13:00
Быстро хлопнув дверью, Хаус, с несвойственной ему аккуратностью, положил рюкзак со всеми необходимыми препаратами на кухонный стол. Бросив пиджак в шкаф, мужчина внимательно осмотрел комнату. Диван. Его определённо нужно почистить от крошек и прочего мусора. Журнальный столик. Отодвинуть, срочно отодвинуть поближе к стене. Телевизор нужно поставить напротив изголовья дивана. Наверное, так его будет удобно смотреть. Что ещё? Ковёр. Свернуть и убрать в чулан, или запихать под кровать. Для полноты картины, наверное, стоит и пол пропылесосить и помыть.
Грег тяжело вздохнул, предчувствуя, что этот день будет самым длинным и тяжёлым в его жизни. Диагност посмотрел на часы.
Осталось пять часов...
14:00
Пыль. В воздухе не чувствуется ничего кроме удушающей пыли. Грег всегда знал, что он неряха, но не до такой же степени. Комната должна быть чистой. Она должна быть чище самой стерильной операционной в самой лучшей клинике мира. Всё должно быть готово к решающему часу.
15:00
Теперь здесь можно дышать. Осталось только слегка проветрить квартиру. Хаус, сильно хромая, пересёк комнату и зашёл на свою маленькую кухню. Нога стала ныть сильнее. Нащупав в кармане джинсов знакомы пузырёк "Викодина", мужчина закинул в рот две таблетки и зажмурился. Вдох, выдох... Боль стала потихоньку притупляться. Можно облегчённо вздохнуть...на пару часов.
Грег открыл холодильник и быстро пробежался взглядом по полкам. Что именно понадобиться в этот тяжёлый момент? Он захочет пить или нет? Однозначно да. Да, скорее всего, его будет жутко тошнить, но ему нужно будет пить. Хаус взглянул на часы. Он ещё успеет сходить в магазин и закупить несколько бутылок воды.
Осталось три часа...
16:00
Хаус принёс домой упаковку из десяти бутылок. Половину из них он решил всё-таки поставить в холодильник. Нога опять разболелась. Ещё две таблетки. Наверное, нужно было стрясти с Уилсона больше "Викодина". Он не вытерпит до утра.
17:00
Грег быстро ходил из угла в угол и время от времени доставал из кармана таблетки и, крепко сжимая их в руке, прятал обратно. Нельзя. "Викодин" ещё пригодится, нужно продержаться пару часов на одной таблетке. Джеймс... Нет, не Джеймс — Уилсон. Уилсон скоро придёт. Он выдержит.
Остался час...
18:00
Стук в дверь, неуверенный и тихий. Грег знал, что шансы такого лечения минимальные, а риск - огромен.
— Открыто.
Уилсон выглядел ужасно. Его всегда ухоженные волосы находились в жутком беспорядке, рубашка, как и весь костюм, была помята. Он был напуган.
— Хаус, я...
Грег нахмурился и, указав на диван, похромал на кухню за рюкзаком и водой.
— Присаживайся. Сейчас я поставлю капельницу и тебе станет..., - диагност посмотрел на лицо друга, и понял что тот хочет услышать хоть малейший намёк на надежду, но Грег не мог такого сказать. - Станет...хуже. Намного хуже. Но у нас есть шанс, что...Что всё потом будет...нормально. Возможно, даже хорошо.
Джеймс серьёзно кивнул. Он прекрасно понимал, с каким трудом Хаус сдерживается и старается быть спокойным, на сколько это вообще возможно в данной ситуации. Молча сев на диван, Уилсон облокотился на спинку и прикрыл глаза. Из-за таблеток, которые принято пить раковым, его клонило в сон постоянно.
— Не засыпай, у меня есть тост! - Диагност сел на стул напротив Джеймса и, подняв фужер, продолжил. - Выпьем за идиотизм!
Джеймс отсалютовал бокалом, но Грег снова начал говорить:
— Я не закончил. За мышечные боли и спазмы, за ломоту в суставах, такую, словно их выдрали и заменили на осколки стекла...
— Мне как, записывать? - Джеймс попытался остановить этот монолог, смысл которого он и так уже знает вдоль и поперёк, но диагност всё равно продолжил.
— Желудок наполняется желчью. Когда тебя рвёт, кажется, будто в пищевод пихают до красна раскалённый молот, раздирающий плоть. По глотке стекает кровь, ты задыхаешься, давишься от мерзкого, склизкого привкуса палёных медикаментов...
— Я онколог. Я знаю, что...
— Знал бы - мы бы здесь не сидели, - Грег немного помолчал и, подумав, продолжил. - День второй - лейкоцитов в крови практически не осталось, организм беззащитен перед любой заразой, температура зашкаливает, твоя кожа то горит огнём, то будто скована льдом. Все болевые рецепторы включаются разом, боль становится уже не понятием и не словом, а единственной твоей реальностью. Приходят галлюцинации - сны и мечты о смерти. И тут начинается гонка - успеет ли твоё тело выкарабкаться, прежде чем микроорганизмы и паразиты его погубят. Выиграешь - будешь жить, проиграешь - умрёшь, - Хаус сделал глоток из фужера и, серьёзно посмотрев на друга, спросил. - Так зачем мы здесь, Уилсон?
Джеймс без лишних слов с уверенностью потянулся к пакету с лекарством и отдал его диагносту. Он не мог не заметить разочарование и сожаление, которое отразилось на лице Хауса, и поэтому предпочёл закрыть глаза. Очнулся Уилсон от стука маленьких колёсиков по полу - Хаус вёз капельницу с химией. Нервно сглотнув, Джеймс закатил рукав.
— Нет. Это немного морфия для меня. А ты сначала иди переоденься в какую-нибудь толстовку и штаны.
Нахмурившись, не споря, Уилсон выполнил все указания и через пару минут вернулся в сером потрёпанном спортивном костюме.
Руки Хауса тряслись и он бы предпочёл никому этого не показывать, но выбора нет. Джеймс знал, как диагност не любит, чтобы хоть кто-то видел его слабости поэтому он просто закрыл глаза. Он всегда так делал, когда ему было страшно и больно.
— Открывай, - Грег конечно же знал про эту привычку. - Как насчёт боёв грузовиков?
Необходимо отвлечься и показать, что ничего не изменилось. Но капельница, воткнутая в вену на руке, мешала этому.
— Тебе будет больно.
— Я знаю.
— И страшно.
— Хаус, я знаю.
— Но ты справишься, - Грег внимательно посмотрел на друга. - И ты это тоже знаешь.
Мимолётная улыбка скрылась за гримасой боли. Хаус всё понял без слов. Потянувшись к капельнице Уилсона, диагност нажал на кнопку и в кровь Джеймса начал поступать морфий.
— Тебе нужно поспать.
Джеймс даже не думал сопротивляться. Во сне же притупляются все чувства, сон лечит, ведь так? Пара секунд и веки будто налились свинцом. Онколог почувствовал, как Хаус, тяжело дыша из-за больной ноги, встаёт с дивана и укладывает его поудобнее. Мягкий плед накрывает его с ног до головы и он слышит тихое:
— Джеймс, всё будет хорошо.
***
Лёгкий стук отвлёк Хауса от размышлений и он заметил, что Джеймс, за каким-то чёртом, сел на диване и едва не упал. Присмотревшись он понял, что Уилсон что-то бормочет, смотря на стену, а по его щекам текут слёзы.
Галлюцинации.
— Не верь ощущениям, - Грег пересел напротив друга и слегка сжал его плечо.
Джеймс тяжело вздохнул и закрыл глаза. Он не знал сколько времени ему удалось поспать, прежде чем проснулся от ужасных ощущений в груди. Казалось, что желудок вместе с остальными органами выворачивают на изнанку, а горло будто сдавливают невидимой рукой. Ужасная тошнота то подкатывала к горлу, то отступала, давая передых на пару важных секунд.
— Хаус, - похрипел Джеймс изо всех сил и сразу склонился над протянутым ведром. Кровь. - Я устал, Хаус, - онколог обратно лёг на спину и тут же сжался от боли.
Грег ничего не ответил. Ему всегда было сложно находится с людьми в такие моменты, ибо по своей натуре он не мог никого ни утешить, ни поддержать. Нахмурившись, диагност провёл рукой по лбу друга, убирая с него мокрые от пота пряди волос. Поставив ведро рядом с диваном, мужчина направился на кухню и сразу же чуть не упал из-за усилившейся боли в ноге.
— Просто споткнулся, - тихо пробормотал Хаус, скорее для себя самого, чем для Уилсона.
Выглянув из-за косяка он заметил, что тот снова провалился в тревожный недолгий, но важный для его организма, сон. Хороший бурбон, как и любой другой спиртной напиток, были не самым разумным решением в данной ситуации, но боль уже становилась невыносимой. Организм Джеймса определённо не справлялся с такой нагрузкой и ему требовалось больше обезболивающих, чтобы притупить рецепторы. "Викодин" был спасением для бедного онколога и Грег это понимал. Спиртное не снимет боль, но как и его наркотик для Уилсона, оно притупит эти самые рецепторы.
Пара глотков бурбона и усталость сделали своё дело и через пару минут Хауса начало клонить в сон. Сев на стул возле стены и прикрыв глаза, он стал вслушиваться в тихое, едва заметное, хриплое дыхание друга.
— Всё будет хорошо, - прошептал он сухими губами, зная, что эти слова, их единственная опора.
***
Капельница запищала на весь дом, но Джеймс не собирался останавливаться. Резко срывая с себя датчики пульса и выдергивая трубки капельницы, Уилсон сполз с дивана и, не пройдя метра, упал о бессилия. На противный звук аппаратуры из спальни, сильно хромая, пришёл Хаус и с негодованием уставился на лежщего друга.
— Линзу посеял? - Грег протянул руку к онкологу, но тот пару раз ударил по ней. Не сильно, но этого было достаточно, чтобы понять, что Джеймс не хочет выглядеть настолько беспомощным.
— Всё ужасно. И сам я жалок. Онколог с онкологией. Из всех болячек на свете... Как будто вселенная показала мне большущий фак!
— Нужен ты вселенной, - хмыкнул в своей обычное манере Хаус и сел рядом с ним на пол.
— Но почему я?! Всю жизнь убеждал пациентов: "Не мучайтесь, это вопрос без ответа"!
— Мудро.
— Жестоко. А ведь они просто пытались понять, что происходит. А я им - плевать, забейте. Нет бы прожить жизнь как ты - прагматичной, эгоцентричной, самовлюблённой скотиной, которая отравляет жизнь всем и вся!
Эти слова были сказаны с непривычной для Уилсона жёсткостью и злобой. Хаус сидел и невидящим взглядом смотрел куда-то сквозь друга, осознавая, что он прав. К сожалению, та правда, которую всегда так уважает сам Грег, бывает грубой, обидной и настоящей.
"Всё правильно, Уилсон. И если бы я мог поменяться с тобой местами, я бы это сделал...не задумываясь".
— У тебя бы всё равно был бы рак, - ни в коем случае нельзя показывать, что эти слова задели его.
— Да, но я хотя бы знал, что заслужил его.
"Всё верно, Джеймс. Уж если кто его и заслужил, так это я".
***
Аппарат начал пищать сильнее. Уилсона трясло и рвало кровью практически без остановки. Хаус не отходил от друга ни на шаг, но он не мог оставить это просто так.
— Пульс учащается. Давление падает. Уровень лейкоцитов - пятьсот. Надо ехать в больницу! - Грег старался донести эту мысль до онколога, но тот упрямо упирался и отказывался от спасительной альтернативы.
— Нет...
— У меня тут ни аппаратуры, ни медикаментов!
— Нет..., - снова прохрипел Джеймс, учащённо дыша. - Пан или пропал, пан или пропал! Мы так договаривались!
— Мы договаривались, когда было или, а тут считай пропал!
Уилсон зажмурился. Из его глаз потекли слёзы и начали смешиваться с потом.
— Я лучше подохну здесь, чем в скорой..., чем в больнице, - онколог закрыл лицо руками и заплакал.
Тяжело смотреть на людей подобном состоянии. В двойне тяжело, если это твой друг. В тройне, если ты ничего не можешь с этим сделать.
— Не надо...как человека прошу - не надо! Я не..., - Джеймс схватился ослабленными руками за футболку Хауса, как за единственный спасательный круг. - Прошу тебя! Обещай, что не сделаешь этого. Обещай!
Хаусу ничего не оставалось сделать, как согласиться и дать обещание. Он проведёт с ним всю ночь, будет протирать лицо сухой салфеткой, давать обезболивающие, сбивать температуру. Он поможет ему сделать глоток воды и не отойдёт от него ни на шаг, пока его организм окончательно не справится со смертельной дозой лекарства. Он просидит возле дивана держа ведро, столько сколько понадобится, не смотря на боль в ноге и душе. Когда температура спадёт, Джеймсу определённо будет холодно, и тогда он накроет его тёплым пледом. И когда сквозь занавеску пробьётся первый луч солнца, когда дыхание Уилсона будет стабильным, тихим, ровным, Грег прикроет глаза, в первый раз за эту ночь, и тихо прошепчет:
— Всё хорошо...
