Good winner

Лэнс ненавидел быть седьмым колесом. Неудобное ехать повозке с пятью колесами, так представьте же себе, какой дискомфорт испытывает несчастная телега на семи. А если считать всех, и Корана, и нынешнего паладина Синей – принцессу, получалось ровнехонько семь. Лэнс ненавидел прокалываться. Ненавидел делать что-то не так, но отчего-то у судьбы на него были совершенно другие планы: он делал что-то не так ежесекундно, вызывая всеобщий звонкий смех и все больше мелких осколков стекла, режущих по гортани с каждым вздохом. Лэнс ненавидел доставлять неприятности. Лэнс ненавидел, когда ему помогали, а помощь, так уж сложилось, нужна ему была, особенно последнее время, более прочего. Лэнс ненавидел быть беспомощным. Он ненавидел делать всю команду беспомощной, а ведь только так можно назвать телегу о семи колесах. Свет резанул сквозь веки болезненной вспышкой и белизной. МакКлейн, не открывая глаз, мог с уверенностью сказать, что произошло и где он: он облажался. Снова. Криопод вновь исправлял ошибки кубинца, ставя того на ноги. Сначала, перед глазами всплыла голубая пелена стекла и лишь затем память, память, память… Лэнс скривился, невольно напрягая тонкие ломкие пальцы. Он проигрался. И кому? Даже неизвестно кому! Следующим кадром в голубых глазах отразился знакомый зал. Свет был приглушен, но все равно резал так, что МакКлейну приходилось жмурится. Впервые он очнулся до того, как откроется криопод. Кубинец не был даже уверен, что это возможно. Но белые громадные стены, пустое пространство и темнота звездного космоса за окном глядели в голубые глаза Лэнса сквозь тонкую грань стекла. Руки не слушались, лишь судорожно сокращая мышцы в бесцельном порыве ярости. МакКлейн плакал. Сжимал губы и плакал, чувствуя, как соль оставляет дорожки на щеках. И чувствовал горькое осознание, что слезы эти не высушит легкий ветер. В следующий миг все перед глазами резко прояснилось, и судорожный вдох гулко вырвался в огромное помещение, когда стекло съехало в сторону, выпуская МакКлейна на волю. Кожу сковал холод в первый миг, а затем ненавистные залы накренились на бок и Лэнс почувствовал, что первый шаг не удался. Он готов был услышать, будто со стороны, как всегда в последнее время, грохот собственного ломкого тела об пол, готов был вновь потирать ушибленные места и оглядываться в поисках… кого? А это не важно. Потому что он готов был вновь очнуться в пустом помещении. Он был готов вновь быть один. Но вместо всего этого кубинец резко выдыхает, когда его неловко и явно наскоро подхватывают чужие надежные руки. - Лэнс? – звучит знакомый голос, выговаривающий имя кубинца «по-богатому», с таким элегантным акцентом. – Лэнс, ты в порядке? МакКлейн только успевает удивится силе принцессы, раз она смогла удержать его неуклюжее тело, но, прерывая его мысли, горячим дыханием прямо по лицу скользит второй голос: - Лэнс? Черт, может его еще в криоподе подержать? Он совсем плох… - Маллет? Ты ли это? – выдыхает сквозь тонкую улыбку предмет разговора, не двигаясь вовсе, не поворачивая головы. - Не так плох, как может показаться. – смеется принцесса, вдруг появляясь в поле зрения МакКлейн. Лицо Аллуры выглядит еще более обеспокоенным, чем обычно, - С тобой точно все хорошо? - Абсолютно. – кивает Лэнс, опираясь на локти, то и дело обнаруживая пальцами чужие, держащие его руки. Через еще секунду зрение проясняется совсем. Зал пуст, судя по неяркому свету сейчас вечер, или около того. Лэнс садится, заслоняя лицо ладонью, а потом смотрит прямо в две пары взволнованных глаз. Перед ним на коленях сидит принцесса Аллура, чья кожа будто посерела, а прекрасные волосы свалялись в неудобной прическе. Рядом с ней как-то настороженно, напряженно сидит Кит. Кит выглядит очень усталым, будто забыл слово «сон» на много ночей. Лидер Вольтрона смотрит прямо в глаза кубинцу всего пару мгновений, а потом, будто увидав там что-то, или, напротив, не найдя желанного, отводит стальной взгляд. - Аллура вовремя заметила, что тебя нет на ужине… - начинает Когане. - Ой, дай угадаю, а ты бы еще пару дней просто радовался, что я стал говорить поменьше? – язвит МакКлейн, оскаливаясь. Кит вздрагивает всем телом, бросает еще один взгляд прямо кубинцу в глаза да так, что Лэнсу кажется будто в мареве глаз напротив проскакивают желтые искры, и говорит резче прежнего: - Готов клясться, с ним все в порядке. Я скажу команде. Он рваным движением разворачивается, выпрямляя плечи в идеальную прямую и идет к выходу из гулкого зала: - По-моему, ты расстроился, что я жив! – смеется вдогонку Лэнс, а затем резко опускает вниз голову, кривя улыбку. Зачем он это делает? Кому и что пытается доказать этой враждой и ненавистью? Зачем ставит все новые стенки, покрывая их ядовитыми шипами? Зачем он сам, вот этими руками, которыми сжимает сейчас собственную голову, рушит шаткую свою дружбу с новым лидером? Да дружбу ли? Зачем кому-то, тем более непревзойдённому Киту – Я слишком крут для этого мира – Когане, водить дружбу с седьмым колесом и без того худо сколоченной повозки? - Зачем ты с ним так, Лэнс? – укоризненно качает беленькой головкой Аллура, подавая МакКлейну руку. – Он ведь спас тебя. - Спас меня! – фыркает Лэнс, - На свою голову… Мог бы и не спасать для всеобщего спокойствия. - Ну что ты вновь такое несешь?! – дает слабый покровительственный, да, так говорит Лэнс самому себе, подзатыльник кубинцу принцесса. - Сколько я провел в криоподе? - Всего один земной день. Но если б Кит нашел тебя на пять минут позже, я не знаю, как долго тебя пришлось бы лечить. К тому же, земной день в криоподе это уже не мало. Но не бойся, мы со всем без тебя справились. Лэнс кивает на спокойную и радостную улыбку принцессы, но в сердце болезненно колит от ее слов, призванных успокоить паладина. Конечно, они справились. И Лэнс сам душит в себе эти мысли, стараясь погасить пожар ненависти к… к другим ли? К себе? Ведь именно из-за него они были вынуждены справляться, из-за его неумения оценить ситуацию, вовремя что-то сделать. Ведь тот же Кит: никудышный лидер, надменная морда, одиночка по сути, он смог бы сделать хоть что-то, а МакКлейн… - Что собственно случилось? – задает вопрос принцесса, легко касаясь плеча Лэнса, от чего тот мелко вздрагивает. – Ты должен будешь рассказать нам всем. - Да-а-а, - тянет кубинец. – Да я и сам еще не уверен в том, что же все-таки произошло…