Колыбель кошмаров

— Скажи «А-а». Скелет ничего не сказал, но рот послушно открыл, принимая очередную ложку пресной каши. Он не мог говорить. Совсем. Он просто не помнил, как это делать, как и не помнил ничего остального. Кто он, где он, кто вокруг него, что происходит, — одно большое ничто на месте когда-то переполненной памяти. Его тело едва ли было способно двигаться, организм очень неохотно принимал еду, мыслительные процессы шли крайне медленно. Поэтому сейчас он сидел, сверля стеклянным взглядом Рипера, и выполнял его несложные просьбы. И всё-таки был жив. Смерть зачерпнул ещё каши и в очередной раз тепло улыбнулся Гено, игнорируя таившееся в душе чувство вины. Это было неправильно. От того, в каком состоянии он проснулся, было больно: часть души, пережившая, как бы это парадоксально не звучало, его смерть не могла полностью прижиться в «новом» теле, они едва ли были связаны друг с другом и лишь многочисленные аппараты, стоящие вокруг, удерживали их от разделения. Он был немощен, безволен и нем — такой судьбы никому не пожелаешь. Но Рипер верил, что они смогут поставить его на ноги, смогут его вернуть. Главное, что он ещё жив. — Отойди от него, — раздалось за спиной холодное требование. Рипер оглянулся и, оставив тарелку на прикроватном столике, уступил место пришедшему. Фреш, внимательно, даже с неким подозрением наблюдая за ним, подсел ближе к брату. Похоже, ему было известно об убийственных способностях Смерти. — Так, значит, ты тоже знаешь, что происходит, — Рипер остановился у входа, прислонился спиной к стене и принялся наблюдать за тем, как старший Афтер продолжил его дело. Обычно кормлением занималась местная сиделка, одна из немногих, имеющих доступ к «ценному экспериментальному объекту», но Маффет каким-то образом смогла обеспечить Риперу разрешение посещать этот самый «объект». Как такое же получил Фреш, было неизвестно, но у Смерти были кое-какие догадки. — Ты был тем, кто позволил им это сделать, не так ли? — это было обычное любопытство, в голосе Рипера не было ни капли осуждения, наоборот, скелет был ему очень благодарен. Фреш едва заметно кивнул, не отрываясь от своего занятия. На лице старшего Афтера не было и тени эмоций, что говорило лишь о том, что встречи с таким братом были тяжелы даже для него. Он не хотел наделать глупостей или, подобно Эррору, принять необдуманное решение, поэтому старался избавлять себя от лишней предвзятости. — Как давно ты к этому готовился? Когда Риперу первый раз позволили зайти к Гено после «пробуждения», ему в общих чертах объяснили все мелкие детали, с ним связанные, во-первых, чтобы он случайно не наделал глупостей, во-вторых, чтобы не задавал лишних вопросов. И судя по тому, что он узнал, «воскрешение» Гено готовилось уже очень давно. В организации изначально знали, что спасти Афтера обычным путём не получится, — операция гарантировала крайне малый шанс успеха, — но опыта проведённых здесь исследований хватало, чтобы обеспечить ему возвращение к жизни. Это не было воскрешением в обычном понимании этого слова, потому что чисто технически Гено никогда полностью не умирал, хоть и был близок к этому. Он только начал умирать: его душа прекратила функционировать, а тело стало превращаться в пыль, но прежде, чем процесс завершился, ему была введена Решимость, которая позволила сохранить то, что к тому моменту осталось, в том числе крошечный осколок души. Большинство из повреждённых костей удалось восстановить, хоть и слабо проверенным методом — работой с кодом. Лаборатория относительно недавно открыла для себя эту составляющую мира, поэтому информации и испытаний с ней было мало, но в этот раз эксперимент оказался успешен: из крошечных кусочков кода, которые ранее Рипер сравнил с помехами, удалось восстановить руки и ноги Афтера. С головой этот трюк не прошёл, и та так и осталась словно оплавленной с одной стороны, а кусок кода, который должен был её залатать, просто витал рядом, аккуратно скрывая повреждение от посторонних глаз. Большинство корректур проводилось, пока Гено оставался в состоянии ближе к мёртвому, чем к живому. Его держали в том резервуаре, ограничивающем от внешнего мира, что помогало коду встать на нужное место и одновременно не давало перешагнуть точку невозврата. Он походил на кристалл, росший в пробирке, разница была лишь в том, что у него оставался осколок души, всё это время хранившийся рядом и бережно поддерживаемый всеми возможными способами. А потом Гено вернули в обычное состояние, где его тело и душу заставили снова работать вместе. Медленно, неохотно, но он восстанавливался. Или, по крайней мере, Риперу, ослеплённому вновь появившейся надеждой, так казалось. Фреш задумчиво оглядел сперва брата, а после кинул короткий взгляд на Смерть. — В тот раз, когда мы ездили на отдых, я переговорил с главой, — сухо ответил старший Афтер, будто его заявление было абсолютно нормальным. А оно не было. Начать хотя бы с того, что мало кто в этой организации знал, кем являлся глава и как он или она выглядели, что уж говорить о переговорах напрямую. Но Фреша это не остановило. Это, скорее, было удачей, нежели упорством, потому что его, до этого момента мало посвящённого в дела организации, никто не стал бы слушать, неважно, как сильно бы он старался. Но ему повезло, чистая случайность всё решила. Судьба всё-таки была на их стороне. Переговоры привели его к двум вариантам: операция и «воскрешение». Старший Афтер не хотел рисковать, поэтому выбрал первое, наплевав на то, что взамен приходилось пожертвовать несколькими незнакомцами. Он хотел спасти Гено, пока тот был жив, хотел уберечь его от любой, даже временной, смерти и сделал всё ради этого. Но сделка сорвалась из-за его просчёта. У него не было времени убиваться из-за своей ошибки или винить Эррора в случившемся — он сразу же согласился на второй вариант, скрепя сердце и принимая тот факт, что Гено становился и тем, что ему приходилось отдать, и тем, что он получит взамен. Гено становился способом оплаты, как бы мерзко это не звучало. Можно сказать, что без его согласия Фреш пожертвовал его тело науке, но другого выхода у него не было. Старший Афтер проводил тут почти всё свободное время, приглядывая за Гено и искренне надеясь, что Эррор сможет его понять, когда узнает правду. Ему было совестно оставлять Глюка в одиночестве и неведении в такой сложный для их семьи период, но что он мог поделать? Как и Рипер, тот обязывался хранить всю информацию о AT-III01 — код, которым теперь был обозначен Гено, — в тайне. — Не многим выпадает такая честь, — усмехнулся Смерть, — даже не могу сказать, большое ли это счастье или ужасная неудача. Скорее всего, ты уже понял, как тут всё работает, как и понял, что чем дольше ты тут остаёшься, тем меньше у тебя шансов уйти. А если у тебя уже были переговоры с главой, то, боюсь, ничего хорошего в этом плане тебя не ждёт. Не боишься остаться тут навсегда? — Если это поможет ему, то мне без разницы, — сухо ответил Фреш, отставив тарелку. Он взял салфетку и осторожно убрал с лица Гено остатки каши. Прямо как в детстве. Когда в семье Афтеров появился второй ребёнок, Фрешу было около семи. Сперва ему не доверяли младшего брата, разрешали только наблюдать, иногда наказывали следить за ним, пока мама или няня ходили за чем-то, но чаще просили успокоить, когда ничто другое не помогало. Стоило Фрешу скорчить забавную рожицу, как плачущий младенец затихал, заинтересованно наблюдая, а после, забыв о мелких недовольствах, начинал смеяться и тянуть к брату ручки. Когда Гено немного подрос, старшего Афтера постепенно стали втягивать в заботу о малыше. Начали с простого: доверили подержать на руках. Показали, как правильно, и неустанно просили быть аккуратнее, а няня, не понаслышке знакомая с непредсказуемым характером Фреша, готовилась в любой момент ловить невинное дитя, словно старший Афтер и правда мог взять и бросить его. На деле же в тот момент скелет застыл и старался даже не дышать: боялся, если прижмёт крепче, то ненароком переломает малютке все кости, а если расслабится, то и в самом деле выпустит его из рук. Так и стоял, пока довольная и умиляющаяся мать не забрала Гено обратно. Потом он привык и стал помогать с другими делами. Поиграть, поменять пелёнки, искупать, накормить, уложить спать — его научили всему, но просили об этом редко, только если сам вызывался или если мать слишком сильно уставала. Гено был послушным ребёнком, но не без причуд, присущих всем малышам. В ванну садился без капризов, но во время купания всегда обрызгивал водой всё в радиусе метра от себя, вечером не усыпал без выдуманной ими самими сказки, но всегда очень старался выдумать что-то оригинальное, ел почти самостоятельно, но очень неаккуратно, и, когда Фреш в очередной раз вызывался помочь родителям и посидеть с братом, то всегда держал наготове полотенце, поминутно вытирая лицо младшего скелета, довольно смеющегося и пытающегося ухватиться за мягкую ткань. Так, когда в семье появился Эррор, Фреш уже знал все тонкости заботы о крошечных скелетах, правда теперь применять их приходилось на более капризном ребёнке. Так странно было видеть, кем они стали теперь. Когда-то они были весёлыми и наивными детьми, ни в чём не повинными, любопытными и верящими только в лучшее, а сейчас один не смел больше доверять никому, кроме самых близких монстров, страдал от кошмаров и боялся прикосновений, никого не подпуская к себе, а другой долгое время страдал от болезни, терпя адскую боль, а потом, пустота побери, умер, был воскрешён и сейчас едва ли мог что-либо понимать, стеклянными глазами смотря в никуда. Когда тарелка опустела, Фреш в очередной раз вытер лицо Гено и, выдержав небольшую паузу, обратился к Риперу. — Не приходи к нему больше, — твёрдо сказал он. Смерть опешил. — Это ещё почему? — он весь напрягся, предугадывая причину. Однако он не был готов так просто отказаться от шанса хотя бы иногда видеться с дорогим ему монстром, не важно, в каком состоянии тот был. — Он крайне нестабилен, и, если ты его коснёшься, больше ничто не вернёт его обратно. Я не стану так рисковать, — старший Афтер направил взгляд холодных зрачков на собеседника. — Ты правда думаешь, что я стану? — конечно, сейчас его слова противоречили действиям: несколько минут назад он кормил Гено, что само по себе увеличивало шанс того, что Смерть мог ненароком до него дотронуться, но лишь в этот раз он позволил себе испытать судьбу, потому что был уверен, что после процедур уровень его магии был крайне низок. С его нынешними показателями было достаточно просто сдерживать его «смертоносность»: даже при малейших прикладываемых усилиях он мог практически полностью останавливать ток магии по костям, делая её безвредной. — Я не буду его трогать, пока не буду уверен наверняка, что он сможет перенести мои прикосновения, не получив никакого вреда. Как уже делал это раньше. Фреш готов был снова возразить, но, увидев решительный взгляд Рипера, повременил с очередным требованием. — Тогда не смей подходить к нему ближе, чем на пять шагов, а ещё лучше наблюдай из-за стекла. Смерть проигнорировал вторую часть предложения, но держать дистанцию согласился. Правда, места для пяти шагов в этой комнате не было, но он мог оставаться у стены, чего было достаточно, чтобы обезопасить Гено, но в то же время продолжить за ним наблюдать или разговаривать, не надрывая голос, пусть даже Афтер не отвечал. На самом деле, Рипер был даже рад, что Фреш выдвинул это условие: так Смерть будет чувствовать себя спокойнее. Он не прикоснётся к Гено, и даже если тому станет плохо, он позовёт медсестру, потому что ему будет запрещено к нему приближаться. Он не сможет ничего испортить, его кошмары останутся только кошмарами. Несмотря на то, что задачи по уходу за Гено на ближайшие несколько часов были выполнены, ни он, ни Фреш не торопились уходить. Наоборот, Смерть удобно устроился на полу, продолжая рассматривать скелета, которого он боялся больше никогда не увидеть. — Он вернулся, — почти шёпотом проговорил Рипер, расплываясь в нежной улыбке. В это было сложно поверить, но Смерть верил, верил так сильно, что если бы ему сказали, что всё это — один из его немногочисленных приятных снов, то он, не задумываясь, остался бы в нём навсегда. Потому что если бы это было сном, это значило бы, что Гено скоро станет лучше: он начнёт вспоминать, заново научится говорить, станет узнавать их, вернёт себе возможность нормально двигаться… И всё вновь будет как раньше. Рипер уже видел это будущее перед собой, словно не замечая истинного положения вещей. Словно не замечая этот пустой, отупленный взгляд единственного, оставшегося целым, зрачка. — Ещё нет, — глухо сказал Фреш, с осуждением глядя на мечтательное выражение лица Смерти. В отличие от Рипера он видел только реальность, серую и тяжёлую. Он слишком хорошо знал, что будущее — крайне непредсказуемая штука, которая чаще всего приносит Афтерам лишь больше неприятностей. И будь он сейчас способен испытывать эмоции, он бы точно начал презирать Смерть за то, что тот так сильно всё упрощает. — Этого недостаточно. — Не волнуйся, он обязательно справится. Он восстановится, он может это сделать. — В том-то и дело, что он этого не может, — тяжело вздохнул Фреш, начиная загибать пальцы. — У него нет на это сил. Его тело не способно производить энергию. Его душа лишь держит его в переходном состоянии. Его душа может в любую минуту разрушиться. Его душа — осколок. Всё, благодаря чему он пока жив — это куча аппаратов, гора лекарств и постоянно вливаемая в него магия. Ты в самом деле думаешь, что он так долго продержится? К тому же, ты лучше меня знаешь, почему организация согласилась его воскресить, и лучше меня представляешь, почему это не даёт нам никаких гарантий. Взгляд Рипера на мгновение потускнел, когда горькая правда пронзила его сознание острой иглой, но судорожно заколотившаяся душа стала биться чуть спокойнее, когда он вновь поднял голову и заметил, что всё это время Гено был повёрнут к ним, скорее всего, инстинктивно реагируя на звук их разговора, хоть и не понимая сути. Но даже если так, Смерть не хотел, чтобы Фреш говорил такие жестокие вещи при нём, потому что где-то там, за этим непониманием, наверняка был его Гено, которого реальность тоже пугала. — Должно же быть что-то, что может ему помочь, — Рипер задумчиво осмотрел комнату, оценивая местные методы лечения и пытаясь понять, как можно было спасти его. Он пробыл тут очень долго и имел возможность за многим наблюдать, но с таким случаем он ещё ни разу не встречался, его опыта не хватало даже для того, чтобы сказать, что именно использовалось для восстановления Гено. Он понятия не имел, что значило III в названии его дела, но кодовый номер 01 подсказывал, что Афтер стал первым, кто был подобным образом воскрешён, а значит гарантий и правда было мало. — Если что-то такое и есть, то мне об этом не говорят, — ссутулился Фреш. Рипер задумчиво хмыкнул. — «Воскрешён», «вернули к жизни»… Где-то я о таком уже слышал, — ответ крутился на языке, но выловить его всё никак не получалось. — «Вернули с того света»… Точно. «Мальчик, вернувшийся с того света». Блу. В сознании всплыла фотография, прилагавшаяся к статье. Тот знак, что он приметил на толстовке у Стретча, был знаком организации, а значит у местных исследователей уже был кое-какой опыт в оживлении почти мертвых и какая-то информация об этом должна была храниться в архивах. Это успокаивало, возможно, предположение Фреша о неизбежной судьбе Гено всё-таки было неверным. В конце концов, весь местный персонал был заинтересован в хорошем исходе эксперимента, поэтому можно было выпустить из виду то, что «плохой результат — тоже результат» здесь было куда более распространённым взглядом на вещи. Ещё рано было как-то успокаивать старшего Афтера, поэтому Смерть промолчал о своих догадках, однако в его голове уже появились намётки плана действий. Он был уверен, что Фреш тоже не станет сидеть сложа руки, а значит у них было вдвое больше шансов достичь цели. Они обязательно спасут Гено — в другие исходы Рипер отказывался верить.

***

Первый шаг, который предпринял Рипер, оказался неудачным, но это ничуть не ослабило его решительности. К сожалению, информация, которую он пытался раздобыть, находилась в закрытом для Маффет архиве, что указывало лишь на высокую ценность содержащихся в деле Голубики данных. Расспрашивать Блу по этому поводу было бесполезно: Смерть знал, что скелетик был совершенно не осведомлён о том, каким образом его вылечили. Уже из его интервью с Хоррором было видно, что Блу свято верил, что его спасли очень талантливые врачи и капелька чуда. Несмотря на то, что дальнейших чётких шагов в его плане по спасению Гено не было, Смерть знал наверняка, что было кое-что вне этой задумки, что он должен был сделать. Тишина в доме Афтеров настораживала. Когда на очередную трель дверного звонка никто не отреагировал, Рипер принялся заглядывать в тёмные окна, пытаясь понять, в чём было дело. В такое время Эррор обычно всегда был дома, но сегодня составить ему компанию почему-то не торопился. Когда Смерть, набрав номер Глюка, услышал в доме стандартный рингтон, его беспокойство перешло на новый уровень: либо чернокостный куда-то ушёл, оставив телефон дома, либо с ним что-то случилось и он не мог ответить. Конечно, Рипер предположил, что Эррор мог отлучиться на время по любым естественным причинам, но спустя десять минут непрерывного звона, эта теория стала казаться маловероятной. Смерть ещё раз проверил входную дверь и убедился, что она была заперта. Ключа под ковриком никто не оставил, так что скелет пошёл проверять окна, молясь, чтобы хоть одно оказалось открыто. Повезло: Эррор решил проветрить гостиную. Кое-как Рипер пробрался внутрь, предусмотрительно сняв уличные ботинки и оставив их под окном. На первом этаже было тихо, да и в целом единственным звуком, который доносился до слуха неожиданного гостя, был продолжающийся звон телефона где-то в коридоре. Опомнившись, Рипер сбросил вызов. Он осмотрел гостиную, заглянул на кухню и, не найдя там никого, направился вверх по лестнице. Мобильник Эррора он нашёл на полу рядом с садом: по стеклу пошла трещина, но в остальном, кажется, всё работало. Помимо десятка пропущенных звонков с его номера, на экране мелькало ещё одно непрочитанное сообщение от Инка, но Смерть не придал этому значения, не желая лезть в чужие переписки. К тому же его внимание привлёк странный шум за дверью в комнату Эррора. Шум походил на набор не сочетающихся между собой звуков: треск, словно от закоротившей проводки, скрип верёвок, белый шум… Это сложно было описать. Инстинкты подсказывали, что стоило бежать, что внутри поджидало что-то опасное, но Рипер упрямо стоял на месте, собираясь с силами, чтобы войти. Он обязан был убедиться, что с Эррором всё было в порядке. Очень медленно, оттягивая момент, Смерть сосчитал до трёх, открыл дверь и тут же замер на месте, широко распахнутыми глазницами озираясь вокруг и лишь крепче сжимая дверную ручку. Он не понимал, что видит перед собой, мог лишь с уверенностью сказать, что это не было комнатой, которая тут должна была быть. Пространство перед ним было неправильным, переломанным, свернутым под неестественными углами, состоящим из непонятных клоков и заплат, выдернутых из окружения, случайно перемешанных между собой и с тем самым электрическим треском сменяющими один другой. В воздухе, если такой тут ещё был, появлялись и исчезали какие-то знаки, разобрать которые не было никакой возможности. Сквозь весь этот развернувшийся хаос тянулись синие нити, удерживающие беспорядочные обломки вместе, оплетая комнату, потерявшую свои границы. И Эррор тоже был здесь. Расположившись почти под потолком на тех же самых нитях, он действиями умелого кукловода натягивал струны, подхватывая всё новые и новые куски пространства, меняя их местами, разбирая, разрезая на более мелкие и вновь перемешивая, ломая всё вокруг ещё сильнее. На его лице не было эмоций, а глазницы были застланы помехами, которые Рипер видел лишь изредка, когда Глюк выпадал из реальности из-за гаптофобии. Но в этот раз он не был напуган, это скорее походило на лунатизм: в его движениях не было осознанности, лишь некая механичность, отточенный алгоритм. — Хей, Эррор… — робко позвал Смерть, не решаясь шагнуть в то, во что превратилась комната. Увлечённый работой скелет никак не отреагировал, поэтому во второй раз Рипер выкрикнул его имя, надеясь привлечь к себе внимание. У него получилось. Нити устремились в его сторону, хватая его прежде, чем он успел что-либо предпринять. Магические кости, которые он призвал, успели разрубить лишь струну, связывающую душу, прежде чем остальные натянулись, полностью обездвиживая его и медленно впиваясь в кости, норовясь их то ли оторвать, то ли отрезать. Смерть больше ничего не мог сделать, поэтому просто продолжал звать Эррора, надеясь, что к тому вернётся рассудок. Боль становилась невыносимой, поэтому голос Рипера с каждым словом больше походил на крик. Похоже, Глюка это только разозлило, потому что хватка нитей на секунду ослабла, чтобы в следующий момент впиться в позвоночник и шею, мощным «ударом» вышвыривая его из комнаты. От такой силы Смерть вылетел в коридор, приложившись спиной и затылком об стену. Раздался отчётливый хруст, боль огнём обожгла позвоночник, а на глазницах выступили слёзы. Мир вокруг поплыл, но прежде, чем сознание полностью ускользнуло от Рипера, сквозь толщу темноты он расслышал примитивную мелодию, а на краю сознания сумел уловить мысль о том, что на телефон, который он всё это время не выпускал из рук, кто-то звонил. Пробуждение было не из приятных, хотя Смерть в целом затруднялся сказать, когда последний раз он просыпался бодрым и отдохнувшим. Головная боль, слабость во всём теле, душа по ощущениям словно камень — ничего нового, только рядом слышатся приглушённые всхлипы. Скелет попытался пошевелиться, но ноги почему-то не слушались, кроме того, постепенно возвращая восприятие окружающего мира, Рипер заметил, что подушка под ним мокрая и холодная. Да и в целом его вновь знобило. Смерть разлепил глаза и через силу сфокусировал взгляд. Как ни странно, рядом не было тарелки с пончиками и чашки с чаем, но неподалеку от него кто-то сидел. Из сочетания цветов в пятне, которое он, силясь, мог разобрать, он узнал младшего Афтера. — Эррор? — Рипер попытался приподняться, но прокатившаяся по всему телу вспышка боли быстро пресекла эту попытку. Чернокостный, услышав его голос, вздрогнул и повернул к нему заплаканное лицо. В этот раз в его глазницах лишь изредка мелькали помехи, в остальном же его взгляд переполняли страх и удивление. — Что случилось? — Смерть ещё немного осторожно поворочался, наверняка убеждаясь, что подняться не получится — с позвоночником что-то было не так. Воспоминания о причинах происходящего медленно начали возвращаться. — Ты в порядке? Глюк, по прежнему не решаясь заговорить, поднялся на ноги и медленно приблизился к нему, вымеряя каждый свой шаг, словно Рипер был не покалеченным скелетом, а опасным хищником, готовым наброситься на него в любой момент. — Что такое? Ты будто призрака увидел, — попытался разрядить обстановку Смерть, но ужаса на лице младшего Афтера меньше не стало. — Ты… ты жив, — с запинкой прошептал Эррор, вновь неосознанно принимаясь растирать пальцы. — Ты жив. — Надеюсь, что так, потому что если это — загробная жизнь, то я разочарован, — усмехнулся Рипер, наблюдая, как слёзы с новой силой полились из глазниц Глюка. Только сейчас Смерть заметил, что они по-прежнему находились в коридоре. Дверь в злополучную комнату была закрыта, поэтому скелет даже предположить не мог, приснилось ли ему произошедшее или всё это было наяву. Сам он лежал на полу, практически там же, куда его отбросило, но теперь под его головой была подушка или нечто похожее. — Как ты себя чувствуешь? — обеспокоенно спросил Эррор, наплевав на своё состояние. Невооруженным глазом было видно, что его всего трясло, и даже его природный цвет костей не мог перекрыть бледноту. — Дай-ка подумать: я не могу пошевелиться, у меня болит голова, жутко хочется спать… Вердикт: моё обычное утро, ничего нового, — вновь криво улыбнулся Смерть. — Ч-что мне делать? — Эррор принялся метаться из стороны в сторону, то ли пытаясь найти свой телефон, который ранее и вывел его из транса, то ли просто в панике не находя себе места. — Я должен вызвать скорую… Как мне объяснить, что произошло? У меня где-то есть обезболивающее, подожди… Мысли Глюка были в беспорядке, он бегал из комнаты в комнату, то ли не находя то, что ищет, то ли в суете забывая, что ему нужно. Риперу с трудом удавалось следить за ним взглядом, все его попытки что-то ему сказать оставались проигнорированными, пока в очередной раз он не сменил снисходительный тон и просьбы на приказы и просто грубо рявкнул чернокостному, чтобы тот остановился. — Спокойно. Вдох, выдох. Всё в порядке, — принялся он успокаивать Эррора, когда тот наконец среагировал на его голос. — Прекрати носиться туда-сюда. Сходи на кухню и принеси воды. Когда Глюк, несколько раз едва не выпустив стакан из негнущихся пальцев, выполнил его просьбу, выглядел он уже получше. Похоже, Афтер чувствовал себя спокойнее, выполняя чужие задания, потому что сам он сейчас совершенно не знал, что стоило предпринять. — Так. А теперь выпей его медленными глотками, — хмыкнул Смерть, наблюдая, как на лице чернокостного проявляется недоумение. И тем не менее, чуть помедлив, Глюк принялся пить воду. — Ну, а пока ты приходишь в себя, послушай вот что: со мной всё будет хорошо, всё это легко исправимо, а в случившемся нет ничьей вины. Хорошо? Эррор, скорее, на автомате кивнул. — Отлично. Сейчас, когда закончишь с водой, принеси мой телефон. Он лежит в сумке, во внутреннем кармане. Зря Рипер дал ему следующее задание быстрее, чем тот выполнил предыдущее, потому что Глюк в спешке проглотил то, что осталось, едва не подавившись, и молнией метнулся вниз, кажется, по дороге разбив стакан. — А теперь открой телефонную книгу и покажи её мне, — попросил Смерть, когда Эррор вернулся. — Пролистни ниже, ещё чуть-чуть. Ага, звони по четвёртому номеру. Глюк выбрал нужный контакт и поставил звонок на громкую связь, чтобы Риперу было удобнее разговаривать. На той стороне провода послышался знакомый голос. — Здравствуйте, мисс Маффет, — улыбнулся Смерть, будто женщина могла видеть его. — Не отвлекаю? — Вообще-то отвлекаешь, но если это что-то важное, можешь спрашивать. — Ну, это похоже на что-то, что можно назвать важным. Тут такое дело… Скелет кратко изложил суть случившегося, умалчивая причины и ненужные подробности, а под конец назвал адрес и попросил преподавательницу «нанести им визит». Эррор все это время выглядел так, словно его жизнь предрешена, а через несколько минут его поведут на казнь. Он никак не ожидал, что Рипер решит позвонить их классной руководительнице. И так как никакие объяснения Смерти его не утешали, покалеченный скелет решил поменять тему. — А как долго я пролежал без сознания? Эррор глубоко вдохнул, готовясь дать ответ, но быстро осознал, что сам понятия не имеет, сколько времени прошло. Когда он «очнулся», Рипер уже был без сознания, не отвечал и не реагировал на прерывистый от лагов голос чернокостного, а когда Глюк, пересилив себя под давлением ещё большего страха, чем гаптофобия, коснулся его, Смерть безвольно соскользнул со стены, вычертив затылком яркую синюю полосу на светлой краске. Эррор был уверен, что убил его. Без причин, ничего не понимая, просто раздробил череп и сломал позвоночник в непонятном припадке. И в любую минуту был готов к тому, что Рипер рассыплется в прах. Когда Глюк осознал, что натворил, он, снова прекращая здраво мыслить из-за новой волны паники, сделал всё, что было в его силах, и всё, что тогда удалось выхватить из беспорядочных мыслей: не обращая внимание на обжигающий пальцы холод, осторожно уложил Смерть на пол, ватой, бинтами и пластырем, как умел, залепил рану на голове, подложил подушку под шею и снова и снова звал его по имени, будто тот мог ответить. Идея вызвать скорую как-то не пришла ему в голову: где-то в подсознании крутилась мысль о том, что нужно позвать на помощь, но на том же уровне её заглушал навязчивый, вкрадчивый голос, напоминающий о том, что он теперь был убийцей, ничуть не лучше тех монстров, которые однажды похитили его, и что за содеянное его ждёт расплата: он вновь вернётся в тот подвал и больше никогда его не покинет. Его тошнило, а холод сковал настолько, что он больше не мог пошевелиться, поэтому он просто сел рядом с, как ему самому казалось, умирающим скелетом, повернулся к нему спиной и зарыдал от своей беспомощности. Он не смел обернуться, потому что ему казалось, что позади уже лежит кучка пыли, а он сам вновь остался в гнетущем одиночестве под единственной мигающей лампочкой, сводящей его с ума. Но сегодня был его счастливый день: Рипер отказывался так просто умирать. — Скажи-ка, ты можешь мне объяснить, чем ты занимался до того, как я тебя отвлёк? — даже будучи обездвиженным и не способным ясно мыслить, Смерть продолжал задаваться вопросом, что же такое ему довелось недавно увидеть. Даже при самом богатом воображении он не мог представить, как такую аномалию можно было объяснить. Эррор неловко ссутулился. — Скорее всего, не могу, потому что сам толком не знаю, — оправдался он. — Я просто, эм, ушёл на «перезагрузку» в очередной раз, и увидел все эти символы, понял, что могу с ними взаимодействовать и влиять на них, а что было дальше, не помню. — Какие символы? Как взаимодействовать? — сейчас Риперу сложно было разобрать, не понимал он всё потому, что ранее хорошенько приложился головой, или потому, что Эррор в самом деле очень плохо объяснял. Глюк вновь принялся растирать негнущиеся пальцы. — Я не знаю, — категорично отрезал он. — Просто символы, словно, м-м, код, — подобрал он наиболее подходящее слово. — И взаимодействовать с ним так же, как с какой-нибудь программой, только уровень другой. — Какой ещё уровень? — Ну как ты обычно правишь коды у программ? Через компьютер, руками вводя нужные команды, то есть, по сути, на физическом уровне. А здесь по-другому, несколько более абстрактно, что ли. Смерть попытался переварить полученную информацию. Действительно, если взглянуть на то, что он видел раньше, со знанием всего, что ему только что объяснили, то ту комнату в самом деле можно было назвать «забагованной». Кроме того, в свете последних событий Риперу уже доводилось слышать о коде. Из всех этих фактов вырисовывалась новая проблема: как Эррор получил к этому коду доступ? Насколько Смерть помнил из объяснений врачей, прежде, чем они сумели добраться до этой части вселенной, у них ушли годы исследований и неудачных попыток, в то время как Глюк просто взял и сделал это, да ещё и с такой лёгкостью смог его радикально изменить, когда для каждого такого действия в лаборатории требовались несоизмеримые усилия. Голова начинала гудеть сильнее и уже не только из-за огромной трещины на затылке. — То есть ты ушёл на «перезагрузку», увидел код и принялся его изменять, так? — Смерть слабо поморщился, ненавидя то, что у него никак не получалось понять происходящее, несмотря на весь его багаж знаний о «странностях» этого города. — Выходит, что так, — кивнул Глюк, расцепляя руки. За продолжительным разговором происходящее переставало казаться таким уж пугающим. Такая вот непринужденная беседа лишь подтверждала уверения Рипера о том, что с ним всё в порядке. — А из-за чего вообще ты решил «перезагрузиться»? Эррор не хотел отвечать на этот вопрос. К счастью, дверной звонок очень вовремя прервал их разговор. Глюк, вновь ощущая нахлынувшую тошноту и волнение, отправился на первый этаж, открывать их гостье. Через минуту он вернулся с Маффет, которая, к его удивлению, ничуть не изменилась в лице, завидев обездвиженного Рипера. Она лишь окинула его взглядом, оценила состояние Эррора, тяжело вздохнула и потерла виски руками. — Эррор, у вас есть какое-нибудь обезболивающее? — чернокостный кивнул, стараясь сильно не думать о том, почему паучиха была настолько спокойной в этой ситуации. — Принеси, пожалуйста, его, бинты, пластырь, вату, — принялась загибать пальцы она, но вовремя остановилась: — в общем, будь добр, принеси аптечку и покажи, где я могу помыть руки. Минут через десять после того, как Рипер принял таблетки, Маффет удобно расположилась рядом с ним на полу и в несколько чётких движений вернула смещённый позвонок на место, игнорируя шипение со стороны скелета, а после зафиксировала выправленный позвоночник бинтом. По робкой просьбе Эррора она осмотрела трещину на черепе Смерти, но по итогу лишь тщательнее обработала её и заклеила надлежащим образом, а после быстро и как-то наплевательски прошлась ваткой с перекисью по многочисленным царапинам, оставленным нитями, даже не думая тратить на них бинты или пластыри. — Может, всё-таки стоит вызвать скорую? — сбитый с толку таким врачебным профессионализмом со стороны, казалось бы, обычного учителя, предложил Эррор, но Маффет лишь отмахнулась. — Не стоит. Полежит часик и встанет, а ещё через два побежит. Не волнуйся за него, — хмыкнула она, поднимая примолкшего скелета с пола, внимательно следя за тем, чтобы держать его в более менее прямом положении и лишний раз не напрягать повреждённый позвонок, благо, с шестью руками справиться с этой задачей было проще. — Будь он человеком, были бы проблемы, а так как вы скелеты, ничего страшного с ним не случится. — Но он, кажется, потерял сознание. Рипер и правда прикрыл глаза, ощущая, как к минуту назад ничего не чувствующим ногам прилило тепло, и начал проваливаться в сон. Усталость накатывала всякий раз, когда его тело восстанавливалось. — Он просто уснул. Вся его магия сейчас занята тем, чтобы вылечить его, так что на остальное её не остаётся. Как проснётся, накормишь его, дашь посидеть пол часика и отправишь домой, если сильно надоест, — усмехнулась женщина, укладывая скелета на диван. — Почему вы так уверены, что с ним всё будет в порядке? — нахмурился Эррор. Происходящее становилось всё более и более неестественным. Глюк уже давно задавался вопросом, не спит ли он, но сколько бы он себя не щипал, проснуться не получалось, поэтому он просто смирился с тем, что этот день был очень и очень странным. — Как часто, по-твоему, я выправляю ему кости? Он прыгал со школьной крыши четыре раза, и это только за нынешний учебный год. А это, прошу заметить, не единственный его способ взять на недельку больничный, — паучиха щёлкнула языком и закатила глаза, припоминая все те остальные разы, когда Рипер играл на её нервах своими недосуицидальными выходками, но, заметив частично осуждающий взгляд чернокостного, по доброму усмехнулась. — Он и не от такого оправлялся, так что всё с ним будет хорошо. Расскажи мне лучше, как до такого дошло? Вы подрались из-за чего-то? Эррор стушевался. Он боялся, что этот вопрос всплывёт, но во всей этой «принеси-подай» суете отвлёкся, забыв придумать оправдание, которое в любом случае звучало бы правдоподобнее, чем то, что на самом деле случилось. Маффет, заметив его колебания, лишь безразлично пожала плечами. — Преподавателю такое, конечно, не пристало говорить, но и я сейчас не на работе: мне всё равно, что между вами произошло, — излишне прямо заявила она, скрещивая одну пар рук на груди. — Вы уже взрослые, у вас есть своя голова на плечах, а из возраста, когда гормоны и эмоции скачут, вы постепенно начинаете вырастать, так что и контролировать себя должны бы уметь. Так что если вы что-то не поделили, это только ваша проблема. За своей прямолинейностью она, однако, прятала беспокойство. Несмотря на свои холодные речи, она, противореча собственным словам, в каждом из своих учеников и подопечных видела детей, едва ли понимающих, что им делать со своей жизнью. Но вместе с этим она понимала, что прояви она сейчас чуть больше вовлечённости в происходящее и итак напуганный Эррор закроется окончательно, найдя в её поведении следы осуждения, которого, конечно, там и в помине не будет. — Но если есть что-то, чем ты хотел бы со мной поделиться, я выслушаю тебя и постараюсь помочь. Она не знала, в который уже раз произносила эту фразу. Ей правда не стоило быть столь вовлечённой в жизнь своих подопечных, ей правда не стоило пытаться защитить их всех, потому что в конце это ни к чему не приводило, а её помощь редко кого-либо выручала. Она лишь внушала им ложную надежду, оправдать которую не могла, и продолжала это делать снова и снова, ненавидя себя за то, что не способна была прекратить. Она правда хотела помочь. Ей в самом деле стоило стать обычным владельцем пекарни. Наблюдать, как люди и монстры проходят мимо, покупают сладости и не волнуются о том, кто она, тем более не доверяют ей, а все их истории так и остаются для неё загадкой, над которой, она уверена, долго размышлять она бы не стала. Ей стоило стать кем-то, кого не волнуют окружающие и о ком не волнуются окружающие, просто третьестепенным персонажем, не обязанным быть ни для кого примером. Как жаль, что всё сложилось иначе. Эррор, минуту назад боявшийся лишний раз упоминать случившееся, всё рассказал. Сам не понял, почему, просто признался и выложил всё, как было, умолчав, разве что про код. И Маффет, держа своё обещание, внимательно его выслушала, устроившись на свободном краю дивана рядом с Рипером и краем глаза наблюдая и за ним. — Хм, похоже на изменённое состояние сознания, — задумчиво протянула паучиха, объективно рассматривая предоставленную ей информацию, по-прежнему стараясь не вмешивать в это свои эмоции или, по крайней мере, не показывать их. — Иногда в критических ситуациях человек или монстр может совершить, скажем так, необдуманные поступки. Сильный стресс, паника или давление могут отключить рациональное мышление, поэтому, чаще всего после такого человек или монстр не помнит, что произошло или что он сделал. Думаю, с тобой случилось то же самое. Не могу сказать, насколько это нормально, но покажись, на всякий случай, врачу в ближайшее время. — Но что это были за нити? Почему я мог так свободно ими управлять? Этот вопрос беспокоил Эррора уже давно, ещё с того вечера, когда он впервые применил их, разрубив напавшую на них с Дастом тень. После того случая, это больше не повторялось, поэтому чернокостный решил, что не стоило забивать этим голову. Но вот он снова неосознанно воспользовался этими нитями, однако в этот раз навредил не чудовищу, которое могло его убить, а монстру, который всего лишь хотел ему помочь. — Похоже, что это проявление твоей магии, — объяснила Маффет. — Видишь ли, каждый знает, что магия — это важная часть организма монстра, но мало кто догадывается о том, что она может выполнять куда больше функций, чем просто не давать нашим телам развалиться в прах. Раньше монстры умели использовать её как оружие, отделяя от своего тела и создавая объекты. Так как каждый монстр уникален, то и проявление магии, соответственно, тоже. Некоторые могут призывать копья, кто-то создает с её помощью огонь, а твоя отличительная черта, похоже, — нити, — женщина задумчиво потёрла подбородок. — Правда, в наше время, если монстры и обнаруживают в себе способность к материализации, то чаще всего в очень юном возрасте. Заметив проступающее на лице у Глюка волнение, паучиха устало опустила взгляд. Хотелось бы ей знать, что она сказала неправильно и как стоило преподнести эту информацию лучше. — Но у всего в этом мире бывают исключения. Не думай об этом слишком много. Как ты сам сказал, это произошло после того, как ты, — как ты это назвал? — ушёл на «перезагрузку», так? Значит, скорее всего, для тебя эта способность завязана на эмоциях. Ты переживаешь сейчас очень сложный период, так что нет ничего удивительного в том, что такое случается, — её голос смягчился. — Проконсультируйся с врачом, тебе выпишут какие-нибудь витамины, чаще гуляй на свежем воздухе, попробуй медитации и дыхательные упражнения. Если чувствуешь себя совсем плохо, можешь какое-то время не ходить в школу, а если не хочешь пропускать занятия, то я могу поговорить с другими преподавателями и тебе будут давать меньше домашнего задания, чтобы у тебя было больше времени на отдых и восстановление. Эррор ненадолго задумался, но в итоге покачал головой, вежливо отказываясь от этого предложения. Ему и правда было сейчас нелегко, но рутина помогала перебивать ненужные мысли, если и её не останется, то кошмары, которые стали мучать его чаще, окончательно поглотят его. Перед тем, как уйти, Маффет дала ему ещё несколько несложных советов и попросила всё-таки присмотреть за Рипером, пока тот не проснётся. Глюк в очередной раз поблагодарил её и извинился за доставленное беспокойство. После того, как он выпроводил преподавательницу, Эррор вернулся к Смерти, убедиться ради собственного спокойствия, что тот дышал, но к своему удивлению он обнаружил, что покалеченный скелет шёл на поправку намного быстрее, чем он предполагал: от царапин, оставленных нитями, не осталось и следа. Для чернокостного на сегодня был превышен лимит неожиданных открытий, у него просто не осталось сил удивляться этой чудо регенерации, ещё меньше ему хотелось думать, что он сбрендил и никаких царапин на самом деле никогда не было, поэтому он позволил себе взять небольшой перерыв и около получаса занимался мелкими задачами, не требующими от него особой концентрации: вытирал пыль, расставлял вещи, запустил стиральную машину, разобрал школьный портфель… Завершив очередное дело, он оценил своё состояние и понял, что готов был вернуться к насущным проблемам. Он нашёл свой телефон и открыл список последних сообщений. Именно они были причиной недавнего срыва. Эррору не хотелось снова читать то, что Инк отправил ему, но взгляд сам невольно вновь пробежался по строчкам. «Привет. Надеюсь, ты в порядке или вроде того. Не буду говорить, что я беспокоюсь, потому что не хочу врать, да ты и сам прекрасно всё понимаешь.» «Не думаю, что мы когда-либо снова увидимся. По крайней мере, в школу я точно больше не приду. Глупо бросать всё вот так перед самым выпускным, но когда я делал хоть что-нибудь умное?» «В ближайшее время я собираюсь переехать. Пока сам не знаю, куда, но смысла оставаться тут я больше не вижу.» «И да, то, что ты для меня сделал. Спасибо, наверное.» «Но раз уж такое дело, думаю, ты должен кое-что знать. Мне стоило рассказать тебе это уже давно, тогда ты бы точно смог принять правильное решение в тот раз. Ну, что сделано, то сделано, ты сам виноват, что не послушал меня.» «Как думаешь, кого я дольше знаю, тебя или Фреша? Уверен, ты ответишь неправильно. Я знал твоего брата ещё до того, как встретил тебя. А ещё я знал, что у него было то, что мне нужно. И раз уж ты теперь знаешь обо всём, то прекрасно понимаешь, к чему я клоню.» «После первой партии «красок» я понял, что мне нужно было ещё. Но я понятия не имел, как искать твоего брата. Зато, по счастливой случайности, я попал в один класс с тобой. Да, не удивляйся, я знал, что вы братья.» «Сперва я думал просто про это спросить, но, согласись, было бы странно, если бы я подошёл к тебе и сказал что-то вроде: «Хей, приведи меня к своему брату», так что я решил с тобой хотя бы познакомиться.» «Знаешь, Фреш действительно делал всё ради вас. Поэтому я подумал, что стань я твоим другом, могу ещё и скидку получить! Спойлер: не получил. Зато у меня не было проблем с тем, чтобы получать новую партию, когда старая заканчивалась. В общем, дружить с тобой было весьма удобно.» «Так что теперь ты знаешь, как всё это было на самом деле. Мне жаль (? Не хочу показаться лицемером).» «Наверное, рад был с тобой познакомиться. Пока.» Эррор сам не осознал, когда вновь дошёл до этого последнего «пока», кинутого так легко, словно ничего из того, что он написал ранее, не было. Так, словно всё, что Инк написал, было чем-то обычным и малозначимым. Так, словно он только что не признался, что все это время просто использовал его, а всё их проведённое вместе время было лишь хорошим притворством. И ради этого ублюдка он пожертвовал своим братом? Глюк прикрыл глаза, перед которыми снова всё поплыло, рукой, расположив большой палец другой над кнопкой «удалить». А после, сделав глубокий вдох, убрал его. Пусть останется. Пусть у него будет напоминание о том, ради кого он пожертвовал самым дорогим, что у него было.

***

— Да уж, сейчас как раз сезон болезней, не удивительно, что ты тоже что-то подхватил, — зевнул Даст, отодвигая тетрадь с решёнными заданиями и потягиваясь. Сонный и немного помятый вид Рипера его ничуть не удивил. Он, смотря на статистику и их класс в целом, свалил всё на переменчивую весеннюю погоду. Он и предположить не мог, что дело было вовсе не в сезоне, а в том, что Смерть недавно в очередной раз чуть не умер. На самом деле, даже для него случившееся было опасным: все его собственные попытки «самоубийств» имели строгую периодичность и преследовали одну конкретную цель — занять его магию восстановлением организма, чтобы ему было легче её контролировать. Ну и встретиться с Гено, конечно, но это было раньше. В этот же раз выпад Эррора был для Смерти, только недавно «лишённого» большей части магии, крайне неожиданным и вполне мог привести истощённый организм к состоянию свежей пыли. Но Рипер не мог позволить Глюку узнать правду, тем более после всех его заверений в том, что он в порядке, поэтому после своего пробуждения, Смерть съел предложенный ужин и, потратив на это все свои оставшиеся силы, придумал себе оправдание и бодрой походкой покинул дом Афтеров. Как ему хватило сил доползти до Даста, он сам не знал, но главное было, что Эррор ничего не заподозрил. Поэтому сейчас Рипер развалился на кресле, которое в отсутствие Хоррора пустовало, и пытался восстановить часть энергии, лениво жуя шоколад. — Найтмер давно в школе не появлялся, Андайн болеет чуть ли не с момента перевода, Инк куда-то запропастился, ты вот теперь, — принялся считать Пыльный, закинув руки за голову и рассматривая потолок. — Фриск, кажется, тоже чихать начинает. Весна дело такое. — А разве весна не период любви? — усмехнулся Смерть. — Почему, кстати, твой герой-любовник не здесь? В школе его тоже сегодня не было, если так подумать… — Тоже заболел. Ещё вчера отпросился с последнего урока и больше не появлялся, — хмыкнул Даст. — А говорят, что зараза к заразе не липнет. Он благополучно проигнорировал неоднозначные намёки — хотя какое там, прямые заявления, — друга. Он сам пока точно не мог сказать, какие у них с Хоррором теперь были отношения, но очевидного не отрицал, а случившимся был доволен. — А ты не думал его навестить? — Думал, — кивнул Пыльный. — Но пусть сперва отлежится денёк. Даст кинул взгляд на вечернее небо и вновь мечтательно улыбнулся. Наверняка снова и снова прогоняет в голове момент поцелуя, Рипер был уверен — сам через это проходил. Гено после того Рождества вёл себя так, будто ничего не случилось, поэтому сперва Смерть даже расстроился. Действительно, кто вообще назовёт то короткое прикосновение поцелуем? Но большего он предложить не мог: рядом с Гено, да ещё и в такие значимые моменты, он никак не мог успокоить свою душу, а о контроле магии и речи идти не могло, вне зависимости от того, как часто он перед этим профилактически самоубивался. Однако участившиеся после этого случая попытки Гено прикоснуться к нему дали надежду на то, что что-то между ними всё-таки поменялось в ту зимнюю ночь. У них ещё будет шанс наверстать упущенное. Кроме того, смотря сейчас на Даста, Рипер приметил кое-что забавное: при Хорроре тот вёл себя куда грубее и резче или, по крайней мере, холоднее, периодически подкалывая Ужаса или кидая язвительные комментарии в его сторону, а сейчас, когда его рядом нет, сидит себе, мечтает, разве что томно не вздыхает, но и до этого, как казалось Смерти, было недалеко. Может ли быть, что Гено вёл себя так же? Эта мысль вдохновляла. И всё-таки Рипер был рад, что несколько месяцев назад та записка, которую он подкинул Хоррору, не произвела на Ужаса должного впечатления. Это была слабая попытка заставить его уехать, но как ещё Смерть мог предупредить его? Такие травмирующие воспоминания, как убийство, не нужны никому, Риперу казалось, что будет лучше, если Хоррор так и останется в неведении. Он бы уехал и продолжил жить спокойно, освобождённый от одной из обременяющих его мыслей. С другой стороны был Даст. За те три года, что Ужаса не было и что Смерть провёл с ним, он выслушал достаточно беспокойных, полных страха и паранойи рассказов о будущем, в котором обязательно узнают, кто виноват в исчезновении Ализы. Он видел, как Даст недосыпал, прекратил есть и едва ли следил за собой, всё думая о том, что они совершили. Наверняка у Хоррора с этим было даже хуже. Они оба служили друг другу напоминанием о том ужасном дне, и было совершенно непонятно, как такое могло держать их вместе. Этот дуэт казался слишком саморазрушительным. И даже так, после переезда Хоррора, Даст, наконец смирившись со случившимся, часто упоминал его, гадая, как он жил и что делал. Перед Рипером он не скрывал свою тогда ещё детскую симпатию к Ужасу, знал, что Смерть не сдаст, да и кому? А ещё позже перестал его упоминать вообще, отпустив и их общую ошибку, и его самого, предполагая, что всё закончилось. Когда Рипер повстречал Хоррора в автобусе, сперва подумал, что обознался. Но нет, повзрослевший, ничего не понимающий и с огромной дырой в черепе, это был он. У Смерти было совсем мало времени, чтобы решить, как поступить, поэтому сперва он объяснил Ужасу, почему возвращение в родные края было плохой идеей и не соврал: город изменился, состав класса тоже, и мало что могло помочь Хоррору вернуть память. Это было к лучшему, но рисковать не стоило. Однако за время дороги Смерть пришёл к выводу, что Даст должен был узнать первым после него о возвращении их старого друга. Он понимал, что рано или поздно они вновь пересекутся, поэтому было лучше, если бы у Пыльного было время отойти от первой встречи после этих трёх лет. И тогда, вечером, был идеальный момент. Хоррор показался буквально на минуту, прежде чем Рипер указал ему на правильный дом, но этого было достаточно, чтобы Даст, всё ещё мучающийся от кошмаров, позже не воспринял его за галлюцинацию. А после у Пыльного была целая ночь, чтобы прийти в себя, осознать, что Ужас и правда вернулся, и решить, что с этим фактом делать. Тогда Рипер в очередной раз остался у него ночевать, предполагая, что Даст захочет выговориться, но тот промолчал почти весь вечер, с головой уходя в размышления. Наверное, амнезия Хоррора сыграла на руку их воссоединению: ничего не зная об ужасных последствиях своей вспыльчивости, Ужас спокойно продолжал беспредельничать, ввязываться в драки и капать на нервы Дасту. Всё как раньше, будто никакого убийства и не было. Наверняка Пыльный тоже это почувствовал, а потому стал свободнее общаться с ним, однако усердно делая вид, что ничего не знает. В этот раз он был готов предотвратить любую трагедию: за три года выучился самообороне, зазубрил все правила первой помощи и стал ещё внимательнее следить за изменениями эмоций окружающих. Он был готов к этой встрече и был готов держать Хоррора рядом, просто сам этого не осознавал. И Риперу, как хорошему другу, стоило только указать на это. Лицо Даста, минуту назад спокойное и умиротворенное, исказила некая печаль. — Знаешь, — начал он, словно читая его мысли, — иногда я думаю, какой бы она была сейчас, если бы всё ещё была жива. Скелет судорожно выдохнул, прикасаясь ладонью ко лбу, словно проверяя, не было ли у него температуры, а после переместил руку ниже, прикрывая ей половину лица. — У неё ведь теперь нет будущего, и всё из-за какой-то случайности, — процедил он сквозь зубы. — Никто не мог предсказать, что это случится, — банальное «не вини себя» застряло в горле. — Может быть, так было нужно. Даст промолчал, болезненно поморщился и убрал руку от лица, окончательно отворачиваясь к окну. — Хуже всего, что меня больше беспокоит кое-что другое, — понизил он голос. — Тогда мы избавились от всего: тело, оружие убийства, одежда. Но куда пропала её душа? Теперь, прочитав множество книг по медицине, Даст знал, что человеческая душа сильнее души монстра, а потому способна существовать и после смерти физического тела её владельца. Даже с учётом того, что Рипер иссушил тело, без прямого контакта с самим сгустком энергии он не мог уничтожить душу. Если бы тогда она ещё была при Ализе, после того, как её останки превратились в прах, они увидели бы её свет даже сквозь плотную ткань мешка. Кроме того, скелет был уверен в своих воспоминаниях: он точно не мог ничего перепутать. Души не было. — Когда мы прятали её в подвале, душа ещё могла оставаться в её теле, но потом… почему её не было на месте? Её изначально не было? Но не бывает же разумных без души… Её кто-то забрал? Но это значит, что её кто-то нашёл, тогда почему никто ничего не предпринял? Это же гребаный труп в подвале школы! — это было похоже на бред, словно у Даста началась горячка и он бормотал себе под нос всё больше и больше теорий, не находя правильного ответа. Со стороны это выглядело пугающе, поэтому Рипер был жутко благодарен, когда бесконечный поток речи прервался дверным звонком. Пыльный вздрогнул, «просыпаясь» от захватившего его беспокойства, и, ничего не говоря, поднялся с места и пошёл вниз. Смерть последовал за ним. Сегодня явно был неудачный день, и плохие вещи случались одна за другой. На пороге стоял встревоженный Папайрус. — Эм, привет, Даст, — кивнул он Пыльному, не здороваясь с Рипером вероятно потому, что не знал его имени. — Хоррор же у вас? — Нет, — оторопел скелет, — он что, не дома? — Я не видел его со вчерашнего дня. Думал, он у тебя ночует и просто забыл предупредить меня. Вот тебе и «заболел». Даст принялся судорожно соображать, куда мог податься Хоррор, упорно пытаясь убедить себя, что с ним всё было в порядке, а побег из дома был его очередной отвратительной идеей, у которой обязательно было логическое объяснение. — Я не знаю, где он, — честно ответил Даст. — Точно не у меня. Но с ним всё хорошо: он только сегодня утром отправил мне несколько сообщений. Это вообще ничего не гарантировало, но Пыльный старался успокоить младшего Ужаса, хотя сам невольно успел перебрать все самые худшие варианты. Папайрус растерянно кивнул. — Да, мне он тоже написал несколько сообщений, но что-то мне это всё не нравится, — опустил взгляд младший скелет. — Ладно, я попытаюсь ещё его поискать. Скажите, если что-нибудь узнаете. Когда дверь закрылась, скелеты переглянулись. — Чтоб его, — процедил сквозь зубы Пыльный, — где он может быть? Ему хотелось последовать прямо за Папайрусом и тоже отправиться искать дырявоголового, но логически он понимал, что пустое метание по городу не поможет его найти. К тому же полученные от Хоррора сообщения уже не внушали доверия. Даст принялся бродить по коридору, пытаясь прийти хоть к каким-то выводам. Он сбегал за мобильным, пока Рипер придумывал оправдания внезапной пропаже Ужаса, и несколько раз позвонил по знакомому номеру, но, как и ожидалось, никто не ответил. — Куда он мог пойти? — Рипер тоже был в смятении, а потому выдал самый очевидный вопрос, лишь бы не молчать. — Что может быть настолько важным, чтобы не говорить об этом ни нам, ни брату? И пойти туда в гордом одиночестве, — Даст навернул несколько кругов по комнате, прежде чем резко остановиться. Его взгляд упал на криво нарисованную на кальке карту, которую он поленился убрать со стола. Смерть проследил за его взглядом, и по его спине пробежали мурашки. — Ты же не хочешь сказать, что он…? — У Рипера во рту всё пересохло. То, к каким последствиям такое решение могло привести, ввергало в ужас. — Нет, не хочу, но это и без слов очевидно! — резко выпалил Пыльный, накидывая кофту и распихивая по карманам всё самое необходимое. — Этот придурок! Схватив карты, Даст побежал вниз, искренне надеясь, что их внезапная гипотеза неверна, а Ужас и правда просто бродил где-то по улицам, взяв перерыв от всего. Скелет почти не слышал ничего, что пытался ему сказать Рипер: у него не было времени, чтобы выслушивать причины, почему им не стоило тоже туда соваться. — Не хочешь идти — не иди! — вспылил он на полпути, ни на секунду не сбавляя шага. — А что, если он там задохнулся? Или его придавило обвалившимся потолком? Или его придавило обвалившимся потолком и теперь он задыхается! Или нарвался на одну из ловушек, оставленных там в военное время, или отравился каким-нибудь газом, который элементарно не мог оттуда выветрится, или он заблудился и уже второй день не мог найти выход. Вариантов было бесконечно много, плохо было то, что Даст успел перебрать их все, совершенно не слушая доводы Рипера о том, что если они сунутся туда за Хоррором без подготовки, то ровно то же самое может случиться и с ними, а праха в подземных ходах прибавится. Но Даст потерял всякую возможность рационально мыслить, поэтому стоило им найти заветную поляну и открытый люк, только подтверждающий их неутешительные догадки, как Пыльный полез вниз, отбившись от Смерти, который уже физически пытался его остановить. Когда Даст исчез из его поля зрения, Рипер вздохнул, тяжёлым взглядом уставившись на зияющий на полотне земли провал, и, обхватив свои плечи так, словно ему было холодно, отвернулся. Больше он ничего не мог сделать. Не сейчас, когда на кону стояла жизнь Гено.

***

Здесь было тихо, тепло и пахло ладаном. Лучи солнца пробивались сквозь высокие витражи, заполняя помещение мягким светом. Шаги редких посетителей отскакивали эхом от стен и потолка, быстро затухая в просторном зале. Заметив на одной из скамей знакомого монстра, Рипер направился прямо к нему. — Не ожидал тебя тут увидеть, — располагаясь рядом, прошептал он. Ему не хотелось нарушать царивший тут покой. Скелет медленно перевёл на него взгляд. — Я прихожу сюда иногда, чтобы собраться с мыслями. Умиротворяющая атмосфера этого места располагала к этому. Так было всегда: во времена войны или сейчас — старая церковь будто не замечала того, что творилось вокруг, оставаясь уголком покоя и света. Каждому здесь были рады, неважно, пришёл ли кто-то помолиться за исцеление одной конкретной сломанной души или отдохнуть и подумать вдали от суеты и вездесущей тревоги. Он давно перестал молиться: ни за что не благодарил, но и ничего не просил. Просто иногда приходил сюда, когда выпадал редкий шанс, и приводил в порядок свои чувства. Лишь здесь он мог позволить своей половине души на время отпустить всю скопившуюся в ней боль.