Сказка, рассказанная до конца

      Хантер резко выдохнул и потёр ладони друг от друга. Изо рта вырвалось бледное облачко пара и быстро растаяло в холодном воздухе. Морозец в этом году был что надо. Задержавшись до середины ноября, со второй половины месяца он устроил природе хорошую встряску. Прямо как строгий отец, явился в разгар бабушкиного лета, обломал веселье и заставил всё живое готовиться к зиме. Кусты и деревья, звери и птицы, даже мелкие букашки знали, что это не просто так. Таков порядок, а тот, кто ему не следует, обречён на гибель. Было в этом что-то грустное, но справедливое.       Юноша задумчиво вскинул голову и слегка покачнулся на жёсткой деревянной скамье. Небо затянуло рваным полотном серых туч, а в воздухе кружились робкие снежинки. Такие мелкие, что глазом было почти не различить, а вот ноздри от них то и дело начинали зудеть. Тусклый диск солнца разглядеть было трудно, но и без него Хантсмен отлично знал, что близился конец пары.       Той самой пары по рыцарству, на которой ему досталось прям-таки лучшее место. Он сидел спиной к складу со спортивным и рыцарским инвентарём, и из этой точки всё ристалище было видно, как на ладони. Большая огороженная территория шириной в тринадцать футов в длину набирала все двадцать. Основная её часть была свободна, потому как парни упражнялись почти у самого входа. Второкурсники факультета рыцарства, все, как один, в тёмных зимних стёганках, разбились на пары и отрабатывали удары на одноручных мечах. Каждое столкновение длинных деревянных лезвий напоминало Хантеру неровный стук топора о ствол дуба. Чем дольше его слушаешь, тем сильнее кажется, что кто-то стучит по твоей голове.       – Пошевеливайтесь! Это спарринг, а не бальные танцы! – строгий голос профессора Чарминга вывел Хантера из раздумий, как хорошая оплеуха. – Держать спины!       Высокий, крепко сложенный мужчина размеренно ходил по ристалищу, утаптывая подошвами сапог промёрзлую землю. Будто скульптор в окружении своих творений, он придирчиво оценивал каждую пару фехтовальщиков. Смотрел, порой останавливался неподалёку и всегда находил, что сказать. Сразу видно – крутой мужик. И король, и учёный, и просто спец своего дела. За это ему можно было простить всё, даже самые дурные заскоки.       Хантсмен снисходительно улыбнулся и перевёл взгляд на трибуны для зрителей. Как и полчаса назад, они оставались пусты. Почти пусты. Во втором ряду юноша отчётливо мог разглядеть принцессу Альбиона – Дарлинг Чарминг. Даже в тёплой розовой куртке с белым меховым воротником она как-то ухитрялась оставаться маленькой и стройной. Совсем как Эшлин. Девчонки точно знали какой-то секрет, как оставаться красивыми в любое время года. Или умели договариваться с погодой, чтобы она подыгрывала им. Где бы ни был спрятан ответ, ни холодный ветер, ни лёгкая снежная пудра не мешали Дарлинг внимательно следить за поединками.       Наверное, она пришла, чтобы поддержать братьев на последней тренировке перед турниром. Вот только Дэринга отпустили в общагу самым первым, а Декс неудачно замахнулся, заехал Хопперу по лицу, да ещё и рухнул на него сверху. Оставалось надеяться, что парни спокойно дошли в больничное крыло и не зашиблись где-нибудь на лестнице. Других причин задержаться тут у Дарлинг точно не было, разве что… Точняк! Она, наверное, пришла к отцу. Решила поддержать его в разгар самой ответственной пары перед началом Белого Фестиваля. Это было мило. Настолько мило, что Хантер не смог сдержать искренней улыбки.       – Тринадцатая пара, стоп! – властным тоном объявил профессор Чарминг, сжимая в руке деревянный меч. – Лаваль, свободен! А вот ты встань напротив меня!       Уже не в первый раз Хантсмен поражался привычке профессора, отпускать учеников прямо посреди пары. Нет, с одной стороны это было оправдано. У всех разный уровень спортивной подготовки, да и по-разному варит котелок. Тот, кто справился быстрее, может первым и отдохнуть, но… На факультете прикладного мастерства, к примеру, на парах по столярному делу всегда приступают к работе одновременно и уходят тоже вместе. А если у кого-то что-то не выходит, рядом всегда найдутся товарищи, которые смогут помочь. Может, это оттого, что людям знатных кровей важно чувствовать превосходство над другими?       Точного ответа юноша не знал, да и думать об этом времени не осталось. Глядя на приближающуюся фигуру своего друга, он подхватил со скамьи толстую тетрадь и поспешил подняться на ноги. Сделать это оказалось не так просто. От долгого сидения на месте колени затекли, а зад невыносимо ныл.       Едва выпрямившись, Хантер открыл тетрадь в том месте, где был вложен длинный карандаш. На страницах, расчерченных в мелкую клетку, располагалась таблица с парой столбцов и длинными рядами строк. В каждую из них, по левому краю, была вписана фамилия одного из второкурсников, посещавших занятия по рыцарству. Взгляд юноши торопливо спускался по длинному алфавитному списку, пока не задержался на фамилии «Лаваль». Правая рука в ту же секунду схватилась за карандаш и оставила в соответствующей клетке небрежный крестик.       Северин остановился напротив Хантсмена и быстро провёл по лбу тыльной стороной ладони, утирая пот. В правой руке он всё ещё крепко сжимал рукоять тренировочного меча.       – Ты как? – спросил Хантер, приветливо улыбнувшись, и хлопнул его по плечу.       – Всё в порядке, – юноша коротко кивнул. – Только тепло сегодня. У нас на севере такая погода обычно весной.       – Тепло? Ты серьёзно, чувак?! Да у меня даже жёлуди в штанах замёрзли!       Лаваль отчего-то скривил тонкие губы и отвёл взгляд. Он всегда странно реагировал на шутки. Понимал их, но как будто не хотел слишком ярко это показывать. Словно кому-то станет лучше оттого, что все мысли и чувства он держит при себе. Хотя, после той истории с Блонди Локс, может, оно и правильно. Когда всё держишь в руках, меньше риск, что что-то пойдёт не по плану. Особенно с его проклятьем.       – Давай, я отнесу, – Хантер протянул к нему левую руку и попытался забрать тренировочный меч.       – Не стоит, я сам.       В подтверждение своих слов, Северин прошёл на несколько шагов правее, пока не остановился напротив небольшого вертикального ящика. Оттуда уже торчало с две дюжины рукоятей точно таких же одноручных мечей, оставленных освободившимися парнями. Уверенным движением руки Лаваль опустил к ним и свой, после чего вновь вернулся к Хантсмену.       – Знаешь, я всё-таки решил, что поговорю с ним. Лучше пойти и сделать, чем потом жалеть, что не сделал.       – Отговаривать не стану, тем более, ты всё решил, но… – Северин намеренно понизил голос и по-деловому скрестил руки на груди. – Чарминг не тот человек, которому можно довериться.       – Я понимаю, – Хантер смиренно пожал плечами. – И всё равно хочу рискнуть.       – Рискни, но будь готов к любому исходу.       – Да я всегда готов, чувак, – юноша мягко улыбнулся и вложил карандаш между страницами тетради. – Останешься тут? Заодно сможешь меня поддержать.       – Нет, у меня есть другие дела, – прямо ответил Северин и подошёл на полшага ближе. – Удачи, в любом случае. Расскажешь потом, как всё прошло.       – Замётано, чувак!       Хантер крепко пожал ладонь Лаваля. На ощупь она, как и всегда, оказалась холодной. И дело совсем не в погоде, а, наверное, в особенностях тела. Хоть они и были одного роста, Северин сильно отличался от Хантсмена по комплекции. Был гораздо худее и намного уже в плечах, а его кожа всегда оставалась бледной, без намёка на загар или лёгкий румянец. Аристократ, что с него взять.       Хантер неспешно сел на скамью и опустил тетрадь поверх собственных колен. Несколько минут он задумчиво наблюдал за тем, как силуэт его друга уверенно отдаляется, выходит за пределы ристалища и сворачивает в сторону мужского общежития. В голове назойливой мухой снова и снова крутилась одна короткая фраза: «Чарминг не тот человек, которому можно довериться». Может, Сев и прав. Нет, он точно прав. Он из тех людей, кто не стал бы чего-то говорить, если бы не был уверен в этом на сто процентов. К тому же, все знали, что профессор Чарминг – тот ещё чудак.       Хантсмен плавно потянул за край плотной зелёной обложки и принялся листать свою тетрадь. На каждой странице красовалась одна и та же таблица с одинаковым набором фамилий в крайнем левом столбце. Клеточки по правому краю занимали строгие и почти одинаковые крестики. Только профессору Чармингу могло прийти в голову так по-дурацки контролировать рыцарский инвентарь. Нет, его, конечно, тоже можно понять. С тех пор, как в начале учебного года со склада бесследно исчезли два тренировочных меча, он себе места не находил. И не придумал ничего лучше, кроме как вести строгий контроль каждого, выдаваемого на руки оружия. И делать это, конечно же, будет кто? Правильно, оруженосец Хантсмен. Впрочем, жаловаться было не на что, ведь со дня введения контроля со склада больше не пропало ни одной мелочи. Даже коробочки с полиролью изо дня в день оставались на своих местах.       Пара стремительно подходила к концу, и юноши, один за другим, возвращались к Хантеру, отдавали свои мечи и получали заслуженный крестик в сводной таблице. Открыть тетрадь, отметить, перекинуться парой слов, забрать меч, опустить в ящик, вернуться на место. И дальше всё с начала. В первые несколько ходок это было даже весело, можно было чувствовать себя важным работником, но под конец это всё начинало откровенно доставать. Ходьба туда и обратно – вот и вся физическая нагрузка. На это не то чтобы стоило жаловаться, просто… Просто куда веселее было бы оказаться там, за оградой, и показать несколько крутых приёмчиков кому-нибудь из ребят. Того и гляди, уважать бы стали.       Наконец, последний страдалец отработал своё и с чистой совестью направился в сторону раздевалки. На ристалище оставался только профессор Чарминг, и теперь главное было не подкачать. Заметив его приближение, Хантер быстро поднялся на ноги и раскрыл тетрадь точно на странице с актуальной таблицей. К его удивлению, на записи преподаватель даже не взглянул, лишь спокойно прошёл правее. Куда больше его интересовал высокий деревянный ящик, почти заполненный однотипными тренировочными мечами. Одним движением руки профессор добавил к их числу и тот меч, которым пользовался сам, сведя общее количество до тридцати штук. И будто сам в это не поверив, принялся пересчитывать деревянные рукояти, касаясь каждой длинными пальцами.       – Их точно тридцать, профессор, – с улыбкой сообщил Хантсмен подходя ближе. – Двадцать девять, по количеству парней, и последний – ваш.       Преподаватель не ответил. Словно зачарованный, он пялился на рукояти мечей, прикасался к ним пальцами, смещая руку от центра ящика к краю, и бормотал себе под нос числа второго десятка. Шестнадцать, семнадцать, восемнадцать…       – А двадцать девять их вышло потому, что Нат Наткреккер теперь под деревянным проклятьем и от ваших пар освобожден.       Ответа снова не последовало. Хантер тяжело вздохнул и прислонился спиной к стене инвентарного склада. Не то чтобы его слишком раздражала дотошность Чарминга-старшего, но… да, она раздражала. Зачем тогда нужен он, если профессор сам в состоянии всё пересчитать? Зачем тогда вести эти записи, если данным не доверяют? Вопросов находилось больше, чем ответов, но задать их юноша, по понятным причинам, не мог. Всё, что он мог, так это услышать в ответ как минимум, короткую издёвку, что это не его ума дело, и, как максимум, долгую тираду о том, что он помешал крайне важному делу. Потому оставалось только молчать и ждать, пока на него обратят внимание.       Досчитав вслух до тридцати, профессор Чарминг решительно выпрямился и повернул голову влево. Не теряя ни секунды, Хантсмен подошёл к нему ближе, в одной руке держа раскрытую тетрадь, а в другой – длинный деревянный карандаш. Неожиданно юноша поймал себя на мысли, что улыбается. Искренне и приветливо, будто надеясь сгладить хмурый настрой профессора. В конце концов, ответственная тренировка перед большим турниром – это совсем не повод, чтобы унывать.       К несчастью, преподаватель эту улыбку не оценил. Едва взглянув в лицо Хантера, он будто помрачнел ещё сильнее. Хотя вслух ничего не сказал и молча принял из его руки карандаш. Небрежно касаясь тетрадной страницы, подтупленный грифель принялся скользить по ней, оставляя за собой изящные завитки. Буквы, как элементы ажурного кружева, цеплялись одна за другую крохотными петлями, пока, наконец, не сложились в фамилию «Чарминг».       – Профессор, я хотел бы спросить у вас насчёт рыцарского турнира… – осторожно начал было Хантсмен, вложив карандаш между страниц тетради.       – Да, о турнире. Не мне тебе объяснять, насколько это огромная ответственность, – преподаватель властно упёр левую руку в бок. – Ведутся переговоры о визите Её Величества Прекраснейшей из Всех королевы Белоснежки, а потому всё должно быть как?!       – Идеально, – неожиданно робко протянул Хантер. – Именно поэтому, сэр, я…       – Да, парень, именно поэтому ты должен… – Чарминг вскинул перед собой правую руку, собрав пальцы в кулак, и принялся отгибать их по одному. – Должен привести в порядок лошадей, проверить уздечки и сёдла. Проследить, чтобы все доспехи были отполированы до блеска, а все крепёжные ремни целы. Должен лично перепроверить вес и остроту каждого меча и копья на соответствие требованиям турнира. Ты понял меня?!       – Да, сэр, вернее… – Хантсмен неожиданно замялся, но тут же заставил себя приосаниться и вытянуть руки вдоль тела. – Слушаюсь, сэр!       – Свободен, – уже без прежнего энтузиазма протянул профессор. – Вернее, будешь свободен, как только отнесёшь тренировочные мечи на склад. И не забудь запереть дверь, ясно?       – Так точно, сэр!       Последний свой возглас Хантер и сам счёл слишком громким, но ничего не смог поделать. Одно присутствие такого прославленного рыцаря, как Чарминг-старший, вынуждало говорить только командным тоном и отвечать строго по уставу. И раз уж они обсуждали рыцарский турнир, лучшего времени для вопроса и представить было нельзя.       – Профессор Чарминг, я вот тут подумал…       – Подумал, что? – мужчина напряжённо поджал уголок губ и взглянул пристальнее.       – Что я тоже мог бы принять участие в рыцарском турнире, – на одном дыхании произнёс Хантсмен и сильнее сжал корешок тетради, чтобы не выронить карандаш.       – Так ты и будешь участвовать, – преподаватель недоумённо вскинул светлые брови. – Ты здесь помощник и оруженосец. Ты тоже внесешь свой скромный вклад в турнир.       – Но, сэр, я хотел бы участвовать, как рыцарь.       Хантер собственными глазами видел, как лёгкое недоумение Чарминга-старшего расползлось по всему лицу и застыло на нём гротескной маской. В глазах мужчины читалось не просто удивление, но и что-то странное, похожее на отвращение. Кажется, стоило выбрать более удачный момент, но, что сделано, то сделано.       Юноша невольно попятился и отступил на полшага. Затем отвёл назад вторую ногу и собирался было отдалиться ещё сильнее. В этот самый момент тяжёлая рука профессора опустилась на его плечо. Пальцы цепко впились в ткань куртки, словно коршун в свою добычу.       – О, вы не волнуйтесь, сэр, я знаю о чём прошу, – Хантсмен старался говорить как можно увереннее. – Верхом ездить я умею с пяти лет, отлично стреляю из лука, могу драться на мечах. С копьём могут быть проблемы, но я готов тренироваться каждый…       – Послушай-ка меня, мальчик, – Чарминг сделал над собой усилие, чтобы не сорваться на крик. – Ты хоть знаешь, что значит быть рыцарем?       – Разумеется, сэр, – с неожиданной наглостью возразил Хантер. – Рыцарь – это доблестный воин, верно служащий своему сюзерену. Готовый прославить его на турнире, во время военных действий или захватнических походов.       Никогда прежде юноша ещё не был так благодарен собственной памяти. Ради этого стоило выучить наизусть несколько глав из учебника по рыцарству. А Декс ещё косился и называл его чудиком. То-то же! Хантер Хантсмен знает о рыцарстве всё и готов доказать это в любом испытании.       Чарминг на секунду замешкался, но затем ещё сильнее стиснул челюсть. Слова слетали с его языка короткими обрывками, будто могли быть опасны, если прозвучат все разом.       – Ты хоть понимаешь, что должно быть у каждого рыцаря?       – Каждый рыцарь клянётся следовать семи рыцарским доблестям, – юноша продолжил ещё смелее. – Мужеству, верности, великодушию, благоразумию, учтивости, свободе и чести.       – У рыцаря, мальчик, должно быть благородное происхождение, – профессор говорил нарочито медленно, с лёгкой издёвкой. – Титул аристократа, если по-простому. У тебя он есть?       Уверенность в голосе Хантера исчезла. Пальцы ослабли сами собой, и тонкий карандаш, зажатый между страниц тетради, беспомощно рухнул на землю.       – Нет, сэр, – ответил он, обречённо склонив голову.       – Тогда может у твоего отца есть титул? Или его посвятили в рыцари?       – Нет, сэр, мой отец – Охотник, – Хантсмен горестно вздохнул и покачал головой. – У него нет ни титула, ни благородного происхождения. И посвящен в рыцари он не был.       – Полагаю, вопрос закрыт, – профессор Чарминг разжал пальцы и убрал руку с плеча юноши. – Твоё место, мальчик, в лесной чаще, среди капканов и обескровленных тушек. И ты должен быть благодарен за то, что тебе позволили прикоснуться к мечам и доспехам.       – Я благодарен, сэр, – Хантер шумно вдохнул носом. – Благодарен и вам тоже.       – Надеюсь, что так. И что этот урок поможет хоть немного вытеснить глупость из твоей головы, – голос преподавателя снова сделался ровным и спокойным. – Твой удел прислуживать, а не предаваться наивным мечтам.       Юноша склонил голову ещё ниже, позволив длинным прядям волос по левую сторону головы сильнее скрыть лицо. Не хотелось, чтобы Чарминг-старший видел его. Не хотелось смотреть на него в ответ. И так было ясно, что на лице его теперь играла самодовольная ухмылка, а глаза азартно блестели, как от бокала крепкого вина. Ещё бы. Поставил дурака на место, выбил из головы дурь и обрезал крылья. Эх, знал бы он… Знал бы, ради кого всё это. Знал бы, почему простой сын Охотника готов пройти через любые тренировки, лишь бы проявить себя на этом турнире. Нет, не победить. Просто принять участие.       – Свободен, – с лёгким разочарованием приказал профессор Чарминг.       – Слушаюсь, сэр, – потухшим голосом отозвался Хантсмен.       Так и не подняв головы, он в ту же секунду согнул обе ноги в коленях и быстро поднял с земли тонкий деревянный карандаш. Бедолага валялся на холодной земле несколько долгих минут и, несомненно, слышал весь разговор. Умей этот карандаш говорить, даже он сказал бы, что Сев был прав. И вся эта затея была глупостью. Юноша осторожно поднял голову и, к своему удивлению, понял, что Чарминг-старший уже вышел за пределы ристалища и о чём-то разговаривал с Дарлинг. Видимо, ему надоело смотреть, как Хантер стоит, опустив голову, будто деревянный истукан. Это и к лучшему. Юноша облегчённо выдохнул и опустил карандаш между страниц толстой тетради в зелёной обложке. Работа на сегодня была почти выполнена, оставалось только немного прибраться.       В несколько ровных шагов юноша оказался у вертикального ящика, заполненного ровно тремя десятками деревянных тренировочных мечей. И пусть собой они занимали почти всё свободное место, простая зелёная тетрадь должна была составить им компанию. Не медля ни секунды, Хантсмен плавно опустил её на дно, вдоль одной из стен. Затем ухватился руками за короткие деревянные ручки, приколоченные на противоположных сторонах ящика, и плавно поднял его над землёй. Мышцы напряглись, кисти рук налились приятной тяжестью.       Отец с самого детства говорил, что лучшее дело для такого крепыша – таскать тяжести. Сам Хантер был категорически с этим не согласен. Во-первых, он не виноват, что в свои семнадцать лет вымахал почти до шести футов, а во-вторых, не так уж он безнадёжен, чтобы всю жизнь тяжести таскать. Мама всегда повторяла, что котелок у него варит не хуже других, а титул… титул можно заслужить, если податься в военное дело или как-то отличиться при дворе. Только на всё это нужно время, а сейчас его нет. Турнир пройдёт уже на следующей неделе, а значит нужно срочно что-то придумать. Думай, голова, думай…       Только у самой двери склада Хантсмен вспомнил о том, что сам же плотно закрыл её, чтобы внутрь не намело снега. Теперь же обе руки его были заняты, а ногой поддеть деревянную ручку уж точно не выйдет. Вот же, бочонок вместо головы! Юноша осторожно попятился назад, стараясь отступать не более, чем на полшага. С каждой секундой пальцы и кисти рук начинали пульсировать сильнее, отдавая в локтях и предплечьях.       – Эй, Хантер, давай помогу! – звонкий голос Дарлинг Чарминг раздался где-то позади.       Юноша тут же замер и попытался обернуться через плечо, но смог увидеть только край её розовой куртки. Девушка проворно обошла его с правой стороны и теперь стояла у самой двери инвентарного склада. Круглолицая и розовощёкая, вблизи она выглядела совсем как фарфоровая кукла. Из тех, что годами хранятся на застеклённых полках, потому что играть с ними нельзя, разрешено только любоваться.       – Спасибо, только давай я сам, – Хантсмен быстро опустил ящик на землю, перед собой, и потёр запястья рук. – Дверь очень тяжёлая, а ты же, ну… девушка.       Только он успел это сказать, как Дарлинг с небольшим усилием оттянула на себя широкую деревянную дверь. Металлические петли восторженно скрипнули, защёлка смущённо спряталась в углублении замка. Со склада тут же разнёсся терпкий запах полироли и клея для кожаных ремней.       – Ну и что? Девушки тоже могут быть полезны, – Чарминг озорно подмигнула и быстро отошла в сторону. – К тому же я рада тебе помочь.       – Спасибо большое, – Хантер искренне улыбнулся и поспешил ухватиться руками за деревянные ручки ящика. – Ты только придержи дверь, я мигом.       – Без проблем.       Юноша оживился ещё сильнее и без особого труда поднял ящик над землёй. Из-за высоких стенок тот здорово загораживал обзор, но пройти оставалось всего каких-то пять футов. Широким твёрдым шагом Хантсмен добрался до входа на склад и осторожно переступил через высокий порожек. Внутри было заметно теплее, хоть и темно из-за выключенного света. Как назло, переключатель находился у стены, на расстоянии вытянутой руки, но именно руки были сейчас заняты, как никогда. Хорошо хоть света с улицы было достаточно, чтобы случайно не задеть груду мишеней или тренировочные манекены.       – Я слышала твой разговор с моим отцом, – голос Дарлинг по-прежнему звучал позади, у самого входа. – Так вот, не бери в голову. Он всегда такой, даже с самыми близкими.       – Да я и не расстроился, – почти искренне ответил Хантер, опуская ящик у дальней стены. – Я всё понимаю. Правила такие.       – Вижу, что расстроился, но сделать ничего не можешь... – поддразнила его Дарлинг, поспешно возвращаясь к двери склада, – если играть по правилам.       – В смысле? – с недоумением спросил юноша, повернувшись к ней лицом. – Ты предлагаешь мне… схитрить?       – Ну, не совсем, – в голосе Чарминг послышалось лукавство. – Золушке ведь тоже запретили пойти на бал, но явилась Крёстная Фея и помогла ей. Почему бы и тебе не обратиться к Маррейн?       Хантсмен застыл в недоумении и слегка приоткрыл рот. Услышанное, медленно раскручивалось в его голове, пока слова не сложились в такую простую, но гениальную мысль. Точняк! Обратиться Крёстной Фее, чтобы она, в обход правилам, помогла ему принять участие в рыцарском турнире. Как же сам до этого не додумался! От радости и досады за собственную глупость Хантер хлопнул себя ладонью по лбу. Глаза его оживлённо заблестели, а губы растянулись в широкой улыбке.       – Вот, видишь, выход есть всегда, – Дарлинг тепло улыбнулась ему в ответ и быстро отошла в сторону, освобождая проход.       Юноша оживлённо покинул склад и перехватил рукой широкую деревянную дверь. Всего одним нажатием ладони он заставил её плотно закрыться, а затем достал из кармана брюк небольшой металлический ключ. Фигурный конец легко вошёл в замочную скважину, а вот с поворотом вышло труднее. То ли от холода, то ли от времени ключ упрямо отказывался сдвигаться по часовой стрелке, пока не пришлось приложить немного усилий. Перед турниром точно стоит прихватить с собой какое-нибудь масло и хорошенько смазать замок, да и петли заодно.       – Спасибо тебе, Дарла, – Хантер повернулся к ней и вернул ключ в карман. – И за совет, и за помощь тоже.       – Не благодари, это совсем мелочи, – Чарминг вытащила руку из кармана куртки. – Если пойдёшь искать Маррейн, она сегодня в библиотеке.       – В библиотеке?       – Да, мы должны были работать вдвоём, но мне пришлось уйти, – Дарлинг сложила ладони в умоляющем жесте. – Если тебя спросят, скажи, что меня задержал отец.       – Без проблем!       Не теряя больше ни минуты, юноша направился к выходу с ристалища. Дарлинг, как и ожидалось, пошла следом за ним, ведь что ей делать одной среди промерзлого поля? Вот только отца её почему-то нигде не было видно. Неужели он просто её не дождался? А может спешил куда-то по своим профессорским делам и предложил встретиться позже? Где бы тут ни был спрятан ответ, это уж точно не его, Хантсмена, дело. Правильнее всего тут – махнуть Дарлинг рукой на прощание и со всех ног поспешить в библиотеку.       Хантер отлично помнил тот день, когда стало известно, что он будет учиться в элитной школе для потомков сказочных персонажей. Помнил, как родители осознали, что сын простого Охотника сможет общаться наравне с наследными принцами, будущими правителями королевств. Что он будет ходить с ними на пары, читать те же учебники, заводить хорошие знакомства, чтобы выбиться в люди. Сам же юноша понимал только одно, что в школе Эвер Афтер Хай жизнь его изменится и никогда уже не станет прежней. И он оказался прав.       Это было странное место, потрясное и странное одновременно. Потрясное потому, что оказалось не просто большим многоэтажным зданием, как в его родном городе, а самым настоящим замком. Только потом Хантсмен узнал, что когда-то давно это здание и правда было домом для какой-то знатной семьи. Неясно, что именно с ними стряслось, но, по велению королевы Белоснежки, всё здесь было перестроено под нужды учеников, преподавателей и обслуживающего персонала.       Мало того, так к замку прилагался ещё и огромный двор, застроенный всем, о чём можно только мечтать. Два общежития, ристалище, конюшня, зверинец, драконятня, стадион, мастерская, оранжерея, огромный сад. Хантер обошёл территорию целиком только за месяц первого курса. Теперь же все извилистые дорожки, мощённые фигурным камнем, читались им как линии руки какой-нибудь колдуньей. Каждое дерево стало его хорошим приятелем, каждая аллея радовала глаз после того, как он собственными руками побелил корни и стволы вязов, чтобы защитить от зимних холодов.       Именно в этой школе Хантер Хантсмен, сын Охотника, нашёл свою Судьбу. Завёл самых классных в мире друзей и, самое главное, встретил её. Эшлин Эллу, дочь Золушки и будущую королеву Северной Валетарии. Она совсем не была похожа на всех остальных принцесс. Не боялась поработать и испачкать платье, никогда не зазнавалась, не носила яркий макияж. Всегда говорила так тихо и так разумно, что слушать можно было без конца. А когда она пела, так нежно, так трепетно, звери и птицы сбегались со всего леса, чтобы послушать её. И Хантер заслушивался вместе с ними.       Даже теперь, находясь у центрального входа в школу Эвер Афтер Хай, он без труда мог представить её загорелое лицо, ясные, как весенняя листва, глаза и длинные, пшеничные волосы, собранные в красивую причёску. Не проходило и дня, чтобы он не думал о ней. И о том, как бы им остаться вместе и обойти все жуткие правила школы Эвер Афтер Хай.       Оказавшись в главном холле, Хантсмен немного сбавил скорость ходьбы и уверенно направился по узкому длинному коридору. Подошвы его сапог снова и снова ударялись о напольную плитку, разнося вокруг чеканный звук шагов. У стен небольшими стайками собирались ученики и оживлённо болтали о всяком. О преподавателях, домашке, местных сплетнях, даже о противном соседе по комнате, который вечно храпит. Среди них увы, не оказалось ни одного знакомого. Хотя, наверное, это к лучшему. Не стоит сейчас никого посвящать в свои планы.       Широкая двустворчатая дверь библиотеки открылась совсем без усилий. Петли не скрипели, а дверная ручка почти сама повернулась в руке. Наверное, их хорошенько смазывают. Яркий свет потолочных ламп неожиданно ударил в глаза, заставил сощуриться и застыть в дверном проёме. Ровно напротив входа располагался длинный угловой стол, напоминавший упавшую букву «L». На стыке длинной и короткой частей был закреплён белый зеркальный монитор, тянулись провода мыши и клавиатуры. За самим же столом, на двух совершенно одинаковых стульях, расположились библиотекарши, они же сводные сёстры Золушки и неродные тётушки Эшлин – Флоренс и Фелиция.       Они вовсе не были близнецами и даже двойняшками, но то, как синхронно вытянулись их лица при виде вошедшего, Хантер готов был запомнить на всю жизнь. Две высокие сухощавые женщины в старомодных платьях смотрели него через линзы своих очков так пристально, будто пытались испепелить.       – Здрасте, как жизнь? – как можно приветливее начал Хантсмен, закрывая за собой дверь.       Взгляд обеих сестёр в один и тот же миг наполнился презрением. Глаза слегка сощурились, а губы одинаково вытянулись в тонкие линии. Юноша тревожно сглотнул, но подошёл ближе. Огромное помещение библиотеки было уставлено рядами широких книжных шкафов. Таких высоких, что почти касались потолка и, по незнанию, здесь запросто можно было заблудиться. Может стоило тихонько прошмыгнуть и самому поискать здесь Маррейн? Ну уж нет, это плохая идея. У таких строгих дам, наверное, даже пыль летает только по определённой траектории.       Хантер почти успел подобраться к столу, как вдруг остановился на месте. Одна из сестёр, та, что носила тёмно-красное платье с чёрным воротником и очки в красной оправе, формы кошачий глаз, вышла из-за рабочего стола и остановилась ровно напротив него. Интересно, а это Фло или Фелиц? Эшлин часто называла их имена, но никогда не уточняла, как конкретно зовут каждую из них. Сейчас их лучше по именам не звать, слишком велик риск напортачить.       – Вы что-то ищете, юноша? – скрипучий голос библиотекарши напоминал звук гобоя.       – Собственно, да. Вы абсолютно правы, мэм, – Хантсмен неловко посмеялся, пытаясь смягчить ситуацию. – Я пришёл к Маррейн Леруа, мне сказали, что она здесь.       – А для чего она вам понадобилась? Да ещё и в такой ответственный день?!       Юноша невольно отшатнулся и быстро огляделся по сторонам. С каждой секундой он всё яснее понимал, что понятия не имеет ни про какой «ответственный день». Белый Фестиваль начинался только на следующей неделе, а никаких других важных событий в школе Эвер Афтер Хай не предвиделось. Должно быть, он о чём-то забыл, и в памяти, как назло, не всплывало ни одной мало-мальски правдоподобной версии. Что же сегодня могло быть? День Книги? День библиотекаря? Годовщина изобретения книжной закладки?       Хантер задумчиво повернул голову левее и только теперь, в проходе между книжных шкафов, заметил, что у западной стены находился ещё один широкий стол. А за ним высокий шкаф с множеством мелких ящичков. Над ним в воздухе парили с десяток разных книг, охваченных мягким золотистым свечением. С помощью тонкой волшебной палочки, словно дирижёр оркестра ими управляла Маррейн Леруа, дочь Крёстной Феи. В тишине библиотеки можно было отчётливо услышать строки нерифмованного заклинания, больше похожего на жужжание шмеля: бимбалби, бамбалби, бу.       – Да-да, это ко мне, – приветливо отозвалась фея. – Как мило, что ты пришёл помочь.       В глазах библиотекарши в красном будто промелькнуло разочарование. Может быть, так просто показалось из-за преломления света в линзах очков. Уточнять наверняка Хантсмену ни капли не хотелось. Всё, что он смог из себя выдавить, так это короткую вежливую улыбку, и уверенно направился к дальнему столу.       Уже на полпути ему представилось, что если бы это место было огромным лабиринтом в какой-нибудь компьютерной игре, то сводные сёстры-библиотекарши точно бы оказались главным боссом локации. Но сражаться с ними отважному рыцарю Хантеру Доблестному ещё рано, сперва предстояло заполучить благословение доброй феи.       Заметно приободрившись, юноша ускорил шаг и остановился точно напротив широкого стола. У ближнего края находились два свободных чёрных стула с мягкими спинками, а у дальнего стояла сама Маррейн Леруа. Если бы не её голубое платье, расшитое мелкими блёстками, и не диадема-полумесяц, закреплённая на макушке, Хантсмен бы никогда в жизни не подумал, что она и есть крёстная Эшлин. Отчего-то ему всегда казалось, что все феи должны быть маленькими и в обязательном порядке должны иметь крылья, чтобы летать. Маррейн же была вполне нормального роста и средней комплекции. Даже уши, видневшиеся из-за высокой причёски, выглядели вполне человеческими, а крыльев не было вовсе. Единственным атрибутом, выдававшем в ней Крёстную Фею, была волшебная палочка. Длинная и тонкая, с заострённым концом, она больше походила на большую иглу или вязальную спицу.       Словно прочтя его мысли, Маррейн коротко взмахнула кистью руки, и тёплое медовое свечение, охватившее обложки книг, вмиг испарилось. Одна за другим, они поспешно опускались на рабочий стол, но почему-то не падали камнем, а осторожно укладывались, открываясь точно на форзацах. Чудеса, да и только.       – Так ты ко мне? – мягко спросила его Леруа и слегка улыбнулась.       – Ну да, вроде того. Меня Дарлинг прислала, – Хантер смущённо коснулся ладонью собственного затылка. – Она просила передать, что её задержал отец. Типа семейные дела и всё такое.       – В самом деле? – с явным недоверием уточнила фея и быстро развернулась на каблуках. – Каждый раз её что-то или кто-то задерживает. Это странно. Ты не находишь?       Хантсмен искренне не знал, что на это ответить. Всё его внимание, как и у самой Маррейн, было приковано к широкому деревянному шкафу, к которому она теперь стояла лицом. Главная его особенность была в том, что вместо дверец и полок он был разбит на множество глубоких выдвижных ящичков. Ровно на двадцать шесть, по числу букв в алфавите. Догадаться было нетрудно, поскольку эти самые буквы ажурным узором были выточены над каждой ручкой. Мастер по дереву, наверное, работал над ними не один день. А потом, для надёжности, покрыл каждый ящичек глянцевым лаком. Будь тут отец, он бы точно сказал, что работа вышла на славу. Настоящее искусство.       – Ну, наверное, да… – попытался ответить юноша. – Я просто пришёл, чтобы тебе об этом сказать. И помочь. Можешь поручить мне любую работу.       – О, это очень мило с твоей стороны! – Леруа повернулась к нему лицом, держа в руках стопку вытянутых карточек. – Принцы не стали бы этим заниматься.       С чего это она? Про принцев. Это был комплимент или… издёвка? Первое могло быть в любом удобном случае, а второе – только если она что-то знает. Или догадывается. Про отношения с Эшлин, про их планы о будущем, про его уговоры забыть про Сказку и остаться вместе. Даже если он не Прекрасный Принц и никогда не сможет отыскать её по хрустальной туфельке. Нет, это не мог быть конкретный намёк. Наверное, лучше улыбнуться и сделать вид будто ничего не произошло.       – Так. Что мне делать? – Хантер с готовностью потёр ладони друг о друга.       – Сегодня день проверки книжных формуляров, над чем я и работаю. Но для тебя это, пожалуй, слишком сложно. Давай ты будешь…       Прервавшись на полуслове, Маррейн склонилась вперёд и опустила на поверхность стола высокую стопку бумажных формуляров. В отличие от тех, что обычно хранятся в библиотеках годами, эти карточки выглядели совершенно новыми. Белоснежно-чистые и гладкие, без единого излома. Буквы на них были насыщенного чёрного цвета, а строгий шрифт услужливо сообщал номер секции, фамилию и инициалы автора, название книги, издательство и точное количество страниц.       – ...Раскладывать их по алфавиту, – продолжила она после небольшой паузы. – Видишь, они все подписаны и должны лежать строго в верном порядке, от A до Z. Хорошо?       – Проще простого!       Задача и правда оказалась лёгкой. Настолько, что даже ученик младших классов справился бы без труда. Хантсмен до последнего надеялся, что ему предстоит таскать туда-сюда всякие книги, протирать их от пыли или, на худой конец, проверять правильность заполнения стеллажей. Но разложить так разложить. Широкие смуглые ладони юноши с лёгкостью собрали все формуляры разом и развернули их веером, словно набор игральных карт. Разглядывая один за другим, он с завидной лёгкостью нашёл образцы почти на каждую из двадцати шести букв алфавита. По году издания книг нетрудно было догадаться, что поступили они совсем недавно. Причем попадались среди них вполне занятные названия, например, «Сказки барда Барбатоса», «Там, где чайки поют», «Магические фамильяры, и где они обитают», «Пятьдесят советов для незамужней леди», «История Альбиона. Рыцарские турниры как часть культурной традиции».       Последнее название заставило Хантера оживиться и слегка встряхнуть головой. Точняк! Он ведь чуть не забыл… Так увлёкся работой, что совсем выпустил из головы то, за чем на самом деле сюда шёл. Так. Нужно взять себя в руки. Говорить уверенно, твёрдо и решительно. Как истинный рыцарь и будущий участник турнира в честь проведения Белого Фестиваля. Юноша глубоко вдохнул, расправил плечи и выразительно прокашлялся.       – Маррейн, я тут хотел тебя спросить…       – Сортируй по первой букве фамилии, а не имени, – пояснила фея, не отрывая взгляда от форзаца одной из книг.       – Да, это я понял. А спросить хотел вот о чем... – Хантсмен спешно раскладывал по стопкам оставшиеся формуляры. – Ты ведь знаешь, что скоро у нас состоится рыцарский турнир?       – Ну разумеется, я же состою в студсовете, – Леруа тут же отвела взгляд от книги и быстро выпрямилась. – Как я могу не знать.       – Ну да, и правда, – юноша неловко посмеялся, пытаясь сгладить собственную глупость. – Так я тут подумал, что было бы круто и мне принять в нём участие.       В библиотеке повисла тишина. Такая неожиданная и странная. Что почти пугающая. Не то, чтобы Хантер страшился неловкого молчания, но от этого и правда становилось как-то не уютно. Настолько, что единственным звуком, донёсшимся до его слуха, стало долгое предупреждающее шиканье. Шипение двух старых кобр, которым не понравилась тема их разговора.       – О! Ты сам это решение принял? Очень смело! – Маррейн оживлённо всплеснула руками, будто собиралась зааплодировать. – Ты же понимаешь, что там не дрова рубить придется?       – Естественно, – юноша отложил лишние формуляры и горделиво приосанился. – Позволь тебе напомнить, что я – Хантер Хантсмен, сын не простого Охотника, а того самого, что вспорол брюхо Большому и Зло...       Резкое продолжительное шиканье повторилось вновь. Словно злой осенний ветер с яростью трепал иссохшую листву. Только на этот раз угроза была посущественнее, и, если не затихнуть, можно вылететь отсюда прямо в коридор.       – Короче, мой отец тоже сражался. Только взаправду, – Хантер понизил голос до шёпота. – А ещё я бываю оруженосцем на парах по рыцарству. И видел, как парни тренируются.       – О, тогда совсем другое дело! – Леруа понимающе закивала головой, даже не думая говорить тише. – Ты храбрый и сильный, это хорошие качества. Но только есть одно маленькое «но». Ты не рыцарь. Понимаешь?       – Пока не рыцарь, – чуть громче парировал юноша, гордо вскинув голову. – Но если хорошо проявлю себя на турнире, меня могут и посвятить. В будущем.       – А ты говорил об этом с профессором Чармингом? Что он сказал?       Вот же зануда бескрылая, всё ей надо знать! Лезет прямо под кожу, будто вгоняет пчелиное жало. Хотя, с другой стороны, её тоже можно понять. Феям, наверное, запрещено расходовать магию на всякую ерунду. А как она узнает, достоин ли кто-то её помощи, если не задаст все интересующие вопросы?       – Профессор сказал, что… Ещё не составил обо мне конкретного мнения, – Хантсмен говорил уверенно, стараясь не выдать лукавства. – Поэтому я так хочу попасть на этот турнир! Ты ведь...       На полуслове его прервало очередное раздражающее шиканье. Такое резкое и внезапное, что юноша невольно склонился и, на всякий случай, накрыл голову руками.       – Ты ведь мне поможешь? – уже шепотом закончил он. – Ты же ведь Крёстная Фея.       – Конечно! Только ситуация у нас нестандартная. Я еще не сталкивалась с подобным, – Маррейн задумчиво коснулась подбородка концом волшебной палочки. – Давай проведём исследование. Поищем похожие случаи в Сказках.       Плавно взмахнув кистью руки, она вновь пробудила на самом острие палочки тёплое золотистое свечение. Словно крохотный огонёк свечи, оно описывало в воздухе причудливые завитки, будто сплетая их в невидимое кружево. Ну точно, не палочка, а вязальная спица. Наконец, тонкий луч света, словно сияющая нить, устремился куда-то влево и исчез за одной из книжных полок. Спустя несколько секунд, будто рыба, попавшаяся на крючок, к ним стремительно полетела какая-то книга. А за ней ещё одна. И ещё. Одна за другой, они раскрывались строго на определённой странице и, будто прикормленные птицы, опускались на поверхность стола, прямо перед лицом будущей Крёстной Феи.       – Итак, что тут у нас… – спросила она у себя самой, указывая палочкой на страницу. – «Белоснежка и семь гномов». О, тут встречается Охотник! Но его Белоснежка даже не наградила титулом за спасение.       Один короткий взмах руки, и книга решительно захлопнулась, а затем послушно отлетела на край рабочего стола. Спустя всего один миг на её прежнем месте оказалась следующая и принялась робко шелестеть страницами.       – «Спящая красавица». Её спас Прекрасный Принц. И тут никаких Охотников! – Маррейн быстро перевела взгляд на страницы следующей Сказки. – «Красная Шапочка». Охотник и правда победил Большого и Злого Волка... Оу, никаких турниров!       – А как же эта… – Хантер нахмурил широкий лоб, силясь вспомнить.       – «Огниво»? Там был Солдат, но никак не Охотник, – уголки губ Леруа коварно приподнялись. – И Сказки «Стойкий оловянный Охотник» тоже не существует, там тоже был Солдат.       Чем быстрее книги сменяли одна другую, тем резче и непоколебимее звучал голос феи. Она отсылала тома прочь, один за другим, снова и снова клеймя каждый сказочный сюжет отказом.       – «Русалочка»? Нет. «Лебединое озеро»? Нет. «Рапунцель»? Нет. «Дикие лебеди»? Нет, нет, нет! Никаких Охотников!       Последняя книга, в отличие от остальных, плавно опустилась в руки Маррейн. Позволив волшебной палочке свободно висеть на запястье, благодаря тонкой петельке, она принялась листать страницы собственными руками. Бережно, неспешно, откровенно любуясь увиденными иллюстрациями.       – О, а это что за Сказка? Ах, это моя любимая «Золушка». И здесь тоже никаких Охотников. Даже слова такого нет, – и резким категоричным движением Леруа захлопнула книгу.       Хантер стоял неподвижно. Увиденное потрясло его до того, что собственные мысли роились в голове, будто встревоженные пчёлы в упавшем улье. Вот значит, как. Никаких Охотников. Ни в какой другой Сказке и особенно в «Золушке». С этой минуты стало окончательно ясно, что Маррейн знает всё. Знает про них с Эшлин и не остановится ни перед чем, чтобы весь сюжет повторился до каждой мелочи. Унижения сводных сестёр, многолетний тяжёлый труд, объявление бала, тыква-карета, хрустальная туфелька, Прекрасный Принц. И никаких Охотников.       Юноша болезненно улыбнулся. Скривил губы так резко, будто ему всадили кинжал в спину. Кисти обеих рук сжалась в кулаки, края обломанных ногтей резко впились во внутренние стороны ладоней. Надо было что-то сказать. Как-то парировать, ответить. Сил не оставалось ни на что. Его будто придавило огромной гранитной плитой. Раздавило. Расплющило все мышцы и раздробило кости. Только душа его была не сломлена. И вера в лучшее ещё не угасла. Кто бы что им не говорил, а они с Эшлин обязательно найдут способ достичь своего Долго и Счастливо.       С шумом открылась входная дверь, заставив Хантера обернуться. В дверном проёме стояла одна из сестёр-библиотекарей. Фло или Фелиц, не имело значения. Он точно знал, что это была вторая. Такая же высокая и худощавая, как сестра, но она носила тёмно-фиолетовое платье с высоким воротником и очки в круглой красной оправе. Правой рукой она цепко впилась в запястье Дарлинг Чарминг и тащила её за собой, словно непослушного ребёнка. А ведь принцесса не успела даже переодеться. Так и стояла в тёплой розовой куртке с белым меховым воротником.       – Пришла твоя напарница, Маррейн, – спокойно сообщил Хантсмен. – А раз так, то я, пожалуй, пойду. Справитесь тут сами.       – Да-да, конечно, ступай, – фея, наконец, опустила книгу на стол и вежливо улыбнулась. – Спасибо.       Юноша коротко кивнул. Скорее просто из вежливости или по старой привычке. Отец всегда учил его быть учтивым. Как бы сильно не плевали в лицо и не обзывали простолюдином или кем похлеще. Не потому, что хотел, чтобы его сын вырос терпилой, нет. Всё потому, что сын Хантсмена-старшего никогда не опустится до их уровня. Никогда не станет обижать из мести и всегда придёт на помощь слабому. Потому что он так воспитан. Потому что он – Человек.       В несколько широких шагов Хантер оказался у выхода из библиотеки. Бедолагу Дарлинг оттащили подсобку и заставили снять там верхнюю одежду. Теперь она стояла в своём обычном бело-голубом платье и старательно тёрла влажной губкой стол сестёр-библиотекарш. Юноша обернулся через плечо и с сочувствием улыбнулся. Дарла с досадой улыбнулась ему в ответ.       В длинном узком коридоре, ведущем в главный холл школы Эвер Афтер Хай, было на удивление прохладно. Может от того, что здесь недавно открывали окна на проветривание, а может из-за его собственного настроя. Было как никогда приятно вырваться из душной пыльной библиотеки и просто стоять, прислонившись спиной к стене. Стоять в гордом одиночестве, изучая взглядом линию потолочного плинтуса.       Неожиданно взгляд Хантера задержался на круглых настенных часах, закреплённых над входом в библиотеку. Тонкие фигурные стрелки указывали на без четверти пять. Вот-вот начнётся репетиция спектакля к Белому Фестивалю. Лучше поспешить, иначе Эппл расстроится, что верный слуга бросил её в такой важный момент.       Юноша принялся неспешно шагать вдоль длинного коридора погружённый в собственные странные мысли. Обычно он их не допускал, а если они приходили – отгонял прочь. Но теперь то и впрямь было обидно. До жути обидно, что его отец предал Злую Королеву и позволил Белоснежке спастись. А она, придя к власти, даже и не подумала наградить его титулом. Даже самым простым, вроде маркиза. Будь он сейчас сыном вельможи, а не простого охотника, никто бы в этой школе не посмел бы упрекнуть его в отсутствии титула. И он не просто смог бы, а именно обязан был бы принять участие в турнире, посвященном годовщине правления его королевы.       Хантер неожиданно остановился посреди коридора и растерянно моргнул. Если посмотреть на ситуацию с такой стороны, то он и есть верный слуга королевы. Один из ключевых персонажей её Сказки. А раз так, значит нет никаких препятствий, запрещающих ему прославить светлое имя Белоснежки и её дочери на турнире. Именно на этом самом турнире. Хантсмен сорвался с места и со всех ног помчался ко входу в Чармиториум.