Двойственный

Я здесь, я пришел к тебе, Пришел вопреки судьбе. С небес льется лунный свет, Я — зверь, мне покоя нет. Крадусь в темноте, как тень, В душе проклиная день, Когда я всего лишь призрак в серой толпе… Ты помнишь? Давным-давно Я жил, как во сне, легко, Но раненый кем-то волк Вонзил мне клыки в плечо, И я стал таким, как он, Невидимым ясным днем Убийца и злой хозяин в мире ночном. ©Ария — Зверь

— Питер…? Крис поспешно отшатывается назад, вперившись в мужчину напротив недоверчивым, ошарашенным и почти что злым взглядом. Питер в ответ смотрит прямо, вызывающе, нахально — и в этом весь он. Сперва кажется, что совершенно не изменившийся. Всё та же аура властности и силы, которая сейчас ощущается ещё более чётко. Разве что внешне он стал выглядеть старше, а главной особенностью являются пугающие шрамы от ожогов, покрывающие почти всю правую половину его тела, включая лицо. Питер — живой и, если не считать этих шрамов, вполне здоровый. Укусивший его полторы недели назад. По непонятной причине Крис чувствует себя преданным. — Привет, охотник. Эта фраза, сказанная с привычной для Хейла иронией, злит Арджента ещё сильнее. «Охотник». Это настолько же цинично, как позвать на прогулку безногого или спросить у слепого, как он смотрит на ситуацию. Так что Крис может только разгневанно и обескураженно раскрывать рот, как рыба, выброшенная на берег. — Какая же ты сука, Хейл, — наконец выплёвывает он, слыша усмешку волка впереди себя, — ты обратил меня, зная, чем для меня это обернётся, ты сбежал, только увидев ребёнка с арбалетом! И сейчас ты имеешь смелость сказать мне «Привет, охотник»? Ты самая настоящая шваль. Он говорит это, даже не особо пытаясь оскорбить, а просто выливая то, что у него на душе, где всё буквально кипит. Жгучая обида разрывает его изнутри, и Крис подводится с земли, стряхивая с себя весь мусор и уже собираясь уходить. — Неужели ты совсем не рад мне? Вопрос вгоняет Арджента в ещё больший тупик. Он просто не верит, что Питер настолько не понимает ужаса ситуации и не видит своей вины. — А ты как думаешь? — бросив на Питера взгляд из-под нахмуренных бровей, спрашивает Крис раздражённо, — может, мне ещё спасибо тебе за сломанную жизнь сказать? Питер вслед за ним поднимается с земли, нисколько не стесняясь свой наготы. Арджент тоже не стесняется отсутствия одежды на себе. Он же не подросток всё-таки, тем более сейчас гораздо больше других проблем. — Понимаешь ли, солнце, мне нужна стая, — Питер кладет ладонь ему на плечо, и Крис одёргивает руку. — И ты обратил охотника и неустойчивого подростка? Браво, Хейл. Это гениально. Почему-то раньше мне казалось, что твои умственные способности более внушительные. Крис не может поверить, что действительно говорит с ним. Его не покидает ощущение того, что это не тот самый Питер, когда-то друг и любовник, которого он знал. Перед ним теперь словно другой человек. Возможно, из-за того, что Арджент не чувствует к нему никакой симпатии, только неприязнь и, как уже говорилось, обиду. Потому что никак не ожидал, что его альфа — чёртов Питер Хейл. Это действительно было самым настоящим предательством с его стороны. Крис и Дерек предполагали, что альфой может быть кто угодно, но кандидатуру старшего Хейла даже не рассматривали. И уж тем более Крис не представлял свою встречу с ним после его пробуждения именно таким образом. — Дерек знает, что ты очнулся? — не дав Питеру ответить, добавляет Арджент. — Нет. Пока рано ему знать, — альфа пожимает плечами и относится ко всему так легко, что Криса коробит. — И как ты надеешься сделать так, чтоб он не узнал? При первой же встрече он почует твой запах от меня. Ты же пробегал со мной всю ночь и потом ещё и начал распускать руки. На самом деле единственное, чего хочется Крису сейчас, уйти, а не вести переговоры с Питером. Но адекватная часть его создания твердит, что нужно узнать больше деталей от оборотня. Потому что если он уйдёт ни с чем, это будет крайне глупо. Однако весь его самоконтроль летит к чертям, когда Питер снова кладёт ладонь ему на плечо, плавно разворачивая к себе и, видимо, собираясь притянуть ближе и как-то успокоить. Крис и так напряжён, как натянутая струна, а это действие, выполненное повторно, является для него спусковым крючком. Он оборачивается резко и бьёт кулаком по скуле Хейла. Причём достаточно сильно, что тот отшатывается, сперва даже немного опешив от такого напора. Крис и сам от себя подобного не ожидал, ведь всегда был человеком неконфликтным, привыкшим решать проблемы переговорами — если такая возможность была. Сейчас же он словно бочка с порохом, рискующая взорваться в любой момент. Когда альфа коснулся его, момент наступил. Питер смеётся, и слышится в этом тихом смехе что-то почти безумное. Вероятно, пожар и шестилетняя кома весьма покорёжили его психику, что неудивительно. Это тяжкое испытание, справиться с которым может не каждый. Крис смотрит на него чуть удивлённо, потому что в первое мгновение смех стал для него неожиданным. И когда на его лице отражается растерянность, Питер бьёт в ответ. Челюсть горит, Арджент смутно предполагает перелом. Ему раньше ломали челюсть, бывало, но сейчас боль ощущается более притуплённо, чем тогда. Он чувствует, как кости начинают срастаться — это отвратительно на самом деле. — Ты можешь отрицать или нет, ты можешь сопротивляться, можешь кидаться на меня с кулаками — это ничего не изменит, — Питер говорит мягко, вкрадчиво и почти нежно, — я твой альфа, а ты мой бета, Крис. Мы — одна семья. Я, ты, Скотт и Дерек. Мы — стая. И твои препирательства ситуации не исправят, хотя, на мой взгляд, исправлять ничего и не нужно. Арджент смотрит на него исподлобья. Потому что ему совсем не улыбается то, что после всего произошедшего Питер решил выступить в роли психолога. — Крис. Питер видит, что его бета совершенно закрывается в себе и не хочет идти на контакт. Но у Арджента и нет причины встречать Хейла с распростёртыми объятиями, в этой ситуации именно он — жертва, и хотя эта мысль крамольна и малодушна, охотник позволяет её себе. Питер же делает шаг к нему, медленным и аккуратным движением берёт его за руки, как будто приручая какого-то диковинного зверька. Крис сперва закатывает глаза, издаёт раздражённый невнятный звук и уже собирается снова дёрнуться в сторону, отвернуться, уйти, но всё-таки позволяет альфе дальше издеваться — со стороны охотника это действительно похоже на издевательство — над ним. — Крис, я знаю, ты хороший человек. Обращение коренным образом изменило твою жизнь, это факт, но не стоит думать, что в отрицательную сторону. Укус — это дар, волчонок. У меня есть сила, и я отдал её часть тебе. Ты можешь её приумножить. — Я не просил этой силы, — упрямо гнёт свою линию Арджент, рук, впрочем, не вырывая, в то время как старший волк мягко поглаживает его кожу своими пальцами. На любую фразу Питера Крис выдаёт колкость, потому что обернулся в защиту из сарказма, как ёж сворачивается в клубок. Ему кажется, что это единственная правильная тактика в данный момент. — Родной, я понимаю, что ты сейчас принимаешь всё в штыки. Это неудивительно: ты устал, замёрз и проголодался. Так что пойдём и найдём твою одежду. Питер тянет его за руку в сторону выхода из леса, и Крис тащится за ним. Даже слишком послушно, по его мнению. Он винит в этом связь между альфой и бетой: более слабый волк априори подчиняется более сильному и стоящему выше в иерархии. — Я надеюсь, что не убил и не съел никого ночью, — вздыхает Крис, наконец-то натягивая на себя джинсы и футболку с курткой, — что происходит с едой в желудке при обращении? Явно что-то ужасное. — Даже странно, что тебя интересует именно это, — усмехается Питер. По странному стечению обстоятельств его одежда оказывается неподалёку, хотя объяснить это можно тем, что он прибыл сюда позже и оставил её здесь же. — На самом деле у меня огромное количество вопросов, и сейчас я имею полное право их задавать. Например, почему при неполном обращении у вас часто выпадают брови? — яда в его голосе хватило бы на четверых, — это очень странно по моему мнению. Или, из насущных, что мне сказать Дереку? И как ты выбрался из больницы, если должен лежать там? — Начну с последнего, пожалуй. Мне помогает моя милая медсестра, и сейчас она должна меня забрать, к слову. С Дереком пока не встречайся, мне нужно время. Если он будет настаивать, то постарайся сбить мой запах. Не знаю, прими душ с каким-нибудь пахучим средством. Чужой запах вполне можно отбить, это не невероятно. Насчёт бровей не имею понятия, но уверен, в этом есть какой-то сакральный смысл. Возвращайся домой. Я бы тебя подбросил, но нам пока нельзя вместе показываться на людях. Пока, детка! Питер хлопает его по спине, машет рукой и идёт прочь. На нём действительно больничная одежда: хлопковые штаны и сорочка в мелкий цветочек. Но даже в таком нелепом одеянии он выглядит внушительным и опасным. Однако домой Крис не собирается. Как не собирается потакать любым просьбам Питера, считая, что нельзя идти у него на поводу. Тем более если эти просьбы абсолютно не оправданы ситуацией. Хейл слишком уверен в себе и своей правоте, что может обернуться для него неудачей. Крис знает, что должен сейчас сделать — пойти к Дереку и обо всем ему рассказать. Оставшись в одиночестве и медленно бредя в сторону особняка Хейлов, он позволяет себе ещё раз вдумчиво прокрутить в голове всё, что произошло. Итак, Кристофер Джерард Арджент — оборотень. Эта мысль уже не воспринимается так больно, как раньше, мужчина думает о ней почти совсем спокойно. И обращён он никем иным, как Питером Надо-уточнить-его-второе-имя Хейлом. Принять этот факт было куда сложнее. И третья злободневная новость — сегодня ночью было первое полнолуние Криса, и оно, вроде как, прошло вполне благополучно. Он знает, что новообращённые оборотни, не контролируя себя, могут убить кого-нибудь из ближайшего окружения, но с ним этого, к счастью, не произошло. Видимо, в образе волка он просто пробегал это время в лесу вместе с Питером. Хейловский особняк — то место, которое неизменно навевает Крису воспоминания о том времени, когда пожар ещё не случился. Вот так одно событие способно уничтожить целую семью. И если раньше их дом действительно был их лицом, величественно выделяясь на фоне старого леса и являясь крепостью древнего оборотнического рода, то теперь это лишь остатки былого величия. Разваленная крыша, обгорелые и сломанные балки, слой копоти, гари и зияющие чёрные дыры разбитых окон. Грустное зрелище. Арджент не представляет, как Дерек мог обитать в этом месте. Хейл, как и ожидалось, находится дома. Более того, Крису кажется, что он даже ожидал его прихода. Вообще, один момент охотник находит странным — почему Дерек оставил его ночью, хотя обещал контролировать? — Доброе утро, Дерек, — Крис жмёт ему руку и проходит в дом, следуя за приглашающим движением хозяина особняка. — Доброе, Крис. Как прошла твоя первая волчья ночь? — Дерек мягко и аккуратно, почти неощутимо укладывает ладонь на загривок Арджента, и того посещает чувство дежавю, потому что второй из оставшихся Хейлов точно так же клал руку ему на плечо. Семейное это у них, что ли. Тем не менее жест буквально пропитан заботой и спокойствием, и нервное напряжение внутри Криса немного спадает. Внутри здания пахнет горелой древесиной, шерстью, немного сыростью — и эта смесь, которая должна казаться отталкивающей для чувствительного обоняния нового вервольфа, действует на него, наоборот, умиротворяюще. Крис совершенно неожиданно для себя чувствует себя, как дома. — Вроде бы неплохо. Не знаю, не мне судить, я мало что помню. Но никто не убит, и это уже неплохой результат, как я думаю. Крис усаживается на чудом уцелевшую кушетку какого-то невнятного зелёного цвета с потёртым рисунком. Дерек занимает место в кресле напротив, медля с ответом, словно бы чувствуя, что Арджента нечто гложет и что он хочет что-то добавить. Крис же и сам медлил, но потом всё-таки решил говорить так, как есть: — Я знаю, кто альфа, Дерек. И хотя лицо Хейла практически не меняется: лишь левая бровь чуть дёргается вверх, но Крис чувствует отличия в его эмоциональном фоне. Видно, что новость стала для Дерека неожиданной. До этого выражение его было почти расслабленным, то теперь — напряжение в мышцах, полная серьёзность и внимание. — Я слушаю, — отзывается он, наклоняясь корпусом вперёд, ближе к Крису. — Это Питер. Питер Хейл. Он альфа. Возникает пауза, во время которой Дерек пытается переварить услышанное. Оно, видимо, укладываться в его голове совершенно не хотело. Крис вполне его понимает, ему и самому трудно было принять этот факт и свыкнуться с ним. — Ты уверен? Не ошибся? — Если бы я не был уверен, то не стал бы тебя путать. Но это он, я видел его сегодня утром, более того, даже говорил с ним. И хотя Питер не хотел, чтоб ты знал об этом, но… ты должен. Эту информацию я не имею никакого права скрывать. — Спасибо тебе, ты действительно правильно сделал, что рассказал мне. Голос Дерека звучит чуть растерянно — он не может полностью удержать свои эмоции. Какое-то время молча рассматривает свои руки, потом поднимает глаза, и их с Крисом взгляды встречаются. И Арджент буквально считывает из этой глубокой, как таёжный лес, зелени то, что больше всего терзает младшего Хейла. Если Питер — альфа, то это значит, что он своими руками убил свою же племянницу Лору, чтобы им стать. Раньше Крис почему-то не задумывался об этом, но сейчас новый факт яснее ясного. Они с Дереком расходятся очень растерянно, не зная, что сказать друг другу, и каждый раздумывая над полученной информацией. В этом же замешательстве Крис возвращается домой. Стоит ему зайти, как к нему прижимается тёплое девичье тельце, крепко обхватившее руками его талию. Он чует, как сильно от Эллисон несёт волнением и тревогой, она явно плакала, и Криса невозможно трогает такая эмоциональная, честная встреча. Он обнимает дочь в ответ, обхватывает ладонью её затылок, мягко массируя кожу и поглаживая кудряшки, и прижимает голову девушки к своей груди. — Ну чего ты, я же вернулся, со мной же всё хорошо… — Крис целует её макушку и отстраняет Эллисон от себя, заглядывая во влажное от слёз лицо. — Я переживала. Ты не отвечал на звонки. Понимаю, это глупо… Даже не знаю, почему так переволновалась, — она вымученно улыбается, не переставая обнимать отца, и Крис в очередной раз понимает, насколько дорог ей. — Ты же понимаешь, милая, у меня работа. Очень специфическая. Но главное, что я жив и здоров, ведь так? Так что прекращай разводить слякоть и грустить. Мама дома? Виктория должна была вернуться из Невады со дня на день. Честно говоря, Арджент бы отдалил этот миг на самый последний момент, потому что слишком хорошо знает свою жену и степень её проницательности. Он бы не удивился, если она первее всех догадается о том, что Крис — оборотень. — Да, она приехала рано утром, в четыре часа. — Она у себя? — Отдыхает после дороги. Я могу позвать её спуститься. — Нет, я сам поднимусь к ней, но спасибо, — он невесомо касается губами скулы дочери и ободряюще хлопает её по плечу. Крис стягивает с себя куртку, потому что до этого он не успел раздеться, снимает ботинки и сразу направляется на второй этаж. Постучав костяшками о дверь спальни и дождавшись позволения войти, он проходит внутрь. Виктория не спит и не кажется сонной, ведь отдых в её представлении отличается от представления большинства людей. Она сидит на кровати, окружив себя кипой бумаг, и даже одета миссис Арджент в почти официальном стиле: строгая чёрная юбка и однотонная синяя рубашка. Дела семейного бизнеса требуют постоянного внимания, и возню с бумагами супруги всегда делят пополам. Впрочем, Виктория, как настоящая глава охотничьего клана, относится и неизменно относилась к этому со стократной серьёзностью. — Как прошла охота? — спрашивает она. Крис подсаживается к ней на кровать, занимая свободное от документов место. — Плохо. Волк мастерски обходит ловушки, не поддаётся на провокации и игнорирует засады. Мы с Дереком потратили на него уйму времени, и всё без толку, — он устало трёт пальцами переносицу и прикрывает глаза. Да, у них никогда не было тёплых супружеских отношений, не было трогательной любви, зато есть доверие и крепкое партнёрство — часто это намного лучше обычного взаимодействия между мужем и женой. Виктория — жёсткая, сильная женщина, холодная и твёрдая. Женщина-камень. Крис знает, что всегда может положиться на неё. И в те моменты, когда ему, Кристоферу Ардженту, наследнику древнейшего рода, по природной мягкосердечности не хватает решительности сделать что-то неправильное, но необходимое — Виктория дарит ему нужный толчок в спину. — Бывают неудачные дни, Крис, — она кладёт ладонь ему на колено, чуть сжимая. Это всегда почти самая высокая планка нежности в их отношениях. Минимум касаний, объятий, поцелуев. И дело даже не в том, что они не любят друг друга, ведь любовь бывает разная. Крис любит Викторию, как напарника, соратника, друга. Он по натуре человек мягкий, отзывчивый, в нём много доброго и положительного, и он готов давать своё внимание и расположение тем людям, что ему нравятся. Дело в Виктории. Она сама не сторонник близких контактов. У неё даже с дочерью достаточно отстранённое взаимодействие: нет материнской ласки, посиделок допоздна, совместного проведения бытового досуга. Виктория заботится о Крисе и Эллисон по-своему, подавая руку в трудные минуты. В этот момент Крису, честно, хочется рассказать обо всём и ей. Чтобы она проанализировала всё своим холодным трезвым рассудком и выдала бы Ардженту идеальное решение в данной ситуации. Но он знает, что нельзя. Это слишком большой риск, опасно и неоправданно идти на него. Поэтому Крис лишь сжимает её руку в ответ и кивает. Волчья пора длится не одну ночь. И сегодня, когда взойдёт луна, Крису вновь придётся бегать по лесу ничего не соображающим волком. Целый день он ждал каких-либо новостей от Дерека, но их нет. Охотник находится в полнейшем неведении относительно того, что может произойти. Они с Викторией давно не живут в одной спальне, и Крис благодарен за это, потому что может незаметно выскользнуть из дома, когда стемнело. Машину он решает не брать, чтобы не создавать лишнего шума. Ночной Бейкон-Хиллс — отдельный вид искусства. Почти полное отсутствие людей, тишина, редко проезжающие машины. Арджент думает, что времени у него много, потому что в прошлый раз до обращения прошёл едва ли не час. Однако в этот раз оно застаёт его врасплох. Наверное, пройдёт ещё немало времени, прежде чем Крис научится контролировать свою волчью сущность и привыкнет к тому, как она накатывает, словно приступ. И в какой-то момент луна ослепительно бьёт под веки, и Крис слышит треск одежды на себе. Он даже не думает, что кто-то может увидеть его в таком виде. Зверь вырывается наружу, не оставляя места ничему человеческому. Тёплый асфальт приятно ощущается лапами, нос ловит всевозможные запахи, безошибочно определяя источник каждого. За кратким мгновением боли из-за трансформации следует ощущение полной свободы. Однако Крис продолжает цепляться за свою личность. Он не хочет опять пускать всё на самотёк. Но удержать контроль сложно, почти невозможно — волк сильнее, и он буквально задавливает собой человека. Крис не знает о якорях, потому что если бы знал, то думал бы об Эллисон. Даже если он прекрасный охотник и изучил оборотней практически досконально, подобные важные мелочи скрыты от него. Их в ближайшем будущем предстоит узнать из первых уст. Так что Арджент рано или поздно бросает попытки установить первенство в собственном теле. Его сознание будто вытесняется, выключается, погружается в сон, хотя тело вполне бодрствует. Но управляет им не он. Но в определённое время Крис медленно приходит в себя. Он всё ещё волк, но что-то не так. Вокруг нестерпимый запах металла, и оборотень рычит, вдруг чувствуя страх. Кровь. Её очень много, и специфический аромат словно бы пропитал Арджента. С его глаз будто спадает какая-то пелена, он видит ситуацию чётко и ясно: стоит посреди чужого двора, а на земле лежат кроличьи трупы. Бездыханные пушистые тельца истекли кровью, потому что Крис разодрал их своими собственными зубами. Видимо, создав при этом шум, потому что в доме загорается свет, и хозяин появляется на пороге. Чьи-то крики, угрозы, запах пороха, боль в плече, и только одно спасает из этого безумия — алые глаза, мелькнувшие впереди и поманившие за собой. Крис чует знакомый запах и бежит за ним, за своим альфой, который уводит его подальше от опасности, подальше от смерти и трупов. А потом снова провал в памяти. Крис просыпается и первые мгновения не понимает, где находится и что произошло. Он помнит, что недавно была его вторая волчья ночь, но под спиной — мягкий матрас, а не жёсткая лесная подстилка. Второе, что просачивается в его голову, осознание того факта, что он окружён двумя запахами: Питера и Дерека. И, наконец, к нему возвращаются события ночи, и он не может сдержать стона разочарования. Кровь, мёртвые кролики. Крис помнит это слишком отчётливо. А ведь на месте кроликов мог оказаться человек, и Арджент так же хладнокровно разорвал бы его на куски. Глаза Крису открывать пока не хочется, потому что даже немного страшно. Судя по неповторимому запаху пыли, сырости и гари, он в доме Хейлов, а этот факт радовать не мог. Но мужчина всё-таки пересиливает себя и размыкает веки. Да, он прав и действительно в волчьем особняке. То, что Арджент счёл кроватью, на самом деле лишь матрас, брошенный прямо на полу какой-то дальней комнаты. Крис один, но по его примятости и оставшемуся запаху можно предположить, что часть ночи он проспал вместе с Хейлами. Это несколько напрягает его, но объяснение находится сразу. Волки — стайные животные, они заботятся о каждом члене своей стаи, и совместный сон — не более, чем акт заботы о Крисе. Но беспокоит его другое. То, что Питер и Дерек вместе, а это значит, что младший из них ничего своему дяде не сделал. Более того, они снова одна стая. Даже после всего, что Питер натворил. Невероятно. Когда мысль об этом полностью укладывается в голове Криса, его память «услужливо» подкидывает ещё одну картинку в копилку произошедших событий. Как Питер глубокой ночью приводит его, переволновавшегося и дрожащего от холода, в дом Хейлов. Как он и Дерек вытаскивают из его плеча пулю: ему больно, потому что металл плотно застрял в кости — Питер говорит, что ему ещё повезло, ведь пуля была не аконитовая, с такой пришлось повозиться бы намного больше. Криса трясёт, он до сих пор ощущает отвратительный запах крови, забивший ноздри. Его пытаются успокоить — Арджент помнит это, как в тумане, слишком уж сильным было потрясение. Когда его укладывают спать, ему настолько страшно (причина этого страха даже не совсем понятна), что волки вынуждены остаться с ним. За спиной ровно дышит Дерек, и сам Крис утыкается носом в грудь Питера, не отдавая отчёта своим действиям. Он просто чувствует, как его окружает запах спокойствия и умиротворения, и волнение постепенно сходит на нет. Арджент погружается в тяжёлый сон. И это воспоминание вгоняет Криса в ещё больший ступор. Он явно не думал, что его вторая волчья ночь пройдёт именно так. Теперь ему даже стыдно показываться на глаза хозяевам дома, потому что ощущает себя невозможно слабым и беспомощным, даже жалким. После обращения Арджент постоянно совершает нетипичные для него поступки, и это раздражает. Он впервые испытывает ненависть к своей животной сущности, появление которой перевернуло его жизнь вверх дном. Однако процесс самоненависти и самокопания прерывают мягкие осторожные шаги. Крис поднимает голову и видит Питера. Тот уже собран: на нём чёрные джинсы с низкой посадкой и красная рубашка без какого-либо принта, а в руках у него стопка вещей. А ещё шрамы на его лице, которые старили его на пару десятков лет, сошли и больше не уродуют бледную кожу. — Доброе утро, звёздный свет. Земля говорит «здравствуй», — Хейл белозубо скалится, и Крис вдруг не может сдержать ответной улыбки, потому что вспоминает этот детский фильм, который так любила Эллисон и из которого Питер взял цитату. — Доброе, — всё-таки выдаёт Арджент в ответ, но во рту так сухо, что он вынужден прокашляться. — Вот вещи, — Питер кидает в его сторону одежду, и ему даже удаётся её поймать, — честно говоря, не знаю, какой у тебя размер, но… вроде, у нас одинаковый, если ничего не изменилось. Так что брал на себя, примерь. Крис кивает, бросив короткое «спасибо», и натягивает на себя джинсы обычного серого цвета, не широкие, но и не слишком узкие — они приходятся как раз в пору, даже подворачивать не надо. Далее принимается за синюю футболку, которая изначально казалась однотонной, и несколько мгновений просто смотрит на безумный принт в виде оскаленной волчьей головы и двух скрещённых пистолетов за ней. — Принт, Хейл? Серьёзно? Ты что, впал в детство? — скептически заламывает бровь Крис, но футболку всё-таки надевает. Деваться-то некуда. — Прости, родной, но она буквально заглянула мне в душу, когда висела между футболкой с рисунком кед и футболкой с какой-то рок-звездой. Поверь, сперва я хотел взять обычную чёрную, но что-то пошло не так. Тебе идёт, между прочим. Ну-ка, встань. Питер подаёт ему руку, и Крис принимает её. Наверное, ему хочется на пару минут забыть о том, в каком кошмаре он находиться, и представить, что Хейл — снова его друг. Как раньше. Иллюзия давнего счастья так ощутима, что чуть ли не сжимает сердце. Больнее всего то, что как раньше уже не будет. — Красавец, — ухмыляется Питер и, наклонившись, берёт отставленные ранее ботинки, потом протягивает их Ардженту. Как оказывается, они немного жмут, но эта проблема самая маленькая из насущных. — Дерек заказал нам завтрак, и его недавно доставили, так что ты проснулся вовремя, — продолжает старший волк, — к сожалению, сейчас мы не можем готовить сами — условия не позволяют. Хотя да, я всё ещё пренебрежительно отношусь к не домашней еде. — Стоит снять квартиру или заняться ремонтом дома, — говорит Крис, следуя за своим альфой на кухню. Вернее, на те остатки, что уцелели после пожара. На столе, покрытом слоем копоти, которую, по-видимому, пытались безуспешно стереть, стоят пластиковые стаканы с кофе. Завтрак. Очень минималистично. Впрочем, Крис рад и этому, потому что горло всё ещё першит и хочется залить его хоть чем-то, даже если «что-то» — растворимая дрянь, в которой процент содержания настоящего кофе меньше половины. Арджент видит Дерека, уже сидящего на своём месте и ожидающего остальных, и приветственно ему кивает. После садится на предложенный Питером стул и берёт в руки стакан, греясь об него. — Я так понимаю, вы уладили все свои непонятки? Крис начинает сразу с того, что его беспокоит, потому что он не из тех людей, которые оставляют невыясненной часть деталей. — Да, конечно, — тут же отвечает Питер, похлопав Дерека по изгибу локтя, — он же не может долго обижаться на своего любимого и единственного дядю. Я где-то был неправ, где-то он, но теперь всё замечательно. Правда, это стоило полсотни сломанных костей, но я о них нисколько не жалею. — Может потому что большая часть из них были моими? — Дерек поднимает бровь, на что старший оборотень лишь загадочно усмехается. Крис смотрит на Дерека вопросительно, потому что Питер может сказать что угодно и ложью даже не подавиться. Так что он ждёт подтверждения его словам именно от его племянника, как от самого адекватного члена их безумной компании. — Да, всё так, — уловив вопрос во взгляде Арджента, говорит младший Хейл, — наши отношения действительно улажены. — И вы снова стая? — уточняет Крис. — Да. И ты в ней, ты с нами. Арджент вздыхает и молчаливо отказывается как-то комментировать это. Он решает задать ещё один волнующий вопрос: — Меня серьёзно беспокоит произошедшее ночью. Я убил, пусть и всего лишь кроликов. Но на их месте ведь могла оказаться моя дочь. Или кто-то невинный. Что делать с этим? Я не контролирую себя во время полнолуния. Крис не собирается ныть и показывать слабость — ему хватило своей ночной истерики. Он старается быть наиболее адекватным, если это вообще возможно в его случае. Потому что только сохраняя спокойствие и трезвость рассудка, можно добиться вменяемого результата. И, возможно, ситуацию удастся использовать и извлечь из неё что-нибудь полезное. Эта мысль нова для Арджента — он впервые думает о том, что его обращение можно обернуть в плюс, а не минус. — Крис, — Питер излюбленным движением укладывает ладонь ему на плечо, и охотник ему позволяет это сделать, — я понимаю, о чём ты беспокоишься. Поэтому сегодня буду учить тебя контролировать способности. Это сложно для новообращённого, но ты сильный, ты справишься. Крису очень хочется в это верить. Он не видит в Питере хорошего учителя и с радостью принял бы в его роли Дерека: вдумчивого, рассудительного и умеющего хорошо объяснять. Старший Хейл никогда такими качества не отличался, зато вечно славился импульсивностью и несдержанностью. Но делать нечего — именно он альфа Арджента, а не Дерек. И кто, как не альфа, может лучше научить своего бету контролю? Так что он послушно выходит из дома вслед за Питером, хотя и относится к представленной задаче несколько скептически. — Первое правило, которое ты должен усвоить, — говорит Питер, — это то, что ты и волк неделимый, единый организм. Ты не можешь противоставить одно другому и себя — ему. Тебе нужно свыкнуться с тем, что вы отныне навсегда живёте в симбиозе. Главный залог контроля над собой — компромисс с внутренним волком. Вам необходимо лишь найти общее решение, ведь теперь ты и есть волк. Когда-нибудь тебе удастся понять. На словах это звучит гораздо проще, чем на деле. Проблема в том, что Крис свою животную сущность не чувствует, пока она не решает сама показать себя. Так не должно быть в идеале. Но если он не найдёт с внутренним миром общий язык, то никакого контроля ему не видать. Они неспешно идут в сторону деревьев. Хейл тем временем продолжает: — Вы должны работать вместе, для одной цели. Но именно ты, а не волк даёшь команду к обращению. Ты управляешь, а не он. Ты решаешь, в какой момент это произойдёт и как. В конце концов ты научишься не обращаться в полнолуние и даже не чувствовать себя паршиво в таких случаях — это очень полезно, когда ни в коем случае нельзя проявлять то, что ты оборотень. Крис кивает. То, что говорит Питер, вполне разумно и логично. Однако в его словах нет и ничего особо полезного — это лишь вводная часть к обучению. — Смотри, что-то вроде того, — Питер делает движение рукой и являет собеседнику волчьи когти, — попробуй. — У меня не получится так сразу. — Попробуй. И Крис пробует. Совершает точно такое же движение, однако ногти никак не трансформируются. Тело играет с ним злую шутку, не желая подчиняться велению мозга. Он пытается снова, однако результат тот же. Арджент хмурится и поджимает губы. — Не напрягайся так. Расслабься. Старайся не думать, — советует старший оборотень. Бесполезно. Но тут Питер делает нечто, что выбивает Криса из колеи. Резко прижимает своего бету к ближайшему дереву и напористо целует. Крис ошарашен, хотя реагирует моментально: рычит и отталкивает альфу от себя, потом бьёт кулаком по его носу, из которого тут же начинает хлестать кровь. Питер зажимает уже дважды за последнее время сломанный нос и улыбается, выверенным движением вправляя его. — И что это было? — тяжело дыша, раздражённо спрашивает Крис, чуть ли не скалясь. — Следственный эксперимент, — смеясь, гнусаво отзывается Питер, — и он прошёл на все сто. Посмотри на свои когти, солнце, — лукаво ухмыляясь, он награждает Арджента взглядом из-под ресниц. Тот снова хмурится и смотрит вниз, на свои руки. И видит на них отросшие когти. Это так внезапно и неожиданно, что Крис сперва теряется. — У тебя пока получается не так хорошо, но прогресс большой, — Питер без опаски подходит почти вплотную и берёт кисть Криса, поднося её к глазам, — сильные эмоции тоже могут стать катализатором обращения. В данный момент ты испытывал ненависть ко мне, и она заставила тебя частично обратиться. — Это же неудобно, — сипло отвечает Крис, продолжая смотреть на свои руки. — Брось. Эмоции — сильнейший рычаг, которым просто нужно научиться пользоваться. Любую сильную эмоцию ты можешь использовать для обращения. Главное — научиться это делать. — Но если ты ещё раз выкинешь такой же эксперимент — получишь нож под рёбра, обещаю, — с неприязнью говорит Арджент. Питер, как и всегда, показал присущую ему самоуверенность, когда полез к нему целоваться. Он думает, что имеет на это право — вот так снова лезть в личную жизнь Криса, как ни в чём не бывало. И самое ужасное то, что Арджент слишком хорошо помнит, что эти губы могут вызывать не только раздражение и желание врезать по наглой морде, но и приятные ощущения. А морда действительно наглая — Питер выглядит так, как будто знает намного больше своего оппонента, и это несколько бесит. Его абсолютно не смущает резкий отказ Криса, хотя сей факт можно объяснить тем, что он добился необходимого результата — частичного обращения своего беты. Пусть и таким неординарным способом. Крис шумно выдыхает сквозь зубы и пальцами зачёсывает волосы назад. — Сохраняй границу личного пространства, хорошо? — он наконец снова подаёт голос. — Конечно. И хлопает Арджента по плечу. Безнадёжен. Совершенно. Хотя Крис и предпринимает ещё одну попытку донести до волка свою позицию: — Питер Не-знаю-как-тебя-по-отцу Хейл, держи, пожалуйста, свои руки при себе, — почти что по слогам выдаёт он, стряхивая с себя чужую ладонь. — Стюарт, — широко улыбается тот. — Что, прости? — Моё второе имя — Стюарт. Питер Стюарт Хейл. Улыбка против воли появляется на губах Криса. Забавно, что за все годы их знакомства он так и не узнал, насколько нелепое у Питера второе имя. Что же, зато сейчас выдалась возможность, и это того стоило. — Вот зря ты смеёшься, — почти что обиженно тянет Хейл, — оно хорошо звучит, и я его нисколько не стыжусь. Ты сам носишь одно из самых распространённых имён в Америке, Кристофер. — Поверь, Питеров здесь гораздо больше, а Стюарты от них не отстают, — ехидно отзывается Арджент. И сейчас их общение как никогда похоже на прежнюю дружбу. Крис, если честно, сам себя не понимает. Минуту назад он сломал Питеру нос, а теперь шутливо препирается с ним. Конечно, сейчас всё это можно скинуть на нестабильный эмоциональный фон, но что если дело и не в этом? А в чём тогда? На эти вопросы Арджент пока не может ответить, и это ему не нравится. Он не любит, когда в деле есть тёмные пятна. И главное заключается в том, что чем больше мужчина находит ответов, тем больше вопросов у него появляется. Они проводят в лесу ещё пару часов, на протяжении которых Крис убеждается, что ученик из него никудышный. У него мало что получается сразу, но зато он вдумчиво и въедливо добивается результата, пока тот не становится приемлемым. Питер в кои-то веки проявляет терпеливость и никуда своего бету не торопит, давая столько времени, сколько ему нужно. И в конце концов Крису более или менее хорошо удаётся выпускать и втягивать когти. Он и не думал, что даже такая банальщина дастся ему с трудом. Что уж говорить о трансформации зубов: сколько бы Питер не скалился, не показывал, как надо, и не объяснял всё буквально на пальцах, у Криса ничего не получается. Питер говорит ему нападать на него, и Арджент это делает. Хотя теперь Хейл уже не позволяет Крису вольностей — он и так трижды за последнее время бил его. Причем по мнению старшего волка, абсолютно незаслуженно. Так что теперь они почти на равных, и Питер встречает все удары противника, без особого труда отражая их. Да и Крис нападает не по-настоящему, это лишь разминка для него. Солнце медленно катится по небосводу, и кроны столетних деревьев не пропускают в чашу его лучи. Но это только кажется, что оно медленное, потому что когда Арджент обращает внимание на время, то оказывается, что уже два часа дня. Он задержался у Хейлов непозволительно долго. Дома о нём уже наверняка волнуются, ведь его не было с прошлой ночи. Пора возвращаться, о чём он и говорит Питеру. — На твоём месте я бы временно переехал сюда. Не знаю, ты можешь сказать, что по делам бизнеса едешь в другой город на некоторое время. Потому что я не могу тебя контролировать постоянно, а ты должен хотя бы первое время быть у меня на глазах. Ты же не хочешь, чтобы было снова, как с теми кроликами. Крис не может не признать, что слова Питера не лишены логики. Но и согласиться вот так сразу он не может, и на это есть причины. Самая главная — жена и дочь, которых нельзя вот так оставить. — Ты недооцениваешь мою жену, Питер. Она — глава охотничьего клана и знает обо всех заданиях, данных мне. Так что сразу заподозрит неладное, и будет крайне сложно скрываться в этом небольшом городишке. Хейл фыркает и закатывает глаза, видимо, с трудом сдерживая какую-то фразу, рвущуюся наружу. Наконец он выдаёт максимально демократично: — Как минимум ты должен провести здесь ночь. Иначе опять обратишься где-нибудь в городе, и всё превратится в огромную беду. — Но бегать с тобой я хочу ещё меньше, альфа. — Ты врёшь сам себе. Свою первую волчью ночь ты благополучно провёл со мной, и ничего не произошло. Однако стоило тебе остаться одному, как ты выкосил десяток кроликов. Умница. И кому потом пришлось всю ночь не спать, успокаивать дрожащего испуганного волчонка и прижимать его к себе, потому что ему было страшно? Мне. А кто был этим волчонком? Ты, Крис. Арджент вздыхает и молчит. Они медленно идут в сторону дома, пока он ищет слова для ответа. Питер говорит правду — с альфой Крису действительно будет намного легче провести полнолуние, чем одному. Хотя охотник хочет поступать адекватно и правильно, но он так сильно зацепился за мысль о том, что Хейл сделал ему больно и плохо, обратив, что теперь никак не может принять другой факт — старший волк желает ему добра, а не зла. Дерек ожидает их неподалёку от крыльца. Он, наверное, чует раздражение, исходящее от Арджента, и оттого хмурится. — Обучение прошло не очень удачно? Или вы поссорились? — как бы между делом уточняет младший Хейл, но Крис чует, что он волнуется. Это даже льстит. — Крис будет жить с нами, — отвечает за него Питер, и Арджент возмущённо смотрит на него. Взгляд Дерека, к слову, не менее досадливый. Несмотря на всю его симпатию к Крису, он не готов вот так внезапно принять в семью ещё одного человека. И его вполне можно понять, ведь он целых шесть лет жил одиноко и привык к этому. Ему и с Питером-то сложно освоиться, а Арджент — вообще чужой человек. Крис бы и сам отказал Виктории, если бы она внезапно притащила в дом нового охотника, который по совместительству ещё и бывший оборотень. Это даже звучит нелепо. — Я не давал своего согласия, — раздражённо говорит Крис и сует руки в карманы, упираясь взглядом в землю. — Хотя бы на время волчьих ночей. Раз в месяц, — предлагает компромисс Питер. — Боже, какой же из тебя потрясающий конспиратор, приятель, — язвительно отзывается Арджент, поднимая глаза на оппонента, — никто ведь не заподозрит ничего не обычного в том, что я пропадаю аккурат в полнолуние. Комой последние мозги отшибло? У Питера нервно дёргается губа, а из горла доносятся клокочущие звуки. Первые мгновения он выглядит, как безвинно побитый щенок, но потом кажется, что ещё немного, и он запросто разорвёт Криса на мелкие кусочки, настолько от него несёт ненавистью. Арджент понимает, что из-за собственного волнения сильно перегнул палку и затронул тему-табу, действительно болезненную для Питера. И даже Дерек, который до этого не вмешивался, смотрит на Криса неодобрительно, и тот вновь корит себя за слабость характера и глупость. Будь он сильным человеком, не стал бы бить ниже пояса. Питер разворачивается и идёт к дому, давая понять, что разговор окончен. И Арджент не находит ничего лучше, кроме как догнать его. — Питер, — окликает он, и Хейл останавливается, хотя и не удостаивает его взглядом. — Питер, извини меня. Это вырвалось случайно, я не хотел оскорбить тебя. Я на нервах и правда не подумал, что это настолько тебя заденет, — и, понимая, что слова пусты для волка, Крис максимально мягко для себя кладёт руку Питеру на плечо — в излюбленном жесте последнего. И Хейл тут же смягчается в ответ, как масло плавится под горячим лезвием ножа. И глаза его уже не блестят неприязненной лазурью. — Конечно, волчонок, ты не хотел, — губы его расходятся в улыбке. Питер плавно придвигается ближе, упираясь грудью в грудь, и утыкается носом в изгиб шеи Арджента. И внутренний волк Криса против воли на то хозяина довольно урчит, не желая прерывать мгновения контакта с альфой. Пока сзади не раздаётся раздражённое покашливание Дерека.