьяна Уиттейкера? — Адам внимательно смотрел на владелицу как притона, так и борделя. Безусловно, она знала всех богатых клиентов, а сомнений в том, что отпрыск аристократов выберет себе дорогую проститутку, не было никаких.       Мейфенг колебалась, не желая называть имени, поскольку соблюдение конфиденциальности в подобном заведении было чуть ли не более священно, чем врачебная тайна, но зная, кем является Адам Холт и какую власть имеет, она не решилась пойти против его воли.       — Акио, беловолосый ангел, третья комната наверху.       — Японец? — Адам усмехнулся. — Расширяешь горизонты?       — Слишком хороший спрос, — Мейфенг позвонила в колокольчик и через несколько мгновений в комнате появилась служанка. Как я понял, китаянка приказала ей привести того самого юношу, чтобы мы смогли узнать необходимое. Около семи минут мы провели за чаем и тишиной.       Когда раздвижные двери впустили фигуру человека в комнату, послышался аромат парфюма. Так пах дождь, так пахла свежесть, так пах океан, которого я никогда не видел. Юноша, которому было не больше двадцати пяти лет от роду, на первый взгляд, был облачен в светлые шелковые одежды с золотистой вышивкой. Он почтительно поклонился и замер в ожидании.       — Акио, эти джентльмены хотели бы задать тебе несколько вопросов об одном из твоих клиентов, — Мейфенг переменилась. Ее речь напоминала заботливые материнские просьбы. — Расскажи им все, что тебе известно. Мистер Холт очень уважаемый человек, а потому будь с ним предельно честен.       — Как скажете, матушка, — он кивнул и опустился рядом с чайным столиком на колени.       — Акио, подскажи пожалуйста, как долго ты обслуживаешь мужчину по имени Себастьян Уиттейкер?       — Около двух лет, сэр, — отвечал Акио, не поднимая глаз.       — Очень хорошо. Скажи, будь добр, он когда-нибудь рассказывал о том, чем увлекается и как проводит свободное время? Быть может он говорил о чем-то необычном?       — Он не часто приходит поговорить, сэр, — Акио задумался. — Но, когда ему действительно хочется выговориться, он рассказывает довольно странные вещи.       — И какие же? — Адам весь обратился во внимание.       — Разговаривает о духах и призраках, о потустороннем мире и о новых учениях, которые принимают чрезвычайную популярность в Англии. Несколько раз он плакал, проклиная себя, что мне пришлось его успокаивать, отпаивая лауданумом, который мы не держим здесь.       — Он хоть как-то обмолвился о том, что тогда произошло?       — Да, мне удалось вызнать, хотя я и не думал, что он расскажет нечто такое, что вызовет у меня такой ужас, — Акио покачал головой и замолчал, собираясь с мыслями.       — Расскажи нам все, что ты знаешь.       — Вы уверены, что хотите знать именно это?       — Мне необходимо узнать.       — Хорошо, — он сделал глубокий, шумный вдох, и продолжил. — Он говорил, что состоит в какой-то организации, которая занимается оккультными вещами. Я не вспомню ее названия, простите. Они пытают и насилуют своих жертв, заставляют их принимать наркотические вещества и в какой-то особенный день «проливается кровь во имя вечной жизни», словно бы они все ищут путь для ее обретения. Он пришел после подобной ночи, в ужасном состоянии. Все время молил о прощении и освобождении, словно бы он сам узник…       — Вполне возможно, что его привели туда родители, которых я сам уже лет двадцать не особенно наблюдаю в обществе, и из подобных культов сложно вырваться, если вообще возможно. Скажи, когда он рассказал тебе это?       — Семнадцатого числа прошлого месяца, ранним утром пришел.       — Шестнадцатого ноября было полнолуние, — Мейфенг вставила свое слово.       — Скажи, он упоминал о месте, где это все происходит? — Адам вкрадчиво сказал Акио, стараясь не давить на него. Было видно, как тяжело тому давались слова.       — Нет, он не говорил. Но, — Акио нервничал, теребя ткань кимоно, — постоянно, как в бреду, шептал, что звон не смолкает, и что святая Мария по нему поет погребальную мессу. Простите, больше мне ничего не удастся припомнить.       — Ты очень нам помог, спасибо, — Адам дал денег и Акио. Звонкие монеты оказались у него в ладони. — Идемте, Джонатан. Я знаю, где нам стоит искать. Мейфенг, — Адам поднялся и кивнул хозяйке на прощание. — Благодарю за сотрудничество.       — Всегда рада, — она кивнула и улыбнулась.       Мы покинули душный китайский дом, и, когда мы оказались на улице, я спросил:       — И где нам искать Уильяма? — я спешил за уже удаляющимся от притона Адамом Холтом.       — Там, где его держат, — было мне ответом.       С языка рвалось множество вопросов, но я молча следовал за Холтом, зная, что Адам никогда не позволит никому и ничему навредить его любимому младшему брату.