Сказка, рассказанная до конца

Северная Валетария, шато де Лаваль, за ** лет до Дня Наследия

      – ...и наступила зима. И всё замело снегом. Он был такой белый, что глазам становилось больно, и люди слепли. И от снега никуда нельзя было деться. Он падал неделями, не переставая. И вскоре ничего не осталось, кроме него.       Лоретта внимала словам служанки безо всякого интереса. Пламя любопытства, что вспыхнуло в начале их беседы, практически угасло.       – Выгляни в окно, – ответила она со снисходительной улыбкой. – Снаружи только снег. Снег и холод. Ты же на севере, так что ничего особенного.       – Но, Ваша Милость, в моём сне снег был повсюду, – возразила Сюзанна. Её и без того большие глаза расширились. – Во всех королевствах. Даже на юге! И в Шварцвальде! И все замерзли!       – Это же просто сон. Тебе было холодно, пока ты спала.       Сюзанна неопределённо мотнула головой. Во взоре её явственно читалось сомнение, однако спорить с госпожой она не решилась       – Наверное, вы правы.       Февраль в самом деле выдался суровым. Но краткость светового дня, нестерпимо холодные ночи, столь высокий уровень снега, что отрезал шато де Лаваль от ближайшего города и затруднил доставку провизии, были привычным делом. То была пора испытаний и тревог.       Оттого, вопреки словам, сказанным служанке, Лоретте вот уже несколько дней было не по себе. Это вынудило её уединиться в личных покоях. Она расположилась в высоком вельветовом кресле, вблизи растопленного камина. Языки пламени жадно обгладывали сухие поленья, подобно голодным псам, но тепла от них словно бы не исходило. Тревога, застывшая внутри, в самом сердце герцогини де Лаваль, растекалась по телу вместе с потоками крови. Оттого она никак не могла согреться, сколько бы ни куталась в тяжёлые меховые покрывала.       Срок истекал. Третья годовщина свадьбы наступала всего через несколько месяцев. Конец был близок. Вернуться к брату означало навсегда запятнать свою репутацию. Означало повторить судьбу Анны и потерять последний шанс на достойное место в высшем свете. Умереть одинокой и бездетной. Одна лишь мысль об этом пронзала Лоретту насквозь, подобно лезвию меча. В этот самый миг низ её живота отозвался вспышкой боли. Неяркой, тянущей, подобной тому, что приходит незадолго до начала циклов. Правой ладонью герцогиня де Лаваль провела вдоль собственного живота, а с губ её сорвался вздох. Тонкие пальцы слегка примяли подол молочно-белого платья и продолжали плавные поглаживания. В левом кармане лежал ключ.       – Быть может, Ваша Милость желает выпить травяного чаю? – вкрадчивый голос мягко коснулся ушей. – У вас нездоровый вид.       Лоретта вновь повернула голову в сторону, но на служанку взглянула безо всякого интереса. На мгновение она поморщила нос, и качнула головой. Сюзанна по-прежнему сидела на стуле по правую руку от неё в привычном строгом платье из серой шерсти и чёрном атласном переднике. Лицо её оставалось по-девичьи круглым, хотя веснушки потускнели от недостатка солнечного света. Длинные светлые волосы были убраны под тонкую сеточку и лишь у висков ниспадали аккуратными локонами.       – Нет, не желаю. Принеси мою шкатулку, – тон герцогини де Лаваль не терпел возражений.       Сюзанна поднялась со стула и, ловко исполнив книксен, короткими частыми шагами проследовала к туалетному столику. На резной столешнице из светлого дерева расположилась несколько фигурных шкатулок. Больших и малых, остроугольных и округлых, фарфоровых и деревянных. Все до единой, они исправно хранили украшения, предметы косметики и личные секреты восьмой супруги герцога де Лаваль. Центральное место на столике отводилось вытянутой деревянной шкатулке, крышку которой покрывала тонкая резьба и вставки цветного стекла. Небольшие осколки примыкали друг к другу столь тесно, что, подобно витражу, складывались в четыре белых лилии.       Минуло не более одной минуты, прежде чем шкатулка опустилась на колени Лоретты. Тонкая деревянная задвижка послушно сместилась в сторону, а крышка податливо отворилась. Дно шкатулки, обтянутое голубым бархатом, было густо устлано обилием мешочков из черного шифона. К каждому из них крепилась округлые ярлыки с кратким описанием содержимого, что свободно проглядывалось сквозь прозрачную ткань. Броши и серьги, кольца и браслеты, кулоны и ожерелья были изготовлены лучшими ювелирными мастерами Северной Валетарии. И составляли лишь малую часть даров, преподнесённых герцогом де Лаваль в первые годы брака.       – Эта брошь была подарена мне через месяц после свадьбы, – в узкой ладони Лоретты расположилась округлая клетка с маленькой сапфировой птичкой под тонкими золотыми прутьями. – А этот кулон в форме буквы «L» – в день моего двадцатилетия…       Тонкие шифоновые мешочки один за другим демонстрировали своё содержимое. Обилие украшений, покрытых эмалью и перламутром, из чистого металла или со вставками из драгоценных камней неустанно вызывали у Сюзанны чувство восторга. Подобно механической кукле, она причудливо округляла глаза, высоко вздымала светлые брови и раз за разом очарованно вздыхала.       – Хозяин и впрямь очень щедр, – отметила служанка, любуясь золотыми серьгами с александритами в форме капель. – Любая девушка могла бы умереть ради такого супруга.       – Был когда-то щедр, – холодно возразила Лоретта, приподняв уголки губ в подобии улыбки. – Теперь же он преподносит мне вот это.       Правая ладонь её скрылась под тяжёлым меховым покрывалом и погрузилась в складки подола. Спустя несколько мгновений тонкие пальцы крепко сжали ключ. Тяжёлый и массивный, отлитый под широкую мужскую руку. На нём не было ни позолоты, ни драгоценных камней, лишь несколько тонких следов от дверного замка.       – Ты знаешь, от какой двери этот ключ? – спросила герцогиня де Лаваль, приподнимая его на уровень своего лица.       Сюзанна слегка накренилась корпусом и пристально вгляделась в фигурную коронку ключа. Тусклые серые глаза её сощурились, пытаясь разглядеть крохотное пятнышко, а тонкие губы плотно сжались. Сосредоточенность наделяла её лицо несвойственной взрослостью.       – В моей связке нет такого ключа, Ваша Милость, – твёрдо заключила она и едва заметно покачала головой.       Словно в подтверждение собственных слов, служанка опустила левую руку в карман на атласном переднике и извлекла оттуда объёмную связку ключей. Все они крепились на широком металлическом кольце и прилегали друг к другу столь тесно, что походили на марширующих рыцарей. От лёгкой встряски ключи звонко ударились друг о друга, меж тем сохранили строгую очерёдность.       – Неудивительно, даже у меня нет его копии, – ответила Лоретта, опуская ладонь с ключом к деревянной шкатулке. – Его Светлость передал мне этот ключ лишь сегодня утром. Перед отъездом.       Сюзанна понимающе кивнула. Столь коротко и часто, будто не ожидала услышать иного. Меж тем лицо её оживилось, а взор исполнился неподдельного любопытства.       – Неужели Хозяин ни оставил никаких распоряжений относительно этого ключа? – спросила она, вскинув тонкие брови.       – Его Светлость оставил мне этот ключ до своего возвращения, – герцогиня де Лаваль говорила неспешно, но взор её неотрывно следил за каждой переменой в лице служанки. – И сказал, что он от той двери в замке, за которой я еще не была.       – Звучит, словно, какая-то глупость... – служанка на миг запнулась, будто оценивала тяжесть собственных слов. – Или загадка.       – Так и есть. И мне нужно узнать, что за этой дверью.       В первый год брака, когда супруг отсутствовал, Лоретта изучала замок и обходила его со связкой ключей, подбирая их к дверям. Это была своего рода игра. Она не смогла попасть лишь в несколько помещений, в том числе в кабинет супруга и его лабораторию, где тот порой засиживался до глубокой ночи. Но также Лоретта обнаружила и дверь, ведущую в подвал. Слуги, и ранее немногословные, не смогли объяснить, что же за ней находится. Когда же она обратилась к Его Светлости с тем же вопросом, тот отвечал, что за дверью нет ничего, что бы стоило её внимания. Теперь же, спустя почти три года, супруг самолично вручил ей ключ.       Будуар герцогини де Лаваль наполнило неловкое молчание. Тишина сделалась столь ощутимой, что каждый вдох давался Лоретте всё с большим усилием. Треск поленьев в жерле растопленного камина был столь резким, что тело её покрывалось мелкой дрожью. Меж тем всё внимание оставалось приковано к Сюзанне. Не только к её речам, но к необдуманным взорам и жестам. С той поры, как юная служанка поступила на службу в замок, минуло, без малого, два года. Лоретта готова была поклясться в том, что та знает много больше, чем позволяет себе говорить. Иные же слуги вовсе молчали.       – Вы желаете направиться в подвал, Ваша Милость...       Сюзанна попятилась. Принялась отступать от вельветового кресла короткими, частыми шагами, столь привычными ей. Лицо её сделалось бледным, а глаза беспокойно распахнулись.       – Да, ты права, Сюзанна, – Лоретта властно приподнялась в кресле, опершись о вельветовые подлокотники. – Ты ведь знаешь, что там? За дверью.       – Мои уста сомкнуты... – едва слышно пролепетала служанка и тотчас накрыла ладонью тонкие губы.       – В награду за ответ можешь взять себе одно из моих украшений. Каждое из них стоит больше твоего годового жалованья.       Сюзанна остановилась. Замерла всего в десятке шагов от резного туалетного столика. Всем своим естеством она походила на кролика, что застыл в шаге от охотничьей ловушки. Взор юной служанки отчаянно метался меж лицом Хозяйки и шкатулкой, полной причудливых украшений. Кролик явственно видел не только морковь, но и прутья металлической клетки. Видел и отчаянно надеялся схватить добычу, но вырваться прежде, чем захлопнется дверца.       – Сюзанна, я теряю терпение, – всё столь же холодно заявила герцогиня де Лаваль и крепче сжала в руке массивный ключ. – Просто скажи, что там. Может, мне не стоит туда идти? – Лоретта изогнула брови, не отводя взгляда от служанки.       – Ваша Милость, я не знаю наверняка, но...       – Но? – лик Лоретты тотчас прояснился, а голос утратил остатки терпения. – Говори же!       – Мы не говорим о подвале, делаем вид, что этого помещения не существует, – Сюзанна тотчас сглотнула, избавляясь от сухости во рту. – Что там, знает только Хозяин.       После этих слов служанка упрямо замолчала. Глаза ее оставались распахнуты, а ладонь вновь потянулась ко рту.       Лоретта недовольно сжала подлокотники. Её разум явственно вообразил тяжёлую, массивную дверь старого подвала. Под стать Хозяину этого замка, она надежно скрывала свои тайны и никогда еще не приоткрывалась даже на полдюйма. За ней что-то должно быть.       Будто отблеск от яркого камина, в глазах Лоретты заиграл огонек азарта. На бледных щеках выступил нездоровый румянец, а лик скрасила торжествующая улыбка.       – Сюзанна, забери шкатулку, – настойчиво, но куда менее властно, потребовала она, опуская тяжёлый ключ в карман – Я должна взглянуть на это лично.       Служанка, запомнившаяся своим проворством, нынче не могла ступить и шага. Взор её сделался тревожным, а голова склонилась набок, будто у сломанной куклы. С заметным усилием она сделала шаг. Затем другой. Третий. Вновь и вновь приминая ворсинки ковра подошвами собственных туфель. Вскоре она оказалась у высокого вельветового кресла, по правую руку от своей Хозяйки.       – Прошу вас, Ваша милость...       – Верни все украшения на места, но прежде не забудь почистить и отполировать.       – Умоляю вас... – худые короткие руки Сюзанны послушно ухватились за края шкатулки и приподняли её с колен герцогини де Лаваль.       – Да, одно из них ты можешь оставить себе, – едва избавившись от тяжкой ноши, Лоретта поспешила откинуть на пол меховое покрывало.       – Хозяйка, молю вас, не приближайтесь к подвалу!       Служанка вздрогнула, словно сама не ждала от себя подобной выходки. Слова, исполненные тревоги, сорвались с её губ отчаянной мольбой.       Дыхание участилось, зрачки глаз сделались шире, а губы начали дрожать. Со стороны могло почудиться, будто увесистая деревянная шкатулка помогала Сюзанне твердо держаться на ногах       – Это ещё почему? – Лоретта поднялась с широкого кресла и в недоумении вскинула тонкую бровь.       – Его Светлость… – слова невесомо срывались с губ Сюзанны, обращаясь легким шепотом. – Он ведь узнает о том, что вы там были. Вы же знаете, каким он бывает в гневе…       – Позволь тебе напомнить, Сюзанна, что он сам дал мне ключ, – терпение герцогини де Лаваль иссякало с каждым мгновением, подобно песку в песочных часах. – И лично велел мне принять решение – заглядывать за эту дверь или нет.       – Молю Вас, Хозяйка, будьте осторожны...       Лоретта издала презрительный смешок. Жестом, исполненным изящества, она скрыла ладонью нижнюю часть лица. Тонкие плечи её чуть заметно подрагивали, однако с губ не сорвалось почти ни звука. То был смех сдержанный, строгий, не способный выразить веселье в полной мере.       Сюзанна стыдливо потупила взор и отступила к туалетному столику ещё на пару шагов. Деревянная шкатулка в её руках сделалась нестерпимо тяжёлой, отчего худое тело едва заметно накренилось вперед.       Меж тем Лоретта невозмутимо проследовала к выходу из собственных покоев. Жестом руки, вошедшим в привычку, она отстегнула от пояса платья увесистую связку ключей. Тонкие бледные пальцы сами собой избрали тот, что был необходим для отпирания замка, и погрузили его в замочную скважину. Лишь один поворот ключа, лишь один короткий щелчок и взору герцогини де Лаваль предстал просторный коридор замка.       Она ступила через порог, придержав рукой подол белого платья. Левая рука всё столь же привычно ухватилась за дверную ручку и позволила двери будуара плотно закрыться. Правая рука меж тем вновь закрепила на поясе связку ключей.       Лоретта твердо ступала по широкому коридору шато де Лаваль. Разум, мысли и чувства занимала лишь одна-единственная цель – как можно скорее добраться до подвала. В памяти проступили события раннего утра. Тот самый миг, когда герцог Синяя Борода покинул замок и свою молодую супругу по причине неотложного дела. Тот самый миг, когда вручил ей ключ.       Стоило слугам завидеть приближение герцогини де Лаваль, как они тотчас же оборачивались к ней ликом и застывали в поклонах, реверансах и книксенах. Все до единого были облачены в схожую серую форму зимнего образца, оттого напоминали шахматные фигуры. Столь же покорные и молчаливые. И коль уж персоналу замка была отведена роль пешек, рыцарей, епископов и ладей, то Хозяйке по праву принадлежала роль королевы. Той, что ходит туда, куда ей вздумается. Куда повлечет её собственное любопытство.       Миновав несколько коридоров, Лоретта оказалась у вершины парадной лестницы. Прежде её нисколько не страшил спуск по широким ступеням из цельного камня. На сей же раз тело охватила непредвиденная слабость. Колени подкосились, а тело опасливо накренилось в сторону. Из груди герцогини де Лаваль вырвался возглас, а тонкие руки тотчас ухватились за перила. Она чуть было не выронила масляную лампу, захваченную из покоев. Подобное случалось и прежде, трижды за последнюю неделю. Личный лекарь не нашел в подобных приступах поводов для беспокойства. Лишь порекомендовал принимать травяную настойку и как можно раньше отправляться ко сну. Меж тем, сны её с каждой ночью становились более тревожными.       Двое лакеев с завидной ловкостью вбежали по ступенькам лестницы. Высокие и статные, облачённые в одинаковые шерстяные ливреи и белые перчатки, они услужливо придержали Лоретту за сгибы обеих рук. После же помогли спуститься в главный холл замка, минуя одну ступеньку за другой. В сопровождении сразу двоих мужчин она, впервые за последние годы, ощутила позабытое спокойствие. Вспомнила о том, как некогда прежде гуляла по саду в сопровождении старших братьев.       У подножья парадной лестницы герцогиня де Лаваль потребовала оставить её в полном одиночестве. Лакеи, подобно вышколенным псам, единовременно поклонились и принялись расступаться к разным стенам главного холла. Меж тем Лоретта окинула помещение пристальным взором и направилась в сторону одного из неприметных коридоров, ведущих к подсобным помещениям.       Узкий коридор с прочными стенами из серого гранита оказался освещен куда скуднее, чем та часть замка, что отводилась господам. Оттого деревянная дверь, что расположилась в дальнем его конце, с трудом поддавалась обнаружению. К столь неприметной двери подходил подобный ей ключ. Короткий и тусклый, отлитый из потемневшего железа.       Лишь один поворот вправо, лишь один толчок правой руки, и перед взором Лоретты возникла ещё одна каменная лестница, ведущая вниз. Герцогиню охватил приступ дурноты. Лоретта глянула под ноги, будто стояла на краю обрыва и собиралась сделать шаг. Ступить туда, зная, что обратного пути не будет.       Минуты, столь мимолётные в привычном течении дня, для герцогини де Лаваль были подобны вечности. Дыхание её замедлилось, а давящая боль в груди принялась угасать. Дурнота отступила, хоть на языке проступила кислотная горечь желудочных соков. Голова более не кружилась, а глаза стали явственно различать очертания ступеней. Широкие и вытянутые, они уходили всё ниже и ниже, всё более погружаясь в непроглядную темноту.       Восьмая супруга решилась на первый шаг. За ним последовал другой. И третий. Её силуэт, облачённый в белое платье, медленно поглощала тьма. И хоть от лампы исходил свет, но его было достаточно лишь для того, чтобы освещать ближайшие пары ступеней. Лоретта ступала медленно, подобно механической кукле. Прежде чем перенести на ногу вес собственного тела, смещала стопу чуть в сторону, дабы убедиться, что стоит не у самого края. Сердце билось в груди подобно птице, что стремилась вырваться из клетки. Дыхание сбилось с привычного ритма, поскольку тело с трудом могло решиться на вдох. Воздух здесь был тяжелым, затхлым и словно бы… мёртвым.       Чем ниже она спускалась, тем явственнее это ощущалось. Лоретта прижимала рукав платья к лицу и старалась дышать ртом. Правая ладонь её, что крепко сжимала рукоять масляной лампы, вновь и вновь направляла пятно света к краям гранитных ступеней.       Меж тем перед взором восьмой супруги проступила металлическая дверь. Последняя преграда перед подвалом в замке герцога Синяя Борода. Оказалась та столь высокой, что превосходила женщину едва ли не в половину. Отлитая из металла, дверь эта крепилась к стене массивными стальными петлями. Округлый арочный верх примыкал к гранитной кладке столь плотно, словно был выкован точно под очертания дверного проёма.       Лоретта замерла от него в полушаге. Разум её отчаянно кричал о том, будто нужно вернуться обратно. Держаться от этого места как можно дальше. Меж тем любопытство подтачивало её волю, словно червь спелое яблоко. Морщась то ли от приступа тревоги, то ли от тяжёлого, чуть сладковатого запаха, герцогиня де Лаваль явственно вспомнила слова своего супруга: «Ты должна сама принять решение – входить или не входить в эту дверь». В этот самый миг спины её коснулся робкий, едва различимый холодок. Подобный прикосновению невесомой руки.       Лоретта испуганно вскрикнула и тотчас обернулась. Но позади никого не оказалась. Ступени были пусты. Она всё также находилась в полном одиночестве. Всё также стояла перед дверью в подвал. Намеревалась во что бы то ни стало разгадать его тайну.       Герцогиня де Лаваль покрепче ухватилась за ручку лампы. От резкого взмаха кистью стеклянная колба неловко покачнулась, фитиль зашипел. Пятно света, падающее на стену и пол, дрогнуло. И лишь на долю мгновения в нём проступил совсем иной женский силуэт.       Правая рука Лоретты извлекла из складок подола ключ. Он и прежде казался ей довольно увесистым, но нынче сделался невыносимо тяжёлым. Тонкие пальцы напряглись, костяшки едва заметно побелели.       Собрав воедино все оставшиеся силы, она всё же сумела направить пятно света на дверь и старательно водила кистью из стороны в сторону. До тех самых пор, покуда не показалась замочная скважина. Лоретта решительно шагнула вперед и, без тени раздумий, погрузила в неё фигурный край ключа. Кисть её руки повернулась вправо. Раздался металлический лязг дверного замка. Пронзительный крик металлических метель.       Смрад ударил в лицо. Едва сделав вдох, Лоретта склонилась, будто от спазма в животе, и попыталась откашляться. Тошнота подкатила к горлу, голова снова закружилась.       Превозмогая собственную слабость, Лоретта выпрямилась и принудила себя извлечь ключ из замочной скважины. Крепко удерживая его в правой руке, она ступила в подвал.       Тусклое пятно света опасливо заскользило по сторонам, но сумело открыть взору лишь гранитную кладку замковых стен да высокие каменные колонны. Помещение по ту сторону подвальной двери оказалось довольно просторным, но поразительно пустым. Вновь и вновь восьмая супруга водила рукой из стороны в сторону, направляя свет лампы то вправо, то влево. Пока, наконец, не подняла её выше.       Пара несущих колонн, похожих друг на друга, будто родные сестры, поддерживали высокий сводчатый потолок. В самом его центре, на равном расстоянии друг от друга, свисали толстые металлические цепи. Последнее звено каждой из них оканчивалось стальным крюком. На каждом из них, словно наживка на крючке рыбака, висели иссохшие тела.       Прежде Лоретте доводилось видеть покойных лишь в те дни, когда она лишилась собственных родителей. До самого погребения в фамильном склепе граф и графиня де Валуа оставались такими же, как и при жизни. Они словно бы погрузились в сон. Столь глубокий, что были уже не в силах пробудиться от него.       Эти же останки вовсе не походили на некогда живых людей. От них остались лишь кости, с которых давно сошла плоть. Женские силуэты угадывались в них лишь по лоскутам полуистлевшей ткани, расшитой блёстками и камнями. Их было ровно семь. Семь герцогинь де Лаваль. Семь несчастных, изуродованных женщин, что встретили свой конец от руки герцога Синяя Борода. Они будто парили в воздухе и свысока взирали на восьмую супругу чёрными глазницами, смеялись над ней, открыв пустые рты. Украшения на платьях поблескивали среди складок ткани, переливались в свете масляной лампы. Безо всякого стыда каждая из них готова была поведать историю своей смерти. У одних были проломлены черепа. У других отсутствовали шейные позвонки. Третьи страдали недостатком костей в грудных клетках. Шестерым из них удар стального крюка пришелся точно в область сердца и лишь у одной острый конец выглядывал над ключицей. Все они погибли от рук одного мужчины. И их было ровно семь. Восьмая цепь с крюком отчего-то была пуста.       Лоретта сорвалась на крик. Истошный, отчаянный, надрывный. Ключ выскользнул из пальцев правой руки и звякнул где-то у её ног. Лампа упала на пол и прокатился несколько дюймов. Стеклянная колба тотчас покрылась россыпью мелких трещин. Масло пролилось из основания и потекло по холодному гранитному полу.       Восьмая супруга герцога Синяя Борода оказалась погружена во тьму. Она кричала. Истошно. Пронзительно. Ноги, не в силах устоять, подкосились и опустили ее на холодный гранитный пол. Тело содрогалось в приступе частой дрожи.       Мир вокруг покачнулся и исказился. Границы его сделались размытыми, все поглотила темнота. Запах, смрадный и гнилостный, сделался невыносимым. Желудок будто стянуло тугим узлом, а содержимое его стремительно ринулось к горлу. Лоретта склонилась столь резко, что ощутила боль в спине. Обеими ладонями она твердо уперлась в холодный пол, но не смогла сдержать рвотного позыва, и её вырвало.       От пола несло застарелой кровью, он был шершавым на ощупь. Проведя рядом с собой, Лоретта коснулась пальцами ключа. Сначала она отдёрнула ладонь, будто дотронулась до чего-то неприятного, но потом инстинктивно сжала его в пальцах. Чуть переведя дух, она подалась назад и попыталась выпрямиться. Из глаз хлынули слезы. Длинные светлые волосы налипли на влажный лоб. Плечи и спина содрогнулись в очередном позыве, однако желудок уже был пуст.       Голова Лоретты повернулась правее. Взор её явственно различил слабый, одинокий язычок пламени. Он продолжал гореть. Боролся за жизнь из последних сил. Воплощал собой крохотный проблеск надежды. Опасаясь утратить его, восьмая супруга тотчас попыталась встать. Напрягла спину и пожелала оттолкнуться руками от гранитного пола. Ноги её не держали, тело будто больше ей не принадлежало. После второй, отчаянной попытки выпрямиться, Лоретта ощутила, как силы покидают её. Меж тем огонёк масляной лампы продолжал гореть. Из последних сил отбиваться от обступившей его тьмы.       Восьмая супруга ползком направилась к нему. Поочередно сдвигала вперед то левую, то правую ногу, борясь с длинным подолом. Дрожащими руками упиралась в холодный пол. Мир её сузился до размеров замочной скважины. Подобно мотыльку, очарованному пламенем свечи, она ползла в сторону масляной лампы. Будто знала, сознавала отголосками разума, что, единожды оставшись в темноте, не сможет покинуть этот подвал никогда.       Она чувствовала на себе взгляды. Но не со стороны висящих на крюках тел. Она ощущала, что на неё смотрят из темноты, но понимала, что если повернёт голову, то совсем лишится рассудка.       Стеклянная колба оказалась разбита. Масло растеклось по полу блестящим пятном. В нём поблескивали осколки.       Лоретта попыталась поднять лампу, вернуть ей вертикальное положение и ухватилась за ручку. Пальцы пронзила боль – она не только обожглась о металл, но задела один из осколков. Тут же ладонь стала липкой от крови, рука задрожала. Восьмая супруга издала приглушенный хрип и на мгновение зажмурилась.       Левая рука оставалась целой. Переложив из неё ключ в другую, Лоретта приподнялась и сумела удержаться на коленях. Спустя несколько мгновений пальцами здоровой руки она ухватилась за ручку масляной лампы. Из последних сил попыталась потянуть за неё и установить лампу вертикально. Ручка выскользнула из металлического каркаса, лампа была разбита окончательно. Фитиль соскользнул со своего насеста и упал прямо в лужицу из пролитого масла. Пламя тотчас вспыхнуло ярче, разгорелось ярким пятном. Этой вспышки света оказалось достаточно, чтобы в кромешной тьме проступили очертания двери. Большой и высокой, подобной на разинутую пасть огромного чудовища.       Лоретта в ужасе отпрянула в сторону. Из горла её вырвался очередной сдавленный хрип. Куда менее громкий, чтобы сойти за крик, но исполненный ужаса и… надежды на скорое спасение. Не помня себя, она резво вскочила на ноги и едва не задела головой одно из висевших тел. Восьмая супруга бросилась бежать. Что есть мочи она мчалась к выходу. Правая ладонь её кровоточила, а тело содрогалось в приступе частой дрожи. К горлу то и дело подступал желудочный сок, а сердце билось столь часто, что могло разорваться в груди.       Пламя за её спиной погасло, не сумев выбраться за пределы масляного пятна. И это было к лучшему, так как человеческие останки, некогда бывшие семью женами герцога Синяя Борода, могли бы стать подходящим топливом.       Лоретта в несколько шагов оказалась у двери, по-прежнему сжимая в окровавленных пальцах ключ. Он был весь липким на ощупь и будто горячим. Но восьмую жену Синей Бороды занимала лишь одна мысль – как можно скорее выбраться отсюда.       Охваченная ужасом, она стремительно выбежала из подвала шато де Лаваль. Вопреки собственной привычке, она не спешила запирать дверь. Напротив, распахнула её ещё шире. Настолько, насколько позволяли высокие стены из серого гранита.       Лоретта взглянула перед собой и осознала, что находится у основания каменной лестницы. Далеко впереди, на другом её конце, проглядывалось яркое пятно света. Деревянная дверь, через которую она вошла в подвал менее получаса назад, оставалась широко распахнутой. Тонкие бледные пальцы погрузили ключ во внутренний карман платья и тотчас подхватили длинный подол. Кровь хлынула из раны на ладони, оставив на белой ткани алые пятна.       Герцогиня де Лаваль принялась бежать. Преодолевала одну ступеньку за другой, взбиралась всё выше и выше. Глаза её были широко распахнуты, зрачки оставались неподвижны, а рот приоткрылся, словно у выброшенной на берег рыбы. Светлые волосы, ещё недавно собранные в аккуратную причёску, рассыпались по плечам. От неё несло желчью, кровью и смертью, но желание выжить никогда прежде не было столь сильным.       Лоретта стремительно переступила порог и вновь очутилась в узком коридоре, ведущем в подсобные помещения. Ноги её не сбавили шага, будто напрочь забыли о том, что способны спокойно идти. Слуги, что встретились ей на пути, успели лишь отступить к ближайшей стене. Мужчины более не кланялись, а дамы не приседали в реверансе. Лишь покорно опускали головы и намеренно отводили взор. Восьмой супруге герцога Синяя Борода не было до них никакого дела. Тело, разум, всё её естество стремилось к тому, чтобы убежать прочь. Очутиться как можно дальше от этого проклятого замка. Вернуться домой, к любимым братьям и сестре.       Лоретта ворвалась в главный холл шато де Лаваль, подобно разгневанному призраку. Взор её с трудом мог различить силуэты людей. Семь молодых горничных, подобно стайке диких голубей, стремительно разбежались в стороны. Лакеи застыли в изумлении и едва не выронили из рук плетёные корзины. Лишь у подножья широкой парадной лестницы путь ей преградил сенешаль. Высокий седовласый мужчина в сером дублете, длиной до середины берда цепко ухватился руками за тонкие предплечья. В миг столкновения его худое тело подалось назад и едва не рухнуло на ступени парадной лестницы. Мужчина вовремя отвел левую ногу, а правую чуть согнул в колене, вынуждая герцогиню де Лаваль окончательно сбавить шаг.       – Карету! Немедля подайте мне карету! – голос Лоретты сорвался на хрип.       Тело её трясла судорога, а кожа сделалась липкой от холодного пота. Ноги, измучанные долгим бегом, обессиленно согнулись в коленях. Узкие бледные ладони, правая из которых по-прежнему кровоточила, более не сжимали подол платья. Меж тем тонкие пальцы отчаянно впились в дублет сенешаля, едва не разорвав шерстяную ткань.       – Хозяйка, прошу вас, успокойтесь, – возразил он тоном, исполненным учтивости. – Вы устали. Вам следует незаметно пройти к себе и отдохнуть.       – Вы не понимаете, он убьёт меня! Убьёт также, как убил их всех! – слёзы стекали по щекам Лоретты, повторяя линии тонких скул. – Он повесит моё тело на крюк!       Сенешаль оставался безучастен. На сухом лице его не дрогнул ни один мускул, придавая сходства с восковой куклой. Крепкие мужские руки сильнее сжали предплечья герцогини де Лаваль и слегка приподняли её над полом. Встряска продлилась лишь несколько мгновений. Напряжение, что наполняло хрупкое женское тело, хлынуло через край. Из груди Лоретты вновь вырвался крик, полный ужаса, боли, отчаянья. Тонкие пальцы её ослабили хватку и наконец выпустили ткань шерстяного дублета. Теперь же ладони её сжались в кулаки и собирались было нанести удар по груди и плечам сенешаля. Мужчина тотчас перехватил удар и ловко отвёл в стороны её тонкие запястья. Будто сознавая собственное бессилие, герцогиня де Лаваль зарыдала ещё громче.       – Мне нужно уехать! Скорее, пока он не вернулся! – взмолилась она, сглатывая слёзы.       – Куда это ты собралась?!       Сердце Лоретты пропустило удар. Голос низкий и глубокий вынудил её вздрогнуть всем телом. Границы реальности вмиг исказились, а пол из серого гранита будто утратил прежнюю твёрдость. Хрупкое тело её выпрямилось, а голова почти инстинктивно повернулась правее.       С верхнего уровня замка по широкой парадной лестнице спускался Гилберт де Лаваль, более известный как герцог Синяя Борода. Ровно, как и прошедшим утром, он был облачён в кроваво-красный дублет, чёрные брюки и шаубе с отделкой из песцового меха. По левую сторону от его тела, на широком чёрном поясе крепились ножны с полуторным мечом. Тяжёлая подошва его сапог размеренно ударяла по гранитным ступенькам, отсчитывая оставшиеся мгновения.       Сенешаль, что находился в паре дюймов от герцогини де Лаваль, тотчас выпустил её запястья и принялся отступать. По-прежнему глядя ей в глаза, он не промолвил ни единого слова, однако взор его был полон сочувствия. С каждым шагом худое тело его, облачённое в серый дублет, отдалялось всё сильнее. Склонялось в глубоком почтительном поклоне, но продолжало отступать к одному из неприметных коридоров главного холла.       Тело Лоретты накренилось в сторону и едва не рухнуло на холодный гранитный пол. В последний миг её худые тонкие руки сумели ухватиться за край левой балюстрады. Взор её стремительно заметался по сторонам. К несчастью, в главном холле шато де Лаваль не осталось ни одной живой души. Помимо неё самой и её законного супруга. Едва завидев опасность, слуги украдкой ринулись прочь, подобно крысам, что сбегают с тонущего корабля. Никому из них не было до неё никакого дела. Для всего штата слуг она с самого первого дня была лишь восьмой супругой Хозяина.       Меж тем, герцог Синяя Борода спустился к основанию лестницы. Его высокая широкоплечая фигура отбрасывала столь же большую тень. Лицо его, обычно скудное на проявление чувств, было оживлённо. Тонкие губы его кривились в улыбке, щеки и нос горели от румянца, а зрачки глаз были лихорадочно расширены. Радужка, прежде насыщенно-синяя, теперь сделалась тёмной, подобной пролитым чернилам.       Лоретта тотчас отпустила перила, испачканные в её собственной крови, и стремительно отпрянула назад. Тело её содрогалось от рыданий, пышная грудь часто взымалась, а с губ вновь и вновь срывались хриплые вздохи. Она отступала, снова и снова пятилась назад, подобно загнанному зверю. В памяти яркими вспышками промелькнули события её прежней, некогда счастливой жизни. Преодолев с дюжину шагов, она запнулась о край подола и неуклюже рухнула на спину. Бёдра и поясница тотчас отозвались тупой болью, а к горлу вновь подступил приступ тошноты.       Меж тем герцог Синяя Борода продолжал двигаться её навстречу. Вальяжно, размеренно, сознавая себя полным хозяином положения. Он застыл на месте, подобно каменному изваянию, всего в полутора шагах от своей восьмой супруги. С высоты своего огромного роста, он взирал на неё, словно на насекомое, которое желал раздавить сапогом.       – Ваша Светлость уже вернулись, – губы Лоретты с трудом разомкнулись, меж тем в голосе читалась язвительная нотка. – Так скоро?       – Да, неотложные дела разрешились без моего участия, – невозмутимо ответил он, опустив ладонь на рукоять меча. – А как прошёл твой день? Чем была занята?       – Исполняла ваше недавнее распоряжение, – голос её был полон приторной любезности, а подбородок горделиво приподнялся.       Лоретта более не пыталась сбежать, не пыталась даже сдвинуться с места. Однако в сердце её ещё теплился огонёк надежды. Надежды на то, что все страдания вот-вот прекратятся. Раз и навсегда.       – Вот как, – из груди герцога вырвался отрывистый смешок. – Тогда верни мне ключ.       Он приблизился ещё на полшага. Правую ногу выставил вперед и опустился на одно колено. Однако и в таком положении, резко возвышался над хрупким, почти невесомым телом своей восьмой супруги. Прекрасно сознавая это, герцог де Лаваль выставил вперёд правую руку и повернул открытой ладонью вверх.       Лоретта погрузила правую руку в скрытый карман платья. Собственные пальцы противились её воле, упрямо отказывались согнуться. Наконец, им удалось ухватиться за тонкий металлический стержень и вытащить ключ на свет. Подрагивая то ли от ужаса, то ли от напряжения, они опустили его на широкую мужскую ладонь.       На широком лице Гилберта тотчас проступила восторженная улыбка. Нижнюю часть его лица, как и прежде, покрывала густая синяя борода. Меж тем Лоретта явственно видела, как приподнялись уголки его тонких губ. С каким наслаждением сощурились тёмно-синие глаза.       – Вижу, ты всё-таки открыла ту дверь… – с упоением протянул герцог Синяя Борода. – Ты поняла, что теперь с тобой будет?       В речах его не было гнева и привычной жёсткости. Тон отдавал нерушимым спокойствием и полным контролем над положением вещей. Широкие пальцы правой руки тотчас сжали ключ и подняли его на уровень лица. Неясно, что столь удивительного герцог Синяя Борода находил в этой вещице, но любовался этим ключом так, как опытные ювелиры взирают на бриллиант безупречной огранки.       – Моя жизнь в руках Вашей Светлости, – едва слышно произнесла Лоретта и покорно склонила голову. – Со дня свадьбы и до этого самого мгновения.       – Верно, – Гилберт утвердительно кивнул и опустил ключ в карман тёмных брюк. – Ты уже сделала свой выбор, Лотта, так прими же и заслуженную кару.       Не в силах дождаться её ответа, герцог Синяя Борода выпрямился во весь рост. Огромной глыбой он возвышался над своей восьмой супругой, отбрасывая на неё большую черную тень. Движением плавным и отточенным, он ухватился на фигурную рукоять и извлёк из ножен тяжёлый полуторный меч. Длинное лезвие его было начищено до зеркального блеска.       – Ваша Светлость вправе распорядиться мной, как сами того пожелаете, – Лоретта опустила голову ниже, подставляя под удар тонкую шею. И тут же, судорожно сглотнув, добавила:       – Однако вместе со мной вы лишите жизни и собственного сына.       Гилберта охватило оцепенение. Ещё мгновение назад он без колебаний вскинул бы руку и одним резким отточенным движением привел бы приговор в исполнение. Теперь же был не в силах промолвить ни слова. Лишь прожигал супругу пристальным взором синих глаз. Его губы вытянулись в одну линию, черты лица исказились. Нехотя, будто через силу он опустил меч и на несколько долгих минут погрузился в раздумья.       – Ты лжёшь, ̶ произнёс он.       Лоретта решительно покачала головой.       – Ты лжёшь, Лотта, – повторил герцог. – Признай это, женщина. И всё закончится быстро.       Но Лоретта молчала. Она не пыталась сдвинуться с места, вскочить на ноги или позвать на помощь.       – Ваша Светлость, я не лгу. А если это и так, то Вам стоит убедиться наверняка, – подняв руку, она коснулась собственного живота и провела по нему ладонью. Потом вскинула голову и устремила на супруга взгляд. Впервые без страха. – Признайте, Ваша Светлость. Вы в таком же отчаянном положении, как и я.       Герцог скривил губы. Его взгляд скользил по её фигуре, словно пытаясь что-то усмотреть.       – Почему ты говоришь об этом только сейчас?! Разве это не попытка спасти свою шкуру?!       – А разве сейчас не самый подходящий момент для этого? – Лоретта изогнула брови. Её плечи дрогнули, пальцы сжали ткань платья под грудью. Она смотрела на супруга почти не мигая. И он смотрел в ответ, пытаясь справиться с желанием покончить с этим.       – Вставай, я отведу тебя в твою комнату, – объявил, наконец, герцог, – и пошлю за лекарем. Если ты солгала, кара будет гораздо страшнее.       Синяя Борода, с трудом сдерживая гнев, резким движением отправил меч в ножны. Лоретта знала, что он не поверил ей. Она даже не была уверена, что он вновь не вытащит меч и не убьет её. Но одно она знала точно – до результатов осмотра у неё будет достаточно времени, чтобы написать Анне и братьям письмо.