***
Весенний ветер мешается с ароматами распустившихся цветов, теплыми булочками в близлежащих пекарнях и терпким запахом парфюма Юнги. Бархатистый клетчатый плед не пропускает холод с земли, а почти летнее солнце греет душу и замерший нос. Чонгук хватает большую клубничку из пластикового контейнера с их небольшого пикника и не спеша отправляет в рот, облизываясь, пока Юнги раскладывает все, как и планировал. Плед усыпан разными фруктами, двумя бутылками колы, маленькой колонкой и полароидом. Чонгук такое видел только на картинках в пинтересте и не мог предположить, что такое свидание будет ждать его в реальной жизни, еще и с Юнги. — Дай мне тоже, пожалуйста, — Юнги сидит, как и Чонгук, по-турецки скрестив ноги и показывает указательным пальцем на клубнику, нервно покусывая губы. Чонгуку кажется, что он и сам может дотянуться, но ему ведь не сложно. Он ловко хватает ягоду и протягивает руку к Юнги, но не успевает ничего понять, как оказывается почти у него на коленях, выронив клубнику из в ту же секунду ослабевших пальцев. Юнги довольно улыбается и тянется к нему, чтобы подарить поцелуй, о котором так долго грезил Чонгук. Он переворачивается на спину, удобно устроив голову на его бедрах и сам тянет руки к лицу Юнги, заставляя его наклониться и наконец-то поцеловать его, перестав мучить. Чонгук целует его с рвением, но присущей ему некоторой робостью, и Юнги не может это не умилить. Он расплывается в широкой улыбке сквозь поцелуй, нежно проводя пальцами по раскрасневшейся щеке Чонгука, который в свою очередь чувствует какое-то вселенское облегчение. Это ведь просто поцелуй, но для Чонгука — это спасательный круг, та самая шлюпка, которой не хватило ДиКаприо в Титанике. — Юнги-хен, — Юнги играется с волосами Чонгука, глядя на него с самым ярким умилением, которое когда-либо можно было увидеть в чьих-то глазах. Чонгук все еще лежит у него на коленях и держится из-за всех сил, чтобы не тыкнуть в эти нависшие над ним щеки или аккуратный нос. Ни на одной подушке мира он не чувствовал себя так комфортно и счастливо. — Ты волшебник? — Что? — Юнги смеется, но не скрывая недоумения, выгибает бровь и на секунду перестает накручивать чужие темные пряди на пальцы. — Мне последние несколько дней жить не хотелось, а ты просто…взял и все исправил? Одним своим появлением? — Юнги смущенно пожимает плечами и морщится, когда Чонгук привстает, чтобы оставить липкими от винограда губами поцелуй на щеке. Он чувствует свою вину в том, что Чонгуку было плохо, но он действительно постарался, чтобы это исправить и с лихвой одарить его улыбкой и теплом где-то в груди. Выходя утром из дома, Чонгук не мог себе вообразить, что сегодняшний алый закат он будет встречать лежа на теплом пледе под негромкую расслабляющую музыку и взявшись за руки с Юнги, который будет шептать нежности тем самым голосом, заставившим Чонгука так сильно влюбиться.some picnic and love
27 мая 2020 г. в 12:02
Сегодня Чонгук чувствует себя особенно уставшим. Эфир выдался эмоциональным, он много переживал, слова путались и выскакивали невпопад. Хосок заметил это и почти все оставшееся шоу проговорил за него, посылая подбадривающие лучи позитива своей улыбкой. Чонгуку это помогало мало, но он честно держался, чтобы не кинуть наушники на стол и не сбежать из студии.
Что так сильно нарушило его душевное равновесие он и сам сказать не может. Такое случается: все кажется бессмысленным, мотивация и энергия утекают сквозь пальцы, все валится из рук и висишь на тонкой ниточке, отделяющей от жуткого нервного срыва или бездонной ямы депрессии.
— Не переживай, — Хосок подбадривающе хлопает его по плечу. — Что бы там ни было, это пройдет, — Чонгук ему искренне благодарен за поддержку и мудрые советы, но на деле может только слабо кивнуть, пожав опущенными плечами.
Чонгук задумчиво выходит из здания радиостанции и садится на скамейку, в мыслях мимолетно пролетает как он сказал «псем вривет» вместо «всем привет» и еще парочка похожих оплошностей и становится жутко неловко, хочется перестать об этом думать, но вместо этого он погружается в думы об этом еще больше. Он достает телефон и еще сильнее поникает, не увидев там уведомления о сообщении от Юнги.
Он так и не понял в каких они отношениях. Они просто мило переписываются, все никак не могут встретиться, но вечерами говорят по телефону, желают друг другу сладких снов и иногда даже сердечки посылают, но ведь этого ничтожно мало. Чонгук ночами мечтает о том, как наконец-то обнимет его крепко-крепко, а потом с таким же рвением и желанием поцелует. Только эти мысли его заставляют улыбнуться, встать с постели в пять утра и прожить очередной бессмысленный день.
Юнги все что-то тянет, откладывает встречу, а в последнее время игнорирует сообщения и даже звонки, и Чонгук остервенело пытается понять, что он сделал не так. Вот и сообщение с прямым вопросом без воды и намеков «что случилось?» висит непрочитанным второй день, и Чонгук теряет веру в то, что все будет хорошо.
Чонгук откидывается на спинку скамьи и пытается насладиться весенними солнечными лучами, пробуя медитировать, выкидывая негативные мысли одну за одной, сосредоточиваясь на дыхании, пении птиц, гуле машин, чем угодно, и, кажется, даже начинает получаться, пока чужие холодные руки не накрывают его глаза, до чертиков испугав. Серьезно, сердце чуть не останавливается.
— Хоби-хен, перестань, я пытаюсь медитировать, — недовольно дуя губы, просит Чонгук, широко зевая.
— Хоби-хен? Это кто? — Юнги, стоящий позади скамейки опускает руки и с четко проскальзывающей ревностью обращается к Чонгуку, садясь рядом. Нахмурившись, смотрит на Чонгука, который пытается адаптироваться к свету, ожидая объяснений, словно то, что он пропал из жизни утонувшего к нему в обожании Чонгука — абсолютно нормально и не требует оправданий.
— Это мой коллега, — потирая глаза кулачком, бурчит Чонгук. У него смешанные чувства. Вроде хочется кинуться обниматься, как в уже успевших стать привычными мечтах или накинуться с обвинениями и недовольствами, потому что такие имеются. — Что ты здесь делаешь? — получается грубовато, и Чонгук жалеет об этом, как только видит, как глаза Юнги, изучающие его с уколом ревности, сменяются на обиженные. Но ведь это Чонгук должен обижаться, разве нет?
— Я хотел сделать сюрприз, — негромко отвечает Юнги, поджав губы и как-то загадочно хлопнув по массивному рюкзаку. — Освободил день.
Что-то маленькое и злобное внутри так и хочет всплеснуть руками и произнести с язвой что-то в духе «ах, он день освободил, а как отвечать на сообщения, хотя бы смайликом дурацким, так секунды нет». Но его хорошая часть, которая неимоверно скучала по Юнги сжимает ему сердце и побеждает, глядя на него, как на провинившегося щеночка, обиженно рассматривающего свои пальцы и дующего губы.
— Я очень скучал, — Чонгук бросается на него, сжимая в своих руках, как самую любимую мягкую игрушку. Он не знает, когда ещё ему выпадет возможность его обнять, поэтому не воспользоваться ей и жалеть он хочет меньше всего.
— Прости, что так долго откладывал нашу встречу, Чонгукки, — Юнги мягонько обнимает его в ответ, шепча на ухо извинения, а Чонгук тает красивой снежинкой на языке непослушного ребёнка. И он бы поцеловал его, как в одном из нескольких снов, где он делал это так легко и непринуждённо, но внезапно вырастает Хосок, улыбающийся ярче солнца, напротив которого он и стоит.
— Так вот ты какой Мин Юнги — похититель чонгукова сердечка, — хлопает в ладоши Хосок, заставляя Чонгука краснеть как школьника, стыдящегося собственной матери. Чонгук одними губами вторит «заткнись заткнись заткнись», сильно зажмурившись и неловко отсев от Юнги. — Наслышан, — он протягивает ему руку для слишком делового для такой встречи рукопожатия.
— Так вот ты какой Хоби — коллега Чонгука, — до какого-то истеричного хрюка насмешив Чонгука своим передразниванием, отвечает Юнги, пожимая его руку. — Не наслышан, но это не страшно.
Хосок не обижается, наоборот, смеётся вместе с Чонгуком, даже громче его и одобрительно показывая большой палец. У него есть ничем кроме интуиции неоправданное предчувствие, что они могут подружиться, поэтому он реагирует на колкость без капли злости.
— Хорошо проведите время, — Хосок подмигивает им и, пританцовывая, удаляется к машине, откуда ещё раз успевает им салютовать и лучезарно улыбнуться.
— Он весёлый, — оправдывает его Чонгук перед Юнги, который с прищуром смотрит ему вслед. — Если бы он не предложил мне отвезти тебе билеты, мы бы вряд ли встретились.
— То есть, вы так обычно не делаете? — удивлённо уточняет Юнги, переведя взгляд на Чонгука. Тот отрицательно кивает, чувствуя теперь себя тем самым провинившимся щеночком. — Тогда хороший парень, мне нравится, — без тени сарказма резюмирует Юнги. — Но я пришёл, чтобы предложить тебе сходить на пикник, — Юнги робко усмехается, увидев яркой спичкой загоревшиеся глаза Чонгука.