POV Наруто
Остаток ночи я провел на берегу. Было достаточно тепло, безветренно и безоблачно, чтобы спокойно спать под открытым небом. Устроившись на спине поудобнее, я посмотрел на звездное небо. Луны, однако, видно не было. На душе было так спокойно и радостно. — Теперь все наладится, малыш, — сказал я и погладил живот прежде, чем уснул. Проснулся я от луча солнца, светящего мне прямо в глаза, и от легкой, такой привычной утренней тошноты. Завтрак я решил пока пропустить, так как мне совсем не хотелось увидеть его повторно, но в несколько ином, не самом приятном, виде. Я встал, потянувшись, и огляделся, стараясь понять, куда мне стоит сейчас двигаться. Слева, как я видел ночью, действительно находились горы, а передо мной и справа от меня был лес, даже на первый взгляд казавшийся древним. Невдалеке я заметил реку, впадающую в море. Подумав немного, я решил, что река должна будет привести меня хоть к какому-нибудь поселению. Ведь, если Кьюби меня не обманул, тут где-то должен проживать мой клан. Интересно, какие люди там живут? Спустя несколько часов выяснилось, что я был прав. Река действительно привела меня к деревне. Однако я совсем не ожидал обнаружить то, что предстало перед моими глазами. Это были одни старые руины. Судя по обломкам, раньше это была деревня шиноби. Я везде видел спирали, такие же, как на некотором обмундировании чунинов и джонинов Конохи. «Это знак Узушио. Судя по всему, ты как раз в ней и находишься. Попробуй найти какой-нибудь дом, сохранившийся максимально хорошо», — послышался голос Кьюби в моей голове. — Почему ты мне помогаешь? «Потому что захотел. А сейчас заткнись и…» — договорить Лис не успел, так как я уже зарыдал. Мне было так горько, что мной командуют, не хотят говорить нормально, что остановиться уже не мог. Я вновь чувствовал себя каким-то животным, неспособным хоть на какие-то чувства, не достойным хотя бы капли тепла. В голове послышался тяжелый вздох, словно говорящий, как со мной тяжело, и вызвавший еще больше слез. — «Успокойся, козявка. Почему я не могу быть не таким плохим, как меня описывают?» — Потому что ты разрушил Коноху шестнадцать лет назад и из-за тебя погиб Четвертый Хокаге и почти треть населения Конохи, — сквозь рыдания выдал я. «А может быть такое, что я не специально это сделал? Может быть такое, что меня заставили?» — Мо-о-ожет, — проревел я, пытаясь успокоиться. Да, что же это такое? Почему чуть что и я начинаю рыдать? «Поэтому, давай, ты сейчас успокоишься, а после поищешь, где сможешь пожить до тех пор, пока не родишь? Потом уже сможешь и отстроить какой-нибудь дом, используя своих клонов», — как-то даже мягко сказал Лис. — Хорошо, — последний раз всхлипнув, кивнул я и пошел гулять по разрушенной Узушио. Осмотр местных достопримечательностей, представлявших собой сплошные руины, показал, что более-менее целыми были только два здания: Резиденция Каге и дом Главы клана Узумаки. Я решил обосноваться в доме Главы. Сейчас мне предстояло вымыть весь дом от слоев пыли, что там образовались за года полной разрухи и опустения. Были так же места, которые требовали ремонта. Но мне не было страшно за свое будущее, ведь крыша над головой есть и даже не продувается ветрами. Окна почти все были целыми, крыша выглядела тоже целой, но течи можно будет обнаружить только тогда, когда пройдет сильный дождь. Стены требовали штукатурки и покраски, но это могло подождать, когда я рожу. Остальное тоже не столь критично, как оно должно было бы быть. Весь остаток дня я провел за генеральной уборкой. К вечеру я умотался так, что хватило сил только на то, чтобы просто достать последний сухпаек, который у меня остался, и съесть его. О еде я подумаю завтра, а пока спать и отдыхать, отдыхать и спать. На следующее утро я внимательнее обследовал дом и смог найти кладовку. Однако возникла новая проблема: я не мог ее открыть. Я пытался и выломать дверь, и вскрыть замок — ничего не помогало, пока я случайно не оцарапался. Кровь попала на ручку двери и быстро туда впиталась, после чего послышался тихий щелчок. Я, не поверив своим ушам, повернул ручку и потянул дверь на себя. Кладовка оказалась открыта. Хмыкнув, я заглянул туда и обалдел от количества еды, находящейся там. А потом мой взгляд зацепился за банку маринованных огурцов. В следующий момент я обнаружил, что уже допиваю рассол из опустевшей банки. Утолив голод, я решил немного очистить двор от обломков. Пока мне двигаться было легко, но скоро это изменится. Я видел беременных женщин в Конохе. Те так смешно ковыляли, когда живот сильно вырастал. Поэтому мне надо подготовиться к тому моменту, когда и сам буду ходить уточкой. Двор я смог убрать только за три дня. Зато теперь было место, где можно будет ходить и не бояться за что-нибудь зацепиться и упасть. Заодно я проверил близлежащие дома, заходить в которые не было смертельно опасно. Везде я мог открывать запертые двери своей кровью. Кьюби даже соизволил рассказать, что это связано с тем, что я наполовину Узумаки, а те были мастерами печатей, поэтому не удивительно, что никто не разграбил эти дома. Хотя после того, что здесь произошло, на остров могли попасть только сильнейшие Узумаки. Я еще удивился, что меня тоже приписали к ним, хотя я не мог назвать себя сильным, ведь проиграл Саске и позволил сотворить с собой то, что он сделал. Было довольно интересно изучать найденные в тайниках свитки и книги. Они оказались действительно интересными, да и написаны были так, что мне не хотелось от них отрываться. Информация была самой разнообразной. А расположение свитков и книг было хаотичным. Однако для меня не составляло труда найти то, что мне нужно было, особенно после того, как я смог до конца понять систему в этом хаосе. Действительно, тот, кто не был Узумаки, в жизни не смог бы понять, как именно располагались книги и свитки. Я даже похихикал над предположительным неудачником, решившим в этом разобраться. Кьюби обозвал меня больным идиотом, но я на него не обиделся. Через пару месяцев после прибытия на Узушио я заметил, что у меня стал появляться небольшой животик. Выглядело странно, когда на фоне кубиков пресса явно выделяется выпуклость, не являющаяся мышцой. Но в тот момент, когда я его заметил, на душе стало так тепло и радостно, что я не мог не поделиться новостью с Кьюби. Именно в тот день этот противный Лис назвал свое имя. Курама. Я сразу же сообщил ему, что имя красивое и что не стоит его стесняться. Лис, нет, Курама обиделся почему-то. После того, как я отметил, что беременность стала видна, живот начал расти, как на дрожжах. Еще через пару месяцев я начал переваливаться, как уточка. Теперь мне было не так смешно, как когда я видел глубоко беременных женщин в Конохе. Наклоняться тоже становилось все тяжелее, но мне это было даже в радость. Я старался не обращать внимания на все неудобства беременности и мне это удавалось. К тому же утренняя тошнота, которая меня так бесила, постепенно ушла, зато проснулся зверский голод. Я ел все, что попадалось под руку. Все кусты и нижние ветки деревьев, растущих неподалеку от моего нового дома, были ощипаны мной. Я просто не мог пройти мимо и не сорвать лист и не съесть его. Кураму буквально тошнило от таких моих действий, но он старался не показывать мне это так явно. Мы вместе постоянно говорили с ребенком. Хотя одновременно и спорили о том, является он ребенком еще и Курамы, ведь его чакра тоже помогает развиваться чакроканалам малыша. «В таком случае у нас инцест получается!» — не выдержал как-то Курама и рявкнул на меня. — Почему? «Потому что, когда Кушина была тобой беременна, то ты тоже был окружен не только ее чакрой, но и моей! Поэтому можно сказать, что ты и мой сын, если рассуждать по твоей логике!» К моменту этого разговора Курама уже рассказал, кем были мои родители, что они сделали для меня и что сделала Коноха для того, чтобы я этого никогда не узнал. Было больно слушать, как сильно руководство деревни не хотело, чтобы я развивался как человек и как шиноби. У меня складывалось впечатление, что они хотели вырастить из меня универсальное, но тупое оружие, которое способно самостоятельно передвигаться, но не думать. — Ну, и что?! У ребенка должно быть двое родителей! И раз Саске не знает о малыше, то возьми роль второго родителя на себя! — не на шутку разозлился я на непонятливого Лиса. «И как ты себе это представляешь?» — ехидно прорычал Курама. — А вот возьму и найду способ, меховой воротник! — я даже топнул ногой, чтобы наверняка доказать свою точку зрения. Только потом до меня дошло, насколько детским был жест, но было уже поздно. Лис смеялся так, что в голове звенело. Дождавшись, пока он отсмеется, я решил задать, который вдруг у меня назрел. — Эм, тут проблемка нарисовалась, — шоркнул я ножкой, потупившись. — Как тебя зовут? Из головы как-то совсем вылетело… — почти прошептал, стесняясь того, что вдруг забыл нечто настолько важное. «Ты сейчас прикалываешься?» — Нет, — всхлипнул я и уже готов был разрыдаться. «Курама я, бестолочь», — тут же рявкнул Лис. Этот неожиданный рявк меня напугал, а потому я решил, что будет разумно смертельно обидеться на Кураму за то, что он пугает такого беременного меня, и перестал обращать на него внимание. Спустя пару дней противный Лис не выдержал моего молчаливого игнорирования его пресветлейшей персоны и заговорил первым. После этого он перестал возражать, когда я говорил малышу, что у него самые необычные родители в мире. В один чудесный день, когда я готовил себе поесть, что-то ударило меня изнутри по печени. Удар был легкий, но уже довольно ощутимый. Мне не верилось в то, что я ощущаю. Я поспешил бросить готовку и приложил ладони к животу. Мне в пальцы что-то толкнулось. Это же мой малыш. На глаза навернулись слезы радости. Как же мне в этот момент не хватало кого-то, кого можно было бы обнять, с кем можно было бы поделиться радостной вестью, кто сказал бы, что он счастлив так же сильно, как и я. По моим щекам текли слезы одновременно счастья и печали. Однако не было того, что могло бы омрачить момент первого толчка моего малыша, ведь это было прекрасно. «Он наш», — прозвучало в голове. — «Ты же сам мне это доказывал». — Спасибо, Курама, — прошептал я в ответ. — Спасибо. Беременность меня не так уж сильно напрягала, так как постоянно бегать в туалет я привык еще давно. Спасибо, вечно прокисшему молоку. Аппетит у меня тоже всегда был слишком здоровым, но вот что делать с возросшим либидо, я не знал. Секса хотелось почти все время. Член вставал сам в течение дня, да и ночью я просыпался от болезненной пульсации в паху по несколько раз, и так как холодный душ я принимать боялся, приходилось решать проблему вручную. Первое время все было относительно нормально, но в какой-то ужасный для меня день во время самоудовлетворения я понял, что мне хочется, чтобы в меня что-то вошло. Зад так нестерпимо зудел, что я не выдержал и, облизав пальцы, засунул их в себя. Кончил я в тот же момент. После этого происшествия я целый день старался не обращать внимания на собственное возбуждение, но Курама убедил меня, что это нормально. И что-то, что сделал со мной Саске, не должно на меня влиять. Со временем я смирился с желаниями своего тела. Мне даже стало доставлять удовольствие того, как внутри скользят пальцы, но и этого мне становилось мало. Я искал, чем их можно заменить. Не найдя ничего подходящего, я решил вырезать из дерева. Сначала деревяшка была по размерам, как мой член, потом размер становился все больше и больше, но и удовольствие от этого тоже становилось все больше и больше. И вот в один солнечный день я ощутил, что как будто описался. «Воды отошли, Наруто», — сообщил мне Курама. — «Скоро уже все закончится». — Ага, скоро, — с сарказмом ответил я ему, вспоминая, что вычитал про роды в библиотеке Узумаки. Следующие часов двенадцать, в лучше случае, мне придется крайне тяжело. Не облегчает моего состояние понимание того, что я, как оказалось, заранее подготовил свое тело к тому, чтобы родить ребенка. Ох, не зря мне так секса хотелось. Спустя пару часов схватки усилились, и я больше не смог ходить из угла в угол в комнате, которую я переоборудовал под родильную. Пришлось улечься на кровать. Я пытался дышать соответственно той методике дыхания, которую я вычитал, но это было трудно. Схватки были довольно болезненными. Спустя еще час, я все-таки встал и начал вновь ходить по комнате. Так хотя бы легче было терпеть. — Ненавижу Учиху! — рыкнул я после особенно болезненной схватки. «Добро пожаловать в клуб», — ответил мне Курама. — А ты вообще молчи! Тоже мне, помощник, — натурально нарычал я на Кураму, используя его же чакру. Спустя еще часа три ходить я уже не мог. Пришлось улечься на кровать и ждать, когда все это все закончится. Схватки все учащались и усиливались. Мне было невероятно больно, но как-то внутри меня. Я уже устал даже молиться, чтобы это все поскорее закончилось. Дышать правильно становилось все тяжелее и тяжелее, а схватки только усиливались. Вскоре я потерял счет времени. В воспоминаниях осталось только то, что было больно, а когда ребенок родился, то я испытал облегчение. Когда все закончилось, я смог, наконец, узнать, кто у меня родился. — Девочка, — нежно прошептал я своей дочурке. — Теперь тебя будут звать Аой. Узумаки Аой, добро пожаловать в этот мир. Малышка ничего мне не ответила, а только сверкнула шаринганом, после чего уснула.POV Саске
После моего вопроса про ложные воспоминания Кабуто вцепился в меня как клещ. И откуда только узнал? Подслушивал? Орочимару сказал? Кабуто буквально преследовал меня, куда бы я ни пошел. Мне было от этого жутко, но не мог этого показать, иначе моя репутация ублюдка пострадала бы. Со временем я стал забывать Коноху и все, что с ней было связано. Иногда, после особо выматывающей тренировки, я думал, как там поживает моя команда. Остался ли Узумаки таким же придурком, каким был, Харуно — бесполезной, а Какаши — извращенцем? Но думал я об этом слишком редко, чтобы признать, что мне действительно интересно это узнать, что иногда я даже скучаю по ним. Тренировки были нечеловеческими. Под конец я всегда практически не чувствовал своего тела, а мысли в голове были вялыми, но неизменно связанными с построением плана побега от Орочимару. Я не собирался, как жертвенный агнец, отдавать свое тело ему. Да и не идиот я, в конце-то концов. Еще я думал о том, как мне найти Итачи, но неизменно приходил к выводу, что в этом мне пригодится помощь. И помощь эта не абы кого, а Узумаки. Я помнил, что в том отеле, Итачи приходил за этим недоумком. Интересно, что ему было нужно от Наруто? Хотя плевать. После того, как сбегу от Орочимару, отправлюсь на поиски либо Итачи, либо Наруто. Посмотрю, кого первым найду. Постоянные анализы моей крови, меня откровенно напрягали. Мне вообще казалось, что Орочимару ее пьет, а не анализирует. На вампира он похож. В темноте. Очень специфического вампира. Не смотря ни на что время летело. Я не заметил, как прошло уже больше года, как я пришел к Орочимару в поисках силы. Меня не так давно стали отпускать на различные миссии. И конечно же под присмотром той четверки, которая забрала меня из Конохи. Как будто эти слабаки и неудачники могут что-то мне противопоставить. Смешно. На одной из таких вылазок я столкнулся с двумя джонинами из Конохи. Не напрямую, конечно. Я просто заметил их первым, а потому успел спрятаться до того, как они меня заметили. Это позволило мне подслушать странный разговор, который спустя долгое время стал мне понятным. — Так и не нашли эту шлюху? — спросил один из джонинов другого. — Нет, хорошо скрылся, сученок. И ведь умудрился же залететь как-то! — хмыкнул тот. — Чертово отродье. Жаль, его еще в детстве не придушили, — сплюнул на землю первый. — Не то слово, — согласился второй. Дальше я не стал слушать их разговор. Коноха явно сошла с ума окончательно, раз ищет какую-то беременную шлюху. Либо их экономические дела совсем плохи. Но это не мои заботы. После этого я вернулся на одну из баз Орочимару и продолжил тренироваться, выкинув тот разговор из головы.