Good winner

- Лэнс, ты мне друг? – серьезно задает вопрос Ханк, кладя руку на плече МакКлейна. От этого движения Лэнс немного оседает, будто кренясь под тяжестью. Слабость в ногах еще не покинула его, а фантомная горечь на губах не дает покоя. - Ханк, дружище, как ты можешь такое спрашивать? – улыбается криво кубинец, пытаясь стряхнуть с плеча руку друга и чувствуя какой-то подвох в таком простом и ясном вопросе. - Нет, ты скажи, МакКлейн, ты нам друг? – присоединяется Пидж, подныривая под руку паладина красного льва и оказываясь перед его голубыми глазами. – И да, это вопрос с подвохом. Лэнс прячет глаза, готовясь сказать уверенное «да», но раз вопрос официально с подвохом, ему официально есть чего бояться. Поэтому кубинец все же уводит взгляд, расслабляет и сводит вперед усталые плечи и как можно тверже говорит: - Да. А у вас были сомне… Но стоит МакКлейну снова вздернуть взгляд и предъявить претензию друзьям, как его прерывает злобный крик Пидж: - Тогда скажи на милость, какого хера ты решил подохнуть?! - Пидж! Следи за языком! – недовольно отрывает взгляд спокойных и неожиданно выспавшихся глаз Широ от какого-то неземного чтива, к которому экс лидер Вольтрона весьма пристрастился. - Сэр, да, сэр! – выпаливает Гандерсон, кривя губы и отдавая честь Широгане. - Не та рука, кадет… - качает тот головой, но продолжает читать, более не обращая внимания на младших. Лэнс же успевает увернуться от руки Ханка, принять более непринужденную позу и облокотиться на край стола. Все тело действительно ломит, и МакКлейн начинает подумывать, что, как бы то ни было обидно, Когане был чертовски прав: еще пары часов в криоподе ему не хватало. - Знаешь, дружище, - начинает Гаррет, укоризненно смотря на товарища так, что синий взгляд вновь хочется увести, да и самому владельцу взгляда сбежать, - Я бы выразился помягче, но я, как никогда, солидарен с Пидж. - Я… - тянет Лэнс, зарываясь рукой в теплые вихры, а потом выдыхает рвано. – Простите, ребята. Я постараюсь больше не умирать. Ханк несмело сжимает его в дружеских объятиях, и Лэнс непривычно чувствует, как в груди расползается неподдельное тепло, по которому он скучал так давно. Потом МакКлейн слышит спокойный, покровительственный смешок Широ, и становится совсем хорошо. Все встает на абсолютно свои места. И пускай Лэнс знает, не на долго, но сейчас он может мягко коснуться слабой еще рукой спины друга и услышать смешливое от Пидж: - Ловим тебя на слове. И даже в холодных коридорах замка, так далеко от солнца, кубинцу иногда бывает тепло и уютно. Проблема в том, что последнее время все реже и реже. Лэнс скучает по солнцу. Когда в обеденном зале появляются Аллура и Коран, все спокойно усаживаются за стол, направляя взгляды на Лэнса. - Мы проверили диагностику, но нам все еще интересно, что с вами произошло поконкретнее, молодой человек. – цокает языком Коран. Лэнс, хоть и сидит, но все же ясно ощущает слабость, вновь накатывающую терпкой волной, и зашуганный ритм сердца, что заводится испуганно и загнанно. - Да, Лэнс, ты обещал все рассказать. МакКлейн вздергивает взгляд на принцессу. Он до сих пор не определился еще, нравится ему ее странный акцент, нравится ему холодноватое аристократичное «Лонс», или раздражает до судороги во всем теле, до сжатых слишком крепко кулаков, побелевших узловатых пальцев. Потому что еще недавно имя его в ее исполнении вызывало лишь сладкую дрожь и невозможную тянущую боль в груди. Лэнс не знает, не хочет узнавать, ушла ли эта боль до конца, но на имя свое из уст принцессы отзывается до сих пор дергано, каждый раз будто получая пощечину, звонкую и оставляющую долго послевкусие обиды, не боли. - Да, я обещал. – кивает он, когда ловит на себе, наконец, все взгляды: даже Широ оторвался от книги. – Только… Кубинец обводит взглядом разнообразное застолье. Он натыкается на теплый шоколадный взгляд Ханка: старый друг смотрит бережно и так, что в сердце сразу растекается в стороны ощущение спокойствия; ловит переливы неземного лилового и розового в огромных глазах Аллуры: что бы там ни было, тревога в глазах друга, человека, что, он знает, всегда поддержит, которому он может доверится, тоже заставляет расслабиться и улыбнутся; видит темноту почти черных глаз Широ, которого так привык считать сильным лидером, которому до сих пор верит и доверяет безоговорочно; видит хитрую светлую теплоту ореховых глаз Пидж, которая, он так привык, пошутит, подколит, но никогда не бросит; видит даже вечно веселый, но сейчас тоже полный страха и волнения взгляд советника принцессы. Лэнс видит столько волнения в этих глазах, что сам стыдит себя за все, сказанное ранее у лапы синего льва. Только вот… - А разве наш Самый Лучший На Свете Лидер – Кит Когане не должен быть здесь? – вздернул брови Лэнс. - Я вместо него. – укоряюще улыбнулся Широгане. - Ну слава богу! Я всегда говорил, что ты самый лучший лидер, а мал… - Лэнс. – спокойно прервала его Аллура. Она вновь была беспокойна, как никогда. – У нас мало времени, объясни в общих чертах, что случилось там, в ангаре. Лэнс открыл было рот, но потом вновь его захлопнул. Главная проблема была в том, что он не решил еще толком, что собирается рассказывать товарищам по команде, а какие подробности планирует удержать при себе. Чем дольше паладин размышлял о произошедшем, тем быстрее сползала искренняя улыбка с его лица, тем явственнее вспоминались обидные слезы, ошибка, тем больше подробностей решено было подвергнуть забвению. МакКлейну более всего на свете не хотелось признавать свою слабость. И все беспокойство, все волнение за него команды вдруг стали противны в миг, как ненужная жалость к слабому больному. Ему не хотелось быть жалким. Не хотелось видеть так много страха за очередную его глупую ошибку в глазах друзей. Теплая дружеская атмосфера за столом начала стираться незаметно, будто выветриваясь из воздуха вместе с ароматом остывающего чая. Лэнс улыбнулся вновь, натягивая судорожными движениями так привычную маску, но во всех взглядах, что он ловил на себе, он не видел более теплоты и успокоения, лишь упрек и жалость, ненавистную ему жалость. - Ну, я был в ангаре… - начал он свой рассказ, заранее продумывая возможные ходы к отступлению. - Зачем? – тут же тревожно и строго подал голос экс-лидер Вольтрона. - Я хотел поговорить в Красным… и с Синей. – прибавил Лэнс, чтобы не врать уж совсем. – А потом там появился кто-то. Я сам не знаю кто! Не успел рассмотреть… - Как появился? - Вошел, - запинается Лэнс. – Вошел прямо через ворота ангара. - И все не вылетело в космос? Его не заметили системы? – неверяще поправляет очки Пидж. - Да откуда мне знать?! – взрывается МакКлейн и тут е корит себя за излишнюю вспыльчивость. – Откуда мне знать? Он появился там, а потом я потерял сознание. Все. Кубинцу самому ясно, что вранье его не достаточно убедительно, и команда понимает это тоже. Об этом красноречиво свидетельствуют изломленные брови девушек и сжатые губы лидера. Аллура хочет что-то сказать, но Широ прерывает ее быстрее, молчали прося оставить все на своих местах, за что паладин Красного Льва ему безмерно благодарен: - Хорошо, Лэнс. Ты не знаешь, что с тобой конкретно произошло? Лэнс мотает головой. - Криопод показал, - Коран еще раз глядит в принесенные с собою бумаги, - Достаточно сильное отравление. Это помимо слабого истощения, недостатка воды в организме и разбитых рук… - Спасибо, Коран. Я понял, что мое здоровье отвратительно. – неожиданно взвился МакКлейн и с быстрой молнии выскочил из-за стола. Коридоры был пусты и холодны. Даже в теплых взглядах команды Лэнс упорно видел лишь упреки и холод, бесконечный холод, сковывающий кожу. Даже теплые дружеские объятия казались недостаточно теплыми, чтобы согреть. Чувства мороза на щеках стало постоянным спутником кубинца теперь. Он так скучал по солнцу.