***
— А не заебошить ли мне ту фото-лапочку? Мокрыми, босыми ступнями, кружась словно в вальсе под музыку, забрызгала все экспонаты выставки. — И того ё-ё-ё-ё-ёбыря. Ой, ляля. — Напевала бабёнка, танцуя на ходу в «пристойном» виде. — А! Где твоя зюзичка? — и кончиком длинного ногтя диагонально персона провела по холсту, словно делая улыбку очередному «невъебенному» портрету. На ее указательных пальцах было явно писано «Namaste Underdogs». —М-м-м? Я и его портрет заебошу. Хе-хе! — Увы, у него нервов на «это» не хватает… — Чонгук развернулся к девице лицом. — Что же надо в голове иметь, чтобы такое диозное нарисовать? — Чон подошел ближе к одному из пустых стендов. Скрестив руки, альфа пробегался очами по по помещению. — Это не я, это водка заишачила. — Вдруг что-то ебнулось. — Айщ, оранжевая краска приказала долго жить. Ах… Значит вместо блондина будет индиго. — И та кляскнула кисточку в океанскую краску. — Нэ, Чон Чонгу, пол подарил те огромную соплю. Приятного! — Пшла. — Чонгук примачался к ней и дал по затылку, а бабенка лишь нагнуться успела и быстро сдрапать с того высокого стула. — Гера! -Альфа выдохнул с этой мерзопакостной проныры, но и по его вине ему в лицо прилетели труселя. Когда она успела? — Зараза. — Еще пошли на хуй и в суд падай. Кстати, я могла и обидеться на тя, но мне лень. — И фигачила кисточкой по холсту. — Из- за чего? Повернувшись к альфе, Гера выпучила глаза и изобразила улыбку идиота. — Ты не… — девушка не договорила, а как будто ее поставили на паузу. Та недоуменно взглянула обратно на свое творчество. — Э-э-э! Чет. Чет не так. Схожу-ка я за другим холстом. — Повернувшись барышня немного ебнулась со стула и с шилом в жопе вынеслась из помещения, но потом также вернулась. — Хуенте моменте и я вернусь. Смотри и вкушай. — Гера поставила ее братца прямо перед ее новым творением. — Словами не описать, как ахуенно, да? Брате-е-е-ельник! — особа выставила клыки на показ, чтоб аж сверкали. — Выставка будет невьебенной. — Девица отошла от Чонгука, оставив его с ее уже законченной работой. Ну, можно сказать, что «это» реально было искусство. Наверно. Альфа перешагнул через трусики на полу. Работники знают свою работу, поэтому им кровь из носу надо убрать все это помещение и подготовить вот эту вот особу к мероприятию. Остановившись, он выдохнул и повернулся назад. Надо же заценить ее ебанный шедевр. — Она нарисовала того нарушенного василька. И как только она умудрилась заметить его? — Чонгук нацепил темные очки и вышел из здания. Все экспонаты живые и не очень скоро предстанут перед фаворитами вселенной.***
— Какого хера? — Найна задрал рубашку омеги вверх, и растопырив пальчики на руках, положил ладони на живот омежки. — Точно не твоего. Ах…- официант туже накрыл руки гаммы ладонями и задрал голову. — Я… — Кто-то реально ебнулся в этом мире. Ахуеть. Ты, ска, вышел из дома. Аллилуйя. Глаза, говорившие «Дайте терпение, чтобы эту блядь вынести.», просто напросто опустились, а ротик на выдохе приоткрылся. Джинушка хотел что-то сказать, но передумал. Ему что-о еще говорить? Не, все равно бестолку. Он никого не слушает. Только себя. — У тебя есть что предложить? — Джин сделал губы удочкой и и как-то тяжело моргнул. — Если нет, то скатертью до… — Выставка твоего парня. — изворотливо промямлил гамма, закрутив на мизинчик волосы омеги. — И мы — Гамма открыл рот и давай оставлять мокрые поцелуи вдоль шеи и переходить к подбородку, хлюпая, чмокая и облизывая. — Сля-я-ядко! — Сука! — Джин выгнулся и пытался увести шею и свою физию в сторону, но нет. Нихуя. — Иу! Какой отврат! О-о-ой! Я сейчас… Сейчас… — Кончишь? — с физией Чеширского кота влохновился Найна. — БЛЕВАНУ, СУКА! Слетел от меня. — И Джин начал брыкаться, спихивать Найну с себя, щекотать, но гамма нихуя не знает как ревновать, поэтому это было бесполезно. — Найна, не пойду! Я работаю! — А мне похуй!***