Подсобное помещение нуждалось в ремонте. Гораздо сильнее, чем могло показаться на первый взгляд. Ковёр заметно выцвел, слой краски на стенах покрылся россыпью трещин, а обивка на подлокотниках и сидении кресла порядком истёрлась. Не говоря уже о плотном слое пыли, что покрывала две дюжины картонных коробок. Они стояли вдоль стен одна на другой и были под завязку набиты старой документацией и ненужной литературой. В иное время Мильтон открыто бы устыдился тому, в какое запустение привёл вспомогательную часть своего рабочего кабинета. Ту самую часть, что не предназначалась для посторонних и хранила в себе самую тёмную тайну школы Эвер Афтер Хай.
Зеркало располагалась у дальней стены, точно напротив старого кресла. Оно было выточено в форме идеального овала и заковано в фигурную металлическую раму. Фиолетовая краска на причудливых завитках придавала им сходство с клубком ядовитых змей. Само же зеркало казалось непроглядно-чёрным, будто поверхность ночного озера. За последние несколько дней на нём не проявлялось ни единой тени, ни одного магического всполоха. Ничего, что хотя бы косвенно указывало на присутствие Ивил Квин в Межзеркальном пространстве. Даже весть о кончине Его Величества короля Вильгельма не заставила её прервать появиться. И с каждым днём тишины ситуация становилась всё тревожнее.
− Да, верёвка крепкая. Хорошая, − скрипучий мужской голос вмиг вывел его из раздумий. − Женские волосы?
Гримм склонил голову на звук и задержал взгляд на кресле. Профессор Румпельштильцхен сидел в самом центре прогнувшегося сидения и крепко сжимал в руках моток ярко-рыжей верёвки. Свободный конец её несколько раз опоясывал самого Мильтона поверх синего камзола.
− Да, это волосы Рапунцель, − Гримм по привычке поднял вверх указательный палец, будто читал лекцию. − Они прочнее драконьих жил и выдерживают вес в двести пятьдесят фунтов.
− Ну, тебя должна выдержать, − Румпельштильцхен оскалился, блеснув золотыми зубами. − Наверное.
Мильтон тотчас скрестил руки на груди и скривил линию губ. Здравый смысл подсказывал, что обижаться на слова зловредного профессора было как минимум глупо и как максимум непрофессионально. В конце концов, такова была его природа как истинного злодея своей Сказки.
Внешне Румпельштильцхен довольно сильно походил на пожилого мужчину, но, согласно утверждённой классификации жителей Союзных Королевств, человеком всё же не являлся. Воспринимать его следовало как магическое существо, избравшее для себя гуманоидный облик. Прямым подтверждением его тёмной природы являлись длинные заострённые уши и поразительно низкий рост. Высотой профессор не превышал и двух футов, оттого никогда не расставался с высокой горлатной шапкой из чёрной шерсти. Кому уж тут говорить о комплексах!
Широкие ладони Мильтона сами собой ухватились за края верёвки, чтобы затянуть её потуже. Настолько туго, насколько мог позволить объёмный живот. Затем правая рука опустилась в карман камзола и нащупала небольшой туго стянутый мешочек.
− Слышь, а ты точно пролезешь? — спросил Румпельштильцхен, смерив директора взглядом.
− Хочешь − лезь сам.
− Нет, danke. Я к этой бабе не полезу, − профессор отмахнулся. − Кстати, если она тебя прикончит, можно я буду директором?
− Нет, − Гримм тотчас достал руки из карманов и властно упёр их в бока.
− А кто? Брат твой будет? Так у него же котелок протёк!
− Профессор Румпельштильцхен, следите за своими словами, − тон директора оставался спокойным, но тотчас приобрёл властные нотки.
− Я просто спросил.
− Так я вам отвечу, − подушечки пальцев Гримма коснулись правого виска. Директор поморщился, но всё же договорил:
− В случае непредвиденных обстоятельств меня заменит Яга.
− Кто? Эта карга? − Румпельштильцхен возмущённо подпрыгнул на сидении. −
Разорваться мне на части! Я сразу уволюсь!
− Это ваше право. Но сейчас вы мне нужны. Целиком.
− Ага. Яги-то нет.
Мильтон тяжело вздохнул и вновь бросил взгляд на зеркало. Эта бессмысленная перепалка могла продлиться не один час, а пустая трата времени в планы точно не входила. Чем быстрее они оба приступят к делу, тем быстрее станет ясно, насколько плохо обстоят дела.
− Следите за натяжением верёвки, − властным тоном приказал он, поправляя узел на животе. − Я должен вернуться минут через двадцать.
− А если не вернёшься?
− Тогда вытаскивай.
− Да-а, я буду тянуть изо все-е-е-ех сил, − улыбнувшись, протянул Румпельштильцхен и поудобнее устроился в кресле, закинув ногу на ногу. − Auf Wiedersehen. То есть, до встречи.
Гримм закатил глаза. Опыт и интуиция с самого начала подсказывали ему, что полагаться на Румпельштильцхена в такой авантюре — совсем не лучшая идея. Как и посвящать его в тайну заточения Ивил Квин. Однако один бы он не справился, а ждать возвращения Яги означало потерять ещё пять драгоценных дней. В нынешней ситуации это было бы непозволительной роскошью. Особенно при худшем положении дел.
Мильтон повернулся и тяжёлыми твёрдыми шагами направился к зеркалу. Верёвка тотчас начала натягиваться, отмеряя пройденное расстояние. Потребовалось менее одной минуты, чтобы в высоком овальном полотне фигура директора показалась в полный рост, будто портрет в массивной раме. Его широкая правая ладонь плотно прижалась к тёмной поверхности зеркала. Твёрдая и холодная, та походила на корку чёрного льда. Настолько плотную, что разбить её не мог ни один инструмент и ни одно заклинание.
Странно было осознавать тот факт, что почти двадцать лет назад Гримм вместе со своим братом Джаелсом и Бабой Ягой запечатал туда сверженную королеву Мидланда — Ивил Квин. Он отчётливо помнил её последний день на свободе так, словно это было вчера. Помнил, что она едва оправилась после родов, но ухитрилась сохранить царственную осанку. Помнил, что она не оказала ни малейшего сопротивления и будто бы добровольно вошла в своё любимое зеркало. Помнил, как сразу три потока магической силы слились воедино и накрепко запечатали вход в Межзеркальное пространство. Открыть его вновь можно было только втроём, а вот создать небольшую брешь под силу и ему одному.
Мильтон закрыл глаза и воззвал к собственной магии. По телу тотчас разлилось приятное тепло, точно следуя потоку кровообращения. Тяжёлый перстень в форме овального зеркала заиграл оттенками свежей зелени. И напольное зеркало Злой Королевы тут же покрылось росписью зелёных узоров точно на одну треть. Затем на поверхности его пошла едва заметная рябь, словно кто-то бросил в воду небольшой камешек. Гримм медленно открыл глаза, и причудливые узоры тотчас исчезли с поверхности зеркала.
Правая рука, что твёрдо лежала на холодном полотне, начала погружаться внутрь. Сперва из вида исчезла только кисть, а затем и предплечье. Гримм согнул ногу в колене и попытался было сделать шаг, как вдруг осознал, что в зеркало пройти ему не под силу. Овальное и высокое, оно оказалось немного уже, чем ширина его плеч и живота. Позади раздался скрипучий раскатистый смех. Не оборачиваясь, Мильтон гневно сжал зубы. Нет, он и прежде знал, что набрал несколько лишних фунтов веса, но как могло быть иначе, если ты большую часть своей жизни погружён в бумажную работу? Так или иначе, именно он директор школы Эвер Афтер Хай и из любой ситуации сможет выйти с достоинством.
Едва вспышка раздражения начала угасать, Гримм перенёс вес своего тела на левую ногу. Плавным движением он заставил себя повернуться так, чтобы оказаться к зеркалу правым боком. Румпельштильцхен развалился на сидении кресла, слишком широкого для такого коротышки. Поднятую ногу директор тотчас опустил по другую строну зеркала. Движение это длилось целую вечность, но вскоре подошва сапога ощутила твёрдую опору. Убедившись в этом, он ещё раз переступил порог рамы и целиком скрылся в зеркале.
Ещё мгновение назад Мильтон ярко ощущал пространство вокруг себя. Видел сизую краску на стенах подсобки, слышал раскатистый смех Румпельштильцхена, вдыхал спёртый воздух с частицами пыли. Теперь же все органы чувств будто разом отключились. Гримм готов был поклясться, что тело его двигалось, а руки меняли своё положение, но разум будто не сразу мог дать этому отчёт. Когда ещё удастся испытать на самом себе феномен пространственного искажения?
Правая рука Мильтона легла точно на уровень живота и почти сразу нащупала тугой узел верёвки. Волосы сестёр О’Хэйр многократно превосходили по прочности любые страховочные тросы, оттого использовались на драконятне, и в питомнике, а также во время практических занятий по «Спасению девы в беде». Кто знал, что подобную верёвку удастся когда-нибудь использовать в подобной операции? Операции, от которой напрямую зависела судьба школы Эвер Афтер Хай.
Гримм ухватился за край верёвки левой рукой и обернулся. Позади него был овальный проход − точно по размеру напольного зеркала. Через него, словно через распахнутое окно, пробивался слепяще-белый свет. Теперь же, когда глаза понемногу привыкли, Мильтон мог вполне отчётливо различить очертания потёртого кресла, низкорослую фигуру Румпельштильцхена и даже высокую горлатную шапку на его голове. Сам же профессор, по всей видимости, понятия не имел, что за ним наблюдают. Или знал, но не придавал этому значения, потому был полностью погружён в попытки измерить длину ярко-рыжей веревки, отданной ему на хранение. Старый пройдоха! Пусть только попробует прикарманить себе хоть дюйм школьного имущества.
Повернувшись, Гримм торопливо огляделся по сторонам. За почти двадцать лет заточения Ивил Квин никогда не пропускала регулярных встреч с собственной дочерью. Да и на его собственные попытки завязать диалог отвечала в характерной язвительной манере. Все эти мелочи лишь подтверждали тот факт, что она всегда находилась вблизи этого зеркального проёма. Однако теперь поблизости её не было. Будь она где-то рядом, то попыталась бы накинуться в первые же секунды, однако не сделала этого. Таким образом, оставалось всего два возможных пути: либо Ивил Квин намеренно или случайно забрела в глубь Межзеркального пространства и теперь не может оттуда вернуться. Либо… её не было здесь вовсе. Трудно было представить, какая из версий была хуже, однако проверить следовало обе. И как можно скорее.
Не тратя более ни минуты, Мильтон решительно ступил вперёд. В сторону от проёма, ведущего в привычный мир. Свет, пробивавшийся через него, напоминал луч сценического прожектора. Гримм ступал по нему, словно по тропе, отмеряя шаги. Под ногами была твёрдая чёрная поверхность, служившая здесь полом. Вскоре, через дюжину шагов, луч обрывался. Дальше свет из реального, привычного всем мира, пробиться не мог. Дальше расстилалась тьма Межзеркального пространства.
Когда-то давно, ещё в годы своей авантюрной молодости, Мильтону доводилось читать краткие статьи об этом измерении. Но,
дракон же подери, ни одна из них не смогла и близко передать всю масштабность этого места.
Злобный тролль по имени Двугранный, тот самый, что некогда выковал зеркало для Снежной Королевы, описывал его, как «огромное и тёмное, с окнами в другой мир». Как же он ошибался. Межзеркальное измерение, связующее звено между всеми магическими зеркалами, было не просто огромным. Оно было
бесконечным.
Межзеркалье было наполнено темнотой и испещрено, словно ткань, множеством разрозненных отверстий, через которые извне проникал свет. Они располагались здесь без какой-либо системности, огромные и крошечные, всех возможных форм − от вытянутого прямоугольника до идеально ровного круга. От одной только мысли, что в привычном измерении все эти проёмы являлись чьими-то зеркалами, просто захватывало дух.
Пожалуй, впервые за последние двадцать, а то и тридцать лет, Мильтон ощущал себя крошечным насекомым. Настолько ничтожным, что колени подкосились, а тело охватила лёгкая слабость. Та самая, что наступает перед каждым приступом мигрени. Однако боли в висках не последовало, как и знакомого кома в горле. Все ощущения, так хорошо знакомые в привычном мире, здесь были сильно притуплены. Будто связь с привычным, материальным телом, начинала понемногу истончаться.
Часы на руках остановились. Мильтон даже не мог понять, сколько он уже тут находился. Минуту? Две? А может сутки? Неделю? Год?
Чтобы подавить вспышку паники, Гримм вскинул правую руку и резко хлопнул себя ладонью по щеке. Боли не последовало. Ощущение прикосновения всё же явилось, хоть и с небольшой задержкой. Уже неплохо. В конце концов, он был жив и всё ещё оставался в здравом уме. Какова его цель? Найти Ивил Квин. Убедиться, что она всё ещё заточена здесь, и выяснить истинную причину того, почему она перестала выходить на связь.
И если Мильтон хоть немного разбирался в природе Межзеркального пространства, то мог со всей ответственностью заявить: Злая Королева не могла уйти далеко. Не рискнула бы. Не посмела. Никаких сомнений не было в том, что Ивил Квин обожала свою дочь. Ту, в ком видела своё собственное отражение. А значит, она не рискнула бы отходить от зеркала. Уйти вглубь означало добровольно отрезать все нити из прошлой жизни. Добровольно лишить себя всех привязанностей и чувств. Обречь себя на полное сумасшествие. И нет, это было совсем не в стиле Ивил Квин. Гримм был в этом настолько уверен, что готов был поставить на кон собственное директорское кресло. Потому нужно было идти, продвигаться вперёд, насколько хватает верёвки.
Мильтон слегка приосанился и втянул живот. Всё тем же спокойным, твёрдым шагом он ступил в непроглядную темноту. Тело тотчас покрылось мурашками, однако длилось это чувство меньше минуты. Всякий раз продвигаясь вперёд, Гримм старался держаться как можно ближе к источникам света. К брешам, что оставляли здесь бесчисленное множество зеркал. А ведь по другую сторону от них располагались люди. Персонал школы Эвер Афтер Хай. А может быть жители Бук-Энда. Всякий раз проходя мимо очередного зеркала, Мильтон едва мог сдержать любопытство. Как же хотелось подойти к одному из них поближе. Заглянуть в привычное измерение и подловить своих сотрудников на каком-нибудь нарушении.
Не время. Нельзя отвлекаться и тратить драгоценное время на всякую чепуху. Нужно было как можно скорее отыскать Ивил Квин. Или то, что от неё осталось.
− Ваше Величество! − выкрикнул Мильтон, приложив ладони ко рту.
Ответа не последовало. Ни звука. Ни малейшего шороха. Даже его собственные слова, сказанные буквально мгновение назад, затихли. Исчезли, словно были сброшены в глубокий колодец. Потрясающий феномен.
− О, Прекраснейшая из Всех! Я здесь, чтобы сообщить вам новость о Рейвен Квин!
Справедливости ради, это было не совсем ложью. Полуправдой, если выразиться точнее. Печальная новость заключалась именно в кончине Его Величества короля Вильгельма, но одно упоминание юной мисс Квин могло подтолкнуть Ивил к началу диалога. К тому же, ничего не помешает вывести разговор к тому, что, лишившись отца, Рейвен Квин захочет быть гораздо ближе к своей матери.
Мильтон продолжал идти вперёд. Шаг за шагом он продвигался от зеркала к зеркалу, от одного источника света к другому, но никаких следов Злой Королевы так и не находил. Зато обнаружил еще один любопытный феномен. Чем ближе фигурные бреши располагались к зеркалу Ивил, тем ярче и дальше пробивался из них свет. И напротив, чем сильнее Гримм отдалялся от начальной точки своей экспедиции, тем короче и тусклее были световые пятна впереди. Причиной тому были Тени. Создания, существующие только в Межзеркальном пространстве. Внешне они весьма отдаленно походили на людей. Из внешних черт имели лишь схожее строение тела: голову и две пары конечностей − руки и ноги соответственно. Лица же, в привычном понимании, у них не было вовсе. Только три небольших световых пятна на смолисто-черном силуэте. Два находились на месте глаз и один − на уровне рта.
Можно сказать, что Тени были лишь жалкими оболочками, что остались от некогда живых людей. В этом ведь и заключался секрет создания магических зеркал. Чтобы услышать ответ на вопрос: «Кто всех прекрасней на этой земле?», нужно было, чтобы кто-то мог его озвучить. Именно по этой причине талантливые алхимики, промышлявшие созданием магических зеркал, регулярно под предлогом обучения магическому искусству заточали различных бедолаг в Межзеркальное измерение и ждали полного распада личности. Истончения до бесплотной Тени.
Единственным источником света, единственной возможностью украдкой взглянуть на привычный мир оставались зеркальные бреши. Оттого Тени собирались у них целыми толпами и смотрели в зеркала пустыми глазами. Прямо как современные подростки со своими миррорфонами.
Мильтон продолжал идти вперёд, стараясь держаться темноты. Он спешно переходил от одной зеркальной бреши к другой, но вплотную не приближался. Тени его не замечали. Во всяком случае, не проявляли внимания открыто. И уже это однозначно твердило о том, что Ивил Квин поблизости не было. Мильтон обернулся, не сбавляя шага. Позади него по-прежнему тянулась длинная, ярко-рыжая верёвка. Ещё несколько десятков футов − и она натянется до предела. Скоро придётся возвращаться. Поворачивать назад и ещё раз как следует осмотреться. Ивил Квин не могла сбежать. Просто не могла. Однако факты и здравый смысл твердили обратное. Всё сильнее убеждали в том, что сбылись самые худшие предположения.
Гримм резко дернул за край верёвки. Узел на животе не поддался, ни на миг не ослабил хватку. Пристальный взгляд зелёных глаз ещё раз внимательно обвёл пространство вокруг. Попытался уличить хотя бы крошечный намёк на присутствие кого-то материального. С губ сорвался короткий, полный решимости вздох.
− Ваше Величество, я знаю, что вы здесь! − Мильтон намеренно повысил громкость голоса. − Рейвен Квин, ваша единственная дочь, в ужасной опасности! Вы нужны ей, как никогда прежде!
Тени оживились. Почти синхронно обернулись на звук голоса. Уставились на Гримма пустыми круглыми глазами. Очертания их плоских, вытянутых фигур ярко выделялись на фоне потоков света.
Директор насчитал их не меньше двух дюжин, но обороняться не торопился. Все имеющиеся исследования Межзеркального пространства единогласно утверждали, что Теней привлекает белый цвет. Вероятно потому, что он кажется им еще одним источником света. Ещё одним осколком другого измерения. К счастью, сам Мильтон заблаговременно сменил любимую кипенно-белую рубашку на серую, точно в тон короткого жилета.
Чудесно! Ни одно из этих существ не проявило даже толики агрессии.
Тени все как одна не пытались приблизиться. Лишь стояли и смотрели в его сторону, будто зрители на актера в театре. Но тут из этой смолисто-черной толпы отделилась фигура. Высокая и худая, она стала приближаться к Гримму ровным, уверенным шагом. На губах его тотчас заиграла улыбка, на лице отразилось облегчение. Он выпрямил спину, вспомнив об осанке, а живот немного втянул.
− Ваше Величество заставили себя жда… − начал было Мильтон, но осекся на полуслове.
Глаза его изумленно расширились, а рот так и остался приоткрытым. В потоке света, что отбрасывала одна из верхних брешей, показался Джаелс Гримм.
Худой и нескладный, настолько высокий, что вечно сутулил спину. Нижнюю часть его худого лица скрывала нечёсаная седая борода. Длинные волосы на голове торчали в разные стороны, будто никогда не знали расчески. Потёртый камзол был давно изъеден молью, а шейный галстук небрежно спущен до груди.
Мильтон знал своего младшего брата почти с самого рождения. С самых первых дней его жизни. Думал, что знал, до того самого дня, пока Джаелс не решил всё испортить. Разрушить их самое главное творение − школу Эвер Афтер Хай.
− Что ты… − слова застряли у Гримма в горле плотным комом. − Какого…
−
Ты заблуждаешься, Мильтон, − Джаелс вскинул обе руки к голове. −
Мы оба заблуждаемся.
Ноги сами отступили на шаг. Воспоминания яркими осколками врезались в сознание. Невыносимое чувство гнева и обиды сжало сердце Мильтона в тиски. Магия ускорила своё течение и начала концентрироваться в самом центре ладоней. Однако Гримм так и не позволил ей вырваться наружу. Вместо этого он решительно опустил правую руку в карман камзола. Подушечками пальцев быстро нащупал небольшой, но увесистый мешочек. Резко потянул за край тонкой завязки и пальцами коснулся содержимого. Холод стекла приятного обжег подушечки пальцев. И хоть восприятие реальности сейчас было сильно искажено, ощущение это вышло особенно ярким.
−
Мы не должны принуждать их… − Джаелс попытался обхватить себя худыми, длинными руками. −
Это глупо и жестоко… Ты же сам всё понимаешь.
Мильтон плотно сжал в пальцах крохотный стеклянный шарик. Вскинул вверх правую руку, слегка отвел назад и со всей силы бросил. Всего одной попытки оказалось достаточно, чтобы полупрозрачный фарбл из зелёного стекла угодил Джаелсу точно в переносицу. Разумеется, в этом театре Теней всё было лишь иллюзией, жалкой попыткой сымитировать жизнь за пределами Межзеркального пространства. Хотя стоило признать, что сыграно было весьма недурно. Гораздо лучше школьных постановок в Чармиториуме.
В первые несколько мгновений Мильтон готов был поклясться, что в самом деле встретил здесь своего младшего брата.
Вот уже пять лет один из основателей школы Эвер Афтер Хай, Джаелс Гримм не мог произнести ни одного связного слова. Побочный эффект от сильного проклятья, вынуждает его общаться только на Риддлише, языке Страны Чудес. Для большинства людей он звучит, как несвязные бредни с толикой здравого смысла, но знать об этом Тень никак не могла.
Стоило шарику из зелёного стекла угодить ей между глаз, как привычный Джаелс из далёкого прошлого потускнел за пару мгновений. Цвета его кожи, волос и одежды померкли, стали растекаться, будто пролитые чернила. Пока на его месте, наконец, не появилась абсолютно черная Тень с тремя белыми точками на уровне глаз и рта. Поняв, что её разоблачили, она тут же отступила на пару шагов.
− Всё, ребята, представление окончено! − в привычной манере директора объявил Мильтон. − Можете расходиться и возвращаться к своим делам!
Но Тени его не послушали. Их взгляды уже были прикованы к шарику из зелёного стекла. Даже та Тень, что еще несколько мгновений назад попыталась сыграть Джаелса, уже не выражала к нему интереса. Толкаясь и раскачиваясь на месте, тени принялись выхватывать шарик из длинных пальцев друг друга.
Мильтон вскинул левую ладонь ко лбу и смахнул с него несуществующие капли пота. Скорее по привычке, чем от явной необходимости, ведь жизненные процессы в его теле постепенно начали искажаться. Еще один повод, чтобы убираться отсюда как можно скорее.
Мильтон бросил еще один короткий взгляд на толпу Теней и начал отступать, сжимая в кармане мешочек с фарблами.
−
Я не хочу подписывать Книгу Наследия, директор, − голос раздался совсем рядом.
Гримм тут же отпрянул в сторону и повернул голову на звук.
В паре футов от него стояла Рейвен Квин. Точнее, её копия, но такая же бледная и худая.
Поджатые тёмные губы, тонкие руки, вытянутые вдоль тела, острый подбородок. Сходство было поразительным. Неясно как, но Тень сумела воссоздать каждую мелочь: от цветных прядей волос до фигурных серебряных колец на тонких пальцах. Интересно, откуда у неё такие точные сведения? Из его собственных воспоминаний? Или же Тени в самом деле наблюдали за Рейвен Квин через зеркала?
−
Я не такая как моя мать, и вы это знаете, − копия Рейвен двинулась к нему, делая короткие, но частые шаги. Её и без того большие глаза были расширены, они не по-человечески светились в темноте. −
Почему вы меня ненавидите?
Мильтон вновь опустил правую руку в карман камзола и извлёк оттуда еще один стеклянный шарик. Этот фарбл оказался фиолетовым, точно в тон общего образа будущей Злой Королевы. Замах, бросок и… силуэт девушки также утратил свой вид. Даже жаль, что в привычном мире от Рейвен Квин так просто не избавиться.
Тень, только что принимавшая облик Рейвен Квин, отвлеклась на фарбл, который покатился в темноту, и скользнула за ним следом.
Гримм, не теряя более ни минуты, развернулся и быстро, насколько позволяла комплекция тела, направился обратно, держась длинной ярко-рыжей веревки, которая хорошо выделялась на фоне темноты. Приходилось теперь смотреть под ноги и сматывать её, накидывая на сгиб руки. Директор двигался от бреши к бреши, но хоть он двигался быстро и верёвка вряд ли увеличилась в длине, ему казалось, что он наоборот, не приближается, а отдаляется от выхода.
Еще более ускорив шаг, Мильтон краем глаза видел, что Тени следуют за ним. Скользят меж брешей, то попадая в лучи света, то полностью сливаясь с темнотой. Худые, бесшумные, с горящими в темноте глазами. Самые смелые же продолжали являться перед ним в облике других детей.
−
Это несправедливо! — донёсся до него голос Северина де Лаваля. Юноша показался в нескольких футах от него. Высокий, бледный, со скрещенными на груди руками. —
Вы хотите сделать из меня убийцу!
О, нет, мистер Лаваль, убийцу вы делаете из себя сами. Ведь никто же не заставлял вас душить бедняжку Блонди Локс. Вы совершили этот проступок по собственной воле, поскольку никто не в силах воспротивиться Судьбе!
−
Вы шантажируете моего отца! − с хрипотцой в голосе заявила Сериз Худ, возникшая прямо у него на пути. −
Он вам не цепной пёс!
Дочь Красной Шапочки и Большого Злого Волка появилась на свет в результате возмутительной связи женщины и зверя. О чём они только думали? О чем думала сама Руби Худ? Почему не рискнула прервать беременность или избавиться от полукровки сразу после родов? Она не могла не понимать, что обрекает себя на роль матери-одиночки, а девочку − на клеймо изгоя. Не волк и не человек. Сериз Худ никогда не найдет себе места ни среди людей, ни среди животных.
Два броска и нарушители школьной дисциплины повержены! Фабрлы попали обеим Теням, принявшим облик Лаваля и Худ, прямо в грудь. Больше никаких Отступников! Только строгий порядок и точное исполнение всех предписаний!
−
Всё должно быть идеально.
Мильтон испуганно вздрогнул и, покачнувшись, остановился. По спине прошёлся холодок, а желудок болезненно сжался.
−
Ваше Величество, вы здесь?
−
Вы поняли меня, Гримм? И-де-аль-но… Безупречно. Совершенно. Эталонно.
Чем дольше он вслушивался в звуки этого голоса, тем больше убеждался в том, что знает его владелицу. Голос был женский, но лишённый какой-либо мягкости. Он был поразительно сдержанным, холодным, как снег. Мильтон спешно огляделся. Позади и немного в стороне от себя он сумел различить группу Теней, собравшуюся у одной из брешей. Впереди всех стояла Белоснежка. Вернее, её точная копия. Почти точная.
В пятне слепяще-белого цвета двойник Её Величества совсем немного отличался от оригинала. Тени удалось верно передать общий силуэт, фигуру и характерные черты. Повторить овал лица, форму носа, цвет и длину волос. Показать фасон платья и даже складки на длинном подоле. Ошиблась Тень только в одном цвете.
Урождённая Уайт, Белоснежка по праву считала белый своим фамильным цветом. Очень бледная от природы, она всячески подчеркивала это белоснежно-белыми платьями. Именно эта краска теням оказалась недоступна и была заменена на светло-серый. Оригинал эта жалкая копия непременно бы оскорбила, потому от неё следовало избавиться. И как можно скорее.
Уже привычным движением Мильтон опустил правую руку в карман камзола. Мешочек с шариками фарблс частично опустел, что давало ещё множество вариантов выбора. Пальцы Мильтона ухватились за самый крупный, прозрачно-белый фарбл. Таких в наборе было всего два, и предназначались они для того, чтобы каждый из игроков мог выбить как можно больше цветных шариков из общего круга. В далёком, полузабытом детстве, они с Джаелсом играли в эти стеклянные шарики днями напролет. И, если Мильтон правильно помнил, прозрачно-белый Фарбл был не только самым крупным, но и самым увесистым в наборе.
Не медля более ни секунды, он размахнулся и швырнул крупный стеклянный шар прямо в толпу теней. Именно в ту, что пыталась изобразить Её Величество, фарбл не попал. Ударился об пол всего в паре шагов от нее. К счастью, этого оказалось достаточно. Толпа теней, будто свора голодных собак, накинулась на заветный шарик из прозрачного стекла. Одна отталкивала другую, а третья пыталась пролезть между ними. О поддержании какой-либо маскировки не могло быть и речи. Все они были одержимы желанием заполучить кусочек белого света.
Уже в который раз по спине Мильтона пробежали мурашки, а к горлу подступила горечь. До этой самой минуты Тени, обитавшие в Межзеркальном пространстве, казались ему существами безобидными, но теперь… Нужно было убираться отсюда. Как можно скорее.
Гримм поспешно отступил в темноту и со всех ног помчался к выходу из Межзеркального пространства. Если бы не веревка, сплетённая из рыжих волос сестёр О’Хейр, он потратил бы на поиски нужного проёма не один час, а то и даже дни, месяцы или годы. Одна лишь мысль о том, что можно застрять здесь навечно, вызывала нервную дрожь. И в то же время придавала сил на то, чтобы бежать, вернуться в школу Эвер Афтер Хай как можно скорее.
По мере приближения Гримма к выходу Теней становилось всё меньше. Они отставали и провожали Мильтона взглядом пустых глаз.
Верёвка оттягивала руку, голова тоже отяжелела, но директор не сбавлял шага. Пока неподалёку заметил ещё одну Тень. В отличие от собратьев, эта держалась особняком и не была похожа на остальных.
Общим размером, формой и особенностями строения она напоминала женщину. Тень сидела на полу, склонив голову и поджав к животу длинные ноги. Она словно пыталась принять чей-то облик и остановилась на середине трансформации. Растрёпанные волосы лежали на худых, угловатых плечах. Одежда практически отсутствовала, что было странным, но самым провальным в этой трансформации оказалась передача цвета.
Гримм уже успел убедиться, что Теням в этом изменении белый цвет оказался недосягаемым. Однако же у двойника Белоснежки платье и кожа были окрашены в разные, хоть и близкие друг к другу оттенки серого. Сам же окрас выглядел однородным, без каких-либо изъянов. Эта же странная Тень не только не смогла воссоздать цвет, так ещё от головы до самых пяток была покрыта тёмными пятнами, похожими на следы от чёрных ладоней и укусов. Словно на неё напала толпа собственных собратьев и попыталась разорвать на части. Чем дольше Мильтон пытался разглядеть в этом несуразном облике хоть что-то, привычное глазу, тем больший ужас внушало эта зрелище.
Правая рука Гримма без труда погрузилась внутрь мешочка с Фарблс. Ощущения по твёрдости, форме и температуре шариков запаздывали ещё сильнее, чем сразу после входа. Однако после нескольких попыток Мильтону вновь удалось достать его. Самый тяжёлый и самый крупный шарик из прозрачно-белого стекла.
За всё время странная тень не сдвинулась с места. Она вообще находилась словно бы не здесь, а где-то глубоко внутри себя. Если вообще Тени были на это способны.
Заинтригованный, Гримм ловко замахнулся и бросил шарик в Тень. Тот беспрепятственно пролетел около полутора футов, но едва столкнувшись с телом фигуры, тотчас отрекошетил в сторону. Раздался крик. Тонкие руки выпустили угловатые колени и позволили ногам выпрямиться. Ладонь быстро накрыла ушибленное предплечье и крепко его сжала. Голова сидящей приподнялась.
У Мильтона перехватило дыхание. Фигура, прежде казавшаяся ему искажённой Тенью, оказалась женщиной. Живой, материальной женщиной, из плоти и крови. Изумлённо распахнув глаза, он снова и снова вглядывался в её обезображенные черты. Ответ всплыл в его памяти почти сразу, но здравый смысл не давал в это поверить. Не может быть. Невозможно.
− Миссис Уайтфорд… − произнес он с невыразимым трудом. − Что… что вы здесь делаете?
Женщина резко дёрнулась, будто осознала, что обращаются именно к ней. Глаза её также расширились, всё тело подалось немного назад. Повисло напряжённое молчание. Подобное струне, что натягивалась всё сильнее и сильнее.
Гримм с трудом мог принять очевидное. Миссис Уайтфорд, Ферзина, Квинни, Белая Шахматная Королева… В школе Эвер Афтер Хай у неё было множество имён и прозвищ, но ни одно из них не подходило ей теперь. Всегда дисциплинированная, строгая и ответственная, она руководила факультетом Принцессологии также филигранно, как и фигурами на шахматной доске. Теперь же… она походила на старую сломанную куклу.
Гримм напряженно сглотнул и попытался было приблизиться на шаг.
−
Ферзь на е2! − прокричала Уайтфорд, словно отдавала приказ.
Её худые, испещрённые ссадинами ладони уперлись в пол. Руки напряглись, немного согнулись в локтях, помогая оттолкнуться. Мгновение спустя она уже твердо стояла на ногах. Худая, измождённая, покрытая сотнями чёрными отпечатками ладоней. От её строгого белого платья и белья остались лишь лоскуты, почти не способные прикрыть наготу. Должно быть, она пробыла здесь не слишком долго. Недостаточно, чтобы тело её начало истончаться. А вот с рассудком и внешним видом дела были очень плохи.
− Миссис Уайтфорд, вам… нам нужно уходить, − Мильтон смущённо отвел взгляд, стараясь не смотреть на обнажённую грудь. − Позвольте подать вам мою руку.
− Ф
ерзь е2-е3! − Белая Королева резко отступила в сторону, будто ей пригрозили лезвием меча.
− Миссис Уайтфорд, прошу вас, успокойтесь… − Гримм поднял руки на уровень лица. − Я пришел сюда за вами. Я здесь, чтобы вернуть вас домой.
− Ферзевый гамбит!
F2-f4!
Не давая опомниться, она развернулась и бросилась бежать. Со всех ног помчалась прочь, отскакивая в сторону от брешей. Она тут же пропала из виду и вот-вот могла затеряться где-то во мраке Межзеркального пространства.
− Ферзина, стойте! − Мильтон повернулся так резко, что едва не споткнулся о веревку. − Немедленно вернитесь назад! Там опасно!
Проклятье! Гримм бросил верёвку и принялся бежать следом. Дыхания не хватало, в ногах начала ощущаться усталость, каждый шаг невольно отдавался в спине. Не время проявлять слабость. Нужно бежать, нужно двигаться. И как можно скорее нагнать Миссис Уайтфорд.
Что вообще она здесь делает? Как сюда попала? Эти и другие вопросы не давали сосредоточиться. Голова кружилась, кровь прильнула к лицу, по спине стекали крупные капли пота.
Белая Королева пыталась скрыться от него за высокой овальной брешью, парящей в футе над полом. Она стояла почти неподвижно, будто фигура на шахматной доске. Судя по всему, ей так удавалось скрываться от Теней. Хотя бы временно. Или в нынешнем состоянии она их больше не интересовала.
Мильтон остановился, часто дыша.
− Ваше Величество, вы где? — проговорил он, делая вид, что не заметил её.
Уайтфорд не шелохнулась.
Мильтон отступил, осматриваясь по сторонам, а потом ухватился руками за края синего камзола. Обычно сбросить его с плеч не составляло никакого труда, однако теперь талию Гримма обхватывала верёвка. Ослаблять тугой узел было бы слишком опрометчиво, да и вытащить длинные полы удалось всего лишь за пару движений.
Едва сняв с себя тяжёлый, плотный камзол, он бросил его на пол точно между собой и Уайтфорд, после чего отступил туда, куда не падал свет.
Ферзина не торопилась показываться. Но всё же спустя какое-то время, из-за края бреши показалась её бледное, узкое лицо. Женщина осмотрелась и потом уставилась на камзол расширенными глазами.
Уайтфорд решалась долго. Медлила, обдумывая свой ход. Но потом всё же сделала шаг, потом другой, пока не приблизилась к камзолу.
Гримм наблюдал за ней, постепенно сдвигаясь вдоль брешей, окружавших их. Пытаясь понять, как подобраться к ней ближе. Ведь Уайтфорд в любой момент могла развернуться и убежать прочь.
Но женщина всё же подхватила камзол и, едва выпрямившись, тут же накинула его на плечи. Она торопливо просунула руки в широкие рукава, потянула края, запахивая его поплотнее на груди.
В этот миг всего один точный удар в шею заставил Уайтфорд вскрикнуть. Зелёная вспышка — и она пошатнулась и тут же начала оседать на пол.
Мильтон, оказавшийся у нее за спиной, успел ухватить её за талию.
− Отдохните, Ваше Величество, − вкрадчиво прошептал он, касаясь ладонью светлых волос.
Неожиданное нападение, вероятно, её возмутило, ведь в теле ещё несколько мгновений сохранялось напряжение. Потребовалось выждать меньше минуты, чтобы тело Ферзины Уайтфорд окончательно обмякло. Голова её опустилась на широкую грудь, а тонкие веки опустились на глаза. Затем дыхание её выровнялось, указывая на неглубокий спокойный сон. Одной проблемой меньше. Теперь осталось только выбраться отсюда.
Мильтон торопливо огляделся по сторонам и напрягся. Использование магии в Межзеркальном пространстве могло обойтись слишком высокой ценой. В темноте показались светящиеся точки. Приближались Тени.
Удерживая Уайтфорд левой рукой, правую Мильтон запустил в карман камзола. Мешочек со стеклянными шариками немного опустел, но внутри него остались маленькие и яркие фарблы. Не медля ни секунды, Мильтон захватил целую пригоршню шаров, а затем броском резким и размашистым швырнул их в толпу Теней.
План сработал как нельзя лучше. Обитатели Межзеркалья вмиг забыли об их с Уайтфорд существовании. Они бросились за кусочками разноцветного стекла. Они снова толкались, напрыгивали и ударялись друг о друга.
Гримм тотчас подхватил Уайтфорд на руки и со всех ног принялся бежать. Ноша оказалась невыносимо тяжёлой. С виду хрупкая, стройная женщина весила прилично. Да и сам Мильтон совсем не был готов к очередной пробежке. Силы были на исходе, ноги путались, а руки горели от боли. По лицу и спине струились крупные капли пота, стекали под воротник рубашки, щипали глаза.
Несколько раз Гримм едва не остановился. Лишь немного сбавлял шаг, давая себе перевести дыхание. В памяти промелькнула мысль о том, что Румпельштильцхен давно должен был тянуть за веревку. Вот только та лежала на земле без намёка на натяжение. А что если… что если веревка всё-таки оборвалась? Что если эти проклятые Тени смогли как-то разорвать волосы Рапунцель? Желудок Мильтона болезненно сжался, а к горлу подступил ком.
Приступ страха заставил его бежать быстрее. Бежать и не оглядываться.
Наконец, впереди показалась брешь. Высокая, в форме идеального овала, с бьющим из неё потоком света, в котором исчезал край верёвки.
Гримм остановился. По другую её сторону проглядывались очертания подсобки и старого, потёртого кресла. Руки его изнемогали от боли, ноги заплетались, а дыхание сделалось резким и глубоким, будто он только что вынырнул из воды. Превозмогая боль в глазах от яркого света, Мильтон опустил Уайтфорд на пол. Правую руку он вновь запустил в карман камзола, достал мешочек фарблов и опустил на пол. Затем повернул Уайтфорд боком и толкнул её в проём, надеясь, что она не сильно ударится головой.
Худшие опасения не подтвердились. Проход в Межзеркальное измерение всё это время оставался открытым.
Едва восстановив дыхание, Мильтон подхватил с пола мешочек с фарблами.
Торопливо обернулся и швырнул его на случай, если толпа теней держалась где-то рядом. Затем вновь повернулся к бреши, но тут же вспомнил, что проходил через неё боком. И вряд ли успел похудеть настолько, чтобы ворваться в неё на бегу.
Едва Мильтон успел об этом подумать, как из овальной бреши показалась рука. Сухая и бледная, с длинными пальцами и обломанными ногтями. Гримм не медлил ни секунды. Ухватился за неё так крепко, насколько позволяли его широкие пальцы. Спасительная рука напряглась, принялась тянуть изо всех сил. Сам Мильтон послушно подался вперёд и попытался пролезть в высокий овальный проем.
Голова его закружилась, а глаза ослепил яркий белый свет. Ноги сами прошли еще несколько шагов, а затем опасливо подкосились. Рука ослабила свою хватку и заботливо опустилась на плечо, помогая сохранить равновесие.
Болезненные ощущения во всем теле будто разом усилились. Серая рубашка и жилет насквозь промокли от пота. Гримм вскинул руку и попытался промокнуть лоб тканью рукава. Глаза защипало от пота, но зрение понемногу начало проясняться.
− Если б кролик белый в нору
Вдруг тебя позвал с собой,
Ты, увы, в неё бы только
Головой одной пролез.
Мильтон застыл в недоумении. Глаза его широко распахнулись, а нижняя челюсть немного отвисла. Несколько раз он пытался проморгаться, но увиденное почему-то не исчезало. Напротив него действительно стоял его младший брат − Джаелс Гримм. Все такой же худой и высокий. С нечёсаной шевелюрой и в старомодном камзоле с заплатками на локтях. Всё-таки не смог отсиживаться в стороне, когда весь Мидланд находится на грани катастрофы.
− А ты что здесь делаешь? Где Румпель? — опешил Мильтон.
Джаелс отвёл ладонь от плеча брата и выразительно указал ею в сторону потёртого кресла. На широком сидении полулежала Ферзина Уайтфорд. А вокруг передней ножки кресла был обмотан конец длинной ярко-рыжей веревки. И не было ничего, что могло бы указывать на присутствие Румпельштильцхена.
− Так усердно он трудился,
Что чуть к креслу не прирос.
Но решил сходить на кухню,
Чтобы свой набить живот.
− пояснил Джаелс, разведя руки в стороны.
− Он просто взял и ушёл?! − лицо Мильтона покраснело, а желваки на лице заходили ходуном. − Чтобы съесть… штрудель, пока меня на части разрывают?! Проклятье, как я мог вообще этому старику довериться!
− Если штрудель очень вкусный,
Я бы тоже укусил.
А тебе частей бы пару
Не мешало потерять.
Директор Гримм гневно вскрикнул. Пальцы сжались в кулаки с такой силой, что ногти впились во внутренние стороны ладоней.
Джаелс поднес руку ко рту, надеясь скрыть озорной смешок. Быстрым шагом он тут же отошел от своего старшего брата и остановился напротив кресла. Узкой сухой ладонью ухватился за запястье Уайтфорд и принялся прощупывать пульс.
Тут скрипнула дверь подсобки. В узком проеме показался край высокой горлатной шапки из чёрного меха. Мильтон тотчас сорвался с места и в несколько коротких шагов обошел старое кресло. Зрение его не обмануло.
В дверном проёме в самом деле стоял этот проклятый коротышка. Стоял и медленно пережевывал кусок жареной курицы. Левой рукой он опирался на дверной косяк, а в правой руке держал бумажный сверток с дёнером. Верхний край тонкого теста был надкусан, а густые капли чесночного соуса медленно падали на пол.
− О, ты живой. Как всё прошло? − спросил Румпельштильцхен, как только сглотнул.
− Просто отлично, − голос Мильтона дрожал от гнева.
− Я так и знал. Не быть мне директором, − профессор пожал плечами и прошёл на несколько шагов вперед.
Несмотря на короткие ноги, двигался он с поразительным проворством и без особого труда забрался на подлокотник кресла. Тот, что был по другую сторону от Мильтона.
− Фрау Уайтфорд, паршивый вид у вас, − отметил он вслух и снова принялся за дёнер.
Реакции не последовало, поскольку Ферзина по-прежнему находилось в глубоком сне. Ответить за неё решился Джаелс Гримм:
− У этой Белой Королевы
В голове сплошные клетки.
Только чёрные, а белых
Нет пока что ни одной.
Румпельштильцхен раздражённо фыркнул и утёр рот краешком своей бороды.
− Нескладно. Я лучше могу.
Джаелс, Джаелс, хрен садовый, Джаелс, Джаелс, вредный…
− Хватит. Достаточно, − тон Мильтона не терпел возражений, а руки властно упёрлись в бока. − У нас сейчас большие проблемы. И их нужно решать. Немедленно. И вам, Румпель, в том числе.
− Да без проблем. Только доем, − профессор откусил кусок дёнера и продолжил с набитым ртом. − Чё делать надо?
− Нужно позаботиться о миссис Уайтфорд, − распорядился директор Гримм. − И выяснить, как Ивил Квин удалось покинуть зеркало.
