В оковах

— Сакура, — Ино в изумлении прикладывает ко рту руки, глядя на потрёпанную, бледную подругу, и со всех ног устремляется к ней. Харуно лишь качает головой, предупредительно выставляя перед собой руку и тем самым показывая, что пока воздержится от объятий. Тело ломило от сковывающей боли, а рана мешала нормально передвигаться. Когда омега очнулась утром, странного альфы рядом не было, за что Харуно мысленно поблагодарила небеса, и стащив у того из шкафа первую попавшуюся куртку, так как её свитер был окончательно испорчен, сбежала. — Где ты была вчера, я звонила тысячу раз, — вскрикивает блондинка, складывая на груди руки, выпячивая нижнюю губу. — Я глаз не сомкнула! — Вот, — Сакура скидывает с плеча увесистый рюкзак, и брови Яманака недоуменно взлетают вверх. — Здесь то, — срывающимся шепотом, отзывается она, — что поможет нам зажить спокойной жизнью. Никто не отнимет у нас это место! Под этим местом подразумевалась цветочная лавка покойных родителей Ино, перешедшая к ней по праву. Старенькое, обветшалое здание на первом этаже которого находился сам магазин, а на втором располагалась небольшая квартирка, в которой и жили девушки. Доход был небольшим, но Сакура и Ино старались как могли, трудились на совесть. Хватало и на аренду, но так длилось до тех пор, пока в районе не появился «хозяин». Далее, начались угрозы и требования о месячной оплате довольно внушительной суммы денег, чтобы с ними, Ками упаси, ничего не приключилось, а если не будут выплачивать — лавку сожгут дотла. Крайний срок выплаты поставили до сегодняшнего вечера. — Сакура, ты… — Ино тихонько всхлипывает, а Харуно только безмолвно кивает, — я думала, ты меня бросила! — Глупая, — цыкает девушка, покачиваясь от усталости, а Яманака уже кидается к ней на шею, заставляя зашипеть от невыносимой боли. — Там ведь деньги, да? — осторожно отстраняется блондинка, заглядывая в подернутые дымкой глаза подруги. — Где ты смогла достать такую сумму? — Это не важно, — вздыхает Сакура, отступая на шаг. — Всё не важно! — Ты странно выглядишь, — взволнованно отзывается Ино, сжимая ледяную руку Сакуры в своих пальцах. — Такая бледная… — омега невольно тянет носом, и её глаза в ужасе ширятся, — ками-сама, Сакура, от тебя так пахнет кровью! Что произошло? Ты ранена? — Давай потом поговорим, хорошо? — твёрдо произносит Харуно, отступив ещё на шаг, — спрячь деньги… — Ты снова взялась за старое, да? — заламывая руки, вскрикивает Яманака, провожая Сакуру тревожным взглядом. Сакура ничего не отвечает, лишь молча поднимается по лестнице, зажимая бок рукой. Единственное, чего она сейчас отчаянно желала — избавиться от невыносимой, пульсирующей боли в боку, которая растекалась по всему телу словно густое, горячее пламя. Даже простой вздох отдавался скручивающим импульсом где-то под рёбрами. Нужно было принять ещё обезболивающих, иначе она сойдёт с ума. На восстановление уйдет не один месяц — плачевный результат её далеко не первой вылазки, но омега не жалеет. У них были деньги, а на остальное плевать она хотела. Сакура была так же твердо уверена, что если бы не Ино, она бы давно оставила злополучный район, и перебралась в более приличное место — завязала с воровством. Она выросла без родителей, осиротев слишком рано, приходилось самостоятельно заботиться о себе и добывать пропитание. Её участь была бы неутешительной, не повстречай она одного старого альфу, который и научил её выживать. Джирайя-сама. Но Сакура предпочитала называть его эро-сенсей, потому что мужчина был писателем довольно сомнительных произведений, которые даже литературой язык бы не повернулся назвать. Эро-сенсей писал романы исключительно порнографического характера, но, как ни странно, данная писанина имела грандиозный успех у довольно большого количества читателей. Сакура же зареклась когда-либо совать свой нос в подобное безобразие, а эро-сенсей только посмеивался над ней, говоря — «всему свое время», и хитро подмигивал. Он не учил её воровству. Он учил её как правильно постоять за себя, приговаривая, что в жизни ей это пригодится намного больше, чем банальные формулы из учебника по арифметике. Арифметике, кстати, он её тоже учил, как и другим видам наук, довольно неохотно, правда, но учил. И делал это довольно хорошо, так что по уровню образования Сакура, к своим годам, даже немного опережала своих сверстников, хотя не посещала учебное заведение. Эро-сенсей был добрым, но строгим учителем. Он часто ругал омегу, и не скупился на крепкие затрещины. А Сакура была довольно упрямой и своевольной, за каждую, по её мнению, не справедливо отхваченную затрещину — рукописи эро-сенсея для нового романа подвергались серьёзным нападкам: то откуда ни возьмись появлялась куча простейших ошибок, то потеряется пара листов. Правда, потом эро-сенсей быстро уличал виновника, и Сакура получала довольно сильную, но вполне себе заслуженную затрещину. Сакура в такие моменты ненавидела старика-альфу, мысленно ругая его и корча рожицы, когда мужчина не видел. Плакала она редко, но когда это все же случалось, старик не скупился на душевное тепло, и крепко прижимал девочку к широкой груди, мягко покачиваясь с ней на коленях, и долго поглаживая подрагивающую головку, а когда Сакура, наконец, успокоившись засыпала, Джирайя-сама укладывал её в кроватку, и, подоткнув одеяло, ещё долго сидел у её постели, задумчиво бормоча под нос различные детские песенки. Он никогда не говорил, отчего не создал семью, пожелав остаться один. Да и Сакура, вскоре, перестала спрашивать, а после узнала — истинная пара сенсея не захотела быть с ним, полюбив другого альфу, который умер незадолго до их встречи. И такое бывает. Не всегда выбор встаёт в пользу истинных, и Джирайя-сама с Цунаде Сенджу наглядный тому пример. Позже Сакура знакомится с этой сварливой, своенравной женщиной. На вопрос, почему она и эро-сенсей не попробуют быть вместе, отвечает неизменно-сдержанно и сухо: — А не получится ничего, — но после тяжёлого вздоха неохотно добавляет. — Если потеряю его, точно не переживу! Сакуру пробирает до самых поджилок. Об этом сенсею не говорит по просьбе самой Сенджу, но в момент их встреч начинает по новому смотреть на эту женщину. И теперь от неё не укрываются те короткие взгляды, наполненные безмолвным теплом и нежностью, быстрые улыбки, лучащиеся радостью, и та атмосфера, что царила между этими двумя. Любовь. Она была между ними. Но Сенджу упрямо держала оборону, а Джирайя-сама смирился. Ему пришлось. Так и жили. А когда Сакуре исполнилось десять, эро-сенсей привел к ним в дом десятилетнего омегу по имени Узумаки Наруто. Так у Сакуры впервые появился друг, с которым им довелось через многое пройти вместе. Скользнув в свою комнату, Сакура осторожно прикрывает за собой дверь и вымученно выдыхает, прислоняясь затылком к твердому косяку. В тишине взвизгивает молния, и мужская куртка скользит с худых плеч, с тихим шорохом падая у ног. Харуно закусывает губу, опуская взгляд к окровавленным бинтами — ей следует сменить повязку. Наведаться к Сенджу? — думает отстранённо. Пожалуй, неплохая мысль. Эта женщина гений в медицине, и её помощь как ни кстати пригодится. Лишь бы эро-сенсею не разболтала, а то старика удар хватит. Усмехнувшись, омега с трудом отлипает от дверного косяка и шагает по направлению к кровати, но неожиданно останавливается и озирается, устремляясь взглядом к куртке, лежащей на полу. При мысли о том альфе, губы растягивает грустная, благодарная улыбка. Он спас её, а она даже спасибо ему не сказала, позорно сбежав. — Учиха Итачи, — тихо шепчет Харуно, осторожно поднимая вещь с пола, скользя подрагивающими пальцами по теплой, дорогой коже — запахи она по прежнему не ощущала. Что ж, жаль. Аккуратно повесив куртку на спинку стула, девушка задумчиво бредёт в ванную, где выуживает из шкафчика баночку обезболивающих. Выщелкивает на ладонь пять розовых таблеток, не морщась закидывает их в рот, запивая водой из-под крана. Из зеркала на неё смотрело изнурённое отражение с залегшими под глазами тенями и встрёпанными волосами, бледные губы искусаны, а глаза лихорадочно блестят. — Ками… что за ужас? — хмыкает омега и согнувшись над раковиной, омывает лицо холодной водой, пытаясь смыть липкий пот и, если повезёт, хоть немного усталости. Обтерев лицо полотенцем, девушка со стоном стягивает через голову потрёпанный, изрезанный свитер, и в ступоре замирает, глядя на себя в зеркало. На какой-то момент Сакуре кажется, что на неё обрушивается тонна кирпичей. Пошатнувшись на дрожащих ногах, омега цепляется за раковину, стискивая зубы с такой силой, что невольно закусывает щеку. Изумрудные глаза темнеют от плохо скрываемой ярости, а в горле клокочет звериный рык. На бледной коже шеи, прямо над левой ключицей, цвела багровая метка. Сакуру пробивает панической дрожью, а дыхание резко перехватывает. Зажав рот ладонью, она пятится, не зная, что делать. Тот альфа. Он, мать его, пометил её вчера. — Какого чёрта? — выдыхает она сиплым голосом, и касается свежего укуса пальцами — отдергивает руку, шипя от боли. Не показалось — правда метка. Подушечки пальцев блестят от свежей крови. К горлу подкатывает тошнота, и Сакура безвольно скатывается по стене на пол, спрятав лицо в ладонях. Он пометил ее вчера? Зачем он это сделал? — Ублюдок, — шипит омега, дрожа от ярости, и сжимает кулаки до кровавых отметин на ладонях, задыхается от негодования. — Что ты сделал со мной? Теперь точно убью тебя, чёрт тебя дери! Я точно тебя убью, — сотрясая в воздухе руками шипит она, — проберусь к тебе ночью, и отрежу тебе все выступающие части тела. Тупой альфа, что б тебя! Ненавижу… Ками, что вообще взбрело в его тупую голову? Зачем он так со мной? — Сакура? — доносится взволнованный голос подруги с первого этажа, — ты там в порядке? У тебя что-то стряслось? — Всё хорошо, Ино, — отзывается Харуно, заскулив от резкой боли, когда слишком резко меняет положение тела, усаживаясь удобней. — Я… в порядке, не волнуйся! — Правда? — с сомнением тянет та, и Сакура слышит, как скрипят ступени — Ино шла наверх. — Ты вроде как кричала, мне точно не показалось… Сакура, задыхаясь от боли, поспешно поднимается на ноги, цепляясь за косяк, ощущая, как бинты напитывает горячей кровью — рана начала раскрываться. Зажмурившись, она несколько раз выдыхает, успокаивая сердцебиение и болезненную пульсацию в боку, неуклюже накидывает на себя банный халат, запахиваясь до самого горла и подвязываясь пушистым, жёлтым пояском, спешит в спальню. Вовремя перехватывает входную дверь, не позволяя подруге пройти в комнату. — Ино, — серьезно проговаривает Сакура, хмуря брови, — я же сказала, все хорошо! Ино недоверчиво складывает на груди руки, и щурясь, подозрительно тянет носом, вынуждая Сакуру невольно задержать дыхание. — Ты никогда не умела врать, лобастая, — ну вот, началось. Сакура вскидывает брови, пытается захлопнуть дверь прямо перед носом Яманака, но та ловко подставляет носок туфли, и дверь остаётся открытой. — Ты странно пахнешь… — Ино, разве тебя не ждёт работа? — лепечет девушка, понимая, что бдительная Яманака не оставит её в покое. Теперь. — Как же покупатели? — С утра их практически нет, и ты об этом прекрасно знаешь. Впусти меня в комнату, чёрт тебя дери! Сакура упрямо налегает на дверь, но в нынешнем состоянии оказывается слабей блондинки, и та с лёгкостью просачивается внутрь, окидывая девушку надменным взглядом. — Когда я говорила, что от тебя несёт кровью, я была точно уверена, что мне это не показалось. Но сейчас я чувствую ещё кое-что, — Сакура сжимается от её угрожающего тона, — тебя пометил альфа! Охренеть просто. Что с тобой произошло вчера? Сакура стыдливо отводит глаза, обнимая себя рукой. Объяснить наличие метки на её теле было не просто — альфы просто так это никогда не делали. Метили лишь тех, кого выбирали в пару, а до этого дня Сакура была свободной омегой, и Ино об этом было прекрасно известно. — Рассказывай! — Да так, — дернув плечом, шепчет Сакура, закусывая губу, — тяпнул случайно один урод. — Случайно? — брови Ино взлетают вверх, — ты что за дуру меня держишь? Сама то себя слышишь? — Заживёт, — недовольно бросает она, полностью уверенная в своих словах. Метки приживались лишь у истинных, а у простых пар они со временем затягивались, и альфы периодически их «обновляли», заявляя свои права на выбранную омегу, чтобы другие альфы держались подальше. — Покажи, — холодно велит блондинка и Сакура, коротко рыкнув, обнажает шею, выставляя на обозрение кровавый узор от альфьих клыков. — Вот же задница! — с восхищением тянет Яманака, даже подпрыгнув от нетерпения и подходит ближе. — Как ты вообще можешь так просто реагировать? Твой альфа просто чертовски соблазнительно пахнет. Ах, Ками, что за мужчина… Сакуру передёргивает. — Он не мой, — шипит омега, — это его месть, за то что испортила его тачку… Глаза Ино загораются. — Так у вас уже было? — Ино… — тяжело вздыхает Сакура, и с трудом проковыляв к кровати, с приглушенным стоном усаживается на матрац. — Ты дура. Развязывает на себе халат, и подруга зажимает округлившийся рот ладошкой. — Вчера меня ранили, — терпеливо поясняет Харуно, подумывая о том, что повязку и вправду стоило сменить. — И я совсем случайно встретила его… — Как его зовут? — присаживаясь рядом, шепчет Яманака, а затем хлопает себя по лбу и уносится в ванную, возвращаясь с упаковками бинтов. — Перевяжешь? — с сомнением спрашивает Харуно, вскидывая бровь, заметив неуверенность в глазах подруги. — В обморок же не хлопнешься? А то мне ещё и с тобой придется возиться… — Не хлопнусь, — заверяет та, закусывая губу. — Давай, рассказывай! Сакура приподнимает руки, чтобы той удобней было снимать старые бинты, и тяжело вздыхает. — Итачи. — Звучит сексуально, — облизнувшись, вздыхает та, и Сакура едва сдерживается, чтобы не щёлкнуть её по носу. — Он красивый? — Тебя лишь это интересует? — хмурится Харуно, понимая, что Ино уже ничто не исправит. — Я едва кони не двинула, а ты думаешь только об одном! — Прости, прости, — состроив щенячьи глазки, канючит блондинка, а Сакура лишь фыркает. — Я жутко рада, что ты жива! — она тяжело вздыхает, и Харуно закатывает глаза, стискивая зубы. — Так он красивый? — Ино… — Ну, а что? — Заурядный. Простой, тупой самец, которому я вырву клыки, как только встречу. — А, может, это истинная любовь? — хитро сощурившись, поёт Яманака, осторожно снимая с её тела последний слой окровавленной повязки, и на мгновение взглатывает, бледнея. — Исключено, — качает головой Харуно, с тревогой наблюдая за подругой. Она то запаха крови не ощущала, а вот Ино, судя по внезапной бледности, было не сладко. — Он не может быть моим истинным. Ино лишь пожимает плечами, обтирая рану кусочком смоченного анестетиком бинта. — Истинных невозможно не узнать, один запах, говорят, способен сбить с ног. У тебя так не было? Сакура невольно приоткрывает рот, не зная, что ответить. О таблетках Сенджу она благополучно умалчивает. — Нет, — наконец, отзывается девушка, сглотнув. Морщится от боли, когда Ино накладывает новые бинты, а в душе зарождается неясная тревога, — ничего подобного… Кажется, она только что солгала. Но Сакура упрямо отбрасывает от себя противоречивые мысли, предпочитая думать, что это и вправду лишь глупая насмешка альфы. Сакура была настолько сбита с толку, что даже не знала, как ей быть. Итачи поступил нечестно, по отношению к ней. Он поступил с ней жестоко… — Возможно, ты права… — доносится до неё голос Яманака, и Сакура смаргивает невесёлые мысли, обращая всё своё внимание на лицо подруги. — Хоть что-то должно было между вами проскочить однозначно. Это природа, бессмысленно отрицать действительное. Но, Сакура, — Яманака тяжело вздыхает, — я ещё ни разу не встречала альфу, который бы вот так запросто раскидывался метками. Подумай об этом, и пообещай мне ещё кое-что? Сакура встречается с ней глазами. — Больше не смей так рисковать своей жизнью. Сакура видит слабый блеск зарождавшихся слёз в глазах подруги, и внутренности скручивает чувство вины, она спешно кивает, а блондинка грустно улыбается в ответ. — Обещаю, — хрипло шепчет Сакура. — И наведайся к Сенджу, — строго отвешивает Ино, — такие раны так просто не заживают. Пусть взглянет, а то не хватало ещё какое заражение получить. — Я знаю. Иди в лавку, — кивает Сакура, услышав звук колокольчика на первом этаже, — пришли покупатели. — Отдохни, — дверь за девушкой тихо затворяется, и Сакура облегчённо выдыхает, падая на постель. Обезболивающее действовало, загоняя боль в рамки и понижая болезненные частоты до самого желанного минимума, так что Сакура могла дышать намного спокойней, расслабляясь и прикрывая глаза. Но её голову так и не покидала мысль о мерзавце Итачи, и злость калила нервы до зубного скрежета, подначивая омегу явиться к альфе в дом и отомстить. Как именно, она ещё не решила. Возможно, стоило вскрыть сейф и обнести его начисто. Ведь есть же у этого альфы в доме сейф? Наверняка есть, а деньги лишними не бывают. Сакура вновь открывает глаза, устремляясь взглядом в потолок, сегодня вечером придут люди нового «хозяина», чтобы забрать деньги за лавку. Сакура знала, что требуемая сумма лишь начало, и стоит им получить желаемое, в следующий раз планка вновь повысится. Сейчас же их, так сказать, проверяли. Той суммы, что ей удалось добыть, хватит с лихвой, даже ещё останется на следующий месяц, но всё же нужно было как-то решать эту проблему. Вчера она едва не погибла, рискуя жизнью. Кто знает, что с ней случится в следующий раз? Она уже подумывала о том, чтобы забрать Ино и сбежать, но от мысли, что подруге придется навсегда покинуть место, которое она по праву могла назвать своим домом, где родилась и выросла, Сакуре становится невыносимо горько. С этим она смириться не могла и молча терпела, оставаясь рядом. Ведь ей, по сути, тоже некуда было податься. И вновь Сакура жалеет, что ей не посчастливилось родиться альфой. Ей так недоставало их силы, тогда она бы защитила это место и Ино, и их бы больше никто не посмел обидеть. ****** Наруто скрипит зубами, выдавая нечто сродни между оскалом и защемлением лицевых нервов, за что сразу же получает строгий выговор и подзатыльник от администратора. Ему вручают в руки блокнот, и едва ли не пинком выгоняют в зал, приказав проследовать к посетителям, чтобы принять заказ. Наруто едва не выматерился, ему сразу не понравились эти посетители, а именно — двое альф, с довольно крепкими, тягучими запахами. Их взгляды омеге тоже не понравились — жадные и липкие, отчего возникла неожиданная мысль вымыться с мылом, но Наруто лишь только поджимает губы, и на негнущихся ногах идёт к клиентам. — Добро пожаловать в наше кафе, — в привычной манере начинает Узумаки, как можно приветливей улыбаясь, и коротко кланяясь мужчинам, — могу я принять ваш заказ? — Какой забавный омежка, — задумчиво сложив руки на груди, тянет блондин, оценивающим взглядом скользнув по угловатой фигуре вспыхнувшего парня. — Хм, — Хидан усмехается, покусывая зубочистку, и так же бегло осматривая Наруто с головы до пят. — Ничего так, смазливенький! Эй, пташка, — альфа резко перехватывает руку изумлённо охнувшего Узумаки и дёргает на себя, пытаясь усадить себе на колени, — присядь-ка… Наруто невольно приоткрывает рот, не ожидая такого, и беспомощно плюхается на мускулистые бедра мужчины, лазурные глаза ширятся на загорелом лице. — Полегче, Хидан, — Кимимаро с отсутствующим видом утыкается в меню, лениво перелистывая страницы, — мы не за этим сюда пришли. — А за каким хером тогда? Наруто, пользуясь моментом, быстро вскакивает на ноги и пятится от злополучного столика. — Принеси нам два кофе, — с безразличием бросает блондин, и Наруто мгновенно ретируется. — Вот мне твой кофе вообще никуда не всрался, — недовольно бубнит Хидан, провожая мальчишку цепким взором ледяных глаз. — Вечно ты такой, держи себя в руках. Ты напугал его, — терпеливо поясняет альфа, замечая интерес со стороны друга. — Будь немного сдержанней! — Я б его прямо здесь трахнул. — Хидан, с омегами так нельзя! — Да отвали ты! Где там твой сраный кофе? Когда Наруто влетел на кухню, его колотило мелкой, панической дрожью. То, что сейчас произошло, казалось, выбило у него все остаточное желание когда ещё либо приближаться к альфам ближе, чем на два метра. Этот пепельноволосый блондин Хидан только что в грубой форме пытался его облапать, и Узумаки видел, насколько дикими были его глаза. Так что, видимо, этим дело не закончится — такие ублюдки просто так не отстают. Выходить в зал не хотелось абсолютно, но администратор уже смерил его неодобрительным взглядом, мысленно окрестив лентяем, благополучно закрыв глаза на произошедший инцидент. И Наруто сразу же догададывается, кого уже выставят крайним и снимут половину месячной премии. Блондин яростно скрипнул зубами, обнажив клыки, и наспех приготовил две чашки кофе, смачно плюнув в одну из них. Деловито хмыкнув под нос и придерживая тремя пальцами поднос, он, под прожигающим взглядом администратора, уточкой поплыл в зал. Будет вам кофе, господа. Попав в поле зрения Хидана, Узумаки трижды проклял себя за то, что ему не повезло родиться омегой. — Надо было ещё и нассать тебе туда, ублюдок грёбаный, — широко улыбаясь, шикает Наруто, неизбежно приближаясь к проклятому столику. Нервы натягивались со скоростью пулеметной очереди, угрожая выдержке и ставя нервную систему под угрозу. Этикет требовал улыбки, а Наруто жалел, что не прихватил с собой разделочный нож. К людям с ножом всегда относятся с уважением, а Узумаки в этом отчаянно нуждался. Глаз нервно дёргается, когда до столика остается не более пяти шагов. Хидан хищно скалится, пошло пробегаясь по губам языком, и омегу ведет от отвращения. Поднос вздрагивает в руке, звякнув чашками — главное, правильно подать нужную. — Ваш кофе, — елейным тоном извещает омега, мгновенно расставив чашки и заслонившись подносом. Исторгает мученический стон, когда запястье оплетает альфья ладонь. Хидан откровенно слетает с катушек, а Наруто нехило подкашивает от такой прыти. Он рывком склоняется перед пепельноволосым, почти ложась на стол, встречаясь с ним глазами, и выдыхает через сомкнутые зубы — откровенно посылая нахер. — Отсосёшь мне? — Узумаки охреневает от ситуации, в который раз убеждаясь, что начальство у него полное дерьмо, и что его интересы ставят на уровне плинтуса, руководствуясь одним — клиент всегда прав. — А не пошёл бы ты? — застревает на выдохе. Но вниманием завладевает информация на экране громадной плазмы, висящей на стене — утренний выпуск новостей. Ограбление известного скульптора. Далее следует информация с видеокамеры, и Наруто невольно мрачнеет, узнавая в гибкой фигуре, облаченной во все чёрное, свою подругу детства. Камере удается заснять тот момент, когда девушка стремительно вскакивает на кованую изгородь, убегая. Лазурные глаза парня невольно ширятся на лице. — Подозреваемый, возможно, ранен, — слышится голос диктора, и Узумаки цепенеет, приоткрывая рот. Сакура, мать твою, что за дерьмо я только что увидел? — Слушай меня, — его лицо грубо сжимают пальцы Хидана, разворачивая к себе, — когда я с тобой разговариваю, жалкая сучка. Горячее дыхание альфы опаляет загорелое лицо Узумаки, заставляя омегу невольно зажмуриться и презрительно фыркнуть. Перехватив запястье мужчины, Наруто с силой выворачивает кисть под немыслимым углом, с вожделением улыбнувшись, услышав характерный треск костей и незамедлительный матерный вскрик. Чужая рука сгребает рубаху на его груди, заставив Узумаки едва ли не рухнуть лицом об стол, но омега вовремя группируется, выворачиваясь из неумелого захвата. Альфа рычит от негодования, а Узумаки мгновенно распрямляется, и схватив со стола чашку, выплёскивает её содержимое прямо в перекошенное от гнева лицо Хидана. Кимимаро отстранённо хмыкает, с безразличием наблюдая за происходящим, даже не собираясь вмешиваться — попивает горячий кофе, удивлённый воинственным настроем омеги. Искоса наблюдает за озверевшим другом, делает ставку на прыткого официанта, который красноречиво выставляет средний палец, посылая Хидана в немыслимые дали, и под разъяренный рев последнего, галопом уносится прочь, опрокидывая стулья, и снося столы. — Удивительный омега, — улавливая лёгкие нотки цитрусовых в запахе официанта, задумчиво шепчет Кагуя. — Надеюсь, бегаешь ты так же быстро, как и говоришь? Мой друг тот ещё ублюдок… Счёт, пожалуйста, — выдыхает он, прикрывая усталые глаза, и потирая переносицу. Суматоха вокруг его мало интересовала. Страшно хотелось спать. Наруто ещё никогда так резво не бегал. Грудь разрывало от лихорадочного дыхания, сердце колотилось где-то в заднице, а на горизонте, проворно перебирая ногами, маячила фигура пепельноволосого альфы. — Стой, сука, — Наруто заметно придал скорости. Хидан был похож на машину-убийцу — алые радужки прорезали склеры пульсирующим, обжигающе-раскалённым свечением. Ну да, конечно, взял и сразу же остановился, — выжимая на полную, думает блондин, огибая людей и фонарные столбы. — Иди ты в жопу! — Чё сказал? Я тебя натяну, как поймаю, шкура! Псих какой-то. Факт остаётся фактом — альфа намного выносливей омеги, и обоим это было прекрасно известно. Особенно если этот альфа зациклившийся на убийстве неуравновешенный маньяк. Наруто несся на полной, но расстояние, разделявшее их с Хиданом, заметно сокращалось. — Блять… Цепкая рука вскользь проходится по плечу, отчего Наруто едва не хватает сердечный приступ. Поймает и жопа. Омега уворачивается, пригибаясь, берет левей, а Хидан ёмко матерится за спиной, но не отстаёт. Бежит ровно, дышит спокойно. Что б тебя, урод. Узумаки понимает, что заведомо проигрывает на короткой дистанции, его выносливость сдувалась словно воздушный шар, и потому омега резко предпринимает отчаянную попытку — на полном ходу вцепляется в фонарный столб, выворачиваясь навстречу преследователю, свечкой выбрасывая вперёд ноги. Плечевые суставы трещат от силы веса, по инерции направляя тело по указанной траектории — он с двух ног бьёт прямо в грудь изумлённо охнувшего Хидана — обрушивает его с силой отдачи, и сам заваливается на спину, задохнувшись от чудовищной боли, на несколько секунд выпав из реальности, славливая перед глазами причудливые узоры, задыхаясь от недостатка кислорода. Хрипит от точного удара под ребра — альфа быстрей оказывается на ногах. Плохо. Рассекает губу — удар поставлен просто отлично. Наруто вновь уносит за пределы сознания, заставляя судорожно хватать ртом воздух, глотая собственную кровь. Но уроки Джирайи-самы тоже даром не проходят — омега быстро приходит в себя, блокируя следующий удар нависшего над ним Хидана, бьет в ответ, сбивая костяшки. Слышит глухой стон, и резко перекатывается на живот, приподнимаясь на локтях. Кидается вперёд, прочь от этого психа, и сам не понимает, как выскакивает на проезжую часть, с ужасом уворачиваясь от сигналящих машин, теряя бдительность. Он падает на лопатки, когда одна из машин задевает его бедро, заставляя зашипеть от невыносимой боли — заслоняет лицо, понимая, что сейчас попросту погибнет. Свет фар ослепляет. Наруто зажмуривается, задерживая дыхание. Сжимается от страха, не желая смириться с неизбежным, слышит визг шин. Сердце замирает. Улавливает над собой фигуру в черном. Нет, не Хидан. Ониксовые глаза, угольно-черные встрепанные волосы, пиджак, галстук… Незнакомый парень. Наруто видит, как он заслоняет его собой, отталкивая Хидана, а тот с силой бьёт его по лицу. — Я вас обоих прикончу, — ревёт пепельноволосый, кидаясь к Наруто. ****** Сакура морщится, когда темноту прорезает яркий свет, а ушей достигает вибрация — мобильник беспокойно возился по прикроватной тумбе, обрушивая на своем пути различные баночки и бутыльки. — М-м, — стонет в трубку, утирая дорожку слюны из приоткрытого рта, — да? — Разбудил? — вкрадчивый, бархатный голос ласкает сонное сознание. — Нет, — откровенно лжет, утопая в подушке, пытаясь говорить бодрым голосом. Не сразу понимает, кто ей звонит. Слышит лишь тихий смех на том конце и мгновенно приходит в себя, холодея от злости, приподнимается на локте, отводя телефон от уха — неизвестный номер. Долгая пауза. — Спала, значит, — вновь слышит из трубки, и изумлённо вскидывает брови. Садится, лихорадочно выдыхая, когда бок режет невыносимой болью. — Ты? — шипит словно змея. — Откуда узнал мой номер? — Есть кое-какие связи, — невозмутимо отвечает Итачи, скручивая внутренности Сакуры неясной дрожью. — Оставь меня. Не звони больше, — она не просит. Приказывает. Хмурится, нажав на сброс, блокируя телефон, откидывается на подушки. Короткий выдох. Вибрация. Входящий с того же неизвестного. Итачи Учиха. — Я же сказала… — Злишься? — его тихий смех пробирает до самых кончиков пальцев. Сакура негодовала. — Ты пометил меня, — с ненавистью шипит она, сжимая трубку до зуда в ладони, — а теперь спрашиваешь, злюсь ли я? Я ненавижу тебя, чёртов ублюдок! — Полегче, — обдает холодом, и брови Харуно изумлённо взлетают. Её прошивает нервной дрожью — возможно, и вправду перегнула палку, но ей было до лампы. — Послушай, сделай милость, отвали. Хорошо? Заживёт твоя метка — подожду. И забуду тебя как страшный сон… Тягучий смех с того конца провода. Сакура крепче вцепляется в трубку, недоумевая, улавливает его шумное дыхание. Невольно выдыхает в ответ. Сама не понимает почему, но краснеет. — Не заживёт. Изумленное молчание. — Это ещё почему? — А сама как думаешь? Молчит с минуту, лихорадочно соображая. Ненавидит, когда отвечают вопросом на вопрос, но альфа на том конце провода был явно настроен решительно. — Это невозможно… — голос ломается от нервного напряжения, бок отдает пульсирующей болью. Сакура жмурится до слёз в уголках глаз, категорично качает головой. — Неправда! Итачи какое-то время молчит, выдерживая паузу, словно тоже размышляя над услышанным. — Ты не чувствуешь мой запах, верно? — его слова бьют в самую цель, а омега лишь поджимает губы, уверенная только в своей правоте. — Чувствую, — откровенно лжет она, хищно щурясь, — и мне на него плевать. Ничего грандиозного — ты не мой истинный. Ты ошибся. Она слышит, как он задерживает дыхание, замолкая. — Сакура… Линию перебивает новый входящий звонок, заставляя Сакуру отвлечься от чарующего, глубокого голоса альфы. Девушка отстраняет трубку от уха и видит на экране до боли знакомое имя: — Наруто?! — Что случилось? — дрожь её голоса перенимает и Итачи, но Сакура уже не слушает. Переключает линии. — Наруто? — воскликивает она, — Наруто! — Сакура? — Узумаки на том конце провода выдыхает с явным облегчением, но от этого беспокойство Харуно никуда не делось. — Ты в порядке? — Я в порядке, — торопливо заверяет она, вновь неуклюже усаживаясь на постели и хватаясь за бок. — Ты давно не звонил, всё хорошо? — Я недавно видел выпуск новостей, — парень тяжело вздыхает в трубку, а затем слышится подозрительный шорох, от чего Сакура нервно вздрагивает. — Сакура. Девушка замирает услышав совсем не голос Наруто. С ней говорила Сенджу. — Цунаде? — брови Харуно изумлённо взлетают. — Она самая. Немедленно приезжай. Сакура лишь закусывает губу, бегая глазами из стороны в сторону — тон Сенджу не предвещал ничего хорошего. А Харуно было прекрасно известно о крутом нраве этой женщины. Затылок обдаёт ледяной волной панического страха, даже эро-сенсей ни за что бы не сравнился в мастерстве выдерживать ледяную невозмутимость, будучи полностью вышедшим из себя. Сакуру пробило лёгкими нотками беспрекословного подчинения, навеянным вкрадчивым, но твёрдым голосом Цунаде. Сакура знала — Сенджу в бешенстве. И если она сейчас не встанет и не сделает так, как было велено — эта женщина явится сама. Вот чёрт… — мысленно шепчет Харуно, кивая в трубку. — Скоро буду. И нажимает на сброс. Когда экран вновь загорается от входящего звонка, Сакура уже со стоном поднимается с постели. Морщится, когда видит тот неизвестный номер от Итачи, но трубку брать не решается. Позвонит и отстанет. Он звонил пять раз. Так гласило оповещение, когда Сакура, переодевшись, все же берёт в руки телефон. Презрительно фыркнув, невольно накрывает ладонью метку от его зубов. Нужно будет обязательно спросить у Сенджу, сколько продлится побочный от препарата, и сколько времени понадобится на то, чтобы альфья метка полностью исчезла с её кожи вместе с чужим запахом. Когда с неизвестного номера приходит смс сообщение, Сакура хмурится, думая о том, читать или нет, и что мог ей написать этот ублюдок? Заносит палец над иконкой всплывшего оповещения, теряясь в догадках, но в последний миг нажимает на «отмену». Тяжело вздыхает, застегивая ворот спортивной кофты темно-малинового цвета, скрывая метку. И бросив на себя быстрый взгляд в зеркале, осторожно, чтобы не потревожить рану, шагает из комнаты. По лестнице спускается стиснув зубы до ломоты в дёснах, с каждой ступенькой ощущая, что боль только усиливается — бинты напитывались кровью. — Проснулась? — Ино с тревогой заглядывает в бледное лицо подруги, когда та, наконец, нетвердым шагом, придерживаясь за стены, входит в лавку уставленную всевозможными цветами. — Как ты? — Отъеду ненадолго, — цедит Харуно, понимая, что стоило принять ещё обезболивающих. — Который сейчас час? — Начало седьмого, — отзывается Ино, выходя из-за стойки. — Куда ты? Люди от хозяина придут в девять… — Я быстро, — кивает Сакура, направляясь к двери. — К Цунаде. Яманака с облегчением выдыхает, кивнув. — Передавай привет! — Хорошо.