Серийный коэффициент

Пребывать в полуразрушенном здании, крыша которого успела обрушиться на прогнившие и почерневшие от сырости доски, где в углу копошились крысы, а в воздухе стоял плотный сладковатый металлический запах крови и едва наметившийся гнилостный, — сомнительное удовольствие. Хотя похоже новоиспеченного напарника О Сехуна, детектива До из убойного отдела, все устраивало. Он с непроницаемым лицом осматривал место преступления, и Сехун даже мог поспорить, что видел в глазах того восторженность, ведь тому досталось настоящее дело. Наконец они дошли до оцепленных лентой и окруженных криминалистами тел, точнее до того, что от них осталось. Картина предстала ужасающая: полностью нагие мужские тела средней комплекции подвешены на уровне метра над землей собственными кишками к деревянным балкам; из вспоротого живота все еще медленно, по капле, стекала кровь; ребра, как и в предыдущих случаях, вывернуты; сердец нет; лица вновь обглоданы; между верхней и нижней челюстью у одного из мертвецов вставлена бумажка. Пока напарник выворачивал свой желудок наизнанку, стремительно отбежав к входу (все-таки воодушевление воодушевлением, а слабый желудок никто не отменял), детектив О приблизился к убитым. Новые детали прибавляли головной боли. — Меня зовут О Сехун, я из отдела по расследованию убийств, переведен сюда из столицы в качестве дополнительно специалиста. Позволите взглянуть на записку? — обратился к коллегам детектив, показывая свое удостоверение, попутно натягивая на руки резиновые перчатки. Услышав одобрительный ответ, мужчина аккуратно приблизился к мертвым телам и медленно, придерживая убитого, едва касаясь пальцами его лба, вытащил бумажку. Сехун сглотнул, все-таки его стойкости тоже едва хватало, то и дело с большей силой накатывала тошнота, и воздуха перестало хватать. Оттянув горловину свитера, мужчина раскрыл записку: Прискорбно, конечно, раскрывать свою ипостась, но да, так и есть. Я человек. Теперь, когда Вы, полицейский, читающий это, познакомились с моей скромной персоной, перейдем непосредственно к нашим дорогим друзьям, которых Вам довелось лицезреть. Да, возможно, вы уже предположили, что случай совершенно отличается от других не только деталями, но и мотивом… Если нет, то не страшно, мой милый друг, я сам Вам все поведаю. Понимаешь ли, я убил их случайно. И в этом лишь отчасти моя вина, во всем остальном вина их болтливых языков (впрочем, они теперь будут храниться у меня в качестве трофея) и ужасных манеры. Я собирался лишь приятно побеседовать с ними, но эти невежды чуть ли в обморок не попадали от страха. Жалкие трусы. Это их расплата. Остальные загадки придется разгадывать уже без моих подсказок. Это охота на охотника. Кто из нас с тобой окажется лучшим? Слегка опешив от наглости и фривольности убийцы, который говорит о своем «случайном убийстве» так, словно всего лишь ненароком толкнул кого-то, а не убил. Сехун несколько раз вчитывался в эти аккуратные витиеватые строчки. А затем детектив в этот же миг почувствовал чей-то прожигающий взгляд на себе, но предпочел не оглядываться, интуитивно угадывая того, кто сейчас наблюдает за ним. «Я должен найти тебя и заманить в ловушку первым, пока этого не сделал ты», — твердо решил молодой мужчина. Убийцы всегда приходят посмотреть свои творения? В том, что это работа «эстета», Сехун не сомневался. Внезапно кто-то крепко схватил детектива за плечо, сжимая и, буквально, выдергивая из размышлений. По спине прошелся холодок. Сехун резко дернул чужую руку, заламывая, и услышал чье-то сдавленное шипение. Ему хватило доли секунды на осознание того, что перед ним вовсе не осмелевший психопат-потрошитель, а вполне адекватный напарник, правда немного раздраженный и шипящий. Детектив О поспешил извиниться, слегка наклонив голову. — Да, реакция у тебя хорошая, парень, но только вот манер совсем нет, — недовольным голосом заметил следователь До, потирая свое запястье. — Зато у кое-кого манерность в избытке, а еще потребность в интеллектуальных баталиях. — Тихо пробормотал Сехун, но До его услышал. — Про кого ты так? — Озадаченно спросил тот. — Сам взгляни на это, — детектив раскрыл записку и протянул напарнику, суетливо искавшему перчатки по карманам. — Он явно не хочет оставаться в тени и планирует всему миру показать свои «достижения». А еще ему необходима битва умов, он жаждет пощекотать себе нервы. Послание было перечитано еще раз, но О даже не вслушивался. В своей голове мужчина старался создать образ убийцы по первым впечатлениям. Он обернулся на место преступления, внимательно вглядываясь в каждую деталь, запоминая, чтобы после тщательно воспроизвести в мыслях примерную хронологию, «побыть в шкуре» душегуба и собрать хотя бы уголки полностью белого пазла. Вот он позади жертв. Они на территории лесопарка. Вокруг мало людей, практически «слепая» зона. Вот, крепче обхватывая рукоять оружия (следствию пока не удалось установить конкретное орудие убийства, такие рваные раны как на телах жертв не остаются ни после одного из всех видов колюще-режущих, описанных где-либо, единственное сходство — когтистая лапа крупного млекопитающего, но сильно модифицированная), он заносит его над головой одного из мужчин, оглушает и принимается за второго. Затем оттаскивает их, предположительно по одному, в близлежащие кусты, а оттуда — до заброшенного и разрушенного склада. Когда он распарывает живот мужчин, выламывает ребра наружу, привязывает их кишками к балкам, они еще живы и в сознании. Он же наслаждается их криками, мольбой о помощи, рыданиями, словно классической оперной музыкой. — Не боишься стать его очередной жертвой? Он явно намерен играть только с одним из нас. — Детектив резко возвратился в реальность, услышав голос напарника. Но О Сехун так и не ответил на заданный вопрос. В нем не было смысла. В памяти запечатлелись яркие картинки заново построенного хронологического ряда, обрисованные и подпитанные развитым воображением. Это дело теперь словно смысл, истинная цель жизни. И не важно, чем оно обернется: путевкой на два метра под землю или поимкой Эстета. Ясно только то, что это изменит жизнь детектива навсегда.