Сказка, рассказанная до конца

      Сидя в своей стеклянной темнице, Браер быстро потеряла счет времени. Казалось, что с тех пор, как Фейбл покинула комнату, прошла уже целая сотня лет. Именно столько будущей Спящей Красавице предстояло пробыть во сне, прежде чем её пробудит поцелуй Прекрасного Принца. При этом в тексте её сказки не было ни слова о превращении в уродливую лягушку, а банка никак не могла заменить уютную спальню. Единственное условие, которое в самом деле удалось соблюсти − это высота. Склянка с узницей стояла на самом краю верхней полки массивного стеллажа из тёмного дерева, тесня собой множество предметов, о предназначении которых Браер даже не хотела догадываться.       Наконец утомившись от звуков собственного кваканья, она продолжила сидеть молча, обреченно оглядываясь по сторонам. Сквозь прозрачное стекло девушке удалось различить лежащий рядом металлический пинцет, который ей в нынешнем состоянии казался теперь просто огромным. Тонкие, изогнутые книзу концы, напоминавшие парное жало ядовитого насекомого, были покрыты бурыми пятнами. Неподалеку темнели пучки шерсти, туго смотанные и перевязанные красной нитью. На круглой деревянной подставке в полумраке поблескивал чёрный полупрозрачный кристалл, огранкой напоминающий шестиконечную звезду.       По левую сторону от банки Браер заметила небольшой бархатный мешочек. Тонкие завязки, стягивающие его верх, ослабли, позволив содержимому просыпаться. Поначалу девушке показалось, что это всего лишь пригоршня заостренных речных камней, но, всмотревшись повнимательнее, она поняла, что видит чьи-то зубы. Осколки неправильной формы давно утратили былую белизну, покрывшись матовым жёлтым налетом и глубокими черными впадинами. О том, кому эти зубы когда-то принадлежали и каким образом покинули своего хозяина, нигде не упоминалось, а самой Браер совершенно не хотелось этого знать. Едва сдержав очередной прилив отвращения, она решила отпрыгнуть к дальней стенке своей прозрачной темницы, но и за ней оказалось не менее жуткое зрелище.       Край широкой глиняной пиалы плотно упирался в банку, удерживая её на краю полки. Но обеспокоил Бьюти вовсе не риск сорваться вниз, а именно то, что хранилось внутри этой невысокой посудины. Даже сквозь стекло, немного искажавшее видимость, она сумела различить очертания сморщенного лица. При этом тело существа, которому оно принадлежало, почти полностью находилось в пиале, открывая взору лишь уродливую голову, покрытую морщинами и редкой растительностью. Непропорционально большие, лишенные зрачков глаза были выпучены, нос отсутствовал вовсе. Существо напоминало пораженного какой-то неведомой болезнью младенца. Он таращился на Браер из своей колыбели пустым, невидящим взглядом, беззвучно разинув чёрный безгубый рот.       Тем не менее, кем бы ни было это существо при жизни, сейчас оно точно было мертво. В это искренне хотелось верить, ведь за всё время соседства с Браер оно ни разу не издало ни звука и не попыталось сдвинуться с места. Даже сейчас, когда девушка, заточенная в теле небольшой розовой лягушки, в ужасе отпрянула от него на противоположный край банки. К несчастью, и там её поджидало очередное испытание.       Как только тонкие вытянутые лапки Бьюти упёрлись в прохладную стенку сосуда, тот коротко покачнулся и начал постепенно крениться вперед. Из-за обилия магического инструментария, которым была забита полка, дно банки наполовину нависало над краем, а потому не могло обеспечить необходимую устойчивость.       Опасаясь свалиться вниз и напороться на острые осколки стекла, а ещё хуже разбиться насмерть, Браер в один короткий прыжок вернулась на прежнее место. Как и ожидалось, вместе со смещением центра тяжести к банке вернулась прежняя устойчивость, а девушка получила небольшую гарантию безопасности. Решив ни в коем случае не приближаться к опасному краю, ей пришлось смириться с неприятным соседством. Теперь существо, покоящееся в пиале, вызывало в ней даже некоторую долю сочувствия, ведь для него все шансы на побег давно были утрачены. Чего ещё нельзя было сказать о ней. Даже с маленьким хрупким тельцем земноводного она всё ещё оставалась Браер Бьюти. А наследная принцесса Южной Валетарии не привыкла останавливаться ни перед чем, что могло бы помешать ей стать следующей Спящей Красавицей.       Приободрившись, девушка уже с большим энтузиазмом в очередной раз осмотрелась по сторонам. Как и прежде, единственным очевидным выходом из плена оставалось горлышко банки. К сожалению, Фейбл пресекла этот путь в первую очередь, закрыв его плотной пластиковой крышкой с множеством мелких отверстий. Слишком мелких для того, чтобы в них могло проникнуть что-либо помимо воздуха.       Прицелившись в центр крышки, Браер сделала глубокий вдох и позволила длинному липкому языку с гортанным звуком выстрелить вверх. Закругленный розовый конец сумел закрыть собой несколько отверстий, прежде чем вернулся в рот хозяйки.       После полутора часов пребывания в лягушачьем облике Бьюти чувствовала себя в нём на удивление комфортно. В конце концов, глупо с её стороны было бы игнорировать любые доступные возможности, даже если выглядят они не слишком эстетично. В очередной раз мысленно подбодрив себя за находчивость, девушка решила, что крышка находится от неё не так уж и далеко. Тем более учитывая возможности её сильных прыгучих лапок.       Взглянув ещё раз наверх, Браер с силой оттолкнулась от холодного стеклянного дна. Спустя несколько мгновений она в самом деле достигла заветной крышки, однако, ударившись об неё спиной, тут же приземлилась на лапки. Банка, не будучи готовой к подобному, ощутимо покачнулась, но всё же осталась стоять на месте. Сочтя проведенный опыт удачным, Бьюти незамедлительно решила его повторить. Вновь прикинув расстояние до заветного выхода на свободу, она вновь взмыла вверх, на этот раз вложив в прыжок ещё больше сил. Затем ещё раз. И ещё. И ещё. К несчастью, пластиковая крышка плотно прилегала к стеклу с внешней стороны, не оставляя шанса столкнуть её тому, кто находился внутри. К тому же каждый такой прыжок всё сильнее раскачивал банку, повышая вероятность падения и без того неустойчивого сосуда на деревянный пол, укрытый, правда, ковром голубого цвета.       Прижавшись тельцем к прозрачному, леденящему брюшко дну, Браер терпеливо ждала, пока вибрация наконец-то стихнет, и она сможет попробовать ещё раз. Хотя, преодолев десяток попыток, она уже не была уверена в том, что эти отчаянные прыжки хоть немного себя оправдают. Продолжив действовать в том же духе, она с большей вероятностью упадёт с полки вместе с банкой, чем сумеет хотя бы немного сдвинуть этот упрямый кусок дырявого пластика. Причём на фоне сложившейся ситуации перспектива упасть вниз перестала казаться такой уж ужасной. Скорее всего, банка просто останется целой, но тогда её можно будет перекатывать, как прогулочный шар для грызуна. Или всё же разобьется, открыв путь к желанной свободе. Существовал помимо этих двух ещё и третий вариант, но Браер предпочла о нём не задумываться, чтобы не сбить себе решительный настрой.       Где-то в коридоре прозвучал звонок, сообщавший об окончании первой пары. Мгновенно разрушив воцарившуюся в комнате тишину, он заставил беспокойно вздрогнуть не только Бьюти, но и её стражника. Пушистый белый шпиц по кличке Спиндли резво приподнялся с подушки и внимательно осмотрелся по сторонам. Треугольная мордочка с чёрным блестящим носом, похожим на крупную пуговицу, вызывала скорее умиление, чем страх. Да и сам пёс, благодаря коротким лапкам, небольшим ушкам и белоснежной шерсти, напоминал плюшевую игрушку. Убедившись, что источник внезапного шума находится где-то за пределами комнаты, он тут же лениво зевнул, обнажив на миг ряд мелких, но острых зубов, и поспешил вернуться к утреннему сну.       «Зануда Квинни будет сердиться из-за того, что у меня уже второй прогул, − совсем не к месту подумалось Браер. – Пусть только попробует сказать, что на этот раз у меня недостаточно убедительная причина».       Неожиданно в памяти девушки всплыли недавние слова Фейбл. Несмотря на восторг от успешной реализации своего коварного плана, фея всё же не рискнула пропустить практическое занятие у Бабы Яги. Неудивительно, ведь пожилая колдунья была руководителем темно-магического факультета, а потому безо всякой жалости снижала средний балл тем, кто хоть раз посмел опоздать на её пару. Тем же, кто позволил себе полноценный прогул, приходилось восстанавливать свою успеваемость по крупицам и, помимо общего домашнего задания, выполнять множество самостоятельных работ.       Свою преподавательскую деятельность Яга умудрялась совмещать с должностью школьного психолога, ответственного за распределение учащихся, а также являлась одним из заместителей директора. Потому отказывалась слушать любые оправдания учеников, сводя всё к неумению распоряжаться своим свободным временем. Сама же колдунья успевала везде. За редким исключением её пара в расписании всегда стояла второй, вне зависимости от семестра или дня недели. Из чего следовало, что Фейбл явится сюда не раньше, чем через полтора часа. За это время Браер решилась сделать всё возможное для того, чтобы, как минимум, выбраться из банки. А выход оставался для неё только один.       Почти ползком она подобралась к краю полки и сквозь прозрачное дно своей темницы сумела разглядеть пол комнаты. По расчетам Бьюти, она находилась на высоте примерно полутора метров, как раз достаточной для того, чтобы разбить стекло и остаться при этом в живых.       Повернувшись назад, девушка мысленно попрощалась со своим безмолвным соседом и, крепко зажмурившись, изо всех сил оттолкнулась лапками. Как только её маленькое тельце оказалось на противоположном краю банки, сосуд коротко звякнул и стремительно полетел вниз.       Короткий момент падения растянулся для Браер в целую вечность. Предчувствуя близость своего конца, она явственно представила, как острые осколки стекла пронзят её тонкую кожу, остановив биение трёхкамерного сердца. Как глупый пёс Фейбл решит поиграться с её останками, обязательно отгрызя несколько лапок, после чего послушно принесёт своей хозяйке в качестве трофея. И никто из подруг так и не узнает о бесславной гибели одной из самых прекрасных принцесс во всех сказочных королевствах…       Драматичные рассуждения девушки прервал короткий глухой удар, который с силой подбросил её вверх, но, уже спустя мгновений, она шлепнулась брюшком на гладкое холодное стекло. Опасаясь открывать глаза, Браер решила сперва оценить собственные ощущения. К её удивлению, никакой невыносимой боли так и не наступило, а в теле не чувствовалось ничего постороннего. Правда неподалеку на пол приземлилось что-то огромное и теперь оно, тяжело дыша и быстро переступая ногами, двигалось в её сторону.       Инстинктивно отскочив назад, девушка открыла глаза и увидела прямо перед собой оскалившуюся морду Спиндли. Упершись носом в стенку банки, шпиц зарычал, а потом сорвался на громкое пронзительное тявканье, изо всех сил пытаясь испугать нарушительницу. К огромной радости Бьюти и к не меньшему разочарованию пса, их разделяло прозрачное, но довольно прочное стекло. После короткого падения банка завалилась на бок почти без повреждений. Лишь у самого дна откололся небольшой кусок: слишком маленький для собаки, но вполне подходящий для шустрой лягушки.       Выжидая подходящий момент для побега, Браер отступила к самому горлышку банки и некоторое время с нескрываемым удовольствием наблюдала за тем, как Спиндли надрывается в оглушительном лае. На удивление быстро он понял, что таким образом не сможет выманить её из укрытия. Склонившись к самому полу и поджав передние лапы, пёс внимательно следил за своей добычей, шумно втягивая воздух и тяжело дыша. Сквозь прозрачные стенки, на которых дыхание пса ложилось тонкой, белесой плёнкой, Бьюти всё равно могла его рассмотреть. С этого ракурса шпиц совсем не казался ей милым и очаровательным. Особенно его распахнутая пасть, полная острых зубов и черные, лихорадочно блестящие глаза. Но поддаваться страхам вновь Браер не собиралась. После того, как она пережила падение с высоты, судьба решила её вознаградить, и упускать такой очевидный шанс на побег было бы глупо.       Благодаря подвижным лягушачьим глазам, Бьюти могла осматриваться по сторонам, при этом не теряя из виду Спиндли. Девушка прекрасно понимала, что, как только ей удастся выбраться наружу, то придется искать новое укрытие. К сожалению, на той половине комнаты, что принадлежала Фейбл, подходящей мебели было совсем немного. Угловой письменный стол находился слишком далеко, да он и не мог дать необходимой защиты. Массивный стеллаж, на верхней полке которого ещё недавно находилась Браер, не имел ножек и стоял непосредственно на полу. Таким образом, выбор сократился до кровати, прикроватной тумбочки и высокого платяного шкафа, что стоял неподалёку от входной двери.       Девушка не имела ни малейшего понятия о том, как добраться до дверной ручки и повернуть её, но всё же решила держаться как можно ближе к выходу. Составив небольшой и вроде бы разумный план действий, она вновь сосредоточила всё своё внимание на собаке. Шпиц всё ещё не отходил от банки, но уже перестал лаять. Вместо этого он начал принюхиваться, а потом вдруг ударил по ней лапой.       Понимая, что нужно действовать быстро, Браер сделала глубокий вдох и постаралась квакнуть как можно громче. За всё время своего побега она решила не издавать ни единого звука, поскольку понимала, что за ней следят. Сейчас же ей требовалось сосредоточить на себе всё внимание Спиндли. Пёс среагировал незамедлительно, отозвавшись отрывистым лаем. Однако этого было мало. Ловко оттолкнувшись лапками от выгнутой стенки сосуда, Браер взмыла вверх, а затем плашмя рухнула вниз, под конец потеряв равновесие. Но, несмотря на боль от падения, этот маленький отвлекающий маневр сработал. Рассвирепевший шпиц совершенно забыл про маленькое отверстие в дне банки и тут же оказался у закрытого крышкой горлышка. Сквозь округлые отверстия, Браер вновь увидела полные ненависти глаза, чувствовала горячее дыхание, вырывающееся из пасти и ноздрей.       Не теряя ни минуты, она тут же бросилась к противоположному краю банки, мысленно надеясь, что длинные лягушачьи лапки помогут добраться до нового укрытия вовремя. Внезапно девушка поймала себя на мысли, что даже если её затея провалится, она умрет самой счастливой. Ведь ещё не одна лягушка так не цеплялась за жизнь, прежде чем стать кюис де гренуй.       Всего за пару прыжков Бьюти оказалась у заветного выхода. Прекрасно понимая, что, как только она сделает шаг вперёд, начнется следующий этап самого невероятного и опасного приключения в её жизни. Воспользовавшись широким обзором лягушачьих глаз, она убедилась в том, что Спиндли, рыча и повизгивая, грызёт крышку, тщётно пытаясь оторвать её от горлышка. Перебравшись через сколотый край стекла, девушка наконец-то выбралась наружу, после чего всё теми же широкими прыжками бросилась к ближайшей ножке высокой двуспальной кровати. Впервые радуясь тому, что не может оглянуться, Браер заставляла своё маленькое хрупкое тельце двигаться вперед, всё быстрее и быстрее. Сердце, занимавшее в этом обличье большую часть грудной клетки, билось особенно тревожно, словно отсчитывало последние секунды её жизни.       Почти добравшись до своего временного укрытия, Бьюти вдруг резко остановилась и замерла, плотно прильнув брюшком к колючему ворсу голубого ковра. Она настолько погрузилась в этот отчаянный побег, что совершенно не ожидала услышать очередной школьный звонок. Громким раскатистым гулом он оповестил о том, что время, отведённое на перерыв, истекло, а всем учащимся и преподавателям необходимо направиться в аудитории. Рычание позади девушки внезапно прекратилось, заставив её вздрогнуть от ужаса. Поняв, что теряет драгоценное время, Браер вновь оттолкнулась от ковра, всё больше и больше сокращая расстояние до деревянной кровати. Не имея возможности посмотреть назад, она буквально кожей ощущала, как быстро её настигает шпиц. Маленький очаровательный пёс, чьи зубы способны перекусить лягушачий позвоночник, не приложив для этого особых усилий.       Бьюти запрыгнула под раму кровати и постаралась как можно скорее оказаться по центру, так, чтобы со всех сторон Спиндли было одинаково сложно добраться до неё. Расчёт сработал как нельзя лучше. Осознав, что добыча сумела его одурачить, пёс сердито тявкнул и тут же попытался пролезть за ней. К счастью для Браер, под кроватью было темно, а воздухе витали густые клубы пыли. Тонкому собачьему нюху последнее совершенно не понравилось, потому, сделав всего один вдох, шпиц быстро вытащил голову обратно и принялся шумно чихать. Девушка и сама не была в восторге от окружавшей её обстановки, но, слыша досаду пса, не могла сдержать искренней радости.       К сожалению, зазор между полом и рамой кровати был достаточно большим для того, чтобы Спиндли, преодолев свою брезгливость, забрался к ней. Понимая это, девушка всё же решила не отступать от своего первоначального плана и стала постепенно пробираться к входной двери. Ведь рано или поздно кто-то сюда зайдет, как минимум сама Фейбл, а уж она точно не ожидает, что ей под ноги выпрыгнет маленькая розовая лягушка. Разумеется, фея, совершенно забыв про входную дверь, тут же попытается поймать беглянку. А той, выбравшись в коридор, будет куда проще обратить на себя внимание и позвать на помощь.       Браер ещё раз похвалила себя за детально продуманный план. Ведь кто мог знать, что в ней, помимо красоты и прочих достоинств, скрывается настоящий талант к тактическому мышлению? Странно было это признавать, но раскрылся он исключительно благодаря выходке её злейшей подруги. Решив всё же не благодарить фею при встрече, Бьюти продвигалась всё ближе к изголовью кровати. Осевшая на полу грязь быстро налипла на лапки, затрудняя каждый последующий шаг, клубы пыли назойливо кололи глаза, а воздух вокруг казался таким тяжёлым, словно пытался придавить. Стараясь не поддаваться брезгливости, девушка пыталась найти в происходящем как можно больше положительных сторон. Например, когда ещё ей выпадет возможность, полазать под кроватью Фейбл? К сожалению, никакого компромата на фею найти не удалось. Среди грязи и пыли можно было встретить лишь древесные щепки, несколько гнилых кусков моркови, ватный диск и большую круглую пуговицу с четырьмя крупными отверстиями, покрытую вмятинами от зубов. Даже находясь в кромешной темноте, Браер отчетливо могла различить не только контуры, но и цвет находящихся неподалеку предметов.       «Ещё один плюс лягушачьих глаз», − подумала она, стараясь двигаться быстрее.       Рама кровати хоть и располагалась достаточно высоко для маленькой лягушки, но всё же не позволяла прыгать. Потому Бьюти приходилось неуклюже перебирать лапками, чтобы как можно быстрее оказаться у ближайшей. По скрипу и звукам возни, вдруг раздавшимся откуда-то сверху, девушка поняла, что Спиндли всё же счел недостойным лезть за ней и пачкать свою белоснежную шерсть. Вместо этого шпиц занял, как ему казалось, самую выгодную и удобную позицию, а именно − на кровати. Браер отчетливо слышала, как он, перебирая короткими лапками, метался из стороны в сторону, пытаясь выманить свою добычу отрывистым тявканьем. Но план девушки оказался хитрее. Ещё находясь в стеклянном укрытии, Бьюти успела заметить, что по левую сторону кровати находилась небольшая тумбочка на четырёх фигурных ножках. Причем стояла она практически вплотную, что позволило бы выбраться из-под кровати незамеченным.       Почти уткнувшись головой в стену, покрытую тонким слоем обоев, Бьюти повернула налево и продолжила свой путь, теперь уже ориентируясь на источник света. Медленно, но верно, полумрак начинал рассеиваться, ещё больше укрепляя в её сердце надежду на скорое спасение. Предвкушая момент, когда она, наконец, покинет своё очередное убежище, девушка ступала всё быстрее и быстрее. Ни грязный пол, ни спертый воздух, ни тонкие висящие над её головой нити паутины, не могли сбавить её решимости. Наконец, пробравшись под другой предмет мебели, Браер искренне восхитилась собственным упорством и отвагой. Мужественно преодолевая все невзгоды, она всё-таки сумела обойти ловушку Фейбл и почти выбралась из комнаты.       Но тут до её слуха донесся короткий механический щелчок, а следом за ним послышался скрип открываемой двери. Однако Спиндли, судя по звуку, совершенно не собирался спрыгивать с кровати и лишь поприветствовал вошедшего отрывистым лаем.       «Фейбл вернулась, − в тот же миг пронеслось в голове Бьюти. – Почему? Почему так не вовремя! Ещё несколько минут, и я бы успела!»       План, с такой тщательностью продуманный Браер, рассыпался на части. Словно увядший цветок, утративший лепестки и не имеющий права расцвести снова. А всё потому, что этой мерзкой язвительной фее не пришло в голову явиться сюда чуть позже, всего на несколько минут. Но теперь заветная дверь, ведущая в коридор, вновь оказалась заперта. Если бы обличье лягушки позволяло заплакать, девушка не задумываясь сделала бы это, но понимая, что кваканье мгновенно выдаст её, попыталась загнать свой длинный язык как можно дальше в глотку.       С учётом сложившихся обстоятельств, Браер почти готова была сдаться. После всего, что она пережила, после того, какой путь умудрилась проделать, после того, как обошла этого проклятого назойливого шпица. Отчего-то девушке вспомнилось, как поступив на первый курс школы Эвер Афтер Хай, она просила отца подарить ей небольшую собаку. Тогда ей казалось, что носить такое крохотное изысканное существо в своей сумочке – это потрясающе стильно. Отец же настоял на том, что его единственная дочь должна выделяться среди своих сокурсниц во всём, потому подарил ей редкого розового единорога. И сейчас, глядя на то, сколько шума и хаоса оставляет после себя Спиндли, Бьюти сочла своего прекрасного Дивакорна самим совершенством.       «Если я выберусь отсюда, обещаю навестить тебя в конюшне, − подумала она. – А в ближайшие выходные мы обязательно прокатимся по двору, как раньше».       Опасаясь, что пёс сможет почуять её, Браер осторожно развернулась назад и поспешила скрыться в темноте. Высокие фигурные ножки прикроватной тумбочки не могли обеспечить надежное укрытие, потому девушка всё же решила вернуться под кровать. Пробираясь сквозь паутину, она обратила внимание на то, что здесь этих липких нитей слишком много. Гораздо больше, чем во всех тех пыльных углах, где ей довелось за сегодня побывать. Внимательно всмотревшись в полумрак, у самой стены она сумела различить большой округлый силуэт. То, что показалось девушке закатившейся в угол пуховкой для пудры, вдруг зашевелилось, и на неё уставились четыре пары маленьких ярко-красных глаз. Из-под покрытого белесыми волосками тела показались длинные, подвижные лапы.       Осознав, в какой опасности оказалась, Браер в ужасе выскочила из-под тумбочки, совершенно забыв о том, что может себя выдать. Громко отрывисто квакая, она изо всех сил помчалась вперед, не замечая ничего вокруг. Ни острые клыки Спиндли, ни длинные ногти Фейбл не могли сравниться с толстыми волосатыми лапами того огромного паука. Полностью забыв о своём плане, девушка мчалась вперед, с силой отталкиваясь лапками от колючих ворсинок ковра. Продолжалось это безумие до тех пор, пока её не оглушил сперва громкий лай пса, а затем протяжный девичий визг.       – Лягушка! Мерзкая лягушка!       Застыв в оцепенении, Браер увидела перед собой чёрные лакированные туфли на высоком каблуке в виде песочных часов. Той, кому они принадлежали, оказалась Банни Бланк, дочь Белого Кролика. Как и большинство жителей Страны Чудес, она не могла похвастаться высоким ростом, однако сейчас, для крохотной розовой лягушки, Банни была просто огромной. И очень громкой. Достаточно громкой, чтобы однажды стать следующим глашатаем при дворе Червонной Королевы.       Охваченная страхом, Бланк казалась ещё более бледной, чем обычно. Большие зелёные глаза были широко распахнуты, аккуратно уложенная стрижка растрепалась, а длинные белые уши, растущие из самой макушки, склонились к голове. Маленькая черная шляпа-цилиндр с пряжкой в виде карманных часов слетела с головы и глухо ударилась об пол, но её владелица не обратила на это никакого внимания. Перескакивая с ноги на ногу, она крепко сжимала пальцами фигурный подол своего зелёного платья, не забывая пронзительно вопить.       Словно вторя ей, Спиндли, всё ещё занимавший свой наблюдательный пост, тут же принялся истошно лаять. Всего в один короткий прыжок он приземлился на пол и со всех ног помчался в сторону Браер, продолжая угрожающе рычать.       Всё ещё не в силах сдвинуться с места, Бьюти прекрасно понимала, что ей грозит смертельная опасность. Уже не первая за это долгое утро. Ей отчетливо представилось, как она прыгнет вперед, и тут же окажется раздавлена чёрным каблуком. Или же попытается отскочить назад и угодит прямо в пасть этому пушистому чудовищу, которое всем почему-то казалось милым. Недолго раздумывая, она решила предоставить свою жизнь воле Судьбы. Ведь если именно ей суждено стать следующей Спящей Красавицей, свершится чудо, и она проснется. Откроет глаза и окажется в безопасности, среди друзей или родных. В противном случае она уснет и окажется в мире чудесных пёстрых снов, где нет места тревогам и страхам, не нужно бежать и каждую минуту спасать свою жизнь. Где она наконец-то сможет отдохнуть.       Крепко зажмурив круглые лягушачьи глаза, Браер поджала длинные гибкие лапки и прильнула брюшком к ворсу ковра. Мысленно она вновь повторила свою просьбу, приготовившись к любому исходу событий. Сосредоточившись на своих ощущениях, она все ещё отчетливо слышала крики Банни и топот коротких лап шпица. С каждой секундой он доносился всё ближе, пока, наконец, не дости её. Однако, оказавшись совсем рядом, пёс почему-то остановился, тявкнул и… исчез. Бьюти по-прежнему слышала его громкий лай, но не звук шагов.       – А ну тихо, Спиндли! Нельзя! – строгим тоном сказала Бланк. – Фейбл запрещает тебе есть всякую гадость, слышишь?       Быстро открыв глаза, Браер с удивлением отметила, что пёс, мгновение назад нависавший над ней, теперь тщетно пытался вырваться из рук Банни. Судя по недовольной реакции, девушку он прекрасно слышал и был категорически не согласен с её решением. Раздраженно рыча и клацая челюстями, шпиц изгибался всем телом, надеясь вырваться и, наконец, поймать добычу, которую так долго преследовал.       – Глупая маленькая лягушка… – вновь заговорила Бланк, на этот раз обращаясь уже к Браер. – Ты опаздываешь к своим друзьям. Пойдем, я покажу тебе путь.       С этими словами, будущий Белый Кролик, не отпуская протестующую собаку, быстрым шагом направилась к выходу из комнаты. С вертящимся как угорь псом на руках открыть входную дверь оказалось не так просто. После трёх неудачных попыток, она перехватила Спиндли левой рукой, а правой – ловко повернула ручку и открыла проход в коридор.       – Тебе пора идти… – повторила Банни, вновь глядя только на лягушку и улыбаясь с добротой и сочувствием.       До конца не веря в то, что только что увидела перед собой, Браер всё же решила не упускать полученной возможности. Тем более, опыт путешествия во снах подсказывал ей, что чем абсурднее выглядят ситуация, тем увереннее стоит ею воспользоваться.       Всего за несколько прыжков ей удалось преодолеть узкий деревянный порог и оказаться в коридоре. Высокая тёмная дверь позади неё тут же закрылась с характерным хлопком, заглушая собой недовольное рычание Спиндли.       «Лай, пока можешь, глупая псина, − про себя позлорадствовала Браер. – Как только Фейбл вернется, то сделает из тебя чудный коврик для ванной».       Сама же девушка совсем не хотела попадаться в руки феи во второй раз, потому решила как можно скорее найти кого-нибудь, кто сможет помочь. Банни Бланк, сама того не осознавая (или осознавая?), спасла ей жизнь, однако даже не попыталась позвать учителей или снять чары. Вместо этого она выпустила одинокую испуганную лягушку в коридор и велела идти своей дорогой. Хотя удивляться здесь нечему, учитывая, что речь идёт о жителе Страны Чудес.       Осмотревшись, Бьюти окончательно убедилась в том, что находится в женском крыле общежития. Вдоль одной из стен, покрытых нежно-розовой краской, располагалось множество однотипных дверей. За каждой из них находились жилые комнаты учениц, достаточно большие, чтобы вместить сразу двоих. Тем не менее, большинство девушек совершенно не понимали кваканья, да и к лягушкам относились пренебрежительно. Потому, недолго думая, Браер решила двигаться в сторону своей комнаты, при этом осознав, как ей повезло с соседкой.       Узнав в начале учебного года, что ей придется делить комнату с принцессой Северной Валетарии, девушка собиралась пойти к директору. Ведь всем хорошо известно, какими занудами и снобами были северяне. Однако Эшлин Элла оказалась вежливой и понимающей соседкой. Ещё ни разу Бьюти не слышала от неё упрёка или жалобы. При этом их общая комната всегда оставалась проветрена, постели аккуратно заправлены, а все разбросанные вещи возвращались на свои места. Причем делала это дочь Золушки с нескрываемым удовольствием. Но главное достоинство Эшлин заключалось в том, что она считала своим первостепенным долгом заботу об окружающей среде, потому никогда не отказывала в помощи как домашним питомцам своих сокурсников, так и диким лесным зверушкам.       Вспомнив об этом, Браер заметно приободрилась. В её крохотном сердце теперь вновь разгорелся почти угасший огонек надежды. Надежды на то, что у этого опасного приключения ещё будет счастливый конец. Нет. Он обязательно будет. Ведь в минуту отчаянья, когда она взмолилась Судьбе и попросила указать путь, Банни не только не раздавила её и отогнала собаку, но и открыла дверь. Ту самую дверь, что вела на свободу, прочь из злосчастной комнаты.       Мысленно пообещав самой себе больше никогда не падать духом, Бьюти решительно ускорила темп прыжков. По гладкой глянцевой плитке передвигаться было гораздо проще, чем по мягким и колючим ворсинкам ковра. К тому же в учебное время, когда большинство студенток находились в классах, коридор был практически пуст. Лишь вдалеке можно было различить одинокий силуэт, принадлежавший отнюдь не девушке. Кем бы ни был этот человек, стоял он молча, прислонившись спиной к одному из подоконников, и словно кого-то ждал. Браер это немного встревожило, ведь она планировала добраться до нужной двери, а затем терпеливо подождать возвращения Эшлин. И всё же, на всякий случай, девушка решила привлечь внимание незнакомца отрывистым кваканьем.       Стоило Бьюти издать несколько громких гортанных звуков, как юноша тут же повернулся и начал внимательно искать её взглядом. Наконец заметив источник звука, он быстрым шагом направился навстречу и, едва не споткнувшись, сел перед ней на корточки, опираясь ладонями о гладкий зеркальный пол. Вблизи Браер уже без труда узнала Хоппера Кроакингтона II, сына Принца-Лягушки.       Несмотря на королевское происхождение этого принца трудно было назвать завидным женихом. С самого рождения на него пало семейное проклятье, согласно которому ему приходится совмещать в себе две натуры – человеческую и лягушачью. Становясь юношей, он выглядел вполне симпатично и в то же время оставался странным. Короткие волосы медного оттенка были уложены в аккуратную стрижку, так, чтобы не уронить небольшую золотую корону. Большие зелёные глаза всегда излучали непосредственность и легкую, почти детскую доверчивость. А россыпь ярких веснушек на носу и щеках лишь подчеркивала образ наивного и мечтательного ребенка. Даже стиль одежды словно кричал о том, что Хоппер совершенно не знает, как сочетать между собой некоторые предметы гардероба. Он без зазрения совести мог явиться в класс в белой рубашке, пёстром бархатном пиджаке и коротких льняных шортах. Но стоило ему засмущаться, а делал он это постоянно, как срабатывали особые чары, которые превращали его в зелёную лягушку. Причем в этом облике он сохранял возможность говорить и делал это весьма красноречиво, цитируя поэмы или высказывания великих мыслителей прошлого.       Впрочем, для Браер сейчас любая помощь казалась бесценной. Несколько минут они с Хоппером смотрели друг другу в глаза, пока она не прервала молчание очередным коротким кваканьем.       – Привет, друг, – обратился он негромко. – Ты не разрешил ведьмам съесть тебя?       Вопреки ожиданиям Бьюти, юноша вновь начал нести откровенную чушь. Надежда на спасение, что расцвела в её душе в момент встречи, начала стремительно увядать. Не в силах сдержать гнев на этого глупого, бесполезного мальчишку, она выругалась так громко, как только могла в своем положении, но вместо слов по коридору разнеслось лишь надрывное кваканье.       – Эй, ты чего! Ты хоть знаешь кто я? Да я… – юноша вдруг резко замолчал и ещё шире распахнул и без того огромные глаза. – Браер?       Девушка не верила своим ушам. Это казалось удивительным, невозможным, но Хоппер не просто услышал. Он понял. Понял всё, что она говорила. Не теряя ни минуты, она вновь попыталась ответить так, как сказала бы, будучи человеком.       – Пресвятые головастики! – юноша, всё это время сидевший на корточках, вдруг подался назад и сел на пол прямо посреди коридора. – Я нашёл! Я нашел тебя!       Чем дальше заходил этот странный разговор, тем хуже Бьюти понимала своего собеседника. Впрочем, судя по реакции, он понимал ситуацию всё лучше и лучше. Решив разобраться с деталями позже, девушка прыгнула к нему ближе и поспешила объяснить суть произошедшего.       – Да, я следил за тобой утром. Мне даже удалось коснуться твоей прекрасной щеки, когда ты спала, представляешь? – радостно ответил Хоппер, протягивая ей свою ладонь. – А когда ты убежала в туалет, я взял твою сумку и ждал. Потом зашел за тобой и нашёл в раковине твои любимые очки.       Браер ответила не сразу. Этим коротким признанием юноша заставил её испытывать сразу несколько противоположных эмоций. С одной стороны, он повёл себя крайне неуважительно по отношению к беззащитной спящей даме. С другой – не сделал ничего плохого. К тому же, он оказался единственным, кто заметил её исчезновение. Ведь вместо того, чтобы идти на пары, Хоппер остался и решил её найти. Попытавшись выразить в ответе всю возможную благодарность, девушка приняла его приглашение и осторожно забралась в его мягкую тёплую ладонь.       – Ой, да не стоит… Нет, правда не надо. Больше одной лягушки здесь нам не нужно, – ответил Хоппер, нелепо посмеявшись. – Вещи я отдал Эшлин. Когда она пришла в перерыве, то взяла их у меня.       Стараясь не сжимать ладонь слишком сильно, юноша аккуратно поднял Бьюти на высоту своего лица и начал пристально разглядывать.       – Ты даже сейчас розовая, – произнес он с нежностью в голосе. – И не такая высокая. Будучи в человеческом облике, Браер никогда не упускала возможности насладиться комплиментами в свой адрес. Сложно винить человека за то, что он ослеплён твоей красотой и теперь желает выразить это чувство открыто. Но в сейчас она сочла подобное совершенно неуместным, а потому поспешила показать юноше своё недовольство.       – Да ничего я не придумываю! Ты и вправду маленькая и розовая лягушка, – возразил он, обиженно поджав губы. – И не умею я расколдовывать совсем.       Спустя мгновение юноша вдруг переменился в лице. Глаза вновь расширились, брови изумленно приподнялись, с губ сорвался короткий выдох. Не говоря ни слова, он сомкнул ладони обеих рук в форме чаши, давая Бьюти больше места, и, стараясь ей не навредить, аккуратно встал с пола.       – Браер, я знаю, как сделать тебя человеком. В смысле принцессой. Ну, то есть, снова Браер, понимаешь?       Стараясь не выпасть из рук юноши, пока тот покачивался из стороны в сторону, пытаясь встать, Бьюти изо всех сил ухватилась за его пальцы. К её счастью, всё обошлось, но идея Хоппера заставила её задуматься. Догадаться о том, что он имел ввиду поцелуй не составляло большого труда, ведь всем широко известно, что Поцелуй Истинной Любви способен снять любые злые чары. Именно так с Эппл падёт эффект отравленного яблока, именно он поможет Хопперу всегда оставаться человеком, и именно поэтому, через долгую сотню лет, она, действующая Спящая Красавица, проснётся и, наконец, увидит своего Прекрасного Принца. Хорошенько всё обдумав, Браер дала понять, что согласна попробовать.       – Да? Да? Повтори ещё раз. Да! – сияя от счастья, переспросил юноша. – Только не здесь, хорошо? Нас же могут увидеть.       Кроакингтон тут же осмотрелся по сторонам. В коридоре так и не появилось никого, кроме них двоих. Тем не менее, юноша всё же подошёл к одному из окон, выходящих на школьный двор, и ещё раз убедился в том, что за ними никто не следит. Стараясь придать моменту как можно больше торжественности, он попытался встать на одно колено, но тут же начал склоняться вбок. Бьюти в ту же секунду недовольно квакнула.       – Прости… Ты права, ты права, – отозвался Хоппер, опустившись на колени. – Ты готова?       Девушке искренне хотелось ответить «нет», но желание наконец-то снять это ужасное заклятье оказалось гораздо сильнее. Осторожно ступая по мягким вспотевшим ладоням, она утвердительно квакнула и крепко закрыла глаза. Прекрасно помня сюжет своей сказки, Браер множество раз представляла тот самый заветный момент, когда её первым поцелуем станет тот самый, особенный, что пробудит после долгого сна и откроет новые страницы её жизни. Но никогда, даже в самых страшных кошмарах, она не могла и подумать о том, что её поцелует Хоппер! А она к тому же будет в облике мерзкого квакающего создания. Впрочем, спустя миг, девушка подумала, что этот поцелуй вынужденный, а потому считаться первым он может ну с очень большой натяжкой. Успокоив себя, она попыталась расслабиться и понадеялась открыть глаза уже будучи самой собой.       Теплые губы юноши с силой прижались к её тонкой, покрытой слизью коже. Широкие ладони, всё это время аккуратно удерживавшие её, вспотели ещё сильнее, а пальцы начали подрагивать. Несколько мгновений Кроакингтон не двигался, словно хотел задержать этот особенный момент, но вскоре понял, что должен вдохнуть. Помедлив ещё немного, он, причмокнув губами, отстранился и, не вставая с колен, продолжил смотреть на Браер.       К их общему удивлению не произошло ничего. Ни яркой вспышки, ни ореола света, никаких изменений. Всё осталось ровно таким, как и прежде: он – юношей, а она – лягушкой.       – Ничего? – спросил он наконец-то.       Ответ девушки был очевиден. Даже выждав несколько секунд, она по-прежнему ничего не почувствовала, никаких изменений, не считая разве что слюны Хоппера на своей голове.       – Тогда… Я не знаю, что делать, – голос юноши дрогнул. – Прости меня, Браер.       Не требовалось слов, чтобы понять насколько Кроакингтон расстроен. Секунду назад он буквально излучал собой уверенность, потому как был убежден, что именно поцелуй, его поцелуй, снова поможет ей стать человеком.       Искренне надеясь его подбодрить, Бьюти подвинулась ближе к кистям его рук и осторожно коснулась лапкой его подбородка. Она прекрасно понимала, что Хоппер в самом деле сделал всё, что мог. Выждав небольшую паузу, она предложила ему уже свою идею.       – Зачем тебе глазунья? Ты голодна? – юноша взглянул на неё с недоумением. – Давай я лучше мух принесу, у меня в комнате есть немного. А ещё опарыши.       В такую трогательную минуту Бьюти никак не ожидала услышать подобного. Одна мысль о том, что в мире существуют такие отвратительные создания, как опарыши, вызывала в ней ужас. Не говоря уже о том, что это вообще можно употреблять в пищу. Недовольно отскочив назад, она повторила свою фразу еще раз, но гораздо громче.       – А, колдунья! Понял! – воскликнул Кроакингтон, коротко рассмеявшись. – Давай как-нибудь поиграем в шарады. Пока ты не сможешь говорить на лягушачьем свободно.       Браер была знакома с Хоппером со времен первого курса школы Эвер Афтер Хай, и с тех самых пор, он, балансирующий между двумя личностями, всегда умудрялся оставлять после себя самое неоднозначное мнение. Две секунды назад он был милым, секунду спустя сделался отвратительным, а теперь выглядел откровенно глупо. Не слишком задумываясь о том, сумеет ли он разобрать её кваканье, девушка сочла нужным высказать ему всё, что думает.       – Хорошо-хорошо! Мы идем искать колдунью, – ответил юноша, улыбнувшись ещё шире. – Пойдем посмотрим в классе тёмной магии.       Бьюти эта идея пришлась по душе и даже вызвала некое удивление. Как оказалось, при должной мотивации, Хоппер вполне может выдавать здравые мысли, даже оставаясь человеком. Об этом обязательно следует знать его будущей жене, и, кто знает, быть может, в хороших руках он в самом деле перестанет быть лягушкой и превратится в настоящего принца.       Вновь крепко ухватившись за его пальцы, Браер подождала, пока юноша, наконец, поднимется с колен и направится по лестнице к главному холлу школы. К сожалению, осанка Кроакингтона оставляла желать лучшего − его то и дело кренило из стороны в сторону. Кроме того, на лбу юноши выступил пот, а кожа стала выглядеть гораздо бледнее обычного. И всё же, несмотря на нелепую походку, чувствовалось с какой осторожностью и даже трепетом он несет её вперед, специально замедляясь на каждой мраморной ступеньке.       Насколько помнила Бьюти, класс темной магии располагался в крыле, отведённом под тёмно-магический факультет. Учитывая, что звонка о завершении второй пары ещё не было, Баба Яга со своими ученицами ещё находилась именно там. В их числе, разумеется, была и Фейбл, но теперь, под защитой Хоппера, тёмная фея уже не казалась Браер столь угрожающей. Предвкушая момент, когда всем вокруг станет известно о произошедшем, девушка вдруг осознала, что Торн не получит никакого наказания. А всё потому, что причинять вред будущей Спящей Красавице – это её прямая обязанность. И в том, что фея охотно следует своей судьбе, нет ничего плохого.       От этих рассуждений Браер отвлек знакомый силуэт. Как раз из нужного им коридора в главный холл вышла Рейвен Квин, дочь Злой Королевы. Невысокая и бледная, с каждым годом она всё больше походила на собственную мать. От фиолетово-чёрных волос, убранных в данный момент под тугую сеточку, до худощавой фигуры с тонкой талией и небольшой грудью. Даже личный стиль девушки говорил о том, что Рейвен, как и её матери, суждено сотворить великое зло. Короткое чёрное платье с многослойной юбкой из фиолетовой органзы можно было рассмотреть даже несмотря на короткий передник, обхватывающий талию. Тонкие бледные руки девушки, обычно украшенные фигурными кольцами из чернёного серебра, скрывали плотные белые перчатки. Но внешний вид Квин беспокоил Бьюти меньше всего, самое главное заключалось в том, что она, дочь самой могущественной темной колдуньи за последние столетия, уж точно знает, как снять злые чары.       Хоппер, судя по всему, рассудил точно также, потому, не дожидаясь реакции Браер, он перепрыгнул последние ступеньки лестницы и всего за несколько мгновений оказался перед Рейвен.       – Прости, Хоппер, ты опоздал, – заговорила Квин с виноватой улыбкой. – Мадам Яга плевать хотела на твою петицию, потому заставила нас кровожадно вскрывать твоих собратьев.       – Но как? Они же лягушки!       – Были ими, а теперь считаются свежими ингредиентами для зелий.       Слушая их диалог, Бьюти внезапно вспомнила слова Фейбл о том, что именно сегодня им предстояло препарировать лягушек. Раньше девушка никогда не задумывалась о чувствах земноводных, но теперь, буквально побывав в их шкуре, прекрасно понимала Хоппера. Сегодня она сама была на грани того, чтобы стать «свежим ингредиентом». Потому, желая выразить собственное мнение, вновь отрывисто заквакала и тут же заметила на себе взгляд Квин.       – О, одну из них ты всё-таки спас. Пойдешь с ней на свидание?       – Нет, – буркнул Кроакингтон, тяжело вздохнув. – Ведь Браер…       – Все знают, что Браер тебе отказала, потому ты теперь с лягушкой, да?       Насмешливый тон Рейвен медленно, но верно подтачивал остатки терпения Бьюти. Эппл была абсолютно права, когда рассказывала, что порой колдунья просто невыносима. Хоппер уже несколько минут пытается ей рассказать о важной проблеме, а Квин даже на миг не может вести себя серьезно.       – Нет… – вновь заговорил юноша после небольшой паузы. – Браер – вот.       С этими словами он, не размыкая ладоней, вытянул руки вперед, переводя всё внимание на маленькую розовую лягушку. Судя по реакции Квин, поверила она ему не сразу. Но Бьюти и не торопилась, давая девушке время, чтобы осознать услышанное. В свою очередь, она с интересом наблюдала за тем, как меняется выражение лица Рейвен. Вблизи её густо накрашенные глаза выглядели зловеще. Их тёмно-фиолетовая радужка глаз на миг вспыхнула ярким огнём.       – Как это произошло? – спросила Квин уже более серьезным тоном.       – Это всё Фейбл. Потому что она злая! – воскликнул Хоппер, невольно прижав Бьюти к груди.       – Я знаю, какая она, – улыбнулась в ответ колдунья. – Что Фейбл использовала? Заклинание или зелье?       Ответа на этот вопрос юноша знать не мог. Растерянно потупив взгляд, он повернулся и прислонился к позолоченным перилам лестницы, после чего выжидающе посмотрел на Браер. К их общей радости она прекрасно помнила омерзительный вкус того самого кофе. Немедля ни секунды, она попросила Кроакингтона перевести её ответ.       – Значит зелье. Не представляю, как Фейбл заставила тебя его выпить, учитывая вкус, – всё с той же насмешкой ответила Рейвен. – Эффект легко снимается выжимкой из лимона. Подойдет любое средство, где она есть.       – Мой одеколон… – приглушенным голосом отозвался юноша. – Там много лимона.       – Неси сюда весь флакон, а я посижу с Браер.       Прежде чем перебираться к Квин, Бьюти терпеливо дождалась, пока та правильно подставит ладони. В отличие от рук юноши, они оказались гораздо более узкими, а тонкие силиконовые перчатки совсем не такими приятными, как теплая и немного влажная кожа. Тем не менее, выбора не оставалось. К тому же Хопперу гораздо проще было добежать до своей комнаты в одиночку, не отвлекаясь на безопасность Браер.       Рейвен, к счастью, тоже старалась двигаться неторопливо, плотно прижимая ребра ладоней друг к другу. Решив поудобнее скоротать время ожидания, она подошла к одной фигурных скамеек, стоящих вдоль стен главного холла, и позволила Браер перебраться на белый клеенчатый фартук, закрывавший колени.       – Да уж, угораздило тебя…       Бьюти сама прекрасно понимала абсурдность и драматизм своего положения. Понимала гораздо лучше, чем кто-либо другой, потому спорить с Квин не стала и лишь коротко квакнула. Внимательно вглядываясь в лицо колдуньи, она вдруг прочла в нём сочувствие. Кто бы мог подумать, что такой эгоистке, как она, есть дело до чужих бед. Хотя, скорее всего, Квин рассчитывает потом получить какую-то награду, но так уж и быть.       – Знаешь, а мы сегодня лягушек препарировали, – после долгой паузы вновь заговорила Рейвен. – Сперва переворачивали на спину…       С этими словами девушка осторожно помогла Браер перевернуться брюхом вверх. Произошло это так быстро и неожиданно, что она беспрекословно подчинилась, даже не успев квакнуть.       – Затем вкалывали в лапки по булавке, обязательно поперек мышц, чтобы не вырвалась.       К счастью для Бьюти булавок или чего-то не менее опасного у колдуньи под рукой не оказалось. Потому она ограничилась лишь легким прикосновением пальца к каждой лапке.       – А затем брали скальпель и делали продольный надрез по брюшине. Вот так… – кончик ногтя, обтянутый перчаткой, осторожно заскользил вдоль туловища Браер. – А потом поперечный, вдоль основания головы. Вот так…       На этом терпение девушки подошло к концу. Разумеется, она прекрасно понимала, что находится в теле амфибии, а такой как Рейвен сложно устоять перед соблазном кого-то убить, но происходящее давно вышло за рамки приличий! Не желая больше с этим мириться, она со второй попытки смогла перевернуться на живот и тут же принялась отчитывать Квин отрывистым резким кваканьем.       – Ладно, признаю, неудачная шутка, – ответила колдунья, демонстративно убрав свои ладони подальше. – Прости, пожалуйста.       Даже услышав извинения в свой адрес, Браер совсем не была уверена в том, что готова её простить. И даже понимая, что Рейвен и представить не сможет все те ужасы, которые ей пришлось пережить за сегодня. Пережить и остаться в живых. Она собиралась было отчитать колдунью ещё раз, как вдруг услышала громкий радостный голос Хоппера.       – Я принёс! Почти принёс! – кричал он, крепко сжимая в руках полупустой флакончик мужского одеколона. Всего за несколько быстрых прыжков юноша добрался до скамейки и с улыбкой протянул его Квин. Несмотря на то, что лицо Кроакингтона покрылось красными пятнами, а лоб блестел от пота, юноша выглядел абсолютно счастливым, поскольку выполнил свою миссию. В качестве заслуженного отдыха он решил прислониться к стене, по-прежнему широко улыбаясь.       Наконец получив в руки флакон, Рейвен быстрым движением сняла крышечку и, коротко встряхнув её в руке, поднесла к носу.       – Почти чистый лимон, – констатировала она, коротко поморщившись. – Отлично подойдет.       На этот раз не предлагая Браер забраться в ладони, Квин схватила её за спину и в одно движение посадила на скамейку рядом с собой. Затем, быстро нажав указательным пальцем на пульверизатор, убедилась в его исправности.       Бьюти же эти манипуляции с флаконом были совсем не интересны, гораздо больше её беспокоило состояние Хоппера. Она прекрасно понимала, что он перенервничал и запыхался, пока бежал сюда со всех ног, но таким обессиленным она видела его впервые.       Вдруг ей на спину брызнула холодная жидкость, и вокруг разлился резкий запах лимонного сада. Того самого, в котором она гуляла во сне как раз накануне своего превращения. Но не успела Браер припомнить те далекие чувства, как вдруг поняла, что кожа начала невыносимо гореть. Тело резко увеличилось в размерах, руки и ноги начали растягиваться. Линию рта словно заштопывала маленькая портняжная игла, а язык сделался совсем крохотным. Яркая-розовая кожа тонким слоем отделилась от мышц, а затем приняла вид её любимого повседневного платья. На лице проступили нос, скулы и подбородок, а плеч коснулись длинные каштановые локоны.       – Ну вот, так гораздо лучше, – с улыбкой признала Рейвен, всё ещё крепко сжимая в руке почти опустевший флакон одеколона. – Ты как?       – Нормально, – ответила Бьюти и тут же изумлённо распахнула глаза. После долгих часов кваканья ей было совсем непривычно слышать собственную речь. Окрыленная от счастья. она тут же принялась обнимать Квин, ведь та, даже несмотря на свои дурацкие шутки, всё же смогла помочь и успешно сняла чары.       – О, прекрасная дева… Вы само совершенство… – услышала она со стороны.       Всего секунду рядом стоял обессиленный юноша, но теперь семейное проклятье взяло над ним верх, и на холодных белых плитах оказался зелёный лягушонок в крохотной золотой короне.       – Хоппер, ты в порядке? – Браер тут же склонилась к нему и осторожно взяла на руки.       – С ним точно что-то не так. Даже от любви страдают иначе, – с улыбкой отозвалась Квин. – Я надеюсь, ты не пытался её целовать?       – Даже будучи заключенной в этом презренном теле, она сумела разжечь во мне пламя неистовой страсти, – с придыханием в голосе пояснил Хоппер. – И этот поцелуй, которым я пытался исцелить тебя, запомню навеки!       – С ним ведь всё будет хорошо? – с тревогой в голосе спросила Бьюти.       – После того, как вколют противоядие.       – И пусть твой яд струиться по моим венам, я готов вкушать его всю жизнь! О, Прекраснейший цветок шиповника.       Оказавшись в облике лягушки, Хоппер начал высокопарно распинаться. Несмотря на то, что смысла в его речи совсем не прибавилось, Браер пообещала себе поменьше злиться на юношу. Хотя бы в знак благодарности за его отвагу и искренность.       Аккуратно поднявшись на ноги, она вдруг неловко покачнулась, но смогла удержать не только равновесие, но и своего спасителя. Самого преданного лягушонка из тех, что она знала.       – Надо будет его расколдовать, – сказала Рейвен. – Но сначала стоит посетить больничное крыло.       – Сходишь со мной?       – Без проблем.       – А тебе разве не нужно возвращаться на пару к Яге? – поинтересовалась Браер.       – Да дело в том, что я пошла в комнату… – ответила колдунья, поглаживая кончиками пальцев стеклянный флакон, − за докладом, который ещё даже не написан.       – Удачи на отработках.       – Это мы ещё посмотрим! Я ведь помогала снимать оборотные чары, да и причину недомоганий Хоппера нашла…       Боясь показаться невежливой, Браер периодически кивала в такт словам Рейвен, но на деле совсем не следила за ходом её рассуждений. За время пребывания в облике лягушки она многое поняла, а ещё большее хотела переосмыслить. Но прежде всего – вернуть долг Хопперу, как можно скорее доставив его к врачу.