Сказка, рассказанная до конца

      Тонкие глянцевые карты послушно скользили в руках Лиззи, подчиняясь каждому движению её пальцев. Все они, чёрные и красные, от шестёрки до туза, перетасовывались вновь и вновь, издавая характерный шелест. Наконец, волей руки следующей Червонной Королевы на небольшую атласную скатерть легли четыре карты.       – Это ты, – пояснила она, указав на Пиковую Даму.       Карие глаза Дачес Свон, сидящей по другую сторону столика, невольно сузились. Монохромная Герцогиня всегда скептически относилась ко всякого рода предсказаниям, но всё же не прекращала своих просьб погадать ей на отношения.       – Ты сейчас в червонных отношениях с Бубновым Королём. Позади тебя Трефовый Валет, а в стороне − Король Пик.       – Это неважно, – отмахнулась Дачес. – Давай про Бубнового Короля. Что нас ждёт?       Бросив короткий скептический взгляд в её сторону, Хартс сдвинула верхние карты и перенесла их под основную часть колоды. Затем начала вытаскивать по одной, выкладывая при этом в горизонтальную линию. Бубновая семёрка, бубновая десятка, бубновый туз, червонная семёрка, бубновая восьмёрка, бубновая шестёрка.       – Вы оба пытаетесь внушить друг другу, что между вами червонные отношения. Но они бубновые, – отчётливо пояснила Лиззи, на миг оторвав взгляд от карт. – Важен не только цвет, но и масть.       – Но ведь бубны и черви одинаково красные, – возразила Дачес, лукаво улыбнувшись.– А цвет бросается в глаза лучше, чем форма.       Хартс лишь равнодушно пожала плечами. Монохромная Герцогиня прекрасно понимала, какие карты держит в руках, что само по себе было похвально. А уж то, как она ими сыграет, зависело только от неё самой.       Между тем длинный ряд продолжал пополняться новыми представителями бубновой масти, пока среди них внезапно не появилась трефовая шестёрка. А следом за ней, одна за другой, начали выстраиваться пики: девятка, семёрка, десятка и туз.       Дачес, заметив это, сразу же переменилась в лице. Улыбка исчезла с её губ, заставив их сомкнуться плотнее. Взгляд сделался сосредоточенным, а на смену расслабленной позе пришла привычная горделивая осанка.       – Красное станет чёрным. И причина тому – влияние трефовой масти, – громко и уверенно озвучила Лиззи, словно вынося приговор.       – И как же мне этого избежать?       – Никак. Оказавшись в окружении трефовых карт, ты уже не сможешь выбраться. И тебе останутся только пики.       Вопреки обыкновению, на лице Свон отразилась растерянность. Надеясь не выдать собственных переживаний, она тут же закрыла глаза и медленно выдохнула, пытаясь обдумать услышанное. Пальцы её в этот момент крепче сжали края белой шали, расшитой узором в виде лебяжьих перьев.       За время пребывания в этом странном мире Лиззи быстро успела понять, что местные, в большинстве своём, – малодушные лицемеры. Причём принадлежность к конкретному королевству не имела никакого значения. Они могли сколь угодно долго твердить о величии своих предков и совершенных ими подвигах, но содрогались при мысли о том, что кто-то сможет увидеть их настоящие эмоции. Каждый вздох, каждый взгляд, каждый мускул на лице тщательно контролировался, чтобы убедить окружающих в своей «воспитанности». Жалкое зрелище. Впрочем, Монохромная Герцогиня была одной из немногих, кто справлялся с этим так, что у Лиззи не возникало стойкого желания позвать палача.       – Как именно вмешается трефовая масть? – спросила Дачес после некоторых раздумий.       – Однажды Мэдди плеснула чай на мой стол и посадила пятно на одну из карт, – отозвалась Хартс, собирая колоду. – Я ушла, чтобы заменить её и пропустила свой любимый пирог. Его подали в моё отсутствие.       – Будь уверена, мой пирог никто не съест.       – Ты всегда сможешь отрубить голову пекарю, и от этого даже станет легче, – ответила Лиззи, поместив карты в самый центр скатерти поверх вышитого на ней большого красного сердца. – Но пирог-то уже будет съеден.       Она не была до конца уверена в том, что Монохромная Герцогиня смогла её понять. И не потому, что та совершенно не говорила на риддлише. Ей попросту не хотелось принимать правду. Что само по себе выглядело забавно, особенно если вспомнить о том, как искренне она упрашивала сделать этот расклад.       – В любом случае, спасибо, – отозвалась Дачес, неторопливо вставая из-за стола. – Теперь я хотя бы знаю, к чему быть готовой.       Лиззи едва заметно кивнула, принимая благодарность. Пальцами она захватывала уголки скатерти и один за другим укладывала к центру в строго определённой последовательности. Сперва тот, на котором была изображена масть бубен, затем пики, трефы и, наконец, черви. Этот особый ритуал не только позволял хранить гадальную колоду в безопасности, под слоем ткани, но и помогал успокоиться.       Убедившись, что надёжно затянула все узелки, Хартс взяла атласный свёрток и направилась к высокому креслу, обтянутому красным велюром, спинка которого была выточена в форме сердца. На мягком сидении по-прежнему лежали её любимые короткие перчатки с манжетами из чёрного кружева. Оставив завёрнутую в скатерть колоду на подлокотнике, она взяла их и поспешила спрятать ладони под тонким слоем алой ткани.       Где-то позади негромко хлопнула входная дверь, сообщая о том, что Монохромная Герцогиня отправилась по своим делам. В этом был её несомненный плюс как хорошей соседки, ведь за всё время пребывания в школе она никогда не рассказывала о том, куда уходит, зачем и как скоро вернётся, что избавляло Лиззи от лишней информации.       Единственное, что её интересовало, так это причина навязчивого желания Свон выдать себя за другую масть. Со времён раскола учащихся на Наследников и Отступников подобным безумием начало страдать едва ли не полшколы, но от пиковых людей подобного ожидаешь меньше всего.       – Китти! – громко позвала Хартс, даже не повернув головы.       Белая пуховка для пудры, парившая в воздухе на противоположной части комнаты, плавно опустилась в отведённую ей коробочку на фигурном туалетном столике, столешницу которого поддерживали ножки, выточенные в виде лебедей. В трёхстворчатом театральном зеркале отразилось сразу три широких чеширских улыбки.       – Нам пора заняться делом! – продолжила она, неторопливо отходя к широкой двуспальной кровати с навесом, украшенным красными розами. – Всё готово?!       – Разумяуется, – напевно протянула дочь Чеширского Кота, позволив себе снова стать видимой.       Бросив в её сторону короткий взгляд, Лиззи внезапно поняла, что подданная на удивление хорошо вписывается в интерьер владений Монохромной Герцогини. Молочный оттенок кожи, короткое чёрное платье, крохотная шляпка того же цвета, длинные лиловые волосы, собранные в два высоких хвоста. Уж не решилась ли она сменить колоду?!       Выдвижная полка на прикроватном столике жалостливо скрипнула, подчинившись резкому движению руки Хартс и открывая её взору прямоугольную шкатулку с причудливым узором в виде красных сердец на чёрном фоне. Решительно откинув деревянную крышку на позолоченных петлях, она поместила свёрток с картами внутрь и столь же быстро захлопнула.       Рядом раздалось недовольное пыхтение. Из небольшой плетёной корзинки, расположенной на столике неподалёку от вазочки с вафлями, выглянула остроконечная мордочка с крохотным чёрным носом.       Ежу по кличке Шаффл однажды выпала особая честь – стать любимым питомцем будущей Червонной Королевы. Она хорошо помнила тот день, когда Мамочка велела явиться к Карточному Дворцу всем ежам Страны Чудес, для того, чтобы выбрать среди них самый лучший мяч для крокета. И именно он показал лучшие результаты по скорости сворачивания в клубок и дальности переката по разным типам местности. Плюс ко всему прочему, кремовый цвет брюшка и нежно-лимонный оттенок колючек напоминал всем о популярных в тот год пирожных. Ну как здесь было устоять! Потому Лиззи открыто заявила своей матери, что этот ёж отныне принадлежит ей. На что Её Величество пришла в неописуемый восторг и тут же велела закатить шикарный пир в честь своей любимой дочери. Шаффлу же был пожалован особый титул «Придворного Ежа Её Высочества», а также личная золотая корона с рубином в форме сердца и расшитый золотистой бахромой воротник жабо из красного бархата.       Не в силах противиться столь сердечным воспоминаниям, Хартс подхватила ежа на руки, позволяя короне упасть на мягкую подстилку из красного плюша. После чего она присела на край кровати и разместила питомца на коленях. Со времён их побега в этот чужой, перевёрнутый с ног на голову мир, Шаффл успел заметно поправиться. И немудрено, ведь большую часть времени он только ел и спал, продолжая при этом неустанно служить своей Червонной Принцессе напоминанием о Стране Чудес. Той самой Стране Чудес, которую она любит всем сердцем и куда сможет вернуться лишь спустя три с половиной года.       – Твой ход, Китти, – вновь обратилась она к Чешир, внезапно вспомнив о её присутствии. – Белое должно стать красным сегодня же! И если твои карты смогут отбить – голову с плеч!       Чешир, как и требуется от верноподданной Её Высочества, всё это время оставалась рядом, ожидая дальнейших распоряжений на свой счёт. К тому же эта небольшая пауза позволила ей внимательно изучить все театральные афиши, дипломы и фотографии, заполнявшие стены на другой половине комнаты. Однако, как только Хартс озвучила свои требования, дочь Чеширского Кота склонила голову в почтительном поклоне и задержала на лице самую выразительную из своих улыбок. Вытянутый полумесяц из заостренных зубов продолжил парить в воздухе даже после того, как вся остальная часть Китти стала невидимой, а затем исчез и он после короткого «ПУФ!»       Убедившись, что осталась лишь в компании Шаффла, Лиззи потянулась рукой к корзинке и, нащупав пальцами миниатюрную корону, тотчас водрузила её на голову своему питомцу, придав тому подобающий вид. Находясь вдалеке от дома и от своей любимой Мамочки, она должна оставаться сильной. Ведь она – следующая Червонная Королева, а потому должна быть козырной картой при любом раскладе. Должна ежечасно напоминать всем своим подданным, от чайной мыши до огромного моржа, что их место не здесь. Каким бы шумным и притягательным не казался этот мир, погрязший в своём безумном маскараде, их дом – Страна Чудес. И они должны помнить. Должны вернуться. Все до единого.       Китти была права, когда говорила, что им здесь не рады. Директор, преподаватели, сокурсники – все они лишь жалкие слабохарактерные лицемеры. Они неустанно твердят о поддержке, защите и взаимоуважении между её домом и Союзными Королевствами. А на деле? Им плевать. Плевать на всё, что ей дорого. Плевать на всех, кроме себя и собственных судеб.       Красные розы были не просто цветами. Они должны были служить символом. Должны были напомнить всем её подданным о том, чего нельзя забывать. И что же произошло? Они осмеяны. Отравлены. Уничтожены. Загублены под корень. И где же виновный? Почему его голова всё ещё на плечах? Им плевать. Справедливости нет. Чести нет. Сочувствия нет. Есть только Лиззи и её народ. Однажды она приведёт их домой, туда, где осталось её сердце. А до той поры продолжит нести своё бремя, верша правосудие твёрдой рукой, как истинная Червонная Королева.       Тонкой ладонью в алой перчатке Хартс заботливо погладила Шаффла по спине, а затем коснулась указательным пальцем кончика его носа. Аккуратно поддерживая маленькое круглое тельце, она поместила ежа обратно в корзинку, оставив напоследок мягкую вафлю в форме сердца. Тот тут же издал восторженный писк и, забавно кряхтя, начал усиленно перебирать лапками в надежде быстрее добраться до любимого лакомства.       «Разве есть питомцы лучше ежей? – подумала Лиззи, глядя на его возню. – Хлопот от него на порядок меньше, чем от бесполезного перьевого клаксона Монохромной Герцогини».       Помня о том, что время течёт здесь совсем по другому руслу, она всё же выпрямилась и расправила плечи, принимая истинно королевский вид. Правосудие должно было свершиться совсем скоро, и наследница Червонной Королевы обязана присутствовать при этом в первых рядах. Потому, не медля более ни секунды, Хартс решительным шагом покинула свою комнату и направилась по коридору женского общежития школы Эвер Афтер Хай.       Несмотря на то, что данное заведение именовалось элитной школой для молодого поколения сказочных персонажей, Лиззи оно казалось самой настоящей тюрьмой. Множество помещений и переходов изо дня в день оставались на своих первоначальных местах, создавая невыносимое постоянство. Даже время здесь было чётко урегулировано и разделено на небольшие отрезки, каждый из которых предназначался строго для определённого дела. Подъём, завтрак, основные занятия, обеденный перерыв, дополнительные занятия, ужин, выполнение домашних заданий и сон. Снова и снова.       И даже два коротких дня, именуемые «выходными», свободными отнюдь не являлись, поскольку ученики имели право посещать лишь близлежащий лес или торговую деревню «Бук-Энд». Для более дальних поездок требовалось письменное разрешение руководителя факультета, заверенное лично директором. И после всего этого ученик обязался вернуться на территорию школы не позднее комендантского часа!       Немудрено, что с таким неуважением к свободе будущих коронованных персон большинство из них добровольно соглашалось проводить досуг, не покидая своих покоев, но даже там не было и намёка на личное пространство! Следовало отрубить и скормить Бармаглоту голову того, кто счёл удачной идею поселить в одной комнате сразу двух учеников!       И всем вокруг было попросту плевать. Они настолько привыкли подчиняться «правилам», что всякого, кто осмелится говорить иначе, они нарекали сумасшедшим. Это они безумцы. Это они сошли с ума. Они хотят её сломить. Они хотят подчинить себе её народ. Они хотят захватить Страну Чудес. Они хотят победить саму Червонную Королеву.       Они ждут. Ждут, не нападая в открытую, но старательно притесняя каждый её шаг. Тщательно контролируя любую попытку отстоять свою честь. Ранее Лиззи охотно рубила с плеча, но теперь она стала хитрее. Она поняла, что, находясь за столом врага, приходится играть по его правилам, используя при этом его карты. Она продемонстрирует всё, чему научилась. Уже скоро. Вынеся приговор той, что осмелилась осквернить её розы, выкрасив их в мерзкий белый цвет.       Ход мыслей Хартс прервало ритмичное постукивание и воодушевленный свист. Осмотревшись, она быстро окинула взглядом просторное фойе школы. Всё те же светлые стены, в которые вросли живые деревья, глянцевая плитка на полу, массивные позолоченные люстры на потолке и горстка учеников, снующих туда-сюда в надежде не опоздать на ближайшую пару. Наконец внимание её сосредоточилось на источнике раздражающих звуков.       У самой стены на небольшой стремянке стоял Бен Карпентер, сын Плотника. Высокий, тощий, с всклокоченными рыжими волосами и вытянутым лицом, усыпанном веснушками, он во многом походил на своего отца – лучшего и единственного мастера по дереву во всей Стране Чудес. Насвистывая какую-то легкомысленную мелодию, юноша продолжал колотить тяжёлым молотком по доске для расписания, пытаясь заставить ту висеть ровнее. С каждым замахом руки цветная подтяжка так и норовила соскользнуть с его плеча, переставая поддерживать нелепые штаны с обилием небольших карманов, заполненных металлической фурнитурой.       За этим процессом старательно наблюдал Одобенус Таск, сын Моржа. Разумеется, он тоже был моржом. Совсем юным, однако не менее важным, чем его знаменитый отец. Как и полагалось представителю интеллигенции, он появлялся на публике исключительно одетым, предпочитая носить плотные льняные брюки, белую рубашку, жилет, манишку и фрак. Единственная сложность в этом деле возникала из-за ботинок, поскольку те приходилось приобретать на заказ, с учётом размера ласт. Тем не менее, юный мистер Таск хоть и обладал телом животного, но хранил под слоем жира чуткую ранимую душу, что неоднократно подтверждал неудержимой тягой к прекрасному. Даже сейчас, вместо того чтобы удерживать стремянку и подавать Карпентеру гвозди из его же карманов, он не упускал возможности выразить своё почтение проходившим мимо девушкам.       – О, прекрасные девы, вы так прелестны, словно первые лучи рассветного солнца, касающиеся ласковых волн морского прибоя, – бормотал он с придыханием, склоняясь в почтительном поклоне так низко, насколько мог позволить его объёмный живот.       – Од! Лестница! – напомнил ему Карпентер, в испуге ухватившись пальцами за край доски, из-за чего та вновь скосилась на бок.       – Держу, дружище, держу…– отозвался морж, обхватив передними ластами ноги своего товарища. – О, Ваше… несравненное…       Дождавшись, когда внимание нерадивого подданного наконец-то будет приковано к ней, Лиззи решительно подошла ещё ближе, уперев руки в бока. Благодаря урокам Мамочки, она, даже имея низкий рост, прекрасно знала, как заставить окружающих смотреть на себя снизу вверх.       – О, Ваше Высочество, ваше появление ранило меня в самое сердце, словно стрела очаровательной мисс Купидон… – продолжал бормотать Таск, пытаясь при этом дёрнуть за штанину брюк Бена. – И породило там бушующий пожар…       Заметив присутствие своей будущей королевы, сын Плотника оказался далеко не так красноречив. Прекрасно помня о том, что общение с дамами благородного происхождения гораздо лучше удаётся его лучшему другу, себе он позволил лишь широко улыбнуться, приложив к сердцу ладонь, в которой всё ещё держал молоток.       – Довольно! – воскликнула Лиззи, не жалея громкости голоса. – Готова ли платформа для праздника?       Этот вопрос заставил юношей растерянно переглянуться. Так и не произнеся ни слова, Карпентер вновь повернулся к перекошенной доске для расписания и начал усиленно стучать по ней молотком, гораздо чаще, чем до этого.       – Ваше Высочество будет изумлена, восхищена, потрясена увиденным, как только… – Таск бросил в сторону друга недовольный взгляд. – Как только платформа будет готова.       – То есть она ещё не готова?!       – На данный момент нашей увлекательной беседы изготовлен только её каркас, Ваше Высочество, – подобострастный голос Одобенуса начал дрожать. – Вы только представьте: фанерный фон, расписанный вручную, электрические огни, папье-маше, маше-папье…       – Если не успеете закончить платформу к годовщине освобождения Страны Чудес… – Хартс пристально взглянула на каждого из юношей. – Вам снесут голову с плеч!       – Всё будет исполнено, ваше Высочество, – протараторили они в унисон.       – Мы сразу же этим займёмся, – добавил Бен. – Вот только заглянем ещё к директору Гримму. Ему срочно потребовалось сменить в кабинете дверной замок и…       – Вы займётесь платформой сейчас же! – Лиззи гневно топнула ногой и сжала ладони в кулаки. – Ровно через час я вернусь и проведу проверку!       Не оставляя им шанса для возражений, дочь Червонной Королевы быстро развернулась на каблуках и твёрдым шагом направилась в сторону коридора, ведущего на факультет принцессологии.       Следуя заветам свой любимой Мамочки, она лишний раз убедилась в том, что подданных следует держать в узде. Ведь стоило лишь раз проявить благосклонность и позволить им исполнять свой долг без чуткого контроля, как всё, что дорого её сердцу, могло оказаться под угрозой.       Громкий стук каблуков о напольную плитку затих, как только Лиззи ступила на длинную ковровую дорожку. Мягкий тёмно-красный ворс казался ей плотью живого существа, которая вздымалась и пульсировала, словно живая. Он отзывался на каждый её шаг, не в силах издать ни единого звука, но Хартс его понимала. Она отчётливо ощущала его боль, его ни с чем не сравнимую жажду.       Разрозненный шум десятков голосов звенел у неё в голове подобно стае безмозглых Додо. Карамельки, облачённые в самые пёстрые фантики, толпились у двери в класс королевского менеджмента. Внешне они не походили одна на другую, но на деле почти все были одинаково приторны. Большинство их историй заканчивалось тем, что они встретят своего Прекрасного Принца, а значит должны были сделать всё, чтобы понравиться ему. Понравиться и позволить себя проглотить.       Внезапно все они, словно подчиняясь движению невидимой руки, расступились в стороны и образовали длинный многоцветный коридор. Лиззи на этот раз держалась у самой двери в кабинет, опасаясь что-либо пропустить.       – Добрый день, леди! – строгий женский голос разносился в сводах коридора лёгким эхом.       – Добрый день, миссис Ваше Величество Белая Королева!       Белая Дылда, по своему обыкновению, явилась за несколько минут до звонка. Всё такая же худая, такая же высокая и такая же самовлюблённая. Раздражающе белая, до зубного скрежета. Упорно игнорируя существование целого спектра ярких цветов, она раз за разом делала вид, что является идеальным образцом для подражания. На деле же она попросту упивалась восхищёнными взглядами, понимая, что никто и ничто не сможет покуситься на её авторитет.       Лиззи с замиранием сердца наблюдала за тем, как она извлекает из складок собственного платья фигурный позолоченный ключ. Так ярко блеснув в лучах дневного солнца, металлическая головка тут же скрылась в глубине замочной скважины. Поворот. Щелчок. Звук открываемой двери.       Едва переступив через порог класса, Белая Дылда закричала. Пронзительно, звонко, надрывно. В её крике не было ничего чистого, белого и идеального. В нём проступила её настоящая суть. Но, показавшись лишь на несколько мгновений, она утонула в громком плеске льющейся на пол красной краски.       Густые потёки выжигали глаза, заливали рот, впитывались в волосы, пронизывали одежду. Трефовая Дама получила по заслугам. Она была осмеяна, унижена, уничтожена. На глазах у своих самых искренних почитательниц.       Пустоголовые куклы, способные лишь на ношение блестящих корон, не сумели отличить яркой алой краски, источающей едкий запах красителя, от настоящей крови. Густой, тёмной и горячей. Охотно покидающей тело жертвы, как только та лишалась какой-либо части тела. Например, головы. Впрочем, наблюдать за их театральными обмороками, слушать их визг и отчаянные попытки позвать врача, при этом оставаясь на месте, доставляло Лиззи отдельное удовольствие.       Находясь в первом ряду, она обеспечила себе неоспоримое алиби, хотя прекрасно понимала, что в отчаянной попытке отбелить свою репутацию, Дылда будет искать виновного, и выбор, вероятнее всего, падет на дочь её вечной соперницы, Червонной Королевы.       Пусть так. Приговор вынесен. Казнь состоялась. Виновная получила по заслугам. И так будет с каждым, кто осмелится покуситься на то, что дорого сердцу Лиззи Хартс.