Сказка, рассказанная до конца

      − Ложка мёда, две фиалки и сто грамм пальцы − смешать, сварить, разбавить: работайте, часы!       С острого конца тонкой волшебной палочки сорвалось несколько золотистых искр. Кружась в причудливом танце, они послушно двигались вперёд, до тех пор, пока плавно не осели на стеклянной линзе, закрывавшей циферблат. В круглом корпусе из латуни тут же отразилась яркая вспышка, заставившая Маррейн сощуриться. Спустя мгновение сияние угасло, не оставив после себя никакого эффекта: ажурные чёрные стрелки так и не сдвинулись с места. Дрожащей рукой фея аккуратно поднесла ладонь с часами к левому уху, но, даже затаив дыхание, так и не смогла услышать их ритмичного тиканья.       Поддавшись отчаянью, она бросила волшебную палочку в подол своего платья и бережно обхватила часы ладонями в длинных голубых перчатках. Фея плотно поджала губы и принялась быстро моргать, сдерживая капельки слёз, уже выступивших в уголках глаз. Да и как ей теперь считать себя феей? Ведь без помощи волшебных часов невозможно будет отследить действие чар! Маррейн прекрасно знала, что любое её заклинание, кроме простейших и необратимых, теряло свою силу ровно через семь часов, потому все они требовали тщательного контроля. А теперь? Теперь ей должно быть стыдно. Как она посмеет взглянуть в глаза Эшлин? Как осмелится взять на себя ответственность за её Долго и Счастливо?       Аккуратно смахнув скользившую вниз по щеке слезинку, Маррейн повернула часы другой стороной. На задней стенке корпуса, как и прежде, красовалась памятная гравировка. «Сияй, моя звездочка» − гласила фигурная надпись на северном наречии валетарийского.       В памяти феи тут же возник образ её матери, Матильды Леруа, крёстной, что смогла помочь Золушке попасть на королевский бал и обронить хрустальную туфельку. С тех самых пор традиция опекунства и наставничества над наследниками влиятельных семей закрепилась на севере окончательно. Почти каждый мало-мальски известный род ещё задолго до рождения ребенка пытался заручиться поддержкой магически одарённого существа. Маррейн Леруа, по праву наследования Судьбы, выпала огромная честь: оберегать будущую Золушку. Фея знала, что Эшлин Элла подходит для своей роли просто идеально. Как и требует сюжет сказки, юная принцесса была доброй, скромной, покладистой и трудолюбивой. И именно ей досталась такая никудышная крестная.       Стараясь не шмыгать носом слишком громко, Маррейн достала из кармана тонкий белый платочек, расшитый золотой нитью, и поспешила скрыть следы собственной слабости. К счастью, в просторной крытой галерее, примыкавшей к главному зданию школы ЭверАфтер Хай, не появилось ни одной живой души. В этом не было ничего удивительного, поскольку ученики во время большого перерыва предпочитали пребывать в столовой или на свежем воздухе       Совсем не обрадовавшись внезапно пришедшей в голову мысли, Леруа, всё ещё сидя на светлой деревянной скамье, повернулась к ближайшему окну. Сквозь прозрачное стекло и широкие решетчатые вставки, она отчетливо видела восточную часть школьного двора. К её облегчению, за ней никто не подсматривал, а в зоне видимости не было никого из знакомых. Особенно приятным было то, что этот маленький приступ нытья прошел без участия Фейбл Торн – дочери Тёмной Феи. Ведь та не упускала ни единой возможности напомнить Маррейн о том, что каждая уважающая себя фея должна иметь крылья. Крылья. Ну и что в них такого особенного? Да, почти у всех фей они есть, и они в самом деле выглядят очень красиво…       «Зато у меня всё ещё есть волшебная палочка», − попыталась утешить себя Леруа.       Удерживая часы в левой руке, правой она тут же вернула влажный платок в карман и подхватила с колен тонкую буковую палочку. Маррейн отчетливо помнила тот день, когда впервые взяла её в руки и дала выход своей магии. К счастью, любимый матушкин гибискус, усыпанный ярко-красными бутонами, почти не пострадал и вернулся в прежнее состояние ровно спустя семь часов. Улыбнувшись от тёплых воспоминаний, фея поднесла свою верную помощницу к губам и аккуратно поцеловала, стараясь не оставить следов от нежно-розовой помады.       – Так как ты не знаешь ходы, то лучше играть белыми. Они всегда ходят первыми, – привлек внимание феи высокий девичий голос.       Тут же вскинув голову, Маррейн увидела, что в галерею вошла Мэдделин Хэттер, дочь Безумного Шляпника. Любой, кто хоть раз видел эту девушку, не стал бы сомневаться в её происхождении. Ведь только жители Страны Чудес могли позволить себе не просто игнорировать установленные нормы, а попросту их не видеть. Невысокая и круглолицая, будущая Шляпница разгуливала по школе в пёстром многослойном платье из совершенно разных типов ткани. Тонкие ноги покрывали белые колготки в голубой горошек, а туфли её были стилизованы под фарфоровые чашки. Хотя, кто знает, быть может именно из таких в Стране Абсурда принято пить чай? Не менее причудливой была и прическа. Вместо аккуратно уложенных локонов, длинные бирюзовые и фиолетовые кудряшки торчали в разные стороны, сдерживаемые лишь огромной пёстрой шляпой-цилиндром.       Не менее экстравагантным оставалось и поведение Мэдделин. Ни одно заседание студенческого совета не обходилось без её глупых загадок, историй без начала и конца, а также навязчивых предложений снова и снова пить чай. Хотя Маррейн не могла не признать, что именно чайные посиделки были самой приятной частью совещания.       Звонко постукивая керамическими каблуками, будущая Шляпница уверенно шла в сторону феи, вот только взгляд её был устремлен куда-то вверх. Подняв голову повыше, Маррейн не увидела ничего, кроме сводчатого потолка, покрытого мозаикой с растительным орнаментом. Тем не менее Хэттер словно с кем-то оживленно беседовала. До этого она выкрикнула бессвязную реплику, а теперь недоверчиво хмурила брови и утвердительно качала головой, при этом даже не глядя под ноги.       Наконец, столкнувшись с той самой скамьёй, на которой сидела Леруа, Мэдделин вдруг захихикала, не забыв при этом прикрыть рот ладонью. Взгляд её бирюзовых глаз наконец-то нашёл опечаленную и растерянную фею.       – О, Маррейн, приветик! – воскликнула Хэттэр, присаживаясь рядом. – Что стряслось? Выглядишь чрезвычайно отчаявшейся.       – Привет, Мэдди, – фея натянуто улыбнулась. – Как мило, что ты спросила.       – Пустяки! Задать вопрос может любой безумец, а вот ответить на него…       – Может только другой безумец.       Леруа совершенно не планировала подыгрывать юной Шляпнице, но эта фраза, внезапно пришедшая на ум, показалась ей вполне остроумной. Хэттер, судя по реакции, была с этим согласна: откинувшись на спинку скамьи, она громко и заливисто рассмеялась, едва не уронив свою огромную яркую шляпу с головы.       – Так что у тебя там? – успокоившись, вновь спросила Мэдделин.       – Да вот… Часы.       Ухватившись пальцами за короткую цепочку, позволявшую носить часы как ожерелье, Маррейн протянула их своей собеседнице. Под тяжестью корпуса цепочка тут же выпрямилась и начала раскачивать латунную луковицу из стороны в сторону, словно маятник.       – А что с ними не так? – спросила Хэттэр, следя за движениями часов исключительно зрачками.       – Ну, они не идут.       – Вот глупенькая! Часы и не могут идти! У них нет ног!       – Да, я знаю… – растерянно ответила фея. – Я имела ввиду, что стрелки в них стоят на месте и не двигаются.       – Пустяки! Их просто нужно смазать маслом, только и всего!       С этими словами Мэдделин сняла с головы цилиндр и, повернув её полами вверх, поставила на пол, а затем принялась что-то оживленно искать внутри. Из глубин шляпы донесся звон фарфора и лязг метала. За ним последовал мышиный писк, заставивший Маррейн насторожиться. Недолго раздумывая, фея перенесла часы к себе на колени и, на всякий случай, крепче сжала в руке волшебную палочку.       Хэттэр, судя по всему, происходящее совершенно не смутило. Продолжая бормотать себе под нос что-то неразборчивое, она с завидным рвением достала из своего хранилища высокий пыхтящий чайник с тремя носиками, половину чашки и даже надкусанное кем-то шоколадное печенье. Каждый предмет будущая Шляпница оценивала с видом знатока. Она пристально щурила глаза и задумчиво поглаживала подбородок прежде, чем вернуть находку в бездонную шляпу. Так продолжалось до тех пор, пока в в её руках не оказалась маслёнка.       Следя за этим процессом, Маррейн ожидала увидеть небольшой широкий сосуд с тонким острым концом, наполненный машинным маслом. Вместо этого Мэдделин извлекла из глубин своей шляпы прямоугольное керамическое блюдце с прозрачной крышкой, посреди которого лежал кусок сливочного масла. Следом в руке Хэттер блеснул стальной нож с широким изогнутым лезвием.       Буквально застыв от изумления, фея растерянно наблюдала, как будущая Шляпница поместила маслёнку к себе на колени и, сняв прямоугольную крышку из тонкого стекла, точным броском отправила её в шляпу. После чего Мэдделин уверенно сжала нож в левой руке, а правой быстро схватила латунные часы. Скругленным концом лезвия она попыталась было поддеть крышку корпуса, но латунь оказалась прочнее. Всякий раз, когда затупленному краю почти удавалось вклиниться в тонкую щель, изогнутое лезвие срывалось и плавно соскальзывало по поверхности часов.       – Мэдди, прекрати немедленно! – голос Леруа дрогнул. – Ты же их сломаешь! Совсем.       – Их просто нужно смазать…       Скругленный конец лезвия без промедления погрузился в масло, отделил небольшой кусочек и тут же опустил его поверх латунной крышки. Густая бледно-желтая масса уже успела подтаять, потому без особых усилий размазывалась по поверхности, подчиняясь движениям ножа.       – Мэдди, верни мне часы!       Совсем забыв о волшебной палочке, Маррейн оставила её на скамье и попыталась забрать часы из рук собеседницы. Дрожащими пальцами она почти смогла ухватиться за тонкую свисающую цепочку, но Хэттер, словно предвидя этот шаг, подняла руку высоко вверх.       – Святая Моргана, ты же не понимаешь, что делаешь!       Наконец, обратив внимание на фею, будущая Шляпница вдруг удивленно вскинула брови, выражая недоумение. Несколько мгновений она пристально смотрела на Леруа, после чего оживленно ответила:       – О, конечно! Что же я делаю… – Мэдделин вновь склонилась к шляпе, возвращая туда маслёнку. – Там, где есть масло, должен быть и джем!       Из глубин пёстрого цилиндра показалась небольшая стеклянная вазочка, наполненная ароматным вишнёвым вареньем. Кусочки ягод плавали в густом, тягучем сиропе, источая сладкий аромат. Посмотрев повнимательнее, Маррейн поняла, что тяжелый сосуд удерживает серый мышонок в крохотной шляпке-цилиндре и воротнике жабо.       – Спасибо, Эрл! – поблагодарила его Хэттер, продолжая озорно хихикать.       Лезвие ножа, покрытое остатками сливочного масла, быстро погрузилось в джем и подхватило небольшую порцию плоской стороной. Совершенно не замечая реакции Леруа, будущая Шляпница тут же нанесла липкую сладкую массу на и уже испачканный корпус.       От увиденного карие глаза Маррейн вновь защипало от слёз. Закрыв рот ладонью, она молча наблюдала за тем, как её любимый механический помощник, достойно отслуживший свой век, окончательно утратил все шансы на починку. Юную фею охватило одно-единственное желание: как можно скорее прекратить это безумие.       – Очайровательно, у нас есть и масло, и джем, – ответила будущая Шляпница, радостно разглядывая часы. – А знаешь, что это значит?       – Что же?       – Настало время пить чай!       Восторженно пискнув, мышонок быстро скрылся в глубинах пёстрого цилиндра, утащив за собой вазочку с вареньем. Туда же отправился и нож, метко брошенный Хэттер. Из глубин шляпы раздался приглушенный звон, после чего послышалось недовольное пыхтение.       Всерьез забеспокоившись, Маррейн опустилась на колени и взглянула внутрь цилиндра. Сквозь густую темноту с трудом удавалось что-либо рассмотреть, но до слуха феи продолжали доноситься странные звуки. Пронзительный свист, два коротких стука, плеск льющейся воды.       – Эрл, малыш, ты в порядке?       Вместо ответа, из глубин шляпы стал подниматься горячий пар, заставивший фею резко отпрянуть и испуганно взглянуть на Мэдделин. Та продолжала удерживать на ладони перепачканные часы, попутно разглядывая латунную цепочку. Постепенно показалась тонкая белая кромка, а затем и стенки фигурной золотистой чашки в голубую вертикальную полоску. Почти до краёв она была наполнена ароматным чёрным чаем. Следом выглянула маленькая серая голова мышонка.       – Благодарю, – наконец отозвалась Хэттер, аккуратно поднимая чашку за позолоченную ручку.       Облегченно выдохнув, Маррейн собиралась было спросить Эрла о его самочувствии, но тот уже успел скрыться в бездонной шляпе. Взгляд Леруа вновь остановился на будущей Шляпнице, и увиденное лишило её последних капель самообладания.       Крепко удерживая в руках цепочку, Мэдделин размеренно поднимала и опускала часы, раз за разом опуская их в горячий чай. Словно ошпаренная, фея вскочила с пола и, совершенно забыв о вежливости, попыталась выхватить их из рук Хэттер. Та, к её удивлению, тут же ослабила хватку, продолжая при этом широко улыбаться.       – Спасибо за помощь, Мэдди. Мне пора идти!       – Не кипятись, тебе ещё нужно встретить трёх чёрных птиц, – спокойно ответила будущая Шляпница, сделав короткий глоток чая. – Поэтому уходить пора мне.       Быстро склонившись вперед, она ухватилась свободной рукой за широкие пола шляпы и, быстро перевернув её, надела на голову. К удивлению, Леруа оттуда не выпало ни единого предмета, и не пролилось ни одной капли напитка. Даже мышонок на этот раз никак не выразил своего недовольства. Одарив фею на прощание своим заразительным смехом, дочь Безумного Шляпника встала со скамьи и быстрым шагом удалилась прочь, на ходу отпив ещё немного чая.       В отличие от неё, Маррейн совершенно не хотелось веселиться. Глядя вслед удаляющейся Хэттер, она впервые пожалела о том, что является положительным персонажем сказки.       Вновь вернувшись на скамью, фея крепче стиснула в руках волшебные часы. Теперь они были не просто сломаны: металлический корпус и стеклянную линзу покрывал липкий бурый налет. Частички джема глубоко забились даже в памятную гравировку, исказив тонкую, фигурную надпись. Не отводя взгляда от корпуса, правой рукой Леруа нащупала лежащую рядом волшебную палочку, однако сразу же передумала ею пользоваться, вспомнив, что через семь часов грязь и царапины вернутся на прежнее место. Рука тут же потянулась в карман, доставая слегка влажный носовой платок.       С силой прикусив нижнюю губу, фея изо всех сил пыталась удержать себя в руках. Тяжело дыша и подрагивая, она, чуть склонившись, начала старательно вытирать часы. Чистая белая ткань с золотистой вышивкой по краю постепенно впитывала остатки того, что осталось после экспериментов Мэдделин. Вдобавок сверху упало несколько прозрачных слезинок. Маррейн перехватила платок и свободной рукой потянулась к лицу. Чуть выпрямившись, она заметила, что рядом, у края скамьи, кто-то стоял. Испуганно вскинув голову, фея увидела невысокую бледную девушку. Её длинные светлые волосы мягкими волнами опускались до поясницы, контрастируя с чёрной тканью платья, расшитого силуэтами мотыльков. У самой шеи, рядом с брошью в виде макового цветка, крепились края светло-серого плаща, струящегося до самого пола. Через плечо девушка носила тонкий серебряный поясок, на конце которого находился узкий граненый флакон с круглой крышечкой. Леруа без труда узнала Сенди Коппелиус, дочь Песочного Человека.       – Похоже, сбылся твой ночной кошмар, – заговорила девушка, чуть склонив голову набок.       Тихий, чуть хриплый голос Сенди всегда навевал на фею легкую дрёму. Растерянно моргая, она крепко сжала в руке платок, совершенно забыв о том, что собиралась делать.       – И не говори… – наконец ответила Маррейн, преодолев напавшее оцепенение. – Я просто не знаю, что делать…       – А что ты должна делать?       – Должна быть Крестной Феей, – надрывно ответила она. – Должна помочь Эшлин найти её Долго и Счастливо. Но уже не смогу.       – Почему же?       За всё время их разговора, Коппелиус даже не сдвинулась с места. Вместо этого она продолжала стоять рядом, переводя пристальный взгляд лавандовых глаз то на Леруа, то на предметы в её руках.       – Потому что мои часы сломались, – Маррейн протянула прибор собеседнице. – А без них я не смогу уследить за своими чарами. Всё пойдет не по плану, я ничего не успею и… подведу Эшлин.       Искренне стараясь не заплакать, Леруа всё же дала волю чувствам. Даже мысль о том, что она может не справиться с отведенной ей ролью и разрушить судьбу своей подопечной, бросала её в дрожь. А теперь, с учетом накопившихся переживаний, она была искренне рада тому, что Сенди согласилась её выслушать.       Сама же Коппелиус выглядела равнодушной. Дождавшись объяснения, она всё также стояла неподвижно, хотя её взгляд несколько смягчился, а лицо приняло задумчивое выражение. Так продолжалось несколько минут, что позволило Маррейн успокоиться и смахнуть слёзы чистым уголком платка.       – Ты хочешь починить часы? – наконец спросила Сенди.       – Да, конечно же, да! – воскликнула фея. – Но разве кому-то это по силам?       – Идем за мной.       Не дожидаясь ответа, дочь Песочного Человека плавно повернулась в сторону и беззвучными шагами направилась к выходу из галереи. Растерянно глядя ей вслед, Маррейн быстро поняла, что ждать её не собираются. Не желая упускать, быть может, последний шанс, она спешно вернула платок в карман. Всё также крепко сжимая в ладони многострадальные часы, свободной рукой Леруа взяла волшебную палочку и быстро закрепила её в специальной петличке корсета. Как на зло, именно в этот момент пальцы плохо её слушались, но согревавшая сердце надежда придала фее сил.       К её счастью, Коппелиус всё же не успела уйти далеко. Мягко ступая по глянцевой напольной плитке, она уверенно держалась на несколько шагов впереди, не давая Леруа времени на лишние вопросы. А таковых в голове феи накопилось немало. Утешал лишь тот факт, что терять в самом деле было уже нечего. На всякий случай она пообещала себе недолго огорчаться и сохранить крышку корпуса с памятной гравировкой.       Стараясь не отставать от Сенди, Маррейн старательно оббегала проходящих мимо учеников и так постепенно оказалась в просторном главном холле у широкой мраморной лестницы с позолоченными перилами. Поднявшись на второй этаж, фея с удивлением отметила, что слышит звук только своих шагов. Внимательно взглянув на ноги Коппелиус, она поняла, что та, вместо обычного шага, начала плавно парить над землей при помощи волшебного песка.       «Будь я настоящей феей, то сейчас смогла бы лететь на крыльях», – прозвучала в голове Леруа странная мысль.       Не сбавляя шага, она коротко встряхнула головой, прогоняя глупую идею прочь. Даже родившись без крыльев, она всё равно остается самой настоящей феей, а значит обязательно справится и, следуя своей Судьбе, поможет Эшлин Элле обрести Долго и Счастливо.       Увлекшись собственными рассуждениями, Маррейн вдруг поняла, что они уже успели подняться на третий этаж и двигались по коридору мужской части общежития ЭверАфтер Хай.       Кто бы ни занимался дизайном школы, подошел он к этой работе со всей ответственностью. Согласно задумке, стены на этом этаже изображали ночной лес. Тёмно-синяя краска градиентом плавно переходила в фиолетовый и постепенно темнела, под потолком становясь практически чёрной. Несмотря на это, помещение совершенно не выглядело мрачным: тёмные цвета оттеняли стволы живых деревьев, растущих вдоль стен. Дополняла картину потолочная роспись, изображающая большинство известных созвездий.       За весь первый курс и начало второго, Маррейн доводилось здесь бывать всего единожды. В те далёкие времена, когда директор Грэмм решил заполнить отсутствующую пару короткой экскурсией по зданию школы. При этом в прошлый раз этот длинный коридор с рядом однотипных высоких дверей по правой стороне не произвёл на неё никакого впечатления. Сегодня же всё здесь казалось пропитанным каким-то особым волшебством. Вероятно, сказывалось волнение вкупе с желанием поскорее вернуть всё на свои места…       Ход мыслей феи внезапно прервал короткий уверенный стук и последовавший сразу за ним скрип открываемой двери. За широким деревянным полотном мелькнул край длинного плаща Сенди. Ускорив шаг, Маррейн крепче сжала часы в ладони и постаралась успеть следом. Отчего-то ей казалось, что через несколько мгновений дверь захлопнется и вместе с проходом в комнату исчезнет последний шанс на чудо.       К счастью, фея успела забежать внутрь, по привычке ухватившись за металлическую ручку и плавно закрыв за собой дверь. Царивший в комнате полумрак заставил Леруа по-настоящему растеряться. После просторной светлой галереи глаза не привыкли к темноте, потому с трудом различали очертания даже крупных предметов. Единственным источником света в этой комнате являлась высокая настольная лампа на длинной гнущейся ножке. Освещая небольшой островок пространства в дальнем углу комнаты, она давала понять, что закреплена на краю широкого металлического стола. Поверхность его была заполнена множеством предметов разных форм и размеров, о предназначении которых с такого расстояния оставалось только догадываться. За столом на стуле с высокой спинкой сидел, судя по голосу, юноша лет двадцати и о чём-то оживленно беседовал с Сенди. Сама девушка, опершись руками на столешницу, разглядывала нечто странное.       – Видишь? Они называют это «печатная машинка», – мягкий голос юноши подрагивал от восторга.       – Выглядит винтажно. Как она работает?       – Всё очень просто. Вот здесь у меня уже закреплен лист бумаги, а ниже находятся клавиши. Набор букв почти как на миррорбуках.       – А где буква «N»? – спросила Сенди.       – Утеряна, но я постараюсь выточить такую же. В крайнем случае заменю весь комплект гранок.       – Ну конечно же сделаешь, – польстила ему девушка. – Так как ею пользоваться?       – Смотри: для того, чтобы начать с заглавной буквы, необходимо зажать вот эту кнопку, а затем надавить на нужную тебе клавишу...       С каждым прикосновением устройство начало издавать отрывистый треск. При этом широкая планка, крепко удерживающая бумагу, постепенно короткими шажками смещалась вправо до тех пор, пока на белом листе не появился ровный текст: «Се_ди, кто там пришёл?»       Недовольно поджав губы, Коппелиус повернулась ко входу в комнату и жестом руки подозвала фею поближе.       – Маррейн, подходи сюда.       Наконец-то получив разрешение приблизиться, Леруа едва не сорвалась на бег. За те несколько минут, которые ей пришлось простоять неподвижно, глаза уже успели привыкнуть к освещению, давая возможность двигаться намного увереннее.       Планировка комнаты мало чем отличалась от большинства подобных. Как и предусматривал учебный план, помещение было разделено строго пополам, предоставляя двоим ученикам равные условия. По правую и левую стороны находились широкие двуспальные кровати на высоких деревянных ножках, а чуть дальше размещались высокие стеллажи, гардеробные и пара письменных столов.       Кем бы ни был сосед этого талантливого юноши, Маррейн была искреннее рада тому, что её интересовала лишь правая часть комнаты. Слева постоянно доносилось какое-то шуршание, а саму фею не покидало ощущение, что её кто-то внимательно разглядывает.       Стараясь сохранить подобающую осанку, она уверенным шагом приблизилась к столу и заставила себя приветливо улыбнуться. При ярком свете настольной лампы Леруа наконец-то смогла разглядеть того, кто, по словам Сенди, мог бы ей помочь. Юноша, вместо того, чтобы подняться из-за стола, лишь коротко оттолкнулся ногами от пола, позволив пяти парным колесикам, закреплённым на разветвлённой ножке стула, откатить его в сторону. Маррейн сразу же обратила внимание на узкое бледное лицо и длинные чёрные волосы, аккуратно перевязанные красной лентой. Левый глаз юноши был насыщенного зелёного цвета, а правый скрывался за круглым латунным монокуляром, металлический ремешок которого смыкался где-то на затылке. Тонкий, темно-жёлтый цилиндр с крохотной блестящей линзой тут же выдвинулся вперёд, заставив фею почувствовать себя насекомым, попавшим под микроскоп.       – Маррейн Леруа, дочь Крёстной Феи, – представилась она, протягивая правую руку.       Внезапно, при свете лампы, она осознала, как небрежно выглядят её тонкие голубые перчатки. Изо всех сил стараясь очистить корпус и линзу часов от остатков масла, джема и чая, фея сама оставила на тонкой полупрозрачной ткани несколько бурых пятен.       – Стефан, – отозвался юноша, бережно вложив её ладонь в свою.       – Дроссельмейер, – внезапно вмешалась Сенди, всё это время делавшая вид, что её интересует исключительно устройство для набора текста.       От услышанного у Леруа перехватило дыхание. Магически одарённые мужчины встречались довольно редко, но даже среди них представители этой фамилии выделялась особенно ярко. Христиан Дроссельмейер был придворным волшебником королевства Шварцвальд, а также являлся родным дядей ныне правящего короля, известного как Щелкунчик. Помимо этого, его имя было связано с созданием множества изобретений. Дроссельмейер охотно спонсировал научные исследования и, по слухам, сумел подчинить само Время.       – О, это большая честь, – наконец справившись с волнением, фея быстро склонила голову в почтительном поклоне. Этот знак уважения не позволил ей заметить короткий обмен взглядами между Стефаном и Сенди.       – Красивая перчатка, – вдруг ответил юноша, пристально разглядывая её руку. – Очень тонкая работа.       Не до конца понимая, как следует реагировать на подобный комплимент, Маррейн смутилась и застенчиво потупила глаза. Она искренне надеялась, что за время рукопожатия юноша попросту не заметит её неряшливого вида, но, к сожалению, именно на пятнах от липкого налета он заострил особое внимание.       – Спасибо, но я правда сейчас не в лучшем виде. Все силы ушли на то, чтобы починить их, – ответила фея, вкладывая в ладонь Стефана волшебные часы. – Быть может… тебе это удастся.       Не теряя ни минуты, юноша разместил сломанный механизм на рабочем столе и, коротко отталкиваясь ногами от пола, позволил стулу придвинуться ближе. Не дожидаясь прямой просьбы, Коппелиус аккуратно подвинула громоздкое устройство для печати на свободный край. Высокая медная лампа, повинуясь руке своего владельца, тут же повернула вытянутую голову, направив бледное пятно света на часы. Заметив на себе короткий озорной взгляд Сенди, сопровождаемый лукавой улыбкой, Маррейн окончательно убедилась в том, что именно сейчас она увидит работу настоящего часового мастера.       В том, что Стефан прекрасно разбирается в механизмах, можно было догадаться без труда. Почти вся его половина комнаты, за исключением кровати и платяного шкафа, напоминала огромный склад различных трубок, зажимов, пружин и шестерёнок. Широкий книжный шкаф, занимавший почти всю стену за рабочим столом, помимо книг содержал различные коробочки с торчащими из них ключами, статуэтки с подвижными конечностями и, самое главное, часы. Маррейн искренне казалось, что здесь она сможет найти любые: от простых прикроватных будильников до массивных конструкций с маятниками, причем все они были исключительно механическими. Попытавшись было подсчитать их точное количество, фея несколько раз сбилась со счета, задерживая свой взгляд на очередной любопытной вещице.       По краям полок, на специальных латунных кнопках, крепились вручную составленные чертежи. Большинство из них изображали детально разобранные части человеческого тела с шарнирами вместо суставов. И даже на полу стояло несколько картонных коробок, доверху набитых какими-то деталями. По соседству с ними стояло несколько высоких керамических кружек, источавших стойкий запах кофе. Превозмогая желание как можно скорее всё здесь рассортировать и протереть от пыли, Маррейн заставила себя смотреть на рабочий стол.       Надев на кисти рук тонкие латексные перчатки, Стефан полностью погрузился в работу и лишь время от времени обращался к Сенди, прося её подать нужный инструмент. Вдоль дальнего края стола находилось несколько специально изготовленных отсеков, где, словно карандаши в подставке, хранились какие-то приспособления. Фея искренне удивлялась тому, как безошибочно дочь Песочного Человека отличала «отпер» от «клобы», а «лопатку» от «пинцета», благодаря чему починка не останавливалась ни на секунду.       Аккуратно поддев заднюю крышку плоским концом отпера, Стефан уверенно приподнял её вверх, отделив от основного корпуса. Длинные пальцы юноши взялись за металлический пинцет, захватывая тонкими концами заводную головку. Чуть оттянув влево, её без особых проблем удалось извлечь из круглого отверстия, вместе с латунной цепочкой. Не торопясь, он аккуратно перевернул циферблат стрелками вверх и лёгким нажатием окончательно освободил подвижный механизм от декоративного металла и стекла.       – Похоже, их уже пытался чинить один чайсовщик из Страны Чудес, – с улыбкой пробормотал юноша, брызгая на салфетку из полупустого флакона.       По комнате мгновенно разлетелся едкий запах полироля, заставив обеих девушек отрывисто закашляться. При этом на Стефана этот состав не оказал никакого воздействия. Мягкими, поглаживающими движениями он водил салфеткой по латунным деталям до тех пор, пока к ним не вернулся первоначальный блеск. Даже круглая выпуклая линза постепенно избавилась от мутного налёта и вновь начала правильно отражать свет.       Любуясь почти новыми деталями, Маррейн едва сдерживалась, чтобы не запищать от восторга. После всех манипуляций, проделанных Мэдделин, она не могла поверить, что к её любимым часикам снова вернётся их первоначальный вид.       Останавливаться на этом Стефан не собирался. Приняв из рук Сенди кусочек тонкого пластика с прямоугольными прорезями, он аккуратно подложил его под минутную стрелку. После чего, вооружившись специальной лопаткой, бережно снял её с основного штырька. Спустя несколько секунд, то же повторилось с её часовой сестрой.       Вновь подхватив пинцетом заводную головку, юноша лёгким нажатием вернул её на место и принялся постепенно прокручивать. Коротко щелкнуло храповое колесо, но баланс по-прежнему покачивался из стороны в сторону. Резкий скрежет говорил о том, что заводная пружина наконец-то ослабла и больше никак не влияла на соседние элементы.       Воспользовавшись крохотной отверткой, Стефан уверенно ослабил винт и, подхватив пинцетом крепёжную деталь, поднял баланс над часовым механизмом. Тонкий, едва заметный волосок, закрученный равномерной спиралью, искривился на третьем витке, разрушая всю гармонию данной детали.       Захватив левой рукой ещё один, более мелкий пинцет, юноша коротко нахмурил бровь и дождался, пока линза монокуляра послушно приблизится на нужное расстояние. Точным уверенным движением заостренные концы захватили искривленную часть и медленно вернули ей правильное положение. Вскоре волосок баланса вновь описывал идеальную спираль, продолжая мягко колебаться от малейшего дуновения.       Отложив в сторону дополнительный пинцет, Стефан при помощи основного подхватил крепежную деталь, возвращая баланс на прежнее место. Тонкое острие отвёртки прочно затянуло винт, на место встали переводные шестеренки.       После обработки полиролем матово-чёрные ажурные стрелки приобрели благородный блеск, после чего смогли уверенно вернуться на отведенный им штырёк. Толстые латунные стенки корпуса постепенно окутывали чувствительный механизм, защищая его от любых посторонних воздействий. Как только все детали заняли своё первоначальное положение, Стефан прокрутил до упора заводную головку и поднёс часы к правому уху.       «Святая Моргана, прошу тебя, пусть всё получится», – подумала Маррейн, затаив дыхание и тревожно сцепив руки перед грудью.       Тишину комнаты нарушило размеренное тиканье, заставившее юношу радостно улыбнуться. Он тут же передал волшебные часы их законной владелице, после чего принялся стягивать с рук узкие перчатки.       Бережно обхватив ладонями латунный корпус, фея в который раз за этот день не смогла сдержать слёз. На этот раз она совершенно не стеснялась своих чувств, продолжая улыбаться.       Широкая стеклянная линза вспыхнула бледным, золотистым свечением. Внезапный прилив магии заставил чёрные стрелки принять подобающее им положение. Взглянув на них, Маррейн поняла, что десять минут назад завершился большой перерыв. К её радости, никаких пар сегодня не предвиделось, кроме вечернего факультатива по садоводству.       – Я даже не знаю, как тебя отблагодарить… – обратилась она к Стефану. – Если есть хоть что-то, что я могла бы дать взамен.       – Могу я взять твою заколку? – его длинные пальцы осторожно коснулись каштановых волос феи.       Закрепив уже исправные часы вокруг шеи при помощи цепочки, Маррейн без промедления сняла небольшой позолоченный зажим, украшенный пятиконечной звездой, и протянула его юноше.       Несмотря на то, что тяжелый металлический монокуляр скрывал левый глаз Стефана, правый полностью выдавал заигравший в них блеск. С силой оттолкнувшись ногами от пола, он резко откатился назад и выпрямившись, вышел из-за стола.       Наконец, увидев своего спасителя в полный рост, фея растерянно застыла на месте. Стефан Дроссельмейер оказался гораздо выше, чем она предполагала, а с учетом общей худобы фигура юноши и вовсе казалась немного непропорциональной.       На ходу расправив длинные полы фрака, юноша уверенным шагом направился к окну, посреди дня закрытому плотными шторами. Взглянув на Сенди с недоумением, Маррейн увидела лишь хорошо знакомую лукавую улыбку и плавный жест руки, приглашающий следовать за ней. Подобравшись ближе, фея смогла увидеть высокий деревянный стул, накрытый покрывалом. Как только юноша сбросил тяжёлую ткань на пол, взору присутствующих открылась красивая белокурая девушка.       Её длинные волосы были стянуты в тугой пучок и уложены под золотистую сеточку. Светлое овальное лицо с прямым выразительным носом ничего не выражало. Глаза, обрамлённые пышными чёрными ресницами, были закрыты, ровные коралловые губы – плотно сомкнуты. Одеждой для неё служила лёгкая балетная пачка из золотой ткани, расшитая блестящими пайетками. Длинные стройные ноги скрывали плотные белые колготки, а в качестве обуви незнакомка носила золотистые пуанты.       Взволнованно склонившись перед ней, Стефан плавно надавил на зажим, после чего закрепил украшение у левого виска девушки. Образ её сразу перестал казаться строгим и серьезным и приобрёл милую детскую непосредственность.       Видя это, Маррейн собиралась было подойти ещё ближе, но тут же остановила себя, услышав голос юноши.       – Крошка Долли, включись, – непривычно строгим тоном потребовал он. – Ты слышишь меня?       Бледные веки с глухим щелчком поднялись наверх, открывая небесно-голубые глаза. Ровные черные значки не сдвинулись с места. Взгляд девушки был направлен куда-то вверх.       – Да… – раздался женский голос после того, как дёрнулась нижняя челюсть.       – Ты знаешь, где находишься? – уже мягче спросил юноша.       – Я во сне…       Услышанное заставило Стефана тяжело вздохнуть и разочарованно покачать головой. Казалось, беседуя с этим… существом, он совершенно забыл о том, что в его комнате всё ещё находятся гости.       – Что ты видишь?       Новый вопрос вызвал более живую реакцию. Оба глаза синхронно повернулись зрачками в верхний левый угол, именно там, где находилась заколка. Резкими, отрывистыми движениями девушка подняла левую руку, пытаясь прикоснуться к украшению. Нижняя челюсть вновь начала покачиваться вверх-вниз.       – Я хочу видеть красоту этого мира…       – Достаточно, – прервал её юноша, вернув в голос властные нотки. – Погрузись в глубокий сон без сновидений.       Послушно исполняя приказ, девушка вернула левую руку на своё колено и плавно опустила веки. Спустя мгновение на неё опустилось тяжёлое покрывало.       Всё это время по коже Маррейн бегали мурашки. Увиденное заставило её испугаться и восхититься одновременно. До той самой поры, пока Крошка Долли не заговорила, они и подумать не могла, что на стуле сидит всего лишь шарнирная кукла.       Порывисто шагнув вперёд, Леруа приблизилась к юноше и, высоко запрокинув голову, попыталась встретиться с ним взглядом. Упрощая задачу, Стефан изящно склонился, ответив на её немой вопрос сдержанной улыбкой.       – Она прекрасна, – с придыханием произнесла фея. – Я… очень рада, что заколка ей понравилась.       Услышав подобный комплимент, юноша сразу изменился в лице. Тонкие губы дрогнули, а в зелёных глазах, несмотря на монокуляр, отчетливо проступила благодарность.       – Это ещё что, – отозвалась Сенди, бесшумно подходя ближе. – Стеф умеет делать более красивые куклы. А эту нужно дорабатывать.       – Да, ещё нужно долго калибровать. Надеюсь представить её на конкурсе талантов Белого Фестиваля.       – Уверена, ты справишься, – воскликнула Маррейн, по привычке коснувшись рукой волшебных часов. – Ещё раз спасибо за всё. И тебе, Сенди, тоже спасибо.       Несмотря на приятную компанию, время неумолимо бежало вперёд, заставляя часовые стрелки раз за разом описывать свой привычный круг. Внезапно стеклянная линза ярко вспыхнула, напоминая фее о том, что очередное заклинание утратило свою силу.       – Мне пора идти.       – Да, уже давно пора, – ответила Сенди, крепко обхватив ладонями сгиб руки стоящего рядом юноши. – Прощай.       – До встречи, – спокойным тоном произнёс Стефан. – Заглядывай как-нибудь в гости, я почти всегда здесь. Помимо пар, разумеется.       Мягко улыбнувшись в ответ, Маррейн поспешила к выходу из комнаты, чувствуя, как на щеках заиграл румянец.       Переступив через порог и оказавшись в коридоре, фея какое-то время стояла неподвижно, щурясь от яркого солнечного света. С учетом всех переживаний, свалившихся на неё за сегодня, работать предстояло ещё более усердно. С этой мыслью Маррейн решительно направилась в комнату Эшлин Эллы.